Начало после вечности

Тогда все и закончилось. Не было красоты или ужаса конца света, даже обещанная смерть выглядела жалкой, оставалось лишь ждать, пока она накроет и окончательно уничтожит надежду на то, что вдруг из пустоты возникнет некий герой и остановит рушащиеся над моей головой небеса. Минуты тянулись, легкие наполнял пылающий воздух, а почти безжизненное тело смотрело в окно на потоки, льющиеся из небытия и заливающие бытие, мною столь нелюбимое. Хотелось в последний раз прогуляться по улицам этого глупого огромного города, коснуться губами каждого цветка, отчаянно цепляющегося за жизнь, обнять каждого встречного…

- Ты что, плачешь?

Есть у Деи такая неприятная привычка: подкрадываться со спины абсолютно неслышно и задавать дурацкие вопросы об очевидных вещах. Нет, я не плачу, это вода с неба льется по моей щеке. Немыслимо.

- Кого-то успели эвакуировать? – убери взгляд. От твоего сосредоточенного разглядывания моей спины она горит не меньше ошпаренной воздухом глотки.

- Успели. Довольно многих, надо сказать. Вовремя появился этот странный проход. Не знаю, будет ли им лучше там, куда он ведет, но они хоть живы будут. Чего я бы о нас не сказала. Ты так и не дал разрешения на эвакуацию сотрудников Организации, а ведь мы тоже в какой-то мере люди и тоже не хотим умирать. – холодно произнесла она. Мне было нечего ответить, да и слушать свой дрожащий голос было мерзко.

- Шеф. – теперь и ее голос дрогнул. Значит, точно конец света – раз уж Дея не может держать себя в руках. Обычно хладнокровная, никогда не терялась, не пугалась, сколь велика бы ни была опасность, она была не хуже роботов из сказок, которые мне когда-то читала сестра. Оборачиваться, однако, я по-прежнему не желал. Перед железной леди демонстрировать свою слабость как-то не хотелось.

- Шеф… - чем-то зашуршала, прокашлялась и продолжила. – Эрик. Эта передряга словно местами нас поменяла. Ты такой сдержанный и отстраненный, что мне страшно. Страшно не сдержать себя в руках рядом с тобой. Если мы все выберемся, Организация вряд ли распадется, а сопливых девчонок хватает без меня. Но я не могу больше. Все эти дни я была одержима идеей сбежать вместе с мальчишками…

- Ну так беги. – сам не знаю, зачем оборвал ее на середине ее исповеди. Она явно собиралась говорить дольше. – Беги, беги, пока проход не закрылся окончательно и магии на то, чтобы поднять тебя к нему, хватает. Уходи из этого прогнившего места, Дея! Живи, заботься о ребятах, воссоздай Организацию, осваивай новые земли, только бы не оказалось, что я напрасно отослал тебя, людей, уходи, Дея, уходи!..

Я кричал на нее, закрывая лицо руками, чувствовал, что по рукам течет небо и не мог остановиться. Две недолгих вечности звенящая тишина поглощала меня, а потом выплюнула назад, в шумную реальность с паникующими соотечественниками и моим заместителем, побоявшимся спастись, пока не поздно. Она все еще стояла позади меня и громко, медленно дышала. Я обернулся, разрывая кокон воздуха вокруг себя и посмотрел на нее. Ожидал увидеть удивление, ненависть, отвращение к сдавшемуся и ослабшему шефу, только вот прогадал. Она улыбалась, губы ее дрожали, но она все же улыбалась.

- Я правда могу идти?

- Не можешь. – вопросительно приподняла бровь. – Беги отсюда немедленно!

Кивнула и направилась к выходу. На пороге обернулась:
- Удачи тебе, шеф. Надеюсь, еще встретимся.

- Тебе удачи, девочка. – но она спешно последовала моему совету. Да, я мог передумать – раньше. Сейчас – нет.

 Воздух теперь был липкий и походил на тяжелую, мокрую вату больше, чем на что-либо. Наверное, больше ждать не стоило, а я спокойно допивал чай, так и не остывший – при такой-то погоде. После этого выбрался из полуразрушенного здания, бывшего штаба Организации, и побрел к лесу неподалеку. Я и вправду не знал, как все это остановить, знал только, как дать людям ровно столько времени, сколько нужно, чтобы сбежать в новорожденный мир.

С самого детства мне снилась девочка. Ничем вроде не примечательная, но говорившая странные вещи. Совсем хрупкая, рыженькая, со смешными веснушками на хорошеньком носике, глазки голубые, любопытные такие. Она всегда всему удивлялась, больше всего удивлялась книге, которую читала. В этой книге почему-то рассказывалась история нашего мира. Потом, надо понимать, ей снился я – когда бодрствовал, а она спала. Крошка считала это чем-то большим, чем плод ее фантазии и всякий раз с упоением записывала свои сны в розовую тетрадку. Несколько раз в год в ее мире выходила новая книга о моем. Для малышки это был огромный праздник, куда больший, чем именины, на которые ее буквально засыпали подарками родители и друзья. Читала она быстро, новую часть серии перечитывала с десяток раз. За все время, пока она мне снилась, я привязался к ней. Имени ее я, кстати, так и не узнал – оно ускользало от меня всякий раз, когда я пытался его вспомнить.

Так прошло несколько счастливых лет, за которые я понял, что все происходящее в книге уже произошло в нашем мире. Там, к слову, и про меня много писали, но, похоже, крошке я не слишком нравился – угрюмый, нервный мужчина, в юности своими руками уничтоживший в себе желание мечтать, фантазировать. А потом все резко изменилось.

В том сне я застал ее в ужасном состоянии. Она плакала и рвала на кусочки книгу. Потом не смогла уснуть, а позже тяжело заболела. Я считал себя виноватым в этом и недоумевал: что же такого произошло в той, последней книге?

Она рассказала все – не мне, своей хорошей подружке. Там якобы было написано про то, что вскоре после славной победы Организации над странным заболеванием заболеет сам наш мир. А после небо хлынет на землю, воздух загорится и прочая поэтическая чепуха. Важно другое. Я самоотверженно выпру всех, кого смогу, во внезапно открывшийся портал в иной мир и героически погибну под руинами родного. А в эпилоге было сказано, что придет ко мне Вечность и скажет, что я сам обрек себя на боль и мучения, которые теперь будут терзать меня, пока она существует. Мне тогда это показалось неуместной выдумкой автора, но… все произошло именно так, как было написано.

Я бесчисленное множество раз проклял себя, идиота-писаку из другого мира и Вечность, которой предстоит меня терзать – и принялся менять будущее, как мог. Толку оказалось не так уж много, но я хотя бы нашел способ спасти всех, кто останется жив после эпидемии. Наш мир, кстати, представляет собой хрустальный шар с вселенскими водами вне и земными водами внутри, среди которых плавают два острова. Людей тут немало, несколько государств разных, природа красивая, продвинутая магия, о технических благах мы знаем лишь из сказок и древних преданий. Видимо, у самих руки не оттуда растут. Занесло же меня не туда… тем более мир-то почти умер. Скоро не останется ничего.

За размышлениями я и не заметил, как добрался до пещеры, в которой находился огромный золотой кристалл. Именно он связывал нас с хрустальной оболочкой мира, забота о нем помогала ее поддерживать. Эпидемия ослабила его и небо больше не смогло сдерживать воды вселенной.

Рядом с кристаллом валялся нож для бумаги – смешное напоминание о моих нелепых попытках творить что-то без помощи магии. В нашем мире такие способности – редкость, хоть их и не развивают. Магией можно сделать все, так зачем еще что-то придумывать?

Нож почти затупился, но мне хватило и этого, чтобы рассечь кожу на щеке. Прислонившись ею к горячему кристаллу, я закрыл глаза и попытался представить, как отдаю силы миру. Тот благодарно вздохнул в ответ. Шум льющейся с небес воды смолк. Получилось.

Я не помню, сколько питал мир своей кровью, ибо сидел около него, пока не сошел с ума и еще немного. Помню, ослаб, не смог сидеть, завалился на спину и чем-то рассек руку, но опомнился и приложил ее к остывшему камню. Это оказалось на удивление приятно. На этой мысли осознание происходящего покинуло меня окончательно.

Была долгая, пустая темнота, не было ни Вечности, ни мук нечеловеческих, только беспокойство – все ли спаслись? Смог ли я продлить жизнь своего мира хоть на немного?

Вскоре закончилось и это, и пребывать в бессознательном состоянии мне помешал яркий свет и не закрывающиеся глаза…

* * *

Девочка разглядывает игрушки в огромном магазине. Бледная, с уставшими и очень грустными глазами, она шатается и шумно вздыхает. Ей, кажется, все равно, что разглядывать – игрушки или продукты, но родители считают своим долгом водить ее в детский отдел некогда любимого торгового центра. Мама предлагает ей поесть, пытается напоить ее поочередно соком и газировкой, дочка поначалу отказывается, потом сдается и делает несколько глотков того и другого, безразлично глядя сквозь пространство. Прохожие удивляются, сетуют на непослушных детей и ставят девочку в пример непутевым чадам, а мама ее только слезы сдерживает, не надеясь уже на то, что дочурка когда-то вновь будет клянчить деньги на мороженое или на новую куклу. Год уже прошел, а она только в себе замкнулась вконец, и что делать, не ясно. Но она знает, что когда-то и с ее девочкой все хорошо будет. Вот и водит ее по магазинам, в парк и на карусель, не запрещает сладкое и сидит с ней у компьютера до самой ночи – а вдруг вернется дочурка?..

На улице дождь, сердце матери больно сжимается. Раньше ее Ангелика любила бегать с ней наперегонки под дождем, а сейчас идет спокойно и ровно. И вдруг – останавливается и тянет маму за руку. Около здания торгового центра сидит серый кот, вздрагивающий от дождевых капель, попадающих ему на нос. Вроде обычный самый, но что-то крошку привлекло. Мама подводит ее ближе и Ангела, удивленно повизгивая, бежит к перепуганному животному. Впервые за долгое время так. Меж тем девочка хватает кота, берет на руки и кричит:
- Эрик, Эрик, это ты! Не бывает такого! Я верила, что ты выберешься, верила!

Растерянная, но счастливая женщина стоит посреди серого мокрого города и улыбается. Кот не вырывается, не царапает девочку, только трется грязной щекой о ее щечку.

- Ангела!

- Мама… ну ма-ам, это же Эрик, как ты не видишь? С ним столько всего случилось, я не могу его бросить! Он же…

- Доченька, об этом вы с ним поговорите дома. Ты не видишь, Эрика нужно искупать для начала. Ему самому стыдно перед леди в таком виде находиться.

Они смеются – все вместе, мокрые и радостные. А что еще делать в такой момент? Только смеяться.