Такие разные судьбы

   В маленьком городке ничего из личной жизни невозможно скрыть от окружающих. Чужие романы, измены и скандалы горячо обсуждаются и осуждаются общественностью. Здесь каждый человек имеет свою репутацию, зачастую зависящую от того, какую славу заслужили его родители и прочие родственники. Здесь могут сказать к примеру: "Да чего вы от него хотите?  У него и отец был таким, а мать, так и вовсе такое вытворяла ещё тридцать лет назад!".
   В семидесятые годы прошлого века, нравственность была куда строже, чем в наше время. Женщины только начали примерять и носить брюки, а "про это" вообще не то что писать и по телевизору обсуждать, да в кино показывать, а даже говорить вслух было не принято. 
   Лида и Рита  были настолько разными во всех отношениях, что было странно видеть их  гуляющими вместе, и о чем-то оживленно беседующими. Что может быть общего у "монашки" и скромницы Лиды с этой "прости Господи" - Ритой, которую в народе называли "ходячий анекдот".
   Рита выросла в деревне, и речь её была весьма своеобразной. Она как-то особенно выделяла шипящие звуки, да ещё и нажимала на "О". Муж Риты повесился, как говорили злые языки, от безудержного Ритиного темперамента, приведшего к истощению сил и тяжёлому алкоголизму. Мириться с одиночеством молодая ещё женщина не желала, и раза два - три в году заводила очередного гражданского мужа, а после выгоняла его со скандалом и мордобоем. Одевалась Рита ярко, крикливо, по нескольку раз на год перекрашивала волосы и меняла причёски, носила парики и шиньоны, вульгарно красила лицо.
   - Ты как? Всё одна? - насмешливо спрашивала Рита свою знакомую при встрече.
   - Почему одна, - спокойно, с достоинством отвечала Лида, - я с дочерью живу, да с родителями.
   - Старики  навоняют, а ты нюхашь! - презрительно прищурившись комментировала  гулящая баба. - Сама жить когда думашь? Скоро постарешь, так и не поглядит никто! Жрать да ***рать?
   - По мне, так уж лучше так, чем кого попало в дом тащить! - твёрдо отвечала гордая Лида. Она была приезжая, институт закончила в Москве и работала в школе преподавателем литературы. После неудачного брака и развода, Лида жила с родителями, уважаемыми и порядочными людьми и маленькой дочкой в просторном частном доме. Жила скромно, одевалась не ярко, дорожила своей репутацией и честью семьи. Но была в её жизни тайна о которой никто не знал - скромница была влюблена в коллегу по работе, учителя математики Виктора Григорьевича. Влюблена безо всякой надежды, поскольку был он женат, а жена занимала высокую должность, была старше его, и по-слухам страшно ревнива.
   Рита работала в круглом, как шайба, домике, где днём и ночью шумела вода, было множество труб и кранов. Это была станция канализационной системы города.   
   - Что тут за вода у тебя шумит? - спросила однажды Лида, зайдя к приятельнице на работу.
   - Нечыстоты качаем! - с гордостью отвечала знакомая. - Ты всё одна? А я снова замуж вышла! За цыгана! Хороший, красивый, только пьёт и всё из дому ташшИт!
   Через месяц Лида снова встретила Риту. Та шла растрёпанная, без косметики и прикрывала платком половину лица, где были видны синяки от побоев.
   - О-ох! - жаловалась Рита, - была у врача, сотрясение мозгов мне цыган сделал! Избил паразит, еле соседи отташшили! Убил бы, кабы не добрые люди.  Теперь посадят его...
   - Как-же ты можешь первого встречного в дом приводить? - ругала её Лида.
   - А что, одной весь век вековать? Как ты? Нетушки! Не бывать этому! Я Ышшо  замуж выйду!
    А Лида продолжала жить скромно. Никто не мог сказать о ней дурного слова - репутацию свою берегла. А время летело.
   Виктор Григорьевич давно уже заметил, что учительница литературы к нему не равнодушна. Отношения в его семье давно стали больше дружескими и деловыми, чем любовными, детей с женой не нажили, и нестарый ещё мужчина был не прочь разнообразить свою личную жизнь.
   В учительской он не раз подходил к симпатичной молодой коллеге, когда она проверяла за столом тетради с сочинениями, и склонившись, как бы невзначай касался её, делая вид, что заглядывает в тетрадь. Голос его, низкий и густой, такой мужественный, становился хрипловатым от волнения. Лиду охватывала дрожь желания, но она упорно делала вид, что ничего не замечает. Эти прикосновения  вызывали в её душе радость ответного чувства. Однако, оба они понимали, что случись между ними роман - это сразу станет известно, как в учительской среде, так и в маленьком городе и сплетники будут смешивать с грязью их имена.   
   Вскоре городок потрясла трагическая новость - двадцатилетний сын Риты покончил жизнь самоубийством. Он повесился, как и его несчастный отец. Лида встретила приятельницу, обезумевшую от горя.
   - Прими мои искренние соболезнования, какое горе! Но почему он это сделал?  Должна же быть причина? - допытывалась она у приятельницы.
   - Да чтой-то по мужеской части у него случилось. Девушка посмеялась, да идти за него отказалась, мол, у твоей матушки слава такая. Не пойду в твою семью позориться. Ой, горе мне! Наказал меня Бог за грехи мои тяжкие! Единственного сына потеряла! - и несчастная мать заголосила и зарыдала, прикрывая рот платком.  Лида заметила, как та резко постарела. Из под крашенных в рыжий цвет волос отрастали седые корни, глаза угасли и под ними пролегли тени, плечи согнулись от горя.
   С той поры, зажила Рита тихо и ударилась в религию. Людей избегала, часто ездила в церковь и ходила на кладбище. Дальнейшую её судьбу Лида не знала, поскольку родители вскоре задумали переехать в другую республику, и дочка с ребёнком последовала за ними.
   Уволившись с работы во время летних каникул, Лида даже не попрощалась с любимым мужчиной. Уже на вокзале, с билетом на поезд в кармане, она зашла в телефонную будку и с волнением набрала заветный номер. В телефонной трубке прозвучал такой знакомый низкий бархатный голос. 
   - Да, да! Я слушаю.
   - Виктор Григорьевич, Виктор... - произнесла она дрожащим голосом. 
   - Да!Да! Я слушаю! Где ты? Скажи, - я сейчас приеду! Не молчи! - голос мужчины срывался от волнения.
    Лида повесила трубку и заплакала. "Прощай моя любовь! Прощай моё несбывшееся счастье! ПРОЩАЙ НАВСЕГДА!" - звучало в её душе. Она вышла из телефонной будки и направилась к поезду.