Через тернии и заблуждения к истине Виктор Пелевин

ЭКСМО М 2009

Роман Виктора Пелевина «Т» является квинтэссенцией мистификации, которая призвана опровергнуть многие кажущиеся незыблемыми истины и привести к единой и неопровержимой, простой и лучезарной. Прототипом главного героя Т. избран сам великий писатель граф Лев Толстой с его теорией непротивления злу насилием («непрознас») на пути в Оптину Пустынь, куда, как известно, частенько отправлялся старец для бесед с сестрой. Роман вряд ли представляет собой легкое чтение и кажется на первый взгляд нагромождением всевозможных запутанных ситуаций и глубокомысленных сентенций, но постепенно, особенно при повторном чтении, постигаешь геометрическую четкость и простоту конструкции, артистическое соединение несоединимых компонентов, продуманную иллюзорность действий, кажущихся или снящихся. И как точно определил режиссер Роман Виктюк, художник вправе показать, что зло может быть красивым, а добро порочным. В романе две части – «Железная борода» и «Удар императора».
Итак, у Т. множество обличий, и существует мнение, что он имеет двойника. Потому в поезде некий Кнопф заподозрил в священнике переодетого графа, и в итоге последний связал ему руки и выпрыгнул в окно. Этому предшествует беседа – спор на морально-этические и философские темы, которые затем ведутся с различными персонажами на протяжении всех глав. Следуют две встречи – с Ариэлем, представляющимся как создатель Т., и княжной Таракановой, утверждающей, что человек не более чем сценический костюм и все в мире подворотня для хоровода страстей и состояний. Т. хочет лишь одного: узнать дорогу в Оптину Пустынь, но вынужден постоянно бежать, скрываться, вступать в единоборство и пр. Очень впечатляет сцена, когда он лезвиями, спрятанными в бороде, бьет по лицу цыгана Лойко и тот слепнет.
Весьма занимательны беседы с Ариэлем (Ари и Эль якобы обозначает Лев Господень), встречи с Достоевским, Аксиньей, склонившей Т. к греху, ламой, портретом императора Павла, поэтом и философом Владимиром Соловьевым, Победоносцевым, Василием Чапаевым и пр. Это восходит несомненно к Даниилу Хармсу, в пьесе которого могут выступать цари с комсомольцем, Щепкин с Фамусовым и пр. Подтверждается мнение, что святость и склонность к террору подчас сближаются, а писатель – «обезьяна дьявола», создающий тень мира и тени его обитателей. Герой романа повторяется столько раз, сколько раз его читают, потому это самый темный грех из всех возможных. Известно, что так считал в конце жизни и Лев Толстой, решивший отказаться от художественного творчества. И что же такое, по Пелевину, Оптина Пустынь? Это окно, раскрытое во все стороны сразу, и это сам герой. А Бог – тьма, полная невидимого света, а огромное солнце вместе со всем остальным в мире возникает и исчезает в букашке, на которую падает луч. Несколько слишком просто, не так ли? Но откровения давно исчерпали себя, и все мудреные рассуждения разбиваются о простую и вместе с тем всеобъятную истину. По аналогии в романтически-мистическом триллере Анри Лёвенбрюка «Завещание веков» (М. Иностранка 2009) послание Иисуса, закодированное в работах Леонардо да Винчи и Дюрера, будто бы сводится к простой формуле «Мы одни во вселенной», ради которой разворачивается увлекательная детективная история с похищениями, пожарами, смертями, - ведь истина, как красота и искусство, требует жертв.
«…человек… есть история, рассказанная на божественном языке, для которого земные языки лишь бледная тень» (с.64) – приводит Ариэль слова своего деда, но Т. (или Толстой) своей волей привел в движение огромный хоровод теней, однако графа все представляют, а Т. – «это загадочно, сексуально и романтично». И Т. дает себя соблазнить деревенской девушке Аксинье, хотя сразу же подтверждается, что на всякого мудреца довольно простоты. На деле Аксинья образованная светская барышня, и опрощение дает ей возможность в молниеносно-короткие сроки издать книги «Как соблазнить аристократа», «Как соблазнить гения» и работать над третьей «Моя жизнь с графом Т.: взлеты, падения и катастрофа». И опять-таки напрашивается ассоциация. На сей раз с Роменом Гари («Повинная голова» М. Иностранка 2002), великим мастером мистификации не только в творчестве, но и в жизни, что для него закончилось трагически. Тем не менее Аксинья у Пелевина и Меева у Гари создания одного порядка, хотя справедливости ради приходиться признать, что последняя создана гораздо раньше. Да и герой Гари, прототипом которого является Гоген, из той же схемы, хотя, конечно же, ни о каком заимствовании речи быть не может. Герой Гари, авантюрист и мистификатор, временно обосновался на Таити и среди множества обманов и поистине артистических представлений  единственно настоящим в жизни считает свою таитянскую жену Мееву. Он прощает ей измены, ибо на Таити нет понятия супружеской верности, и единственно озабочен тем,  как Мееву везти с собой в Европу. Однако истина проста: девушка наполовину немка и училась в европейском университете, и герою придется жить отныне с этим открытием и пронзенным ядовитой стрелой сердцем.
Вернемся однако к Пелевину. Итак, Ариэль просвещает Т. насчет литературы XXI века: «Само понятие автора в прежнем смысле исчезло. Романы обычно пишутся бригадами специалистов, каждый из которых отвечает за отдельный аспект повествования. А затем слитые вместе куски причесывает редактор, чтобы они не смотрелись разнородно» (с.90). И его проект «Петербург Достоевского» - это коммерческое освоение чужой могилы. С Достоевским связано понятие отсасывания душ, и призрак писателя перечитывает свой же афоризм: «Не старайтесь перебить всех врагов до последнего перед тем, как начнете высасывать души – вовремя проглоченная душа придаст бодрости и позволит довести схватку до конца» (с.148).
Любой тезис можно свести к антитезису, и Т. свое боевое искусство оправдывает тем, что ты не должен противиться злу тогда, когда насилие совершается над тобой, но если ты нападаешь первым и всех быстренько убиваешь, то и противиться нечему. Сокровенная природа человека не может быть выражена в словах, как, по словам ламы Джамбона, «тишину нельзя сыграть на балалайке». Но больше убеждают слова Вл.Соловьева: книга это содрогания нашего духа, и высшая духовная цель – найти читателя и слиться с ним.
Сумбурность сюжета, обилие встреч с личностями в основном потустороннего мира, одинаковая обращенность в прошлое и будущее, гротесковость происходящего и одновременно философичность – все это, разумеется, из мира литературы, книжных героев, склонных к размышлениям абстрактного характера, и потому в своих поисках и художественных построениях Пелевин не одинок. К этому со всей очевидностью приводит парадоксальность нашего бытия, желание если не оправдать, то хотя бы понять и объяснить происходящее. А это лучше всего удается на языке иносказаний, мистификации и изощренной фантазии. «Не будь слишком уверен, что меня с тобой нет», - предостерегал Уолт Уитмен. И действительно, нам лишь кажется, что исторические и творческие личности прошедших веков или десятилетий отошли в небытие. Они с нами – в повседневности, в свершениях и катаклизмах, в мыслях, преклонении и проклятии. Наверное, это и называется единой сущностью мироздания.