Муза

МУЗА

    Человек  несчастлив  потому, что  не  знает, что  он  счастлив.
                Фёдор Достоевский
       — ...Ты никогда и ничего не добьёшься в жизни, дорогой мой, наивный Павлик. Ты, несомненно, талантлив, но для достижения успеха тебе сильно не хватает элементарных бойцовских качеств, а без этого сейчас попросту не пробиться. Ты будешь тыкаться мягким лбом в многочисленные и неизбежные стенки, и впадать в отчаяние, терпя поражение за поражением. Твой талант и твоя энергия израсходуются на рутину пробиваний и утверждений, тебе совершенно некогда будет писать за всеми этими хлопотами. А что же останется мне? Сочувствие, понимание и надежда? Уволь... Лучше связать свою жизнь с рядовым, ни на что не претендующим трудягой от бизнеса. Гарантированная прибыль мне на фирменные колготки и никакой тебе нервотрёпки по поводу его непризнанной гениальности. Мужчина живёт перспективами, а женщина хочет жить уже достигнутым. Скажешь, я ошибаюсь?..
      Она была убийственна в своей непоколебимой правоте, как все красивые до бессердечия женщины. Он стоял, понурившись, оглушённый и обезоруженный её правильными и откровенными словами, на которые ему почти нечего было возразить.
      — Ну, вот видишь... Я ничего плохого не могу сказать о тебе как о человеке, но как писатель ты не получился и, скорее всего, не состоишься. У тебя для этого нет врождённых данных. Ты, может, и добился бы чего-нибудь, имея богатого покровителя - мецената, но у тебя его нет, а самостоятельно ты не способен пробиться даже в малотиражную газетёнку. Думаю, ещё лет пять ты потратишь на безрезультатные попытки выйти в литературные люди, а потом сдашься. И всю оставшуюся жизнь проведёшь с комплексом обид на всех и на всё. Я опять не права?..
       Он  молчал, по привычке терпя от неё всё.
      — Мой тебе совет - брось ты это грязное и неблагодарное дело! У тебя ведь есть неплохая профессия, способная тебя прокормить, поэтому на чёрный день ты всегда будешь иметь кусок белого хлеба с отечественным колбасой, а не импортной соей. А литература... Она не для таких, как ты, Павлик. А из меня Муза - и того хуже...
       — И всё-таки, ты не до конца права... - выжал он из себя первые оправдательные слова. - Именно благодаря тебе я и смог бы чего-то добиться в этой жизни. Моя Муза - ты, и без тебя я действительно буду ни на что не годен... Ни на что…
       — А, брось... - она почти брезгливо поморщилась. - Какая же из меня Эрато, и уж тем более - Полигимния? Муза должна не только вдохновлять, но в первую очередь сама верить в то, что она на такое способна. А я с тобой давно уже стала нигилисткой. Так что, дорогой Иваныч, поищи-ка ты себе другую музу, а я потеряла веру в свои воодушевляющие способности. Да и ты, мне кажется, веришь в меня лишь по инерции.
       Он отчаянно помотал головой.
       Она вздохнула - не то от усталости, не то от сочувствия.
      — Ладно... Ладно... Я понимаю... Я всё понимаю... Для творческой личности неожиданная смена муз всегда чем-то чревата. Но, извини, ничем больше не могу тебе помочь. Я добровольно слагаю с себя свои обязанности и полномочия...
       Она сняла с шеи подаренный им когда-то кулон - амулет и положила на стол.
       — Вот. Твоя Каллиопа. Ты в меня всегда безгранично верил, но я так и не оправдала даже самых слабых твоих ожиданий. И не смогла поверить в тебя. Прости...
       Она повернулась и решительно пошла к двери походкой женщины, уходящей навсегда.
       — Подожди!.. - остановил он её последним, отчаянным окриком души. Утопающий хватается за соломинку, которая со стороны кажется ему комфортабельным лайнером. - А если бы ты точно знала, что я со временем стану классиком?..
       Она с улыбкой обернулась на ходу.
       — Тогда совсем другое дело, Павлик! Какая же здравомыслящая женщина отказалась бы стать спутницей великого писателя? Ну, хотя бы ради его больших гонораров!
       Она откровенно издевалась над ним и на прощание, мстя за потерянные впустую годы, но он этого не понял, уловив лишь абстрактную суть сказанных ею слов.
       — Хорошо... - сказал он с уже привычной для него тоской в голосе. - Я попробую тебе хоть что-нибудь доказать. Завтра! Быть может, даже уже сегодня...
       Она одарила его очаровательной и лучезарной улыбкой щедрой богини, благодарной ему за то, что он отпускает её на свободу без ожидаемых ею истерик.
       — До завтра я подождать, так и быть, согласна... Но не далее как до завтрашнего вечера…
       Дверь за ней закрылась; замок щёлкнул оглушительнее взрыва фугасной бомбы. В ушах остался долгий, нудный звон.
       Любящие мужчины слепы, а не любящие женщины глухи. Обрести женщину гораздо легче, чем сохранить её.
       Павел до боли стиснул зубы и стал измерять комнату от стены до стены длинными быстрыми шагами. Сумасшедшая идея, внезапно возникшая в голове, не давала ему больше покоя, но он пока не знал реальных путей её возможной и быстрой реализации. Собственного невежества или образованности на это не хватало, а нужных надёжных пособий на этот счёт уже много веков почему-то не издавалось, если не считать откровенно шарлатанских поделок в книжных магазинах.
       Женщина редко стоит столько, сколько мужчина за неё платит. Обычно или намного меньше, или немного больше...
       Павел остановился посреди комнаты, что есть сил сцепил перед грудью пальцы рук, и зажмурил глаза.

       ...— Я не верю в Бога, потому что никогда не видел творимое им Добро... - сказал он сквозь сжатые зубы, обращаясь к Бездне. - Но я верю в Дьявола, потому что на каждом шагу встречаюсь с чинимым им Злом... И я обращаюсь к тому, в кого верю... ПРИДИ... ЯВИСЬ, я хоть сейчас готов продать тебе свою Душу...

       ...— Смотря какой будет её цена... СМОТРЯ КАКОЙ... Сделка должна быть честной…
       Павел невольно вздрогнул от звуков чужого голоса и широко открыл ждущие глаза.

       ...Званый гость уже сидел на кушетке в расслабленной позе почти хозяина дома и положения. Он был великолепен и весьма импозантен: от самых кончиков остро заточенных и украшенных золотыми наконечниками рогов, до подкованного золотом же и не менее высокой пробы козлиного копыта рядом с человеческой ногой в сапоге из крокодиловой кожи. И одет он был в лучшем вкусе новейшей мировой моды, и пахло от него не серой, а изысканным одеколоном.
       — Ты пришёл... - радостно сказал Павел.
       Дьявол снисходительно осклабился его фамильярности, выпустив наружу идеальные клыки.
       — Я прихожу всегда, но иногда ухожу ни с чем. В последнее время за души стали требовать слишком много. Ваша инфляция сказывается и на моём ведомстве...
       — Ну, на мне ты не прогадаешь, полномочный представитель Ада! – угрюмо сказал Павел, обдумывая свои дальнейшие действия. - Мне нужен сущий пустяк - всего лишь два часа в Будущем, отстоящем от настоящего на сорок лет.
       Дьявол фотогенично оскалился, на этот раз почти демонстративно - издевательски.
       — Женщины вдохновляют нас на великие дела, но никогда не дают их совершить...
       — Ты так думаешь?
       — Это не я, а Дюма - отец. Или сын...
       — Нет, это Оскар Уайльд, и не совсем так… Но великим тоже свойственно было ошибаться, - для Павла сейчас не годились никакие контраргументы.
       — Не скажите... Не скажи... - Дьявол из вежливости тоже перешёл на панибратство.
       — Так ты согласен?!. - прервал Павел слегка уходивший в другую сторону разговор.
       — А почему бы и нет?.. - сказал Дьявол с вызовом. - Во всяком случае, лично у меня это может оказаться самой выгодной сделкой за последние сто лет.
       — Тогда, не медля, по рукам?! - терпения у Павла оставалось всё меньше и меньше.
       Дьявол изящно встал и хорошо отработанными движениями поправил на себе элегантный фрак.
       — У нас это делается несколько и слегка иначе... - он достал из внутреннего кармана свёрнутый в трубку лист ослепительно-белой бумаги и развернул его на столе.
       Павел торопливо прочёл древний каллиграфический текст обязательного договора.
       — Здорово! – восхитился он оперативности гостя. - Уже готово! И как вы только всё узнаёте заранее?!
       Дьявол скромно потупился.
       — Обижаешь... Мы – вечная Фирма, а не шарашка-однодневка...
       — Ладно! - сказал Павел решительно и обречённо. - Я согласен абсолютно на всё! Безоговорочно!
       Он закатал рукав рубашки.
       - Откуда полагается брать кровь для подписи на вашем документе?
       — Это не имеет для нас принципиального значения. Важен лишь сам свершившийся факт.
       Дьявол вынул из другого кармана длинную цыганскую иглу и кольнул ею Павла в палец.
       Кровь капнула на лист договора.
       — Достаточно! Ты своё условие договора выполнил, теперь очередь за мной.
       Дьявол вернулся на понравившуюся ему кушетку и сел в позу длительного ожидания.
       — Итак, ты сейчас попадёшь в указанный тобой будущий момент времени. Максимум на два часа, но по твоему желанию срок этот может быть и сокращён.
       — А дальше?..
       — Дальше? Дальше всё будет слишком банально! Ты обретёшь то, чего хотел, отдав мне взамен свою Душу...
       Павел посмотрел на служителя Ада взглядом коммерсанта, крупно одурачившего своего покупателя.
       — Ты полагаешь, что обмен эквивалентен?.. Ты действительно так считаешь?..
       Дьявол воровато огляделся по сторонам, точно в комнате мог быть кто-то ещё.
       — Я очень полагаю, что ты великий болван, Пуэбло! Нам запрещено говорить то, что мы о вас думаем, но ты уж прости за откровенность! Мне кажется, ты основательно запутался в музах, и уже не знаешь, которая из них твоя. И ты явно перепутал Цель со средствами...
       Павел гневно сверкнул глазами.
       — Позволь решать это мне самому!
       Дьявол почесал когтем за остроконечным ухом.
       — Да, разумеется, разумеется... И всё-таки, мне тебя искренно жаль, Паша... Твоя Лена тысячу раз права: ты не понял Сути, поэтому никогда не достигнешь и Цели...
       — О чём это ты?..
       — Да так... - вздохнул Дьявол. - За жизнь...
       Он посмотрел на настенные часы.
       — Мне пора отчитываться за проделанную работу. Да и тебе тоже пора... До скорого свидания!..
       Павел  погрозил ему пальцем.
       — Не надейся! Согласно договору, это должно произойти только тогда, когда достигнутая цель вступит в противоречие с задачей её достижения. Неужели ты полагаешь, что я взялся бы за это дело, не будучи уверенным в собственной выгоде?!
       Дьявол сочувственно вздохнул и лениво встал с кушетки, уже не поправляя фрака.
       — Старо, как мир... И так же безумно глупо... Я не прощаюсь, Орфей! До встречи!
       Павел открыл было рот, но в комнате уже не было посторонних, и только тонкий аромат импортной мужской парфюмерии занимал то место, где должен был присутствовать запах серы. Он ещё успел удивиться, почему мгновенно не исполняется его, оплаченное вперёд желание, когда заметил, что воздух вокруг него сереет, темнеет и уплотняется.
       Павел приготовился к чему угодно, но процесс пошёл в обратном порядке, и он вдруг обнаружил, что находится в чужой, незнакомой ему квартире.

       ...Скорее всего, это был рабочий кабинет. Вдоль стен стояли старомодные застеклённые шкафы, доверху заполненные книгами; на столе у окна горой лежали рукописи. Павел подошёл и пробежал глазами по строчкам верхнего листа.
       Почерк он узнал сразу, хотя тот за годы заметно изменился. И ещё он узнал пронесённую через десятилетия привычку писать шариковой ручкой в тетради в клетку.
       Это был ЕГО рабочий кабинет, в котором он писал, став старше на сорок лет. Ему сейчас за шестьдесят и, судя по всему, художественная литература всё-таки стала его единственной профессией, его жизнью.
       ОНА БЫЛА НЕ ПРАВА!!!
       Павел повернулся к шкафу и увидел десяток пронумерованных томов со своей фамилией на корешках. Руки мгновенно вспотели. Павел открыл скрипу-чую дверцу и взял один из томов.
       Это оказалось будущее полное собрание ЕГО сочинений. Том содержал две повести, названия которых Павлу пока ничего не говорили, поскольку, по-видимому, были написаны позже, и около двух десятков рассказов, четыре из которых он уже успел сотворить. Павел любовно погладил ладонью коленкоровую обложку с золотым тиснением. Для женщины не может быть убедительнее аргументов, чем признанное величие её избранника. Пусть Лена удостоверится сама...
       Ему не терпелось немедленно встретиться с любимой женщиной, которую он боялся потерять гораздо больше всего остального, чем была не особо богата его жизнь. Павел вынул из шкафа остальные тома, сложил высокой стопкой на стол, готовясь к возвращению, и в последний раз оглядел свои будущие апартаменты.
       Комната была сильно захламлена и не прибрана, и более всего походила на жилище закоренелого холостяка.
       — « Взгрею  я  по возвращении свою невесту за то, что не смогла стать хорошей хозяйкой... - чуть злорадно подумал он о потенциальной возможности слегка отомстить сильной женщине. – Или  я  сам  не буду её сюда  пускать?.. - тут же дал он задний ход, чтобы не рисковать чреватыми для него выводами. - В  святая, так  сказать, святых?..  »
       Очень хотелось увидеться с самим собой зрелым, но Павел предполагал, что его послали сюда во время отсутствия хозяина дома, чтобы встреча действительно не произошла. Видимо, она по какой-то причине была нежелательна.   
       Собственно, Павел не особо этому и огорчался. Цель визита была другой и она выполнена. Теперь можно было и возвращаться. И эффектно закончить задуманное.
       Взяв тяжелый десятитомник на руки, он вышел на середину своего будущего кабинета.
       — Я готов!

       ...— Ты уверен в этом?.. - Павлу показалось, что в голосе невидимого Дьявола место иронии заняло сочувствие. Что-то междустрочное было в этом вопросе, не предусмотренное Договором, точно Дьявол сознательно шёл на некоторое его нарушение из мужской солидарности. Он явно давал Павлу ещё какой-то шанс, но тому не хотелось вдумываться в глубокий смысл сказанного служителем Ада, ему не терпелось ссыпать символы своей победы к ногам бессердечной любимой женщины.
       — Да, уверен! Давай побыстрее!
       — Ну, смотри, и не кричи потом диким голосом, что я тебе ничего не говорил…
       Павел снова окинул взглядом комнату, увидел на своём рабочем столе портрет молодой женщины, очень похожей на Лену, подумал, что это, очевидно, их будущая дочь, хотел вглядеться получше, чтобы определить, насколько она получилась лучше или хуже матери, но вокруг быстро посерело, потом потемнело, затем всё кончилось, и Павел уже был в своей малометражной, совсем недавно приватизированной.
       Он сложил себя самого монументального на стол, и, безумно волнуясь, набрал на телефоне нужный номер. Ждать он не мог ни доли секунды.
       — Леночка, радость моя, это опять я...
       — Но мы же обо всём договорились, Павлик... — сказала она укоризненно. — И сегодня ещё не завтра...
       — Да, я именно об этом... – сбивчиво говорил он, приноравливаясь к своему взволнованному сердцебиению. - Завтра уже некоторым образом настало и послезавтра - тоже... Приезжай, у меня есть убедительнейшие доказательства моей правоты!
       — Павлик... - сказала она в трубку всё с той же укоризной. - Ты неисправим! Ну что ты там опять придумал?
       — Всё то же, солнышко... Приезжай, я тебе кое-что покажу! Что-то очень  интересное для нас обоих! То, что убедит тебя в моей правоте на всю оставшуюся жизнь!
       — Хорошо... - в её голосе появилось любопытство. - Но это в последний раз!
       — Да... – легко согласился он. - Именно в последний... Отныне и уже навсегда…

    
       ...Когда она приехала, он за руку подвёл её к столу, взял из стопки верхний том, открыл его и прочёл аннотацию.
       ...- Произведения Павла Ивановича Феофанова известны не только читателям нашей страны, его книги переводились на множество языков и удостоены многих премий. По ним неоднократно ставились пьесы и снимались кинофильмы...
       Павел открыл последнюю страницу тома.
       — Тираж -  двадцать тысяч...
       Елена взяла из стопки ещё один увесистый том и рассеянно перелистала его.
       — Откуда это, Павлик?.. - на лице её было неподдельное изумление, делавшее его менее жёстким, чем обычно.
       — Я был ТАМ... - сказал он неопределённо.
       Она поняла.
       — Каким образом?..
       — Это неважно! – отмахнулся он от теперь уже второстепенного. - Гораздо важнее то, что я тебе ДОКАЗАЛ! Итак, ты, наконец, согласна стать женой будущего классика?! - он наслаждался своим Триумфом, и торопился закрепить его новой победой.
       Она была в растерянности торговки перед рискованной, но обещавшей выгоду сделкой.
       — Ну, подожди, Павлик, дай же мне опомниться... Всё это так неожиданно...
       — Так ДА или НЕТ?! - спросил он уже гораздо жёстче. Лена впервые дала слабину, и он сейчас страшно боялся потерять непривычную для себя инициативу.
       Она, наконец, сдалась на милость победителю.
       — Конечно же, ДА, Пашенька... Ты меня убедил... Окончательно и бесповоротно…

       …Что-то вдруг вспыхнуло в его груди, точно мгновенно сгорая дотла, и тут же погасло так же быстро, оставив в Душе огромную свободу для победного ликования.
       Павел был безгранично счастлив! Стихийно счастлив! Невозможно счастлив!
       А писать ему уже больше не хотелось...
       СОВЕРШЕННО!!!

                Превращая  женщину
                в  Бога,
                мужчина  позволяет  ей
                становиться
                и  Дьяволом...