Зависть

 Люди рождаются с разными талантами – и с абсолютным слухом, и с невероятной координацией движений и гибкостью, и с красивейшим голосом, а Верочка родилась с чувством зависти ко всем подряд. Сколько она себя помнила, она всегда всем завидовала. В детском саду предметом зависти были красивые платьица и куклы у девочек, удобные брюки и джинсы у мальчиков. Верочка завидовала прилетевшей к кормушке синичке - ее кормят вкусными семечками, а не противной манной кашей и  не заставляют  ложиться спать в самый разгар дня, когда вокруг столько интересного. Котенку Тимке не надо было рано вставать и идти в садик, он мог целыми днями играть с клубками и спать на диване.  В школе она завидовала всем, кто ее окружал. Подружка Таня лучше рисовала, многие одноклассники быстрее, чем она, поднимали руку, лучше отвечали на вопросы, красивее писали и получали больше похвал от учительницы.

Верочка училась хорошо, ровненько, но ее основной оценкой была четверка. В школе учителя, а дома родители постоянно говорили, что если бы она еще постаралась, у нее были бы пятерки по всем предметам. Для нее было мукой вместо похвалы слышать эти упреки. Верочка завидовала двоечнику Сережке, потому что его дома не ругали даже за двойки. На уроке пения она страшно завидовала сестрам Пономаревым, которые так красиво пели дуэтом. На уроке рисования были моменты, когда сердце у нее разрывалось от зависти. Ну почему, почему толстый Юрка так здорово рисует? Почему лебеди из пластилина у Наташки так похожи на живых – кажется, сейчас лебедь взмахнет крыльями и улетит?!!!

В педагогическом институте, где она прилежно изучала физику,  и каждый день вместо радости приносил массу огорчений. Однокурсницы были одеты лучше, прически у них были красивее, помада ярче, каблуки выше и тоньше…  Всё подряд оседало у нее в душе мелкими злыми колючками, спасения от которых не было ни днем, ни ночью. Почему, когда их однокурсница Галка пришла в замшевых сапогах на высоком каблуке, все просто ахнули, а когда она пришла точно в таких же сапогах, никто этого даже не заметил? Вечный троечник Юрка Демин, который постоянно переписывал у нее лекции, мог собрать любую электрическую схему. У этого балбеса и прогульщика все работало, лампочки загорались в нужный момент, а она каждый раз с ненавистью смотрела на провода, которые нужно было как-то хитроумно соединить. Конечно, Демин и ей всё соединял и включал, но в этот момент ее зависть к нему возрастала в десятки раз. На последнем курсе Юрка как-то выпал из поля зрения всей группы, на все вопросы отвечал шуточками и картинно закатывал глаза при слове «любовь». Однако в театр и в кино он ходил с группой исправно и даже садился рядом с Верочкой и угощал ее мороженым.

На первой практике в шестом классе она поставила вертлявому мальчишке за невнятный ответ вполне заслуженную тройку. Правда, потом оказалось, что у этого мальчика проблема с речью и ему давали письменное задание. Но главным было ощущение маленькой власти, с которым она ставила эту жирную тройку в журнал. После практики Верочка точно знала, что будет именно учителем. Почти невидимая власть  над маленьким человечком в очках запомнилась ей навсегда.

В день получения диплома она  жутко завидовала всем, кому вручали красные корочки, потому что у нее в зачетке всегда было «хорошо», а «отлично» ей ставили лишь изредка.   Галка пришла в потрясающем синем платье, которое ей очень шло, и Юрка Демин, который все пять лет списывал у Верочки лекции и задачки, танцевал с Галкой уже третий танец подряд.  Он пригласил и Верочку, но как-то сухо, без особой радости, вроде как в благодарность за конспекты. Летом они несколько раз ходили в кино, а потом все разъехались по домам, и Верочкин телефон замолчал.

По распределению Верочка попала в школу на окраине города, в рабочем районе. Особых красавиц среди учительниц не было, и стройная, большеглазая Верочка всем понравилась. Относились к ней по-доброму, на переменах угощали домашними пирожками и рассказывали,  кто есть кто. Постепенно она узнала, что завуч по воспитательной – страшная зануда, которая любит красиво оформленные планы, завуч по учебной ходит на уроки без предупреждения, трудовик обожает делать на уроках разделочные доски и потом одаривает ими всех учителей, и отказаться от такой доски означает нажить смертельного врага.

Через месяц после ее прихода в школу учитель физики, который вел уроки у старшеклассников, сломал ногу, и ей поручили вести уроки в выпускном классе. Завуч по учебной попросила обратить особое внимание на Витю Гребцова: мальчик идет на медаль, надо понимать этот момент. За уши его тащить не надо, занимается он стабильно, упорный.

Верочка вошла в класс. Она была невысокого роста, и когда перед ней встали десятиклассники ростом хорошо за метр восемьдесят, она немного растерялась и злые колючки на дне ее души зашевелились. После традиционного приветствия и переклички Верочка стала проверять домашнее задание. Ответы на вопросы были уверенными, чувствовалась хорошая подготовка. Решать задачу у доски вызвалась темноволосая девушка с задней парты - Люба Ильина. Она четко писала формулы, подробно объясняла действия, вычисляла значения без ошибок. Надо было ставить пятерку. В душе Верочки подняла голову холодная змея-зависть и прошипела: «Тебе всю жизнь ставили одни четверки,  а этой надо пятерку ставить? Задай вопрос-с-с!». Верочка внимательно просмотрела всё решение и попросила объяснить одну из формул. Люба вопроса не ожидала, сбилась, но потом сообразила и все четко  сформулировала.

– Пятерку поставить не могу, - строго сказала Верочка. Решение правильное, но пояснение неуверенное. Четыре.

Она написала на доске условие второй задачи и, заглянув в журнал из приличия, вызвала Гребцова. К доске вышел высокий, сероглазый юноша. Он быстро решил задачу. Верочка заранее продумала дополнительные вопросы, но ответы на них были правильными.

– Вот это ответ на пятерку, - сухо сказала Верочка.
Она вывела  в дневнике четкую пятерку и витиевато расписалась.

После звонка Гребцов подошел к ней.
– Вера Павловна, у меня к вам вопрос. У вас есть задачи повышенной сложности?
– Да, есть сборник задач МГУ.
– Можете дать мне на два дня? Мне надо к олимпиаде подготовиться.
– Хорошо, я принесу.

По дороге домой Верочка думала о том, что ей никогда и в голову не приходило решать что-нибудь вне программы.  Вечный троечник Юрка Демин на семинарах и коллоквиумах всегда рассказывал что-нибудь такое, о чем в лекциях даже не упоминалось.  Ей стало неприятно. Гребцов показался ей таким же выскочкой, каким она всегда считала Демина. Задачник она принесла и даже сказала, что Гребцов  может пользоваться им столько, сколько надо. Через два дня мальчик, однако, принес ей книжку, из которой торчал сложенный листок.

- Я тут одну задачку решал, но, по-моему, где-то допустил ошибку. Посмотрите, как время будет, хорошо?

Верочка кивнула.  У нее окно, можно посмотреть, что нарешал этот физический гений.
Все, вроде, правильно. Ага, вот и ошибка. Они это еще не проходили. Верочка четким почерком исправила найденную ошибку и написала пояснение. В глубине души зашевелилась злая колючка. Учится играючи и за такие задачки берется. Она представила, как он все дни напролет сидит над учебниками, и колючка замерла, а потом выпустила свое беспощадное жало: «Он поступит в МГУ и даже не вспомнит, что я ему решение исправляла и подсказывала. Будет жить в Москве и работать с академиками. А я всю жизнь буду тетрадки проверять…»

В учительскую вошла учительница географии, высокая, крупная дама, и обратилась к Верочке.
– Мы тут небольшой междусобойчик организуем: у Степана Тимофеевича новоселье. Отказы не принимаются.

Степан Тимофеевич был учителем физкультуры. Бывший военный, он требовал от учеников, чтобы они следили за осанкой и не раз заставлял ходить в спортзале по кругу с гимнастической палкой за спиной. За эту палку его прозвали Палычем.

– По сколько собираем? – Верочка с готовностью полезла за кошельком.
– По сто пятьдесят. Вы одна будете или с молодым человеком? Если вдвоем, то триста.

Верочка сказала, что уточнит, и набрала номер Демина.Юрка ответил и сказал, что не пойдет: занят. Они обменялась парой-тройкой слов о погоде, об однокурсниках, о работе, и тут Юрка как-то поспешно распрощался.  Верочка отдала деньги, записала адрес Степана Тимофеевича и пообещала прийти пораньше, чтобы помочь накрыть стол.

Дома Верочка придирчиво пересмотрела все свои наряды и выбрала красивое платье горчичного цвета.  Оно выгодно подчеркивало ее стройную фигуру, а неброский цвет говорил о хорошем вкусе его хозяйки. Сапожки на тонком каблучке, красивое пальто и небольшая сумочка говорили всем, что Верочка самая красивая и будет на вечеринке королевой.

Завернув за угол, Верочка вдруг увидела молодую преподавательницу английского Алису Сергеевну из их пединститута. Рядом с ней стоял Демин, и было видно, что встретились они совсем не случайно…  Верочка кивнула и хотела с независимым видом пройти мимо, но Юрка окликнул ее:

- Верочка, как хорошо, что мы тебя встретили!  Алиса, давай приглашение!
Алиса Сергеевна достала из сумки нарядную открытку, и у Верочки екнуло сердце…
– Мы с Юрой решили пожениться, хватит нам ходить вокруг да около, - приветливо улыбнулась Алиса Сергеевна. Тем более теперь Юра тоже работает в институте, в лаборатории.
– В лаборатории, – машинально повторила Верочка, и проснувшиеся еще днем острые колючки в ее душе стали в сто раз длиннее и острее. – А я в школе, учитель физики, как и хотела.
– Юре с техникой бы повозиться, с приборами, поэтому в лаборатории он чувствует себя как рыба в воде, – весело продолжала Алиса Сергеевна, не замечая, как улыбка сползает с лица Верочки. – Юра там на последнем курсе подрабатывал лаборантом, а через год ему дали вести практические занятия. Студенты за ним толпой ходят, говорят, что он дает много дополнительных материалов и занятия ведет очень интересно.
– Да, Юра всегда… Извините, я тороплюсь, – сухо оборвала фразу Верочка и, резко повернувшись, побежала к остановке.
Она не слышала, как Демин сказал Алисе:
– Зря ты про меня ей рассказала. Теперь от зависти спать не будет…

Верочка села в троллейбус и достала кошелек. Элегантная сумочка показалась ей простецкой, кошелек – потертым, пальто – дешевым, а платье – скучным. Колючки росли и будили злые мысли, которые, как змеи, выползали из тайных черных колодцев зависти. «Она красивая, а теперь еще и счастливая…  Замуж выходит… А мне даже на новоселье не с кем идти… Демин, троечник, всё у меня списывал, а теперь в институте работает, а я…    Весь век буду тетради проверять…» От этих мыслей губы сжались в узкую плотную полоску, скривились и лицо Верочки в один миг стало неприятным и даже отталкивающим.
 
Вот и нужная остановка. Верочка шла и считала деревья, чтобы успокоиться. Степан Тимофеевич открыл ей дверь и таинственно прошептал:
– Как хорошо, Верочка, что вы одна! Поможете моему племяннику вечер скоротать? Он со своей девушкой расстался, переживает…
Верочка молча кивнула.
– Ну пошли, покажу наши хоромы.

Большая четырехкомнатная квартира была светлой. Старенькая, видавшая виды мебель была расставлена так удобно, что ее потертость была незаметна. В гостиной был новый огромный телевизор и такой же новый огромный диван. В комнате дочери все было по-девичьи нежно и уютно. Столовая в зеленых тонах. Кухня оранжевая, как апельсин, яркая и сочная.

– Вот, привел вам помощницу.
На кухне хлопотали жена и дочь Степана Тимофеевича, и Верочка ахнула:  удивительное сходство как будто стирало разницу в возрасте. Дочь засмеялась:
– Нас все за сестер принимают, не верят, что это моя мама.

Верочка стала накрывать на стол, посматривая на угрюмого парня, который сидел у окна и яростно теребил в руках бахрому тяжелой золотисто-оливковой шторы.
Степан Тимофеевич заглянул в столовую:

– Порядок в танковых войсках? Помощь нужна?
– Нет, я все уже сделала.
– Я отлучусь: командировали в гастроном. Сергей, настрой пока гитару.

Парень нехотя взял стоявшую возле дивана гитару и стал настраивать. Разнобой словно поссорившихся звуков утихал, сливался в один, покоряясь повороту колков, и вот уже все струны пели стройно,  готовясь поддержать рождавшуюся под длинными нервными пальцами мелодию настроения, выплеснуть всю накопившуюся на душе тяжесть и пролиться дождем светлых звуков.

– Хорошо играете, – искренне похвалила Верочка.
– Пять лет музыкальной школы. Пианино ставить некуда было, вот и пошел на гитару. Инструмент сложный, это только кажется, что все просто – гриф да шесть струн. Два раза бросить хотел, а сейчас рад, что родители уговорили не бросать.

Верочка почувствовала, как в душе зашевелилась колючка: «Тебя-то вот в музыкальную школу не отдали, сказали, что пианино некуда ставить… Про гитару никто даже и не подумал…». Она отмахнулась от этой злой мысли и попросила:

– Сыграйте что-нибудь любимое.
– Сейчас попробую. Давно не играл.

Пальцы медленно двигались по грифу, словно вспоминая, куда нужно встать и какую струну прижать. Грустные звуки сплетались в задумчивую  мелодию, потом их сменяло разудалое веселье, и снова в это веселье вползала  грусть…  Сердце Верочки щемило от этих чистых звуков. Колючки притупились и потихоньку отпускали ее измученную сегодняшними событиями душу.

Сергей играл мелодию за мелодией, сплетая их в причудливый разномастный венок, и Верочка боялась, что это волшебство сейчас закончится. Раздался резкий звонок в дверь, и чудесный венок рассыпался.
 
Гости шумно раздевались в прихожей, хозяйка встречала всех приветливыми словами, водила по квартире и рассаживала за огромным столом. Хлопали пробки от шампанского, веселый застольный галдеж из поздравлений и пожеланий заполнил квартиру.  Наконец все успокоились и Анна Львовна, учительница русского языка, попросила:
– Степан Тимофеевич, спойте!

Степан Тимофеевич отнекиваться не стал. Он взял гитару, бережно провел по струнам, и чистым, сильным голосом запел «Гори, гори, моя звезда…» Потом он пел с Сергеем, и вскоре, как водится, все нестройно, но душевно подхватили знакомую песню. Верочке стало тепло и хорошо. То ли от выпитого шампанского, то ли от песни про Домбай, то ли от того, что Сергей весь вечер ухаживал за ней, подкладывал салаты и подливал шампанское  в высокий резной бокал… Наконец все заговорили, что пора, мол, и честь знать: завтра на работу… Верочка и Сергей, не сговариваясь, стали помогать хозяйке собирать посуду со стола. На кухне Верочка предложила помыть посуду, и Сергей с готовностью перебросил через плечо полотенце. Верочка передавала мокрые тарелки и вилки Сергею, они говорили о каких-то пустяках, и на душе было как-то тепло и радостно.

- Я тебя отвезу, не возражаешь?
Возражать Верочке не хотелось. Злая колючка почему-то не отозвалась на слова Сергея, что у него есть машина. В машине Сергей сказал:

– Я так не хотел идти к дяде Степе, настроение было – жуть!
– У меня было не лучше, - созналась Верочка. 
 
У подъезда они долго сидели в машине, разговаривали обо всем подряд и удивлялись, что любят одну и ту же музыку, одни и те же книги, одни и те же фильмы…

На следующий день Верочка раздавала похвалы направо и налево, подбадривала двоечников и подсказывала им ход решения задач. Вручая Гребцову исправленную задачу, она похвалила его стремление знать больше и поставила в журнал большую, жирную пятерку, и ее почему-то не мучило, что он поедет в Москву, а она обречена всю жизнь проверять тетрадки…
                …
Верочка с Сергеем шли на свадьбу к Юрке Демину. Верочка надела горчичное платье. Сергей посмотрел и сказал:
– Тебе очень идет.
Юрка только глазами захлопал, когда увидел Верочку с парнем. Он отвел ее в сторону и смущенно попросил:
– Верочка, ты только не завидуй, ладно?
– Юрка, счастью не завидуют, а только радуются. Кажется, у меня теперь свое счастье есть,  - улыбнулась Верочка.