Когда плачут мужчины

Асан Ахматов

КОГДА ПЛАЧУТ МУЖЧИНЫ
(повесть)


Автор — начинающий писатель, творчество которого связано с его профессиональной деятельностью в органах госбезопасности. 

 
Посвящается Чингизу Айтматову

Что было — то прошло,
что прошло — то ушло,
что ушло — того не вернуть назад.
Восточная мудрость

 
 
 
БЕРКУТ

Крылья старого беркута искали встречные воздушные потоки, которые могли бы поднять птицу вверх. Но, как назло, погода была безветренной. Не было ни малейшего намека на какое-либо движение воздуха. Он словно застыл и стал вязким, тягучим, тяжелым. Такие минуты безветрия пугали беркута. Ему казалось, что за этой безмятежностью всегда скрываются неожиданные сюрпризы, которые могут ограничить его свободный полет. Тем более что прошла пора, когда он лишь движением крыльев мог подниматься на головокружительную высоту, выслеживая зоркими глазами добычу, и складывать крылья и камнем лететь вниз, успевая за эти мгновения нагреться, словно падающая с небес звезда. И это были, наверное, высшие минуты счастья его птичьей жизни, когда он, воспарив над миром, мог показать свое полное превосходство над ним. И не было в тот момент пощады никому, будь то косуля или другой крупный зверь… Но то было тогда, в молодости, когда он мог свалить даже волка, славившегося своей проворностью и умом. Теперь же беркуту все трудней и трудней было взлетать на былую высоту. Его место заняли молодые беркуты, которые согласно законам природы вытесняли его вниз, поближе к земле. И как бы ни было птице свободно в небе, каждый раз в этом пространстве ему оставалось все меньше и меньше места. Вот и сейчас беркуту пришлось снизиться до высоты — почти наравне с гребнем каменного ущелья. Но это его пока не пугало. На то у него были свои причины. И если для людей здешние крутые, каменистые горы считались высокими, чуждыми и непреступными, для беркута они по-прежнему оставались родными и близкими. Он всегда мог в них укрыться и защитить себя от неожиданностей. Только одного боялся беркут — встречи с человеком. Но так бывает всегда: чего боишься, то и случается.
Опустившись в ущелье, беркут вдруг слева от себя заметил какое-то движение. То были люди. Они находились от него так близко, что чувствовалось их тяжелое дыхание. Выстроившись в цепочку друг за другом, прижавшись к скалам, люди двигались по едва заметной тропе. Хорошо вооруженные, они сгибались под тяжестью сумок. Впереди идущий стал показывать рукой в сторону беркута и что-то объяснять другим. Люди приостановились, заспорили, один даже вскинул автомат. Беркуту стало по-настоящему страшно. Его сковал страх, потому что человек был сильней беркутиного рода, и он боялся людей. Боялся с тех пор, когда человек смог добраться до их гнезда и разорить его, разрушить законы мироустройства гордой птицы. То был молодой, начинающий «беркутчы», который выкрал его птенцом из гнезда, возведенного птицами-родителями. «Беркутчы» принес его в свое логово и попытался подчинить себе, ограничить свободу вольной птицы. Но беркут не смог покориться воле человека. Возмужав, он при первой возможности улетел от своего хозяина. Пребывание в неволе помогло ему хорошо изучить нравы людей. Они были чужды тому мирозданию, где царил гордый разум свободной птицы. С тех незапамятных времен птица-беркут видит в человеке врага и избегает встречи с ним. Вот и сейчас страх заставлял его подняться ввысь и улететь подальше от людей, стать недосягаемым. Но беркут был стар, силы на исходе. Кроме встречного воздушного потока, ему требовался отдых. В голове гордой птицы пронеслась предательская мысль: «Неужели конец, и мне снова суждено потерять свободу?..» И хотя старость приближалась, мысль о том, что ему предстоит умереть в неволе, привела беркута в неописуемый ужас. Глядя на горстку людей, беркут испытывал панический страх, который возникает перед теми, кто сильней тебя. И вдруг птица-беркут сама для себя решила — чем снова терять свободу, она лучше камнем упадет на дно пропасти и разобьется насмерть. Сгинет вот так просто, но свободу человеку не отдаст! И беркут приготовился совершить предсмертный полет на дно пропасти… Вдруг птица почувствовала, как воздушная волна поднимает её. Это было её спасением. Новые воздушные потоки набирали силу, и это вернуло птице уверенность в себе. Беркут, взмыв вверх, стремительно уносился дальше и дальше от людей. Но людям уже не было дела до беркута. Не знала птица, что с тех пор, как беркуту пришлось соприкоснуться с ними, их нравы сильно изменились. Теперь люди с оружием в руках в горы стали ходить не на охоту, чтобы добывать себе пропитание или разорять гнезда беркутов. Они стали заниматься контрабандой наркотиков, становились наркокурьерами и распространяли по всему свету белую смерть. И те люди, которых сегодня встретил беркут, были из этой категории нелюдей и никак не представляли для рода беркутов какую-либо опасность.
Однако беркуту это было невдомек. Для птицы существовал лишь один закон: от человека надо держаться подальше.

АЙДАР

Не сразу старому беркуту удалось избавиться от пристального внимания человека к своей персоне. В соседнем ущелье его заметила другая группа вооруженных людей. Но на этот раз это были не контрабандисты, а пограничный наряд, который возглавлял молодой лейтенант пограничной службы Кыргызской Республики Абдрасулов Айдар. С ним в наряде охрану государственных границ осуществляли четверо молодых бойцов. Среди них оказались и такие, которые впервые увидали эту удивительную птицу. Сержант Алымкулов Темирлан удивленно смотрел на завораживающее парение беркута. Его поразил невероятный размах крыльев летающего хищника. При виде такого неожиданного зрелища сержант воскликнул:
— Смотрите, товарищ лейтенант, какая поразительная птица!
— Это беркут, сержант. Ты что, раньше не видел беркутов? — поинтересовался молодой офицер.
— В живой природе нет. Я уже здесь больше года, товарищ лейтенант, а такую большую птицу вижу впервые.
— Да, редкостная она сейчас… В Красную книгу занесена. Вытеснили мы, «человеки», их из мест обитания. Вот и мало осталось.
— Но они же высоко в горах обитают, товарищ лейтенант. В высоких скалах, куда не доберется простой человек!
— Вот именно, простой человек. Поди, сейчас простых-то и нет. Сечешь, сержант?
— Все равно, товарищ лейтенант. Я с вами не согласен. Слишком уж высоко для человека, — не умолкал сержант.
— Высоко-высоко, а куда только люди теперь не добрались. Вот мы с тобой — что здесь делаем, на этой высоте?
— Нашу границу охраняем.
— От кого, спрашивается?
— От различных контрабандистов и лиц, намеривающихся посягнуть на нашу Родину.
— Правильно говоришь, сержант. Но при этом запомните, — теперь уже он обратился ко всем: — мы охраняем не только нашу землю, но все, что на ней есть, в том числе и этого беркута, который занесён в Красную книгу. Он тоже богатство нашего народа. Вам ясно, товарищи солдаты? — спросил лейтенант, потом остановился, посмотрел на часы и скомандовал: — Я вижу, вы чуть-чуть притомились, объявляю перекур на пятнадцать минут!
Солдаты, сняв с плеча автоматы, с облегчением повалились на землю. Двое из них были нового призыва, и первый раз вышли в наряд. Лейтенант не упускал их из виду и краем глаза постоянно наблюдал за ними. Чувствовалось, как тяжело дается им этот их первый выход — от непривычки. Да и рельеф местности был очень сложным. По маршруту движения наряда значились каменистые скалы, и сейчас путь бойцов проходил по дну ущелья. Но всё же «молодняк» ему понравился. В ребятах чувствовался крепкий стержень. «При правильном подходе, — думал лейтенант, — из них выйдет из них толк». Сам Айдар не курил, и пока его солдаты докуривали сигареты, он вспомнил последний инструктаж командира на совещании.
Командир сообщил им о данных оперативного отдела и разведки, которые свидетельствуют о том, что контрабандисты намереваются использовать данный маршрут для переброски афганского наркотика. Кроме этого, была неподтвержденная информация о том, что через каменное ущелье, в котором они сейчас находились, могут совершить переход террористы из одной международной террористической организации для совершения ряда терактов на территории Республики. По этой причине в своем инструктаже он требовал от пограничных нарядов максимум внимательности и осторожности. Именно эта информация о боевиках все не выходила из головы молодого лейтенанта. Почему-то интуиция подсказывала ему, что именно его наряд встретит и обнаружит контрабандистов или, точней, — террористов. Откуда у него была такая уверенность, он не знал… Но своей интуиции лейтенант привык доверять. И поэтому готовил себя к этой встрече. О том, что перед ними будет серьезный противник, не приходилось и говорить. Лейтенанта мучил лишь один вопрос: сможет ли он с этими молодыми ребятами, практически мальчишками, противостоять террористам, если, не дай бог, им придется встретиться с ними лоб в лоб? Мысль об этом не давала ему покоя. Отогнав тревожные думы, лейтенант вынул из футляра бинокль и принялся внимательно осматривать противоположную сторону ущелья. С той стороны все вроде бы было спокойно, и признаков нарушения границы не наблюдалось. Не отрывая бинокля от глаз, лейтенант обратился к солдатам, которые докуривали сигареты.
— Вон там, на верхней гряде, проходит наша граница. Здесь начинается наша Родина, которую вы призваны защищать с оружием в руках, — уже конкретно обратился он к новобранцам. — И ни одна муха не должна нарушить наш покой.
— Товарищ лейтенант, здесь камни да скалы, кому они нужны… — язвительно заметил один из бойцов по имени Ильяз. Он был старослужащим и мог позволить себе такие выпады по отношению к молодому офицеру. Да и по характеру он был этаким бунтарем, борцом за справедливость. От того и страдал постоянно. Но солдат из него вышел отменный. По воинской специальности он был снайпером высокого уровня.
— Тебе и нам нужны, — сказал, как отрезал, офицер. — В конце концов, это наша земля, за которую проливали кровь наши предки. И здесь каждый камень — нет, камушек — он наш. И вы, товарищ старший сержант, должны показывать молодым пограничникам достойный пример. — Всё это лейтенант в сердцах высказал Ильязу, продолжая наблюдать в бинокль.
— Да ну, это лишь высокопарные слова, а вы — просто идеалист, — не унимался Ильяз. — Вот вы мне скажите, почему дети высокопоставленных или богатых людей не идут защищать, как вы сказали, нашу Родину? Не бродят, как мы, по этим скалам, стирая подошвы на сапогах… Молчите, не можете ответить? А я вам так скажу: им наплевать на нашу Родину и на нас с вами. У них своя родина есть. Наверное, это — деньги, много денег. А мы, лохи, защищаем их богатство, их родину…
— Ну, и что ты этим хочешь сказать? — перебил его Айдар.
— Не знаю, как вы, а мне неохота за них здесь горбатиться; я тоже хочу красиво жить!.. — сказал Ильяз и, махнув рукой, замолчал.
— Как красиво! — передразнил его Айдар. Это вывело Ильяза из себя, и его снова понесло:
— Знаете, товарищ лейтенант, есть люди, которые и здесь, среди скал, делают деньги.
— Как делают? — снова передразнил Айдар.
— Закрывают глаза! — уже психанул сержант.
— На что закрывают глаза?
— Ну, вы сами знаете. Только вы не делайте вид, что ничего не знаете, ничего не ведаете!
— Хватит, Ильяз, — перебил его Темирлан. Он был так же, как Ильяз, старослужащим. Вместе призывались и, зная необузданный нрав товарища, он добавил:
— Причем тут лейтенант? Ты что к нему прицепился? Каждый отвечает сам за себя. И вообще успокойся, какая муха тебя укусила? С нами здесь «молодняк». А ты перед ними такое городишь…
Резкие слова Темирлана подействовали на Ильяза, и тот, поняв, что наговорил лишнего, поспешил извиниться перед офицером:
— Не знаю, что на меня нашло… Извините, товарищ лейтенант. — Но его извинение прозвучало как-то формально, как будто для проформы. Было заметно, что Ильяз при всем уважении к лейтенанту в душе остался при своем мнении.
— Да ладно, — махнул на него рукой лейтенант, — с кем не бывает! Небось, до смерти домой хочешь; к любимой спешишь, — попробовал снять напряжение офицер.
— Не без этого, лейтенант. Принимаю замечание, — поспешил с ответом Ильяз и закурил сигарету, всем своим видом показывая лейтенанту, что разговор окончен. Но Айдар не собирался завершать начатую полемику и продолжил:
— Знаешь, Ильяз, не при молодых будет сказано, но пусть и они знают. То, о чем ты говоришь, я прекрасно понимаю. И ко мне подходили, предлагали неплохое вознаграждение, чтобы мы только закрыли глаза. Но запомни — из-за этих наркотиков, на которые мы закроем глаза, наши парни попадут на иглу и превратятся в манкуртов. Пусть это звучит, как ты выразился, высокопарно, но кто-то должен стоять против проникновения этого зла на нашу землю. Я вам больше скажу — деньги, которые они получат от продажи наркотиков, будут направляться на поддержку террористических организаций и совершения различных терактов. Ты согласен со мной, Ильяз? — подвел черту лейтенант. Ильяз молчал. Ему нечего было ответить Айдару, потому что он недавно получил известие о том, что один из его друзей умер от передозировки наркотиков. И не согласиться с доводами лейтенанта он не мог.
Лейтенанту хоть и удалось смягчить обстановку после состоявшегося неприятного разговора со своим подчиненным, он всё же не мог допустить, чтобы молодежь получила от них такой «урок» политического воспитания. Стараясь не повышать голос, Айдар обратился ко всем:
— Я вам одно скажу, защищать Родину или не защищать — это выбор каждого из нас. Но как сыны своей отчизны мы должны отдать свой священный долг… И как бы это ни звучало велеречиво, так воспитал меня отец, а отца — его отец, который, кстати, погиб под Сталинградом в Великую Отечественную войну, отдав свою жизнь за таких, как мы. В таком духе и мы должны воспитывать своих детей. А они — своих детей. Это закон, на котором испокон веков держится наша земля. И если все будут думать, как Ильяз, тогда грош нам цена! Мы просто исчезнем как народ, как страна.
— Я с вами не согласен, — обиженно пробубнил в ответ Ильяз и, отвернувшись, достал из помятой пачки новую сигарету, стал мять её в руках. Потом спокойно произнес:
— Сказки все это, для простачков, как мы. Будь моя воля, я бы всех детей богачей пригнал на эту границу и заставил ползать по камням, чтобы они изодрали свои коленки в кровь и поняли, почем фунт лиха. Хоть убейте, лейтенант, я не могу понять и принять эту несправедливость.
— Скажи спасибо, что ты здесь. Может, если бы ты был, как ты выразился, сынком богача, ты бы первый сел на иглу и через год загнулся бы.
— Почему это?..
— Да потому, что барыги, которые торгуют этим зельем, специально ищут детей толстосумов и целенаправленно сажают их на иглу. Сперва бесплатно дают попробовать, приучают, ну, а потом сосут бабки, сколько им вздумается. Понятно, балбес? — уже не сдержался Айдар. — И был бы ты манкуртом ХХI века!
— Какой такой ещё манкурт-санкурт?
— Ну, ты даешь, солдат! Ты что, не читал Айтматова? Знаешь про тех бедняг, которым на голову надевали шкуру? Она высыхала под солнечными лучами, стягивала им череп, давила на мозги и лишала воспоминаний. Человек настолько терял память, что мог забыть, кто его родил на свет. Мог, короче, убить свою мать — по приказу. Так вот, наркотики — такая же «шапка». А может, даже и похуже.
Обстановка накалялась. Темирлану, который до этого молча слушал, снова пришлось включать всю свою дипломатию. Вкрадчиво и мягко он заговорил с лейтенантом. Они были ровесниками. Темирлан за время службы хорошо изучил своего командира и знал, как найти к нему подход, как смягчить его горячую натуру.
— Знаете, товарищ лейтенант, вы абсолютно правы, — как бы согласился он. — Если все мы будем думать, как Ильяз, то кто будет служить в армии? Но и вы поймите его. Несправедливо как-то, когда одни должны защищать родину, а другие могут и не защищать. Вот посмотрите — среди нас в отряде детей высокопоставленных чинуш нет. Возьмите, например, наших новобранцев. Камчыбек — сын простого фермера. Сапар — сын лесника.
— Но не все же такие, — снова возмутился офицер, потом махнул рукой. — Может, вы и правы. Одно хоть радует — что вы не такие, как они. Сапар, откуда ты призвался? — обратился он к новобранцу.
— Товарищ лейтенант, я призвался из Иссык-Кульской области, — отчеканил тот.
— Точней отвечай, солдат.
— Джеты-Огузский район, село Чырак.
— А ты, Камчыбек, откуда?
— Я, товарищ лейтенант, призывался из Нарынской области, Ат-Башинского района, село Акжер.
— А ты Ильяз, откуда будешь? — обратился он к своему главному оппоненту.
— Я сам-то из Оша, товарищ лейтенант.
— А я вот родом из города Бишкек. А ты, Темирлан, если не ошибаюсь, из Чолпон-Аты. Вот видите. Все мы из разных мест нашей Республики. И я спрашиваю всех вас, что мы здесь делаем, собравшись вместе? Или нам нечего делать, чем вот так бродить по этим скалам, как выразился Ильяз? Запомните, солдаты, ещё раз вам повторяю, мы здесь для того, чтобы защищать рубежи нашей Родины. И если ты, Ильяз, родился и живешь в Оше, Сапар — на Иссык-Куле, Камчыбек — в Нарыне, я вам скажу одно: Баткен — тоже наша земля. И Родина у нас одна, которую мы гордо называем Кыргызстан. Начинается она для всех нас отсюда, с этой горячей Баткенской земли. Начинается с этих скал и камней. Понятно, товарищи солдаты?
Айдар посмотрел на подчиненных строгим взглядом. На этот раз все молчали.
— Я спрашиваю, всем понятно, товарищи пограничники? — повторил он свой вопрос уже жестче, с интонацией, которая присуща только армейским офицерам.
— Так точно, товарищ лейтенант, — хором отчеканили солдаты.
— Я вам больше скажу. Мой отец тоже, как вы говорите, высокопоставленный чиновник, и мог бы организовать мне службу где-нибудь в штабе, подготовить теплое местечко. Но я же здесь, с вами. Или же ваш сослуживец и друг — гвардии сержант Алымкулов Темирлан, который находится здесь, рядом с нами; он тоже мог не служить. Спрашиваете почему? Да потому, что он — единственный кормилец в семье. И по нашим законам он мог бы остаться на альтернативную службу. Так сказать, гонять на «гражданке» балду. Но он же здесь, с нами. Или я не прав, отвечай, Темирлан? — обратился к нему лейтенант с вопросом. Темирлан от этих слов лейтенанта покраснел и с трудом выдавил из себя:
— Правы. Единственный кормилец, потому что единственный сын.
— Ну, вот видите, он же не стал прятаться за ваши спины. Выходит, не все мы такие, как говорит ваш друг Ильяз…
Внезапно лейтенант замолчал.
В этот момент он заметил, как Темирлан, словно кошка, замер и глазами начал показывать ему на горло ущелья, откуда недавно вылетел беркут. Несомненно, Темирлан указывал на какую-то возникшую опасность или угрозу. И действительно, из горла ущелья показалась группа вооруженных людей. Моментально среагировав на надвигающуюся опасность, лейтенант подал всем условный знак и тихо скомандовал: «К бою!» Натренированная до автоматизма группа моментально рассредоточилась и затаилась за камнями. «Славу богу, что ветер дует в противоположенную сторону», — подумал Айдар. По этой причине их голоса не были услышаны контрабандистами. Он снова прильнул к биноклю и стал считать: «Раз, два, три, четыре…Всего четверо».
Проанализировав ситуацию, лейтенант пришел к выводу, что столкновение неизбежно. Айдар сразу определил, что это — не простые контрабандисты, а скорей всего люди, имеющие отношение к террористической организации. Соотношение сил по количеству и по вооружению было примерно равно. Однако с учетом возраста и жизненного опыта преимущество оставалось за контрабандистами. Лейтенант видел в бинокль зрелых мужчин, которые, возможно, прошли серьезную боевую подготовку, скорей всего в специальных лагерях боевиков. Их до автоматизма слаженное передвижение, экипировка и стрелковое оружие подтверждали его выводы.
— Не про них ли предупреждал командир бригады полковник Садыбакасов? С такими, точно, просто так не сладить, — продолжал обдумывать складывающуюся ситуацию молодой лейтенант, лихорадочно перебирая различные варианты возможного развития событий. У лейтенанта было одно преимущество, и он решил его использовать. Это — внезапное нападение. Определив боевую задачу солдатам, он приказал Ильязу, снайперу группы, занять выгодную позицию, с которой можно просматривать все ущелье и, в случае необходимости, не дать противнику занять более выгодную позицию. Двоих молодых он отодвинул в более безопасное место для прикрытия флангов. В их задачу входило прикрытие тыла и флангов, если боевики захотят пойти в обход. Камчыбеку, который нес радиостанцию, он отдал команду немедленно выйти в эфир и запросить помощь. Но связь наладить не удалось. Они зашли слишком глубоко в ущелье, и радиостанция погранотряда отсюда была недосягаема. Можно было надеяться только на самих себя. Хотя оставался ещё вариант: пропустить группу боевиков дальше и более крупными силами атаковать их. Но этот вариант лейтенант сразу отбросил. Они должны встретить своего врага здесь, у ворот каменного ущелья. Расставив всех по местам, лейтенант дал солдатам последнее указание:
— Без моей команды огонь не открывать.
Рядом с лейтенантом, прижавшись к камню, лежал Темирлан. Он был спокоен и сосредоточен. Сквозь прорезь прицела автомата Темирлан рассчитывал расстояние до противника. Они, перепрыгивая с камня на камень, быстро приближались к тому месту, где расположился пограничный наряд.
Лейтенант вдруг вспомнил недавний разговор с ним. У них еще было время, возможно минуты три, пока боевики подойдут на расстояние выстрела. Продолжая начатую тему, лейтенант спросил:
— Слушай, Темирлан, ты что, вырос без отца?
Темирлан не сразу ответил на этот вопрос. Вообще-то он не любил говорить на эту тему. Но лейтенант был не только его ровесником, но и близким по духу человеком. Ему вдруг захотелось рассказать о том, что он давно хочет найти своего отца и познакомиться с ним.
— Знаете, лейтенант, я не только вырос без отца, у меня его просто не было.
— Как не было?! — искренне удивился Айдар. — Так не бывает, чтобы не было отца. У всех есть отец.
— Наверное, я неправильно выразился. Просто я никогда не видел своего отца и практически не знаю о нем ничего. Но у меня есть мечта. Я очень хотел бы встретить своего отца. Кем бы он ни был, и где бы он не был.
После недолгой паузы лейтенант снова спросил:
— Очень… хочешь встретить его?
— Наверное, каждый сын хотел бы знать, кто его отец.
— А ты примерно хоть знаешь, где он? — спросил Айдар.
— Нет. Но я хочу обратиться в телепередачу «Жду тебя». Может, они помогут.
— Не «Жду тебя», — усмехнулся невольно лейтенант, — а «Жди меня». Но для этого нужна хотя бы фотография отца. Она у тебя есть?
— Есть одна… Но она чуть потрепалась и старая. Кстати, была снята на Афганской войне.
— В Афганистане?
— Мама говорила, что отец там служил, точнее, воевал. На этой фотографии он изображен совсем молодым со своим другом. Совсем как наш ровесник — двадцатилетний пацан. По всей видимости, они снялись после какого-то боя на броне БТРа.
— И что, твоя мать о нем ничего не рассказывала?
— Знаете, товарищ лейтенант, мать не любит про отца рассказывать. Я знаю, что это её боль. Она всю жизнь ждала его. Говорит, что я на него очень сильно похож. После, как разберемся с боевиками, я вам обязательно покажу эту фотографию, если останемся в живых. И вы сами убедитесь: и у меня, и у отца — одни и те же лица.
Слова о возможной смерти вернули молодого лейтенанта к реальности. Айдар только теперь отчетливо осознал, какая угроза поджидает их. На карту была поставлена самая большая цена, какая только есть на свете, — их жизнь. И он, офицер, который обязан был принимать решение единолично за всех, сделал свой выбор. Цена этого выбора — Родина или смерть. До всего этого лейтенант воспринимал происходящие вокруг него события как какие-то учения. Осознав, что перед ним и его бойцами был не виртуальный или условный противник, а опытные боевики, Айдар на мгновение оцепенел. Но надо было действовать. Он должен быть образцом для солдат и показать всем пример.
Подчинив свою волю единственной цели — уничтожить противника, лейтенант прицелился в мужчину лет сорока, с маленькой бородкой. В голове лейтенанта пронеслась мысль, что этот человек тоже является чьим-то мужем, отцом, братом, дядей. Зачем он с оружием в руках пришел на нашу землю?.. Айдар отчетливо видел лицо противника. За какую-то долю секунды, нажав курок автомата, он может лишить его жизни… Но не так-то просто сделать первый шаг, отделяющий жизнь от смерти, осознать, что ты через мгновенье можешь стать убийцей. И не так-то просто, оказывается, убить человека, отнять чью-то жизнь, дарованную Всевышним. Для этого, наверное, надо хоть на мгновение стать зверем и подчиниться животным инстинктам.
И лейтенанту пришлось на миг стать зверем. Но это был не инстинкт самосохранения, а лютая ненависть к своим врагам, несущим «белую смерть» его собратьям. Палец, лежавший на спусковом курке, подчинялся его воле. На командира смотрели сотни молодых парней и девушек, умиравших от передозировки, а также безвинные жертвы взрывов террористов, и Айдар выстрелил.
…Бой между пограничниками и нарушителями границы был недолог. Лейтенант не помнил деталей. Выстрелы, взрывы гранат, крики бойцов, вопли умирающих…
Когда все стихло, Айдар, держа в руках автомат, подошел к убитым боевикам и пересчитал их. Все четверо лежали в неестественных позах, и у каждого на лице были растерянность и страх, не исчезнувшие даже в предсмертной агонии. Пограничники победили, но лейтенант, как во сне, считал и пересчитывал их, пока окрик Ильяза не вернул его к реальности.
— Товарищ командир, с вами все в порядке?..
Теперь настал черед подсчитать свои потери. Страшно даже было подумать, что он кого-то не досчитается. А кто-то ехидный высовывал рожки, говоря ему: «Радуйся, ведь ты сам остался жив! А остальное — пропади пропадом!..»
От этого ему стало противно и стыдно. В голове пронеслось: как человек слаб и эгоистичен. Два «Я» живут в нем. Этим человек и отличается, наверное, от других живых существ. При этом каждому почему-то кажется, что все события, происходящие в мире, связаны только с ним, зависят от него. Мысль о том, что если, не дай Бог, с нами что-то случится, то неизбежно произойдут непоправимые события, которые негативно отразятся на всем мироздании, преследует каждого из нас всю сознательную жизнь. Но человек не вечен, мир и без него также будет существовать без каких-либо потрясений. Всё, как и во все времена, будет идти своим чередом по предначертанному пути. Земля так же, как и миллионы лет назад, будет крутиться вокруг оси, совершая годовой цикл вокруг солнца. Человечество так же будет по утрам просыпаться и спешить творить свои земные дела: любить, ненавидеть, завидовать, одним словом, жить. И, по большому счету, мир не заметит твоего ухода из него, кроме, наверное, близких и родных. Со временем и их боль утраты останется в прошлом, в памяти. И если тебе суждено остаться в памяти людей, то только твоими делами, которые могут быть добродетельными или злыми, богоугодными или нет. Какие были дела у этих людей, которые пришли с оружием в руках на нашу землю? Куда попадут их души, в рай или в ад? Кто их вспомнит? Кто их похоронит и прочитает молитву за упокой их души? Они сами выбрали свой путь…
Айдар вслушался в пугающую тишину и с тревогой обернулся.
Рядом с ним стояли все четверо его бойцов, живехоньки и невредимы. У одного лишь Темирлана было легкое ранение, оставившее пятна крови на рукаве. Это было великое счастье! Айдар даже представить себе не мог, как бы он жил с мыслью о том, что послал на смерть этих, в сущности, ещё мальчишек. От прилива чувства радости, родства друг к другу слёзы выступили на глазах, тело начало слабеть. Ноги подкосились, Айдар стал оседать вниз. Уже не солдаты, а братья, единомышленники успели его подхватить. Они осторожно усадили лейтенанта на землю. Айдар не мог вымолвить ни единого слова. Так организм отреагировал на пережитый шок от сурового испытания. Солдаты молчали, каждый из них переживал бой по-своему…
Лейтенант неожиданно для всех заплакал. Заплакал без звука. Лишь крупные слезы текли по его щекам. И это были, наверное, слезы благодарности Всевышнему за то, что все его пацаны, за которых он отвечал головой перед их матерями, остались в живых и стоят перед ним. Даст Бог, как положено, они вернутся к своим матерям целыми и невредимыми. Он плакал, и ему не было стыдно за эти слезы. Это была не слабость, а гордость за себя, за них. Горд он был и потому, что он — сын своего отца. Горд был потому, что служит своему народу и может принести ему хоть какую-нибудь пользу.
Подняв голову, он увидел лица своих бойцов, которые молча склонились над ним. Лейтенант заметил, что лица солдат тоже мокрые от слёз. Ему вдруг подумалось: «Когда плачут мужчины, значит, на это есть веские причины». А высоко в небе, прямо над ними, парила птица-беркут. Птица кружила на большой высоте и отсюда казалась просто малюсенькой точкой.
— Как хорошо сейчас беркуту, — подумалось Айдару. — Он далеко от этой земной суеты, полной человеческих пороков…
Но офицеру было невдомек, что птица была стара и из последних сил взлетела на такую высоту, спасаясь от пекла и ада, которые устроили люди. Взрывы, грохоты автоматных очередей показались ей концом света. Не было птице места ни в небе, ни на земле. Она парила над скалами в ожидании смерти, и не было на свете ничего страшнее этого ожидания…

ТЕМИРЛАН

Айдар правильно определил, что ранение, которое получил Темирлан в бою с нарушителями границы, оказалось несерьезным. К счастью, пуля лишь повредила мягкие ткани правой руки и каких-либо серьезных увечий не нанесла. Во время боя Темирлан не почувствовал никакой боли, и обнаружил свое ранение только после того, как всё закончилось. Вспомнить бой в деталях он не смог. Помнил лишь начало. Первым выстрелил командир, один из бандитов вскинул руки и упал навзничь. Остальные успели укрыться за камнями, и открыли по их позициям шквальный огонь из автоматов. Он никогда не думал, что это может быть очень страшно, когда в твою сторону летят со свистом пули, и в любую минуту может оборваться жизнь. Насколько хрупка человеческая жизнь, понимаешь только в такие минуты…
Темирлан снова и снова пытался восстановить в мельчайших подробностях детали боя. Но память как будто заблокировала этот отрезок времени. Может быть, такова защитная реакция организма, а может быть, Темирлана сковал страх. А прилив адреналина в крови при столкновении с опасностью отнял разум, чувство времени и пространства. Хотелось бежать, стрелять, кричать бессвязные слова… Теперь же, лежа на больничной койке, он как ни пытался восстановить детали боя, это ему пока не удавалось. Но Темирлан не отчаивался. Для воспоминаний времени у него было предостаточно. К этому располагала и обстановка палаты военного госпиталя, в котором он проходил курс восстановления. Пережитое нередко возрождает человека нравственно, и позволяет сделать важные открытия. Когда человек вновь вспоминает, как он остался жив, тогда невольно начинает припоминать и прокручивать в голове все прошедшие мало-мальски знаменательные и радостные события в своей жизни. Для себя же Темирлан сделал вывод, что его самые счастливые дни в жизни связаны только с матерью.
Кроме всего прочего, в такой ситуации начинаешь вспоминать своих близких друзей, школьных товарищей, свою первую любовь. И каждый свой год — будто колокольчик отзвенел в душе, отпечатался в юном сердце…
Вместе с этим открытием Темирлан сделал для себя и другое открытие.
Как он ни пытался, в его воспоминаниях не было места отцу. И сколько бы он ни старался, сколько бы усилий ни прилагал, образ отца не вырисовывался, и это его неподдельно огорчало. И правда об отце, как это ни горестно было признавать, для него пока не открылась… От этих мыслей он, наверное, страдал всю свою сознательную жизнь. Страдал серьезно, насколько может страдать молодая душа. Сколько он себя помнил, стремление узнать своего отца у него было с тех пор, когда он осознал своё «Я». И банальное утверждение научной педагогической мысли, что в становлении личности подрастающему мальчишке необходимо общение с отцом, является простой констатацией факта, законом существования человеческого рода. Отец необходим ребенку, как путнику — ночлег, страннику — дорога, жаждущему — вода.
Все, что знал Темирлан об отце, это только то, что тот служил в Афганистане. Безумно любил мать, долгое время дружил с ней и хотел жениться. Но по неизвестным причинам вдруг исчез… Мать говорила, что она позже узнала, будто бы по неосторожности он убил человека и попал в тюрьму. Длительное заключение отбывал в российской тюрьме. На этом его биография для них прерывалась. Со слов матери, о рождении сына он ничего не знал и, если отец сейчас жив, то до сих пор не ведает об этом. «Интересно, — думал Темирлан, обняв подушку, — жив ли отец, и где он может быть?» Потом Темирлан из нагрудного кармана кителя вытащил аккуратно завернутую в целлофан потертую черно-белую фотографию и, в который раз, внимательно стал изучать черты незнакомого ему человека, который, со слов матери, был его отцом.
На фотографии размером 10х15, были изображены два человека в камуфляжной военной форме, сидевшие на корпусе бронетранспортера советского производства марки БТР. Вид у них уставший. Было видно, что фотография сделана любителем, после какого-то, возможно, сложного боевого задания. Взгляд отца — это взгляд человека, обладающего большой силой воли, незаурядным умом. Наверное, он обладал и отменными физическими данными. А главное, в его чертах лица просматривался человек с неординарными способностями.
— Какой же ты был человек? — думал Темирлан, снова и снова изучая фотографию. В глубине душе он чувствовал, что такой мужчина не мог бросить его мать и исчезнуть навсегда. Видимо, для этого у него были очень веские причины. Что же могло произойти такого неординарного? Когда он его найдет, он узнает всю правду. Темирлан снова подумал, что, возможно, сможет найти отца через человека, который изображен на фотографии вместе с ним. По всей видимости, это был его друг. О, если бы он нашел этого человека, — продолжал думать Темирлан, — то этот человек смог бы, наверное, рассказать ему об отце многое. Помог бы найти его! Так размышлял новоиспеченный герой, глядя на фотографию, которая для него уже давно была семейной реликвией, не зная о том, что судьба готовит ему ещё одно серьезное испытание — покруче, наверное, чем его первый бой с контрабандистами. Но не стоит испытывать судьбу, торопить события, пусть все идет своим чередом. А сейчас его пришли навестить сослуживцы или, точней сказать, уже боевые друзья. С ними был и Абдрасулов Айдар. Все в приподнятом настроении, особенно Ильяз. И это было понятно. До дембеля оставались считанные месяцы, и поэтому не успел он зайти в палату, как стал намекать Темирлану, что скоро они поедут домой, да ещё, так сказать, героями, с медалями на груди. Об этом Темирлану официально сообщил и его командир, лейтенант Абдрасулов, торжественно сказав ему:
— Товарищ сержант Алымкулов Темирлан! Довожу до вашего сведения, что за проявленный героизм по защите рубежей нашей Родины, вы награждены, как и все мы, медалью «За отвагу», которую вам вручат после выписки из госпиталя.
Эта новость не могла не обрадовать Темирлана. Приятно было осознавать и слышать, что страна не забыла тебя. Темирлан заметил, что этому событию особенно радовались Сапар и Камчыбек. Шутка ли, первые боевые награды!.. Он был горд за всех. Ему подумалось: «Знал бы отец, что и его сын награжден медалью «За отвагу». Наверное, он был бы горд за меня!»
После недолгого общения ребята попрощались и, пожелав Темирлану быстрейшего выздоровления, ушли. В палате остался только Айдар. Он сообщил бойцу новость о том, что контрабандисты, которых они прихлопнули, были членами террористической организации, переправлявшей большую партию наркотиков. Это открытие потрясло Темирлана. Он, многозначительно посмотрев на Айдара, спросил:
— Командир, это, наверное, уже не шутка?
— Ты прав. Это уже попытка или, по крайней мере, подготовка к вторжению на территорию нашей республики.
— Чего они хотят?
— Не знаю, чего они хотят, но знаю одно: они хотят расшатать наши границы, дестабилизировать обстановку.
— Для чего? — продолжал допытываться Темирлан, как будто лейтенанту было все известно в этом мире.
— Знаешь, Темирлан, есть вещи, которые мы не знаем и не узнаем, наверное… Одно скажу, ты парень смышленый, — это всё политика, скорей геополитика. Кому это интересно — американцам, европейцам или еще кому-нибудь, один Бог знает. Но мы должны уметь защищать себя.
— М-да-а, что правда, то правда… Пусть это останется на их совести.
— Ну ладно, мы пошли. Выздоравливай! — закончил разговор Айдар. Внезапно, вспомнив ещё кое-что, добавил: — Кстати, командование подготовило благодарственное письмо твоей матери. Я думаю, ей будет приятно его получить.
— Только о столкновении с боевиками — ни слова, — попросил Темирлан.
— Ну, конечно, — успокоил его лейтенант. — Есть какие-нибудь пожелания, просьбы?
Темирлан задумался, потом, что-то вспомнив, сказал:
— Помните, командир, перед началом боя я вам обещал, если останемся в живых, показать фотографию моего отца
— Помню, как не помнить.
— Я хотел её вам показать, только вот пацаны, наверное, заждутся…
— Ничего, подождут. У нас ведь с тобой разговор незакончен, — серьезно сказал лейтенант, глядя на Темирлана.
— Так точно, — обрадовался Темирлан.
— Ну, показывай.
— Вот она. — Темирлан протянул своему командиру старую черно-белую фотографию и добавил: — Мой отец на фотографии справа.
Прошла минута, другая. Айдар изучающее разглядывал фото, а потом неожиданно спросил:
— Слушай, Темирлан, а как звали твоего отца?
— Тимуром звали.
— А моего отца зовут Болот. И я тебе больше скажу, ты только не удивляйся и не падай в обморок. Человек, который изображен на фотографии с твоим отцом, сильно похож на моего отца — кстати, он тоже служил в Афганистане. — Лейтенант еще раз изучающе посмотрел на фотографию и добавил: — Точно, мой отец. Вот так новость.
Это открытие потрясло Темирлана. Такого оборота событий он никак не ожидал. Мысль о том, что теперь, благодаря новой информации, он вот-вот может найти своего отца, поразила его. Его словно облили холодной водой.
Темирлан промолвил:
— Товарищ лейтенант, вы поможете найти мне отца?!..
— Помогу, если это в моих силах.
— Я думаю, все в ваших силах! Ваш отец поможет найти его.
— Ну, для этого сначала я должен убедиться, что с твоим отцом на фотографии изображен мой отец. После этого будет что-то ясно.
— Я вас очень прошу…
— Все, договорились. Как свяжусь с отцом, все проясню. Ты только не волнуйся, тебе нельзя все принимать так близко к сердцу.
— Спасибо товарищ лейтенант! — от души поблагодарил Темирлан своего командира.
Лейтенант понимал, что столкнулся с очень деликатным делом. И чтобы не теребить душу Темирлану, пообещал, что сделает все возможное, и покинул больничную палату, оставив бойца в потрясении. Но перед тем, как уйти, он спросил Темирлана:
— Слушай, Темир, наверное, я не должен задавать тебе этот вопрос. Но раз такое дело, я хочу знать одну вещь.
— Слушаю вас, командир. Это на самом деле очень для меня важно.
— Так вот, насколько мне известно, обычно дети, которые выросли без отца, как правило, подсознательно держат обиду на него — за то, что тот когда-то покинул семью. Поэтому мне хотелось бы знать, у тебя нет такой обиды на своего родителя?
— Нет!
— Почему?
— Не знаю. Когда я родился, его уже не было с нами. Но, признаюсь, с тех пор, как я осознал, что у меня нет отца, меня действительно пару раз посещали подобные мысли… Я не знаю, что побудило его бросить мою мать. Она до сих пор сама не знает истинных мотивов его поступка. Мама лишь в одном уверена — если отец жив, то он не знает о моём существовании. И если бы знал, может быть, всё было бы по-другому!.. Вот так, командир, обстоят дела, и мне надо его найти.
— Ну, хорошо, я помогу тебе с его поисками. — С этими словами лейтенант покинул больничную палату.
Темирлан снова остался наедине со своими мыслями об отце. Надежда на то, что он вот-вот может его найти или хотя бы получить о нём какую-то информацию, окрыляла его. Посмотрев смерти в глаза, он стал понимать, почему в последнее время так много думает об отце. Это был, если так можно выразиться, зов крови или, точнее, зов предков. Не зря кыргызы спрашивают у подрастающего ребенка: «Чей ты сын и из какого рода? Знаешь ли ты своих семь предков?» Вопрос о том, почему каждый ребенок должен знать своих семерых предков — своего отца, потом деда, прадеда и так до седьмого колена, только теперь становился для Темирлана очевидным. Каждый мужчина является носителем природной информации, генетической особенности индивида. Эта информация передается из поколения в поколение, способствуя улучшению качества: сын должен превзойти отца в силе, уме, красоте, благородстве. Но почему надо знать семерых, а не десятерых предков? Вот на этот вопрос, кажется, он нашел ответ.
Он вспомнил заметку, которую прочитал в одном из научных журналов. Она была примерно такого содержания: ученые-генетики пришли к выводу о том, что один нормальный или хороший ген формируется от поколения к поколению в промежутке трехсот пятидесяти лет. Так вот, если в среднем продолжительность человеческой жизни принять за пятьдесят лет, и разделить триста пятьдесят на пятьдесят, то получится число семь. То есть для формирования одного хорошего гена необходима смена семи поколений. Отсюда следует вывод: в природе ты повторяешь или, точней, копируешь своего седьмого предка в усовершенствованной форме с обновленными, улучшенными генами. Но каким образом кыргызы, издревле являясь кочевым народом, без каких-либо научных обоснований вычислили эту магическую цифру «семь» и не допускали кровосмешения между родственниками в пределах семи колен, что могло бы испортить породу? Не потому ли, спросив лишь о том, какого ты роду-племени и кто твои семь предков, можно точно охарактеризовать тебя и твоих будущих потомков? Скажи мне, чей ты потомок, и я скажу, кто ты! И теперь перед ним стояла дилемма. Он понял одну истину: или не жить нормальной жизнью, или жить — зная, чей же он потомок. После долгих размышлений Темирлан закрыл глаза, бессонная ночь ему была обеспечена.
Вдруг он вспомнил того беркута. Перед глазами снова возникла картина полета этой гордой птицы. Природа создала его идеальным убийцей для сохранения и приумножения своего рода. И, воистину, беркут по всем меркам природы был её совершенством! И это совершенство из поколения в поколение оттачивалось беркутиным родом. Но даже беркут перед полетом получает благословение птицы-родителя. А он, Темирлан, еще не получил благословения своего отца. Чтобы не прервалась связь времен, он обязан найти отца, где бы и кем бы он ни был.

АБДУВАЛИ (ЛИС)

Не зря говорят, что имя человеку дается лишь один раз. К новому имени Абдували он так и не привык. Знающие люди говорят, что имя для человека — это все равно, что поставленная печать на его судьбе, которую нельзя срывать. Конечно, здесь немаловажную роль играет и то обстоятельство, кем дано имя и какую смысловую нагрузку оно несет в себе. От этого зависит энергетика и заряд имени, которые всю жизнь будут влиять на перипетии судьбы её носителя. И если ты вдруг меняешь имя, это может привести к разрушению твоего будущего, предначертанного судьбой. Что и случилось, наверное, с ним.
Но как бы то ни было, при его рождении отец назвал его Тимуром, в честь знаменитого полководца, хромого Тимура, еще известного под именем Амира-Тимура. Будучи по образованию историком, его отец глубоко изучал эту науку, в особенности историю средних веков, и трепетно относился к Востоку. В область увлечений отца входило и изучение таких исторических личностей как Чингисхан, Александр Македонский, Юлий Цезарь. Так получилось, что он собирал материалы про исторических лиц, которые в то время не особо приветствовались советской наукой. Но до конца оставаясь глубоко порядочным человеком, отец не изменял своим жизненным принципам. Чего он смог добиться, так это всего лишь должности старшего научного сотрудника института истории, и защитил кандидатскую диссертацию. Коллеги неоднократно советовали ему поменять объекты изучения и тему диссертации, связав ее с изучением научного марксизма-ленинизма, но он оставался верен своим идеалам. Ему удалось собрать обширный и интересный материал про великих завоевателей мира, пришедших с Востока, в особенности про Амира-Тимура. Когда у него родился сын, он сразу назвал его в честь выдающегося полководца Тимуром, возможно, подсознательно надеясь, что его сын вобрал в себя черты победителя. Видимо, благословение отца и сила данного ему имени — Тимур — сыграли свою роль в становлении его личности. Он всегда был первым во всех отношениях. Школьные учителя и спортивные тренеры предрекали ему большое будущее. И даже то, что ему первому удалось совершить побег из тюрьмы, из которой никому не удавалось это сделать, указывало на предопределенность его имени. Действительно, он был талантлив во всем: в учебе, музыке, спорте. Все давалась ему легко. При этом, как и все дворовые мальчишки, мог запросто подраться и спуску никому не давал. Но дрался за правду, честь и достоинство. Все учителя, знакомые и даже малознакомые люди, были согласны, что он достигнет большего. Но, увы, в жизни не все можно предугадать. Тем более, когда в это вмешивается любовь.
Когда он попадет в Афганистан, врожденные способности дадут ему возможность вернуться живым из этой мясорубки, несмотря на то, что он всегда был впереди, ходил на острие ножа. Порой его сослуживцам казалось, что он играл со смертью или искал с ней встречи. Но он был словно заговорен. Пули будто бы боялись его. Офицеры на полном серьезе считали, что ему помогает сам дьявол.
Отец же ни капельки не сомневался в том, что сын вернётся живым из этой передряги. И он вернулся. Но на гражданке пробыл всего два месяца, а потом угодил на тюремные нары за неумышленное убийство. Отец не смог вынести этого. Он всегда гордился сыном. Сколько Тимур помнил отца, тот всегда говорил ему: «Живи честно и правдиво. Будь всегда умным, терпеливым, сильным и храбрым, как Тимур и Чингисхан. И тогда у тебя в жизни всё получится». И он жил так, как учил его отец. И на этот раз защищал свою жизнь честно и по совести. Не он напал, на него напали.
Спустя много лет он узнает, что напавшие на него были подкуплены отцом его девушки, который был категорически против их дружбы и, тем более, женитьбы. Кстати, по его же ходатайству перед военным комиссариатом Тимур попал в Афганистан. Наверное, таким образом этот человек хотел избавиться от него, надеялся, что Тимур не вернется живым.
Но любить запретить нельзя, как нельзя запретить дышать, ждать, верить. Любовь Асель спасала Тимура от пуль, ее вера вселяла силы. Она дождалась его. Но ее отец по-прежнему был против их любви. Он не хотел понять, что любовь можно только убить, если же она жива — то переступит через всё, разрушит все преграды. Асель убежала из дома, и они провели незабываемые десять дней на Иссык-Куле. Только небо и озеро были свидетелями их счастья: Он, Она и мирозданье. Одно сердце, одно дыхание. Разве найдется в мире человек, способный разрушить это?! Но он нашелся.
Несостоявшийся тесть поломал им жизнь. Он нанял дюжину верзил, чтобы проучить и покалечить Тимура. Защищаясь от нападавших, Тимур убил одного из них.
В тот злополучный день, когда ему объявили приговор от имени Киргизской ССР о лишении свободы сроком на пятнадцать лет с отбыванием в колонии строгого режима с этапированием в одну из тюрем Российской Федерации, он усомнился, что на земле существует справедливость. Это была всего лишь самооборона, он защищал себя, как защищал в Афганистане свою Родину.
Отец не дождался его возвращения из заключения. От горя с ним случился инсульт, а мать умерла раньше, когда он только демобилизовался из Афганистана. Чуть-чуть не дождалась своего сына. Не выдержало больное сердце, отстучало свои часы, месяцы страшного ожидания… Вот так он за один раз потерял всё, в том числе и свою любовь. Скорей всего, добровольно отрекся от неё. Кто может выдержать пятнадцать лет одиночества?! Разрушенная вера в справедливость разрушила веру и в любовь. Отрекаясь от неё, он отрекся от всего, объявив всему миру войну. Это был его крест, который он нес уже почти двадцать лет.
Совершив свой знаменитый побег из российской тюрьмы, из которой никому не удавалось еще бежать, он попал в Чечню, в отряд боевиков-наемников. Волей судьбы он за свою жизнь научился одному ремеслу — хорошо воевать. Прекрасно зная стратегию и тактику ведения боя в горной местности, он стал находкой для наемников. Там же он попал в поле зрения террористической организации, эмиссары которой переправили его в Пакистан. Организация понимала, какой самородок попал в их руки: бывший воин-афганец, прошедший боевую выучку в самых элитных подразделениях армейской разведки Советского Союза, к тому же свободно разговаривающий на трёх языках — английском, немецком и русском. Кроме этого, был физически вынослив, хорош собой, отличался статностью и коммуникабельностью. Это позволяло использовать его во многих странах мира, и заводить необходимые знакомства, полезные для организации. С точки зрения боевой выучки, он был готовый террорист. Оставалась только его идеологическая обработка. Новую идеологию вбить в душу, потерявшую веру в прежние идеалы, несложно. Этой возможностью и воспользовалась организация, выпестовав его по своему усмотрению, сделав из него террориста номер один.
Создав новый образ, они дали ему новое имя — Абдували, чтобы он забыл свое прошлое. Промыли мозги до такой степени, что он поверил в свое особое предназначение и предначертанную свыше миссию. И с тех пор, в какой бы стране ни был Абдували, там всегда проливалась невинная кровь за несуществующие заоблачные идеалы. Хотя в глубине души он понимал, что все, что он делает для организации, — это всего лишь месть за свою поломанную жизнь.
С тех пор, как он поменял своё имя на Абдували, в нём произошли сильные перемены. В последнее время ему стало казаться, что он живет чьей-то чужой жизнью. По утрам, подходя к зеркалу, он видел в нем абсолютно незнакомого человека, который потерял не только свое имя, но и своё лицо. И это было так. Сколько имен пришлось поменять за двадцать лет, он уже не помнил. Он был и Хасаном, и Бауржаном, и Абдукаримом… И когда-то данное отцом ему имя Тимур стало стираться из памяти, как его прошлая жизнь.
Спустя двадцать лет он будет пробираться по горным тропам, ведущим на Родину. Время как будто остановится, а потом начнет отсчитывать часы, месяцы, годы назад и вернет его в зал суда. Тот день станет для него судным днем. Тимур поймет одну важную вещь. Всё это время он пытался убежать от самого себя. И этот бег был бесконечным, бегом в бездну. Но такова человеческая участь — куда бы ты ни бежал, всегда возвращаешься к своим истокам. Так и он, в конце концов, вернулся к тому, с чего началось его падение… Это возвращение будет для него началом и концом жизни.
 
ЛИС

Очередной поддельный паспорт ему изготовили на имя Карабалаева Амиржана, уроженца Узгена. Главари организации поставили ему задачу создать на территории Кыргызской Республики террористическую сеть из лиц, приверженных их идеям построения халифата. Таких людей после распада Союза хватало. Этому способствовал образовавшийся идеологический вакуум: прежние идеалы разрушены, новые не созданы. Передвигаясь по республике под видом даватиста — исламского миссионера, он тщательно изучал людей, подбирал и вербовал их в свою организацию. За короткий период ему удалось создать подпольные ячейки в ряде районов и городов на юге Республики. Оставалось поработать еще в столице и северных районах. С этой целью он месяц назад прибыл в город Бишкек. Прекрасно ориентируясь в городе, он умело скрывался от сотрудников спецслужб, Государственного Комитета национальной безопасности. Абдували прекрасно знал, что за ним идет настоящая охота не только со стороны кыргызских спецслужб, но и других стран мира, в которых он наследил. Но ближе всего к нему подобрались кыргызкие «комитетчики». И мысль о том, что он находится под колпаком кыргызских чекистов, и что вот-вот за ним захлопнется дверь, не покидала его с тех пор, как он удачно ушел от засады, устроенной ему в Оше. Откуда чекистам становились известны маршруты его передвижения, он пока не знал. Но Лис чувствовал, что утечка информации идет из его близкого окружения. Постепенно Абдували приходит к мысли, что чекистам удалось внедрить в его организацию своего человека, «крота», которого он должен обязательно вычислить. Разработав в голове многоходовую комбинацию, Абдували не спеша шел по проспекту Чуй от ЦУМа «Айчурек» в сторону бульвара Эркиндик. Будучи мастером перевоплощения, ему не стоило никого труда стать обычным, не выделяющимся на общем фоне пенсионером. Тем более, образ пенсионера удачно подходил к облюбованному стариками бульвару, который когда-то носил имя легендарного чекиста Феликса Дзержинского. Он усмехнулся от мысли, что спектакль, который он сегодня разыграет для чекистов, произойдет именно здесь.
Пройдя подземный переход, Абдували остановился перед торговым киоском.
 Да, многое изменилась с тех пор, как он покинул город, — подумал он, читая таблички улиц с неизвестными ему новыми названиями. Вот эта улица когда-то была Первого мая, а сейчас имени Касыма Тыныстанова. Ну, что ты хочешь? — продолжал он свои размышления, обращаясь к самому себе, — поменялись названия не только улиц, но самого города. Город изменился до такой степени, как будто он находится в другой стране. Западная культура наложила отпечаток на все: поменялся не только внешний облик города, но и его внутренняя аура. Город, который был назван в честь полководца-революционера Михаила Фрунзе и гордо отмечен на карте Советского Союза как столица Киргизской ССР, теперь олицетворял дух нового времени. И это был дух неконтролируемой свободы, демократии, которую понимали каждый по-своему.
Глядя на людей, снующих по проспекту, Абдували продолжал думать: уму непостижимо, что такая огромная махина под названием Советский Союз в одночасье ушла в прошлое. Страна, которая сломала его, против которой он восстал, рухнула и без его вмешательства. Теперь, спустя много лет, он стоял в совершенно другой стране. Многое ещё Лису предстояло понять, что же случилось с государством. Но пока было понятно только одно, что то время, когда его Республика являлась частью огромного Советского Союза и жила по законам социалистического развития, кануло навсегда в прошлое. Историей стали и первые шаги Кыргызстана к своей независимости. Первый президент не смог построить достойное демократическое общество.
Пока Абдували шел в сторону бульвара, мысли о прошлом и настоящем текли в его голове ручейком.
Подходя к площади Ала-Тоо, он увидел очередной пикет, устроенный оппозиционерами. Люди, размахивая транспарантами, яростно требовали отставки вновь избранного президента. Такова сущность человека, и в этом заключался нонсенс кыргызской демократии. Абдували снова усмехнулся: «Ничего не изменилось со времен великого Рима. И как наивны мы, люди. Нам и в невдомек, что определенная кучка сильных мира сего просто использует население для достижения одной цели — получения власти над ним же. Власть — вот что движет человеком». Ему вдруг подумалось, что и его тоже используют, что пресловутый «халифат» — это тоже придуманная кем-то формула правления, которую хотят получить определенные людишки. Сейчас для их террористической организации настал очень удобный момент, чтобы дестабилизировать обстановку в Республике с последующим захватом власти для создания этого халифата. Каков он будет, этот новый, халифский порядок? Будет ли в нем справедливость, которую неустанно обещают религиозные деятели? Не очередная ли это утопия? Но об этом он сейчас не хотел думать. Хотя эти мысли всё чаще посещали его с тех пор, как он вернулся в Кыргызстан… Чтобы не привлекать внимание милиции, оцепившей места пикета, он свернул на бульвар и пошел в сторону железнодорожного вокзала.
Поколение восьмидесятых называло бульвар по своему — Дзержинка. По нему он не ходил с тех пор, как покинул страну. Точнее, двадцать лет два месяца. К бульвару у него было особое, можно сказать, трепетное отношение. Однако, находясь в городе более двух месяцев, Абдували откладывал долгожданную встречу с ним.
Бульвар встретил его свежим дуновением ветра. Листья деревьев зашелестели, словно приветствуя его. Абдували поднял к небу голову и, закрыв глаза, глубоко вдохнул этот колдовской воздух. Правду говорят, что запахи могут воскрешать память. Так и он сейчас, будто заново воскрес, соприкоснулся с вечным… Сердце его учащенно забилось, словно он снова встретил свою первую и единственную любовь после долгой разлуки. Вместе с далеким запахом детства вернулись к нему улицы старого города, отголоски безвозвратно ушедшего времени эпохи «Битлов» и хиппи. Это был его мир, его жизнь.
Здесь он родился и вырос. Рос вместе с городом, его деревьями, аккуратно посажеными в ряд. Вся жизнь была связана с этим бульваром: дом, в котором жила его семья, школа, в которой он учился, первые драки до крови, первая любовь. Наверное, про того мальчишку, который полюбил один раз и на всю жизнь, можно было бы снять фильм, от которого плакали бы навзрыд и женщины, и мужчины. Что теперь стало с тем щеголеватым парнем, полным задора, который по вечерам на Дзержинке собирал на скамейке стайку молодых пацанов, брал в руки гитару и пел до хрипоты песни «подпольщиков» той поры — ансамбля «Машина времени»? Где теперь тот парень, который в Афганистане исполнял свой интернациональный долг и в бою бесстрашно спасал однополчан и друзей? Где тот пионер, комсомолец и, наконец, простой благовоспитанный мальчуган, у которого была великая Родина — СССР, Родина, которая сейчас существовала лишь на старых географических картах? И никто бы не поверил, что спустя столько лет на бульваре, который сейчас назывался Эркиндик, что в переводе обозначало «свобода», вместо того простого, советского паренька стоял закоренелый террорист номер один по прозвищу Лис.
Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Лис остановился рядом со скамейкой напротив шестой школы. На скамейке сидела молодая парочка и о чем-то мило беседовала. Не спеша, развернув газету, он присел на край скамейки, подальше от воркующих. Когда-то и он так по вечерам сидел со своей Асель. Взглянув на заголовок газеты, он боковым зрением снова поймал чей-то взгляд. Несомненно, за ним следили. Однако паниковать не было причин. Абдували твердо знал, что его здесь брать не будут. Наверняка чекисты будут вести его до конца и дожидаться того момента, когда к нему придёт на встречу эмиссар организации. Безошибочно определив, что наблюдение за ним вели с машины марки «Жигули» девятой модели, припаркованной прямо у школы, он искренне удивился тому, что никак не отреагировал на слежку. Как всегда, не было ни капли страха. Его не беспокоило то обстоятельство, что в любой момент может выскочить как из-под земли вооруженный спецназ и захватить его. Или просто снайпер ликвидирует его. Сколько Лис помнит себя, чувство страха у него с детства было притуплено. Новые ощущения, которые он испытал сейчас, волновали его. Они не были похоже ни на одно ощущение, испытанное им ранее. Соприкосновение со своим далеким прошлым, возможно, пробудило в нем что-то новое, забытое. «Наверное, такое чувство испытывают люди, которые после долгой разлуки с родной землей, возвращаются умирать на Родину», — подумалось ему. Абдували вдруг захотелось покоя, желания забыться крепким сном. А потом проснуться и рядом увидеть свою большую семью, которая у него могла быть. Обнять сына, которого у него не было, но о котором он мечтал все это время. Ведь конечным результатом жизни человека являются только его дети…
Откинувшись на спинку скамейки, Абдували закрыл глаза. В этот момент у него зазвонил мобильный телефон. Усмехнувшись, Лис подумал: по меркам человеческой жизни он прожил небольшой ее отрезок. Однако как много событий произошло за это время! И не только в его жизни, но и в самой истории развития человечества. На пороге XXI века он, находясь здесь, через малюсенький аппарат, именуемый сотовым телефоном, мог позвонить в любую точку мира и мгновенно связаться с нужными ему людьми. И наоборот, его могли найти из любой точки нашей планеты. Парадоксально, но в этом была и победа разума, и беда человечества. Люди перестали жить чувствами. Перестали встречаться на остановках, бульварах, в парках, ходить в кино. Компьютер, интернет заменили нам если не все, то многое. Мы просто стали частью виртуального мира, где отсутствуют эмоции и запахи. Наши сердца стали такими же холодными, как медные провода…
Мобильный телефон продолжал вызванивать свою монотонную мелодию и, наконец, вернул Абдували обратно в реальность. Он соединился с абонентом. То был Абдукадыр, связной группы. Лис ждал его звонка. Только Абдукадыр знал, где сейчас находится Лис.
— Ну, что у вас там, встретились с тем человеком? — спросил Абдыкадыр.
— Нет ещё, — ответил Лис и после недолгой паузы поинтересовался, где находится сам Абдыкадыр.
— Недалеко от Вас, на центральной площади, — сообщил тот.
— Ну, тогда я через десять минут жду тебя на одной из скамеек бульвара. Поднимайся вверх, в сторону железнодорожного вокзала. Ты меня увидишь. Понял? Повтори.
— Понял, через десять минут на бульваре, — повторил Абдыкадыр.
— Всё, жду тебя, — сказал Лис, закончив разговор, и снова погрузился в свои думы. После некоторых размышлений о прошлом он вернулся к мысли, что сейчас находится под наблюдением чекистов. Оглядевшись вокруг, Лис отметил, что, кроме наблюдения, которое вели из машины, рядом на скамейке сидели двое мужчин и также якобы читали газету. Теперь он точно был уверен в том, что его «ведут». Но как они могли выйти на него? Кажется, он нашел ответ на этот вопрос. До встречи с Абдыкадыром оставалось восемь минут. Мысль о «кроте» в его организации вдруг стала ему неинтересна. Погрузившись в воспоминания, он припомнил свое первое знакомство с Асель. Он — выпускник, она училась на класс ниже в соседней школе. Неприступная и недосягаемая дочь высокопоставленного чиновника, она сразу сразила его своей красотой. Это была любовь с первого взгляда. Так влюбляются лишь один раз и на всю жизнь. Но так повелось еще со времен Ромео и Джульетты — родители девушки были против этой дружбы… По мнению родителей, он был не из их круга, да и рано, считали они, Асель с кем-нибудь дружить. Со стороны родителей девушки всё делалось, чтобы воспрепятствовать их отношениям. Взрослые почему-то думают, что они лучше знают, что нужно для их чад. Но чем больше влюбленных пытались разлучить, тем сильней становилась их любовь.
Позже, когда его забрали в армию, они долго не могли переписываться. Но для любви нет преград. Они нашли способ, как это делать: через адреса своих друзей, и Асель дождалась его. И, может быть, он невредимым вернулся с той войны лишь благодаря её нежным письмам. Афганистан закалил не только его самого, но и Асель. Тем не менее, счастье их оказалось коротким. Она, плюнув на всё, приехала к нему на Иссык-Куль, где он проходил реабилитацию после контузии. Эти десять дней были для него самыми счастливыми в жизни… Нет большего счастья, чем взаимная любовь. Таких волшебных, чарующих чувств он не испытывал больше никогда. Но как все сказки, и эта сказка закончилась быстро… Абдували не был сентиментален, однако сейчас у него на глаза невольно навернулись слёзы. Ему подумалось: «Со временем, когда завершается определенный цикл человеческой жизни, меняется не только сам человек, но и места, связанные с этими событиями. Происходит переоценка прежних ценностей, приходит разное их понимание и восприятие. Вопросы, когда-то казавшиеся глобальными и неразрешимыми, со временем стали простыми, понятными». Размышляя дальше, Абдували подумал, что обстоятельства, предшествующие важным событиям, и люди, участвующие в них, определяют жизненный путь каждого. И если говорят, мол, что это случилось по воле судьбы, то в действительности и воля, и судьба — это вполне конкретные люди.
Да, это конкретные люди постарались, чтобы он попал в места не столь отдаленные. Да, это конкретные люди дали ему имя Абдували и боевой псевдоним Лис за его хитрость, изворотливость и неуловимость. И для него есть лишь одна истина — что все происходящее вокруг нас совершается людьми, от которых зависит будущее другого человека. Эта истина для него незыблема. Сейчас он определит дальнейшую судьбу связника Абдыкадыра и тех людей, которые направили его к нему.

ШУМКАР

На бульваре Дзержинского кыргызские спецслужбы проводили спецоперацию по поимке особо опасного террориста, за которым охотились, наверное, все спецслужбы мира — небезызвестного Байсеитова Тимура по кличке Лис. Со всех сторон обложив Лиса, опытные оперативники ждали команду на захват, который должен был осуществить спецназ ГКНБ подразделения «Альфа». Однако руководитель операции полковник Абдрасулов ждал еще одного человека, который, по данным агента по кличке Шумкар, должен был прийти на встречу с Лисом на бульвар Эркиндик. По предположению агента, неизвестный являлся эмиссаром одной из террористических организаций по среднеазиатскому региону. Как и Лис, он был крупной рыбой. Было принято решение брать их вместе.
Руководителем спецоперации под кодовым названием «Эмиссар» являлся сам полковник. Сидя в штабном автомобиле, он заметно нервничал. Его оперативное чутье подсказывало ему, что он что-то упустил, планируя эту спецоперацию. Зная хорошо Лиса, он понимал, что тот просто так не должен был назначить встречу в этом месте. Однако по всем законам конспирации бульвар идеально подходил для этого. Открытое пространство позволяло обнаружить слежку и уйти от неё. Информатор не мог что-то перепутать. По данным внедренного агента под псевдонимом Шумкар, именно сегодня и именно здесь Лис должен был получить инструкции и задание от террористической организации, обговорить каналы её финансирования. Кроме этого, агенту удалось узнать, что задание будет сложного характера и связано с проведением крупного теракта в Южном регионе республики, ориентировочно в Баткенской области. Данный теракт должен был спровоцировать напряжение на южных рубежах республики, что вызвало бы в целом дестабилизацию обстановки в центральной Азии, чего усиленно и добиваются в последнее время международные террористы. Поэтому Абдрасуловым на карту было поставлено всё: и успех операции по поимке Лиса, и членов террористической сети, и эмиссаров организации. Это было залогом безопасности страны. Так думал не только Абдрасулов, но и его руководство, которое приказало полностью ликвидировать террористическую сеть и не допустить на территории республики какие-либо теракты, совершаемые группой Лиса. Нервы у полковника были на пределе. Никто не знал, сколько бессонных ночей он провел. Но ради достижения цели Абдрасулов готов был не спать ещё сто ночей. Он — чекист, выполнять приказ было для него делом чести.
Чтобы снять затянувшееся напряжение, полковник по рации запросил обстановку. Наружное наблюдение доложило, что объект так же сидит на скамейке и читает газету. Влюбленная парочка, сидевшая рядом с ним, встала и пошла на север в сторону центральной площади Ала-Тоо. Абдрасулов снова задумался. Посмотрев на часы, он отметил, что Лис сидит на скамейке уже ровно двадцать минут и признаков того, что он кого-то ждет, не наблюдается. Полковник не забыл, что через пять минут его агент должен позвонить Лису и получить дальнейшие инструкции. Сейчас Шумкар находился недалеко от площади Ала-Тоо, где проходили митинги и пикеты, организованные оппозицией. «Как надоели эти политиканы! Когда же наконец наступит стабильность в республике? — думал он, поглядывая на часы. — Эх, знали бы, какие реальные угрозы существуют для безопасности нашего государства… — И он в сердцах их сам для себя назвал: — Терроризм и наркотрафик, именно они могут разрушить мирное существование нашего народа и внести смуту. И митингующие, и их лидеры способствуют распространению этого зла, отвлекая государство от решения важных проблем». Как человек из органов национальной безопасности он знал, что в организации этих митингов были замешаны и иностранные спецслужбы, которым было выгодно держать Республику и целый регион в напряжении, чтобы решать интересы своих государств. Эх, дали бы возможность открыто рассказать людям всю правду о двойных стандартах, которых придерживаются некоторые государства! Выложить всё как на духу! Так, мол, и так. Кто финансирует террористические организации, зачем организовывают теракты и какие страны за этим стоят… Но, видимо, ещё не пришла та пора, когда можно рассказать людям правду. В это непростое для страны время приходится решать проблемы, связанные с угрозой национальной безопасности. Да еще оппозиция выступает все с новыми и новыми требованиями, мешая нормальному развитию Кыргызстана. Не завидовал он сейчас Президенту, который взвалил на свои плечи всю ответственность за наше государство. «К чему придем, — продолжал думать полковник. — Если оппозиция попадет под влияние других стран, заинтересованных в разрушении нашей государственности? И что будет дальше, если они не прекратят свои действия, ведущие к разрушению нашего национального единства?..» Но об этом у полковника уже не было времени думать. Час «Ч» приближался неумолимо. Но пресловутый эмиссар, которого они ждали, все не появлялся. «Может, все это игра Лиса? — в очередной раз пришла мысль в голову полковнику. — Если это так, то Лис с нами затеял шахматную партию, и преимущество на его стороне, потому что он начал белыми».
В этот момент по рации ему доложили, что Лис с кем-то разговаривает по мобильному телефону. Взглянув на часы, полковник понял, что Лису позвонил агент Шумкар. Значит, после этого разговора агент должен перезвонить ему. Шумкар не заставил себя долго ждать, раздался звонок.
— Слушаю, — коротко сказал полковник.
— Лис приказал, чтобы я через десять минут встретился с ним на одной из скамеек бульвара, — коротко доложил агент.
— Что ты намерен делать? — спросил полковник, анализируя полученную информацию.
— Я думаю, надо встретиться, потом будет видно. Другого выхода нет.
— Почему?
— Так мы не узнаем про эмиссара.
— Согласен. Будь предельно внимателен. Мы его в любом случае будем брать.
— Понял. Будьте спокойны.
— Не забыл условный знак? — спросил он у агента.
— Не беспокойтесь, не забыл.
— Ну, с Богом.
На этом они завершили разговор. Полковник по рации предупредил всех: «Готовность десять минут. Захват осуществляем только после моей команды». Все пять баз ответили о готовности. Теперь оставалось только ждать.
Ожидая встречу со своим связником, Лис анализировал сложившуюся ситуацию. Но, в отличие от Абдрасулова, он расслабился, надеясь, что ловко кинул дезинформацию о якобы намечающейся встрече с эмиссаром. Время и место предстоящей встречи знал только он и его связник. После недолгих размышлений, свернув газету в трубочку, он закрыл глаза и глубоко вдохнул весенний воздух. Весенний аромат, связанный с запахами детства и счастья, вновь растревожил Лиса. Перед глазами поплыли, как в кино, воспоминания из далекой страны под именем детство… Вот они ребятня, веселой ватагой бегут рвать маленькие дикие яблоки-раечки, посаженные кем-то вдоль арыков бульвара. Вот они, несмотря на строжайший запрет родителей, объедаются зеленым неспелым урюком. После этого их всегда проносило, и это тоже был повод пропустить школьные занятия… Было, было, когда они, спрятавшись в зарослях колючего шиповника, пробовали закурить первую сигарету, а потом дико кашляли и думали, как это взрослые могут курить такую гадость. Вдруг он отчетливо ощутил на губах и далекий, сладкий запах первого поцелуя. Наверное, ничто в жизни так не запоминается, как первое прикосновение к женщине и первый поцелуй… Все было в те времена по-честному, не терпели тогда их юные сердца лжи и обмана. Это уже потом, вступив во взрослую жизнь, он понял, что жизнь — сплошная борьба, окруженная ложью, обманом, где подлость, предательство, зависть и злоба являются неотъемлемой частью человеческого существования.
Голос связника вернул его к реальности.
— Салам алейкум, таксыр!
Ответив на приветствие легким кивком, Лис взглядом приказал тому сесть рядом с собой. Затем, взглянув на часы, отметил:
— А ты, как всегда, пунктуален, как немец.
— А что делать!.. Прикажете опаздывать?
— Ни в коем случае. Опаздывать можно только в одном случае. Знаешь, в каком?
— Знаю, на свои похороны.
— Вот именно, — заметил Лис, затем пристально, оценивающе посмотрел на связника и добавил:
— А знаешь, кто так любил говорить?
— Нет, — в свою очередь насторожился Абдыкадыр, чувствуя в вопросе подвох.
— Мой один старый приятель по имени Болот, по кличке Везунчик. Ты случайно не знаком с ним?
Имя Болот заставило его напрячься. Чутье подсказывало, что Лис готовит ему какой-то сюрприз. «Неужели он меня расшифровал…» — пронеслось в голове. В этот момент со стороны центральной площади, где проходил митинг оппозиции, прогремели взрывы шумовых гранат. На площади началась спецоперация внутренних сил по разгону митингующих. Огромная толпа пикетчиков под натиском милиции устремилась на бульвар и моментально заполонила нижнюю часть улицы. Связник Лиса Абдыкадыр в действительности был законспирированным агентом ГКНБ, его настоящее имя было Солпуев Арстанбек. Арстанбек понял, что у него в запасе имеется всего десять секунд. Краем глаза наблюдая за Лисом, он нащупал в правом кармане мобильный телефон и отправил заранее подготовленное сообщение на телефон полковника с условным знаком о немедленном начале операции по захвату Лиса. Арстанбеку полагалось в случае возникновения нештатной ситуации самому ликвидировать Лиса, и он был готов выполнить приказ.
Лис умел в минуты опасности сконцентрироваться, напрячь волю, задействовать все возможные человеческие ресурсы, до поры до времени спрятанные в глубинах его «Я». В экстремальных ситуациях он становился для своих врагов недосягаем и опасен. Вот и сейчас, за какую-то долю секунды, оценив сложившуюся ситуацию, он выхватил из-под полы нож и вонзил его сверху вниз в шею связника. Это был отработанный до автоматизма профессиональный удар холодным оружием, которому обучали исключительно в диверсионных спецподразделениях бывшего Союза. Абдыкадыр остался сидеть на скамейке с торчащей рукояткой ножа в шее, так и не успев выхватить пистолет. Полковнику Абдрасулову не хватило полсекунды, чтобы отдать команду на захват Лиса, Лис опередил его. Подхватив телефон убитого агента, Лис смешался с толпой митингующих и вместе с ними растворился в городе.

ТЕРРОРИСТЫ

В одном из жилых домов, расположенных в районе Токолдоша, скрывались два члена террористической организации. Один из них по имени Саладин осторожно открыл дверь и впустил в дом Лиса. Приостановившись у порога, Лис пронзительным взглядом буквально пробуравил боевиков и быстро проговорил:
— Мы засветились, пора уходить.
— Что случилось?! — с неподдельной тревогой в голосе спросил Саладин своего руководителя.
— У нас на хвосте комитетчики, — известив об этом присутствующих, он снова внимательно оглядел их, потом продолжил: — Абдыкадыр оказался человеком комитета.
— И что с ним?..
— Его душа на том свете, — выразительным жестом Лис провел ладонью руки по своей шее. Они-то знали, что слова Лиса не подлежат обсуждению. Значит, Абдыкадыр мертв и, скорей всего, в этом ему помог сам Лис. Кивнув головой в знак одобрения, они всем видом показали, что ждут от него указаний, предварительно спросив, что же случилось с самим эмиссаром, который должен был прибыть из-за кордона с особым заданием для них.
— Никакого эмиссара нет. Я его придумал, чтобы вычислить «крота». Теперь слушайте меня внимательно. После того, как я нашел «крота», думаю, каждый из нас знает, что делать дальше. Прежде всего, нам необходимо сейчас разделиться по одному. С учетом того, что комитетчики будут шерстить всё и вся, — соблюдать предельную осторожность. Маршруты продвижения вы знаете. Ты, Саладин, остаешься в Бишкеке на конспиративной квартире в шестом микрорайоне. Будешь ждать товар из Таджикистана, который сегодня вечером должен прийти сюда. На этот раз, я думаю, всё обойдется… Первую партию товара, как вы знаете, пограничники хлопнули. Поэтому мы задержались с выполнением поручения наших друзей из-за рубежа. Сейчас их люди отрабатывают другой маршрут. Деньги, которые мы получим от реализации, пойдут на благие дела.
— Понял, таксыр, все сделаем в лучшем виде, — перебил Лиса Саладин, желая показать, что он понимает своего хозяина с полуслова, но Лис одним взглядом пресёк его.
— Не перебивай старших! Тем более, когда говорю я.
Своим тяжелым взглядом он как будто пригвоздил Саладина к полу. Саладин действительно испугался. Побледнев от страха, он лихорадочно захлопал ресницами, его узкие, хитрые глаза забегали. Заискивающим голоском он сказал Лису:
— Извините, таксыр, за мою несдержанность! Впредь такого не повторится…
Холодно и спокойно Лис продолжил:
— Слушай меня внимательно, Саладин, и никакой самодеятельности. Когда товар придет, тебе позвонят на мобильный телефон с номером, который заканчивается на цифру 999 компании «Мегаком» и скажут: «Мы приехали из Каира, из далекого Египта, привезли вам привет от Хайдара». Ты должен ответить: «Да, я давно жду привет от Хайдара. Спасибо за привет, прошу Вас посетить мой дом, отведать моего плова». Если вдруг почувствуешь какую-то опасность, и встреча состояться не сможет, ты должен ответить: «Спасибо за привет, но дядюшка Хайдар мне вчера звонил и сообщил, что скоро сам приедет». Тебе понятно?
— Понятно, таксыр!
— Повтори последний условный знак, — испытывающим взглядом посмотрел на него Лис. Тот, словно ученик первого класса, у которого спросили домашнее задание, затараторил:
— Спасибо за привет, но мой дядюшка Хайдар мне вчера звонил и сообщил….
— Достаточно, — перебил его Лис. Он знал, что память у Саладина отменная, и тот исполнителен к поручениям старших. Надежность его была не раз проверена на деле, и Лис продолжал:
— После того, как вы обменяетесь условными фразами, ты дашь им адрес квартиры. Задача понятна, Саладин?
— Понятна, Таксыр, — ответил Саладин, нахмурив брови. Он многозначительно посмотрел на другого террориста, всем своим видом показывая, на каком хорошем счету, мол, он находится у Лиса.
— Они скинут тебе товар вместе с машиной. Товар будет находиться в тайнике.
— А где тайник?
— Вот этого тебе знать не нужно. На машине доедешь до Чолпон-Аты. Там наш человек. Он держит гостиницу, в которой тебя будут ждать люди из Казахстана. Они приедут в Чолпон-Ату под видом отдыхающих и рассчитаются с тобой.
— А что, товар не будут смотреть?..
— Будут, только его покажет наш чолпонатинский человек. За ночь они перекинут товар в машину туристов, и те через Тюп и Раибердиевский район Казахстана поедут в… — Лис замолчал и через некоторое время продолжил: — Об этом тебе тоже не нужно знать. Твое дело отвезти товар, получить деньги. Вопросы есть?
— Есть. Документы на машину.
— Там всё в порядке. Машина не паленая. Доверенность выписана на тебя. Техосмотр и другая дребедень, за которую тебя могут остановить, оплачены. Короче, документ — комар носа не подточит. Всё по закону, не должны придраться. Ты сам там «не косячь». Сто пятьдесят километров в час ехать не надо.
— Ну, это само собой.
— Если что, гаишники у нас продажные. В зубы им сунь — двести сомов за глаза хватит. Всё понятно? Да, деньги от наркоты раздробишь на десять частей и через «Вестерн Юнион» пять переводов отправишь, остальные — через другие банки в Ошские и Баткенские филиалы. Адреса и имена получателей я тебе по Интернету отправлю. Пароль, я надеюсь, ты тоже помнишь.
— Ну что Вы, таксыр… Не забыл. Поручение выполним надлежащим образом! Можете не сомневаться, — поспешил успокоить он Лиса, боясь оказаться под прицелом его холодных глаз.
А сомневаться было в чем. Они все чуть не провалились, и наверняка чекисты снова смогут выйти на их след. Но деньги для организации нужны были позарез. Они пойдут на финансирование ряда крупных терактов… Молчавший до сих пор третий террорист по имени Исмаил также высказал свои опасения по поводу чекистов.
— Я думаю, нам есть о чем беспокоиться. Сейчас наверняка по городу идет конкретная облава. Комитетчики всех поставили на уши. Да к тому же эти митинги оппозиционеров!.. С одной стороны, они нам на руку, с другой, из-за них город кишит красными… Поэтому, думаю, что при оружии быть сейчас крайне опасно, и Саладину носить его с собой не надо. Документы и легенда у него хорошие.
— Ты прав, Исмаил, хвалю за смекалку, — похвалил его Лис. — Оружие, Саладин, оставь.
Несмотря на то, что Исмаил был еще совсем молод, он не по годам был взрослым и смышленым. Парень давно нравился Лису за свой твердый характер. Он был немногословен и предан делу. И сейчас, глядя на парня, Лис про себя отметил, что в последнее время стал более внимательно к нему присматриваться. При первом удобном случае, наверное, возьмёт его на серьезное дело. Созрел уже. Лис по-отечески похлопал Исмаила по плечу и сказал:
— Я думаю, всем всё понятно. Исмаил, мы с тобой через час должны покинуть город. Вызывай нашего таксиста-междугородника. Направление — город Ош.
Исмаил набрал по мобильному телефону номер таксиста.
— Это я, ждем тебя через двадцать минут на конечной остановке «Асанбая», — коротко сказал он. Потом перевел взгляд на Лиса, ожидая дальнейших распоряжений.
В этот момент Исмаил чем-то напомнил Лису его же самого в молодости, и Лис поймал себя на мысли, что временами стал относиться к парнишке по-отечески. Нерастраченное чувство отцовства, желание иметь наследника, продолжателя Байсеитовского рода заставляло его все чаще и чаще смотреть на Исмаила как на сына. И сейчас, глядя на Исмаила, у него защемило сердце. Ему вдруг подумалось: зачем этому мальчишке всё это нужно?.. Его сверстники учатся, получают образование, работают, создают семьи. Он же, наоборот, разрушает, убивает и запугивает… С ним-то самим, Лисом, всё понятно. Он — на своей никому необъявленной, нескончаемой войне, которая для него началась в Афганистане. А этот мальчишка, который мог быть похож на его сына — он на какой войне?.. С такими мыслями Лис садился в такси. Им удалось незамеченными выехать из города в направлении Оша. Когда они проехали село Сосновку, Лис позволил себе расслабиться, и его потянуло на сон. Засыпая, он подумал, что вновь начинается раздвоение личности: сегодня на бульваре Дзержинского воскрес Байсеитов Тимур и вызвал на дуэль Абдували по кличке Лис.
Засыпая, Лис не знал, что в шестом микрорайоне города Бишкек специальное подразделение Государственного комитета национальной безопасности Кыргызской Республики по борьбе с международным наркотрафиком провело задержание двух наркокурьеров, которые вывели их на члена террористической организации Саладина, связанного с Лисом.

БОЛОТ

Оперативная группа во главе с полковником Абдрасуловым Болотом не успела накрыть Лиса. Жестоко убив внедренного в его окружение агента Солпуева Арстанбека под оперативным псевдонимом Шумкар, Лис затерялся в толпе митингующих оппозиционеров. Однако, благодаря оперативной работе коллег из Управления «Н» Комитета, удалось снова напасть на след Лиса. Во время захвата наркокурьеров Саладин применил против спецназовцев огнестрельное оружие и в ответ получил тяжелое ранение. Ему оставалось жить не больше часа. В одной из клиник, куда привезли раненого, его допросил сам Абдрасулов. Салладин успел сказать полковнику о том, что Лис в ближайшее время намеревается провести крупные теракты в Баткенской области. Возможно, для выполнения этого теракта из-за кордона переправится группа боевиков с иностранными наемниками со взрывчаткой, которых должны встретить проводник и сам Лис. Несмотря на скудость информации, это было уже кое-что.
Учитывая непредсказуемость Лиса и наглое убийство под носом у комитетчиков лучшего агента органов госбезопасности, для чекистов его поимка стала делом чести. Руководство Комитета поставило конкретную задачу всем подразделениям антитеррора во взаимодействии с другими Управлениями — в сжатые сроки ликвидировать всю законспирированную сеть террористов и их лидера Байсеитова Тимура. Несмотря на имевшиеся промахи в работе отдела специальных операций, возглавляемого полковником Абдрасуловым, Комитет решил не отстранять его от руководства оперативной группой по ликвидации Лиса.
Во-первых, учитывался его огромный опыт работы по борьбе с терроризмом. Во-вторых, поимке Лиса помешали объективные причины, совпавшие с разгоном демонстрантов. И, наконец, никто так хорошо из спецов Комитета не знал Лиса, как полковник Абдрасулов.
С этого момента и для Абдрасулова Болота поимка Лиса стала делом чести. Первые неудачи не испугали его. Полковник стал еще тверже, решительнее, собраннее. Новая операция получила кодовое название «Капкан».
Мало кто знал в ГКНБ, что полковник Абдрасулов проходил воинскую службу в составе ограниченного контингента в Республике Афганистан. Среди сотрудников комитета считалось, что люди, прошедшие Афган, — это элита спецслужб. Не любил Абдрасулов хвалиться этим. Хватало и того, что руководство и коллеги считали его высокопрофессиональным сотрудником, отличным семьянином. Свои профессиональные навыки он приобрел, ещё работая в КГБ СССР. Более того, лишь узкий круг лиц знал, что во время службы в Афганистане он был награжден медалями и орденами за боевые заслуги. Одна из них, которой он особо гордился, орден «Красной Звезды» — самая высокая награда страны. Ею награждали военнослужащих за проявленную отвагу и героизм. В его личном деле имелась также отметка, что он проходил воинскую службу в войсках спецназа ГРУ (военной разведки) и имеет специальную диверсионную подготовку. А о том, что в 1982 году Абдрасулов Болот в одном взводе бок о бок проходил службу в Афганистане вместе с небезызвестным Лисом, знало только командование. Абдрасулов и Лис участвовали в войсковых операциях по уничтожению душманов. В одном из таких боёв Лис — в то время ещё гвардии сержант Байсеитов Тимур спас от верной смерти рядового Абдрасулова. Рискуя своей жизнью, вытащил его из головного горящего БТРа и прикрыл до прихода подкрепления. В той бойне в живых осталось девять человек из тридцати. Война свяжет их крепкими узами братства. А однополчане назовут их «везунчиками». Такой был у них и позывной, один на двоих. Судьба была расположена к ним. Они неоднократно выходили невредимыми из сложных спецназовских операций, связанных с освобождением из плена советских солдат. Но жизнь их разбросала. Волей судьбы они оказались по разные стороны баррикад. Один стал террористом, другой — сотрудником антитеррористического центра ГКНБ Кыргызской Республики.
После совещания по подведению итогов операции, полковник Абдрасулов сидел у себя в кабинете. Надо было собраться с мыслями. Он снова и снова возвращался к деталям операции. Ему было ясно, что Лис специально подкинул им дезинформацию, чтобы вычислить их агента. Никакой эмиссар на самом деле и не должен был прийти на встречу. Скорей всего это лицо — вымышленное, а сам Лис и является эмиссаром террористической организации по Средней Азии. Да, это был ощутимый удар по самолюбию полковника… Необходимо было реабилитировать себя поимкой Лиса.
Исходя из показаний задержанного террориста, скончавшегося час назад в больнице от полученных ран, следовало, что готовился серьезный теракт на юге республики. И в этом будут участвовать гости из-за кордона… Полковник закрыл глаза. Страшно хотелось спать. Но память подбрасывала воспоминания, связанные с Афганистаном, и их первое знакомство с Лисом.
То была весной 1982 года. Он провалился на втором экзамене по математике. Год проработал на стройке. С университетом пришлось подождать. Болот был призван Первомайским военным комиссариатом города Фрунзе в ряды Вооруженных Сил СССР. Хорошие физические данные (он был кандидатом в мастера спорта по самбо) определили его путь в армии. Абдрасулов был направлен в специальную команду, Учебный Центр города Мары в Туркменистане. Город находился почти на границе с Афганистаном. В эту группу попал и Байсеитов Тимур, также спортсмен, кандидат в мастера спорта по дзюдо. Их отобрали в количестве двенадцати человек. Все — спортсмены-борцы. Посадили в автобус и повезли в аэропорт. Они, еще зеленые пацаны, узнав, что попадут в специальное армейское подразделение, гордились этим. Родина выбрала их, им выпала такая честь. Дурья их башка, думали тогда, что все будут завидовать, будет чем похвастаться перед друзьями и девчонками, какие они бравые солдаты… Даже не догадывались они тогда, что из двенадцати останутся в живых и вернутся домой всего четверо. Вернутся с войны поседевшие, словно шестидесятилетние старики, в свои двадцать лет, не раз смотревшие смерти в глаза.
Офицеры, майор и молодой лейтенант, посадили их в автобус и повезли в аэропорт Манас. Провожающие родители, братья, сестры, друзья кричали и махали руками вслед уходящему автобусу. Многие матери, словно предчувствуя, что расстаются со своими сыновьями навсегда, плакали навзрыд. Они же, призывники, прильнув к окнам автобуса, улыбались провожающим, выкрикивая слова прощания; возможно, для многих этот миг прощания был последним. Они еще не понимали, что ехали на войну, беспощадную и жестокую. Тогда Болот обратил внимание на молодого паренька, который, в отличие от других, не выражал бурно эмоций, связанных с предстоящей разлукой с близкими на два года. Да, это был он — Лис. Сидя отдельно от всех на заднем сиденье справа, он был замкнут и сосредоточен. Призывник внимательно кого-то высматривал среди провожающих. Сбитый, спортивного телосложения, с волевым подбородком, он, безусловно, обладал сильным характером. Рыжеволосый, с большими карими глазами он был грустен и, кажется, чем-то встревожен. По крайней мере, в отличие от других, не проявлял заметной радости. Позже, когда они подружились, Болот узнал, что тогда, в тот день он ждал свою девушку по имени Асель. Однако она не пришла его провожать. Родители девушки позаботились об этом. Причина была банальная. Отец девушки считал его кандидатуру недостойной. Мол, не того поля ягода, простолюдин или, как он называл Тимура, босяк. Безмерная любовь к этой девушке сыграла с ним злую шутку и стала причиной того, что он пошел по пути неправедной жизни.
Полковник отчетливо вспомнил первое знакомство с Тимуром после посадки в самолет, который направлялся в Душанбе. Они оказались на соседних сиденьях. Абдрасулов панически боялся высоты, и чтобы отвлечься от гнетущих мыслей о полете, заговорил с ним. Однако Тимур демонстративно отвернулся к иллюминатору, сказав, что тоже боится летать и посоветовал выпить сто грамм спиртного. Разговора не получилось. Они молча летели до Ашхабада. Но когда самолет пошел на посадку, Тимур вдруг повернулся к Абрасулову и спросил его: «Ты когда-нибудь любил? — Потом, выдержав паузу, с тоской в душе промолвил: — До смерти?..» И, не дождавшись ответа, снова отвернулся к иллюминатору. Так в воздухе под небом Туркменистана произошло их знакомство. Потом они два года были неразлучны. Афганская земля сплотила их настоящей мужской дружбой, закалила в боях не на жизнь, а на смерть.
Полковнику вдруг вспомнился тот день, когда они перед демобилизацией, лежа на броне БТР, мечтали, как на гражданке будут обустраивать свою жизнь. Тогда Тимур признался, что мечтает окончить медицинский институт и стать кардиологом. Мечта показалась немного странной, ведь он был прирожденным солдатом. Но у Тимура была веская причина: у его матери больное сердце. Не знал он тогда, что ему не суждено будет увидеть свою мать… Прилетев домой, в аэропорту родного города Тимур узнал, что мать умерла от сердечной недостаточности, не дождавшись возвращения сына.
О том дне, когда они мечтали стать один — врачом, другой — экономистом, у него осталась на память фотография. Они сфотографировались после очередного боя, сидя на броне БТРа. Эту фотографию он бережно хранил в своем альбоме. Человек не может жить без воспоминаний. Без прошлого у человека нет будущего. Не суждено было сбыться их мечтам. Ни тот, ни другой не стали теми, кем мечтали стать… Спустя столько лет, глядя на эту старую пожелтевшую фотографию, Абрасулову захотелось заплакать. Многое накопилась на душе. Просто взять и по-бабьи зареветь. Не думали, не гадали они, что станут заклятыми врагами. Невольно на глаза у него навернулись слёзы. Не любил полковник такие минуты слабости. От того, наверное, женщинам легче переносить душевную боль, потому что ничего им не стоит взять да разреветься. Природа наделила такими качествами человека, чтобы через слёзы смягчить душевные раны.
Почему-то вспомнилось и то, что лишь один раз в жизни он видел, как плачет Лис. В Афгане ему приходилось видеть немало слез. Это были слезы от боли, слезы при потере близких людей, были слезы страха. Но он так и не смог привыкнуть к тому, что плачут настоящие мужчины. Лис никогда не позволял себе расслабляться. Он был сделан словно из кремня. Порой казалось, что он не боится даже самой смерти. И пули его не брали, словно он был заговоренный. Какая-то неведомая рука оберегала его. Может, его неземная любовь к этой девушке, а может и огромная материнская любовь. Но в любом случае, эти две любви для него были оберегом. Как-то в сердцах Тимур признался, что боится только одного: потерять свою мать, не увидеть её в живых и потерять свою любовь. Но, как назло, так и случилось. Чего боишься больше всего, то и происходит. Мать не дождалась его… Видимо, известие о том, что её сын наконец-то возвращается целым и невредимым, сильно взволновало ее, и сердце не выдержало.
Что уж теперь говорить, случилось всё нежданно-негаданно, потери на войне были не так страшны, как эта потеря. Тимур из Афганистана возвращался на похороны своей матери. Известие о ее смерти пришлось сообщить его близкому другу, ныне полковнику госбезопасности, а тогда гвардии сержанту Абдрасулову Болоту.
У кыргызов издревле считается неблагодарным делом принести кому-либо дурную весть о смерти близких людей. В давние времена ханы таких людей казнили. Но кто, как не близкий друг, должен был сказать об этом… Такая тяжелая миссия выпала на долю Болота.
Он снова вспомнил тот день, который был для него, с одной стороны, счастливым, с другой — горестным. Группу солдат, возвращавшихся из Афганистана, в Душанбинском аэропорту провожали офицеры. Среди прошедших огонь, воду и медные трубы не было уже тех мальчишек двухлетней давности. Возмужавшие не по годам, они знали, что такое честь, дружба, боевое братство. Благодаря этим качествам многие вернулись на Родину живыми. Их было человек тридцать вместе с провожающими. Расставаясь, они крепко обнимались на прощание, давая клятву верности мужской дружбе и, прослезившись, не оглядываясь, направлялись на регистрацию. Их разбросает по всему Советскому Союзу — от Камчатки до Кушки. Провожали солдат офицеры, с которыми они прошли бок о бок весь Афганистан. Один из них, командир взвода старший лейтенант Маркушин Александр Алесандрович, ласково прозванный ими Сан Саныч, выбрав момент, на ухо шепнул Болоту, что пришла телефонограмма на имя командира части с плохой вестью о смерти матери его друга старшины Байсеитова Тимура. Нужно было деликатно сообщить об этом. Сан Саныч надеялся, что лучше Болота это никто не сделает. Однако до прилета во Фрунзе Болот так и не смог сообщить страшную весть другу. Настроение Тимура было приподнятое. От мысли о скорой встрече с родными и со своей любимой он испытывал необыкновенное волнение. Его глаза светились радостью. Таким Болот видел его в первый раз и, наверное, в последний. То были открытые, неподдельные чувства, которые присущи разве что детям, искренние и от сердца.
Страшную весть Тимур узнал уже после приземления самолета во фрунзенском аэропорту. Как бы ни было тяжело Болоту, он сказал ему об этом. Не нашлось подходящих слов, которые смягчили бы тяжесть потери… Опустив голову, он промолвил: «Я хочу сообщить тебе плохую новость. Крепись, мой друг, ты потерял самого близкого человека в мире — свою маму».
Не было страшнее слов, услышанных Тимуром, не было страшнее боли, испытанной им. Мир рушился на глазах, земля уплывала из-под ног. Он выл, как раненый зверь, слезы крупными каплями стекали по щекам. Настоящие мужчины плачут редко, но только так. Весь аэропорт плакал с ним, узнав, что солдат, прошедший пекло Афганистана, вернувшись с войны, не успел встретиться с матерью… Бывает, оказывается, и так, когда мать от сердечных переживаний может не дождаться возвращения с войны своего дитя. Наверное, тогда что-то сломалось в нем…
…С тяжелыми мыслями полковник наконец вернулся домой. Дверь открыла жена и, тревожно взглянув на него, спросила:
— Ну, как ты, что-то случилось на работе?
— Нет, все в норме, — ответил он. Но жену за столько лет жизни нельзя было обмануть. Она была супругой чекиста и научилась не задавать много вопросов. Понимала его с полуслова, за что он всегда был ей благодарен. Раздевшись, Болот прошел в ванную. Жена, приготовив ему сменное белье и свежее полотенце, вернулась на кухню разогреть ужин. Погрузившись в теплую воду, Болот закрыл глаза. Хотелось забыться, не думать. Но мысли не оставляли его. Из головы не выходил образ агента Солпуева Арстанбека, который пожертвовал своей жизнью. Теперь нужно было его достойно похоронить, помочь сохранить добрую память о нем для семьи, близких… Хорошо, хоть после него остался сын. Будет, кому продолжить его славный род.
Вдруг он открыл глаза, терзаясь каким-то смутным предчувствием. В зеркале, которое висело над раковиной, он словно увидел отражение Лиса. Всем нутром он почувствовал его присутствие. Лис был где-то рядом… В этот момент Болот услышал, как на кухне зазвонил его мобильный телефон. Обычно, когда он принимал ванну, на звонки отвечала жена. Но в этот раз он почему-то изменил своей привычке и крикнул жене:
— Сауле, принеси мой мобильный!
Она не заставила его долго ждать. Взяв трубку, Болот с удивлением увидел на циферблате номер телефона покойного агента Шумкара. Он был на сто процентов уверен, что это звонит Лис, который, вероятно, прихватил телефон после убийства Арстанбека.
— Слушаю тебя, — негромко сказал он. В ответ Болот услышал только чье-то тяжелое дыхание. Он уже не сомневался — это был Лис.
— Что молчишь, друг мой?.. — спросил он мягко. После недолгой паузы послышался давно забытый голос. Он был каким-то уставшим и чуть извиняющимся.
— Ну, как дела? Давненько я не слышал тебя.
— Давненько, давненько… Много воды утекло с тех пор. Как ты вычислил мой номер?
— Номер? Очень просто. Плохо ты проинструктировал своего орла, не научил методам конспирации. Не стер он последний номер… С тобой, наверное, разговаривал.
— Скажи, зачем убил парня?
— На войне как на войне.
— Нет, это не война. Ты сам придумал её для себя. Вот и воюешь уже сколько лет сам с собой. Пора бы прекратить.
— Не я её придумал, и не ты. Ты же прекрасно об этом знаешь. Не мы, так другие. Так было и будет всегда. Помнишь Афган?
— Помню, все помню. Помню и то, как ты спас мне жизнь, и то, как мы с тобой одной ложкой ели из солдатского котелка.
— То-то! Жизнь не стоит на месте! И мир не переделать ни мне, ни тебе. Так что останемся каждый при своих интересах. Да, я хочу спросить, сколько у тебя детей?
— Трое. Две дочери и сын.
— Сын — это хорошо. А я так и не нажил себе детей. Хоронить меня некому будет. Помру, наверное, как собака, от пуль твоих спецназовцев… Чует моё сердце, что недолго мне осталось бегать от тебя.
— А ты не бегай.
— Хочешь сказать, что наш суд — самый гуманный и справедливый во всем мире? Да, кстати, сколько лет твоему сыну?
— А почему ты про него спрашиваешь? Двадцать один год стукнуло недавно.
— Наверное, моему было бы тоже, как минимум, двадцать лет.
— Не сомневаюсь.
— Чем занимается твой сын?
— Пограничник, офицер. На Баткенской границе служит.
— Вот как? Так это действительно, оказывается, твой сын…
— А ты его откуда знаешь? — после этих слов Лиса у полковника ёкнуло сердце.
— Я-то его не знаю, — продолжал Лис, — Но известные мне люди на него зуб имеют. Ты поинтересуйся через своих. Он недавно со своими орлами в горах одну группу прихлопнул. Четверых положили, плюс тридцать килограммов героина забрали. Говорят, такой несговорчивый и принципиальный. Наверное, весь в тебя.
— Сына не трогайте. Это наши с тобой разборки.
— Я-то не трону, но как быть с теми, кого он обидел? Ладно, прекратим этот разговор… Просто, по старой дружбе, советую тебе в ближайшее время убрать его оттуда. Больше я ничем не могу тебе помочь. Скажи спасибо хоть за это.
— Спасибо за предупреждение. Я снова у тебя в долгу.
— Ничего, сочтемся. Ты мне только скажи — не знаешь, где сейчас Асель? Помнишь ту девушку, с которой я дружил?
— Честно, не знаю о ней ничего. Знаю только о том, что после того, как тебя посадили в тюрьму, она ушла из дома. Кажется, переехала жить в Чолпон-Ату, а ее родители уехали за границу на ПМЖ, в Америку.
— У вас руки длинные, все можете. Поинтересуйся для меня, где она. Так, по старой дружбе.
— Хорошо, мы найдем её. Что, не забыл её ещё?
— Не забыл и не могу забыть. Ну, все, до свидания, скорее, прощай. Береги себя. Рад был тебя услышать, товарищ полковник.
— Прощай. И ты себя береги!
Вот такой разговор получился у старых друзей и новых врагов.
Утром у себя в почтовом ящике Абрасулов нашел мобильный телефон, принадлежавший агенту Шумкару. В это время Лис уже был далеко от Бишкека. Он не знал, что буквально два дня спустя по его следу, словно ищейка, пойдет со своей оперативной группой полковник Абдрасулов. Ни секунды не давая ему передохнуть, они будут гонять его, словно затравленного зверя. Совместно со спецами из подразделения специального назначения ГКНБ «Альфа» опергруппе Абдрасулова удастся практически полностью обезвредить все связи и явки Лиса. Но, как говорится, у затравленного волка всегда имеется шанс на последний прыжок. И этот прыжок Лис готовился совершить в Баткенском районе. В конце июня следы Лиса обнаружили в Баткене. Как и предполагали оперативники, он на некоторое время залег на дно. По решению руководства, оперативная группа и спецы «Альфы» расположились в городе. За этот период Абдрасулов нашел время для встречи с сыном и выехал на заставу. После разговора с Лисом он серьезно опасался за его жизнь, и надо было на месте убедиться, что с сыном всё в порядке.

БЕКТЕМИР

До заставы он добрался быстро и без каких-либо проблем. Благо, помогли ребята из особого отдела. Один из них, Бектемир, был его крестником. Несмотря на молодость, за короткий срок он дослужился до подполковника и уже возглавлял один из отделов военной контрразведки. «Молодец, сам приехал за сюда», — думал Абдрасулов, сидя на переднем сидении отделовского УАЗика. Водитель, солдат-срочник, был немногословен. Знал хорошо свою работу. Видно было, что по этим горным дорогам он ездит не первый раз. В нем чувствовалась врожденная ответственность и хорошая солдатская выправка, которую он получил на границе. «Хорошего водителя подобрал себе Бектемир, — отметил про себя Абдрасулов. — На такого можно положиться. В дороге не оставит».
— Слушай, Бектемир, сколько ещё ехать? — обратился он к коллеге.
— Что сказали? — не расслышал его Бектемир из-за гула мотора. — Повторите.
— Я говорю, когда доберемся?
— А-а… Ещё час где-то.
— Предлагаю остановиться на перекур. Как смотришь? А то от такой тряски мочевой ненароком лопнет…
— Хорошо.
Бектемир дал водителю команду остановиться. Тот, аккуратно проехав один из поворотов серпантина, остановил машину. Абдрасулов вышел из машины и, не спеша, аккуратно размяв сигарету, закурил. Курил он редко, обычно, когда нервничал или долго думал.
— Видно, сложный участок здесь, — обратился он к Бектемиру, который вышел из машины вслед за полковником.
— Не жалуемся. А что сложный, то сложный, что уж тут скрывать. Враг не дремлет. Да вы и сами прекрасно всё знаете.
Неспроста затеял командир этот разговор, — думал Бектемир, пытаясь угадать мысли полковника.
— Знаешь, я вот что хотел спросить у тебя. Там внизу все никак не было момента. Хорошо знаком с местной оперативной обстановкой?
— Думаю, да. Если даже не все, то многое знаю, товарищ полковник.
— Я не буду ходить вокруг да около. Ты знаешь, что на этой заставе служит мой сын?
— Как не знать, командир, обижаете!..
— Ну ладно, не серчай. Я не хотел тебя обидеть. Так вот, у меня есть достоверная информация, что моему сыну угрожает опасность.
— Это связано, наверное, с тем, что они положили тогда четверых контрабандистов?
— Да, несколько месяцев назад он с нарядом пограничников уничтожил контрабандистов. Наверное, знаешь про тот случай.
— Как не знать! Они перехватили у них ещё тридцать кило героина.
— Так вот, есть ли у вас информация о том, что это были не простые контрабандисты, а люди из организации, и героин, который они хотели переправить, предназначался для определенных целей?
— Да, наши люди за кордоном дали нам такую информацию. И мы сейчас отрабатываем версию о том, что деньги от реализации этого героина предназначались для совершения ряда терактов. И, возможно, одним из получателей товара должно быть то лицо, за которым вы сейчас ведете охоту.
— Совершенно точно. Я смотрю, ты здесь не спишь, — с удовлетворением отметил Абдрасулов и похлопал Бектемира по плечу.
— Так вот, Бектемир, скажи как особист, по каким возможным каналам контрабандисты получают информацию о том, что творится у нас? Например, информацию о моём сыне?..
— А поточней можно, командир? — вопросительно посмотрел Бектемир на своего крестного.
— Не буду от тебя скрывать… — выдержав небольшую паузу, полковник продолжил: — После того, как они положили этих четверых и перехватили тридцать килограмм наркотиков, организации, по каким каналам не знаю, стали известны имена наших пограничников, участвовавших в этой заварухе. Ну, так вот, они якобы начали охоту за моим сыном.
— Вы правы, в последнее время мы поприжали контрабандистов. У нас есть информация, что они ищут компромат на наших офицеров. Короче, хотят подкупить ряд должностных лиц, чтобы те открыли для них коридор. А ваш сын в этих вопросах очень принципиален. Наверное, в Вас пошел.
— Да ладно, не льсти мне…
— Думаю, что информацию они получают, в основном через местное население. Но мы недавно выявили одного из контрактников, который «сливает» информацию контрабандистам. Естественно, не бесплатно. Я думаю, в скором времени мы его возьмём и узнаем других информаторов.
— Да, как говорится, разведка противника не дремлет.
— Честно скажу, у них возможностей больше. Огромные деньги крутятся в «наркоте».
— У меня к тебе одна просьба.
— Слушаю, товарищ полковник.
— Понимаешь, я ведь отец… — полковник замолчал. Потом покачал головой. — Короче я хочу, чтобы моего сына перевели в другое место. А лучше бы на штабную работу.
— Понимаю, — сказал Бектемир и всем своим видом показал, что сделает для этого все, что от него зависит. — Но вы же знаете своего сына…
— Знаю… Но надо, Бектемир. Я сильно опасаюсь за его безопасность. Ты же меня знаешь — если бы всё не было так серьезно, я тебя не стал бы просить…
— Понял, товарищ полковник.
— Ну ладно, в путь. Этот вопрос мы с тобой обмозгуем завтра, после совещания. Нами завтра запланировано оперативное совещание, в котором примут участие все подразделения, в том числе и войсковики. Коротко скажу, что перехвачены спутниковые переговоры людей из организации. Они готовят крупный теракт. Его подготовку будет осуществлять мой старый знакомый. Возможны переходы групп боевиков, в том числе по этому направлению…
Полковник докурил сигарету. Потом сказал: «Ну, все, по коням!»
…И уже через час они были на территории заставы, где проходил службу его сын Айдар. В то время, когда подъезжала машина с Абдрасуловым, Айдар вернулся со своими ребятами из очередного наряда.

ЗАСТАВА

Наверное, каждый мужчина хочет иметь сына. И мечтает, чтобы он стал достойным человеком в обществе, которым можно гордиться, и чтобы он мог ходить среди людей с высоко поднятой головой. Своим сыном Абдрасулов мог гордиться. Несмотря на то, что тот был единственным, Абдрасулову удалось воспитать его настоящим мужчиной. Наверное, от того он и пошёл в военные, хотя они с матерью были категорически против. Тем более в пограничники, которые каждый день балансируют на краю гибели. От отца сын унаследовал все положительные черты, в том числе и упрямство. «Весь в тебя, ну что ты будешь делать с этим несносным характером, упрямец!», — неустанно твердила Сауле, когда сын начинал с нею спорить. Так и настоял на своем выборе нелегкой профессии военного, сколько ни отговаривали его на семейном совете… «Отец, ты же тоже военный!» — заявил Айдар.
Нелегко было перебороть себя, но, зная характер сына, он, в конце концов, сдался и дал согласие на то, чтобы сын поступил в Академию погранвойск России. Тогда действовало Соглашение между странами СНГ о сотрудничестве в области военного образования. Матери ничего не оставалось, как подчиниться решению мужчин. Блестяще окончив учебу, возмужавший не по годам, сын вернулся из Москвы и сразу же попросился на самый трудный участок Баткенского направления. Опять не помогли никакие уговоры. Где-то в глубине души Абдрасулов предчувствовал, что Айдар поступит именно так. Полковнику совсем не хотелось отправлять сына в Баткен, и он  предварительно через свои каналы договорился о другом, более спокойном месте. Но опять Айдар настоял на своём. И вот результат — не прошло и года, как его сыном заинтересовались наркодельцы… Это был серьезный сигнал, на который нельзя было не реагировать. Его сыну угрожала реальная опасность, и Абдрасулов должен был предотвратить ее. С этой целью Абдрасулов и приехал на заставу. Полковник твердо решил — чего бы ему это не стоило, но сына с заставы он переведет.
Рукопожатие сына было рукопожатием человека, уверенного в своих силах. Весь внешний вид Айдара говорил о прекрасной военной выправке. И действительно, Абдрасулов мог гордиться сыном. После приветствия они обнялись и похлопали друг друга по плечу. Как неумолимо бежит время, — подумалось полковнику, — и как же оно не подвластно! Вчерашний карапуз, которого он купал в малюсенькой детской ванночке и который помещался у него в ладонях, теперь вот так запросто хлопал отца по плечу и при желании мог задушить его в своих крепких объятиях.
— Ну, привет, отец! Я рад тебя видеть! Какими судьбами к нам? — как можно душевнее, мягче обратился Айдар к отцу.
— Приветствую тебя, сынок! Я тоже рад тебя видеть. Ты вот редко с матерью нас вспоминаешь, пришлось мне самому к тебе наведаться!..
— Да ладно… Я тебя знаю, ты просто так не приехал бы, по глазам вижу.
— Ну, так уж и по глазам?!
— А то как? Ну, рассказывай, как вы там! Мама как, не болеет?
— У нас все нормально. Мама, как всегда, скучает по тебе. Хорошо, твои сестры часто к нам заглядывают. Если бы не они и внуки, то не знаю, как бы мы … Ну, да ладно, а что у тебя? Слышал ты, здесь всем кислород перекрыл?
— Вижу, тебе уже доложили обо всем!
— Нет, что интересно, я узнал последним, — Абдрасулов многозначительно кивнул головой и продолжил: — Ты уж осторожнее, что ли…
— Я и так осторожен, отец. Не беспокойся за меня. Все будет нормально!
— Ну, как не беспокоиться? У меня что, пять сыновей? Ладно, хоть бы женился, и нам внука подарил. Все было бы спокойнее… Пожалей мать. Думаю, тебе надо уже в Бишкек перевестись, женишься, а там видно будет, где сапоги топтать станешь.
— Отец, опять вы за своё! Ничего со мною не случится!
— Как не случится?.. — по-отцовски прервал его Абдрасулов, не дав сыну высказаться до конца, и добавил с прямым укором в глазах: — Уже случилось, сын мой.
— Что случилось?
— За тобой охотятся.
— Кто?
— Я думаю, можно догадаться и так. Те, у кого ты забрал тридцать килограммов «герыча», да вдобавок уничтожил людей из организации. Скажи, что не знаешь об опасности, которая тебе угрожает?
— Но для этого я здесь и служу, чтобы уничтожать этих подонков и не давать распространяться белой смерти.
— Да-да, ты прав, но есть ещё и обратная сторона медали! — не сдержавшись, повысил голос Абдрасулов.
Айдар глубоко чтил своего отца. И решил, что в этот момент лучше промолчать и ему не перечить. Он понимал, что отец просто так не начал бы этот разговор. Ему действительно угрожала опасность. Немного помолчав, Айдар нагнул голову и сказал:
— Отец, я понимаю, у тебя не два сына, которыми ты можешь рисковать… Но что скажут сослуживцы, если я вот так сразу переведусь?
— Ну ладно, прекратим пока этот разговор. — Абдрасулов глубоко вздохнул и с неподдельной отцовской любовью посмотрел на Айдара. Лед тронулся, подумал Болот, и на первый раз этого было достаточно.
— Пойдем прогуляемся по заставе, посмотришь, как мы здесь обустроились, — сказал Айдар, взял отца под руку, но потом спохватился и, как полагается по офицерскому этикету, пошел чуть сзади него. Так они, не торопясь, шли по дорожке вдоль казармы и беседовали о семейных делах… Айдар вдруг вспомнил просьбу одного из бойцов — Темирлана, который показывал фотографию своего собственного отца. Не откладывая в долгий ящик, Айдар  поспешил завести разговор о той фотокарточке.
— Слушай, отец. Один из моих бойцов по имени Темирлан показал мне фотографию, на которой изображен его отец. Он ни разу в жизни его не видел и хотел бы найти…
— В смысле, как не видел? — уточнил Абрасулов
— То есть, я хотел сказать, что он вырос без отца. Как я понял, мать родила его от человека, который ушел от неё, не зная, что она беременна.
— И потом?..
— Так вот, — продолжил Айдар. — Этот парень хочет найти своего отца, но у него нет о нём никакой информации.
— А причем здесь я? — удивленно спросил полковник.
— А притом, мой дорогой отец, ты не поверишь! Эта фотография сделана в Афганистане в 1980-е годы.
— И что?
— А то, что на ней рядом с тем человеком изображен — знаешь кто?
— И кто же?
— Ты… или человек, который сильно похож на тебя.
— Так-так, — искренне удивился Абдрасулов. — Это уже интересно. Теперь я что-то начал понимать. Если на фотографии с тем неизвестным изображен я, значит, через меня вы хотите найти этого человека.
— Так точно, товарищ полковник! — съехидничал Айдар и многозначительно улыбнулся отцу.
— И что же я должен сделать?..
— Ничего сложного, посмотреть на эту фотографию и сказать, ты это или не ты запечатлен на ней. Если ты, то тогда кто рядом с тобой? Вот и все, что от тебя требуется.
— Хорошо, согласен. Но для этого я тебя тоже прошу об одной услуге, надеюсь, она не составит для тебя особого труда. Согласен?
— Ну и хитер ты, отец! Говори, о какой услуге идет речь?
— Я хочу закончить наш начатый разговор.
— Хорошо, отец, я слушаю тебя.
— У меня есть достоверная информация о том, что тебе угрожает реальная опасность. И это связано с наркотрафиком. Короче, ты наступил на хвост организации, которая наладила канал и переправляла наркотики через ваш участок. За счет продажи этих наркотиков организация финансировала свои подпольные ячейки, а последняя партия предназначалась для совершения ряда терактов… Так вот, кто-то из наших «сливает» им информацию. О тебе они знают всё, ну, если не всё, так многое. За те тридцать килограмм героина и за убитых, они не оставят тебя в покое. При удобном случае… Ну, ты понял.— После этих слов Абдрасулов замолчал и по-отечески обратился к Айдару: — Я хочу, чтобы ты вернулся в Бишкек. Пожалей нас, стариков…
Они остановились напротив казармы. Айдар молчал. Немного подумав, он ответил:
— Хорошо, отец, я сделаю, как ты скажешь. Но для этого дай мне определенное время. Не хочу вот так сразу переводиться отсюда. Что подумают сослуживцы? Испугался трудностей, спрятался за спину отца…
— Я не тороплю тебя, сынок, — сказал, скрывая радость, Абдрасулов, — но и долго затягивать не надо.
— Хорошо, отец, я всё сделаю, как ты скажешь.
— Да, хочу тебя предупредить — по нашим оперативным данным, в вашем направлении в ближайшее время могут пройти люди из организации с очень серьезными намерениями. Они готовят ряд терактов в стране, в том числе взрыв одного из водохранилищ в Баткенской области. Их цель — дестабилизация обстановки в республике. Теперь о главном. Всем этим руководит мой старый знакомый. Очень опасная и значительная личность среди террористов. О тебе и обо мне он знает всё. Прошу тебя учитывать эти обстоятельства. Будь предельно осторожен.
— Ты из-за этого здесь?
— Да. Я здесь готовлю, совместно с нашим спецназом «Альфа», операцию по ликвидации этих групп и их главаря. У нас с ним старые счеты.
— Мне все понятно. Обещаю, что буду осторожен и останусь целым и невредимым. Ну, а теперь о моей просьбе.
— Где фотография?
Айдар крикнул дневальному, чтобы тот позвал сержанта Алымкулова. Через некоторое время из казармы вышел Темирлан и быстрым шагом направился к своему командиру. Абдрасулову самому было интересно, что за фотография может быть у этого солдата. Сержант подошел к офицеру и по уставу отчеканил:
— Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу лейтенанту! — В этот момент Абрасулову показалось, что он уже видел где-то этого пограничника, или же тот кого-то ему напоминал… Внимательно оглядев солдата, полковник сказал ему:
— Я вижу, у вас все здесь по уставу. Обращайтесь, сколько хотите, к этому молодому лейтенанту, солдат, — пошутил Абдрасулов.
— Вызывали, товарищ лейтенант? — Темирлан нисколько не смутился от такой шутки.
— Хочу познакомить тебя с моим отцом.
— Разрешите представиться, сержант Алымкулов Темирлан! — снова отчеканил тот и замер в ожидании.
Абрасулов даже не догадывался, как Темирлан ждал этой встречи с тех пор, как лейтенант пообещал ему помочь найти отца. Лежа в госпитале, Темирлан представлял себе эту картину не раз. Вот он показывает фотографию, и отец лейтенанта говорит: «О, это же Тимур! Я его хорошо знаю, мы вместе с ним служили в Афганистане. Он мой хороший друг и сейчас живет там-то и там-то…»
— Ну, доставай свою фотографию, солдатик! Что там у тебя…
И опять молодой пограничник смутно напомнил Абдрасулову кое-кого из прошлого. Солдат расстегнул китель и из внутреннего нагрудного кармана извлек целлофановый пакет. В нем находилась аккуратно завернутая в другой пакетик старая черно-белая фотокарточка, которую он передал полковнику. Абрасулов, не спеша, взял снимок и принялся рассматривать его.
В этот момент его чуть не хватил удар… Точно такой же снимок хранился и в его армейском фотоальбоме. Это была одна из двух фотокарточек, на которой они вместе с Лисом снялись на броне БТРа. «Откуда она у него?!» — пронеслось в голове полковника. Переведя взгляд на солдата, он вдруг понял, кого тот ему напомнил. Ну, конечно. Схожесть была поразительной! Перед ним стоял вылитый гвардии сержант Байсеитов Тимур. Но как же так может быть, и откуда у Лиса сын?! Абдрасулову стоило большого труда сдержать свои эмоции… Затянувшуюся паузу, не выдержав, нарушил Айдар.
— Ну что, отец? Это ты на фотографии?
— Да, я… — с трудом выдавил из себя Абдрасулов, все еще не веря собственным глазам.
— А кто рядом с тобой? Тебе знаком этот человек?
— Знаком, — снова с трудом произнес полковник.
— И кто же он?.. — продолжал допытываться Айдар, не оставляя отцу время на размышление.
— Это мой старый друг — Байсеитов Тимур.
— Вот видишь, Темирлан! — неподдельно обрадовался Айдар и продолжил: — Мы на верном пути! Мой отец поможет найти твоего папу-призрака, — неудачно пошутил Айдар, и, поняв свою оплошность, неуверенно добавил: — Правда, отец?..
Абдрасулов молчал. Он не знал, что ответить ребятам. Не мог же он этому мальчишке, который никогда в глаза ни видел своего отца и мечтал его найти, вот так сходу рассказать правду?! О том, что его отец бродит где-то здесь со своими людьми, по горам, чтобы совершить злодеяния против своего народа, и то, что на сегодняшний день он является опаснейшим преступником, разыскиваемым как террорист № 1?! Но отвечать что-то надо было… В глазах солдата светилась такая надежда, которую он, сослуживец его родителя, должен был оправдать. И Абдрасулов решил солгать.
— Эта фотография сделана в Афганистане. Мы действительно вместе служили и были друзьями с твоим отцом… После увольнения в запас я больше его не видел и не знаю, где он сейчас. Но ты не огорчайся, я думаю, мы твоего отца найдем.
«Знал бы он сейчас, как его ищут, и какие силы в этом задействованы», — про себя подумал полковник, и от одной этой мысли ему стало не по себе.
Сомнения в том, что это был сын Лиса, у Абрасулова теперь уже не было. Но как появился на свет этот мальчик, для него ещё оставалось загадкой. И, чтобы ее разрешить, он задал ему ещё один вопрос:
— А как зовут твою мать?
— Мою маму зовут Асель. А-а, я понял! Вас, наверное, интересует, почему так сложилось в жизни… — догадался Темирлан.
— Ты догадлив, — ответил Абрасулов, хотя для него уже было всё ясно. Лис скитается по земле и даже не догадывается, что у него есть сын. И сыновья двух бывших друзей спустя двадцать лет вместе проходят службу, как и они когда-то в далеком Афганистане.
Против них и против всего народа Кыргызстана теперь вел свою войну Лис.
 
СОВЕЩАНИЕ

Вкратце и в отсутствие новоявленного сына Лиса, Темирлана, полковник Абрасулов рассказал своему сыну историю его друга, гвардии сержанта Байсеитова Тимура. Айдар был поражен не меньше, чем отец. Где-то здесь, в горах бегал главарь террористов, за которым охотились спецслужбы не только Кыргызстана, но и других стран мира! А его сын выполнял свой долг, защищая рубежи нашей Родины от таких лиц, как его отец! Но самое поразительно было, что Лис ни сном ни духом не ведал о том, что на этой земле у него есть сын. Абдрасулов увидел большую трагедию двух судеб — людей, жизнь которых была ему небезразлична. Трагедию сына, который всю жизнь искал своего отца, и отца, который всю жизнь мечтал иметь сына… Абдрасулов наверняка знал, что Лису оставалось скрываться недолго. Операция «Капкан», разработанная лучшими спецами Государственного комитета национальной безопасности, шла к своему логическому завершению. И сколько бы ни вилась веревочка, сколько бы ни бегал Лис, его конец был предрешён… Прекрасно зная характер Лиса, Абдрасулов понимал, что живым его взять будет трудно. В этом заключалась и ещё одна трагедия. Но, впрочем, это всё предстояло в недалеком будущем… Пока же Лис был неуловим. Один Бог знает, что случится завтра. Абрасулова сейчас беспокоило другое — безопасность его собственного сына.
С этими тревожными мыслями он и возвращался назад. Его ждал трудный день. Операция «Капкан» вступила в свою завершающую фазу.
С самого утра в Баткенском управлении ГКНБ началось расширенное оперативное совещание специальной группы во главе с полковником Абрасуловым, который прибыл из Бишкека. На это совещание прибыл и Первый заместитель председателя Комитета генерал Кулназаров, который был назначен общим руководителем операции «Капкан». Генералу хорошо был знаком этот сложный участок оперативной работы. Он когда-то сам организовал и лично возглавлял это управление, был знаком со многими оперативниками, среди которых были его ученики. Один из них — нынешний начальник управления по Баткенской области — полковник Саякбаев Аскар.
Участники совещания собрались в его кабинете и ждали генерала. На часах было без пяти восемь. До начала совещания оставалось ещё пять минут. Саякбаев заметно нервничал, и это было понятно. Основная нагрузка по организации операции ложилась на его плечи и на оперативников управления. Ночью он участвовал в разработке завершающей фазы операции. По своей тактической задумке она была многоходовой и сложной. При этом полковник понимал, что эта операция, в которую были вовлечены и серьезные армейские силы, по своей масштабности не уступала операции по уничтожению бандформирований в 2001 году. Тогда он еще был начальником отдела по борьбе с терроризмом и знал хорошо эту кухню.
Ровно в восемь в кабинет вошел генерал. Полковник Саякбаев скомандовал:
— Офицеры! — Все участники совещания встали по стойке смирно.
— Товарищи офицеры, прошу садиться, — коротко произнес генерал и прошел к центру совещательного стола. Оглядев всех, он спросил у Абрасулова, все ли присутствуют на совещании.
— Так точно, товарищ генерал! Отсутствует начальник радиоразведки, работает вместе со своими ребятами.
— Хорошо. С ним посовещаемся отдельно. В начале совещания хочу всех предупредить, — сходу начал генерал, — соблюдение мер строжайшей конспирации — залог успеха нашей операции. Никакой утечки информации. От этого зависит жизнь наших людей. Поэтому ещё раз проинструктировать своих оперативников о соблюдении строжайшей конспирации во всем. Напомню порядок проведения совещания. Первым выступит полковник Абрасулов, сделает сообщение по основным пунктам операции, затем начальники отдельных контрразведывательных подразделений. По непонятным вопросам поговорим отдельно. Но перед этим я хочу доложить следующее, — генерал сделал паузу и ещё раз внимательно оглядел офицеров. — По последним полученным оперативным данным, ряд террористических организаций сопредельных государств планируют тайно проникнуть на территорию Кыргызстана и провести громкие террористические акты. С какой целью? С целью дестабилизации обстановки в регионе. По их замыслу, дестабилизация приведет к обострению внутриполитической ситуации в Республике, которая, как известно вам, и так непростая из-за этих, извините за выражение, гребаных пикетчиков и митингующих. По данным нашей агентуры, один из руководителей подпольной ячейки организации, некий Байсеитов Тимур, он же Лис, самолично готовит проведение этих терактов. Для этого подготовлены несколько групп террористов, которые совершат переход, по нашим данным, на территорию республики на Баткенском направлении. Группы будут просачиваться через границу одновременно. Две группы будут отвлекающими, а одну, основную на границе встретит сам Лис. Мы ещё не знаем точное место их переходов. Радиоразведка работает. Но наша задача предельна ясна. Обезвредить террористов, для чего мы подключим все силы Министерства обороны, а также Министерства внутренних дел. Я думаю, все понимают серьезность этого дела. Детали операции доведет до вас полковник Абдрасулов. Общее руководство я возлагаю на себя. Всем всё ясно? — обратился он к присутствующим.
— Так точно, — ответил за всех полковник Саякбаев. Долгое время работая с генералом, он хорошо изучил его. Генерал был настоящим профессионалом — из старой гвардии чекистов, прошел советскую школу КГБ, за что его уважали оперативники. И сейчас, сидя на совещании, многие доверяли ему и не сомневались в успехе операции. Присутствие генерала придавало уверенность и полковнику Абдрасулову. Он продемонстрировал фотографии предполагаемых террористов. В основном это были выходцы из Баткенской области, прошедшие обучение в лагерях подготовки боевиков. Долгое время они находились в Тавилдарьинской зоне Республики Таджикистан, а также в лагерях «Кандагар» и «Кабул» Республики Афганистан. Многие из них были идейными фанатиками, но были среди них и те, кто совершал теракты за деньги. Когда очередь дошла до фотографии Лиса, генерал попросил Абдрасулова дать исчерпывающую информацию о нем, чтобы оперативникам было предельно ясно, с кем они имеют дело.
Полковник Абрасулов на память знал биографию своего бывшего друга. Докладывая оперативные данные на Лиса, он остановился на следующих моментах:
— Байсеитов Тимур, 1961 года рождения. Родился в семье интеллигентов во Фрунзе. Родители умерли. Из близких родственников имеет сестру, однако прервал с ней всякие связи. После окончания школы был призван на срочную службу в ВС СССР. Попал в учебный центр «Мары», после чего в Афганистан, в спецназ ГРУ. Имеет специальную подготовку, хорошо знаком с диверсионным делом, в том числе является мастером восточных единоборств. По характеру жесткий, умеет оказывать влияние на других. В одном из боев с моджахедами получил контузию, вследствие чего стал несколько импульсивен. После демобилизации из Афганистана был отправлен на реабилитационное лечение в санаторий «Кыргызское взморье». Когда возвращался после лечения домой, на железнодорожном вокзале встрял в уличную драку и случайно убил одного из нападавших. Осужден на 15 лет за убийство. Отбывал наказание в Российской Федерации. Перед распадом СССР совершил побег из тюрьмы. Долгое время скрывался под различными именами. Владеет четырьмя языками. Мастер перевоплощения. В конце концов оказался в Чечне, где попал в поле зрения террористической организации. Хочу заметить, что Лис — чистый продукт этой организации, и в настоявшее время является террористом №1, если не во всем мире, то в Средней Азии точно. Вот так, если коротко, — закончил полковник свой доклад о лицах, которые в скором времени должны были появиться на территории Баткенской области. — Да, кстати, — добавил он, — среди террористов, возможно, будут и наемники из других государств.
Затем полковник Абдрасулов подробно остановился на деталях операции «Капкан». Выделил три основных направления, откуда могут просочиться террористы. Первое направление должен был прикрыть армейский спецназ, остальные два — спецназ группы «Альфа». Полковник подчеркнул, что две группы из трёх — это отвлекающие группы. Они не войдут глубоко в нашу зону. Но одна, возглавляемая Лисом, совершит теракт.
В конце совещания в кабинет зашел начальник радиоразведки Кумарбаев Сраждин, он принес генералу радиоперехват. Генерал, внимательно изучив бумагу, обратился ко всем:
— Мы получили подтверждение того, что террористы завтра начинают свое передвижение. В частности, нами перехвачены переговоры двух террористов, которые разговаривали по спутниковому телефону. Согласно этим данным, завтра готовится переход группы Одинокого волка. Как известно, Одинокий волк — вторая кличка Лиса. — При всей строгости генерал обладал чувством юмора. — Для нас он — лиса, для них — волк… — Он усмехнулся и продолжал: — А тогда кто для него мы? Охотники… Так, господа охотники, я думаю, всем все предельно ясно. Сейчас приказываю организовать необходимую работу на своих участках, согласно разработанному плану. Если кому что-то неясно, в рабочем порядке решите все вопросы с полковником Абдрасуловым. Все свободны, за исключением Абдрасулова. Повторяю, успех операции зависит от наших четких слаженных действий.
После того, как все вышли из кабинета и поспешили на свои оперативные участки, генерал обратился к Абдрасулову;
— Я вижу по твоим глазам, что у тебя для меня что-то есть.
— Так точно, товарищ генерал.
— Слушаю тебя.
— Выяснились некоторые новые детали о Лисе, то есть не о нём самом, а касающиеся темных мест его биографии.
— Ну, и….
— Вы только не удивляйтесь.
— Ну, давай, удиви меня, — хмыкнул генерал.
— У Лиса, оказывается, есть внебрачный сын.
— Вот это да-а-а…. Насколько я помню, таких данных о нём у нас нет.
— Более того, его сын служит здесь, в Баткене.
— Еще лучше!.. — Генерал с удивлением посмотрел на полковника. — Ну, и кем он служит?
— Солдатом-срочником на одной из застав погранслужбы.
— Так-так, вот так новость! Как ты думаешь, может, он и является пособником террористов?
— Никак нет, товарищ генерал. Это точно. Лис о своем сыне ничего не знает, точней, даже и не догадывается о его существовании.
— Поконкретней.
— После возвращения из Афганистана Лис встречался с девушкой. Они собирались пожениться. Однако родители девушки были против их брака. Закончилось тем, что отец девушки нанял людей, которые должны были покалечить Лиса. Во время драки Лис по неосторожности убил одного из них. Так Лис, не без помощи отца девушки, попал в места не столь отдаленные. Остальное вам известно.
— Значит, она была от него беременна, когда его упрятали в тюрьму?
— Да, она в то время была уже в положении. Но об этом Лис ничего не знал. Когда ему объявили приговор, он отрекся от неё, возможно, чтобы не связать ее обязательствами и не заставлять ждать его все эти пятнадцать лет.
— Ну, это тебе лучше знать… Ты лучше скажи мне, где сейчас эта женщина.
— Зовут её Асель, фамилия Алымкулова. Проживает в Чолпон-Ате Иссык-Кульского района. Работает врачом одного из санаториев.
— Проверяли её? Если нет, то необходимо установить её связи. Не исключено, что Лис захочет с ней связаться. Надо предусмотреть все варианты.
— Понял, товарищ генерал, я уже направил шифротелеграмму Иссык-Кульскому отделу.
— Смотри, в этот раз мы должны его взять живым или мертвым.
— Понял, товарищ генерал.
— Ну, раз понял, все по плану.
После этого разговора генерал удалился из кабинета. Ему ещё надо было с армейцами на местах проработать вопросы по прикрытию слабых участков на границе. Для этого был подготовлен вертолет.
Абдрасулов остался один. Внимательно прочитав сообщение радиоразведки, он снова и снова анализировал его, сопоставляя с имеющимися оперативными данными, полученными от агентуры. Скоро ему опять придется схватиться не на жизнь, а на смерть со своим другом. Сидя на стуле, он закрыл глаза… Ему вспомнился Афганистан. Вот они с Лисом сидят в дозоре, и, как обычно, разговор ведут о том, что скоро дембель, кто как будет обустраивать гражданскую жизнь. Неожиданно Лис говорит ему, что видел плохой сон. Во сне он якобы бежит по дороге, у которой нет ни начала, ни конца. Его бег стремительный, однако он не чувствует усталости. Более того, он ощущает прилив все новых и новых сил. В какой-то момент ему кажется, что он не человек. Его душа отделяется от плоти, и, воспарив высоко над землей, он видит себя волком, бегущим во вселенной. Рассказав свой сон, Лис решил, что это сон вещий, и на гражданке его жизнь будет похожа на бесконечный бег этого волка — бег, которому нет ни конца, ни края.

ПЕРЕХОД

Отряд боевиков проходил последний инструктаж в предгорьях Пянджа. Инструктаж проводил наемник по имени Абу Бакар. Он был идейным фанатиком и подготовил немало террористов, включая несколько шахидов. Старший группы, таджик по происхождению, внимательно слушал его и делал пометки на своей самодельной карте. Группа состояла вместе с ним из восьми человек. Внимательно оглядев группу, Абу Бакар остановил свой взгляд на молодом таджике по имени Наби. По сути, он был еще мальчишкой, всего двадцать четыре года. Почему он готов пожертвовать собой, — подумал наемник, — что им движет? Деньги или идея, за которую Абу Бакар готов был положить сотни жизней?
— За правое дело умереть — это честь, — обратился он к Наби. — Ты готов выполнить свой священный долг?
— Готов, — ответил Наби, и на его лице не дрогнул ни один мускул.
Абу Бакар ещё раз оценивающим взглядом оглядел остальных членов группы. Это были старые наемники, с которыми он воевал в Афганистане и Чечне. Они были разных национальностей. Двое узбеков, трое таджиков и двое арабов. Он снова остановил свой взгляд на молодом наемнике, поправил ему автомат и вещмешок, в котором находилась взрывчатка.
— Будь осторожен.
— Не беспокойтесь, таксыр. Все будет в порядке.
— Я верю в тебя, — он похлопал его по плечу, потом обратился ко всем: — Ну, что, всем понятно, что делать?
— Понятно, — хором ответили боевики.
— Ну, с Богом. За кордоном в условленном месте вас будет ждать Одинокий волк. Дальше группу он поведет сам. Все должны подчиняться его командам. Он знает, что делать.
По плану главарей террористов, переход в Кыргызстан должен был осуществляться тремя группами. Одновременно две группы переходят границу, после чего третья группа отвлекает основные силы пограничников КР, а первая, которую проинструктировал Абу Бакар, встречается в каменном ущелье с Лисом. Под началом Лиса они пробираются незаметно к водохранилищу и совершают террористический акт — взрыв плотины. По их замыслу, водный поток, который после взрыва устремится в долину, должен вызвать панику среди населения, что приведет к хаосу. Таков был основной план террористической организации.
По сигналу Абу Бакара операция началась. Две группы, соблюдая все меры предосторожности, двинулись к кыргызской границе. Третья же, состоящая из выходцев из Кыргызстана, уже начинала на границе отвлекающий маневр.
В это время Лис выполнял свою часть задания террористического плана. Еще раз он доказал всем, что был непревзойденным мастером перевоплощения. Замаскировавшись под местного жителя, с одним из проводников из числа местных он незаметно пробрался через все погранпосты к условленному месту в каменном ущелье, где должен был встретить отряд боевиков. До встречи оставалось не больше двух часов. Укутавшись в чапаны и устроившись поудобнее в одном из скальных углублений, они с проводником принялись ждать группу. Проводник по имени Аскар сразу же закемарил. Он был немногословен, что особенно ценил в нем Лис. При этом был непревзойденным охотником. Он знал здесь все тропы. Его дед и отец были охотниками и передали Аскару свое древнее ремесло. Теперь и он охотился здесь. Но на рубеже ХХI века охота стала убийством, а не средством пропитания. Если его дед охотился исключительно с беркутом, чтобы накормить семью, то теперь охота представляла собой симбиоз современных орудий убийства, основанных на силе выброса пули посредством пороховых газов, оптического прицела и таких новшеств, как система космической навигации GPS. Теперь люди охотились ради развлечения и забавы. Но это было ничто, по сравнению с другой бедой ХХI века. Молодой охотник не ведал, что в мире существует страшная беда, именуемая терроризмом, несущая массовое убийство безвинных людей. И сейчас, сквозь дремоту, он услышал крик старого беркута. Открыв глаза, Аскар увидел бреющий полет над ущельем птицы, род которой когда-то помог выжить роду человеческому. Что-то в полете птицы было необычным. В вышине парил тот самый беркут, которого видели однажды пограничники. Не догадывался Аскар о том, что этого беркута еще птенцом его же отец выкрал из гнезда и не смог приручить… Но беркуту было все равно. Сейчас он умирал. Смерть была близка, но он не хотел умереть на земле, на которой по воле человека не осталось места для гордой птицы.
Лис тоже увидел бреющий полет беркута. Он позавидовал одинокой птице, ее сводному полету в воздухе. Мелькнула горестная мысль о том, почему же он не родился птицей… Почему людям не суждено испытать счастье полета, почему, придя на эту землю, люди обрекают себя на страдания? Как ничтожно мало счастливых минут в нашей жизни… Лишь безмятежное детство может сравниться с полетом свободной птицы.
И снова далекие воспоминания детства нахлынули на него. Отец, мать и вся его семья сидит за большим праздничным столом. Они встречают Нооруз. Всем весело, все смеются, и только мать с умилением смотрит на них, незаметно смахивая со щек слезы — слезы радости. Мать для него всегда была хранительницей семейного благополучия. Он помнил запах её рук, тепло нежного дыхания… Лису захотелось вернуться в то далекое, счастливое детство, крепко обнять мать и, прижавшись к её груди, заплакать. Потом забыться в беспамятстве и проснуться, но только не здесь, в горах Баткена. Проснуться другим человеком и не с такой судьбой. Глядя вслед улетающему беркуту, он вдруг отчетливо понял, что на земле есть только одно великое чувство, на котором держится вселенная, — это любовь.
Ему до смерти захотелось иметь семью, детей. Лис попытался представить, каким бы был его сын. И где теперь его безвозвратная любовь… Перед глазами всплыло то жаркое лето далекого 1986 года. Они с Асель, нежно взявшись за руки, гуляют вдоль берега озера. Он говорит ей о том, что через месяц они поженятся. Но её образ расплывается и уходит вдаль. Лис засыпает. Ему снится, что они с отцом скачут на лошадях среди гор на жайлоо, а за ними стремительно бежит красивый табун лошадей. Его переполняют радостные чувства и там, где-то вдали, звала и манила к себе его Асель…
 
 
АСЕЛЬ

В одном из кабинетов санатория сидела врач Алымкулова Асель и заполняла санаторные карточки. Вдруг ей в глаза бросилась одна из карточек с фамилией Байсеитов. В сердце что-то ёкнуло. Она сразу же обратила внимание на имя. Нет, это был не он. «Тем лучше, — успокоила она себя. — Зато у меня есть сын и мне никого больше не нужно». Уже год её единственный сын Темирлан проходит воинскую службу на юге республики. Как только она ни просила, как только ни умоляла его остаться на альтернативной службе, сын наотрез отказался слушать её. Характер у него был такой упрямый, всегда добивался своего. «В кого такой пошел?» — думала она, невольно вспоминая его отца. Сколько натерпелась она с тех пор, чего только не видела от родителей и родственников… Теперь родители укатили в Америку. Она же, дура, всё надеялась на чудо. Осталась в Кыргызстане. А вдруг Он будет её искать? Не может же такого быть, чтобы человек бесследно пропал. Одна единственная фотография — только это осталось от него. Асель ждала и верила, что Он появится, не мог Он просто так забыть её. Уже прошло двадцать лет ожидания. Замуж она так и не вышла, хотя сколько раз предлагали ей… Но полно об этом.
Она достает из шкафа письмо сына и снова перечитывает его. Умиляется и думает: «Странно как-то сейчас читать письма. Век мобильной связи. Набрал номер — и с любой точкой мира разговаривай. А здесь — письмо, как в старые добрые времена».
…Дорогая мама! Шлю тебе горячий привет. Моя служба проходит нормально. Прошу тебя, не обижайся на меня. Я тебе не говорил, но я уже полгода как нахожусь на границе в Баткене…
Дальше она читает автоматически. Сердце её в который раз вновь и вновь замирает. Что-то неладное предсказывает оно. Однако на то она и мать, чтобы волноваться за свое дитя. Осталось два месяца до его возвращения, — в очередной раз успокоила она себя. Вдруг в кабинете внезапно затрезвонил внутренний телефон и оторвал её от мыслей. Звонили с проходной и сказали, что к ней пришел какой-то человек, который хочет встретиться по личному вопросу. Снова в сердце что-то ёкнуло. И нехорошее предчувствие охватило её… Кто же это может быть?.. Лихорадочно думая, Асель попросила вахтера пропустить этого человека. Прошло долгих пять минут, пока незнакомец вошел в её кабинет. Перед Асель был оперуполномоченный Иссык-Кульского отдела ГКНБ капитан Кыдырмышев Самат. Опытный работник государственной безопасности, он сразу попытался наладить дружескую беседу с Асель. К этому располагала деликатность задания. Свой разговор он начал издалека, не касаясь её сына и Лиса. Самат умел налаживать отношения с любым человеком. И в этот раз это умение ему пригодилось как никогда. Она рассказала ему всё. К концу их встречи капитан знал всю историю ее жизни. Ему было искренне жаль эту прекрасную женщину.
— Слушай, Самат, я чувствую, ты неспроста затеял этот разговор, — обратилась Асель к нему в конце беседы. — Скажи, тебе известно что-то о Тимуре? Он жив?
— Ну, знаете, Асель-эже, о том, что он жив, Вы, наверное, поняли по моему визиту. Как бы вам поделикатней сказать… Сейчас мы его ищем и просим Вас сообщить нам, если он к Вам позвонит или навестит.
— А что он натворил?
— Этого я Вам пока сказать не могу, но дела обстоят очень серьезно.
— Это не коснется моего сына?
— Думаю, что нет.
— Ну, и то, славу Богу. Он у меня единственный.
— Одно скажу: Ваш сын — молодец, раз пошел служить на границу.
На этом и закончился их разговор. В который раз капитан Кыдырмышев убедился, что воистину неисповедимы пути господни… Не знала тогда Асель, что судьба уготовила ей ещё одно испытание. Однако в глубине души у неё появилась надежда, что они всё-таки свидятся с Тимуром. 
С этой мыслью она вышла вслед за молодым капитаном на улицу и направилась в сторону озера. Ей необходимо было привести мысли в порядок, и самым лучшим местом для этого был берег Иссык-Куля.
На берегу было тихо и безлюдно. Невдалеке по аллее для прогулок, взявшись под ручку, гуляла пожилая парочка и о чем-то мило беседовала, скорей всего, о былом, о пережитом, а может быть, о будущем своих внуков. В подтверждение тому невдалеке от них, оседлав ивовый прутик, бегал мальчик. Он, как заправский наездник, выкрикивал разные команды своему воображаемому скакуну и, наверное, в эту минуту был самым счастливым ребёнком на свете. Асель с умилением посмотрела на стариков и на их внука, искренне позавидовав этим людям, которые, наверное, бок о бок прожили долгую и счастливую жизнь. Как у них всё сложилось? Ведь просто прожить жизнь мало. Важней всего её наполнение. «Эх…» — невольно вздохнула она, представив вместо них себя с Тимуром, после чего снова погрузилась в свои нескончаемые думы. Ступая по мягкому песку, Асель направилась к её излюбленному дереву. Не доходя до него, она вдруг остановилась и пристально посмотрела вдаль, на середину озера, и подумала: где-то там, в середине нескончаемых вод зарождаются волны и начинают свой бесконечный путь к берегу. Человеческая жизнь подобна этим волнам. Появившись где-то там, среди океана жизни, она тоже неустанно стремится к своему берегу. И, главное, в этом нескончаемом движении, наверное, найти свой берег, свой причал. Где её берег? Не сбилась ли тогда она с пути? Может быть, стоило по-другому прожить жизнь… От этой мысли Асель стало не по себе, и она поспешила укрыться в кроне плакучей ивы, укорив себя за сиюминутную слабость.
В непростые минуты своей жизни она всегда приходила к этому дереву, которое знало все её тайны. Именно здесь двадцать лет назад, под её листвой, они с Тимуром прятались от дождя. Мокрыё с ног до головы они, обнявшись, стояли под ивой, согревая друг друга своим теплом и, наверное, в тот момент счастливей них никого не было на всём белом свете. Помнится, тогда он, посмотрев в её очи, спросил: «По твоему лицу текут слёзы, почему ты плачешь?» На что она отрицательно покачала головой и ответила ему: «Это просто капли дождя». А он, поцеловав её в глаза, с огромной нежностью сказал: «Дождь не бывает солённым, не обманывай меня, я знаю, ты плачешь». «Ты тоже плачешь», — тогда в ответ сказала она ему. И Тимур, крепче прижав её к себе, серьёзным голосом произнёс: «Когда плачут мужчины, значит, на то есть веские причины. Я не могу плакать от того, что я люблю» Она же, наоборот, в объятиях любимого плакала от осознания бесконечного чувства, которое называлось любовь. И не было тогда слаще ничего, чем прикосновения его губ к её губам, и нежней, чем его объятия…
Теперь всё это сохранилось только в памяти. Асель оставалось лишь изредка приходить сюда, чтобы снова ощутить те далёкие волшебные чувства — осколочки былого счастья. Однако женщине жить воспоминаниями нелегко. В минуты слабости приходилось иногда вместе с ивой проливать свои женские слёзы. В такие моменты они плакали вместе — одна от безысходности судьбы, другая от сострадания. Может, оттого и называли это дерево «плакучей ивой»… И каждый раз, когда Асель оставалась с ивой наедине, она спрашивала её: «Скажи, что такое быть счастливой?» На что ива всегда отвечала одно: быть женщиной — это и есть счастье. Ибо только женщинам даровано Всевышним быть матерью, зарождать в себе и дарить миру новую жизнь. И Асель не могла не согласиться с такими доводами. Ведь воистину, только женщине дано постичь тайну вселенной. Тайну зарождения жизни. Ведь ничего не может быть удивительнее, чем чувствовать, как в тебе начинается биться сердце нового человека.
Асель от таких нескончаемых дум невольно прислонилась к дереву. Решила ощутить его поддержку. Вдруг ей подумалось о том, что на земле не может быть абсолютно счастливого человека. Потому что если это было так, то само слово «счастье» для него потеряло бы свой смысл. Ведь счастье бывает только мгновенным! Его только надо уметь поймать и ощутить!.. К примеру, первое слово твоего дитя — это счастье. Его первые шаги и даже полученная им первая пятёрка в школе — это тоже счастье. А что остаётся в промежутках между счастливыми моментами? Это страдания и ожидания. Таков удел женщины — бесконечно ждать… Ждать своих возлюбленных, мужей и сыновей…
С тоской в глазах Асель сквозь листву свисающих листьев ивы посмотрела на воды Иссык-Куля, и ей далёким эхом, в звуках набегающих волн отозвался голос Тимура: «Я люблю тебя!» Асель давно для себя решила, что вода действительно имеет память. Озеро всегда помнит, продолжая напоминать, как они с Тимуром бежали друг другу навстречу и кричали эти сокровенные слова любви…
Асель вдруг от бесконечной тоски захотелось, как тогда, побежать навстречу ветру и крикнуть на всю вселенную: «Где ты сейчас, мой Тимур, я жду тебя!!!» Но вместо этого она глубоко вздохнула, и на её глаза навернулись слёзы. Они были такими же солёными, как голубые воды Иссык-Куля.

БОЕВИКИ

Как было условлено, Лис встретил отряд боевиков в каменном ущелье. В заранее подготовленном укрытии они переждали день и, с наступлением ночи, двинулись вслед за проводником. До рассвета передвигались вдоль границы в сторону Торткульского водохранилища. С рассветом группа Лиса устроилась в одной из лощин и стала готовиться к последнему переходу. Мастеру маскировки Лису пока удавалось не обнаруживать себя. Но он нутром чувствовал, что вот-вот их найдут, и за ним захлопнется калитка. Шестое чувство давно подсказывало ему, что это его последняя вылазка.
Удобно расположившись между кустарниками, он смотрел в бинокль и делал пометки на своей карте. Неподалеку виднелась застава. Его расчет оказался верным. Рядом с заставой их никто не искал. Для спецов группа Лиса как будто провалилась сквозь землю. Наблюдая в бинокль, Лис видел, что на заставе проводится усиленный инструктаж нарядов. Все пограничники — молодые пацаны от восемнадцати до двадцати лет. На этой заставе находился и сын его друга — лейтенант Абдрасулов Айдар. Но Лис не знал главного в своей жизни. На заставе находился также и его сын. Старший наряда, сержант Алымкулов Темирлан получил приказ от лейтенанта Абрасулова заступить на охрану рубежей границы Кыргызстана. В этот раз наряды были усиленными. Предстояло прочесать местность с целью обнаружения возможных групп боевиков, вторгнувшихся на территорию КР. Впереди группы шел сам Айдар, за ним — Темирлан и Ильяс. Это был, наверное, один из последних нарядов. Для солдат приближался дембель. Пограничники направились в ту сторону, где затаились боевики. Рядом с этим местом проходил их маршрут. Когда наряд приблизился к террористам на расстояние выстрела, Лис прицелился из оптической винтовки в старшего группы, и сквозь прицел увидел молодое лицо Айдара. «А ты похож на своего отца. Ну, прямо вылитый Болот, — решил Лис. — Какая поразительная схожесть, даже в походке», — продолжал думать он и перевел оптический прицел на следующего пограничника. Под прицелом оказался Темирлан. Так Лис впервые, через оптический прицел ружья, увидел своего сына. Он долго не отводил прицел ружья от него. «Смотри, какой бравый солдатёнок», — бормотал он себе под нос. Указательный палец медленно продолжал давить на курок, пока не закончился его свободный ход. В этот момент голова ничего не подозревающего Темирлана попала в разрез прицельного креста оптического ружья, и Лис спустил курок. Послышался глухой щелчок ударного механизма. Винтовка была не заряжена… «Чик, и нет солдата, — снова про себя пробурчал Лис, подумав при этом: — Как тонка человеческая жизнь, словно волосок». Продолжая наблюдать за нарядом пограничников, он посчитал их. Всего было восемь человек. Невооруженным глазом было видно, что половина из них не имели нужной подготовки, были молодыми, не обкатанными солдатами, и в случае необходимости боевики без особых усилий могли уничтожить эту группу пограничников. Но пока такой необходимости не было. Дозор проходил от них метрах в сорока-пятидесяти, когда Лис снова отчетливо увидел того паренька, который был у него под прицелом. Что-то в силуэте и очертаниях солдата ему показалось знакомым. Смутно он напомнил ему его самого. И в этом тоже было что-то из далекого прошлого. «Кто эти солдаты? — думал он. — Ребятня, которая не видела жизнь…»
Лис закрыл глаза. Снова стало больно на душе. Вдруг он вспомнил себя таким же пацаном, когда они со своими сверстниками отдавали жизнь за государство, которого уже не было и в помине. То были отважные ребята, истинные патриоты своей Родины. Тогда он был, как ему казалась, мечом справедливости. Теперь кто он?.. И снова в его душе возникли вопросы, на которые он не мог ответить. Это его пугало. По-настоящему он чувствовал, что его идеалы рушились, как карточный домик. Он смотрел вслед уходящему наряду пограничников и понимал, что на этой войне он — зло, которое будет наказано. И то, что он и ему подобные являются лишь инструментом достижения корыстных целей определенной кучки людей, теперь для него было очевидным. Прикрываясь псевдолозунгами, те под видом борцов за религию совершают зло, которое не оправдает ни одно вероисповедание мира.
В этот момент почувствовал, что ему предстоит ещё одна встреча с молодым солдатом, напомнившего ему самого себя. Внутренняя борьба, которая началась у него в душе в последнее время, придёт к своему логическому завершению.

«ОХОТНИКИ»

В полевом штабе антитеррористического центра ГКНБ КР шло совещание командиров всех подразделений, участвующих в заключительной фазе операции по уничтожению террористической группы, которая намеревалась провести теракты на территории Кыргызской Республики. Участники совещания были сосредоточены. Все понимали важность проводимой операции. Об обстановке докладывал полковник Абдрасулов, которого внимательно слушал и генерал, делая в блокноте какие-то пометки.
— Хочу довести до сведения участников совещания. Объединенными силами армейского спецназа и группы Комитета «Альфа» обнаружены террористы, предположительно, двенадцать человек. В настоящее время идет их преследование в этих зонах, — полковник указкой показал места на карте. — Вот здесь идут боестолкновения и, думаю, что «альфовцы» доведут операцию до конца, до полного уничтожения террористов. Но расслабляться не стоит. Наша работа ещё впереди. Не найдена третья группа.
— Согласен, — утвердительно кивнул головой генерал. — До полного уничтожения террористов операция «Капкан» будет считаться незаконченной.
— Для этого, согласно разработанному плану, — продолжил доклад полковник, — всем территориальным подразделениям собрать данные об оперативной обстановке, особенно в приграничных районах. Не исключено, что у террористов имеются пособники, возможно, они находятся в ваших разработках. Необходимо выявлять их, задерживать и передавать в оперативно-следственную группу. Ещё нас интересует один человек. Ориентировка у всех присутствующих есть. Это — Байсеитов Тимур, он же Лис. Он нам нужен живой или мертвый. У меня всё, товарищ генерал, — закончил полковник.
— Всем понятна задача? — обратился генерал к командирам подразделений.
— Так точно! — хором ответили участники совещания.
— Попрошу вас быть предельно внимательными и собранными. Повторяю, операция ещё не завершена. Все свободны.
Офицеры, получив индивидуальное задание, разъехались по своим оперативным участкам. В палатке остался генерал и полковник Абдрасулов.
— Ну, что ты думаешь? — обратился генерал к полковнику.
— У меня есть ещё кое-какие соображения.
— Выкладывай.
— Сдается мне, что группа, которую мы преследуем, — это и есть их отвлекающий маневр. В этой группе Лиса нет.
— И где же он?
— Есть ещё одна группа, которую мы пока не можем обнаружить, так называемая «основная». Чувствую, что она уже находится где-то рядом с водохранилищем. Ее ведет Лис.
— Стоит усилить охрану объекта.
— Это само собой. Меня беспокоит другое. Их надо обнаружить до подхода к плотине.
— И что?
— Я знаю хорошо Лиса. Если его вовремя не обнаружим, как бы мы не охраняли плотину, он взорвет её.
— Ну, это ты уж слишком. Он что, дьявол?!
— Наверное, — многозначительно посмотрев на генерала, полковник и замолчал.
— Ну, прямо американский боевик! Рембо, что ли, твой Лис?
— Может быть, и Рембо.
— А с чего ты взял, что он не во второй группе? — испытывающим взглядом посмотрел на полковника генерал.
— Не знаю, чувствую это.
— Чувствовать — это ещё не все. Хотя ты прав, надо проработать и этот вариант.
Полковник и генерал не спали уже вторую ночь, с тех пор как был обнаружен отряд террористов. Спецподразделение «Альфа» шло по их пятам. По последним сообщениям, трое боевиков были зажаты в одном из ущелий. Информации о Лисе не поступало. В это время в палатку вошел офицер связи, который принес спутниковый телефон.
— На связи командир «Альфы», — коротко отрапортовал он.
Переговорив по телефону, генерал отдал приказ:
— Сообщите точный квадрат своего расположения. Мы с полковником на вертолете вылетаем к вам. Лиса может опознать только Абдрасулов.
После этих слов генерала полковник понял, что «альфовцы» уничтожили остатки террористов. Он выдержал паузу, пока генерал сам не начал прерванный разговор.
— Готовься к вылету. Операция по ликвидации Лиса, возможно, закончена. По крайней мере, будем надеяться на это. Командир «Альфы» докладывает, что среди уничтоженных, возможно, и Лис, — потом подумал и добавил: — Во всяком случае, один из них похож на него. Я думаю, только ты сможешь его опознать, — генерал замолчал, почувствовав, что сообщение о смерти Лиса в какой-то степени расстроило полковника. Генерал понимал, что Абдрасулов имел на это право. Ведь Лис когда-то спас ему жизнь. Нелегко было полковнику лететь опознавать человека, с которым они поклялись в вечной дружбе.
Когда вертолет взлетел и взял курс на указанную точку, генерал, чтобы отвлечь Абдрасулова от неприятных мыслей, спросил:
— Кстати, что там с его сыном?
— Продолжает служить. О своем отце он ничего не знает.
Полковник замолчал и снова погрузился в свои думы.
— Слушай, Болот. Мы с тобой сделали одну непростительную ошибку.
— Какую же? — опешил Абдрасулов.
— Надо было перевести его сына в другой регион республики. Представь себе, что они встретятся в бою. Отец и сын.
Не знал тогда полковник, что эти слова генерала будут пророческими. В это время вокруг Айдара и сына Лиса разворачивались события, которые круто изменили жизнь всех участников этой трагедии. Армейские силы, совместно с силами спецназа, проводили мероприятия по зачистке участков, где были уничтожены террористы. Спецоперация по их обнаружению и ликвидации подходила к концу. Одна из групп была уничтожена отрядом «Альфа», другие две группы боевиков были выдавлены за пределы республики армейским и милицейским спецназом. Вот такая оперативная обстановка имелась на тот период времени. Не знали тогда спецы, что Лис раздробил одну группу на две части. И получилось вместо трёх групп — четыре. В этом и заключалась основная уловка Лиса. Кроме этого, он со своими хозяевами подобрали в одну из групп человека, сильно похожего на Лиса.
Когда вертолет с генералом и полковником приземлился в одном из ущелий, где были уничтожены боевики, полковник быстро вычислил, что имела место подстава. Человек, который лежал в одном ряду с другими террористами, был не Байсеитов Тимур, а лишь его двойник.
— Точно не он? — снова спросил генерал Кулназаров.
— Точно, товарищ генерал!
— Были ли какие-нибудь характерные приметы на его теле?
— Шрам на спине. Он получил касательное ножевое ранение в одном из рукопашных боев с афганскими моджахедами.
— Покажите его спину, — скомандовал генерал спецназовцам. Те не заставили себя долго просить и поспешили выполнить приказ генерала.
— Вот видите, нет, — сказал полковник.
— Ну, прямо как в индийском фильме у нас получается, — сплюнул в сердцах генерал. Это значило, что поиски Лиса продолжаются, и никакой речи о завершении операции «Капкан» быть не может. Приказав готовиться к отлёту, генерал подозвал командира «Альфы»:
— Слушай, Юра. Благодарю за выполненное задание. Твои ребята поработали отлично. — И он испытывающе посмотрел на начальника штаба «альфовцев» и заместителя командира. — Я понимаю, Муса, Алмаз, вы устали, силы, наверное, на исходе. После такой погони за боевиками сам черт, наверное, устанет… Но сейчас нам крайне важно найти Лиса. И поэтому я вам не приказываю, а прошу. Нужно прочесать близлежащую к водохранилищу местность, откуда она наиболее уязвима. Охрану уничтоженных боевиков поручить армейцам. Они уже на подходе. Вам же с ребятами нужно вылететь в сторону Торткуля. Вертолет дозаправите на заставе.
— Есть выполнять задание! — отчеканил командир и начал давать соответствующие распоряжения своим заместителям и подчиненным. Уже через восемь минут из ущелья, где лежали тела террористов, бесславно закончивших свою жизнь, взлетели две вертушки с группой «Альфа» в направлении погранзаставы, на которой служили сыновья двух бывших друзей — лейтенант Абдрасулов Айдар и сержант Алымкулов Темирлан.

ВСТРЕЧА

Наряд, возглавляемый Абдрасуловым Айдаром, уже третий час передвигался по маршруту, конечной точкой которого являлось каменное ущелье. Спустя некоторое время они по радиостанции получили задание прочесать такие-то квадраты. После выполнения задания пограничники должны были вернуться на заставу. В этой группе находился и сын Лиса, Темирлан. С тех пор, как в составе пограничного наряда его первый раз увидел Лис, прошло четыре часа. Группа Лиса, соблюдая повышенные меры предосторожности, продолжала продвигаться вглубь территории Кыргызстана по направлению к водохранилищу Торткул, одного из наиболее крупных водохранилищ региона. Несомненно, в случае взрыва водохранилища возникла бы угроза затопления обширных территорий двух государств, что вызвало бы разрушения и панику среди населения. Этого упорно добивались террористы. Но чем ближе они приближались к водохранилищу, тем чаще Лис представлял картину катастрофы, подготовленную ими.
— Перекур! — скомандовал он. После чего все рассредоточились за камнями. До водохранилища по его расчетам, оставалось, полтора часа. Боевики были собраны, не чувствовали усталости. Однако, используя минуты передышки, они, закрыв глаза, копили силы для дальнейшего перехода. «Да, это настоящие профессионалы, — думал Лис. — Таким многое по плечу». Краем глаза он посмотрел на Исмаила, самого молодого участника группы. Тот лежал, закрыв глаза, и думал о чём-то своем, сокровенном. «Наверное, ему представляется поток воды, который сметает все на своем пути, крики женщин, детей…» — подумал Лис. Но, конечно же, это были мысли не Исмаила, а его самого. Лис не мог не думать об этом. И все, что он представлял, напоминало эпизоды из общей картины вселенского потопа. Вдруг Лис отчетливо осознал, что у него снова происходит раздвоение личности. Байсеитов Тимур говорил Абдували о том, что его жизнь не стоит и ломаного гроша. Где-то он сбился с пути и выбрал не то направление… В такие минуты нельзя расслабляться, и Лис отогнал прочь мысли Байсеитова Тимура. Что-то исправлять было поздно, да и не нужно. Успокаивая своё второе «Я», он отчетливо услышал невдалеке чьи-то голоса. Пригнув ветки кустарника, Лис увидел вереницу пограничников. Один из них остановился, нагнувшись, стал рассматривать землю, потом окликнул старшего:
— Товарищ лейтенант, здесь недавно проходили люди. — Потом встал, осмотрел один из кустов и добавил: — Смотрите — и здесь ветка поломана, — он многозначительно посмотрел на офицера, потом перевёл взгляд на пограничников наряда.
— А что, он прав, — подтвердил предположение товарища Темирлан. — Смотрите, товарищ лейтенант, — тут тоже ветка поломана, — показал, в свою очередь, Темирлан ещё одну находку. Остальные утвердительно закивали.
— И сколько, по-твоему, проходило человек? — спросил лейтенант своего следопыта, солдата-первогодку.
— Не меньше пяти, — не моргнув глазом, ответил тот и почему-то поморщился.
— Верю. Но может, это какие-нибудь геологи.
— Да, бросьте. Геологи не будут идти след в след.
— М-да, — многозначительно протянул офицер и приказал своему радисту связаться со штабом, чтобы доложить обстановку.
Весь этот разговор слышал притаившийся Лис и его сподвижники.
«Хорошо, с ними нет ищеек», — подумал Лис. Надо было принимать незамедлительное решение. О том, что их в конце концов обнаружат, не могло быть и речи. Одного не мог понять Лис, как это они оказались с пограничниками в одном месте. По всем расчетам, группа Лиса должна была их опередить. Не догадывался Лис в эти минуты, что их столкнула рука проведения… Ведь когда-то должны были в этой жизни встретиться и отец и сын. Но сейчас Лис должен был подумать о дальнейших действиях. И он решил, используя фактор внезапности, уничтожить наряд и до прихода подкрепления запутать следы. Позиция, которую они занимали, подходила для выполнения его замысла по всем законам военной тактики. Тем более что у Лиса была практика аналогичных боев, проведенных в Афганистане. Она подсказывала ему, что горная местность поможет им быстро уйти от возможного преследования после боя.
Лис дал условный знак приготовиться к нападению на группу пограничников. Первым необходимо было уничтожить командира наряда лейтенанта Абдрасулова. Айдар, ничего не подозревая, продолжал рассматривать обнаруженные следы неизвестных лиц. Лис направил снайперскую винтовку в его сторону. Теперь оружие Лиса было заряжено и в любую секунду он мог оборвать жизнь сына своего боевого друга. Указательный палец удобно лег на спусковой крючок. Первый выстрел был за Лисом. По всем правилам прицельной стрельбы он сделал глубокий вдох и замер. Боевики ждали выстрела командира, который являлся условным знаком для начала атаки. Но Лис не мог заставить себя выстрелить. От напряжения руки вспотели, он явно нервничал. В это время пограничники связались по рации со штабом и доложили, что обнаружили следы неизвестных людей. Дальше ждать было нельзя. Но убить просто так сына своего друга Лис не мог. Убрав палец с курка, он подал знак другому боевику, чтобы тот взял офицера под прицел. Последний понимающе кивнул. Сам Лис взял под прицел другого пограничника. Им оказался молодой паренёк, которого он условно застрелил, когда наряд выходил с заставы. Он что-то говорил своему командиру, указывая рукой в сторону притаившихся террористов.
— Товарищ лейтенант, вижу чужих, — успел крикнуть Темирлан.
— К бою! — моментально скомандовал Айдар и упал на землю. Темирлану не хватило какой-то доли секунды, чтобы успеть уйти от прямого выстрела. Лис, поняв, что их обнаружили, выстрелил в своего сына.
Раненый пулей пограничник, взмахнув руками, упал навзничь. Что-то до боли знакомое Лис увидел в очертаниях лица молодого бойца, пока тот падал на землю. Темирлан тоже увидел лицо Лиса. Ему показалось, что на него смотрел человек с фотографии. Их взгляды встретились, и Темирлан успел подумать: «Он похож на моего отца!..» С этой минуты время для Темирлана остановилось. Словно в замедленном кино, он видел этот скоротечный бой. Бандиты методично расстреливали одного пограничника за другим. Рядом упал, сраженный пулей, его друг Ильяз. Глаза Ильяза стекленели, жизнь покидала его так же быстро, как выпущенная пуля. Темирлан не мог смотреть, как погибают его друзья. Он хотел встать и помочь им. Но не мог. Слёзы навернулись у него на глаза. Темирлан почувствовал, что теряет сознание. Казалось, что душа отделяется от тела. Стало легко, спокойно… В этот миг он увидел знакомый силуэт матери. «Мама, мама помоги мне!» — звал он её на помощь. Никакое расстояние не может прервать природой заложенную связь матери со своим ребёнком. Наверное, в этот миг у Асель что-то оборвалось в сердце, и она почувствовала беду, которая никогда не приходит одна. Ведь мать всегда чувствует свое дитя, независимо от времени и расстояния.

СЫН

Лис спустился к убитым солдатам, чтобы убедиться, не остался ли кто-нибудь из них в живых. Осматривали место боя и его сподвижники. Лис увидел того молодого паренька, в которого произвел первый выстрел. Нагнувшись над его телом, он заметил, что солдат подает едва-едва заметные признаки жизни. К раненому подошел Исмаил, чтобы добить его. Лис резким голосом остановил Исмаила:
— Стой, не стреляй!
Боевик подчинился команде старшего и отошел от раненого. Другие боевики вопросительно смотрели на Лиса, и один из них спросил:
— Зачем он нам нужен, босс, надо его добить и уходить скорее, а то их псы сейчас сюда подоспеют!
— Успеем, — ответил Лис и нагнулся над раненым. Он повернул его голову и всмотрелся в лицо. На секунду Лис остолбенел. Это был он — вылитый Лис, только двадцать лет тому назад… Почему-то Лис решил проверить содержимое карманов пограничника, но в них не обнаружил ничего заслуживающего внимания. Сподвижники торопили его. Лис решил добить раненого выстрелом в сердце. Не хотелось портить это молодое лицо, которое чем-то напоминало его самого. Нащупав спусковой крючок, Лис приготовился выстрелить, как вдруг почувствовал, что ствол винтовки уперся во что-то твердое. В нагрудном кармане пограничника лежал какой-то свёрток. Пошарив в кармане солдата, Лис нашел аккуратно сложенный конверт и тут же поспешно развернул его. В самодельном конверте находилось несколько фотографий. Вдруг у Лиса потемнело в глазах, голова пошла кругом, земля под ним покачнулась. На одной из фотографий он увидел себя и Абдрасулова Болота в молодости… Эта была та самая фотография двадцатилетней давности. «Откуда она взялась у этого мальчишки?!» — подумал он в недоумении.
Боевики снова стали его торопить.
— Эй, командир, — настаивал один из таджиков, — кончай его и валим, пока не подоспела подмога, — и направил ствол автомата в сторону раненого.
— Не смей! — взорвался Лис. — Я сам его добью. Без моей команды никого не трогать!
Все бандиты удивленно воззрились на Лиса.
— И этого тоже?.. — показали они на офицера.
Тот был ещё жив. Лейтенант получил ранение в области икроножной мышцы. Потеряв сознание от болевого шока, он сейчас медленно приходил в себя. Перед Лисом был Айдар.
— И этого тоже не трогать без моей команды.
В это время раненый Темирлан открыл глаза и увидел перед собой Лиса. Ему показалось, что это видение… На него смотрел человек с фотографии — той единственной, которую он хранил у себя в нагрудном кармане.
— Вы кто? — прошептал с трудом раненый.
— А ты кто? — спросил, в свою очередь, Лис.
— Я Темирлан, — ответил так же шепотом молодой пограничник. Ему было трудно говорить, все плыло перед глазами.
— А я Тимур, — ответил Лис и, нагнувшись над раненым, показал ему фото. — Откуда у тебя эта фотография?
— Мать дала…
— Зачем?
— Сказала, что на ней мой отец.
— Не знаю, что тебе говорила твоя мать, но на ней изображен я.
Прошла долгая пауза. Раненый собрал последние силы и сказал:
— Значит, вы мой отец, — и снова потерял сознание.
Лис ошеломленно глядел на пограничника.
— Как твой отец?! — воскликнул он и добавил: — У меня же нет детей!..
Раненый лежал без движения.
— Да, это ваш сын… — Лис услышал за собой голос молодого офицера. — Не сомневайтесь.
Лис обернулся. Опершись спиной на небольшой камень, сидел едва пришедший в себя лейтенант.
— Ты, наверное, сын Болота?
— Да.
— Я смотрю, ты тоже «везунчик», как и твой отец. Не умер?
— Везунчик, как и Вы…
— Скажи мне, с чего этот малец твердит, что он мой сын? — Глаза Лиса покраснели, и было видно, что он в большом напряжении ждал ответа.
— Да потому, что он Ваш сын, и его мать зовут Асель. Вы ее бросили двадцать лет назад.
— Не может быть! — Лису показалось, что силы покидают его. — Как, ты сказал, зовут его мать?!..
— Асель, — ответил ему сам Темирлан. Но только на это ему хватило сил, и он снова провалился в бездну. Лису снова пришлось посмотреть на фотографию. И всё это казалось правдой… Один из двух снимков, на котором были запечатлены боевые друзья, мог храниться только у одной женщины. Эту фотографию он отправил по почте вместе с письмом из Афганистана своей Асель. Вспомнилось и то, что на обороте фотографии должна была быть надпись, сделанная его же рукой. Он перевернул снимок и увидел свой размашистый почерк со словами: «С любовью от Тимура». Рядом со своей надписью он увидел ещё одну, новую: «Это мой папа». Она была написана явно детской рукой. Теперь сомнения ушли прочь. Лис всего ожидал в своей жизни, но только не такого поворота судьбы. Он невольно он закрыл глаза… Лису показалось, как будто прошла целая вечность с того момента, когда он понял, что он — отец. Однако в его сознании всё ещё не укладывался тот факт, что у него есть продолжение рода, и этот раненый юнец — его кровинка. И Лису вдруг стало невероятно больно осознавать, что все эти годы странствий и скитаний он ничего не знал о ребёнке… Теперь, когда он встретился с сыном, о существовании которого не догадывался, он даже в мыслях не мог представить, что должен тут же потерять его, расстаться с ним вот так, и более того, стать его убийцей. От одного только предположения об этом земля уходила у него из-под ног. Упав на колени перед раненым сыном, Лис пристально всматривался в очертания его лица, а потом дрожащим голосом произнёс:
— Это кара Божья! В тебе я убил себя… Проклятие незнакомки настигло меня…
Память Лиса вернула его на много-много лет назад — в тот день, когда он выполнил первое задание своей новой организации…
В тот далёкий, теперь уже, наверное, злополучный день сомнение в том, что нужно совершить террористический акт, он не испытывал. Последствия готовившегося им взрыва в метрополитене одного из городов западной Европы его мало волновали. Для Лиса было важней то, что он, наконец-то, выполнит свою миссию и покажет всему миру, на что способен человек, у которого отняли всё, кроме памяти. Но перед этим Лис должен был правильно, как его учили, собрать самодельное взрывное устройство, пронести и установить его в планируемом месте.
Сидя в одном из номеров дешевенького отеля, Лис еще раз посмотрел на часы марки «Полёт», которые были единственной памятью о прошлой жизни. Стрелки, когда-то показывающие советское время, по-прежнему аккуратно отсчитывали минуты и часы. Было без пятнадцати четыре. Самое подходящее время для проведения теракта — пять-шесть часов. После пяти часов в метро будет наибольшее количество людей. Не теряя времени, Лис стал собирать свою адскую машину. В разобранном виде она состояла из одного килограмма взрывчатого вещества, электродетонатора, батареи и часового механизма — электронного таймера. Для усиления поражающей силы Лис решил использовать гвозди и болты. Все эти компоненты он получил накануне от разных людей. Кто они, откуда — ему известно не было, да и не следовало знать. Он встретился с ними в разных местах, и их контакт продолжался не больше пяти секунд. Этого времени хватило на передачу свертков.
Собрать и привести в действие самодельное взрывное устройства он мог с закрытыми глазами. Этому страшному ремеслу, появившемуся в ХХ веке, его обучили в одном из лагерей подготовки боевиков. Уже через пятнадцать минут адская машина была готова и с большой осторожностью уложена на дно кожаной сумки. Сверху Лис прикрыл устройство спортивным костюмом, а поверх сумки уложил боксёрские перчатки. Без пятнадцати шесть он вошёл в метрополитен, как человек, идущий с тренировки, ничем не выделяющийся среди пассажиров. Несмотря на то, что в метрополитене была своя система безопасности, для Лиса не составило труда беспрепятственно её обойти. Выйдя на перрон, он смешался с толпой ожидавших поезда. Спустя несколько минут к платформе подошла очередная электричка. Лис вместе с другими пассажирами прошёл в средний вагон. Усевшись на свободное место, он изучающе рассмотрел людей, находившихся в вагоне. То были обычные люди, разных национальностей и вероисповеданий. Они возвращались домой после трудного рабочего дня. Среди них были и пожилые, и молодые люди различных профессий, со своими непростыми характерами. Выделялись студенты, весело обсуждавшие что-то. Кто-то, удобно устроившись, тихо напевал под нос мелодии, звучавшие в наушниках их МП-плееров. Большая часть пассажиров среднего возраста читали газеты или, отвернувшись к окну, наслаждались минутами покоя. Всех их объединяло одно — они были обычными людьми со своими, простыми земными заботами, радостями и печалями. Никто из них не догадывался, и даже не мог представить себе, что их жизнь должна вскоре оборваться…
Перед Лисом сидела женщина, державшая на коленях ребёнка четырёх-пяти лет. Мальчик, с большими выразительными глазами о чём-то сладко лепетал матери в ухо и порядком утомил её своими нескончаемыми вопросами «почему» и «отчего». Лис невольно посмотрел на женщину и в какой-то момент их взгляды встретились. Незнакомка улыбнулась ему, как старому знакомому. Лис тоже улыбнулся ей в ответ и отвернулся к окну. Улыбка у него получилась неестественной и наигранной. В душе Лиса что-то защемило, заставило усомниться в своих действиях. Тряхнув головой, он отогнал эти мысли, не позволил минутной слабости завладеть собой. Вдруг мальчик протянул к нему свои пухлые ручки, словно просился к нему на колени. Снова что-то всколыхнулась в его душе. Это было неизведанное чувство. Возможно, это было бессознательное чувство отцовского начала. Чтобы окончательно не расклеиться, Лису пришлось молча встать и пройти в соседний вагон. Там пассажиров было меньше. Сев на свободное место, Лис незаметно от всех, пододвинул под сидения свою сумку, в которой находилось взрывное устройство… Перед этим он, сделав глубокий выдох, запустил таймер, и самодельная бомба пришла в боевое положение. Не думал тогда он, что в тот момент запустил обратный отсчёт своего времени. Проехав две остановки, Лис быстро пошел к выходу. Соскочив на перрон, Лис направился к эскалатору. Он всё точно рассчитал: через восемь минут, когда электричка, с которой он сошел, прибудет на другую станцию, произойдёт взрыв. Сев в такси, согласно инструкции, полученной накануне от эмиссара организации, Лис поехал в аэропорт, где ему уже приготовили новый паспорт и билет в одну из азиатских стран. Но почему-то в последний момент он передумал и распорядился повернуть назад. Лис сам не понимал, что с ним происходит, как будто кто-то изнутри подталкивал его. Желание во чтобы то ни стало увидеть, что произошло после взрыва, заставило его нарушить инструкцию и подставить под удар и себя и организацию.
Когда такси подъехало к станции метро, там уже творилось что-то невообразимое. Движение было парализовано. Из метро шел густой дым, оттуда в панике выбегали люди, выпачканные гарью, в изорванной, окровавленной одежде. Через некоторое время улицы заполнились воем сирен спасательных и пожарных машин. Лис, расплатившись с таксистом, пошёл по направлению к метро, откуда продолжал валить густой дым. Навстречу бежали обезумевшие люди. Лис видел когда-то картину «Гибель Помпеи». Это была вторая Помпея, но страшнее, бесчеловечнее… Он взглянул на часы. Возникло такое ощущение, будто время остановилось. Странно было и то, что Лис не слышал криков и стонов людей. Для него наступило ощущение покоя, несмотря на усиливающийся вой сирен, крики обезумевших от страха и горя людей. Надо было уходить. Но ноги сами несли его к месту взрыва. На выходе из подземки было настоящее пекло, но увиденное не шокировало его. В Афганистане Лис видел достаточно крови и мучений раненых солдат. Вдруг он заметил, что из метро вышла истекающая кровью женщина. Одежда на ней висела клочьями. Женщина держала на руках маленького ребёнка. Тело его было разодрано гвоздями и болтами — от изготовленной Лисом машиной смерти. Ручки мальчика безжизненно свисали вниз. Женщина упала на колени и прижала к груди тельце своего ребёнка. «Спасите моего сына, спасите его…» — шептала она, всё ещё надеясь, что её сын жив. Вдруг она поняла, что мальчик мёртв, и никакие силы не смогут воскресить его. Женщина подняла окровавленное лицо к небу и душераздирающе закричала: «Помогите, люди, мой сын умирает!!!» Столько боли и страдания было в её глазах, что Лис в ужасе отвернулся. «Я проклинаю тех, кто это сделал! Пусть никогда не увидят они своих детей, гореть им в адовом огне!..» — продолжала кричать она, обезумев от горя. Вдруг она посмотрела на Лиса и, указывая на него пальцем, попыталась что-то сказать. Лис узнал её. Это была та женщина с ребёнком, которая сидела рядом с ним в электричке. Она снова и снова показывала на него рукой, уверенная в том, что именно Лис взорвал электричку и украл жизнь её ребёнка. Но никто в этой суматохе на неё не обращал внимания. Женщина в последний раз крепко прижала к своему сердцу малыша, и, посмотрев в глаза Лиса, с ненавистью прошептала: «Не видать тебе своего дитя!» Крепче прижав к себе тельце ребёнка, она потеряла сознание.
«Проклинай ты меня, не проклинай, а детей у меня нет», — хладнокровно сказал тогда неизвестно кому Лис и пошел прочь.
Не знал он в тот момент, что день отмщения придёт. Спустя годы проклятие женщины настигнет его здесь, в Баткенских горах. И сейчас, глядя на раненого Темирлана, ему показалась, что в образе его сына перед ним как будто воскрес тот самый убитый им ребёнок. Лис схватился за голову и закричал, завыл, как раненный зверь — как тогда, когда узнал о смерти матери… Только сейчас Лис осознал, какую боль он причинил той женщине. На себе почувствовал, всё пропустил через себя. А боль была неимоверная… Когда физическая боль доходит до своей грани, мозг отключает сознание, и ты уходишь в беспамятство, перестаешь чувствовать её. Лис не предполагал, что для душевной боли этот закон не работает. Страдания души не имеют границы, и они бесконечны. Отчего Лис был не в силах больше вынести эту муку, отчего обратился в сердцах к той, неизвестной, и взмолился:
— Прости меня, я не хотел убивать твоего ребёнка! Я умоляю тебя, заклинаю — не забирай моего сына!.. Пусть моя жизнь станет расплатой за твоё дитя, и я готов гореть в адовом огне…
Лис не знал, достигла ли его мольба той женщины. Может, тогда она тоже умерла, если не от ран, то от тоски по своему ребёнку? Почему он раньше не думал об этом? И если это так, то кто сможет снять её проклятие?.. От тяжких мыслей он горестно вздохнул и в муках посмотрел на Темирлана. В этот момент лицо его сына стало спокойным, умиротворенным… Лису было знакомо подобное выражение лица. Так в Афгане смерть забирала его боевых друзей.
— Не умирай, борись… — теперь уже взмолился он. Но всё было бесполезно. Лис закрыл глаза и безмолвно заплакал. Горький комок подступил у него к горлу, от чего он начал задыхаться. — Мой сын умирает, помоги ему! — с последней надеждой он обратился к Всевышнему, после чего открыл глаза и закричал что было сил: — Не умирай, прошу тебя!..
Долгим эхом в горах отозвался отчаянный крик Лиса. Потом вокруг всё стало тихо. И в этой тишине Лис отчётливо услышал крик беркута. То тоже был крик отчаяния, который издала старая птица. «Разве птицы тоже могут страдать?!» — подумал Лис и решил, что для него всё кончено, и ему суждено стать убийцей своего ребёнка.
Но, к своему счастью, Лис ошибся…
Темирлан как будто услышав посыл птицы, открыл глаза. Наверное, душа сына пожалела отца, на долю которого в одночасье выпало столько мук. И не стала покидать молодое тело.
— Я действительно на вас похож, отец… — тихо сказал Темирлан Лису и, превозмогая боль, улыбнулся. Байсеитова Тимура никто и никогда не называл этим словом. Лис почувствовал, как их души — отца и сына соприкоснулись и стали едины в какой-то момент. И в этом было особое таинство, за которое Лис был готов отдать жизнь.
Боевики же, не понимая родной язык Лиса, удивленно смотрели на него и не могли взять в толк, что произошло с их предводителем. Они принялись торопить его:
— Что ты цацкаешься с ним, прибей щенка, и дело с концом, чего слушать его бредни? Скоро здесь будут спецназовцы!
«Какие бредни?! — отозвалось эхом в голове Лиса. — Я отец, и это мой сын. Наверное, я сошел с ума…» — продолжал думать Лис, не веря случившемуся.
— Я забираю его с собой, он нужен нам в качестве прикрытия, — сказал Лис вслух, взвалив раненого на спину, но, пройдя несколько шагов, понял, что в таком состоянии он его не донесет, его сыну скорей всего осталось жить недолго… В Афгане солдаты с подобными ранениями не протягивали и часа.
— А с этим все-таки что делать? — привели его в чувство слова Исмаила, который показывал пальцем на Айдара.
— Что с ним делать?.. — почему-то переспросил, как бы сам себя, Лис. Окончательно потеряв контроль над собой, он стал лихорадочно искать выход из создавшейся ситуации. Лис понимал, что если взять обоих пленных с собой, рано или поздно ему придется их пристрелить. Такая обуза никому не нужна… Минута выбора настала, и Лис молниеносно принял решение, которое повергло в шок всех террористов.
— Я хочу, чтобы эти двое солдат остались в живых. Мы оставим их здесь и пойдем дальше своим путем.
— Ты что, спятил?! — жестко наехал на него один из боевиков.
— Нет, но таковы мои условия, — не менее жестко ответил Лис. Террористы отошли посовещаться. Раненый Темирлан тихо стонал. Жизнь медленно покидала его. Нужна была экстренная помощь… Лис, не теряя из виду совещавшихся боевиков, глазами подал знак раненому Айдару, и тот понял смысл с одного взгляда. Лис был готов, ради спасения сына, уничтожить своих сподвижников.
Так и случилось. Боевики не поняли, откуда на них напали. Все семь человек остались лежать на Баткенской земле… Лишь ошалевший от неожиданности проводник бормотал себе под нос: «О, мой Бог, что же случилось, о, мой Бог…» Стволы автоматов, из которых стреляли Лис и Айдар по террористам, ещё продолжали дымить, а Лис уже ловко перебинтовал рану Темирлану. Странное это было ощущение — прикасаться к своему сыну. И та кровь, которой тот истекал, была его кровью.
Пуля, славу Богу, всё же не задела жизненно важные органы. Лис благодарил Бога, что он не стал убийцей собственного сына. Его жизнь ещё можно было попробовать спасти, но для этого требовалась срочная медицинская помощь. Перевязав рану сыну, он помог лейтенанту, который спросил у него:
— Что вы собираетесь дальше делать?..
— Что делать? — повторил Лис. — Буду спасать своего сына.
Он взял радиостанцию пограничников. Она была цела. Лис часто в Афганистане пользовался такой моделью. Включив радиостанцию, он услышал шипение. Проверив тумблера, Лис вышел в эфир.
— Внимание, кто слышит меня, отзовитесь. Внимание, отзовитесь.
В наушниках послышался чей-то далекий голос:
— Назовите свой позывной.
— Мой позывной — «Везунчик». Я — гвардии сержант особого батальона специального назначения 40 армии Министерства Обороны Союза Советских Социалистических Республик Байсеитов Тимур, запрашиваю эвакуацию раненых…
 
ЭПИЛОГ

Перед тем, как в ущелье послышался гул вертушек, Лис лег рядом с сыном и крепко обнял его. Он вдыхал его запах, которым не мог насладиться. «Как сладок запах своего дитя», — думал Лис, закрыв глаза. Он шептал на ухо Темирлану:
— Прости меня, сынок, прости!
— Отец, я тебя так долго искал, — с трудом ответил Темирлан.
— Прости …
— Мама ждала вас всю свою жизнь. Она любит вас…
— Простите, мои любимые …
— Не извиняйтесь, отец.
— Тебе больно, сынок?
— Уже нет.
— Потерпи, за тобой уже летят вертолёты. Ты не умрешь.
«Как больно, оказывается, бывает, когда больно твоему сыну», — продолжал думать Лис. Он понимал, что больше никогда не увидит своего сына, которого знал не больше одного часа. Как много Лису надо рассказать ему о накопившемся на душе! О своей боли, страданиях, вечных поисках счастья, разрушенного своими руками… Но на это уже не было времени. Два вертолета, прикрывая друг друга, уже влетели в каменное ущелье. В одном из них находился отряд «Альфа», в другом — генерал Кулназаров с полковником Абдрасуловым и офицерами контрразведки. Летчики заметили раненых, рядом с которыми был приколот самодельный белый флаг, сделанный Лисом, как ориентир для них. Лис последний раз обнял сына, и сказал ему:
— Не думай, что отец твой плохой человек. Просто где-то я ошибся и пошел не по тому пути. Не повторяй мои ошибки.
Из иллюминатора вертолета Абдрасулов видел, что от раненых отошел Лис и направился в сторону скальной расщелины. Один из раненых, его сын, встал и, опираясь на палку, махал рукой летчикам, указывая место посадки. У полковника сразу отлегло от сердца. Его сын был жив. Такого облегчения он не испытывал никогда в жизни. Может быть, лишь тогда, когда вернулся живым из Афганистана. Теперь основное было позади. Начиналась эвакуация раненых, и Лису некуда было уйти. В это время командир «Альфы» поставил конкретную задачу по блокированию расщелины, где затаился Лис. Здесь же находился каменный скальный разлом, за которым была пропасть. Генерал скомандовал командиру «Альфы»:
— Попытаемся взять его живым. Расставь своих бойцов по периметру.
— Есть.
— А ты, Болот, пойдешь с ним на переговоры. Тебя он, думаю, послушает.
…Встреча двух друзей после долгих лет разлуки — разве такой она должна была быть? Оба ждали её и представляли этот момент, каждый по-своему. Одно точно понимали, что не так всё должно было быть… Бывшие друзья стояли на краю пропасти. Они не чувствовали себя врагами. Обнявшись, Болот и Тимур пристально посмотрели друг другу в глаза. В них не было ненависти, и это было самое главное. Так стояли они некоторое время, разговаривая лишь глазами, и понимали друг друга без всяких слов. Потом молча закурили одну сигарету на двоих, как в старые, добрые времена, когда самокрутку пускали по кругу, мечтая о приближении дембеля и будущей светлой жизни. Со стороны можно было подумать, будто общаются между собой два старых друга, беседуют о чем-то своем, пережитом. И не было между ними преграды, которая разделяла бы их… Если только не брать во внимание затаившихся в горах снайперов спецназа, взявших Лиса под прицел.
Так они, молча, по очереди, докурили сигарету. Болот вдруг вспомнил эпизод из фильма «Чингисхан», когда воины Темуджина поймали и привели к нему его друга и врага Джамуху, и как они вместе сидели, вспоминая былое. Чингисхан просит друга покориться. Однако Джамуха выбирает смерть. Болот понял, что его друг также выбрал смерть. Но перед тем как принять смерть, Лис спокойно спросил:
— Слушай, а как там наши ребята? — и добавил: — Так же пятнадцатого февраля собираетесь на день «афганцев»?
— Так же собираемся, но нас стало меньше. С каждым годом редеют наши ряды. За эти двадцать лет нас больше умерло, чем за всю «афганскую». Кто — от душевных ран, кто — от болезни. Знаешь, не всякий смог пережить эту войну.
— Да, ты прав, не всякий выдержал её… Слышал, памятник во Фрунзе открыли воинам-интернационалистам? Так и не смог сходить к нему, поклониться пацанам. Сделай это вместо меня. Да, а как там Мукаш? Вот это был кремень, боевой товарищ. Помнишь, всё мечтал стать учителем истории. Он-то живой?
— Живой, стал учителем. Только вот умер его дух. Плохо ему сейчас.
— А что случилось?
— Сын стал наркоманом. Недавно ко мне приходил. Говорит, помоги. Спаси моего сына. Поздно он спохватился. Сильно присел его сын на героин. А перед тем, как лететь в Баткен, пришел с синяком под глазом.
— И что?
— Говорит, сын ударил. Требовал деньги на карманные расходы. Всё, говорит, тащит из дома, продает, лишь бы уколоться. Когда это было у кыргызов, чтобы сын поднимал руку на своего отца?.. Куда катимся, из своих детей манкуртов делаем?.. Пришел и плачет. Никогда не видел его плачущим и таким беспомощным. Но в этот раз… Потерял он своего сына, и это, наверное, самое страшное. Сын живой, но нет души у него. Вот такая беда приключилась с нашим другом.
От этих слов Болота Лису стало не по себе. Он понял его намек. К этой беде причастность имели и его покровители из-за границы, распространявшие по свету белую смерть — шапку манкуртов ХХI века.
— Да, порой мне кажется, что там, в Афгане, мне было намного легче, — с виноватым видом в ответ этому скрытому укору промолвил Лис и замолчал.
— Тогда ты был другим.
— И время тоже, — добавил Лис.
— Возможно. Но я тебе одно скажу, Тимур. Если ты хочешь знать правду, она для нас одна. Мы с тобой и другие наши ребята, не зря проливали свою кровь в Афгане. И пусть все знают, что жизни наших боевых друзей, тех молодых цветущих пацанов были отданы не зря, а ради мира на нашей земле. Чтобы не было теперешних угроз терроризма и распространения белой смерти, которая никогда не устанет губить молодые души наших детей. И ты прекрасно знаешь о том, что когда в Баткен вторглись международные террористические бандформирования, мы, «афганцы», одними из первых, как единый кулак, встали на защиту нашей земли. Встали, потому что знаем все ужасы войны не понаслышке. Знаем цену Родины. Вот только тебя не было с нами рядом тогда. Ты предал нас, и мне больно от этого. Прости, но мне больше нечего сказать тебе, «бача»…
Так обращались в Афганистане боевые друзья друг к другу, и это была самая высокая оценка боевого братства. Последние произнесенные слова Болота, вышедшие из глубины его души, прозвучали для боевого товарища как приговор. Лису нечего было сказать в своё оправдание, да, наверное, и не нужно. Но за ним ещё оставалось последнее слово.
— Ты прав, и нет мне ни оправдания, ни прощения, — тихим, но уверенным голосом начал Лис. — Одно скажу, я никогда не думал, что отцовские чувства могут быть такими сладкими. И если бы я не пошел по этому пути, то мог бы быть счастливым человеком. Сегодня я понял одно: ничто, никакая религия не могут оправдать террор во всех его проявлениях. За всё есть спрос… Если не ты, так твои дети ответят за твои дела. И потому на этой земле надо творить и сеять зёрна добра. Прости меня, мой друг. Я прошу прощения у всего моего народа за то, что я когда-то стал на путь зла… — После этих слов Лис замолчал.
И вдруг для полковника открылась простая человеческая истина. Все они — люди, и никому не чуждо человеческое. Будь то хан, император или царь, или простой человек. Все страдают, дружат, любят, теряют… И даже Лис, который продал душу дьяволу, понял, что добродетельность — это высшая мера оценки человеческих деяний. Ему вдруг захотелось сделать что-нибудь такое, чтобы друг спокойно принял свою смерть. Он достал спутниковый телефон и набрал номер Асель, который получил из Иссык-Кульского управления. Лис как будто понял, куда звонит Болот, с благодарностью взял у него трубку и услышал до боли знакомый женский голос. Переведя дух, он тихо сказал:
— Здравствуй.
Прошла ещё одна долгая пауза перед тем, как ему ответили.
— Где ты, как ты поживаешь? — так же тихо ответила Асель. Она узнала его. Сколько томительных лет она ждала, чтобы услышать этот голос! Ей показалось, что они с Тимуром никогда не разлучались. Будто и не было тех долгих двадцати лет…
— Нормально, а как ты? — лишь смог ответить Лис. Он закрыл глаза, боясь что её голос может вдруг исчезнуть в любой момент. Лис вновь почувствовал тот далекий, родной запах Иссык-Куля. Он чем-то напоминал сладкий запах его сына, который, наверное, впитывается людьми, рождёнными на побережье этого великого озера… И, словно тихим шелестом прибрежных волн, издалека нежно прозвучал голос его великой и единственной любви.
— У тебя есть сын. И я хочу, чтобы ты об этом знал. Сейчас он служит на границе нашей Родины.
— Знаю. Я его видел.
— У меня что-то на душе неспокойно… Как он там, с ним всё в порядке?
— Всё нормально, — Лису пришлось солгать. Ведь не мог же он сказать Асель о том, что чуть не стал убийцей собственного сына, смерть которого значила бы смертный приговор и для неё.
— Ну и славу Богу, — сразу же отлегло у Асель от сердца. — На кого похож? — продолжила она, не подозревая, что сейчас творится на душе у её Тимура.
— Похож на меня, но глаза твои.
— Разговаривал с ним?
— Разговаривал. Спасибо тебе за него. Ты его воспитала настоящим человеком, — ответил он с бесконечной благодарностью.
— Когда приедешь?
— Не знаю. Если вдруг не свидимся, прости меня за всё. Я всегда любил тебя. Ты — моя единственная и вечная любовь…
В трубке что-то щелкнуло, и связь прервалась. Наступило молчание. Лишь в далёком космосе на орбите спутника связи продолжали отзываться эхом и распространяться по всей вселенной слова: «Люблю… любил… любовь…»
Лис безмолвно плакал, по его щекам текли скупые мужские слезы.
Плакал и полковник Абдрасулов. Они крепко обнялись, и Лис шепнул ему на ухо:
— Каждый ищет свою правду, и только Бог нам судья. Я знаю, что ты меня хочешь спасти. Но мою душу уже никто не спасет. Всё, иди с миром. Всевышний мне уже вынес свой вердикт, сегодня мой Судный день.
— Спасибо, что спас моего Айдара. Я снова у тебя в долгу.
— Дети — это всё. Дети — это мы. Береги их. Об одном только прошу, спаси теперь ты моего сына. Если сможешь, расскажи ему всю правду обо мне. Сыновья не должны повторять ошибок своих отцов…
Лис пошел к скальному разлому, не оборачиваясь. Его шаги были твердыми, и он не испытывал сомнений. Каждый выбирает свой путь сам, и он должен быть всегда праведным.

Беркут никогда не видел железных бескрылых птиц. Когда они взлетали, то почему-то ужасно громыхали, словно извергалась земля. Птица в последний раз чего-то испугалась, и силы окончательно покинули её. То был её предсмертный полет, и беркуту хотелось укрыться от грохочущих чудовищ. С огромной высоты, как в былые, старые времена, он бросился вниз, сложив крылья… Его последний в жизни полет был молниеносным, как полет падающей звезды. Беркут испытал кратковременный острый прилив счастья от ощущения свободного падения. Он глухо ударился о скальную породу. Жизнь покидала птицу. Она умирала… Рядом с беркутом, склонив голову, на коленях стоял человек и читал молитву. Он не обратил никакого внимания на птицу, несмотря на то, что та с шумом врезалась в камни. Почему-то беркуту уже не было страшно от близости человека. Может, интуитивно он почувствовал, что этот человек тоже умирает. Но как бы то ни было, птица больше его не боялась. Байсеитов Тимур посмотрел на птицу и прошептал: «Лишь имя нам дается один раз, уходим мы, и имя остается вместо нас. Тебе тоже хочется жить? Не бойся, умирать не страшно… Страшно, когда плачут мужчины».
Тимур поднял голову к небу, посмотрел вслед улетающему вертолету, в котором находился спасенный им сын, и выдернул чеку из гранаты.

г. Каракол
2009  год, 8 апреля,