Не так все просто

Пермь-Челябинск - Ташкент-Новосибирск- Юрга- Пермь.

Поездка наша все же состоялась. Даже не поездка, круиз получился. Был у нас, конечно, свой план на этот счет. Мы хотели повидаться в Ташкенте с друзьями, знакомыми, посетить умерших, к тому времени, а главной нашей целью было посещение могилы нашей дочери погибшей под колесами автомобиля и похороненной чужими людьми. Затем мы планировали вернуться назад денька на три, отсеяться в огороде и съездить недельки на две на родину в Сибирь. Но обстоятельства сложились так, что из Ташкента проще было взять билет на Новосибирск, без переплаты и получился у нас круиз. Однако начну по порядку…
В тот вечер сын на своей машине отвез нас на железнодорожный вокзал, и ближе к полуночи началось наше путешествие. Это произошло с девятнадцатого на двадцатое апреля. Весна на Урале только-только зарождалась. Двумя днями раньше я еще раскидывал последние кучи снега, чтобы освободить землю, а в день отъезда снег растаял, если не считать большой кучи с северной стороны соседской бани. Наш поезд, Пермь – Челябинск, набирал скорость, а на следующий день в десять часов утра, мы должны были прибыть на место. Не трудно догадаться, что прямого поезда до Ташкента не было. По прибытии в Челябинск мы не долго ломали головы, чем бы нам занять себя до вечера, а поезд на Ташкент отправлялся за полночь. Наши, челябинские попутчики посоветовали нам провести этот день с пользой для себя, посетить местный Арбат, который находился в трех остановках от вокзала.
 Выйдя из поезда, мы сдали свои вещи в камеру хранения, сели на трамвай и вскоре были в центре города. Не каждый город может вот так вот отдать на откуп одну из своих лучших улиц пешеходам, и не каждый житель такого города будет смотреть влюбленными глазами на эту красоту ими же созданную. Жители этого города были влюблены в свой город, это было видно по их искрящимся глазам. Улица, эта, растянувшаяся примерно на километр, была радиофицирована. Где бы мы не находились повсюду звучала приглушенная музыка, льющаяся из динамиков, создающая праздничное настроение. Здесь, помимо всевозможных кафешек, можно было просто присесть и отдохнуть на скамейке, которых было в изобилии.
 Проходя по Арбату, мы фотографировали друг друга у импровизированных памятников знаменитостей. То в обнимку с Розембаумом, а то и возле пожарной каланчи мы останавливали время, давая возможность себе и потомкам полюбоваться нами и красотами этого города. Изрядно побив свои ноги, мы с женой сошлись во мнении, что не плохо было бы нам отведать где-нибудь щей. В предстоящие двое суток пути такой возможности нам не предвиделось, и мы пошли на запах, заходя во все кафе подряд. Но, увы, не было в их меню такого неординарного блюда как щи или борщ, а ничего другого нам не хотелось. Так мы и дошли до вокзала, где в привокзальном кафе и отведали щей.
 Не мало, оставшегося до отхода поезда времени, мы провели в здании самого вокзала, ноги уже не желали трудиться. Красивое, современное, четырехуровневое здание железнодорожного вокзала, с фонтанами внутри, поразило наше воображение. Но еще больший шок мы испытали, когда поднялись на его третий уровень – зал ожидания. Он до отказа был забит черноголовыми пассажирами. Все кресла были заняты,  стоял такой аромат потных ног и немытых тел, что кто бы не поднимался сюда, стремглав устремлялись в низ. Мы переглянулись с женой и поняли, это были наши попутчики, и с ними нам предстояло провести дальнейшие двое суток пути.
 Этажом ниже мы с трудом нашли свободные кресла и там провели оставшиеся часы до отхода поезда. И вот, во второй раз, за полночь, наш поезд повез нас дорогой на юг. Таш-кент, таш-кент выбивали колеса на стыках рельсов, а мы могли только догадываться, что нам предстоит испытать на пути к городу нашей молодости. Поначалу аромат потных ног не позволял моей жене предаться в полной мере всем прелестям путешествия, но через некоторое время ноги видимо помыли, а может быть, мы попривыкли, и дальнейшее наше путешествие ничего не омрачало, если бы не границы. Вот ведь дожили мы до таких времен, когда сумели выехать за границу, а нужно нам это, задавали мы себе такой вопрос.

Граница.            
   Вот о границе хочется рассказать поподробнее. Где-то, в глубине души, мы были готовы к этому, друзья годом раньше побывавшие в Ташкенте, кое-что рассказали нам  о своем путешествии в среднюю Азию. О том, какому унижению подвергаются пассажиры поезда, об их полном бесправии, по причине незнания порядков и законов пересечения границы. В момент приобретения билета, какую-либо информацию о правилах перевозки багажа, о том, что можно вывозить с собой, а что нельзя, получить невозможно. Такая информация не предоставляется, и ты рискуешь тем, что у тебя могут попросту отобрать вещи, не подлежащие вывозу. Весьма неуютно чувствуют себя пассажиры в этом информационном вакууме, давая тем самым, пограничникам возможность поставить дело себе в пользу. Во время нашего круиза мы четыре раза пересекали границу. По времени, каждый досмотр длился от часа до шести часов, но я не знаю, от чего это зависело.
Досмотр, всякий раз, начинался так: проводник, накануне досмотра раздавал всем бланки таможенных деклараций, для заполнения,  собирал наши паспорта и когда останавливался поезд, первыми заходили представители паспортно-визового режима. Следом проходили по вагонам контролеры со щупами и со служебными собаками проверяли на наличие наркотиков. Нас, россиян, особо не домогались, довольствовались ответами на их вопросы. За все четыре пересечения границ не досмотрели ни разу наш багаж, а вот граждан других республик проверяли основательно. Не приведи господь указать в декларации не всю ввозимую сумму денег, что утаишь, того и лишишься. В первую очередь, доставалось гастарбайтерам. Они ехали или на заработки или же с деньгами домой. На протяжении всего пути, по бескрайним, казахским степям, нас домогались представители местной доблестной милиции. Обычно в вагон заходили вдвоем и, присматриваясь к пассажирам, шли к проводникам и уже проводник, по их наводке, приглашал к себе в купе жертву. Ничего, не объясняя пассажиру, вымогали у него пятьдесят рублей. Собрав, таким образом, дань они выходили, но на следующем перегоне заходили другие и так до узбекской границы
. Когда мы следовали из Ташкента в Новосибирск, нашими попутчиками были два узбека, которые ехали в Сибирь на заработки. Один из них безропотно отдавал деньги вымогателям, а другой всячески противился, говорил, что едет без денег. А на вопрос, как же ты трое суток обойдешься без еды, он неизменно отвечал, показывая на лепешки, а вот моя еда, а вот сигареты и доставал из сумки бутылку с насваем. При этом он всегда демонстративно выворачивал свои карманы. И ему всегда сходило с рук, потому как человек был опытный, много лет, ездивший в этом направлении.
 Особенно притягательными, для них, были женщины корейской национальности. Они, как правило, занимались мелким бизнесом и по определению должны были ехать с деньгами. А чтобы не возникало подозрений, вместе с ними в одно из купе приглашались и другие женщины, где их и обыскивали. Проверяли тщательно, даже в прокладках копались, но это были женщины-милиционеры, забытые Назарбаевым. Мы, из гостинцев, имели при себе копченую колбасу да пару литров хорошей водки, залитой в бумажные банки из-под сока. Не велика потеря, если конфискуют, но все равно обидно бы было. Это когда мы ехали в Ташкент, а вот когда из Ташкента в Сибирь наш багаж был, посолидней. Опять же в качестве гостинцев, везли восемь палок казы, внуку игрушку, большого льва и другие подарки. Больше всего мы боялись за льва, он едва вошел в самую большую сумку и мог быть тайником для перевозки наркотиков, по мнению пограничников. Но в сумку так никто и не заглянул, видимо наши физиономии внушали доверие…

Степь за окном, между тем, преображалась, приобретала более зеленые тона, а придорожные кусты почти полностью покрылись листвой. Унылый ландшафт иногда разбавляли полустанки да станции, на которых мы выходили, чтобы купить чего-нибудь вкусненького и немного размяться. Из всего вкусного мы отдавали предпочтение шашлыкам и лепешкам, подготавливая себя к узбекской кухне. По мере продвижения на юг, становилось теплее и, когда наш поезд остановился на узбекской границе, за окнами уже царило лето. Сады и огороды радовали людей первыми ягодами и овощами.
 После прохождения пограничного досмотра в Сары - Агаче наш поезд шел уже по пригороду Ташкента, завершая первую часть нашего путешествия. Поезд шел медленно, словно давая нам возможность по внимательнее разглядеть родные нам места. Наши сердца забились чаще, когда из-за поворота показался массив Юнус-Абад, в лице его четвертого квартала. Мимо нас величественно проплывали громадные трубы теплоцентрали. Затем мы проехали мимо телевизионной башни, и минут через тридцать показался железнодорожный вокзал.
На перроне нас встречал наш приятель Сокадеев Валерий Андреевич. Здание вокзала было такое же, как и одиннадцать лет назад, но с новыми пристройками и что нас очень удивило, вокруг была такая чистота! Да…Город очень изменился. Проезжая по его улицам, мы порою не узнавали места, по которым ехали, новые улицы, новые проспекты, без нас построенные здания.
 В районе универсама, на Юнус-Абаде, произошли такие изменения, что мы поначалу и не узнали его. Рынок, который мы посещали много лет, перенесли в другое место. Здесь же построили навесную эстакаду в угоду транзитному автотранспорту. Через несколько минут наш Москвич, газанув в последний раз, угомонился и мы вышли из него в самом сердце нашей второй родины. Пахнуло таким родным и незабываемым! Я давно подметил, что каждому городу присущ свой  запах, свой аромат. Помнится, по возвращению из отпуска на самолете, выйдя из него на трап, я мог бы с закрытыми глазами, по запаху определить, где я нахожусь, пахло Ташкентом. Вот и сейчас мы шли из гаража к дому и не могли надышаться, как Утесов воздухом Одессы. Подойдя к дому  Валерий, направился к подъезду, приглашая и нас, но по выражению наших лиц понял наше настроение.
 - Да проходите же в квартиру, успеете еще погулять. Наши с ним дома стояли рядом, параллельно друг другу и дом, в котором мы прожили много лет, мы не видели одиннадцать лет. Осматривая комнаты в его квартире, мы подмечали, что ничего-то здесь не изменилось.  Наши глаза смотрели не на мебель, не на ремонт, наши взоры были устремлены через окно на соседний дом, дом, в котором мы провели самые прекрасные годы нашей жизни! Что удивительно, где бы мы потом не жили, такой атмосферы, таких взаимоотношений между соседями, не было нигде! Все жители нашего дома были приезжими, так же как и мы. Работали, почти все, на авиационном заводе и это нас сближало. Здесь проживали люди со всех уголков нашего, в те годы, советского союза. Наш двор, для Юнус-Абада, был как кремль для Москвы, в нем собиралась вся окрестная детвора. Во дворе находился бассейн – лягушатник, в котором они летом плескались. А через несколько лет, наш сосед, Анвар Шарипович, изготовил и установил аттракционы. Теперь у детей были большая карусель, качели и гигантские шаги. Весело и шумно было во дворе, а от того и радостно нам родителям за своих детей. Здесь же, по вечерам, показывали мы детям мультики через кинопроектор купленный нами же. Через дорогу от наших домов находился сад. В нем росли яблони, груши, алыча. Здесь, в этом саду, мы отмечали первомайские праздники, готовили шурпу, жарили шашлыки и кормили соседскую детвору…
Прерывая свой рассказ, я встал из-за компьютера, подошел к окну, открыл форточку и закурил. Стоял октябрь, последние его дни. Было солнечно и градусов пять тепла. Слева от меня, со стороны магазина, послышалась приглушенная брань, а через несколько секунд, в поле моего зрения, появилась пара. Шли неторопливо, покачиваясь, друг за другом гуськом. Видимо это были муж с женой. Жена держала в каждой руке по бутылке пива. С дороги они свернули к болотине и, огибая ее, подошли к соседскому забору. Муж тут же расстегнул ширинку и направил струю на забор, а жена, даже не оглядываясь, приспустила трико, повернулась задом ко мне и присела. Этой паре не было и сорока лет…
Вспоминая нашу молодость, мы сидели вчетвером за столом и говорили, говорили. А поговорить было о чем, ведь мы столько лет не виделись! Потом мы гуляли возле наших домов, подмечая произошедшие перемены. Во дворах стало намного чище. Работники жилищно-коммунальной службы, изрядно постаравшись, полностью очистили палисадники, убрав разросшиеся живые изгороди, а вместе с ними и весь металл и проволоку. Сейчас возле домов не было никаких заграждений, все просматривалось, и везде можно было пройти. Мусорные свалки упорядочили, построив из шлакоблоков резервации в которых и находились контейнеры с мусором. К каждой из таких резерваций приставлен работник для сортировки отходов и поддержания порядка. Гуляя вечером по родной округе, к своему удивлению, я не видел брошенных окурков на тротуарах. Не встретил ни одного изрядно подвыпившего земляка. Не то перевелись все, не то повымирали.
На следующий день, после приезда, Валерий повез нас в АВИР, чтобы временно прописать нас у себя. После заполнения всех необходимых бланков, пройдя весь этот круг, мы стояли возле последнего окошка перед чиновником. На вопрос, с какой целью мы приехали в Ташкент, мы ответили, что приехали в гости. Мы знали, что нам будет задан последний и главный для нас вопрос, являлись ли мы раньше гражданами Узбекистана. Наши друзья предупреждали нас, что с бывших граждан Узбекистана берут пошлину в размере ста долларов за въезд. Не очень-то хотелось платить немалые для нас деньги, и мы заранее условились ответить на вопрос отрицательно. И нам повезло, двадцать семь лет прожили мы в Ташкенте, но в компьютерную базу видимо не попали. Нам выдали паспорта с временной пропиской – мы являлись гостями солнечного Ташкента.
 Следующей нашей целью было приобретение сим-карты для телефона и покупка билетов на обратную дорогу. Без прописки в паспорте сим-карты не продавались. Вообще-то карты выдаются бесплатно, только нужно положить десять тысяч сумов на свой счет, что мы и сделали. Потом мы с женой поехали на вокзал за билетами, а вот это уже отдельная история…

Привокзальная мафия.

Тут стоит вспомнить и рассказать историю того, как мы одиннадцать лет назад уезжали из Ташкента в Пермь. В девяти этажном здании, на первом его этаже, находились и находятся теперь предварительные кассы по продаже железнодорожных билетов. Как прежде, так и теперь мы поднялись по ступенькам и вошли в большой зал. Он был пуст, но это нас не удивило, значит, подумали мы, ничего с тех лет не изменилось, Каримов, как и прежде, обитает на небесах. Кассиры, в более чем десятка кассах, на нашу просьбу на приобретение билетов отвечали шаблонно: билетов нет. Билет, если очень сильно захотеть, купить, конечно, можно, если ночью придти первым к кассе, а после ее открытия продают только пять билетов и они кончаются.
 Но кого устроит такая перспектива, вот и нас не устраивала, тогда, одиннадцать лет назад. Помню, мы с женой, обратились за разъяснениями к одному, потом ко второму милиционеру, но они от нас тогда отмахнулись. А по залу тем временем прохаживались два перекупщика, которые, в конечном счете, и уговорили нас купить у них билеты за двойную цену. По другому, купить билеты было просто невозможно…
Но, в этот раз перекупщиков в нутрии здания не было, они  гуляли на улице, цепляясь ко всем прохожим, предлагая билеты на все направления. Вот и к нам прицепились два узбека, как надоедливые собаки, но, по-видимому, обладающие даром внушения. Мы с женой безропотно отсчитали им сто тысяч узбекских сомов в виде аванса, а билеты нам посулили в день отъезда поезда. Плакали наши денежки, но куда пойдешь за помощью, ведь их, перекупщиков, охраняла милиция. Закончилась наша история тем, что мы купили билеты на Новосибирск, не переплачивая. Почему-то  Сибирь не пользовалась спросом у пассажиров…
Итак, мы стали относительно свободны: регистрация есть, билеты куплены, можно заняться своими делами. Свои российские рубли мы меняли у Валерия, он копил себе для поездки в Россию, в гости к сыну. Он предоставил мне на прокат свою барсетку, больше похожую на сумку, которую я носил на плече. Сумку эту мы набивали сумами до отказа, всякий раз, когда отправлялись прогуляться по городу, ведь самая дешевая лепешка стоила три тысячи сумов. Иногда всего содержимого этой барсетки нам не хватало и мы возвращались к нему домой, чтобы пополнить ее.
 Но я вскоре понял, что на нашу российскую пенсию можно было бы неплохо существовать здесь, в Ташкенте. Наверное, потому, что их пенсии и заработки были на порядок ниже наших российских. Каждая наша поездка в город была целенаправленна: мы намеревались собрать справки о своих трудовых доходах для корректировки пенсий. Но нашим планам не суждено было осуществиться по причине закрытия предприятий, на которых нам довелось работать. В один из первых дней нашего пребывания в Ташкенте мы посетили могилу нашей дочери на кладбище города Чирчик…

Посещение кладбища.
 
Удастся ли нам еще раз побывать на  могиле дочери одному богу известно, поэтому мне хотелось бы остановиться на этом подробнее. В первый раз мы поехали втроем на автобусе под двадцать четвертым номером.
 На въезде в город Чирчик, на остановке Троицкий поворот, мы вышли из автобуса. С лева от нас через дорогу, прямо возле шоссе стояла церковь, а мы, перейдя дорогу, по ходу движения пошли дальше. Пройдя один квартал, свернули налево. Метров через сто, с левой стороны, увидели летнее кафе, затем перешли по мосту через канал Боз-су и, пройдя от главной дороги метров пятьсот-шестьсот, повернули направо под девяносто градусов.
 Через пять минут ходьбы мы уже стояли перед кладбищенскими воротами. Пройдя ворота, мы пошли прямо по асфальтированной кладбищенской улице. Метров через пятьсот улица закончилась Т-образным перекрестком, тогда мы повернули налево. Валерий нам предложил отсчитать ровно сто шагов и с лева, по ходу движения, через три могилы от дороги, мы вышли на могилу дочери. В третьей могиле упокоился приставленный Комендантов, а четвертая была могилой нашей дочери. Только, прошедший через это, может понять чувства родителей стоящих у могилы своего дитя!...
Потом были поездки на кладбище с друзьями, когда мы сами изготовили и установили оградку на могиле. На родительский день мы опять втроем и уже в последний раз пришли попрощаться с нашей дочерью, в последний раз возложить цветы на ее могилу. И кто знает, доведется ли еще хоть разочек побывать там, где лежит наш первенец. Чем дальше идешь по дороге жизни, тем отчетливей понимаешь, как тонка нить твоей родословной и как мало узелков-детей на ней! Из двух, завязанных на ней узелков, остался один – это наш сын. 

Коротка наша жизнь и неведомо нам,
Кому литр нальют, а кому лишь сто грамм,
Пьем мы жизни вино, кто глотком, кто за раз,
И живем до обидного  мало, подчас.