Отражение в зеркале

Тогда он сказал: давай зайдём сюда! Зеркальный лабиринт – это любопытно.
Нет, сразу отказалась она, не хочу.
Как он устал слышать это её «не хочу» в ответ едва ли не каждый раз, когда предлагал ей что-то интересное.
Давай-давай, сказал он весело, мы же развлекаемся, почему ты такая скучная.
Я вообще не люблю зеркал, ответила она. И он с удивлением понял, что, действительно, давным-давно не видел её у зеркала, красилась и расчёсывалась она с помощью крохотной пудреницы, мимо большой зеркальной стены в прихожей проходила, даже не взглянув на своё отражение.
Ну что за чушь, сказал он, что ты такое выдумала, красивая женщина не должна бояться зеркал! Пойдём-пойдём, это дело принципа! – и потянул к входу в лабиринт, не обращая внимания на её возражения.
Зеркала руками не трогать, сказал служитель за стойкой, по лабиринту не бегать. Если заблудитесь – на всех перекрёстках под потолком есть тревожные кнопки, нажмите, и наверху загорится стрелка, укажет путь. Он для пробы нажал на кнопку, и на тёмном потолке, действительно, замигала яркая белая стрелка. Хотел ещё спросить служителя о размерах лабиринта, но вдруг заметил, каким взглядом тот смотрит на его жену, и передумал. Обнял её за плечи – парень сразу отвёл глаза, так-то! – и, увлекая за собой, шагнул под ярко-оранжевую арку с табличкой «ВХОД».
Они почти мгновенно потеряли ориентацию: зеркала отражались одно в другом, пространство расслоилось на десятки, сотни одинаковых коридоров, отражения глядели на них со стен. Он поднял взгляд к потолку, но увидел только темноту, непонятно было даже, есть там, сверху, вообще потолок, или нет ничего, кроме пустоты. Только над верхним краем зеркала тускло светилась тревожная кнопка.
Впечатляет, сказал он, правда? Она не ответила, стояла, касаясь стекла перед собой кончиками пальцев, глядя куда-то за спину своему отражению, в глубину разветвляющихся, дробящихся коридоров. Он снова обнял её, восемь или десять мужчин в зеркалах повторили его движение. Она шикарно выглядела, короткое платье, которое ей чертовски шло, одно из его любимых, высоченные каблуки, роскошные волосы – неудивительно, что паренёк на входе загляделся.
Внезапно откуда-то вынырнула невысокая девушка в футболке и джинсах, протянув руку, шлёпнула его по плечу, хихикнула: ой, простите, вы настоящий! Отступила и пропала в боковом коридоре, продолжая смеяться. Он тоже засмеялся, но его жена даже не улыбнулась. Ну что ещё, сказал он. Что опять не так. Всё так, ответила она. Просто тут кругом зеркала, я же говорила, я их не люблю. В них слишком много всего отражается. Глупости, сказал он, стараясь не раздражаться, в зеркалах отражается лишь то, что есть на самом деле, а всё остальное – иллюзии. Иллюзии, согласилась она, идём дальше.
Повернули налево, направо, зашли в тупик и долго шарили по стенам, пытаясь понять, какой из проёмов настоящий, а не отражение-обманка. Ну, здорово же, правда, говорил он. Правда, соглашалась она. Пару раз столкнулись с такими же, как они, посетителями лабиринта, извинились и разошлись в разные стороны, на перекрёстке на них с визгом и хохотом выскочила девчонка лет семи, едва не сбив с ног с разгона. За ней, визжа ещё громче, бежал мальчишка постарше, наверное, брат, а ведь служитель ясно сказал: не бегать! Дети, подумал он, испытав, как обычно, мгновенное облегчение при мысли о том, что у них с женой – никогда, ни в коем случае. Четыре года назад она едва его не уговорила, обычно с ней было просто, но в тот раз она спорила и спорила, отказываясь слушать все разумные слова. В конце концов, он её всё же убедил: рано, карьера, фигура, не будет времени друг на друга, вообще не останется свободного времени, говорил он, мы ещё не готовы, не сейчас. После того раза он удвоил осторожность, не желая повторения многонедельного кошмара: сначала эти бесконечные уговоры, потом, после её возвращения из больницы – постоянные слёзы.
Опять зашли в тупик, заметила она. Он ткнулся туда, сюда, но повсюду было лишь стекло и его собственные отражения. Застряли, сказала жена. Лучше помоги найти выход, ответил он. А если его нет, спросила она, и вот тут он едва не сорвался, всему есть предел, его терпению так уж точно. По счастью, как раз в этот момент его пальцы наконец-то провалились в пустоту, он шагнул в найденный проём. Обернулся, чтобы подать жене руку, но не увидел её, одни лишь зеркала, зеркала.
Он позвал её по имени, услышал в ответ её голос, где-то рядом, за каким-то из бесчисленных поворотов. Попробовал пойти на звук, повернул раз, другой – и увидел её отражение в зеркале. Она стояла на перекрёстке, растерянно поворачивая голову из стороны в сторону. Какой-то ребёнок подошёл к ней, что-то спросил – он отчётливо всё видел, но никак не мог понять, куда свернуть, чтобы попасть на этот чёртов перекрёсток! Его жена наклонилась к ребёнку, это был мальчик, лет четырёх, может, немного меньше – пожалуй, слишком маленький для того, чтобы бегать тут одному, без родителей.
Эй, сказал он громко, я здесь, рядом, ты меня слышишь? Но тут же понял, что нет, она его не слышит, потому что он сам не слышал, что она говорила, видел только, как шевелились губы. Видел, как она встала, взяла ребёнка за руку и вместе с ним шагнула в проход между зеркалами в сторону оранжевой арки с надписью «ДОХВ».
Эй, закричал он, колотя ладонями по стеклу, подожди меня! Зеркало гудело и дрожало, но она так и не обернулась, шла, держа за руку этого непонятного ребёнка, пёстрая летняя юбка, туфли лодочки, это всё какая-то несусветная чушь, это дурацкая иллюзия.
Он вспомнил о тревожной кнопке и, подняв голову, посмотрел вверх, но никакой тревожной кнопки там не было, и потолка не было, а было ещё одно зеркало, в котором отражалась его запрокинутая голова с широко раскрытыми, непонимающими глазами.