Зяма - парикмахер

В конце 50-х годов среди молодежи, преимущественно студенческой, получил распространение особый стиль в одежде и манере поведения. Носители этой атрибутики так и назывались - «стилягами». То ли это была форма выражения протеста против стандартов, навязываемых властью, то ли тлетворное влияние Запада. Обязательной составляющей новоявленного стиля была соответствующая прическа. У юношей это был кокон, нависающий надо лбом, обильно удобренный бриолином, придающий ему необходимую устойчивость и блеск.
Такая прическа требовала от мастеров парикмахерского дела определенных навыков. В Днепропетровске такими навыками блестяще владел Зяма. Его рабочее место было в парикмахерской, расположенной в центре города. Сам Зяма недавно приехал в Днепропетровск то ли из Львова, то ли из Польши. Говорил он с характерным акцентом, что придавало особый колорит на фоне языкового однообразия жителей закрытого тогда для иностранцев города.
Попасть к Зяме было проблемой. Очередь выстраивалась буквально на недели и исключительно по записи.  Но если вы оказывались в его кресле, можно было полностью ему довериться. Каждому клиенту он уделял 30-40 минут, добиваясь совершенства в возможных пределах, отпущенных клиенту природой.
Я не относился к кругу людей, в полной мере относящихся к этому молодежному течению, но хотя бы  прической хотелось подчеркнуть свою солидарность с ними. Поэтому я не случайно стал клиентом именитого парикмахера. Записавшись на прием, уже через неделю я сидел у него в кресле в ожидании чудесного преображения тогда еще очень пышной шевелюры.  Дело шло к окончанию рабочего дня и я, естественно, переживал, удастся ли ему завершить начатый процесс. Когда полдела было уже сделано и, часть головы приобрела контуры будущего шедевра, в парикмахерскую вошел молодой человек, судя по всему хороший знакомый мастера. Дружеские чувства к вошедшему оказались сильнее обязательств перед новым клиентом, что дало основания мастеру предложить мне завершить начатый им процесс на следующий день. Отказать Зяме в его просьбе было немыслимо, и я с готовностью уступил кресло не совсем деликатному молодому человеку. Возвращался домой с некоторой обидой под удивленные взгляды прохожих.
На следующий день в институт решил не идти, так как встреча с Зямой была куда важнее. Пришел к открытию парикмахерской и с нетерпением стал ждать мастера. Время шло, но в этот день Зяма на работу не вышел. Сказали, что заболел. Когда выйдет, никто не знал.  Не было его и через неделю. Вероятно, болезнь оказалась серьезной. К этому времени различия в степени совершенства между обработанной и не обработанной частям прически стали мало заметными. Решил к Зяме больше не ходить.
Прошло с тех пор лет пять или семь. Менялась мода, но Зяма по - прежнему считался одним из востребованных  парикмахеров в городе.
В один из осенних промозглых вечеров мы сидели с приятелем за бутылкой недорогого вина, пребывая  в состоянии глубочайшей депрессии. Не знаю, было ли это следствием нашего душевного состояния, либо просто бравада, возникшая на почве легкого алкогольного опьянения, но кому – то из нас тогда пришла мысль постричься наголо. Тут я и вспомнил историю моих отношений с Зямой и предложил приятелю осуществить нашу задумку у самого известного в городе парикмахера. Предложение было принято. К тому времени мода на вычурные прически уже прошла, и доступ к креслу мастера можно было получить в порядке живой очереди.   Наконец-то кресло мастера освободилось. Мой приятель любезно предложил мне первому пройти обряд «обрезания». Я с опаской отправился к креслу. Зяма, к счастью, меня не узнал – не хотелось, чтобы все это выглядело как месть. На его вопрос, как будем стричься, коротко ответил – наголо.  Зяма сделал вид, что ослышался, но я был непреклонен.
Честолюбие Зямы было уязвлено настойчивостью  клиента и его вызывающим решением. Ведь он настоящий мастер, а тут стрижка «под ноль». С раздражением он включил электрическую машинку и твердой рукой сделал просеку в моей пышной шевелюре,  начиная с лобной и заканчивая затылочной областью. Полная процедура «оболванивания» заняла не более трех минут, после чего Зяма раздраженно направил меня в кассу. Отчасти я был отмщен, но ждал продолжения спектакля – сейчас, с такой же просьбой обратится к мастеру мой приятель.  Приятель садится в кресло, удовлетворенно смотрит на себя в зеркало, потом на меня, и просит мастера сделать ему современную стрижку. Как же так?! Ведь мы же договаривались, что оба «под ноль»! Предатель! Сволочь, а не приятель.
Выскочил на улицу под моросящий дождь. Кепи прилипала к макушке, опускалась на глаза и была послушна капризному ветру. Придя домой, я посмотрел на себя в зеркало, и чувство депрессии уступило место неконтролируемому смеху.
               
                14.09.2014 г.