Записки опера

 
                Шухрат Музафаров
 
 
 
 
 
 
 
 
                Записки опера
 
 
 
 
               
                УБИЙСТВО В МАЕ
 
3 мая 1998 года. 17 часов 25 минут
 
После холодного дождливого апреля месяц май выдался сухим и жарким. Природа словно мстила за заснеженную и длинную зиму. В маленьком, выкрашенном белой краской, кабинете было душно и отдавало пылью. Ветерок, задувая в открытое настежь окно, создавал иллюзию прохлады. Оперуполномоченный уголовного розыска Давронов сидел за казенным столом, и, изнывая от удушающей жары, заканчивал план оперативных мероприятий. Он начал писать его еще в конце прошлого месяца, но выпала беспокойная неделя; пошли потоком кражи скота, и надо было искать украденную живность, опрашивать свидетелей и задерживать воров, поэтому не удавалось выкроить время, чтобы привести в порядок бумажные дела.
«Без бумажки мы букашки», - любил повторять его первый наставник, капитан Шавкат Хамидов, когда садился работать с документами. Сегодня выпало дежурство, и, получив нагоняй от начальника уголовного розыска Нуруллаева за несвоевременно подготовленные документы, оперуполномоченный Шухрат Давронов вновь засел за оперативный план, вспомнив при этом капитанскую сентенцию.
«Может сходить газировки попить, авось полегчает», – подумал опер, но перспектива идти по жаркой улице до павильона, расположенного в метрах ста пятидесяти от райотдела, где можно было приобрести мороженое и прохладительные напитки, не прельщала. Инспектор решил потерпеть и дописать план, а уж затем поощрить себя минералкой и мороженым. Он уже заканчивал работу, как вдруг раздался звонкий голос молодого помощника дежурного:
- Дежурный опер на выход!
- Что случилось? – спросил Давронов, выйдя в коридор.
- В дежурку мужчина пришёл и сообщил, что на своем участке он обнаружил труп. Поговори с ним сам, и, скорее всего, надо будет проехать на место, – ответил помощник дежурного сержант Мирсолеев.
Положив бумаги в верхний отсек сейфа, и защелкнув обитую дерматином дверь кабинета Шухрат скорым шагом направился в дежурную часть. Здесь, возле деревянного барьера, отделяющего посетителей от дежурного офицера, стоял сорокалетний мужчина среднего роста, одетый в белую в желтых пятнах поношенную рубашку с короткими рукавами и синие спортивные трико.
- Лейтенант Давронов, – представился оперативник. – Что случилось?
Из торопливого и бессвязного рассказа выяснилось, что заявитель обнаружил в недостроенном доме на своем земельном участке труп молодого мужчины со связанными ногами и руками.
- Толиб-ака, – обратился Щухрат к дежурному капитану, настолько смуглому, что носил в отделе прозвище «Анкл Бэнс», - дайте рацию, поеду, определюсь на месте и выйду на связь. А вы пока собирайте группу, звоните начальнику и прокурору.
- Уже звоню! – капитан потянулся к трубке телефона. – А ты обеспечь на месте охрану. В общем, сделаешь все, как положено.
Давронов получил маленькую рацию и спросил у дежурного позывной.
- 440, – ответил капитан. – Шухрат, возьми кого-нибудь из оперов с машиной, а то наша «дежурка» в разгоне. Кстати, можешь Бахрона попросить.
Лейтенант обернулся и увидел, что в дежурную часть входит полноватый опер Абдуллаев, хороший парень и толковый работник. Давронов обрадовался, зная наверняка, что тот ему не откажет.
- Я не извозчик и за бензин мне не платят, – расслышав последние слова капитана, сказал Абдуллаев. – А вообще, что за шум?
- В селе Джума труп обнаружен, надо ехать. – Шухрат хлопнул по плечу товарища. – Поможешь?
- Не вопрос. Друзей в трудную минуту боевого дежурства не бросаем. – Абдуллаев немного помялся и продолжил:
- Я тут одного ворюгу доставил, мне тоже надо ехать - вещественные доказательства изымать…
- Подождут твои вещественные доказательства, сам помогу оформить. Сдай своего клиента в дежурку, и через пару минут встретимся у твоей «девятки», – последние слова Давронов договаривал на ходу, покидая дежурную часть.
Войдя в свой кабинет, лейтенант открыл сейф и достал наплечную кобуру с «макаром». Надел ее под рубашку, не обращая внимание на то, что кобура с тяжелым пистолетом раздражающе натирает кожу, засунул в карман блокнот, и поспешил к выходу…
Поднимая за собой шлейф пыли, белая «девятка» Абдуллаева проехала мимо сельского кладбища. Показав рукой на угловой дом, мужчина попросил оперативников остановить машину.
- Это здесь.
У высохшего и потрескавшегося от жары арыка стоял недостроенный дом из битой глины – пахсы. С пустыми проемами для окон и без крыши он выглядел довольно мрачновато, и напоминал Шухрату дома дореволюционного Туркестана, которые лейтенант видел в документальных кинолентах.
Пройдя двор, оперативники остановились возле дверного проема. В дальнем левом углу дома лежало тело молодого парня, одетого в модную, красного цвета футболку и спортивные брюки с эмблемой «Адидас». Босой. Ноги были перевязаны веревкой. Руки вывернуты за спину и тоже связаны. Возле тела на взрыхленной земле отпечатки ног.
- Кто сюда входил? – обратился Давронов к мужчине, показывая следы.
- Я,– испуганно ответил тот.
- Зачем?
- Я… я хотел посмотреть… может он живой, хотел помочь, – быстро, немного запинаясь, проговорил хозяин участка. – Я сделал что-то неправильно?
- Вас как зовут? – спросил Абдуллаев.
- Саид…
- Саид-ака, вы поступили правильно, – попытался успокоить мужчину инспектор, – вот только нужные нам следы затоптали, и этим немного усложнили работу.
- Так я не знал, что входить было нельзя, - оправдывался сельчанин.
- Шухрат, ты войди, погляди, что и как.- Абдуллаев полез в карман за сигаретами.
Давронов прошёл в угол дома и наклонился над парнем. Тусклые безжизненные глаза убитого были приоткрыты, на худой вытянутой шее виднелись следы кровоподтеков, из открытого рта торчал кусок зеленого цвета материи.
«Лет 18-20, совсем молодой парнишка», – определяя возраст погибшего, подумал лейтенант. «Кто же тебя так?» - мелькнула жалостливая мысль, но в Давронове уже проснулся опер. Он стал фиксировать детали, запоминать место происшествия. «Следов борьбы нет, руки-ноги связаны. Обувь отсутствует, но ноги не запачканы, значит, убивали в другом месте. А сюда принесли и подбросили. Интересно поглядеть на руки, сопротивлялся он или нет? Но руки завернуты за спину, трогать пока нельзя. Итак, одни вопросы…»
- Ну и что там? – голос Абдуллаева отвлек Шухрата от размышлений.
- Убит. В рот запихана тряпка. Думаю, что парня задушили.
- Значит, рот затыкали, чтобы не кричал, – констатировал Абдуллаев.
- Следовательно, не дома, – сказал Давронов.
- Что не дома? – не понял Абдуллаев.
- Я вот что думаю, Бахрон. Следов борьбы не имеется. Сам погибший босой и во рту тряпка. Если бы его душили дома, то рот можно было и не затыкать, или использовать подушку. Вот я и считаю, что убивали не дома, – пояснил лейтенант. – Убивали в другом месте, а сюда подбросили труп.
- Не факт! Могли и дома тряпку использовать. – Абдуллаев последний раз затянулся дымом сигареты и щелчком отбросил в сторону окурок.
- Да это я так, пища к размышлению, – бросил Давронов и нажал кнопку вызова на рации.
 
Тот же день. 23 часа 30 минут.
 
В большом и прохладном от бесшумно работающего кондиционера кабинете начальника районного отдела милиции сотрудники расселись по местам. Согласно неписанному правилу уголовного розыска, ближе к начальнику сидели старшие по званию оперативники с большим стажем работы, а молодые сотрудники располагались поодаль.
- Ахтам Болтаевич, – обратился подполковник Муродов к начальнику уголовного розыска, - начинайте.
- Опрос жителей села положительных результатов не дал. Знаем только, что погибший не местный житель, – негромко начал докладывать Нуруллаев. Среднего роста и плотного телосложения, с залысинами на голове, он шестой год возглавлял отделение уголовного розыска и оперативную обстановку в районе знал хорошо. – Собака следов не взяла, акты судебной экспертизы, фотографии убитого и места происшествия будут готовы завтра. Предварительное заключение экспертов говорит о том, что парню вначале был нанесен удар по затылку тупым предметом, после чего он был задушен. Сопротивления не оказывал. У меня всё.
Начальник потянулся к настольному календарю, перевернул листок и сделал какую-то пометку. Затем, обращаясь к присутствующим, подвел итог:
- Пусть по данному убийству работает весь оперативный состав. Каждый зональный опер с участковым инспектором на своей территории отрабатывает под учетный элемент. По получению фотографии необходимо составить ориентировки и разослать их по всем нашим городским и районным органам на предмет установления личности убитого, с этой же целью организовать показ фото по местному телевидению. Лейтенанту Давронову поработать с наркоманами и содержателями наркопритонов, а также обойти местные отделения милиции. Авось за что-нибудь зацепимся.
 
4 мая того же года. 10 часов 15 минут.
 
С утра Давронов повидал своих доверенных лиц, предъявил им фотографию убитого, и перекинулся короткими фразами. И хотя личность убитого тем была неизвестна, они обещали к вечеру что-нибудь разузнать. Три из четырех отделений милиции, обслуживавших территорию Багишамальского района, располагались неподалеку друг от друга, и потому Шухрат решил начать обход именно с них. В третьем отделении милиции, расположенном при входе в городской парк, лейтенант встретил знакомого оперативника. Вдвоём они обошли территорию, поговорили о деле. Затем Давронов, оставив коллеге фотографию погибшего, направился в следующее отделение. У входа в четвертый ГОМ он увидел знакомого парня по имени Истам, сидевшего за рулем старенького «Жигуленка». Истам занимался частным извозом и несколько раз подвозил знакомого опера к месту работы. После приветствий и обязательных по местным меркам расспросов о семье, здоровье и родителях, паренек сказал:
- Шухрат-ака, хорошо, что я вас встретил, посоветуйте мне, как быть? Два дня назад пропал мой племянник, выехал из дому на машине и до сих пор не вернулся. Сестра с зятем беспокоятся, не знают, что делать.
- Когда и во сколько он выехал из дома?
- Второго мая это было, примерно в десять часов вечера.
- А вы в ГАИ обращались, может быть, в аварию племянник попал? – поинтересовался Давронов.
- Зять в ГАИ ездил, там ему сказали, что за последние двое суток автопроисшествий не было. Посоветовали в милицию по месту жительства обратиться, – ответил Истам.
- Сколько лет племяннику? – спросил опер. – Во что был одет?
- Парнишке двадцать лет, а во что он был одет – не знаю. Хотя можно отца его спросить, он со мной, – Истам помахал рукой, подзывая мужчину средних лет, который стоял в тени деревьев. Тот подошел и поздоровался с оперативником.
- Скажите, во что был одет ваш сын, когда уезжал из дому? – спросил его Давронов.
- На нем была футболка красного цвета и спортивные брюки фирмы «Адидас», - ответил мужчина.
Словно холодной водой окатило Давронова после услышанных слов. Неужто убитый парень и племянник Истама одно и то же лицо? И как показать фотографию отцу, который надеется, что сын найдется и приедет домой? Эта была одна из самых неприятных функций в работе оперативника, но выполнить её было необходимо.
- Вы меня извините, отахон, но я обязан вам показать фотографию. Посмотрите, может, опознаете? – Давронов достал из нагрудного кармана фото убитого. Признав в погибшем своего сына, мужчина истошно закричал…
 
Тот же день. 19.00
 
Оперативники в полном составе вновь сидели в кабинете начальника милиции. Слушали сообщение Нуруллаева.
- Проведенными оперативно-розыскными мероприятиями установлена личность убитого, – начал говорить начальник уголовного розыска. - Им оказался Ахмедов Заршед Болтаевич, 1978 года рождения, проживавший в городе Самарканде по улице Невская. При беседе с его отцом было выяснено, что 2 мая между десятью и одиннадцатью часами вечера Заршед был вызван из дому своим новым знакомым по имени Фарход, парнем двадцати двух лет, уроженцем и жителем города Пенджикента. На автомобиле марки ВАЗ-21011 белого цвета, принадлежащем отцу погибшего, они выехали в район, где расположен архитектурный институт. Там на частной квартире проживал Фарход.
- Откуда известно, что они выехали в район СамГАСИ? – спросил подполковник Муродов.
- Из опроса отца убитого, – продолжал Нуруллаев. – Заршед был общительным парнем и привел Фархода в дом за десять дней до убийства. Фарход остался ночевать в доме Ахмедовых, и после беседы с ним отец узнал, что тот родом из Пенджикента, а в Самарканде проживает временно на квартире в районе архитектурного института.
- Установили ли адрес, где проживал этот Фарход? – Муродов потянулся за сигаретами, лежащими на столе.
- Установили, – ответил начальник угро. – У нас имеются анкетные данные Фархода. Его квартирная хозяйка оказалась женщиной предусмотрительной и выписала эти вседения из паспорта своего квартиранта .
- Это хорошо, – порадовался Муродов.- Продолжайте.
- При опросе хозяйки было также установлено, что Фарход третьего мая приезжал на квартиру около двух часов ночи, забрал свои вещи и паспорт. Он сказал, что уезжает домой. Когда хозяйка закрывала за ним дверь, она заметила «Жигули» белого цвета, в салоне которого находились двое парней. Описать их не смогла, так как было темно. Затем Фарход сел за руль и уехал. Полчаса назад позвонил Ашуров и сообщил, что автомобиль, принадлежащий отцу убитого Ахмедова, проходил регистрацию на посту ГАИ, расположенном на трассе Самарканд-Пенджикент.
- Молодцы, оперативно сработали, - удовлетворенно промолвил начальник, затушив сигарету и сделав пару пометок на бумаге.- Значит, предполагаемый убийца и есть Фарход?
- По тем данным, которыми мы располагаем в настоящее время, Фарход -подозреваемый номер один, – ответил Нуруллаев.
- Следовательно, остаются те двое, что были в машине, – подытожил начальник.
- Установим их после задержания Фархода, – уверенно заявил Нуруллаев.
- Будем надеяться. В Пенджикент поедут начальник ОУР и старший опер Марупов, – принял решение Муродов.
Названные им сотрудники встали.
- Вы знаете, ребята, какая сейчас нездоровая обстановка в Таджикистане. Поэтому берегите себя, работайте аккуратно. Этот Фарход нам очень нужен.
 
 6 мая того же года. 5 часов утра.
 
Сон был тяжелым и кошмарным. Он будто бежал по дороге, освещенной бледным лунным светом, а над ним летела, преследуя, космическая тарелка, и в этом упорном преследовании было что-то жуткое и непонятное.
Звонок прозвучал резко и требовательно. Давронов проснулся в поту, ещё находясь под впечатлением сна. Телефон настойчиво продолжал звонить, но Шухрат не сразу смог сосредочиться. Шлепая босыми ногами по полу, он вышел в прихожую, поднял трубку:
- Слушаю, – голос со сна был хриплым.
- Давронов? – пророкотал голос дежурного в трубке.
- Да.
- За тобой уже выехал Хайдаров. Нужно срочно явиться в отдел.
- А что случилось? – разгоняя сон, растер рукой лицо Шухрат.
- Доставили Фархода. Он дает показания.
- А машину привезли?
- Да.
- Хорошо. Еду, – дал отбой Давронов.
Фарход сидел за столом, перед ним лежали исписанные листы форматной бумаги. Среднего роста, крепкого телосложения, волосы подстрижены «ежиком», крупные мускулистые руки, пальцы нервно подрагивали. В маленьком кабинете старшего оперуполномоченного Хайдарова сотрудники разместились на стульях и подоконнике. Двое из них курили, и голубой дым от сигарет застилал комнату, в углу которой стоял сейф с облупившейся местами белой краской. Давронов остановился у порога и внимательно рассматривал Фархода.
- Итак, ты не знаешь, где живет Сергей? – старший опер Марупов сидел за столом напротив Фархода и вел допрос.
- Нет, я же сказал, что не знаю! – голос Фархода срывался в крик.
- Давай без истерик, – резко оборвал его Марупов. - А Вова где живет?
- Могу показать. А Вова знает, где живет Сергей, они друзья.- Фарход поглядел на пачку сигарет, лежащую на столе, и попросил закурить.
Ему дали сигарету, чиркнули спичкой.
- Акмал-ака, Вова и Сергей - это те двое, что были в машине? Они тоже в деле? -обратился к старшему оперу Давронов.
- Да. – Марупов развернулся на стуле. – Ну что, мужики, поедем брать Вову?
День обещал быть жарким. Фарход с наручниками на руках сидел на заднем сиденье автомобиля, зажатый тяжелыми телами оперативников. Давронов открыл переднюю дверь и сел рядом с водителем.
- Каххор-ака, – Шухрат посмотрел на старшего опера, здорового и спокойного мужика, бывшего афганца, и сказал:
- Я установил, что Вова - это Плетнев Владимир, ему двадцать один год, живет с бабушкой в общем дворе. Родители его в России. Сейчас он дома, отходит после вчерашнего загула.
- Откуда такие подробности? – с заднего сиденья послышался голос Хайдарова.
- От верблюда, – шутливым тоном ответил Давронов. – С соседкой поговорил, она и сказала.
- Молодая соседка? – не унимался Хайдаров.
- Лет двадцати пяти. Кстати, зовут Светой, – продолжил шутливо лейтенант.
- Вот и надо было её задержать, или устроить там засаду. У тебя, Шухрат, талант выведывать тайны у  русских красавиц, – вступили в разговор опера.
- Будем брать? – Давронов посмотрел на старшего опера. – Он сейчас в доме один, бабушка ушла за покупками на рынок.
- Пошли, – Ашуров звякнул наручниками, покидая машину. Шухрат потянулся следом.
- Ребят из второй группы задействуем? – спросил опер.
- Вдвоем что, не осилим? – улыбнулся Ашуров.
- С вами и слона скрутим, – оглядывая крепкое тело Ашурова, пошутил Давронов.
Они шутили, идя на задержание, чтобы снять нервное напряжение. По-разному оно может пройти: есть вероятность и на нож можно нарваться, и на удар бутылкой по голове. Оперативники подошли к калитке с дальнего конца дворика, густо засаженного цветами. Из-за кустов выскочила белая дворняга и звонко облаяла непрошенных гостей. Давронов толкнул калитку и пошел к дому, не обращая внимания на собаку, за ним шел Ашуров.
Дверь в комнату была открыта. На кровати, раскинув руки, похрапывал рыжеволосый парень, пахло водочным перегаром.
Давронов потряс за плечо спящего.
- Вова, вставай.
Полусонный парень удивленными глазами посмотрел на незнакомых людей, стоящих возле кровати.
- В чем дело? Вы кто такие? – от него несло тяжелым запахом водки и табака.
- Мы из милиции, – поморщился Шухрат. – Что это ты, Вова, вчера на улице скандал устроил?
- Какой скандал? Ничего я не устраивал, – парень сел, опустил босые ноги на пол.
- Одевайся. В отделении разберемся. - Ашуров подал ему рубашку и брюки, лежавшие рядом на стуле.
Вова медленно одевался, искоса бросая взгляды на оперативников. Сел на стул, натянул носки, и вдруг резко бросившись вперед головой, рванул в сторону открытых дверей. Ашуров ударом ноги подсек бежавшего. Вова упал. На парня тут же навалился Давронов и болевым приемом заломил ему руки за спину. Послышался стон, щелкнули наручники.
- Спокойно, Вова. Ты арестован, – перевел дыхание Ашуров. – Пошли.
В тот же день, ближе к вечеру, был задержан и третий участник преступления - Сергей. Его задержали на дискотеке, где он веселился в обществе нетрезвых девиц.
 
Отрывок из магнитной записи допроса Фархода Акбарова.
Акбаров: «Кажется, в середине апреля в Пенджикенте я через своего знакомого по имени Сухроб познакомился с ребятами из Самарканда. Одного из них звали Рустам, а второго - Баходыр. Они попросили меня достать им опий для продажи, обещая хорошо заплатить. Я достал для них двести граммов опия, по цене пятьсот сум за грамм».
Следователь: «Где вы приобрели опий для продажи?»
Акбаров: «Опий я достал у боевика по имени Джаббар. Он выходец из Кулябского района».
Следователь: «Кто его командир?»
Акбаров: «Его полевой командир Рахматбек, он тоже «куляб¬ский». Баходыр и Рустам, не сумев сразу расплатиться, оставили мне двадцать тысяч сум и золотую цепочку. Пообещали, что оставшиеся деньги привезут через неделю».
Следователь: «На какую сумму вы намеревались продать опий?»
Акбаров: «На сто тысяч сум. Из них я должен был отдать восемьдесят тысяч Джаббару, остальные остались бы мне. Но Баходыр и Рустам в обещанное время не приехали, и Джаббар стал угрожать мне расправой, если я с ним не рассчитаюсь в срок. После этого я приехал в Самарканд и нашел дома, где живут Баходыр и Рустам. От их родителей я узнал, что они задержаны сотрудниками милиции за продажу опия».
Следователь: «Назовите адреса Баходыра и Рустама».
Акбаров: «Назвать адреса я не могу, но смогу показать дома, где они проживают. Это в старом городе, ближе к Сиабскому базару».
Следователь: «При каких обстоятельствах вы познакомились с Ахмедовым Заршедом?»
Акбаров: «Я познакомился с Заршедом случайно, сев к нему в машину. Мы разговорились, и я попросил его найти мне на время квартиру, чтобы я мог пожить в Самарканде. Заршед сказал, что сейчас поздно искать квартиру и пригласил к себе домой. Я переночевал в его доме, там же познакомился с родителями. На следующий день мы с Заршедом нашли квартиру для временного проживания в районе СамГАСИ, где я и остановился».
Следователь: «Почему вы не поехали к себе в Пенджикент? Вы же знали, что Баходыр и Рустам арестованы».
Акбаров: «Я боялся Джаббара. Без денег я не мог уехать в Пенджикент».
Следователь: «Сколько раз вы были дома у Ахмедова Заршеда?»
Акбаров: «Два раза Заршед приглашал меня в гости на ужин».
Следователь: «При каких обстоятельствах вы познакомились с Плетневым Владимиром и Сергеем Арзуманяном?»
Акбаров: «С Вовой и Сергеем я познакомился случайно в баре, они подсели за мой столик. У них была водка, и они угостили меня. После этого, чтобы не остаться в долгу, я тоже выставил бутылку. Разговорились, вот так и познакомились».
Следователь: «Продолжайте».
Акбаров: «Я рассказал им о своей проблеме. Они пообещали мне помочь, и Сергей посоветовал угнать машину. Сказал, что я смогу продать её в Пенджикенте, рассчитаться с Джаббаром, а оставшиеся деньги привезти им. Я согласился, а потом вспомнил о Заршеде, и рассказал приятелям о нём. Обмозговав, мы решили, что я вызову его из дома и попрошу куда-то съездить по моим делам. По пути Сергей и Вова подсядут к нам, и я представлю их как своих друзей. Как мы решили, так все и получилось. У Сергея была сумка, куда мы положили веревку и тряпку».
Следователь: «Зачем нужна была тряпка?»
Акбаров: «Мы хотели использовать её в качестве кляпа. Когда мы подъехали к архитектурному институту, я попросил Заршеда остановить машину и пойти с нами. Машину мы оставили на дороге, а сами пошли к новостройкам, в которых, как я ранее приметил, никто не проживает. Когда мы шли, Сергей подобрал пустую бутылку, и пропустив Заршеда вперед, ударил его по голове. Заршед упал, и мы связали его руки и ноги веревкой. После чего понесли на руках. Когда несли, Заршед очнулся и стал стонать, потом просил, чтобы мы его отпустили, что он никому ничего не скажет. Я заткнул ему рот тряпкой, после чего задушил».
Следователь: «Зачем надо было убивать Заршеда?»
Акбаров: «…Я, не знаю, я растерялся… Сергей сказал, что если мы его не убьем, то Заршед все расскажет милиции…»
Р.S.
Плетнев Владимир был осужден и приговорен к пятнадцати годам лишения свободы. Арзуманян Сергей и Акбаров Фарход - к двадцати годам.
 
 
 
 
 
 
ПРОДАВЕЦ ОПИЯ
 
Раннее зимнее утро. В комнате тепло и уютно. В воздухе витает запах свежеиспеченного хлеба.
- Сынок, вставай, на работу опоздаешь, – прозвучал над ухом самый родной и близкий голос на свете. Прохладная ладонь матери, еще пахнувшая тестом, приятно холодила лоб. - Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, – Шухрат, не открывая глаз, мотнул головой. – Хватит, мама, я не маленький, что вы мне все лоб щупаете.
- Для меня ты всегда маленький, – мать встала и пошла на кухню.
- И что ты за работу себе выбрал? – ее голос, приглушенный закрытой дверью, доносился из кухни. – Институт закончил, мог стать инженером, как отец, а стал следователем. И в кого ты пошел?
- В деда я пошел! – прокричал Давронов, вставая с постели. – И не следователь я, а оперативник в уголовном розыске! Это дедушка мой был следователем.
Затем он вошел в ванную комнату, открыл холодную воду, добавив немного горячей, чтоб было теплее. Долго и с удовольствием мылся.
- Хватит полоскаться, – голос мамы был недовольным. – Ты же только отошел после болезни.
- Ничего, здоровее буду. – Шухрат докрасна растерся полотенцем.
Быстро проглотив завтрак, состоящий из жареных на сливочном масле яйцах, и выпив чашку черного кофе, лейтенант вышел на улицу. Был обычный январский день, люди спешили на работу после новогодних праздников. Дул холодный пронизывающий ветер, и Давронов, пригнув подбородок к груди, поспешил к остановке. За неделю до конца старого года ему пришлось простоять в засаде битых пять часов под мелким моросящим дождем. Возвратившись домой под утро, он слег в постель с высокой температурой.
Опер ехал в автобусе, не обращал внимания на давку, которая всегда бывала в часы пик. Он думал о том, что злополучная простуда выбила его из привычной колеи, и чтобы снова войти в рабочий ритм милицейских будней, понадобится еще несколько дней.
Первым, кого увидел Шухрат в отделе, был старший опер Аюпов, моложавый мужчина с юношеской фигурой. Он сидел за столом и перебирал бумаги.
- С выходом!– приветствовал он Давронова.
- Здравствуйте, Хасан-ака, – ответил лейтенант. – С Новым годом!
- Новый год, а проблемы старые. – Аюпов погладил свои аккуратно подстриженные усы.
- Так работа у нас такая, – Давронов, расстегнув пуговицы плаща, сел на стул.
- Что нового? Над чем работаем?
- Слушай, Шухрат, – Аюпов протянул руку, достал из сейфа папку и положил перед собой. – Мы в конце декабря задержали «Седого» за рэкет.
- Раима? – удивленно спросил Давронов.
- Да, и трех его подельников, – Аюпов похрустел пальцами рук.
- Вымогали двадцать тысяч сум у своего односельчанина. Ты же знаешь, Раим-Седой считается авторитетом, вот он и решил устоить «разборку».
- Я его еще по карманному отделу знаю, – кивнул головой опер.
- Приходилось сталкиваться. Мы его с ребятами на «кармане» с поличным взяли.
- Помню, ты мне как-то об этом рассказывал, – продолжал Аюпов. - Так вот, сыщик, у меня есть информация, что в селе Бахор появился наркотик, точнее опий-сырец. Ребята местные курят, а некоторые из них и на иглу садятся.
- А при чем здесь «Седой»? – спросил Давронов.
- А при том, что «Седой» проживает рядом, по соседству – Аюпов внимательно посмотрел на лейтенанта. – Я думаю, что он может знать, кто торгует наркотиками в селе Бахор. Поговори с «Седым», я уверен, что он пойдет с тобой на контакт.
- Ничего он не скажет, – отрицательно махнул головой оперативник.
- Да ты не спеши, – сказал Аюпов. – Поговори с ним о том, о сем, может и проболтается.
- Попытаться можно, – Давронов поднялся со стула – Он где сейчас? Здесь или в Каттакургане?
- У нас в изоляторе сидит, – ответил Аюпов. – В СИ-7 пока этапировать его не стали.
- Тогда после совещания я с ним поговорю. Может, что и выведаю, – Шухрат направился к двери.



Давронов снял трубку телефона внутренней связи и набрал четыре цифры.
- ИВС, сержант Абдуллаев, – прогудел голос милиционера в мембране телефона.
- Здорово, тезка. Это Давронов беспокоит, – оперативник немного отвел трубку от уха.
- Здравствуйте, Шухрат-ака. С выходом на работу.
- Спасибо, брат. У вас там Раджабов Раим находится, приведи его ко мне, – лейтенант, положив трубку, встал со стула, и, разминаясь, прошелся по кабинету. Из нижнего отделения шкафчика, заставленного книгами, Шухрат достал кипятильник и стал греть воду для чая .
- Разрешите, – распахнулась дверь, и на пороге показался светловолосый, среднего роста милиционер.
- Привел? – спросил Давронов
- Да.
- Пусть войдет. А ты иди, Шухрат-джан, я его потом сам отведу, – отпустил милиционера опер.
В кабинет, тяжело ступая, вошел мужчина плотного телосложения, лицо которого было изрыто оспинками. Волосы его были седыми, почти белыми, потому в уголовном мире он и получил прозвище «Седой». Давронов хорошо знал вошедшего человека. Приходилось с ним встречаться, когда он работал в отделении по борьбе с карманными кражами в городском УВД.
- Здорово, Седой, - оперативник протянул ему руку для пожатия. – Присаживайся.
- Привет, Шухрат, – ответил Раджабов, пожимая притянутую руку. Он внимательно посмотрел на лейтенанта из-под густых бровей. – А ты не изменился, всё такой же, каким я тебя помню. Сколько же мы с тобой не виделись? Года три?
- Четыре, – поправил Давронов.
- Точно, – кивнул Седой. - С лета девяносто третьего, когда вы с Дильшодом меня на «кармане» взяли возле гостиницы «Турист». А где сейчас Дильшод?
- Он в отдел охраны перешел работать, – ответил Давронов.
- А ты всё так же опером бегаешь? – насмешливо спросил Раджабов. – Мог бы и поспокойнее работу себе найти.
- Спокойнее на пенсии будет, – улыбнулся Шухрат. - А ты что, обиду на меня держишь?
- Нет. С пониманием ты тогда ко мне относился. А обиду чего держать? Я краду, ты ловишь. Раз залетел - держи ответ. – Раджабов поерзал на стуле, плотнее запахиваясь в чапан зеленого цвета. – Всё правильно.
- Кури, – оперативник подтолкнул к вору пачку сигарет «Караван» и спички. – Сейчас чаем побалуемся.
Раджабов не спеша вскрыл протянутую пачку, достал и размял в пальцах сигарету, и, не спеша прикурив, сделал глубокую затяжку.
- Шухрат, если есть черный чай, завари покрепче, – попросил Седой, увидев, как опер стал доставать фарфоровый чайник и пиалы.
- Зачифирить? – пошутил Давронов.
- Чифирить я на зоне буду, а здесь просто покрепче, – принимая тон опера, улыбнулся Раджабов. – Может, «хумар» отобью.
- Подсел? Колешься? – спросил Давронов.
- Да ты что! Колоться? – Раджабов замахал руками, протестуя. – Просто пью.
- Какую дрянь? – будто невзначай спросил Давронов, протягивая пиалу с крепко заваренным чаем.
- Да вот на «ханку» подсел, – ответил новоиспеченный рэкетир, принимая пиалу и, обжигаясь, сделал глоток.
- Как на «ханку»? Сам кукнар выращиваешь? – все также осторожно, чтобы не спугнуть, не заставить насторожиться, не нарушить начавшийся так удачно доверительный разговор, спросил оперативник.
- Да есть один барыга в соседнем селе, у него беру, – прикрыв глаза, с удовольствием пил чай Раджабов.
- Это у Толиба? – недоверчиво протянул Давронов, зная о том, что названный им Толиб проживает в соседнем селе от «Седого», лишь недавно освободившись из мест лишения свободы, где отбывал свой срок за сбыт наркотиков. - Так он же анашой раньше торговал?
- Нет, не у Толиба, – презрительно махнул рукой собеседник. – Он после срока завязал барышничать, я к нему наведывался. Это Икром из кишлака Бахор.
Услышав заветное имя, Шухрат мысленно поздравил себя. До беседы с Раджабовым оперативник несколько раз проигрывал свой разговор с ним, выстраивая свою линию поведения, и то, что разговор пошел в нужном ему направлении, обрадовало его. Все - таки удалось получить необходимую информацию.
- Зачем вызывал? Спросить чего хотел? – Раджабов закурил вторую сигарету.
- Первый день на работе, узнал от ребят, что тебя задержали, и решил «крестника» повидать, – ответил опер.- А что тебя, вора, вдруг на рэкет потянуло?
- Эх, – Седой сморщился от досады.- Как говорят, и на старуху бывает проруха. Я же щипач-карманник, и зачем мне эта канитель нужна была? Это меня бес попутал в такое дерьмовое дело влезть. Теперь загремлю под фанфары на всю катушку, лет на десять как пить дать упекут, а я ведь уже не молод, здоровья нет.
- Давно завязать вам надо было, Раим-ака. У вас сын растет, уже взрослый парень, – Шухрат сочувственно посмотрел Раджабову в глаза.
- Выйду живым, клянусь, завяжу, – усталым надломленным голосом ответил тот, и в глазах его появилась тоска, как у человека, ощутившего вдруг, что жизнь размененная на призрачную «воров¬скую» удачу, прошла мимо.
 
* * * * *
 
На улице по-зимнему быстро темнело. В кабинете начальника уголовного розыска находились оперативники из группы по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Свет от настольной лампы освещал большим желтым конусом полированный письменный стол. Электрокамин, стоявший в углу, вишнево озарялся спиралям, создавая видимость тепла в холодном кабинете. Нуруллаев быстро и внимательно прочитывал бумаги, лежавшие перед ним. Некоторые детали оперативных данных он подчеркивал красным карандашом.
- Неплохо поработали, – сказал начальник УГРО, откидываясь своим грузным и сильным телом на спинку кресла. – А теперь выкладывайте ваши соображения по поводу Хаитова Икрома. Как будете реализовывать информацию? Судя по вашим проверочным материалам, Хаитов новичок в этом деле.
- Внедрение, – коротко ответил старший опер Аюпов.
- Кого внедрять будете? – спросил Нуруллаев. – Легенду продумали?
- Давронова, – кивнул головой Аюпов на сидящего рядом оперативника.
- Почему его? Из каких соображений? – допытывался Нуруллаев. По своему большому опыту он знал, что любой промах в таком сложном оперативном мероприятии как «внедрение» может обернуться непредсказуемыми последствиями, и поэтому требовал от оперативников самой тщательной подготовки. Для «внедрения» требовались определенные навыки и смелость. Ошибки в уголовном розыске стоят весьма дорого.
- Давронова в том районе не знают. Он приедет к Хаитову с приветом от Раима-Седого. Жаргон и манеру поведения преступников он хорошо знает, за приблатненного вполне может сойти, – резюмировал Аюпов.
- Добро. Детали мы потом обмозгуем. Я позвоню прокурору района Садуллаеву и предупрежу его об операции, - завершая совещание, сказал Нуруллаев. – Все свои действия будете согласовывать со мной. Все свободны.
В ворота постучали громко и требовательно. Громыхая цепью, из будки выскочила большая рыжая собака и огласила двор хриплым, злобным лаем. Молодая женщина, поправляя на голове цветной платок, пошла открывать ворота. На улице стоял высокий, обросший трехдневной щетиной парень в короткой кожаной куртке и потертых синих джинсах.
- Икром дома? – спросил незнакомец, не отвечая на приветствие женщины.
- Спит. А вы кто будете? – женщина смотрела настороженно.
- Скажите, что от Раима знакомый пришел, – проговорил парень.- Будите Икрома, – тон незнакомца был наглым и требовательным.
Женщина вошла в дом. «Не к добру, ох, не к добру муж занялся черным делом», - думала она. – «Приходят и уходят каждый день незнакомые люди с недобрыми и мутными глазами. Пыталась образумить мужа, да куда там, он сразу в крик: «Не суйся в мои дела». Перед соседями стыдно, догадываться люди стали, что торгует Икром наркотиками, ведь шила в мешке не утаишь. И что за доля у меня такая?» - причитала про себя женщина…
- Вставайте, к вам пришли, – толкнула она мужа за плечо.
- А? Что? Кто пришел? – мужчина вскочил с кровати. Лицо его со сна было опухшим, глаза выдавали испуг.
- Не знаю я ваших приятелей, говорит, что от Раима, – ответила женщина. – Идемте, я вам воду полью.
Мужчина быстро ополоснул лицо и пошел к воротам. Поздоровался с парнем, спросил настороженно:
- Вам кого?
- Ты Икром? От Раима-Седого привет, – ухмыльнулся незнакомец. – Что, так и будем на пороге стоять, глаза соседям мозолить? Пойдем в дом, там и поговорим.
И не дожидаясь приглашения оторопевшего хозяина дома, незваный гость шагнул через порог.
 
* * * * *
 
Незнакомец облокотился на подушки, и, вытянув длинные ноги, попивал зеленый чай.
- Раима посадили, – ломая лепешку, проговорил Икром. – Где же ты мог его видеть?
- Мы с ним в КПЗ в одной хате сидели, закрыли меня за «гоп-стоп». Я «Седого» еще по воле знаю. Одно время в одной бригаде молотили на маршруте, – блатная речь незнакомца немного успокоила недоверчивого Икрома.
- А тебя как отпустили? – продолжал выспрашивать хозяин дома.
- Доказать ничего не смогли, «терпила» обозналась, – ответил гость, протягивая пустую пиалу хозяину.
- А разве в милиции «не грузят», - попытался подстроиться под речь незнакомца Хаитов.
- Грузят самосвалы на стройках народного хозяйства, – зло проговорил незнакомец. – Не говори о том, в чем не рубишь,- усмехнулся, блеснув золотыми коронками, незнакомец. – Кстати, меня зовут Джамшед. И живу я за линией.
- «За линией» называли район, расположенный за железнодорожным вокзалом. Так сложилось, что там с давних пор проживала отпетая шпана, и человек оттуда пользовался уважением у определенного круга людей.
- Извини, спросить забыл. Жена сказала, что от Раима человек пришел, вот я и растерялся, – быстро проговорил Икром, и, чтобы скрыть досаду на свою оплошность, потянулся за сигаретами, лежащими на столике.
- А что нужно Раиму от меня? – затягиваясь дымом, спросил Хаитов.
- «Болеет» он в КПЗ, подлечить требует, и мне нужно граммов пятьдесят ханки, – ответил мнимый Джамшед. – «Седой» мне сказал, у тебя она есть.
- Ханка денег стоит, – ухмыльнулся Хаитов, – но для «авторите¬та» граммов тридцать смогу достать.
- Говори цену, но не заряжай, потому что дурь в зону на «грев» уйдет, – Давронов отломил кусок лепешки и стал медленно жевать.
- Пять сотенных за грамм, – быстро назвал свою цену наркоторговец.
- Беру оптом, значит, дам за тридцать грамм двенадцать тысяч. Но смотри, приятель, чтобы по весу все было тютелька в тютельку: лохов ищут в другом месте, – не терпящим возражения голосом сказал гость.
- Подкинь еще хотя бы пятьсот. И не сомневайся, по весу все точно будет, – попытался торговаться Икром.
- Прокурор тебе подкинет, – недобро усмехнувшись, проговорил Давронов. – Хватит жлобится. Дашь за цену, какую я сказал, а за это, когда я «Седому» ханку передам, то в маляве напишу, что это от тебя подогрев. И будешь ты для братвы уважаемым человеком, а не барыгой.
- Ладно, согласен, – Хаитов закивал головой, в глубине души обидевшись на слово барыга. Имя Раима-Седого сыграло нужную роль, и то, что оперативник говорил с Хаитовым тоном битого и много повидавшего уголовника, было тактически правильным шагом, обусловленным создавшейся ситуацией.
- Жди меня завтра к двенадцати часам. Я приду с деньгами, – сказал, прощаясь с Хаитовым, таинственный гость и захлопнул за собой калитку.
 
* * * * *
День выдался морозным и пасмурным. С утра небо заволокло серыми тучами. В воздухе стоял запах снега. Оперативная группа, подготовленная для задержания наркоторговца, расположилась в кабинете начальника УГРО, и в ожидании дальнейших указаний опера перекидывались шутками. Лица у офицеров были спокойными, как у людей, занятых привычной и каждодневной работой. Хозяин кабинета отсутствовал, но, судя по важным бумагам, разложенным на столе, должен был скоро появиться.
Дверь резко распахнулась, и в кабинет скорым шагом вошел Нуруллаев. Разговоры сразу прекратились, офицеры стали подниматься с мест.
- Сидите, сидите, – Нуруллаев сел за стол, откинувшись на спинку кресла. - Эксперт готов? – обратился он к Аюпову.
- Ждет со всем необходимым в дежурной части, – ответил старший опер.
- Уточним операцию, – Нуруллаев положил руки на край стола, подался всем телом вперед. – С планом дома вы все ознакомились. В доме находятся только наркоторговец и его супруга, других жильцов не имеется.
- У Хаитова дома есть собака? – спросил старший опер Ашуров.
Нуруллаев вопросительно посмотрел на Давронова.
- Есть, но она все время находится на цепи, – ответил оперативник.
- Итак, у нас две группы, – продолжил начальник УГРО. – Первая группа – Аюпов, Ходжиев и Абдуллаев - входит в дом по условленному сигналу через ворота. Вторая группа в составе Ашурова, Бахронова и Сувонкулова попадает в дом через заднюю стену дома. Вопросы есть?
- А если ворота будут заперты? – спросил Абдуллаев. – Тогда как быть?
- Если ворота будут заперты, тогда будешь перелезать через них. Тебе, Бахрон, такие прыжки не помешают, а то без них скоро по комплекции меня догонишь, – пошутил Нуруллаев. Оперативники рассмеялись, глядя на полноватого Абдуллаева.
- Не забывайте, что после подачи сигнала, нам дорога каждая секунда. Давронов будет один на один с наркоторговцем, – завершил планерку начальник УГРО.
- Какой условный сигнал? – спросил флегматичный Ходжиев.
- На Давронове будет переговорное устройство, работающее в одну сторону. Их беседу мы все будем слышать. При наличии наркотиков Давронов скажет фразу: «Вроде неплохой товар» - это и будет сигналом к действию, – пояснил Нуруллаев. – Еще вопросы есть?
- Нет. Все понятно.
- Аюпов местность эту хорошо знает. Он вам и покажет, где можно будет припарковать машины так, чтобы в глаза местным жителям не бросались, - Нуруллаев поднялся с кресла. – Ну, с Богом ребята.
 
* * * * *
 
- Ассалом алейкум, Джамшед, проходи, – Икром посторонился, пропуская Давронова во двор. Оперативник, шагая к дому, оглянулся назад. Хаитов же продолжал стоять возле ворот, и, высунув голову наружу, подозрительно оглядывал улицу.
- Кого ты там высматриваешь? – на ходу бросил гость.
- Да так, на всякий случай гляжу, – хозяин прикрыл ворота и направился следом.
Давронов вошел в комнату, в которой был накануне. На низком столике, накрытым скатертью, стояли пластмассовые тарелки с кишмишем, арахисом и кусковым сахаром-наватом.
В правом углу комнаты оперативник заметил весы, какими он пользовался в школе на уроках химии. «Вчера их не было», - отметил про себя Давронов.
Хаитов и опер уселись за стол. Икром налил чай и протянул Давронову расписанную пиалу. - Деньги готовы, Джамшед?
- Да.
- Можно их посмотреть, пересчитать? – продолжал интересоваться Икром.
- Не в церкви, не обманут, - Шухрат вытащил из внутреннего кармана куртки пачку купюр, небрежно бросив их на стол. Хаитов потянулся к ним, но опер накрыл деньги ладонью.
- Когда увижу товар, тогда будем щупать деньги.
- Все готово, – Хаитов угодливо заулыбался и покинул комнату.
- Когда вернулся, в руках его был аккуратный целлофановый пакет. Через некоторое время в комнате распространился тяжелый запах опия-сырца, характерный для этого наркотика. Хозяин положил товар на столик перед Давроновым. Оперативник развернул пакет, внутри которого находилась темно-коричневая масса с резким запахом. Хаитов взял деньги и быстро, слюнявя пальцы, пересчитал их. Затем быстро засунул пачку в задний карман брюк.
- Посчитал? Все точно? – Шухрат грозно посмотрел на Икрома.
- Да.
- Тогда будем взвешивать, чтобы и у тебя все было точно.
- Будет, как в аптеке, – сказал Хаитов. Он принес из угла комнаты весы и пластмассовую коробку, внутри которой в ячейках располагались разные по весу аптекарские гирьки. Икром установил и выровнял стрелку весов, затем потянулся за пакетом.
- Вроде неплохой товар, – проговорил Давронов условную фразу.
- За качество его отвечаю, – улыбнулся в ответ Хаитов, положив пакет на одну сторону весов. Стал доставать из коробки гирьки и смотреть на цифры, чтобы выбрать нужный вес.
- Два грамма сверху подкинь, – Давронов показал на пустую чашку весов.
- Хаитов недоуменно посмотрел на оперативника.
- У тебя ведь целлофан грамма два весит, – пояснил ему «покупатель».
- А тебя не проведешь, – засмеялся Икром. – Всё сделаю, как надо.
Вдруг со стороны двора послышался крик женщины, топот бегущих ног, неистовый лай собаки. Хаитов, повернув голову в направлении двери, стал медленно приподниматься. Давронов напрягся, сжался, как пружина. В дверях показался старший опер Аюпов.
- Ах ты, сука!– Хаитов потянулся за ножом, лежавшим на столе. Однако Шухрат левой рукой успел убрать нож, и, выбросив вперед свое тело, резким ударом правой ударил его в подбородок. Поднявшийся было Хаитов повалился на пол. Аюпов быстро подскочил и, заломив Икрому руку болевым приемом, надел на него наручники. Комнату заполнили сотрудники уголовного розыска.
- Ну, как ты, Шухрат? Все в порядке? – с нотками волнения в голосе спросил Нуруллаев. Он прерывисто дышал, как человек, которому пришлось быстро бежать.
- Нормально, – ответил Давронов, а про себя отметил, что начальник искренне за него беспокоился, изнервничался весь.
У лейтенанта мелкой дрожью подрагивали пальцы, произошел обычный спад нервного напряжения, в котором последние часы находился оперативник. Только теперь Шухрат почувствовал, как он безмерно устал.
- Приступайте к обыску, ребята. Все тщательно документировать, – продолжал давать указания Нуруллаев…
 
Отрывок из магнитной записи допроса Хаитова Икрома
 Следователь: «Вас задержали при сбыте тридцати граммов опия-сырца. Далее, при обыске вашего дома было обнаружено и изъято еще сто шестьдесят граммов этого же наркотика. Откуда он у вас?»
Хаитов: «Весной прошлого года я посадил у себя в огороде опийный мак. Когда пришло время, собрал урожай».
Следователь: «Я читал показания, которые вы дали на предварительном дознании. Хаитов, вы знакомы с такими науками, как биология и химия?»
Хаитов: «Да, в школе когда-то изучал».
Следователь: «Это хорошо. Тогда ознакомьтесь с заключением биологической экспертизы, из которой следует, что изъятый у вас опий-сырец выращен на территории Республики Таджикистан, а у нас произрастает опийный мак с несколько другим составом».
Хаитов: «Я дал неверные показания. Опий этот мне привез мой знакомый из Таджикистана».
Следователь: «Как зовут вашего знакомого? Его адрес?»
Хаитов: «Его зовут Алишер. Живет он в Пенджикенте, точного адреса не знаю».
Следователь: «Когда он вам привез наркотики?»
Хаитов: «Месяца два назад. Погостил немного и уехал».
Следователь: «Не утруждайте себя ложью. Я вас уже предупредил об уголовной ответственности за дачу ложных показаний».
Хаитов: «Клянусь, я говорю правду».
Следователь: «Хорошо. В таком случае ознакомьтесь со справкой, которую нам выдали на таможенном участке, где вы проходили отметку, когда направлялись в Таджикистан. Затем ознакомьтесь с протоколом допроса вашей супруги, откуда следует, что вас последние полгода никто из Таджикистана не навещал, и в гостях у вас не останавливался. Хотя у вас в Таджикистане имеются родственники, которых ваша супруга знает. Что вы на это ответите?».
Хаитов: «Я дал ложные показания. Опий я привез из Таджикистана. Ну и что из этого?»
Следователь: «А то, что помимо сбыта наркотиков, вам вменяется в вину еще и контрабанда».
 
Послесловие:
Согласно статьям УК Республики Узбекистан Хаитов Икром был осужден и приговорен к шестнадцати годам лишения свободы.

 
 
 
 
 
 
 
 
 
ГЕРОИН
 
Он сидел на стуле в углу кабинета, мужчина с бледным отечным лицом. Был декабрь месяц, но здание районной милиции не отапливалось. Однако, несмотря на холод, лицо мужчины было покрыто бусинками пота. Зажав между коленями исхудалые руки, он раскачивался из стороны в сторону, будто в такт только ему одному слышной музыке.
В кабинете их было четверо: он, сидевший в углу на обшарпанном стуле, и трое работников уголовного розыска, или, как они именовались в официальных документах, группа по борьбе с незаконным оборотом наркотиков по Самаркандскому району. Шесть часов тому назад задержанный мужчина шел по разбитой сельской улице и чем-то привлек их внимание. При осмотре у него был изъят маленький пакетик, внутри которого был белый порошок – героин, и вот уже битых два часа на вопрос - «откуда у него наркотик?», мужчина упорно повторял, что нашел его на улице. Даже при поверхностном осмотре стало ясно, что мужчина употребляет наркотики путем инъекции: на сгибах локтевых суставов имелись характерные следы уколов. От наркомана шел неприятный и резкий запах ацетона (так как в героине присутствует пахучее вещество - уксусный ангидрид), казалось, что он весь пропитан этим запахом. Давронов поморщился и, несмотря на холод, открыл форточку окна.
- Что будем делать? – Гиясов затушил сигарету и посмотрел на Шухрата.
- Материалы передадим следствию, а его отправим в дежурную часть, пусть оформляют задержание, – вмешался Аюпов.
- А нам пора к начальнику. Будем получать пряники и кое-что еще, сверху, – усмехнулся Давронов, и потянулся своим длинным, мускулистым телом.
Сутки назад их вызывал к себе «на ковер» начальник милиции.
- Аюпов, я не вижу результатов, – постучал пальцем по столу подполковник Муродов. – Задерживаете только всякую шушеру за хранение наркотиков, а нам нужен сбытчик. Ну, где сбытчик?
- Работаем, товарищ начальник. Результаты будут, – вытянулся Аюпов.
- Плохо работаете. – Ильхом Мурадович полистал настольный календарь, сделал пометку. – Даю вам срок в десять дней. Мне не нужны наркоманы, ими будут инспектора из службы профилактики заниматься. Главное – найдите сбытчика, перекройте каналы поступления наркотиков. И учтите, следующий разговор с вами будет конкретный, одними замечаниями не отделаетесь. Свободны.
 
* * * * *
 
Зимние дни коротки, в суете милицейских будней незаметно пролетела неделя. За истекшее время группой оперов было опрошено множество людей и доверенных лиц, проведен ряд оперативно-профилактических мероприятий. Инспекторы возвращались домой далеко за полночь, дни ложились плотно, как патроны в обойму. Результаты усилий не прошли впустую, появилась реальная возможность выйти на наркосбытчика.
Дело обстояло так: парень по имени Фарход, наркоман и тунеядец, после освобождения из мест лишения свободы, проводил всё свое время, а времени у него было много, в чайхане. В компании ребят, для которых любой повод выпить и потрепать языком в радость.
Как-то, распивая в кругу друзей очередную бутылку водки, Фарход начал хвастать, что может заработать большие деньги, если сумеет провернуть одно дело. А дело-то пустяк – надо просто найти денежного клиента, который в состоянии купить большую партию героина. И в том, что он сумеет отыскать такого клиента, Фарход не сомневался. Опера были проинформированы об этом разговоре, оставалось только «выйти» на Фархода. Выйти на прямой контакт, и, если все пройдет удачно, то смоделировать ситуацию на закупку наркотиков. Вот о решении этой проблемы и говорили оперативники в кабинете у старшего опера Аюпова.
- Бахтиер, – Аюпов посмотрел на Гиясова, – Хомид меня заверил, что сможет свести тебя с Фарходом.
- Это какой Хомид? – поинтересовался Гиясов, выдыхая густую струю дыма.- Наркоман из кишлака Тойчи?
- Нет, не напрягайся, ты его не знаешь. - Аюпов покрутил в пальцах шариковую ручку. – Я его задерживал лет пять назад за скотокрадство, а когда он освободился по амнистии, помог ему устроиться на работу. Я с ним поговорил, он этого Фархода хорошо знает. И тебя с ним познакомит.
- После чего, – Гиясов затушил сигарету, – я должен сыграть роль покупателя?
- Да.
- Не пойдет, – отрицательно покачал головой Давронов. – Предлагаю иной вариант: Бахтиёр сообщает Фарходу, что приехал его знакомый из России, который желает купить героин. Бахтиёр хочет быть посредником между ним и продавцом, имея с этого свой интерес. Россиянин после покупки отблагодарит его деньгами. А покупателем из России буду я. На русском разговариваю без акцента, на фене тоже ботаю прилично. Думаю, что Фарход на эту легенду может клюнуть. Ну, как?
- С твоей внешностью ты точно за русского сойдешь, – усмехнулся Гиясов.
- Зачем за русского. За цыгана могу себя преподнести, европейского цыгана. Эх, ромалэ-э-э, – певуче проговорил Давронов. – Надену красную рубашку, шаровары, найдем цепь золотую с крестиком, вот и все дела.
- А ведь это идея! – обрадовался Аюпов и стал быстро соображать. – Значит, так. Бахтиёр якобы знает тебя по бизнесу, он когда-то в Россию зелень возил, там и познакомились. После этого ты сюда приезжал пару раз, покупал и отвозил наркотики. И сейчас их ищешь, так как здесь они стоят дешевле.
- Хорошо, принимаем сказанное за «рабочую» легенду, – Шухрат похрустел костяшками пальцев. – Ну, а детали мы потом обговорим. Главное сейчас - контакт Бахтиёра с Фарходом.
- Завтра же Бахтиёр пойдет в чайхану с Хомидом, где и познакомится с Фарходом, – Аюпов потянулся к телефону. – Я звоню Хомиду, чтобы ввести его в курс дела, а затем мы будем действовать по обстановке.
 
* * * * *
 
Следующий день в беготне и хлопотах пролетел незаметно. Гиясов уехал на встречу с Фарходом, а оперативники изнывали в ожидании. Ближе к вечеру Гиясов вошел в кабинет, внося с собой запах снега, и по его радостному лицу опера поняли, что контакт с Фарходом прошел удачно.
- Пришлось даже чуть-чуть выпить, – Гиясов тяжело опустился на стул.
- Как выпить? У тебя же аллергия на спиртное, – удивился Давронов.
- Поэтому я выпил только бутылку пива. Фарходу сказал, что употребляю опий, и потому-то от водки меня мутит, – Гиясов достал сигарету. Закурил.
- Да-а,– шутливо протянул Шухрат, – на что только не идешь ради правого дела. Гляди, Бахтиёр, еще пару раз выпьешь и аллергию, как рукой, снимет.
- У меня от тебя аллергия, – вздохнув, в тон другу ответил Гиясов.
- Ну, что там? Как прошла встреча? – нетерпеливо поинтересовался Аюпов.
- Все нормально, через два дня Фарход приведет в чайхану человека из Ургута. – Гиясов придвинул к себе пепельницу. – Он и есть поставщик героина в наш район. Он привозит наркоту небольшими партиями, а сейчас ищет более солидного клиента.
- Откуда такие подробности? – Аюпов налил себе остывший чай в пиалу. Выпив содержимое одним глотком, налил еще.
- Мне это сам Фарход по пьяной лавочке рассказал, – Гиясов затушил очередную сигарету.- Мы все обговорили, в чайхану я поеду с Шухратом.
- Как ты меня представил? – поинтересовался Давронов.
- Как и договорились, ты из России, зовут Сергеем, ростовский цыган. Хочешь купить наркотики.
- Заметано. Утром обговорим все детали, и сходим к начальнику на прием. Получим добро – и за дело, - подытожил разговор Аюпов.
 
* * * * *
 
С раннего утра шел снег, дороги покрылись белым ковром. Воздух был чист и прозрачен. Четверо мужчин сидели в просторной старой чайхане, пили водку и ели нежный шашлык из баранины. Точнее, водку пили трое. Гиясов, сославшись на то, что он за рулем, от выпивки отказался. Берды, так звали мужчину из Ургута, выглядел лет на сорок. Его быстрые вороватые глаза бегали по собеседникам, все чаще останавливаясь на Давронове. Он словно изучал его, а затем на плохом русском языке стал задавать вопросы.
- Значит, Сергей, хочешь купить героин? – Берды потянулся за бутылкой водки.
- Если есть, куплю, за этим и приехал, – Давронов взял с тарелки крупно нарезанный лук, обмакнул в солонку и стал жевать. – «Капуста» имеется, лишь бы товар по качеству подходил.
- Героин хороший. Из Афганистана через Таджикистан к нам попал, – Берды разлил водку по пиалам. – Сколько будешь брать?
- А почем предложишь? – спросил Давронов.
- За один килограмм двенадцать тысяч, – быстро ответил ургутец.
- Двенадцать тысяч чего? – спросил оперативник.
- Долларов, конечно, джуражон, долларов. А ты что думал?
- Столько не дам. Если товар хороший - возьму за десять, – сказал, как отрезал, «российский покупатель». - Во-первых, беру оптом, а, во-вторых, мне на обратный путь баксы надо оставить.
- Ладно, цыган, по рукам. Уступлю тебе как гостю. Только сначала надо будет показать деньги, брат.
- Тебе?
- Нет, не мне, хозяину «геры».
- Значит, героин не твой?
- Нет, но я в доле, – Берды протянул пиалу с водкой оперативнику.
- А где хозяин? – Давронов взял пиалу, поставил на стол.
- В Ургуте он нас будет ждать.
- Не пойдет, братан. Вот мои условия: я показываю хозяину баксы, но товар куплю здесь.
- Тебя не обманут, – Берды поднял свою пиалу. – Деньги ты оставишь в Ургуте, а героин, куда тебе надо будет, мы привезем.
- Не согласен. Я вас вообще не знаю. Вы можете меня запросто «кинуть», – не соглашаясь, покачал головой Давронов.
- Не бойся. Я не обману, – настаивал Берды.
- Я за этого человека головой отвечаю, – на узбекском языке вступил в беседу Гиясов.- Я был у него в Ростове. Сергей там в авторитете. Если что случится с ним, его друзья мой адрес знают, и это может для меня плохо кончится. Так что мы «геру» будем покупать здесь.
- А где здесь? – также на узбекском спросил Берды. – У тебя?
- Почему у него, и у меня можно сделку совершить, – забеспокоился Фарход.- Я ведь тоже в доле. Такого клиента вам нашел, Берды-ака. Да и они, не сомневаюсь, после покупки что-нибудь мне подкинут, – Фарход кивнул головой на оперативников.
- Хоп, майли, – соглашаясь, ответил Берды, и, обращаясь к Давронову на русском языке, закончил:
- Я согласен, показывай деньги. Мы привезем героин к Фарходу, там и совершим нашу сделку.
- Это другое дело, – Шухрат поднял пиалу с водкой и, вытянул вперед руку, произнес тост: – За наши деньги, ваш товар, и чтобы жирным был навар.
Все рассмеялись, чокнувшись, а пиалы отозвались тонким звоном.
 
*****
 
- Ну, что у вас? – нетерпеливо спросил Аюпов у входящих в кабинет оперов.
- Завтра вечером мы должны поехать в Ургут и показать хозяину героина доллары, – Давронов снял кожаную куртку, повесил на вешалку. – Они должны убедиться, что у нас есть деньги. Лишь после этого они привезут товар домой к Фарходу. Сделка состоится там.
- Хорошо, – выдохнул Аюпов и, покосившись на Шухрата, спросил, – а что это от тебя водкой несёт?
- Так моя выпивка оперативной необходимостью вызвана была, – рассмеялся лейтенант.
- Вот-вот, как выпьете, так этой самой необходимостью и прикрываетесь, – Аюпов полез в карман и достал пачку жевательной резинки. – На, пожуй, цыган, – протянул ее Давронову. – А то сейчас у начальника дышать нечем будет.
- Да он мужик с пониманием. Сам сколько лет в угрозыске проработал, – Шухрат вытащил из пачки тонкую пластинку. – Да и выпил я всего-то сто пятьдесят граммов.
- Вы пока тут посидите, можете чайку попить, – обратился Аюпов к операм. Он встал, стал натягивать пальто. – Я пойду обследую местность и дом Фархода, подберу точку для наблюдения. Вернусь через час, потом зайдём к начальнику и обговорим все детали.
* * * * *
К вечеру подморозило, на дорогах сплошной гололед. Свет машинных фар словно вырывал из темноты глинобитные домики. Дорога незаметно вела вверх. Гиясов, не отрывая от нее глаз , сосредоточенно вел машину, аккуратно объезжая ямы. Давронов сидел рядом, засунув руки в верхние карманы модной кожаной куртки. Там у него лежали десять тысяч долларов, полученные в ФПО под расписку. Пистолет «Макарова» он засунул за ремень брюк, зацепив его кожаным ремешком, чтобы не выпал. Оружие было необходимо для самообороны, ведь обещанного героина могло и не быть: их могли специально ввести в заблуждение с целью ограбления.
Утром на оперативном совещании начальник милиции напомнил об этом и посоветовал членам группы быть предельно осторожными.
- В дом ни под каким предлогом не входите, – наставлял оперов подполковник Муродов, – показывайте деньги в машине, мотор не глушите, а в случае опасности немедленно уезжайте.
Было видно, что начальник переживает за ребят. Сложная и опасная работа в уголовном розыске: засады и беспокойные дни без выходных, частые ночные звонки, заставляющие вставать и куда-то идти по вызовам, выслеживать, преследовать и задерживать преступников. И все это делается для того, чтобы люди могли жить и спокойно работать.
Вот и сейчас, чтобы задержать наркосбытчиков, перекрыть канал поступления «белой смерти», ехали оперативники по скользкой дороге в Ургутский район.
- Ну как, Сергей, наши горы? – Берды, сидевший на заднем сиденье, похлопал Давронова по плечу.
- Да так себе, все же это не Кавказ, – безразлично протянул оперативник.
- Ты не скажи, – настаивал Берды.- У нас здесь есть не менее красивые места.
- Вот сделаем дело, отвезу товар, потом снова приеду. Тогда и покажешь, где красиво, – Давронов повернулся боком к Берды. – Согласен?
- Хорошо, – обрадовался Берды. - Будешь постоянным клиентом, мы тебе все места покажем, барана будем резать, кайфовать будем.
- «Будешь, еще как будешь, – зло подумал Шухрат, – барыга, гад, людей травишь, соседу бедному не поможешь, а сейчас, чтобы сбыть отраву, барана готов резать».
- Здесь поверни налево, – сказал по-узбекски Берды, обращаясь к Гиясову, показывая рукой на узкую дорогу, отходящую от главной.
- Далеко еще? – Гиясов притормозил машину.
- Метров двести осталось.
- Дальше я не поеду. Зови своего хозяина сюда, – Гиясов развернул машину и остановился у края дороги.
- Боишься? – усмехнулся Берды
- Страхуемся, – ответил оперативник. – Я с тобой в первый раз дело имею, если сейчас все пройдет честно, буду потом в любое место заезжать.
- Вы по- русски при мне говорите, – играя свою роль, сказал Давронов.
- Он предлагает туда заехать, – показал на боковую дорогу Гиясов. – А ехать, говорит, метров двести осталось.
- Не пойдет, – покачал головой «цыган», – двести метров - это недалеко, ты, Берды, можешь и пешком пройти. Зови хозяина сюда, здесь я ему деньги покажу.
- Майли. Ждите меня, – Берды вышел из машины, хлопнул дверцей и растворился в темноте.
- Бахтиёр, дай сигарету, – попросил Давронов.
- Ты же не куришь, Шухрат, – удивился Гиясов, внимательно поглядев на друга. – Волнуешься?
- Есть немного, – Давронов взял сигарету, прикурил и сделал глубокую затяжку.
- А ты?
- Я тоже, – признался Гиясов.
- Ключ зажигания не вынимай, мотор не глуши, в случае чего я припугну их пистолетом, – сказал Давронов.
- Думаю, все будет нормально, – Гиясов похлопал друга по плечу. – Оставь мне, браток, докурить.
- Дай Бог, чтоб все прошло хорошо, – Давронов еще раз затянулся и передал сигарету.
Послышались шаги и приглушенные расстоянием голоса людей. Из темноты вынырнули три мужские фигуры. Давронов вытащил «Макара», передернул затвор и поставил пистолет на предохранитель. Дверь машины открылась - в салон сели Берды и двое незнакомцев. Одному было лет сорок, второй выглядел несколько моложе.
- Салом алейкум, - старший по возрасту, коренастый и плотный мужик, протянул руку для приветствия.
- Гиясов поздоровался, Давронов непонимающим взглядом посмотрел сначала на Берды, потом на говорившего мужика.
- Гость наш цыган, говори при нем на русском, – пояснил Берды своему спутнику.
- Привет, – сказал мужчина.
- Привет, – Давронов ответил на рукопожатие.
- Как доехали? – поинтересовался мужик.
- Спасибо, хорошо доехали. Но давай ближе к делу, – нетерпеливо ответил Давронов.
- Сразу видно делового человека, – заулыбался Берды.
- Где деньги? – мужик посмотрел на Шухрата.
- А где товар? – вопросом на вопрос ответил опер.
- Товар будет, если увижу деньги, – настаивал мужик.
- Покупатель достал пачку долларов, своими руками пересчитал. В свете внутреннего освещения автомобиля было видно, что сумма вся, все десять тысяч.
- Дай и я посчитаю, – мужик протянул руку.
- Нет, ты же видел, что здесь десять тысяч, - Давронов отвел руку в сторону.
- А если доллары фальшивые? – спросил Берды.
- Оперативник развернул пачку долларов веером.
- Вытягивай любую
- Берды потянул купюру, пощупал, посмотрел на свет и передал мужику. Тот проделал с купюрой то же самое.
- Настоящие,– удовлетворительно произнес Берды. – Значит, как договорились?
- Я еще не видел товара, – Давронов опустил деньги в карман.
- За товар отвечаю, – сказал мужик. – Мне Берды все рассказал. Завтра привезем героин к Фарходу.
- Только учти, хозяин, будет плохой, не возьму, – опер строго посмотрел на мужика.
- Мы не дураки, цыган, плохой товар в такую даль везти, чтобы ты его не купил. За героин отвечаю, – веско ответил мужик.
- По рукам, – Давронов протянул ладонь.
- Мужик звонко хлопнул по ней пятерней. Трое ургутцев покинули машину.
- Поехали, – Давронов повернулся к другу. – Ну что, закурим?
- Давай.
 
* * * * *
 
- «Первый», я «второй». Прошу на связь, – заверещала рация в машине, в которой находилась группа захвата.
- «Второй», я «первый». Говорите, – старший опер Ашуров приблизил рацию к уху.
- Подъехала машина. «Жигули» белого цвета. Из нее вышли трое и вошли в дом. Четвертый остался за рулем. Как поняли? Прием, – голос передающего был слышен вполне отчетливо. Ашуров нажал на кнопку передачи вызова.
- Вас понял. Бахтиёра видно?
- Нет.
- Следите внимательно, «второй». Конец связи.
- Понял, «первый».
- В машине от работающей печки было тепло.
- Хасан, это ты хорошо придумал - посадить нашего работника на крышу соседа Фархода, – Ашуров растегнул пуговицы пальто. – Но как ты как его уговорил?
- У того соседа Фархода, где наш человек сидит, года два назад бычка украли. Я через сутки его скотинку нашел. – Аюпов повернул ключ зажигания, заглушил мотор. – Так что он теперь как бы мой должник. Когда я его попросил, объяснив, что для дела нужно, чтобы у него на крыше посидел наш сотрудник, он не отказался.
- Не завидую я сейчас Вохидову, – рассмеялся Ашуров. – Это он ведь на крыше мерзнет?
- Да. Ему для здоровья полезно, – в ответ улыбнулся Аюпов. – А то кушает за двоих, спит за троих.
Сидевшие в машине опера расхохотались. Они знали о слабости Вохидова к еде. Пообедать им еще не удалось, как и Вохидову, который находился на крыше с самого раннего утра и наблюдал за домом, где находились Гиясов с Давроновым. Было заранее обговорено, что после того как ребята увидят «груз», Гиясов выйдет во двор, якобы по нужде, и закурит сигарету. Это и будет условным сигналом для Вохидова, свидетельством того, что героин на месте, и можно приступать к задержанию.
Они сидели на курпачах и, поджав под себя ноги, пили крепкий традиционный чай. В это время в ворота громко постучали. Собака, сидевшая на цепи, громко залаяла.
- А вот и товар прибыл, – заулыбался Фарход и поспешно вышел отворять ворота.
- Ну, Бахтиёр, будь начеку. – Давронов вытянул затекшие от долгого сиденья ноги
- Все будет хорошо, – Гиясов достал сигареты и закурил.
- В комнату вошел Фарход в сопровождении Берды и тех двоих мужиков, с которыми оперативники уже встречались в Ургуте.
- Здорово, Сергей, – Берды радостно протянул руку.
- Здорово, мужики, – Давронов встал им навстречу и поздоровался с каждым.
Все расселись на курпачах за низким столиком. Налили чай и повели неспешную бытовую беседу. Фарход вышел из комнаты и вернулся с двумя бутылками водки и тарелкой, на которой лежали нарезанные соленые помидоры и огурцы. Все это он поставил на столик, а затем захотел открыть бутылку.
- Это потом, – Давронов накрыл ладонью руку хозяина дома. – После завершения сделки выпьем.
- Ладно, как хочешь, – согласился с ним Фарход.
- Равшан, сходи-ка с Фарходом до машины и принеси груз, – обратился плотный мужик к своему товарищу. Фарход с ургутцем вышли из комнаты.
- Напоминаю, если товар будет плохим, я его не возьму, – Шухрат продолжал играть свою роль, но внутренне собрался, готовый к схватке.
- Товар хороший, можешь не беспокоиться, – ответил наркосбытчик.
Вернулись Фарход с Равшаном. Ургутец держал в руке желтый полиэтиленовый пакет с надписью «Мальборо» и белозубо улыбавшимся ковбоем. Он молча положил его на столик перед Давроновым. Оперативник увидел печать на лицевой стороне пакета и треугольник с надписью на английском - «Афганистан».
- Да, солидная фирма, – удовлетворенно сказал Шухрат.
За все время работы в группе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, ему впервые пришлось увидеть такую упаковку. Не показывая своего удивления, он достал из кармана перочинный ножик и сделал надрез на пакете. В нос сразу ударил резкий запах уксусного ангидрида, в разрезе пакета появился порошок в виде крошечных камушков кремового цвета.
- Да, товар хороший, – оперативник многозначительно посмотрел на Гиясова. Сидевшие рядом ургутцы заулыбались.
- Видишь, Сергей, мы не обманываем хорошего человека, – засмеялся Берды. – А ты нам не верил.
- До первой сделки я никому не верю, – Давронов повернулся к Берды. – А где весы?
- Здесь ровно килограмм, можешь не проверять, – плотный мужик ткнул пальцем в пакет.
- Верю, но хочу сам в этом убедиться, – настаивал опер.
- Сейчас я всё устрою, – Фарход поднялся с места. – У меня есть ручные весы. Подойдут?
- Подойдут, – кивнул головой оперативник. Фарход вышел из комнаты. Гиясов потянулся за сигаретами и медленно поднялся с места.
- Пойду, облегчусь,– небрежно бросил он и вышел вслед за Фарходом.
Через несколько минут они вошли в комнату вдвоем. Фарход протянул весы Давронову, тот подвесил пакет на крючок весов. Металлический указатель замер на цифре один. В это мгновение дверь с грохотом распахнулась и на пороге показались опера из группы захвата. Гиясов резко поднялся и ударом ноги в грудь повалил на пол плотного мужика. Между операми и наркоторговцами произошла жесткая, но короткая схватка. Через минуту все было кончено. Задержанные лежали лицом вниз на полу, с наручниками на руках.
- Всех в машину, – скомандовал Аюпов.
- Ургутцев вместе с Фарходом повели к выходу…
 
 
 
 
 
БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИЙ
 
В поселковом отделении милиции, расположенном на территории села Мотрит, было непривычно тихо. Давронов вошел в дежурную часть и поздоровался с нарядом:
- Кто из оперов на месте?
- Бахрон Абдуллаев, – ответил коренастый сержант Ёрмухамедов, помощник дежурного.
Шухрат прошел по коридору к двери кабинета с табличкой «Уголовный розыск». Его друг и коллега Абдуллаев с унылым лицом сидел за рабочим столом и глядел на свежеокрашенную стену комнаты.
- Хорошо живешь, мент. Лафа, – Давронов прикрыл за собой дверь и рассмеялся, вспомнив, что в детстве дворовые ребята для обозначения высшего удовольствия пользовались этим словом, которое сейчас почти вышло из употребления.
- А, это ты, Шухрат, рад тебя видеть, – Абдуллаев повернулся на стуле.
- Здорово, друг, – вошедший опер пододвинул стул, развернул его спинкой к себе и уселся верхом. – Я говорю, Бахрон, хорошо живешь. На стенку глядишь или просто медитируешь?
- Жара убивает, – пожаловался Абдуллаев. – Ни писать бумаги, ни бегать по территории, вообще ничего не хочется.
- Понимаю тебя, – усмехнулся Шухрат. – А как думается?
- И думается тяжело, – принимая подначку друга, ответил Бахрон, и тяжело вздохнул.
- Понимаю, – еще раз повторил Давронов. – Особенно когда мозгов нет, чтобы думать.
- Я не понял? Тебя прислали мне на помощь или поручили состоянием моих умственных способностей поинтересоваться? – наигранно возмутился Бахрон.
- Ну, насчет второго ты просто заблуждаешься, нет у тебя таких способностей, – рассмеялся Давронов – А вообще-то меня и за тем и за другим прислали.
- Молодец, Шухрат, если в такую жару ты еще и хамить способен, - белозубо улыбнулся Абдуллаев. – За такой героизм, я бы тебе медаль выдал за нахальство.
Эти два опера давно знали друг друга, за время общей работы притерлись и крепко сдружились. И как это бывает между близкими друзьями, они привыкли к такой шутливой манере разговора.
- А теперь перейдем к делу, – Давронов положил руки на спинку стула. - Что у тебя за проблема?
- Коротко?
- Коротко и по существу.
- Докладываю: первого июня около восьми часов вечера житель племсовхоза Ибрагимов Энвер Серверович, 1970 года рождения, вышел из дома и не вернулся. Его супруга заявила об исчезновении мужа спустя три дня.
- Сегодня десятое,– сказал Давронов. – Что же ты успел сделать?
- Завел розыскное дело, провел опрос родственников и соседей Ибрагимова, разослал ориентировки, – ответил Абдуллаев.
- Начальство предполагает, что это может быть убийство. А ты сам как считаешь?
- Я тоже так думаю. Он же не ребенок и не психически больной, чтобы уйти из дома и потеряться.
- Может быть, загулял?
- Исключено, да и для загула времени много прошло, – Абдуллаев полез в тумбочку за сигаретами. - Я проверил, на «стороне» у Ибрагимова никого не было.
- А каковы его отношения с женой и родственниками?– Давронов задавал вопросы, прокручивая в голове рабочие версии произошедшего.
- Нормальные. Опрос соседей показал, что жили они дружно.
- Осмотр дома тщательно проводил?
- Да. Жена и близкие родственники исключаются. - Абдуллаев понял, куда клонит Шухрат.
С такой ситуацией им приходилось сталкиваться, когда близкие люди совершали убийство, прятали труп и заявляли в милицию о якобы пропавшем родственнике.
- Что дальше решил делать? – Давронов привычно покрутил плечами, разминая тело.
- А ты что предложишь? – вопросом на вопрос ответил Абдуллаев.
- Еще раз опросить соседей, установить круг знакомых и друзей Ибрагимова, включая и тех, с кем он учился в школе, проверить его на наркотики и на отношение к азартным играм.
- Не употреблял и не играл, – покачал головой Абдуллаев.
- Это точно? Проверено?
- Проверено самым тщательным образом
- Потом следует проверить и связи жены, – продолжал Шухрат. – На всякий случай и её не будем пока исключать. Бери, Бахрон, ручку и записывай.
Абдуллаев достал чистый лист бумаги и приготовил ручку.
- Итак, беремся за рабочие версии. Первое: Ибрагимов на почве частых конфликтов в семье мог уйти из дома. Второе: он ушел решать свои дела, и был убит. Припиши в скобках: убит другом, знакомым, родственником, должником при форс-мажорных обстоятельствах и так далее, а труп его спрятали. Третье: с Ибрагимовым произошел несчастный случай.
- Какой несчастный случай? – Абдуллаев оторвался от писанины.
- Например, выпил, пошел искупаться и утонул, – ответил Давронов. - Или упал в обрыв и лежит, а мы его ищем. У меня на памяти был такой случай. Кстати, ориентировки за последние десять дней по неопознанным трупам не поступали?
- Нет, я просматривал все ориентировки, – Абдуллаев вновь склонился над бумагой.
- Ты выяснил, кто его видел первого июня последним?
- Многие видели. Но ты знаешь, как люди говорят в таких случаях: «вроде бы видел, вроде бы проходил, вроде бы возле магазина стоял».
- А с кем он был? С кем проходил? С кем стоял? – настаивал Давронов.
- Нет, этого я не установил, – признался Абдуллаев, заканчивая писать.
- Придется устанавливать, – Шухрат встал со стула, прошелся по кабинету и посмотрел на товарища. – Ну что, опер, поедем работать?
- Едем.- Бахрон Абдуллаев сложил все бумаги в ящик стола, подергал ручку сейфа, и приятели двинулись к выходу.
Племсовхоз – маленький поселок, вдоль главной улицы которого расположились небольшие аккуратные домики, выкрашенные в белый цвет и крытые шифером. Большую часть жителей составляли русские, но встречались и семьи немцев, принудительно этапированных в Узбекистан в военные и послевоенные годы.
Два дня розыскных работ, которые заключались в скрупулезном опросе массы различных людей, начиная от школьных товарищей Ибрагимова и заканчивая вездесущими пацанами, которые гоняли на велосипедах по раскаленным улицам поселка, начали давать свои результаты. Было установлено, что Ибрагимов Энвер характеризовался как мягкий и покладистый человек, с соседями был всегда приветлив и общителен, играл на аккордеоне на местных свадьбах. Оперативники установили, что в день исчезновения Энвера, последним, с кем его видели, был школьный товарищ - местный житель Александр Клейнер, ранее судимый за разбой. К нему-то и направились в жаркий полдень третьего дня розыскных работ оперативники.
Белая «девятка» Абдуллаева бесшумно подкатила к домику, расположенному в тупике улицы. Бахрон нажал на кнопку клаксона - раздался музыкальный сигнал.
- Ну, ты и пижон, – усмехнулся Давронов, открывая дверцу автомобиля.
- Что ты понимаешь, деревня. Это сейчас модно, – отдуваясь от жары, вымолвил Бахрон.
На сигнал автомобиля открылась дверь, и к оперативникам вышел долговязый парень, одетый в майку и потертые джинсовые шорты.
- Здорово, Саша, – Давронов сделал шаг вперед. Протянул руку.
- Здравствуйте. А вы кто будете?
- А мы из уголовного розыска – сказал Абдуллаев, покидая салон автомобиля.
- Вас я знаю, – парень достал из кармана шорт сигареты. Закурил. Посмотрел на Абдуллаева. – Вы ведь у нас в отделении работаете, я вас часто в поселке вижу.
- Вот и хорошо, значит объяснять тебе ничего не надо, – сказал Давронов. – Ты Ибрагимова Энвера знаешь?
- Конечно, знаю. Мы вместе в школе учились.
- Когда в последний раз видел его?
- Давно.
- Как давно?
- Ну, недели две-три назад.
- А первого июня ты его не видел?
- Нет, не видел, – парень несколько раз глубоко затянулся, от сигареты без фильтра остался маленький кусочек, обжигавший большой и указательный пальцы. Давронов обратил внимание, что они были желтыми от никотина, от привычки курить до конца.
- Привычка от зоны осталась? – Давронов показал на пальцы, в которых тлел «бычок».
- Да, начальник, там с табаком туго было, – Клейнер выдохнул густое облако дыма, поплевал на пальцы и потер их о шорты.
- Так ты точно его первого числа не видел, – напирал Абдуллаев, - в день, когда он из дому вечером вышел и не вернулся.
- Не видел. И жена его ко мне приходила, спрашивала.
- А ты что?
- А ничего. Не видел я его, начальник, и жене так сказал.
- А ты не знаешь, куда он мог пойти? – спросил Давронов.
- Я с ним близко не дружил, не могу знать, с кем он знается и куда мог пойти, - ответил Клейнер.
- Ну, ладно, на нет, как говорят, и суда нет. Бывай.
- До свидания.
Клейнер стоял и провожал взглядом удаляющуюся машину, пока она не скрылась за поворотом улицы.
- Какой резон ему нас обманывать? – Абдуллаев нервно вышагивал по кабинету. Дойдет до стены, развернётся и назад. – Мы же точно знаем, что они виделись в тот день.
- Присядь, Бахрон, не мельтеши, а то голова разболелась. – Давронов прикрыл глаза, помассировал виски. – А может, есть резон? Часто случается, что вот на таких мелочах и прокалываются. Что стоило Клейнеру ответить, что он видел Ибрагимова первого числа в одиннадцать вечера? Ничего.
- Возможно психология бывшего заключенного сработала, – Абдуллаев сел на стул. - Скажу «нет», и менты отвяжутся. Скажу «да», затаскают по отделениям. Объяснительную заставят писать: где, когда, да при каких обстоятельствах?
- Может быть и так. – Давронов открыл глаза и посмотрел на друга. – Хочешь, дорогой мой, случай из своей практики расскажу?
- Рассказывай, времени у нас много. – Абдуллаев привычно полез в карман за сигаретами.
- Один сельский житель, проживавший в Самаркандском районе, назовем его Н., имел собственную машину марки ВАЗ-2106 и занимался частным извозом. Как-то, уезжая из дому, Н. сказал супруге, что едет в соседний кишлак к приятелю, назовем его условно Тулкун. После этого Н. пропадает без вести. Супруга пишет заявление, мы заводим розыскное дело и проводим оперативные мероприятия. Находим Тулкуна, доставляем его в отдел, он сообщает нам, что мужчина по имени Н. приезжал к нему, и уехал от него в десятом часу вечера.
- Значит, Тулкун не отрицал, что видел мужика, а Клейнер отрицает, что видел Ибрагимова, – перебил товарища Абдулаев.
- Не спеши, Бахрон, дай досказать. Так вот, опрос соседей и отца Тулкуна показал, что они видели «Жигули», которые стояли возле его дома до позднего вечера. После этого мы с одним опером плотно «насели» на Тулкуна, он и раскололся. Они убили гражданина Н. с целью завладения автомобилем, с дальнейшим разбором его агрегатов для продажи. Глубокой ночью отогнали машину в соседний район, где у Тулкуна проживал зять, а по пути сбросили труп в реку, предварительно засунув его в мешок.
- Ты говоришь, они. Значит, Тулкун был не один? – спросил Абдуллаев.
- Он был со своим другом. Того задержали спустя три месяца. Люди помогли, кто-то увидел, что он ночью пришел к себе домой, и сообщил нам. Его сам начальник УГРО Нуруллаев с ребятами задерживал. – Давронов налил воды из графина и большими глотками осушил стакан. – Давай, Бахрон, еще раз с женой Ибрагимова побеседуем.
- А что нам даст эта беседа? И на какую тему ты собираешься с ней говорить? – Абдуллаев затушил сигарету.
- На тему отношений между её мужем и Клейнером. Кстати, мы об этом её не спрашивали. А жена ведь может знать о проблемах мужа.
- А ты со своей половиной делишься проблемами? – рассмеялся Абдуллаев
- Нет, – признался Шухрат.
- Вот видишь, и я не делюсь, может и Ибрагимов ничего жене не говорил, – подытожил Бахрон.
Послышался стук в дверь кабинета.
- Разрешите? – на пороге показался сержант Ёрмухамедов.
- Заходи, Фаёз, – Давронов приветливо махнул рукой. – Что случилось?
- К вам жена Ибрагимова на беседу просится.
Оперативники переглянулись
- Легка на помине. Пригласи её, сержант.
В кабинет вошла молодая миловидная женщина двадцати пяти лет, одетая в летнее платье василькового цвета в белую полоску.
- Здравствуйте, Эмма, проходите, присаживайтесь. – Давронов привстал и указал на стул, стоящий сбоку от стола.
- Здравствуйте, – женщина перевела взгляд с Давронова на Бахрона.- Вы занимаетесь поисками моего мужа?
- Да, – Абдуллаев подался вперед, кивнув головой в сторону Шухрата. – Мы с товарищем лейтенантом ищем вашего мужа.
- Я вам при первой нашей встрече не всё рассказала, – женщина явно нервничала.
- Успокойтесь. Рассказывайте все по порядку, – Давронов заинтересованно поглядел на женщину.
- Я боялась, что вы моего мужа можете привлечь к ответственности, – начала говорить Ибрагимова. – Я в последние дни только об этом и думаю, даже к гадалкам ходила. Они мне сказали, что мужа моего убили из-за денег.
- Неожиданно она разрыдалась. Давронов наполнил стакан водой. – Эмма, выпейте воды, успокойтесь.
Ибрагимова пила взахлеб, не замечая, что вода стекает по подбородку на платье.
- Где-то за неделю до пропажи муж сказал мне, что Саша Клейнер свел знакомство с одним мужиком, тот работает на экскаваторе на реке Зарафшан, загружает машины песком. И якобы он при раскопе нашел золотую чашу, которую хочет продать за тысячу долларов. Саша предложил Энверу войти с ним в долю. Для этого мой муж должен был достать пятьсот долларов, остальную часть денег добывал Саша. – Ибрагимова замолчала. Оперативники не задавали ей вопросов, предоставляя возможность выговориться.
- Они планировали купить чашу, а Саша затем должен был перепродать её значительно дороже. У нас дома были отложены деньги, так как в дальнейшем мы хотели продать свой дом и перебраться в Крым, поближе к моей родне. Вот из этих денег я и дала мужу пятьсот долларов.
- Когда ваш муж забрал деньги? – Давронов достал чистый лист бумаги. – Первого июня?
- Да
- А зачем вы ходили к Клейнеру?
- Спросила его о муже. Он в тот вечер, в день своего исчезновения, собирался идти к нему.
- А Клейнер что вам ответил?
- Он сказал, что давно не видел Энвера.
- А почему вы об этом не рассказали нам при первой встрече? – поинтересовался Абдуллаев
- Я боялась, думала, когда муж найдется, вы его затаскаете по поводу чаши.
- Муж видел чашу?
- Нет. Он рассказывал со слов Клейнера.
- Та-а-к, – Давронов встал и прошелся по кабинету. Вернулся к столу, и придвинул к Ибрагимовой чистый лист бумаги.
- Эмма, о том, что вы нам рассказали, прошу написать объяснительную. Бахрон, выйдем пока на пару минут, пошепчемся.
- Слушай, коллега, интересная картина получается. – Абдуллаев опять полез в карман за сигаретами. – Что делать будем?
- Напишем подробную бумагу и доложим обо всем начальству, а завтра доставим Клейнера в отдел. «Пощупаем», может, слабину даст.
- Ты предполагаешь, что это он убил Ибрагимова?
- Думаю, да, или наверняка знает, что случилось с Энвером.
- Мы имеем одни косвенные улики, да и без трупа какой с Клейнером разговор будет, – посетовал Абдуллаев.
- А с трупом какой? Предположим, найдем мы труп Ибрагимова, а где доказательства, что это он его убил? – резонно заметил Давронов – А если Клейнер замешан и сам покажет труп, вот это и будет железным доказательством. В любом случае мы должны «вплотную» поговорить с Клейнером.
- Все это, конечно, правильно. Но если мы приведем Клейнера, а он не расколется, тогда как? – продолжал сомневаться Абдуллаев.
- Давай пока не будем гадать, Бахрон, – резко оборвал товарища Давронов. – Нам необходимо допросить Клейнера, и основание для допроса есть. Уже есть.
На следующий день Клейнер был доставлен в отделение милиции. Второй час шел допрос, подозреваемый заметно нервничал. Оперативники умышленно посадили Клейнера в середину, и когда ему приходилось отвечать, он поворачивал голову то влево, где сидел Абдуллаев, то вправо, если вопрос задавал Давронов. Такое положение создавало ему некоторое неудобство и мешало сосредоточиться - эта тактика была правильно отработана оперативниками. Вопросы задавались по нарастающей, все жестче и жестче. Давронов размышлял: «А он нервничает, заметно нервничает.., ручонки дрожат, курит взасос…Сейчас самое время задать ему вопрос, чтобы сразу наповал… Так что мы имеем? Ибрагимов ушел из дому первого июня и не вернулся. Не вернулся. Последний, с кем его видели, был Клейнер. Так. Клейнер и Ибрагимов одноклассники… Хорошо допрашивает Абдуллаев, настырно, не дает Клейнеру сосредоточиться. Это надо делать, чтобы выбить почву из-под его ног… Опрос показал, что Ибрагимов со своей женой жил хорошо. Нет, не то, не о том ты думаешь. А покидал ли Ибрагимов первого июня поселок? Опрос частных таксистов дал отрицательный результат. Значит, не уезжал он, но мог ведь уйти пешком. Нет, не то… Ибрагимов шел к Клейнеру, и их видели в одиннадцатом часу вечера. Зачем он шел к Клейнеру? Так, чаша. Точно. Золотая чаша, которую якобы некий бульдозерист нашел при раскопках в реке Зарафшан, и хочет продать за одну тысячу долларов. Конечно, это все «туфта», никакой чаши не было. А были реальные пятьсот долларов, которые Ибрагимов взял из дома. А, ну-ка, подкинь ему вопрос о золотой чаше, дай ему понять, что мы знаем, о чем он говорил с Ибрагимовым. О, как ты, Саша, заволновался! Конечно, все будешь отрицать. Ибрагимова нет, кто сможет подтвердить. А вот кричать не надо, Саша. Все-таки достал я тебя этим вопросом, задумался ты, однако. Давай думай и ты, Шухрат. Нужен вопрос в лоб! Ошеломить его! Он сейчас в таком состоянии, что может проговориться. Та-а-к, золотая чаша. Бульдозерист. Река? Река! Точно река! На берегу реки он и убил Ибрагимова. Как? Каким способом убил? Ножом прирезал? Ударил камнем, палкой? Каким способом такой человек, как Клейнер, мог убить? Удар ножом спереди, чтоб видеть глаза? Нет! Душонка у него гнилая. «Фанерный» он парень, слабоват. Значит, со спины. А как? Если ножом, то Ибрагимов мог закричать. Нет, не ножом. Вернее всего удар по голове, чтобы оглушить! Если я сейчас скажу и попаду в «цвет», он поплывет. Расколется. А если это не так было? Рискуешь, Шухрат! Да нет, не рискую, так это было, уверен, что именно так»
- Клейнер только что ответил на очередной вопрос Абдуллаева и замолчал.
- Зря ты отпираешься, Саша, – спокойно произнес Давронов. – У нас свидетель имеется, который видел, как ты его на берегу реки ударил сзади,  а потом убил.
- Ложь! Никого там не было! Нас не могли видеть! – закричал Клейнер. – Не могли! – И, осознав вдруг, что выдал себя сказанными словами, громко и протяжно застонал, обхватив голову руками.
- Успокойся, давай без истерик. - Давронов придвинул сигареты и спички к Клейнеру. – На, закури. А свидетель все - таки вас видел. Хочешь очной ставки?
- Нет, не надо. – Клейнер достал подрагивающими пальцами сигарету. Долго чиркал спичкой, не попадая по коробку, прикурил и жадно затянулся. - Я сам все расскажу. Оформите мне явку с повинной?
- Если будешь писать правду, - кивнул головой Давронов.
- А что мне будет? Помогите, пожалуйста, начальники.
- Это уже суд будет решать, – ответил Шухрат, – но суд также примет во внимание и твое чистосердечное признание, и оказание помощи следствию. Мы можем тебе помочь только в одном: разрешим написать явку с повинной.
К вечеру все было закончено, и розыскное дело о «пропавшем без вести» перешло в уголовное дело по факту убийства гражданина Ибрагимова. Клейнер рассказал, как обманул своего бывшего одноклассника выдуманной историей о золотой чаше, выманил его к берегу реки и убил, чтобы завладеть его деньгами. После этого он показал оперативно-следственной группе место на берегу реки, где в густых кустарниках и был обнаружен труп Ибрагимова, чьи руки и часть лица были уже обглоданы бродячими собаками. Все это было снято на видеокамеру в присутствии понятых.
Поздний вечер растянувшегося рабочего дня. Кабинет сотрудников уголовного розыска. Письменный стол, застеленный газетой, ополовиненная бутылка водки, нарезанная крупными кусками колбаса, граненые стаканы и хлеб. Поздний ужин. В кабинете тепло и накурено. В распахнутое окно с улицы несет запахом горячего асфальта и пыли, сквозь которые едва пробивается запах сирени. Абдуллаев потянулся к пачке за новой сигаретой.
- Прекращай курить, и так дышать нечем, – поморщился Шухрат.
- Ладно уж, не нервничай, на сегодня это последняя. – Абдуллаев прикурил сигарету и со вкусом затянулся. – А ловко ты Клейнера расколол.
- Да, психика у него слабовата оказалась, – рассмеялся Давронов.
- У меня к тебе вопрос. Можно?
- Да хоть два, доктор Ватсон, – улыбнулся лейтенант.
- Ты можешь хоть иногда быть серьезным?
- А серьезно говорить - это скучно. Ладно, я пошутил, – примирительно сказал Шухрат, видя как насупился Абдуллае. - Чего спросить хотел?
- Когда ты сказал Клейнеру, что имеется свидетель, я так понимаю, ты его на «пушку» брал. Так?
- Да, так, и что?
- А как ты умудрился угадать, что все произошло у реки, и что Клейнер первый удар нанес со спины? А ведь ты, Шухрат, рисковал, когда так уверенно говорил. А что, если Клейнер убил Ибрагимова в другом месте? Он бы понял, что ты блефуешь, и пошел бы в отказ. Тогда был бы у нас конкретный «глухарь».
- Ты прав, Бахрон, конечно, я рисковал, но другого выхода просто не было. Но я не угадал, как ты говоришь, а интуитивно почувствовал, что так все и было.
- Как это интуитивно? Выражайся точней. – Абдуллаев затушил сигарету в пепельнице, помахал рукой перед собой, разгоняя дым. – Твоя интуиция на чем-то основывалась?
- Во-первых, мы знаем, что в поселке под такси работают в основном местные жители, и они всех здесь знают. Согласен?
- Согласен,– кивнул головой Абдуллаев.
- Клейнер не рискнул бы уехать с Ибрагимовым в другое место, – продолжал Давронов. – Он понимал, что милиции не составит труда установить таксиста и через него выйти на Клейнера, после чего он становится подозреваемым номер один.
- Я могу привести тысячу доводов, которые будут исключать твое заключение по поводу таксистов, – возразил Бахрон.- Они могли ведь и пешком пойти.
- Не спеши, дружище. Ты же спросил, как я в «цвет» попал, поэтому дай время мне высказать все до конца. Потом можешь делать свои выводы.
- Ладно, досказывай.
- По поводу таксистов. Это я к тому говорю, что Клейнер и Ибрагимов не покидали поселок. И я подумал: «А где тогда можно незаметно убить человека?» Да на берегу реки. Зачем все усложнять, куда-то ехать или идти, когда рядом есть безлюдное место, тем более, ночью? И Эмма говорила по поводу реки, где якобы нашли чашу. Река, чаша, бульдозерист на реке. Вот и пошла у меня ассоциация с рекой.
- По поводу реки я понял. А удар по затылку? Ты ведь этого не мог знать, – не унимался Абдуллаев.
- Ну, во-первых, я не сказал Клейнеру, что он ударил по затылку, я сказал «сзади», но для Клейнера этого было достаточно, – возразил Давронов. – Во-вторых, они все-таки одноклассники, и Клейнер не смог бы ударить его спереди, но это не главное. Просто при его допросе, по его ответам и поведению я понял, что Клейнер из той породы людей, которые бьют со спины. Я представил себе такую картину: ночь, берег реки, они ругаются, и Клейнер, дождавшись удобного случая, бьет Ибрагимова по голове.
- У тебя очень богатое воображение, – рассмеялся Абдуллаев.
- Какое есть, и оно нам помогло. Опер без воображения – просто исполнитель, - улыбнулся в ответ Давронов. – Я почувствовал, что так оно и было, и оказался прав.
- Снимаю шляпу. – Абдуллаев разлил водку по стаканам. – И знаешь, о чем я еще подумал? Стоит тебе за что-нибудь зацепиться, ты идешь до конца, и часто оказываешься прав.
- Ты это к чему?
- Вспомнил сейчас о разбойном нападении на семью сотрудника милиции. Тогда такой переполох в отделении был: понаехало начальство из УВД, бригаду создали из работников аппарата уголовного розыска. Сколько мы тогда людей и информации проверили! Массу! И все впустую. Я тогда очень переживал, что у меня на территории такое ЧП, и этот разбой мы не раскроем.
- Помню я эту историю. Зачем ты мне её рассказываешь? – удивился Давронов.
- Не спеши. Вот тогда ты мне сказал: «Бахрон, не переживай, раскроем мы этот разбой. Эта бестолковая суета бывает только в первые дни, а мы будем работать потихоньку, не спеша. Вернее всего, в той массе людей, которых мы проверили, и был разбойник. Но мы его проглядели за этой суетой. Начнем все сначала». И ты оказался прав.
- А, вот ты о чем, – рассмеялся Давронов. – Преданье старины глубокой. Кстати, ты так и остался мне должен.
- Почему? – возмутился Абдуллаев.
- А когда нас поощрили в размере оклада, – напомнил Давронов, – ты стол так и не накрыл, хотя и обещал.
- Зато бутылку выставил, – нашелся Абдуллаев. – Еще вопрос?
- Да хоть два, – махнул рукой Шухрат.
- А если бы Клейнер потребовал очной ставки с выдуманным тобой свидетелем, как бы ты тогда выкрутился?
- Тогда ему было не до явки с повинной, – рассмеялся Давронов – Я же говорил, что слабовата у него психика, а, впрочем, нашел бы, что сказать Клейнеру.
- Я в этом уверен, – согласился Абдуллаев, протягивая стакан с водкой Давронову. – Давай, дружище, выпьем за нашу маленькую, но такую нужную победу.
- Согласен. – Опера звякнули стаканами...
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
ИНСЦЕНИРОВКА
23.00
 
За окном быстро стемнело. Суточное дежурство выдалось относительно спокойным, были, конечно, несколько вызовов, но они относились к разряду правонарушений на бытовой почве, а на такие звонки выезжают обычно лишь участковые инспекторы. По линии же уголовного розыска ничего не было, и Давронов был рад, что дежурство проходит без происшествий. Он очень устал за последнее время. Прошло всего два дня с того времени, когда по его информации была задержана группа из девяти человек, на счету которой были разбойное нападение в кишлаке Кургонча и крупная кража из магазина в райцентре, совершенная путем пролома задней стены. Работали две недели по разбою, а в ходе оперативных мероприятий выплыл и факт кражи из магазина.
Две недели пролетели в обычной беготне, в опросах свидетелей и потерпевших, проверке полученной информации и в обязательном написании уймы служебных бумаг, в установлении и задержании преступников. Две недели нервного напряжения и хронического недосыпания.
И потому сегодня Давронову было физически приятно просто сидеть, положив ноги на край стола. Ребята из отдела, застававшие Шухрата в такой позе, не раз делали ему замечания на сей счет.
- Тоже мне, американский шериф, - возмущался Гиясов, коллега и друг Давронова. – Кто же так за столом сидит?
- Ноги затекают от постоянной беготни, – огрызался Давронов. - Это у меня после армии такая привычка осталась, я так отдыхаю.
- Ну, отдыхай, отдыхай, – говорил обычно Гиясов и покидая кабинет, недовольно хлопал дверью.
Давронов сидел, откинувшись на спинку стула, и бездумно разглядывал фотоплакат, приклеенный скотчем к стене напротив. На плакате было запечатлено красивое голубое озеро с загорелыми отдыхающими в лодке и с белым уютным домиком, выстроенным в готическом стиле. Эта картина всегда действовала успокаивающе на Давронова своей безмятежностью и умиротворенностью.
Оперативник посмотрел на часы. Было начало одиннадцатого ночи. Он со вздохом встал, выстроил стулья вдоль стены, сверху застелил их матрацем. Только положил голову на подушку, как сразу уснул глубоким сном, словно провалился.
- Шухрат-ака, быстрее на выход, – сквозь сон донесся голос помощника дежурного. Дверь кабинета загрохотала под ударами кулака. Давронов вскочил и открыл дверь.
- Успокойся, – голос его со сна был хриплым – Чего так орешь?
- Разбойное нападение. Потерпевшую порезали ножом, она при смерти, находится в больнице!– помощник дежурного переминался с ноги на ногу.
- Иду, – Давронов повернулся, стал собирать импровизированную постель.
Выйдя во двор райотдела, он подошел к водопроводной колонке и резко крутанул вентиль. Подождал, пока сойдет теплая вода, и ополоснул сонное лицо. Остатки сна как рукой сняло. Шухрат наклонился и глотнул отдающую ржавчиной и железным привкусом воду. Дежурный УАЗ уже урчал заведенным мотором. Давронов запрыгнул в кабину, на заднем сиденье сидели уже эксперт и следователь.
- Поехали, – бросил он милиционеру.
Водитель включил первую передачу и плавно тронулся с места.
- Где это произошло? – задал опер вопрос сержанту – водителю. – Только говори внятно и коротко.
В кишлаке Джума, – водитель не отрывал взгляда от ночной дороги. – Сообщение дали из больницы. Потерпевшие - муж и жена. Муж сам врач, зовут Хамраев Зокир, привез жену, всю порезанную, для оказания медицинской помощи, она без сознания. Врачам пояснил, что в дом ворвались двое в масках и с ножами. Его оглушили, а жену порезали.
- Понятно, – мрачно, сквозь зубы проговорил Давронов, и замолчал, уставившись на дорогу.
Кишлак встретил их хриплым лаем собак, потревоженных громким треском работающего двигателя. Был третий час ночи. Водитель повернул направо. Метров через двести, у больших металлических ворот углового дома они увидели женщину в платке. Сверху на неё падал свет уличного освещения. Притормозили машину. Давронов открыл дверцу и встал на подножке:
- Сестра, скажите, где дом Хамраева Зокира?
- Вот его дом, – женщина показала на ворота. – А я родственница его жены.
- Оперативник спрыгнул с подножки УАЗа, подошел ближе:
- Что произошло?
- Не знаю точно, – губы женщины дрожали – К нам домой прибежал Зокир, весь оборванный и в крови, начал кричать, что двое неизвестных зарезали ножом жену. Мой муж побежал с ним в дом, я за ними, – женщина замолчала. Было видно, что ей трудно говорить.
- И что вы там увидели? – нетерпеливо спросил Давронов.
Заходим в дом, там беспорядок, все залито кровью, – продолжала женщина. – Муж побежал назад за машиной, и они с Хамраевым увезли жену в больницу.
- А вы почему на улице стоите?
- Боюсь в дом входить.
- А дома кто остался?
- Дети, но они спят.
Шухрат скорым шагом пересек двор и вошел в дом. В большом зале был видимый беспорядок, на светлом ковре виднелось большое тёмно-красное пятно от затертой крови. Сзади послышались шаги. Давронов обернулся и увидел женщину, она стояла, прижав руки к груди.
- В какой комнате дети? – спросил оперативник.
- Прямо идите, они в той комнате, – показала женщина
Давронов подошел к указанной комнате, открыл дверь за кончик ручки, чтобы ненароком не стереть отпечатки пальцев, если они имеются. В комнате горел ночник, вдоль трех стен стояли кровати, на которых безмятежно спали дети.
- «Дела, – подумал оперативник, – судя по беспорядку в доме происходила борьба, был шум, а дети почему-то не проснулись».
Лейтенант подошел к пятну на ковре, потрогал его кончиками пальцев - оно было еще влажным. Повернулся к выходу и спросил у женщины:
- Кто здесь убирал? Затирал кровь? Вы?
- Нет, – ответила испуганно женщина. – Я здесь ничего не трогала.
Покидая комнату, оперативник предупредил её, чтобы она не входила внутрь. У ворот он столкнулся с ребятами из уголовного розыска и участковыми инспекторами. Взвизгнув шинами, у дома остановилась красная служебная «девятка» начальника УГРО. Из машины вышел Нуруллаев.
- Здорово, Шухрат, – начальник на ходу протянул руку.
- Здравствуйте, Ахтам Болтаевич, – ответил на рукопожатие Давронов..
- Что случилось?
Опер вкратце прояснил ситуацию.
- Кто здесь из зональных оперов? Бахронов? - спросил Нуруллаев. – Бери его и поезжайте в больницу, поговорите с потерпевшим. Сейчас там с ним Хамрокулов находится.
Больница встретила оперативников тишиной и своим специфическим запахом, присущим только такого рода учреждениям. Справившись у дежурной в регистратуре, где находится Хамраев, поднялись на третий этаж.
В двухместной палате у кровати Хамраева сидел старший опер Хамрокулов, плотный мужчина со светлыми волосами, внешне похожий на европейца. Он задавал потерпевшему вопросы и делал пометки в своей рабочей тетради, обязательной принадлежностью каждого сотрудника милиции. Сам Давронов ни дневников, ни блокнотов не признавал, полагаясь лишь на свою память, и если что–то и надо было записать на месте происшествия, всегда делал это на случайных листках бумаги, попавших под руку, за что постоянно имел нарекания со стороны начальства. Вошедшие коротко поздоровались, и, взяв по стулу, подсели поближе.
- Это наши работники, – пояснил Хамрокулов. - Я понимаю, уважаемый, как вам сейчас тяжело, но придется еще раз рассказать обо всем, что произошло.
- Я приехал домой часов в десять вечера, – начал Хамраев. – Был в гостях у брата. У него и поужинал. Вместе с супругой посмотрели немного телевизор и легли спать.
- Когда приехали, дети спали? – спросил Давронов
- Да, они у нас спят в отдельной комнате. Примерно в час ночи я проснулся от постороннего шума, который доносился из гостиной комнаты. Супруги рядом не было, я встал и хотел выйти из спальни чтобы понять, что это за шум. Но не успел переступить порог комнаты, как меня ударили по лицу, я упал назад и потерял сознание. Когда очнулся, обнаружил, что у меня крепко связаны руки, и я нахожусь в гостиной.
- Куда вас ударили? – подался вперед Давронов. – Можете показать?
- Вот сюда, – Хамраев погладил рукой левую скулу – Болит до сих пор.
- А руки как были связаны? – продолжал спрашивать оперативник.
- Не понял вашего вопроса?
- Спереди были связаны или за спиной?
- За спиной.
- Продолжайте, – кивнул головой Шухрат.
- Когда я очнулся, увидел двух парней. Оба были среднего роста, одетые в темные куртки и брюки. Их лица были закрыты спортивными шапочками. Они использовали их в качестве масок с прорезанными дырочками для глаз. Один из них держал нож возле шеи жены, а второй стал требовать у меня доллары.
- Почему именно доллары? – задал вопрос Бахронов.
- Не знаю. Я сам удивился их требованиям, сказав, что дома имеются деньги -300 тысяч сум, и золотые украшения жены. Пусть себе забирают, но они требовали доллары. Я им ответил, что долларов у нас нет. После этого они стали меня избивать. Я снова потерял сознание, а когда во второй раз очнулся, то увидел, что жена лежит на полу и истекает кровью. Грабителей в доме уже не было. После некоторых усилий я смог высвободить свои связанные руки. Выбежал на улицу за помощью, – Хамраев перевел дыхание. - А теперь извините меня. Я очень устал и хотел бы побыть один.
- Понимаем ваше состояние. Извините, такая уж у нас служба, – оперативники направились к выходу. Хамрокулов остановился у порога и спросил:
- Зокир Хамраевич, а деньги преступники забрали?
- Какие деньги? – не понял Хамраев.
- Те самые 300 тысяч и золото.
- Нет, не забрали.
- Еще раз прошу нас извинить, но придется вас снова побеспокоить.
- Да, я понимаю, но только не сегодня. Я очень устал, – Хамраев закрыл глаза.
На автостоянке у больницы сиротливо стояли милицейские машины, мигая проблесковыми маячками. Проехала «скорая» помощь, спешившая на ранний вызов. Давронов почему-то вспомнил старого вора, с которым когда-то имел беседу. Пожилой рецидивист, много и подолгу сидевший, говорил ему, молодому сотруднику: «У нас с вами, начальник, образ жизни очень схож». А затем продолжил свою мысль прибауткой: «Кому не спится по ночам - ментам, ворам и докторам»…
На востоке занимался рассвет. Утро вступало в свои права, светлело.
- Что будем делать? – прервал затянувшееся молчание Бахронов.
- Преступников искать, Ильхом, – ответил Хамрокулов. – Работы много.
- А чего их искать-то. – Давронов кивнул головой на здание больницы. – Преступники, или, вернее, преступник лежит сейчас в двухместной палате на третьем этаже и в душе своей подлючей смеется над нами.
- Не понял? – резко повернулся к оперу Хамрокулов. – Ты что хочешь этим сказать, Шухрат?
- Я хочу сказать, – твердо произнес Давронов, – что не было никакого разбойного нападения, а Хамраев Зокир, врач и отец троих детей, сам порезал свою жену. А все то, что он нам рассказал, является чистой ложью.
- И ты сможешь это обосновать? – спросил ошарашенный такой новостью Бахронов. - А как же беспорядок в доме Хамраева?
- Беспорядок в доме - это инсценировка разбойного нападения, и это я смогу легко доказать, – неторопливо продолжил Шухрат. – Когда я приехал и увидел беспорядок, то первое что приходит в голову при виде такой картины, в доме непременно происходила борьба. А теперь представьте себе такую ситуацию: избивают взрослых людей, слышны крики, громкие требования денег, бьют женщину ножом, а дети как спали, так и продолжают спать. Да, Хамраев говорит, что его ударили по лицу, и он потерял сознание, но почему-то на левой стороне у него нет следов кровоподтеков.
- Под правым глазом есть синяк, – возразил Бахронов.
- Это я заметил, но, если ты помнишь, я задал вопрос: «Куда вас ударили?» Он показал на левую щеку, а синяк у него действительно под правым глазом. Я думаю, в глаз его ударила жена, когда сопротивлялась. И еще хочу сказать, как бывший рукопашник: человека не так легко вырубить ударом в челюсть, это только в боевиках и детективных романах просто делается. Но мы отвлеклись, – Давронов помассировал виски. – Хамраев показал, что ему связали руки за спиной и очень крепко. Так вот на руках у него нет никаких повреждений от веревок, а руки у него, это я заметил, нежные, как у большинства людей, не занимающихся физическим трудом. Далее, в гостиной на ковре кто-то затирал кровь. Зачем ее нужно затирать? Разве человеку, попавшему в такую ситуацию, есть дело до таких мелочей, как грязный ковер? Хамрокулов тоже помог с вопросом о деньгах. Это что же получается? Хамраев освободившись от веревок, забыв о раненной жене и спящих детях, побежал смотреть, взяли преступники деньги или нет? Здесь неувязочка получается. У меня было много вопросов к Хамраеву, но я не стал их задавать, чтобы не обострять ситуацию. Не здесь и не сейчас, но я их непременно задам, - убежденно закончил свой монолог Давронов.
- Если принять за рабочую версию, что Хамраев инсценировал разбойное нападение, то доводы Шухрата выглядят вполне логично. Однако спорные вопросы еще остаются, – сказал Хамрокулов. – Признаюсь, что я не обратил внимания на такие важные детали, как отсутствие повреждений на кистях и явных побоев на теле.   
- Не надо себя винить, – оперативник посмотрел на Хамрокулова. – Во-первых, вы не были на месте происшествия, и не видели того, что видел я, а во-вторых, вы отнеслись к Хамраеву не совсем объективно, то есть, будем говорить прямо, встали на его сторону, видя в нем потенциального потерпевшего.
- Но я-то был в доме Хамраева, и тоже не обратил внимание на те детали, о которых ты рассказал, – повинился Бахронов.
- Вот именно, Ильхом, ты видел, но не обратил внимания, а это большое упущение. Ладно, перестаньте каяться, надо в отдел ехать – закругляя разговор, сказал Давронов. – Нас давно начальство ждет.
В начале шестого поступило сообщение из больницы, что супруга Хамраева, не приходя в сознание, скончалась на операционном столе.
7.00
 
В прохладном и просторном кабинете начальника райотдела милиции, или, чтобы быть точнее, исполнявшего обязанности начальника Ахтама Нуруллаева проходило оперативное совещание, на котором присутствовал прокурор района советник юстиции Б. Садуллаев. Это был человек среднего роста, с подтянутой юношеской фигурой, интеллигентный и вежливый в общении.
- Ахтам Болтаевич, – обратился прокурор к начальнику. – Давайте наметим оперативно-следственные мероприятия по данному разбойному нападению и убийству гражданки Хамраевой. Оперативные мероприятия, разумеется, возлагаются на работников уголовного розыска. Я вас прошу создать группу из наиболее опытных работников, и освободить их на время расследования от текучки. Я буду иметь возможность постоянно держать с ними контакт.
- Баходыр Садуллаевич, – ответил начальник, – в группу эту включим зональных оперов территории, на которой произошло преступление. Это старший оперуполномоченный Хамрокулов Шерали и его коллега Бахронов Ильхом, а также старший инспектор группы по наркомании Давронов Шухрат. Остальных же оперов будем подключать к делу по мере необходимости, но эти трое будут в группе постоянно.
- Согласен, – кивнул головой прокурор. – А теперь изложите ваши версии по поводу происшествия и сообщите, что вы намерены предпринять?
- Данное преступление, – начал рассуждать начальник, – могли совершить лица, раннее судимые за аналогичные преступления. Следовательно, нужна отработка ранее судимых. Затем отработка друзей, знакомых и родственников потерпевших, так как опыт расследования такого рода преступлений показывает, что в большинстве случаев «наводка» исходит от знакомых и друзей, родственников или соседей. Далее. Хамраев работает хирургом, потому преступление может быть связано с его профессиональной деятельностью. Проверим и эту версию.
- Что вы имеете в виду, поясните? – спросил прокурор.
- Например, смертельный исход операции, – ответил начальник.
- Хорошая версия, – согласился Садуллаев. – Обязательно надо будет её отработать до конца, хотя при этом возникает вопрос, почему убили супругу, а не самого Хамраева? Где же мотив?
- Может форс-мажорные обстоятельства? – выдвинул новую версию начальник.
- Ну, не будем гадать, – кивнул головой прокурор, – версия хорошая, надо будет проверить всё, вплоть до мелочей.
- Баходыр Садуллаевич, – начальник перевел взгляд с прокурора на оперов – может быть, ребят послушаем? Глядишь, что-то дельное скажут.
- Да, обязательно.
- Разрешите? - Хамрокулов поднялся со стула.
- Говорите.
- В больнице, после опроса Хамраева, старший лейтенант Шухрат Давронов высказал мысль об инсценировке нападения и привел веские доводы.
- Об инсценировке? – начальник резко повернулся к Давронову. Опер стал подниматься.
- Сиди, можешь с места говорить, – разрешил начальник.
Когда Давронов говорил, стояла полная тишина. Опер закончил рассказ, и прокурор района потянулся к телефону. - Разрешите? – спросил Садуллаев.
- Да, конечно, – начальник пододвинул телефон и повернул его лицевой стороной к прокурору.
Садуллаев покрутил диск, подождал, пока на том конце подняли трубку.
- Кто? Умаров? – спросил прокурор.- Да, это я. Срочно вынеси постановление о проведении экспертизы на предмет освидетельствования телесных повреждений у Хамраева. Да, Хамраева. К тебе подъедет опер, поедешь сам с ним в больницу. Только быстро, одна нога тут, вторая там.
Прокурор положил трубку и выжидательно посмотрел на начальника.
- Бахронов, срочно в машину. Берешь следователя Умарова и в больницу, – понял взгляд прокурора начальник милиции, – а по дороге эксперта прихватите. При допросе будьте поаккуратней с вопросами, чтобы не спугнуть Хамраева.
Бахронов поспешил покинуть кабинет.
- Шухрат, – прокурор обратился к Давронову. – Я тоже обратил внимание на пятно на ковре, но дети не спали.
- Баходыр Садуллаевич, – ответил опер. - Я был дежурным по отделу и поэтому был на месте происшествия первым. Дети тогда спали.
- Я не беседовал еще с Хамраевым, что у него там с руками? – продолжал спрашивать прокурор.
- Со слов Хамраева, руки у него были крепко связаны веревкой, и он с трудом от них освободился, но повреждений и следов на кистях рук не было. Я знаю, что у каждого человека кожа индивидуально реагирует на внешние воздействия. Например, если меня блоха укусит, то место укуса покрывается красным пятном и вызывает раздражение, а вот если Аюпова, то он даже не почешется.
Все рассмеялись.
- Правильно, – улыбнулся прокурор. – Но это не веский довод, что у Хамраева на кистях нет следов.
- Проведем эксперимент, пригласим эксперта и свяжем руки Хамраева, а потом он пусть сам освободится от них. А мы поглядим, будут у него повреждения или нет.
- Согласен, но всему свое время, – сказал Садуллаев. – Ахтам Болтаевич, составляйте план оперативных мероприятий, вносите в него все рабочие версии, и начинайте их отрабатывать. Со своей стороны я потороплю экспертов, чтобы не тянули с заключениями. А сейчас мне нужны только Хамрокулов и Давронов, я поеду с ними на место преступления, произведем вместе повторный осмотр.
 
10 часов утра
 
Прозвенел звонок телефона внутренней связи. Давронов поднял трубку:
- Слушаю, товарищ начальник.
- Шухрат, зайди ко мне.
Давронов запер в сейф бумаги, которые требовали решения, и прошел к начальнику. В кабинете уже находились прокурор района и старший опер Хамрокулов.
- Вот, почитай. Тебе будет интересно, – начальник протянул бумаги Давронову.
Это было заключение судмедэкспертизы по обследованию трупа гражданки Хамраевой. Давронов начал читать, прервался и поднял глаза.
- Да, Шухрат, – подтвердил прокурор. – Ваша версия в свете новых полученных данных наиболее близка к истине. Хамраевой были нанесены телесные повреждения не ножом, а медицинским скальпелем. Вчера я ознакомился с протоколом допроса Хамраева, многое в нем не стыкуется с реальными событиями. Следователь Умаров допросил родственницу убитой, она подтвердила, что дети спали. Кстати, детей тоже допросили. А еще мы узнали, что в комнате никто не прибирал и ковер не чистил.
А вот заключение экспертизы на освидетельствование Хамраева, – прокурор достал из папки другой отпечатанный лист бумаги. – Не буду все зачитывать, потом сами ознакомитесь, скажу главное: кроме кровоподтека под правым глазом, других телесных повреждений не имеется. Я говорил с экспертом, он мне со всей ответственностью заявил, что Хамраев сознания не терял, и его не избивали. Врачи из больницы тоже подтвердили, что каких - либо отклонений не имеется. Хамраев вполне здоров.
- Что предпримем, Баходыр Садуллаевич? – спросил начальник.
- Доставьте Хамраева в отдел. Я выдам санкцию на его арест. Кто будет с ним беседовать?
- Я думаю поручить это дело Давронову, – ответил начальник. – Уверен, он сумеет Хамраеву обоснованно все доказать.
- Согласен. Но учтите, Давронов, – предупредил прокурор, – что в этом деле осечек не должно быть. Все должно проходить корректно, обдуманно и в рамках закона. У вас есть вопросы?
- Мне будут нужны материалы допросов, протоколы осмотра, а также заключения экспертов, – ответил оперативник.– Я должен иметь все данные, чтобы была база для решающего допроса. И я прошу разрешить мне при допросе использовать магнитофон.
- Разрешаю, а протоколы допросов и все нужные бумаги вам сейчас предоставит следователь Умаров.
 
16 часов 30 минут. Кабинет Давронова.
 
- Вы все рассказали? Ничего не упустили? – спросил оперативник у Хамраева.
- Да, я все рассказал. Если и упустил какие-то подробности, то извините. Знаете, что мне пришлось пережить, – вздохнул Хамраев.
- Сочувствую вам. Скажите, где у вас хранятся личные вещи? – продолжал спрашивать Давронов. – Например, книги по медицине, хирургические инструменты.
- У меня имеется отдельный кабинет, где находится библиотека с литературой по медицине, инструменты, микроскоп, ну и так далее, – ответил Хамраев.
- Насколько я знаю, на двери вашего кабинета имеется замок, и доступ в него ограничен.
- Да, кроме меня туда никто не входит. Я не люблю, когда трогают мои вещи.
- Как я вас понял, кабинет всегда закрыт?
- Да, ключи от кабинета находятся постоянно при мне. Я даже уборку сам провожу.
- А в тот день, вы не припомните, кабинет был закрыт?
- Да, я хорошо помню, что кабинет был закрыт, – немного подумав, ответил Хамраев.
- Зокир Хамраевич, вы точно видели, что у преступников на руках не было перчаток?
- Точно помню, перчаток у них не было.
- В день разбойного нападения на вашу семью, вы сказали, что были подвергнуты избиению и потеряли сознание. Когда очнулись и освободились от веревок, то увидели, что супруга лежит и истекает кровью. Что после этого вы предприняли?
- Я же говорил, что побежал к родственникам за помощью.
- А дома не прибирались?
- Что вы говорите! – возмутился Хамраев. – Разве мне было до уборки, когда такое случилось. – Хамраев помолчал, затем спросил: – А почему вы, вместо того, чтобы искать преступников, все время допрашиваете меня?
- Преступников ищут, – ответил старший лейтенант Давронов. – А почему вы решили, что вас все время допрашивают?
- А как же! – возмущенно воскликнул Хамраев. – В первый день вы приезжали, я точно помню. Затем чуть позже следователь прокуратуры, а сегодня опять вы. Забираете из больницы больного человека, допрашиваете… Вам следует преступников искать.
- Мы еще к этому вернемся, – спокойно отвечал Давронов, – и по поводу вашего здоровья тоже поговорим.
- Что это за намеки? Что вы хотите этим сказать? – повысил голос Хамраев.
- Вы - человек с высшим образованием, смею надеяться, что и культурный, – прервал его Давронов, – поэтому будем беседовать спокойно, без повышенного тона.
- Извините, – Хамраев глубоко вздохнул. – Это всё нервы.
Давронов достал из сейфа заключение экспертизы, протянул его Хамраеву.
- Вот заключение экспертов, прочтите внимательно.
- Хамраев взял отпечатанные листки, медленно и внимательно стал их читать. Шухрат заметил, что лицо хирурга стало покрываться красными пятнами. Прочитав все бумаги, тот положил их на стол и откинулся на спинку стула.
- Что вы хотите мне этим сказать? – глаз Хамраева стал подергиваться нервным тиком.
- Я хочу сказать, что все сказанное вами от начала и до конца – ложь, – ответил Давронов. – Преступник и убийца - это вы.
- Да как вы смеете! – Хамраев вскочил со стула. Опер напрягся телом, и немного откинулся назад, готовый к нападению.
- Я врач! Меня многие в городе знают! У меня большие связи! Я этого так не оставлю! Я буду жаловаться, и завтра же у вас полетят погоны!
- Сядьте на место и держите себя в руках. – Шухрат привстал со стула. – Еще раз вам повторяю, сядьте. Не принуждайте меня применить силу. Давайте без истерик. А мои погоны не надо трогать, не вы их мне вручали.
Спокойный и жесткий голос Давронова подействовал. Хамраев сел на стул и не сводил глаз с оперативника.
- А теперь слушайте меня внимательно – начал говорить старший лейтенант. – Вы утверждаете, что преступники были без перчаток. Вот заключение экспертов, что в доме, помимо отпечатков ваших пальцев, а так же ваших родных, то есть жены и детей, других отпечатков не имеется. Далее, вашей супруге были нанесены ранения скальпелем, хотя вы показали на допросе, что у преступников были ножи.
- Они могли принести скальпель с собой, – робко возразил Хамраев.
- Конечно, могли, – согласился оперативник. – Значит, после того как они порезали вашу жену скальпелем, они его спокойно отмыли и положили на место. Затем ушли, не взяв ни денег, ни золота.
- Какое место? О чем вы говорите? – вновь вскинулся Хамраев.
- В стерилизаторе, что лежит на столе в вашем кабинете, дверь которого, кстати, была закрыта. Мы изъяли скальпель, и после смыва специальным раствором, который проделали эксперты, была обнаружена кровь той же группы, что и у вашей супруги. А вот и заключение, из которого следует, что кровь на скальпеле идентична крови вашей жены.
- Я сейчас точно не помню, возможно, мой кабинет был открыт, – защищался из последних сил Хамраев.
- Ваш кабинет был закрыт, о чем имеется протокол осмотра и видеозапись с места происшествия. К тому же на вашем теле не обнаружено телесных повреждений, а это значит, что вас никто не избивал. И рук вам не связывали, и сознания вы не теряли. Вот заключение судмедэкспертизы.
Хамраев сидел с ошарашенным видом, его пальцы подрагивали.
- Далее, – продолжал Давронов, – кровь на ковре была затерта, хотя вы уверяли, что не делали уборки.
- В доме могла прибраться родственница моей жены, когда мы уехали в больницу, – обреченно возразил Хамраев.
- Она не убирала в доме, вот протокол ее допроса, – ответил Шухрат. – Единственное, но не очень существенное наше упущение, это то, что мы не обследовали тогда ваших детей. Кстати, о них: вы утверждали на допросе, что, когда вы приехали домой, они спали.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я хочу сказать, что если в доме происходили те события, о которых вы говорили, дети непременно проснулись бы от шума. Вашей старшей дочери, если я не ошибаюсь, двенадцать лет. Дети показали на допросе, что вы лично напоили их сладким чаем и отправили спать. Когда я в числе первых прибыл к вам домой, они еще спали. Интересно было бы узнать, какое снотворное вы подмешали им в чай?
- У вас всё? – Хамраев встал.
- Пока всё, – ответил старший лейтенант.
- Я могу идти?
- Нет. Вот постановление о вашем аресте, – Давронов протянул бумагу. - Ознакомьтесь и распишитесь.
Ноги Хамраева подкосились, он тяжело плюхнулся на стул.
- Как?…Я не понял?…Какой арест? Я все равно ничего не скажу и не напишу!
- Вы не сможете меня принудить! – кричал Хамраев.
- Не кричите, – поморщился Шухрат. – Никто вас принуждать не собирается.
- Но без моего признания ваше дело не пройдет в суде, – запальчиво буркнул Хамраев.
- Вы просто плохо знакомы с такой наукой, как криминалистика, – спокойно ответил ему оперативник. – Во-первых, не наше дело, а ваше - по факту убийства гражданки Хамраевой - будет рассматриваться в суде. А, во-вторых, вы можете не признаваться в содеянном преступлении, это ваше право. В недалеком прошлом, в сталинские времена, верховный прокурор Союза по фамилии Вышинский выдвинул постулат, что «признание вины обвиняемого – царица доказательства», и под этот постулат выбивали показания у неугодных и невинных людей. Тысячи были расстреляны, миллионы были отправлены в тюрьмы и лагеря. Союз развалился, а мы с вами живем в другой стране, где таких постулатов не приемлют.
- Все равно суду будут нужны мои показания, – сказал Хамраев.
- Может быть, будут нужны, но могут обойтись и без показаний. Вы знаете, что такое логика? Вы думаете, нет свидетелей, нет показаний, и вас не осудят? Вы глубоко заблуждаетесь, суду будут предоставлены веские и обоснованные доказательства. И суд, изучив все материалы дела, придет к выводу, что вы преступник. В средние века польский ученый Коперник смог обосновать, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, хотя видеть этого не мог. Он, наблюдая за небесными светилами, пришел к такому логическому выводу. Или, если хотите, приведу вам другой пример: приходит к вам, врачу, пациент и жалуется на боли в животе. Вы берете кровь на анализ, пальпируете его, опрашиваете и на основании полученных данных и вашего опыта приходите к выводу, что у больного приступ аппендицита, а не язвенные колики. Также будет и с вашим делом на суде.
- Никогда бы не подумал, что в милиции работают такие люди, – покачал головой Хамраев. – Значит, ошибался.
- А какие работают? – поинтересовался Давронов.
- Я даже не знаю, как сказать, грамотные или эрудированные?
- В любом случае будет правильно, – кивнул головой Давронов. – А насчет милиции не вы первый, кто ошибается. Единственное, чего я еще не знаю, так это мотива вашего преступления. Ну, так как же, Хамраев, будете говорить правду?
- Мне надо подумать, – Хамраев обхватил голову руками. – Дайте время.
- Думайте, времени у вас будет предостаточно, – Давронов встал. – Но уже не здесь. Вставайте, Хамраев, я доведу вас до изолятора.
 
Приказ начальника УВД Самаркандской области
За раскрытие особо тяжкого преступления поощрить денежным вознаграждением в размере месячного должностного оклада старшего оперуполномоченного УР старшего лейтенанта милиции Давронова Шухрата.
P.S. Хамраев Зокир находясь в следственном изоляторе №7 г. Каттакургана, отказался от своих чистосердечных показаний. Писал жалобы во все инстанции. В отношении старшего оперуполномоченного Давронова Шухрата проводилось служебное расследование. Суд на основании материалов уголовного дела признал Хамраева З. виновным и осудил его к двадцати годам лишения свободы. Кассационный суд оставил приговор без изменений.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
ТАКСИСТ
 
Их было трое, объединенных одной целью, – быстро и легко обогатиться. Любым способом, вплоть до убийства. Почти одногодки, двое из Самарканда, третий - приезжий из Намангана. Уже битых два часа они кружили по залитой солнцем асфальтированной стоянке, которую занимающиеся частным извозом по маршруту «Ташкент-Самарканд» разбитные водители называли «пятачком». Они присматривались к автомобилям. Желательно, чтобы машина была поновее, а ее «водила» не очень крепким. Им подвернулся такой вариант: белоснежная «Нексия» с каршинскими номерами и водитель - молодой, худосочный парень лет двадцати пяти.
- Слышь, браток. Сколько возьмешь до Самарканда? – один из «клиентов», человек среднего роста и крепкого телосложения, пригнулся к дверце водителя.
- Сколько вас? – повернулся навстречу водитель.
- Трое.
- По две тысячи с каждого, всего шесть тысяч.
- А подешевле никак нельзя? – вступил в разговор второй потенциальный пассажир – бритоголовый самаркандец.
- Нет, – отрицательно покачал головой водитель.
- У нас только пять тысяч на троих. Может, все же довезёшь? – настаивал Крепыш.
- Что, и вправду больше денег нет? – спросил водитель.
- Нету, честное слово, браток, – заулыбался в ответ Бритоголовый, – поистратились немного в столице, пять тысяч только и осталось.
- Ладно уж, садитесь, – понимающе закивал водитель. – Сам попадал в такое положение.
Бритоголовый уселся на переднее сиденье, Крепыш и Наманганец сзади. Водитель, покрутившись по ташкентским улицам, выехал на широкую магистраль. Бритоголовый всю дорогу травил анекдоты, разыгрывая рубаху–парня. Крепыш и Наманганец немногословно поддерживали беседу. Проезжая Булунгурский район, попросили остановить машину у одной из стоящих вдоль дороги шашлычных, где купили бутылку шампанского. Поехали дальше, проехали пост ГАИ, а на кольцевой дороге попросили водителя свернуть с трассы в сторону гребного канала. Стало темнеть, на небе высветились бледные звезды. Асфальтированная дорога закончилась, под колесами зашуршал гравий. Водителя охватило беспокойство, он остановил машину, не заглушая работающего двигателя.
- Я дальше не поеду, – категорично заявил он.
- Да ещё совсем чуть-чуть осталось, – натянуто улыбнулся Бритоголовый.
- Ладно, если только чуть-чуть, – водитель включил передачу и начал разворачивать машину назад в сторону трассы.
- Ты куда едешь? – забеспокоился с заднего сиденья Крепыш, держа за горлышко бутылку шампанского.
Водитель молча продолжал разворачивать машину. Крепыш с заднего сиденья оттянул руку назад, насколько позволяло пространство, и резко ударил его по голове. Водителя бросило вперед, во все стороны полетели осколки стекла, брызнуло кровью и шампанским. Машина, не успев развернуться, на полном ходу ухнула в большую яму на обочине. Глубоко и прочно села передним мостом, подняв клубы пыли. Водитель, шатаясь и стоная от дикой боли в голове, с трудом нащупав ручку двери, вывалился наружу. Поднялся, и сделав вслепую несколько шагов, снова повалился на землю. Позже судебно-медицинские эксперты засвидетельствуют, что водителю были нанесены тяжкие телесные повреждения, несовместимые с жизнью. Трое нелюдей продолжали бить лежащего на земле парня даже тогда, когда он уже не подавал признаков жизни.
- Что дальше будем делать? – Наманганец с трудом дышал.
- Бросим в воду, и все концы, – ответил ему Крепыш.
- А не всплывет? – посмотрел на темную воду Бритоголовый.
- Напихаем камней побольше - сразу утонет, – уверенно сказал Крепыш.
С водителя сняли брючной ремень, разорвали его пополам и туго перевязали концы штанин возле щиколоток. Затем через пояс натолкали столько камней, что брюки на ногах словно распухли.
- Должно хватить. – Крепыш взялся за плечи убитого. – А ну-ка, поднимайте его за ноги.
Втроем они сбросили безжизненное тело в воды канала. Крепыш сел за руль, завел двигатель и дал задний ход. «Нексия» забуксовала, запахло паленой резиной. Бритоголовый и Наманганец толкали машину спереди, прилагая большие усилия, но все было напрасно. Автомобиль сдвинуть с места не удалось.
- Как же мы вытянем эту лайбу из ямы? – Бритоголовый достал из кармана сигареты. Закурил.
- Мне тоже дай, – попросил Крепыш и чиркнул спичкой. – Сейчас выйдем к ресторану, там постоянно хавают водилы-камазисты, вот и попросим их, чтобы взяли нас на буксир.
- Да ты что?! – возмутился Бритоголовый. – Возле ресторана мои соседки лепешками торгуют.
- Ну и что, кто на тебя внимание обратит? Веди себя спокойно и все будет хорошо, – уверенно сказал Крепыш.
Возле ресторана, где круглые сутки шла бойкая торговля лепешками, прохладительными, спиртными напитками и дешевым китайским ширпотребом им не повезло. Водители отказывали им в просьбе, будто чувствовали, что у этих ребят с бледными лицами и тревожными глазами что-то не чисто.
Они отошли подальше от освещенного лампочками ночного базарчика.
- Ну и хрен с ней, с этой машиной, – зло проговорил Крепыш и выбросил далеко в сторону ключи от автомобиля. – Сорвалось с этой, найдем другую.
- Жалко ее бросать, братва. Пойдем и хотя бы лобовые стекла снимем, – предложил Бритоголовый. – Толкнем кому-нибудь, деньги будут.
- Да ты что? Охренел? Хватит здесь рисоваться, – вскинулся Крепыш. - Видишь, не идет масть, значит и на этих стеклах пролетим. Линяем отсюда.
- И зачем я только с вами связался – начал скулить Наманганец. – Лучше бы дома сидел, и какого чёрта я к вам приехал?
- Хорош ныть,- оборвал его Крепыш. – Хочешь, отваливай к себе в Наманган, но крепко держи язык за зубами. Ты меня понял? – добавил он угрожающе. – А то я из-под земли тебя достану.
- Да понял я. Конечно, буду молчать, – испуганно затряс головой Наманганец.
Телефонный звонок прозвучал резко и настойчиво, разрушая утреннюю тишину. Давронов снял трубку.
- Да, слушаю.
- Шухрат, это ты? – опер различил голос дежурного - капитана Окилова.
- Нет, это его сосед, – недовольно пробурчал в трубку Давронов.
- Ну, если сосед, тогда поезжай на гребной канал, там нашли труп с признаками насильственной смерти. Все осмотришь, а потом Шухрату расскажешь, – съязвил в ответ дежурный.
- Ладно, Орзу-ака, не обижайся, больше не буду, – примирительным тоном отозвался старший лейтенант. – Куда нужно ехать?
- Дорогу вдоль гребного канала знаешь? – спросил Окилов.
- Ту, которая за рестораном?
- Да.
- Знаю.
- Тогда руки в ноги и дуй туда, – дежурный дал отбой.
Давронов положил трубку, прошел на кухню, часы показывали начало шестого. Поставил чайник на плиту, ополоснул лицо и наспех оделся. Заварив двойную порцию кофе и сделав бутерброд, наскоро позавтракал. За двадцать минут, благо дороги в утренний час были пусты, на красном «Жигуленке» первой модели добрался до гребного канала. Первое, что бросилось в глаза Шухрату, была белая «Нексия», прочно засевшая передними колесами в яме. Дверцы автомобиля были распахнуты, на запыленном капоте отпечатались кровавые пятна пальцев и ладоней. Над ними уже трудились эксперты. «Автомобиль пытались вытолкнуть из ямы», - подметил Давронов. – Отпечатки имеются, это хорошо». Вдоль канала суетились ребята из отдела, а второй эксперт цифровым фотоаппаратом снимал место происшествия со всех ракурсов. Трое оперов были в плавках, их верхняя одежда была сложена на капоте машины. Давронов подошел ближе. В четырех-пяти метрах от берега, под водой, виднелось тело мужчины. Ребята, поднатужась, вынесли труп на берег, защелкал фотоаппаратом долговязый эксперт. Начальник райотдела и прокурор подошли ближе.
- Где начальник уголовного розыска? – спросил подполковник Муродов.
- Я здесь, – оторвавшись от осмотра автомобиля, Нуруллаев направился к ним.
- Ахтам Болтаевич, направь своих ребят к ресторану, – дал указание начальник, – там, насколько я знаю, дни и ночи напролет торгуют. Пускай ребята поспрашивают торговцев, может что-то и накопают.
- Уже направил, Ильхом Мурадович, – ответил Нуруллаев.
- И проведите тщательный осмотр местности, – Муродов показал рукой на дорогу вдоль канала.
- И в этом направлении тоже работают.
-Хороший у меня начальник ОУР, – похвалился Муродов, повернувшись к прокурору. – Что скажите товарищ прокурор?
- Согласен, да и другие сотрудники у вас работают не плохо, – поддержал его прокурор Садуллаев.
- Вы правы, Баходыр Садуллаевич, мне за коллектив краснеть не приходится, – с оттенком гордости сказал начальник милиции.



К месту происшествия стали подтягиваться новые сотрудники, приехал эксперт из УВД с видеокамерой. Вдоль берега канала, внимательно посматривая по сторонам, шел оперуполномоченный Гиясов. Вдруг он остановился и громко закричал:
- Есть!– и, привлекая к себе внимание, поднял руку.
Эксперт с камерой поспешил к месту находки. На самом краю берега, омываемый водой, лежал зеленый паспорт. Место и находку тут же засняли на пленку. Гиясов раскрыл мокрый паспорт и прочитал:
- Маматкулов Ойбек Маматович, год рождения 1975, проживает в городе Намангане, по улице Али Кушчи, дом 37.
Муродов протянул руку за паспортом, вновь просмотрел его и передал прокурору.
- Надо будет ехать, – сказал Садуллаев.
- Гиясов, – начальник посмотрел на опера. – Ты вроде бы в Андижане работал?
- Так точно товарищ начальник, служил в горотделе.
- В Намангане был?
- Приходилось
- Тогда вместе с Джавадовым поедете в Наманган. Быстро оформляйте командировочные, и чтобы через два часа вас в Самарканде не было. По приезду сразу отзвонитесь, на месте сами определитесь, как действовать дальше. Возникнут проблемы, сразу выходите на связь. Понятно?
- Так точно, – Гиясов развернулся и пошел к машине, за ним потянулся старший опер Джавадов.
 
 
 
г. Наманган. Гиясов и Джавадов.
 
Наманган встретил их удушающей жарой. Вечерело. Сотрудники местного РОВД помогли им устроиться в гостинице. Через час, предоставив коллегам возможность ополоснуться и привести себя в порядок после долгой дороги, отвезли в уютную чайхану, где на славу угостили душистым чаем, холодной водкой и вкусным пловом.
Утром следующего дня оперативники сидели в автомашине с местными номерами на улице Али Кушчи, неподалеку от дома подозреваемого. Свою машину они оставили возле гостиницы, чтобы не привлекать внимание самаркандскими номерами,
Дверь машины распахнулась, к самаркандцам подсел местный опер.
- Ну, как там? – спросил Джавадов.
- Мне удалось установить, что Маматкулов ездил в Самарканд к друзьям, – ответил опер. - Сейчас он дома, приехал только вчера, ненамного опередив вас.
- Как будем действовать? – спросил Гиясов.
- Под благовидным предлогом доставим его в отдел, а там видно будет, – ответил Джавадов.
В кабинете на втором этаже, где располагался уголовный розыск, было душно. Зарешеченные окна были распахнуты настежь, но и это не спасало людей от жары. Сбоку от стола сидел Наманганец. С ним уже вели беседу самаркандские сыщики.
- Ну что, Ойбек, будешь говорить? – спросил Гиясов.
- О чем? – недоуменно пожал плечами Наманганец.
- Об убийстве таксиста, – перешел в словесную атаку Гиясов.
- О каком убийстве? – дернулся на стуле Наманганец.
- Подельников твоих задержали, – схитрил Гиясов. – Они и сообщили, что это ты всё затеял.
- Какие подельники? О чем вы говорите? Ничего не знаю, – возмущался парень.
- Тебя искать долго не пришлось, – сказал Гиясов. – Вот твоя визитная карточка, которую ты уронил на месте преступления. Открыв паспорт, опер показал его Наманганцу.
- Маматкулов, вытаращив глаза, уставился на свою фотографию, затем схватился за голову.
- А я-то думал, где мог потерять паспорт? – простонал он сквозь зубы. Вскинул голову. – Ничего не поделаешь, пусть каждый отвечает теперь за себя. Но, знайте, это не я, это все они! Они убивали, я же просто стоял там!
- Кто они? Быстрее, – не давая опомниться парню давил Гиясов.
- Зафар и этот, как его?… Отсидевший… А, вспомнил! Мавлон!
- Какой из себя Зафар? Где он живет?
- Зафар? Лысый такой. Ну, не лысый, а обритый наголо. Живет в Самаркандском районе.
- А Мавлон?
- Мавлон невысокий, но здоровяк. Он в тюрьме сидел, это он главный.
- Где живет?
- Не знаю. Зафар знает.
- А ты с кем дружишь?
- Я Зафара хорошо знаю, через него с Мавлоном и познакомился.
- Дом Зафара сможешь показать?
- Да.
Гиясов откинулся на стуле, сделал глубокий вдох-выдох, как человек, проделавший тяжелую работу и скинувший с плеч непосильную ношу.
- Вот тебе бумага. – Джавадов положил на стол перед Маматкуловым ручку и чистый лист. – Напиши все подробно: откуда ты сам? Кто ударил? Кто предложил?
Посмотрел на Гиясова:
- Бахтиёр, пойди отзвонись начальству.
Гиясов спустился в дежурную часть, набрал номер своего самаркандского отдела. После трех гудков подняли трубку.
- Слушаю, – прозвучал голос Давронова.
- Это я, Гиясов, –представился оперативник.
- Привет, Бахтиёр. Как доехали? Как там у вас? – спросил Давронов.
- Все нормально. Мы его задержали, сейчас он пишет объяснительную.
- Наманганец?
- Да. С ним были двое самаркандцев. Одного зовут Зафар, он бритоголовый и живет в нашем районе. Второй - ранее судимый по имени Мавлон. Наманганец знает только дом Зафара, мы постараемся скоро приехать с ним, так и начальнику доложи.
- Можете не торопиться, поберегите машину, – посоветовал Шухрат. – Мы их уже задержали.
- Как задержали? – удивился Гиясов.
Возле ресторана торгашей поспрашивали. Их в ту ночь многие видели, да и соседки Зафара там торгуют. Установили, доставили его в отдел, он сразу в «раскол» пошел, дал показания. Мавлон в бега подался, но его на посту ГАИ в автобусе взяли. Они так наследили на машине, что на десятерых улик хватит.
- Молодцы, оперативно сработали, – похвалил коллег Гиясов.
- Вы тоже молодцы, не подкачали. Так что можете теперь ехать потихоньку, – закруглил разговор Давронов. – А к начальнику я сейчас зайду и все передам.
- До встречи в Самарканде, – Гиясов положил трубку…
 
 
 
 
 
БУДНИ УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА
 
Утреннее оперативное совещание или развод, как было принято называть это мероприятие в райотделе, подошло к концу. Сотрудники торопливо покидали клуб РОВД. Давронов вышел в числе последних, и направился в кабинет старшего следователя Ахмеджонова, в производстве у которого находилось уголовное дело по скотокрадам. Десять дней назад Шухрат задержал группу, состоявшую из четырех человек, среди которых была и женщина, совершавшая кражи крупного рогатого скота на обслуживаемой им территории. В ходе следственных и оперативных мероприятий было установлено, что группа эта совершила ряд аналогичных краж в соседних районах. Именно поэтому Давронову необходимо было обговорить со следователем план дальнейших совместных действий.
На разговор со следователем и обсуждение деталей дела ушло полчаса. Шухрат вышел на залитый солнцем двор райотдела и стал планировать предстоящие действия. У начальника поселкового отделения Хамрокулова имелась информация, что в поселке Галаба, у некоего Вохида, имеются два «обреза», которые он намерен продать. Два дня назад они с Хамрокуловым подготовили соответствующие мероприятия и нашли покупателя на оружие, но что-то в этой операции не склеилось. То ли Вохид побоялся сбыть «обрезы» незнакомому человеку и решил вначале проверить покупателя, или же они сами допустили какую-то оплошность. Потому Давронова и пытался найти другое решение.
- Капитан Давронов, зайдите к Нарзикулову, – голос помощника дежурного отвлек старшего опера от размышлений.
В кабинете у заместителя начальника по оперативной работе стоял высокий светловолосый молодой паренек, одетый в рубашку в мелкую клетку с короткими рукавами и бежевые брюки.
- Вот, Шухрат, принимай пополнение, – показывая на паренька, улыбнулся Нарзикулов. – Лейтенант Убаев, выпускник академии, приказом начальника УВД назначен к нам в уголовный розыск. Возьмешь его к себе в группу, познакомишь с территорией, с нужными людьми, а затем будешь его учить применять полученные знания на практике. Все ясно?
- Так точно, – Давронов изучающе посмотрел на нового сотрудника. – Разрешите идти?
- Идите.
 
* * * * *
 
- Итак, ученик, давай знакомиться. – Капитан протянул руку для приветствия. – Меня зовут Шухрат.
- Убаев Фуркат, – представился паренек.
- Откуда ты родом?
- Из Булунгурского района, – ответил молодой опер.
- Хорошо. А теперь садись в машину, в дороге обо всём поговорим. – Давронов направился к стоянке, где находился его красный старенький «Жигуленок». Мотор послушно заурчал, и спутники продолжили свою беседу.
- Сколько тебе лет? Родители чем занимаются? – расспрашивал парня Шухрат.
- Мне двадцать два года, а родители мои медики, – отвечал Убаев, глядя на дорогу.
- Хорошая профессия людей лечить, – одобрительно отозвался старший опер. – А в милиции из родных кто-нибудь служил?
- Только дядя, но он сейчас на пенсии.
- Как зовут дядю?
- Бобокулов его фамилия.
- Хороший он человек, и начальником был хорошим. – Давронов притормозил на красный свет светофора. – Мне, Фуркат, с ним не пришлось работать, хотя он в свое время возглавлял наш райотдел. Но я о нем немало знаю, да и старые сотрудники хорошо отзываются о твоем дяде. Постарайся быть похожим на него.
- Как это сделать?
- Заслужи сначала авторитет и доверие коллектива, – наставительно произнес капитан. – Тебе ведь есть на кого равняться. Твой дядя работал не только у нас, затем он был начальником УВД Сурхандарьинской области. И там о нем до сих пор с теплотой вспоминают.
Старший опер переключил передачу, увеличив скорость. Красный «Жигуль» обогнал несколько вальяжных «Нексий» и юрких «Тико».
- А куда мы сейчас едем, Шухрат-ака?
- В отделение милиции.
- В какое именно?
- Туда, где тебе предстоит работать. Это поселковое отделение милиции, – Давронов включил указатель поворота, начал сворачивать влево. – Начальником у нас майор Шерали Хамрокулов, я - старший оперуполномоченный группы уголовного розыска, есть еще и участковые инспекторы, и, конечно же, дежурная часть.
- А РОВД?
- А в райотдел мы будем приезжать по вторникам и субботам на общие оперативные совещания, или же по мере необходимости. А во все другие дни в девять ноль-ноль ты обязан быть в отделении. Запомнил?
- Да, запомнил, устоз.
 
* * * * *
 
Давронов лихо притормозил машину у отделения милиции. Они вошли в дежурную часть. Старший опер познакомил Убаева с сотрудниками.
- Ну, и что у нас сегодня нового? – спросил Давронов.
- Пока все тихо, капитан, без происшествий, – ответил дежурный участковый, старший лейтенант Акрамов.
- Дай Бог, чтобы так было всегда. Пойдем ко мне, Фуркат, - Давронов направился к кабинету. Открыл дверь, подошел к окну и, распахнув его настежь, уселся за стол. Убаев присел рядом. Капитан достал из сейфа бумаги и стал их бегло просматривать.
- Завтра в ХОЗО выбьем и для тебя сейф, а потом сделаем дубликат ключа от этого кабинета, – старший опер оторвался от чтения. – И, вот тебе урок первый, Фуркат: никогда посторонних людей в кабинете одних не оставляй, даже заявителей, не говоря уже о задержанных или доставленных в милицию.
- В дверь постучали.
- Разрешите, товарищ капитан, – у порога стоял сержант Ёрмухамедов, помощник дежурного.
- Что произошло, Фаез? – спросил Давронов.
- Звонил некий Курбонов Баходыр, – доложил Ёрмухамедов. – Бухгалтером какой-то фирмы. У него дача в поселке Галаба. Отлучился он всего на час, вернулся и обнаружил, что дачу обокрали.
- Что взяли? – поинтересовался старший опер.
- Газовую плиту, казан, кастрюли, занавески и разную мелочь.
- Понятно. Свободен, Фаез, – отпустил помощника Давронов – Мы сейчас выезжаем.
- Сами поедем? – заблестели азартом глаза молодого опера. – А как же группа?
- «Убаеву сейчас интересно. А как же! Первый день на работе – и кража. Самостоятельный выезд, осмотр и допрос. Таким и я был когда-то», – снисходительно подумал Шухрат. А вслух произнес:
- Какая группа?
- Следственно-оперативная, – бойко затараторил Убаев
- Сколько времени, Фуркат, мы добирались с тобой от райотдела до нашего отделения? – поинтересовался Давронов.
- Около получаса.
- Правильно. А сейчас от нашего отделения до дачи потерпевшего мы доедем вдвое быстрее.
- Это вы к чему говорите, устоз? – спросол выпускник академии.
- А к тому, что пока группа соберется и приедет, пройдет минимум час времени, – поучал старший опер. – А мы будем на месте через пятнадцать минут, и пока группа приедет, постараемся поработать по горячим следам. Помнишь, что помощник дежурного сказал?
- А что он сказал?
- А то, что потерпевший отсутствовал всего один час, и за это время его обокрали. По моим подсчетам со времени совершения кражи прошло минимум полчаса, а пока мы будем ждать группу, пока доедем, пройдет еще полтора часа. Поедем прямо сейчас. Это, Фуркат, пусть будет тебе вторым уроком.
Давронов побросал бумаги в сейф и закрыл кабинет. Сели в машину, резко тронулись.
- Слушай, Фуркат, внимательно и запоминай. – Давронов не отрывал взгляда от дороги – Пока не освоишь азы нашей работы, больше слушай и меньше говори. Сейчас же, на месте происшествия, обращайся только ко мне и не очень громко, чтобы присутствующие не могли тебя услышать. Ты просто наблюдай за тем, что я буду делать.
- Продолжим нашу учебу. – Давронов включил следующую передачу и обогнал ехавший впереди «Москвич». – Людям никогда не хами, кем бы они ни были по своему социальному положению, но и не давай унижать собственное достоинство, тогда на обслуживаемой тобой территории и дехканин и обожравшийся торгаш будут тебя уважать. Не спекулируй никогда своим положением и погонами, и не размахивай удостоверением направо и налево: государство их тебе не для этого предоставило.
- Зачем вы так говорите, устоз? – обиженно насупился Фуркат.
- Не перебивай меня. – Давронов свернул на грунтовую дорогу – И самое главное - забудь о деньгах. Зарплату мы получаем хорошую, и если ты думаешь, что в милиции будешь «зашибать» деньги, ты глубоко ошибаешься. Лучше сразу брось нашу работу, и иди в бизнес, благо теперь государство дало такую возможность. Не позорь ни себя, ни мундир, ни своих родителей. Запомни, в уголовном розыске больше ругают, чем хвалят, поэтому держи себя в руках. И не обижайся, Фуркат, я сам прошел эту школу. У меня были хорошие учителя, и я горжусь ими. Я тебе о них еще многое расскажу.
Капитан притормозил машину - дорогу переходило стадо коров, которых подгонял камчой загорелый мальчонка.
- То, что я тебе сейчас сказал, в свое время мне внушили мои наставники, – старший опер внимательно посмотрел на Убаева. – Ты хорошо всё запомнил, лейтенант?
- Да, устоз. – Убаев стал серьезным. – Я не подведу вас.
- Вот и хорошо. - Давронов заглушил мотор. – Приехали.
Навстречу оперативникам вышел полноватый мужчина лет сорока, одетый в спортивный костюм.
- Здравствуйте. Вы Курбонов? – спросил его старший опер.
- Да, я Курбонов, это я звонил вам.
- Что случилось?
- Да вот на часок отлучился, ездил за покупками, приезжаю, а замок сломан. Вошел в дом и увидел, что меня обокрали.
- Пройдёмте, посмотрим вместе, – оперативники подошли к отгороженной двухметровым кирпичным забором даче.
- Ворота закрывали на ключ? – спросил Давронов.
- Нет.
- А где замок сломан?
- В доме.
- Понятно, ведите нас в дом, – сказал Давронов.
 
* * * * *
Участок был ухоженный, в центре имелся маленький бассейн с голубой чистой вода, вдоль забора благоухали бутоны роз. Повсюду была видна заботливая рука хозяина.
Дверь в домик была распахнута. Капитан остановился и стал внимательно разглядывать погнутый язычок замка. «Отогнули монтировкой или похожим предметом», - подумал он. Вошли в комнату, на полу которой четко отпечатались следы туфель – «ёлочкой».
- Вы пока не входите, – предупредительно поднял руку Давронов. Прошел сам и осмотрев все комнаты, вышел во дворик.
Хозяин дачи курил сигарету, выжидательно глядя на опера.
- Баходыр-ака, вы кого-то подозреваете? – спросил старший опер. – Кто бы мог это сделать?
- Даже не знаю, что сказать. – Курбонов пожал плечами – Ежели своими глазами не видел, грех кого-то обвинять.
- Да, это грех, поэтому обвинять никого не будем, – улыбнулся Давронов. – Ну, а своих соседей вы хорошо знаете? И о ком вы подумали в первую очередь, когда увидели, что вас обокрали?
- Ну, если честно, и сугубо между нами …– помялся Курбонов.
- Конечно, между нами, – с улыбкой подбодрил потерпевшего капитан.
- Напротив моей дачи соседка живет. Зовут ее Зулей, – нервно затянулся сигаретой Курбонов. – У неё уже дней десять гостит брат Ботыр. Не нравится он мне, почему-то, вот на него я и подумал.
- А чем не нравится? – быстро задал вопрос Давронов.
- Я он мне с первого взгляда не понравился, – Курбонов аккуратно затушил сигарету о коробку спичек. – Не знаю почему. Это трудно объяснить. Вроде бы, парень вежливый, когда встречаемся на улице, всегда первым здоровается, а вот глаза его бегают…
- Вы интуитивно почувствовали к нему неприязнь? – спросил Шухрат.
- Да. Вы правильно сказали, именно интуитивно я почувствовал, что Ботыр этот нехороший человек.
- А где он сейчас?
- Когда я вышел, чтобы вас встретить, то видел его у сестры на даче.
- Хорошо. Вы оставайтесь здесь и в дом не входите. – Давронов направился к выходу. – Фуркат, иди со мной.
Подошли к железным воротам, постучали. Дверь оперативникам открыл смуглолицый парень лет двадцати пяти.
- Ботыр? – спросил Давронов.
- Да. А в чем дело? – парень почему-то оглянулся назад, всматриваясь в дворовые строения.
- Мы из милиции. – Старший опер сделал шаг вперед, вынуждая Ботыра отступить в сторону и дать возможность войти во двор.- Можно к тебе?
- Проходите, – отодвинулся Ботыр.
Давронов быстро оглядел дачный дворик, затем перевел взгляд на Ботыра.
- Где живешь, парень, и что ты здесь делаешь?
- В городе живу, а здесь гощу у сестры.
- А где сейчас сестра?
- На работе, к пяти часам должна подойти. – Ботыр медленно полез в карман, достал оттуда дешевые сигареты «Карвон», не спеша закурил.
- А ты почему бездельничашь? – Офицер оглядел Ботыра с головы до ног.
- Работу сейчас трудно найти. Вы же сами знаете, – протянул тот.
- Работу всегда можно найти, было бы желание, – ответил ему Давронов и указал на маленький деревянный сарайчик. - А там что у вас находится?
- Не знаю. Вроде бы сестра всякое ненужное барахло в сарае держит, – неуверенно отозвался Ботыр. – Дрова, кажется, тоже есть.
- Ну, если кажется, пойдем и убедимся, что дрова там есть, – улыбнулся оперативник.
- А ордер на обыск у вас есть, начальник? – Ботыр крепко затянулся и выпустил густую струю дыма.
- Сидел? – резко повернулся Давронов.
- Было дело.
- Статья? Часть?
- Статья 169, часть 3.
- Значит сидел за кражу. Да ты не напрягайся, Ботыр, – сказал капитан. – Я же не обыск провожу, а осмотр. А это не одно и то же.
- Знаю я ваши осмотры, – недовольно проговорил парень.
- Ладно-ладно, пойдем посмотрим, – не давая ему времени на размышления, оперативник легонько подтолкнул в плечо Ботыра. Тот неохотно поплелся к сараю.
У порога оперативники огляделись: в левом дальнем углу лежали груды всякого тряпья, валялись явно ненужные вещи - дырявый жестяной тазик, грабли с поломанной ручкой и ржавая лопата. Сверху был наброшен хворост. С правой же стороны самая, вдоль стены, аккуратно были сложены дрова.
Ну что, Ботыр, нам самим разгребать мусор или ты поможешь? – спросил парня Давронов.
- А это мне зачтется? – криво усмехнулся Ботыр.
- Да, я и протокол оформлю, как добровольную выдачу краденого, – пообещал старший опер.
- Я тебе почему-то верю, начальник. – Ботыр подошел к куче и быстро отбросил весь хлам в сторону. Под ним обнаружились похищенные вещи - газовая плита, свернутые в узел занавески, пудовый казан, разных размеров кастрюли.
- Пошли в дом, там и поговорим, – бросил воришке Давронов.
- В углу комнаты, подальше от окна и дверей, усадили Ботыра.
- Фуркат, составь протокол изъятия, а я пока приведу понятых, – сказал Давронов, направляясь к выходу. У порога он повернулся и посмотрел на задержанного.
- Ботыр, надеюсь, бегом по пересеченной местности не заставишь нас заниматься?
- Не понял вас, гражданин начальник?
- А в том смысле, чтобы попытки бежать и прочих выкрутасов ты не выделывал.
- Да нет, ничего такого не будет. Я своему здоровью не враг, – сказал Ботыр.
- Вот и хорошо, – улыбнулся Давронов.
 
* * * * *
 
Прошло полчаса. Приехала группа со следователем из райотдела. Передав материалы и задержанного, оперативники сели в машину.
- Ого, самое время подкрепиться, – Давронов посмотрел на часы,- ведь уже половина первого.
- А быстро вы кражу раскрыли, – восхищенно проговорил Убаев.
- Нет, Фуркат, это просто везение. – Давронов завел двигатель. – У тебя, видать, рука легкая. Первый день на работе, и на тебе – раскрытие. А вообще-то кражи личного имущества - трудно раскрываемое преступление.
- А как вы сразу догадались, – спросил молоденький лейтенантик, – что это он сделал? И тотчас же в сарай пошли, а не стали искать вещи в другом месте?
- Во - первых, я не сразу догадался, для этого надо было просто с ним поговорить, – ответил ему опытный опер. – Курбонов сказал, что видел Ботыра, вот я и подумал, что и сам Ботыр мог что-то видеть.
- Значит, вы хотели расспросить Ботыра как свидетеля?
- Да. В любом случае мы должны были его повидать. На нашей территории десять дней живет посторонний человек, а мы о нем ничего не знаем: это упущение в нашей работе.
- А как вы догадались, что это он совершил кражу?
- Ты помнишь отпечатки ног в комнате? – спросил Давронов.
- Следы «елочкой» от туфель?
- Вот именно. Когда мы шли во двор за Ботыром, я обратил внимание, что его туфли оставляют такие же следы, какие были в комнате Курбонова.
- А я, признаться, не обратил на это внимания, – сокрушенно произнес Убаев.
- Не огорчайся, Фуркат, это приходит с опытом, – утешил его наставник. – А, вообще, тренируй свою наблюдательность, учись логично мыслить и делать верные выводы.
- Как Шерлок Холмс? – рассмеялся Убаев.
- А что, это хорошее пособие для опера, – улыбнулся в ответ Давронов. - Я в детстве зачитывался рассказами о нем, и, если не считать некоторых огрехов, которые встречаются в этих рассказах, у него есть чему поучиться. Я бы в обязательную дисциплину включил изучение методов Холмса.
- Вы тоже академию заканчивали?
- Нет, дружок. Я закончил архитектурный институт, получил специальность инженера-строителя, а потом обучался на юрфаке СамГУ. Кстати, по криминологии у меня всегда были отличные отметки, – похвалился старший опер.
- А про сарай как вы догадались? – вернул беседу на интересующую его тему Убаев. – Ботыр ведь мог вывезти вещи, и мы ничего не нашли бы.
- Он физически не успел бы вывезти, времени мало у него оставалось, да и не рискнул бы он сделать это днем, – возразил юноше Шухрат. – Я решил заглянуть в сарай, потому что это самое удобное место, чтобы спрятать вещи. В сарае я сразу обратил внимание на то, что в одном углу порядок, а в другом нет. Бросилось в глаза, что за грудой барахла что-то пытались спрятать.
- Спасибо вам, устоз, за маленькую поучительную лекцию, – поблагодарил своего наставника Убаев. – Для меня это урок.
- Ты, парень, никогда не стесняйся спрашивать, – ответил Давронов, переключая передачу. – Больше знаешь, легче работается.
- Некоторое время они ехали молча.
- Что бы хотел покушать? – прервал затянувшееся молчание капитан.
- Шурпу.
- Это несерьезно, сейчас поедем к моему знакомому повару кушать плов, – сказал старший опер. - Всегда старайся в обед плотно поесть, потому что ужина может и не быть.
- Как это? – удивился Убаев.
- Да работа у нас такая, в любое время может случиться ЧП, и тогда будет не до еды.
Подъехали к чайхане, ополоснули руки и сели за столик. К ним подошел полноватый мужчина в тюбетейке и в белом застиранном халате.
- Здравствуйте, Шухрат, – улыбнулся он, блеснув золотыми коронками.
- Приветствую вас, Карим-ака, – Давронов встал, вежливо поздоровался. – Присаживайтесь к нам.
- Повар грузно опустился на пластмассовый стул:
- А кто этот молодой человек?
- Карим-ака, это наш новый сотрудник. Зовут его Фуркат, – представил спутника капитан. – Он со мной будет работать.
- Тебе, как всегда? – Карим-ака встал. – Плов, салат и чай?
- Можно заменить чай минералкой.
- Хоп, сейчас всё принесут.
Через несколько минут, молодой племянник Карима принес на подносе заказ. Плов был вкусным и душистым. Оперативники пили холодную минералку, когда к ним вновь подошел повар.
- Как плов, Шухрат?
- Лучше не бывает, – похвалил Давронов. – Спасибо.
- Ешьте на здоровье.
- Завершив трапезу, оперативники встали. Шухрат полез в карман.
- Не надо, капитан, не обижай меня, – понял его жест Карим-ака.
- Неудобно как-то получается, за обед денег не берете, – процедил старший опер. – Если будете так поступать, больше не буду приезжать к вам.
- Не приедешь, тогда я сам к тебе в отделение плов привезу, – от души рассмеялся хозяин кафе. – Ты мне когда-то поверил, помог, а я добро не забываю. Деньги – пустое, и я не обеднею из-за чашки риса.
- О чем это он? – спросил Убаев уже в машине. – Про какое добро говорил?
- Года два назад, человека одного ограбили и убили. – Давронов опустил боковое стекло, в салон ворвался теплый ветерок. – Мы установили, что преступников было двое. Взяли одного, а он на допросе дал показания, что вторым был сын Карим-ака. Задерживаем его, а он в отказ – не убивал,- говорит,- и не грабил.
- А дальше что было, устоз? – любопытствовал Убаев.
- Сын Карим-ака не был преступником. Позже выяснилось, что задержанный из личной неприязни оговорил его. А затем нашли мы второго, настоящего преступника.
- Я понял! Это вы нашли второго преступника, – воскликнул Убаев. – Поэтому Карим-ака так к вам хорошо относится!
- Не важно, кто его нашел, Фуркат, – притормозил возле отделения милиции капитан Давронов, – важно, что честный человек не пострадал.
- А разве такое случается?
- Редко, но случается. Слыхал о судебных ошибках? Самое страшное в нашей работе, если невиновного человека осудят.
Они шли по выложенной шестигранными плитками дорожке. К ним навстречу спешил помощник дежурного офицера:
- Товарищ капитан, зайдите к начальнику, он вас ждет.
Ого-го, труба зовет, начальство ждет, – весело проговорил Давронов. – Двигай, Фуркат, начальнику представимся.
Оперативники вошли в уютный кабинет, покрытый светло-зеленым ковром.
- Заходи, Шухрат, – улыбнулся Хамрокулов. – Мне доложили, что ты очень оперативно кражу раскрыл.
- Не я один, мы там вдвоем были. – Давронов кивнул в сторону Убаева.
- Лейтенант Убаев, прибыл для прохождения службы, – по-уставному четко вытянулся молодой оперативник.
- Присаживайтесь, – сделал приглашающий жест рукой Хамрокулов. – О тебе, Убаев, мне уже доложили. Сказали , что к нам в отделение нового опера назначили. Значит, будем вместе работать.
- Офицеры присели к столу.
- Вот по какому поводу я тебя звал, Шухрат, – Хамрокулов поглядел на часы, висевшие на стене. – Через два часа придет наш человек, сообщивший, что Вохид готов сегодня сбыть обрезы.
- Значит, как мы и предполагали, Вохид проверял покупателя, – усмехнулся Давронов.
- Да, это так. – Хамрокулов побарабанил пальцами по столу. – Я согласовал уже наши действия с начальником и прокурором. Как будем его брать, что посоветуешь?
- Думаю, что в поселке нам появляться не следует, - подумав, ответил Давронов. – Если увидят нас, то через полчаса все будут знать, пойдут разговоры и Вохид может насторожиться. Я предлагаю уже здесь составить первичные материалы, забрать заявление покупателя, заполнить протокол о выдаче денег для закупа и т.д. После этого наш человек пойдет к Вохиду покупать обрезы, а мы подождем его на выезде из поселка. В присутствии понятых изымем оружие, затем поедем задерживать Вохида и проведем обыск.
- Принимается, – одобрил сказанное Хамрокулов. – Едем на двух машинах: в первую сядут Убаев с понятыми, он же будет составлять протокол. Ну, а мы с тобой, капитан, поедем брать Вохида.
 
* * * * *
На обочине, вдоль дороги, которая вела в поселок Галаба, стояли две машины. Сотрудники и понятые изнывали от жары, было пыльно и душно.
- Нет ничего хуже на свете, чем ждать и догонять, – отдуваясь, сказал Хамрокулов.
- И самое интересное, что мы сами выбрали себе такую работу, – рассмеялся в ответ Давронов. – Только следует прибавить: и искать.
- Нет, искать, вернее, разыскивать, это значительно интереснее – парировал Хамрокулов, за спиной которого были два десятилетия оперативной работы. – При розыске азарт появляется. Да что я тебе говорю, ты ведь и сам это хорошо знаешь.
- Тогда давайте меняться местами, вы идете старшим опером, а я начальником отделения, – пошутил капитан.
- Не согласен: ты совсем меня загоняешь, если станешь начальником, – рассмеялся Хамрокулов.
Проработав вместе несколько лет в уголовном розыске, они крепко сдружились, и то обстоятельство, что год назад Хамрокулова назначили начальником отделения милиции, никак не отразилось на их отношениях.
- А вот и наш покупатель идет, – Хамрокулов заметил мужчину, шедшего из поселка. В руке у него была старая сетка из мешковины.
Когда пешеход поравнялся с машиной, Хамрокулов открыл дверцу:
- Купил?
- Да.
- Оба?
- Да.
- Где он?
- В доме остался, хотел меня проводить, но я отказался.
- Правильно сделал. Убаев !– позвал начальник оперативника.
Из второй машины быстро вышел молодой офицер.
- Фуркат, оформляй протокол изъятия, а мы с Давроновым поедем брать Вохида.
- Слушаю, товарищ начальник, – четко ответил опер.
 
* * * * *
 
Прихватив по пути председателя махаллинского комитета и двух местных активистов, милиционеры на белой «Нексии» Хамрокулова подъехали к дому Вохида. На стук в дверь вышла его супруга. Приезжие попросили позвать мужа. Вохид вышел, набросив на голое тело чапан. Ловким движением Давронов сразу же нацепил на него наручники.
- Знаешь, зачем мы приехали? – спросил Хамрокулов.
- Я понял, Шерали-ака, – уныло кивнул головой Вохид.
- Где деньги?
- В шкафу, пойдемте, я все отдам, – повернулся в сторону дома хозяин.
Из нижнего отделения шкафа были изъяты восемьдесят тысяч сум - плата за оружие…
За незаконное хранение и сбыт огнестрельного оружия Вохид был осужден и приговорен к восьми годам лишения свобод
 
ЯВКА
 
Жаркое июльское утро 1998 года. Давронов вышел из ванной комнаты чисто выбритым, благоухая одеколоном. Волосы его влажно блестели от капелек воды.
- С днем рождения, сынок! – подошла мать и поцеловала в щеку.
- Всех благ и человеческого счастья! – Отец крепко обнял сына и похлопал его по спине. – А это тебе от нас с матерью подарок, – он протянул Шухрату часы с кожаным ремешком.
- Спасибо вам, мои дорогие. – Тот снял старые, с треснувшим стеклом, часы, и надел новые. Сели пить чай на кухне.
- Сынок, – отец поставил пиалу на стол, – мой товарищ, как ты знаешь, директор ресторана. Потому пригласи на вечер своих сослуживцев, мы у него стол накроем. У нас в квартире вы ведь не поместитесь, да и жарко, а в ресторане будет в самый раз.
- Зачем беспокоиться? – Шухрат подлил чай отцу.
- Тебе не о чем беспокоиться, - по-своему понял его отец. – Денег он с меня не возьмет, мы с ним старые товарищи. Мы отнесем свои продукты, сами приготовим плов, заодно с коллегами твоими познакомлюсь. Когда ты в городском управлении работал, я всех твоих товарищей знал, а этих вообще не знаю. Ты сколько уже в сельском отделении работаешь? Год?
- Год.
- Ну, вот и хорошо, – Даврон-ака положил в чай два куска рафинада. - В прошлом году не отмечали день твоего рождения, вернее, ты не пришел, так как у вас тогда что-то произошло. А мы тебя с матерью так ждали.
- В прошлом году? – задумался Шухрат. – Вспомнил, разбойное нападение у нас тогда в районе произошло, поэтому и прийти не смог.
- Ну, вот видишь, – сказал отец. – А сегодня повод есть выпить.
- Так вы же не пьете, – удивился сын его словам .
- В такой день можно и выпить граммов пятьдесят, и так тебя редко видим. А сегодня у нас с матерью будет праздник, – отец отпил свой чай.
- Ладно, уговорили. – Давронов вытер руки об салфетку.
- Видишь, мать, мы его, оказывается, уговорили, – рассмеялся отец.
- Мне пора, – Шухрат встал .
- Пусть Бог тебя хранит, сынок, – отец провел ладонями по лицу. – Аминь.
Давронов быстро сбежал по ступенькам пятиэтажки. Открыл гараж, и, не прогрев хорошо двигатель, поехал на службу. Подъезжая к РОВД, увидел, как от отдела одна за другой отъезжают машины, суетливо пробегают мимо сотрудники. Он вышел из машины и столкнулся со старшим опером Ашуровым.
- Устоз, куда это все спешат? – спросил капитан.
- Шухрат, садись скорее в машину, поехали! – торопливо буркнул в ответ Ашуров.
- Куда?
- В кишлак Навруз. Только что позвонили, там обнаружили убитую женщину. Кто убил, пока неизвестно.
- Тьфу ты!– в сердцах чертыхнулся Давронов.
- Что такое? – повернул голову Ашуров.
- Да день рождения у меня сегодня. – Капитан недовольно стал разворачивать машину. – Придется домой позвонить, отцу сказать, что всё в очередной раз отменяется. Он в ресторане у своего товарища нам плов хотел сегодня приготовить.
- Ничего не отменяется. – Ашуров похлопал товарища по плечу – Война войной, а ужин по распорядку, или это обед?
- На ужин договаривались.
- Тем более. К обеду вряд ли бы мы успели, а к ужину, думаю, на часок можно будет вырваться. Я поговорю с Нуруллаевым, он поймет, – успокоил капитана Ашуров. – Не надо звонить и отца понапрасну расстраивать.
- Спасибо тебе, Каххор-ака.
На месте преступления их ожидало страшное зрелище. На полу, залитом кровью, лежала молодая женщина с перерезанным горлом, на теле ее имелось множество резаных ран. Было очевидно, что ее убивали долго и жестоко. Во дворе громко голосили родственники убитой.
Оперативники приступили к опросу соседей и родственников погибшей. Выяснилось, что жертва - мать двоих малолетних детей, мужа ее зовут Ахмад. Дней десять назад он уехал на заработки в Казахстан.
Давронов и Ашуров медленно проезжали по пыльным улицам села.
- Каххор-ака, постойте, – послышался звонкий женский голос.
Давронов притормозил машину. К ним подошла женщина средних лет.
- А-а, Зульфия-опа, здравствуйте, – Ашуров узнал женщину, – как здоровье? Как дети? Как муж, не пьет больше?
- Спасибо. Слава Богу, одумался! – ответила женщина. – После того, как вы его на лечение отправили, шелковым стал. А вы, наверное, по поводу убийства приехали?
- Да, – заинтригованно посмотрел на нее Ашуров.
- Я знаю точно, кто это сделал, – уверенно сказала женщина.
- Кто? – насторожились оперативники.
- Только между нами, – она с опаской поглядела по сторонам. – Это её муж, Ахмад, убил.
- Он же в Казахстан уехал. – Ашуров сделал вид, что удивился.
- Он здесь у своего брата Ахата прячется. Я его два дня назад видела, – перешла на шепот женщина, опасаясь, что её, кроме оперативников, может кто-то услышать. – Между нами говоря, жена Ахмада была очень непорядочной женщиной.
- Гуляла, что ли? – спросил Давронов. Он понял, что их собеседница была из тех, которых в народе говорят «сорока»: такие знают обо всех и обо всем, и не упускают возможности лишний раз потрепать языком. Но её болтливость операм была на руку.
- Еще как! – округлив глаза и приподняв брови сказала женщина. – Ахмад в городе сторожем работал. Когда он на дежурство на сутки уходил, она ночью гостей и принимала. Про это у нас все село знает.
- И как же Ахмад, он сам об этом знал? – спросил Ашуров.
- Говорили ему, но он не верил . Жену сильно любил. «Пока сам не поймаю,- говорил, - никому не поверю». – Женщина снова зыркнула глазами по сторонам. – Но луну, как и грех, платком ведь не прикроешь.
- Большое спасибо вам, Зульфия-опа, – попрощался с «сорокой» Ашуров. – Будут проблемы - заходите, всегда помогу…
- Что скажешь, Шухрат? – спросил он спутника.
- Резон есть, надо проверить. Мы видели, что в доме Ахмада ничего ценного не имеется, а способ, каким была убита женщина, наталкивает на мысль об убийстве на почве мести, или… из чувства ревности, – закончил за Давронова Ашуров.
- Правильно. Значит, надо будет поработать и в этом направлении.
Проведенными оперативно-розыскными мероприятиями было установлено, что Ахмад действительно не уезжал в Казахстан на заработки. Подозрения оперативников в отношении Ахмада усилились, но самого подозреваемого пока не было. Интенсивный розыск, который шёл вторые сутки, положительных результатов не дал. Тогда в местах наиболее вероятного его появления были устроены засады.
Прошло трое суток со дня убийства. Утром четвертого дня к дежурному по райотделу обратился высокий худощавый мужчина, одетый в серую футболку и помятые брюки.
- Мне нужно к самому главному начальнику, – медленно проговорил он.
- Самый главный начальник сейчас проводит совещание, – принимая слова мужчины за насмешку, недовольно ответил дежурный. – Тебе чего надо?
- Я… Это…Пришёл сдаваться, – мужчина с трудом подбирал слова.
- Не понял? – дежурный привстал со стула – Кому сдаваться?
- Я Ахмад, которого вы ищете, – устало проговорил мужчина. – Я убил свою жену.
 
Записано со слов Ахмада Б.
«Мы поженились пять лет назад. У нас родились двое детей, мальчик и девочка. Жена не работала, сидела дома. Я работал сторожем на фирме, в свободное время подрабатывал, нанимаясь на временную работу. С женой по большому счету не ругались, так, мелкие семейные скандалы, как и у всех. В последний год до меня стали доходить грязные слухи, что жена моя гуляет. Я не хотел этому верить, но два месяца назад я почувствовал какое-то недомогание. Обратился к врачу, у меня обнаружили сифилис. Я решил, что в этом виновата жена, так как у меня не было другой женщины. Я вспомнил все, что говорили о ней односельчане, и решил убедиться в этом сам. Я умышленно распустил слух, что уезжаю в Казахстан на заработки, а сам спрятался в доме своего брата. Прошло дней семь или восемь, и вот как-то ночью я пошел к себе домой. В ту ночь в селе не было электричества, я перелез через забор и постучал в дверь дома. Дверь мне открыла жена, сказав: «Что-то ты сегодня долго добирался, Равшан, я уже устала тебя ждать». В темноте она меня перепутала с другим мужчиной, которого ждала, будучи уверена, что я нахожусь в Казахстане. Я просто обезумел, вытащил нож из кармана и несколько раз ударил её. Она попыталась убежать в комнату, но упала, после чего я схватил её за волосы и перерезал горло. Ужаснувшись от того, что совершил, я выбежал из дома. В каком-то тумане долго где-то блуждал, а когда горячка прошла, увидел, что нахожусь на вокзале. Меня мучила жажда, я нашел водопроводный кран и напился. Увидел, что мои руки и одежда в крови. Как смог, отстирал вещи. Увидев, что рядом проходил товарный состав, я зацепился за вагон и уехал. Под стук колес уснул, а когда открыл глаза, увидел, что светает и состав стоит на станции. Я спрыгнул, у меня в кармане было всего шесть тысяч сум. У людей узнал, что от этой станции едут электрички в сторону Ташкента. Я купил себе билет. Возле станции протекала маленькая речка, туда я и выбросил нож. В Ташкенте на «ипподроме» купил себе новую одежду, переоделся в туалете, а старую выбросил на мусорку. Два дня пробыл в Ташкенте, ночевал на скамейках в сквериках. Я устал и понял, что так дальше не смогу жить. Жить в страхе. Рано или поздно меня бы поймали. Решил ехать домой и добровольно прийти в милицию. Я виноват и раскаиваюсь в содеянном. Надеюсь, что меня поймут правильно, и учтут мою явку с повинной».
 
P.S. По поручению прокурора района Садуллаева следователь прокуратуры Б. Умаров, старший оперуполномоченный уголовного розыска Ш. Давронов и эксперт ЭКО выехали в сторону Ташкента вместе с Ахмадом Б. После долгих поисков они нашли станцию и ту речку, в которой Ахмад утопил оружие преступления. В дальнейшем экспертиза установила, что кровь, смытая с ножа, и кровь убитой идентичны.
Ахмад Б.был осужден к 10 годам лишения свободы.
 
 
 
 
МОТОР ОТ «КАМАЗА»
 
Весна пришла ранняя, буйная, с теплыми проливными дождями. Набухли почки на деревьях, и свежий ветерок вносил в открытое окно запах пробудившейся от зимней спячки земли, запах, который присущ только весне. Было тепло и хорошо, и Давронов радовался приходу солнечных дней. Оперативник не любил холодное время года, эта нелюбовь к зиме пришла вместе с его работой в милиции. Зима усложняла работу, и вообще холод для работника милиции был большой помехой.
Открылась дверь, в кабинет заглянул Вохидов, среднего роста светловолосый и круглолицый крепыш, недавно перешедший из инспекции по делам несовершеннолетних в уголовный розыск. Икром работал в отделе по розыску преступников и пропавших без вести.
- К вам можно, устоз?- обратился он к капитану.
- Входи, – пригласил его Шухрат и поинтересовался. – Ты по делу пришел или опять бумагу клянчить будешь?
- Да ладно вам, – отмахнулся Вохидов и присел на стул. – Всего-то два раза и просил.
- Ну, положим, не два, а несколько раз ты брал у меня бумагу, – поправил Икрома старший опер.– Я заметил, что и к другим сотрудникам ты за ней заходишь. Что же, лень сходить и купить сразу целую пачку?
- Писать много приходится, – пожаловался Вохидов: – протоколы, ориентировки, запросы… Купишь пачку и не заметишь, как она закончилась, а нужно срочно по материалам отписаться. В магазин бегать времени нет, вот и приходиться у коллег просить.
- Пой, ласточка, пой, – рассмеялся Давронов, – знаю я эту писанину. Однако следует все же быть запасливым.
- Буду стараться, – шутливо вытянулся Икром.
- Вольно, – улыбнулся Давронов. – Ну, коли не за бумагой явился, выкладывай, что у тебя за проблема.
- Помните, две недели назад на оперативке я зачитывал ориентировку о пропавшем без вести человеке?
- Это о водителе «КАМАЗа»?
- Да.
- Как же, помню. Зовут его Хикматов Мамат, он выехал рано утром из дому на своем «КАМАЗе» и не вернулся. Через три дня его супруга пришла с заявлением.
- Правильно, – кивнул головой Вохидов. – Я установил человека, который последним видел Хикматова. Зовут его Одыл, он из соседнего села, и тоже водит « КАМАЗ».
- И когда же этот Одыл видел пропавшего?
- В день, когда Хикматов выехал из дому. Супруга Хикматова показала, что муж уехал около восьми часов утра, но куда поедет, он ей не сказал. Погрузил вечером шифер, а утром уехал.
- Какой шифер? – спросил Давронов.
- Да Мамат этот, помимо частного извоза, продавал шифер. Вот и повез он его к Одылу. Тот сообщил, что Хикматов привез шифер к нему домой, они его разгрузили, а уже в десятом часу Хикматов уехал, – продолжил Вохидов.
- Хорошо, что разыскал ты этого Одыла, но что от меня требуется? – поднял глаза на Икрома Давронов.
- Не нравится мне этот Одыл, – сказал Вохидов.
- Почему он тебе не нравится?
- У меня такое ощущение, что парень этот чего-то не договаривает, – ответил Вохидов. – При беседе в глаза старается не смотреть, долго думает, прежде чем ответить на вопрос.
- Люди ведут себя по-разному, если их допрашивает милиция, – резонно заметил Давронов. – Кто-то побаивается, а кто-то, наоборот, ведет себя дерзко и нахально. А то, что Одыл тебе не нравится, не должно отражаться на работе. Нас ведь тоже многие недолюбливают.
- Я не совсем правильно высказался, – почесал затылок Вохидов. – Я подозреваю, что он знает о Хикматове больше, чем говорит, и потому прошу тебя пойти со мной и поговорить с Одылом.
- А где этот Одыл? У тебя? – Давронов поднялся со стула. – Хорошо, пойдем и поговорим.
 
* * *
 
В кабинете коллеги сидел мужчина тридцати лет, среднего роста, темноволосый, одетый в джинсовую двойку. Капитан поздоровался, и попросил у Вохидова объяснительную записку Одыла. Взял исписанный лист бумаги, быстро и внимательно прочитал.
- Водителем работаешь? – обратился с вопросом к мужчине.
- Да, – поднял глаза на оперативника Одыл.
- А до автобазы где и кем работал?
- Шоферил, – ответил Одыл, – как из армии демобилизовался, так все десять лет за рулем. Я раньше в автобате служил.
- Любишь технику, значит? – улыбнулся Давронов.
- Да – кивнул головой водитель, – машину знаю, как свои пять пальцев. Любую могу сам отремонтировать.
- Сейчас какую машину водишь? – спросил Давронов.
- «КАМАЗ».
- Давно был на ремонте?
- Полгода прошло, как с капиталки. Мотор работает как часы, – похвастался Одыл.
- Машина бортовая?
- Нет, самосвал.
- А Мамата ты откуда знаешь?
- Месяца два назад ехал я по дороге, – начал рассказывать парень, – гляжу, на обочине стоит «КАМАЗ», а рядом водитель голосует. Я и остановился, спросил, в чем дело. Водитель попросил, чтобы я буксиром дернул его машину, чтобы она завелась. Я помог, мы разговорились. Узнал, что его зовут Маматом, потом еще пару раз его видел на дороге, так и познакомились.
- Шифер ты для себя покупал? – перевел разговор оперативник.
- Да.
- Сколько листов?
- Взял двадцать штук.
- Стройку дома начал?
- Нет, я купил его про запас.
- А как договаривался с Маматом?
- Я объяснил ему, где живу и дал деньги за шифер.
- А за доставку?
- За доставку потом отдельно заплатил.
- Хорошо, – проговорил Давронов. – Ты пока, Одыл, немного посиди у нас, скоро мы тебя отпустим.
- Как скоро? – вскинулся тот.
- Примерно через часок, – взглянув на часы, ответил ему Шухрат. А затем, обращаясь к коллеге, прошептал: – Икром, прогуляйся со мной. Но прежде позови милиционера, пусть он пока с Одылом посидит и никуда его не выпускает. А через пять минут встретимся возле твоей машины. У меня вопросы возникли, на которые нужно ответы найти.
- Слушаюсь, устоз, – Вохидов побежал по коридору.
 
* * *
 
- Куда мы едем? - спросил Вохидов, открывая дверцу автомобиля.
- Сначала к Хикматову домой, побеседуем с его женой, а уж после к Одылу, – ответил Давронов.
- Понятно – Икром повернул ключ зажигания.
В доме Хикматова их встретила женщина, тревога и озабоченность проглядывались в ее грустных глазах.
- Сестра, – начал Давронов, – муж не говорил вам, куда поедет?
- Нет, не говорил, – покачала головой женщина.
- А в тот вечер, когда ваш муж грузил шифер, кто-нибудь в дом приходил?
- Приходил молодой мужчина, спросил мужа, я его и позвала. Они остались беседовать возле ворот, а я вошла в дом.
- Долго беседовали?
- Минут двадцать. Потом муж со старшим сыном начали грузить шифер. Он мне сказал, что утром повезет шифер клиенту, а куда повезет - не сказал.
- В котором часу он уехал?
- Примерно в восемь утра. Я уже рассказывала об этом вашему товарищу, – женщина кивнула головой в сторону Вохидова.
- Извините за беспокойство, – Давронов направился к воротам.
- Вы его найдете? – вопрос этот заставил оперативников остановиться.
Шухрат взглянул женщине в глаза, в которых застыли невыплаканные слезы.
- Мы постараемся, сестра…
Дорога до кишлака Одыла заняла полчаса, которые пролетели незаметно: офицеры были поглощены беседой о пропавшем Хикматове. На стук из ворот вышел седой старик, опиравшийся двумя руками на палку.
- Салам алейкум, отахон, – почтительно поздоровались оперативники. – Мы из милиции, хотели с вами побеседовать.
- Добро пожаловать, – старик распахнул двери пошире. – Проходите.
Расположились на топчане под яблоней, хозяин налил чай в пиалы и протянул их гостям. Давронов оглядел двор и увидел аккуратно сложенные листы шифера.
- Как стройка идет, отахон? – спросил он старика, отпивая остывший чай.
- Да какая стройка! – воскликнул тот.
- А шифер для чего купили? – вступил в разговор Вохидов.
- Сам не знаю, зачем надо было шифер покупать? – посетовал старик. – Я ведь говорил Одылу: «Ты лучше дом отремонтируй и кухню приведи в порядок».
- Видимо, крыша протекает, – высказал предположение Давронов, – поэтому Одылу и понадобился шифер.
- Нет, хорошая у нас крыша, – возразил старик. – Вовсе она не протекает.
- А кто шифер привез? – спросил Шухрат, протягивая пустую пиалу собеседнику.
- Водитель какой-то утром завез, и они с Одылом выгрузили шифер.
- А водителя знаете?
- Нет, водителя я не знаю.
- А в котором часу вам шифер привезли? – решил уточнить Вохидов.
- Часов десять было, – старик полез в карман за табакеркой. Вытряхнул на ладонь щепотку насвая, и ловким движением закинул его себе под язык.
- А водитель когда уехал? – продолжал расспрашивать деда Давронов.
- Я когда из мечети после полуденного намаза возвращался, машина его еще стояла возле дома, – прошамкал старик. – А потом я ее возле детского сада видел, но это уже часов в пять было.
- Возле какого детского сада? – встрепенулся Давронов. – Вы ничего не путаете, отахон?
- Я старый человек, но из ума еще не выжил, чтобы путать, – рассердился старик. – За нашим домом на соседней улице детский сад находится, я там машину видел.
- Может, другая машина стояла? – засомневался оперативник.
- Нет не другая, стояла та самая машина, на которой нам шифер привезли. Я еще у Одыла спросил, почему это его товарищ не уехал.
- И что он вам ответил? – Давронов подался вперед.
- Что машина якобы поломалась, что-то там с мотором случилось.
- И когда машину отогнали? – офицеры переглянулись.
- В тот же день вечером Одыл со своим другом и уехал.
- Вы точно знаете, что Одыл уехал с шофером «КАМАЗа»?
- Сам я не видел. Но уже стемнело, когда Одыл сказал мне, что уедет с другом на его машине. И ночью не вернулся, – старик налил себе остатки чая, – и пришел лишь на следующий день к обеду. Я его поругал за то, что он ночью дома не ночевал.
- Отахон, а Одыл домой в последнее время ничего не приносил? – спросил Давронов.
- Домой? – задумался старик. Сплюнул в сторону зеленоватой слюной, затем долго полоскал рот.
- Вспомнил, неделю назад он мотор какой-то привез и в сарай его положил. Он и сейчас там лежит.
- Можно его посмотреть?
- Конечно, смотрите. А что, натворил чего мой сынок? – забеспокоился вдруг старик. – Может, ворованный этот мотор?
- Не волнуйтесь, отец, – успокоил старика Вохидов. – Просто нам кое-что проверить надо.
  Ну, если надо, то проверяйте, – сказал старик. – На то вы и милиция.
 В сарае оперативники увидели мотор от «КАМАЗа».
 - Икром, запиши номер мотора, – Давронов нервно похрустел пальцами рук.
 - Вы думаете, устоз, это мотор от машины Хикматова? – спросил тот, доставая ручку и блокнот. – Значит, Хикматова…
 - Да, я думаю, что именно Одыл убил Хикматова, – досказал за него капитан. – Ну что, записал? Тогда поехали.
 
* * *
 
- Итак, Одыл, будем говорить? – Давронов взял стул, сел напротив подозреваемого, чуть подавшись корпусом вперед.
- О чём? – встрепенулся водитель. – Я вам уже все рассказал.
Капитан посмотрел на Вохидова, который стоял у порога, облокотившись плечом о косяк.
- Слышишь, Икром, он, оказывается, нам все рассказал, – насмешливо произнес Давронов, и резко бросил: – Куда труп Хикматова дел? Закопал или в воде утопил?
- Да вы что?! – Одыл вскочил со стула, – Какой труп? О чем вы говорите?
- Сядь на место, – угрожающе приподнялся со стула оперативник. – В сарае твоем какой мотор находится?
- Это я с работы привез, чтобы отремонтировать, – пролепетал побледневший Одыл.
- Ты нас за дураков не держи, – сказал Давронов, повернувшись к двери. – Икром, позвони в ГАИ, номер «КАМАЗа» ты знаешь. Пусть они по картотеке уточнят номер мотора хикматовской машины.
- Слушаюсь, – Вохидов развернулся.
- Не надо никуда звонить, – свесив голову, простонал Одыл, – это мотор с его машины. Я все сам расскажу, только дайте время.
- Времени у тебя будет достаточно, – жестко пообещал Давронов, вставая со стула. – Икром дай ему бумагу и ручку, пусть напишет, как было, и куда он труп дел. Потом доложишь обо всем начальнику и сообщишь в прокуратуру.
Капитан пошел к выходу, на пороге обернулся, спросив с ехидцей в голосе:
- А бумага у тебя есть, сыщик Вохидов?
- Есть, устоз, есть! – рассмеялся шутке Икром.
- Надо же, все у тебя есть, даже удивительно, – покачал головой Давронов…
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
ГРАБЕЖ
 
Жаркая июльская ночь. От дороги несет разогретым за день горячим асфальтом, редко проезжают машины. «Пора закругляться», - водитель взглянул на часы, – «почти двенадцать, клиентов больше не будет». Переключив ближний свет фар на дальнее освещение, он вдруг увидел голосующего у обочины парня. «Довезу его, и домой», - радостно подумал водитель, притормозив возле него машину.
- Шеф, до Мотрита подкинь.
- Садись.
Захлопнулась дверца, тронулись, в салоне сразу запахло водочным перегаром. Водитель недовольно поморщился: - «Пьяный, и зачем я его взял? Может денег не заплатить или драться полезет».
 
* * *
 
 Два часа ночи. Давронов, стоял у перекрестка, ждал. Возле него резко затормозила белая «девятка».
- Давай, падай, – из салона автомобиля на него смотрел опер Абдуллаев.
- Если я упаду, работать некому будет, – сев в машину, недовольно проговорил Шухрат. – Брось сигарету, Бахрон, и так дышать нечем.
- Ты чего такой злой? – удивился Абдуллаев. – Не выспался?
- Когда тут выспишься: целую неделю раньше полуночи домой не приходим.
- Да, хлопотная нынче у нас неделя выпала, – согласился Абдуллаев, – но ведь работа у нас такая.
- Только ты мне не говори, какая у нас работа. Давай рули, стахановец. – Давронов хлопнул друга по плечу.
- Вот теперь узнаю товарища, – рассмеялся тот. – Коли ты стал шутить, а это хорошая примета, значит, можно будет и поработать.
- Рассказывай, что произошло?
- Ситуацию знаю только со слов дежурного, – Абдуллаев переключил скорость. – Разбойное нападение на таксиста-частника.
- Оружие?
- Нож.
- Сколько человек?
- Один.
- И все?
- Пока все, приедем в отделении, поговорим с потерпевшим, узнаем больше. – Рука Абдуллаев потянулась за очередной сигаретой. – Дежурный поднял меня с постели, а я позвонил тебе.
- Понятно. Только прошу тебя покурить возле отделения – там воздуха больше, – предупредил знакомый жест товарища Давронов.
 
* * *
 
В дежурной части поселкового отделения милиции сидел насупленный мужчина средних лет.
- Вот, товарищ капитан, объяснительная потерпевшего, – помощник дежурного протянул бумагу Давронову.
Оперативник взял исписанный лист и бегло прочитал.
- Объяснительную, – Шухрат вернул бумагу, – отдашь следователю. Кстати, вызвали ли его?
- Так точно, скоро будет.
- Вот и хорошо, а мы пока с гражданином в кабинете у Абдуллаева поговорим.
В кабинете уголовного розыска было душно, Абдуллаев распахнул окно и включил вентилятор.
- Присаживайтесь. – Давронов показал на стул. – Давайте знакомиться, меня зовут Шухрат, моего товарища Бахрон, мы будем заниматься вашим делом.
- Меня зовут Рафиков Вохид, 1965 года рождения, проживаю в городе, занимаюсь частным извозом.
- Расскажите, что произошло? – Абдуллаев достал сигареты, придвинул к себе пепельницу и чиркнул зажигалкой.
- Я домой возвращался, время уже было позднее - двенадцатый час, клиентов, думал, уже не будет. Зачем же зря бензин сжигать, порожняком по городу кататься? Вдруг, гляжу, а этот тип голосует.
- Кто этот? – спросил Давронов.
- Ну, парень, который меня ограбил. Я остановился, он попросил довезти его до Мотрита .
- Где вы его подобрали? – Абдуллаев стряхнул пепел сигареты.
- По улице Дагбитской.
- А поточнее?
- Возле инфекционной больницы. Он выпивший был. Когда сел в машину, от него водкой разило. Я еще подумал, что зря я его взял, так как с этими пьяными одна морока.
- Понятно, а дальше что произошло?
- Повез я его, только проехали мост, ну этот, что через железную дорогу, он вдруг попросил остановиться. Вытащил нож, приставил мне его в бок, деньги отобрал, и магнитофон из панели выдернул.
- И все?
- И все. А, вспомнил, он еще ключ от машины забрал.
- А как вы доехали до отделения?
- На «прямую» зажигание включил.
- Вы описать его сможете? – Давронов открыл блокнот.
- Попробую, – водитель прикрыл глаза. – Русский, примерно тридцати лет, волосы светлые, ростом повыше меня будет.
- Худой, толстый?
- Средний, ну, примерно, как вы, – водитель кивнул головой на Давронова.
- Во что он одет был?
- В светлую футболку и джинсы.
- Денег сколько забрал?
- Восемь тысяч с мелочью.
- А магнитофон какой?
- Да простой такой, китайского производства.
- Как называется?
- Я не помню, но у меня дома от него коробка осталась и паспорт, можно будет посмотреть.
- А ключи от машины на брелоке были?
- Да, брелок в виде футбольного мяча, когда на него нажмешь, он начинает светиться.
- Место сможете показать, где он к вам подсел, и то, где он вас ограбил?
- Смогу.
- Тогда поехали. – Давронов встал, закрыв блокнот.
 
* * *
 
3 часа 40 минут. Самарканд, улица Дагбитская.
Побледнели на небе звезды, верный признак того, что скоро будет светать. Летние ночи коротки. Посвежело. Абдуллаев глубоко затянулся, бросил окурок и с силой выдохнул сигаретный дым.
- Что-то мне поесть захотелось, – Абдуллаев, разминаясь, захрустел плечами.
- Ты пока еще себе даже на чай не заработал, – Давронов легонько, ребром ладони, ударил товарища в живот.
Между этими операми давно сложились дружеские отношения, и хотя были они почти ровесниками, Абдуллаев охотно прислушивался к советам Шухрата, ибо у последнего стаж оперативной работы был больше лет на пять.
- Шуха, я серьезно. Сейчас начальство понаедет, такая карусель завертится, что и перекусить не получится. А вон, кстати, и харчевня, даже две, выбирай любую. Плачу я. – Бахрон показал рукой на противоположную сторону дороги, где дымили во дворах ночные шашлычные.
- Туда-то мы и пойдем, но, – Давронов поднял указательный палец, – по делу.
- Как это так? – недовольно поморщился Абдуллаев.
- А так. Помнишь, водитель говорил, что от грабителя пахло спиртным.
- Да, помню.
- А, может быть, наш «клиент» сюда и заходил. Так часто бывает, зашел, выпил, а затем грабеж совершил.
- Тоже верно, – утвердительно кивнул головой Абдуллаев. – Поговорим с представителями харчтреста и заодно подкрепимся.
- Ладно, Бахрон, и покушаем тоже, – рассмеялся Шухрат, – а то у тебя голова не работой, а едой забита.
- И едой тоже, – отпарировал Абдуллаев.
 
* * *
 
Разговор с персоналом первой шашлычной, который состоял из повара, уборщицы и двух пацанов на подхвате, ничего интересного не дал.
- В этой хоть дай посидеть, – сказал проголодавшийся опер, направляясь ко второй шашлычной.
- Одно другому не мешает, – Давронов скорым шагом догнал друга.
В маленьком дворике, вымощенным жженым кирпичом, стояли несколько пластмассовых столиков. Офицеры одиноко расположились за одним из них. К ним подбежал шустрый мальчонка, быстро протер влажной тряпкой столик, и принес лепешку и чайник чая.
- Что будете заказывать?
- Давай, шикуй теперь, – кивнул другу Шухрат.
- Замечательно, – заметно оживился Абдуллаев, – принест свежего салата большую тарелку, шесть палочек шашлыка, пару бутылок минеральной и двести граммов водки.
- Э нет, водку пить сейчас не будем, – запротестовал Давронов: – во-первых, душно, а, во-вторых, рабочий день у нас только начался, а не закончился, а, в-третьих, если я сейчас выпью, то точно усну.
- Ну, во-первых, рабочий день у нас начался вчера, так еще не известно, когда вообще он закончился, ибо один Бог знает, когда домой попадем. Но, слушаю более опытного сыщика, – Бахрон поднял ладонь, предупреждая протестующий жест друга, - отказ, так отказ.
- Вот это другое дело – Давронов повернулся к парнишке, который терпеливо ожидал заказ. – Послушай, братишка, а ты с которого часа здесь работаешь?
- Мы в восемь часов вечера открываемся и до утра, и так каждый день, – ответил тот, поглядывая в сторону дымящего мангала.
- Ладно, иди, сообщи наш заказ повару, – Давронов отпустил паренька.
Спустя полчаса оперативники с удовольствием уплетали хорошо прожаренный вкусный шашлык, запивая его шипучей холодной минералкой.
- Вы еще что-нибудь будете заказывать? – спросил подошедший официант.
- Нет, спасибо. – Капитан вытер губы салфеткой. – А много у вас клиентов бывает?
- Когда как.
- А когда как, это как?
- Ну, вот вы, например, у меня уже пятые.
- Это со вчерашнего дня?
- Нет, после двенадцати ночи.
- А до двенадцати?
- Примерно человек десять обслужили.
- А русский парень к вам не заходил? Футболка у него иакая светлая и в джинсы был одет.
- Вроде бы, был такой, – парнишка почесал голову, - но он ничего не заказывал, только водки выпил у стойки и ушел.
- И все?
- Да, и еще с братом моим о чем-то поговорил.
- А где твой брат?
- А вон он, за стойкой сидит, – мальчуган кивнул головой на окно выдачи пищи.
- Брата на пару минут пригласи к нам, – Абдуллаев закурил сигарету.
К оперативникам подошел парень, одетый в помятый белый халат.
- Присядь, пожалуйста, – Давронов показал на стул, стоящий рядом, – у нас к тебе есть несколько вопросов.
- Претензии по поводу еды? – забеспокоился тот.
- С едой все нормально, брат, все было вкусно, – успокоил его капитан. – Мы из милиции, и у нас вопросы другого характера.
- Я слушаю вас.
- В начале двенадцатого к вам заходил русский парень, высокий, одетый в футболку и джинсы. Еду он не заказывал, только выпил водки. Ты этого парня раньше видел?
- Нет, никогда не видел.
- Сколько он выпил?
- 250 граммов водки.
- И все?
- И все.
- А о чем вы с ним говорили?
- Он уже выпивший был, когда к нам зашел. Заказал сначала сто пятьдесят, выпил, и стал что-то о своей жизни говорить, потом еще сто граммов выпил.
- А что именно говорил?
- Да что ему не везет, якобы от него жена ушла, а он сам недавно откинулся от хозяина.
- Как, как? – вытянулся Абдуллаев. – Так и сказал, что от хозяина откинулся, или по-другому произнес?
- Он так и сказал, я лишь его слова повторяю.
- Значит, от хозяина.– Бахрон весело подмигнул другу. – А еще он о чем-нибудь говорил? Ну, где живет, например?
- Нет, больше ничего не рассказывал, – парень почесал переносицу. – А, вспомнил, он мне еще паспорт свой показывал.
- А зачем ? – приблизился к говорящему Давронов. – Что за нужда такая была?
- У него денег не хватало за выпивку рассчитаться, вот он мне паспорт и хотел в залог оставить. Но я сказал, что мне его паспорта не надо, когда будут деньги, пусть тогда и занесет.
- А в паспорт ты заглядывал, фамилию и имя его видел? – Абдуллаев потянулся за новой сигаретой.
- Фамилию его не помню, а зовут Игорем, и паспорт выдан 8-м отделением милиции.
- А это точно его паспорт был? – спросил Давронов.
- Точно, я еще на фотографию поглядел.
- Спасибо, брат, – Давронов встал из-за стола. – Бахрон, скорее расплачивайся, и по коням. Берем потерпевшего и летим в 8-ое отделение милиции.
 
* * *
 
 Белая «девятка» бесшумно рассекала пустые улицы города. Свежий утренний ветерок врывался в открытые окна автомобиля.
 - Привет, Фарход, – оперативники вошли в дежурную часть отделения. Им навстречу поднялся старший лейтенант.
 - Привет мастерам сыска сельской милиции. Каким ветром вас сюда занесло?
 - По делу, – Давронов прошелся по комнате. – Фарход, нам нужны учетные карточки по форме № 26.
 - А что у вас произошло?
 - Таксиста ограбили.
 - Понятно. Сейчас я вам их найду. А потерпевший с вами? Он сможет грабителя опознать? – спросил старший лейтенант.
 - «Терпила» в машине ждет. Сейчас позовем.
 - Идете за мной, я вам кабинет предоставлю.
 
* * *
 
 - Спасибо,Фарход. Ты ведь свой контингент хорошо знаешь? – спросил Давронов старшего лейтенанта в кабинете.
- Обижаешь, Шухрат.
- Извини. Я хотел спросить тебя о парне по имени Игорь, ему 30 лет, он высокого роста, ранее судим.
- У меня трое ранее судимых с таким именем. За одним из них установлен административный надзор.
- Вот с их карточек и начнем, – решил Давронов.
- Присаживайтесь, – Давронов пригласил ограбленного водителя и разложил перед ним три карточки с фотографиями, вклеенными в левом углу. – Посмотрите внимательно, кого из них вы можете опознать.
- Вот он!– Водитель возбужденно ткнул пальцем в одну из карточек.
Старший лейтенант прочитал:
- Карташев Игорь Николаевич, 1970 года рождения, ранее судим за грабеж. Дом его я знаю, он с братишкой живет и бабушкой.
- Тогда едем на задержание, – Абдуллаев решительно двинулся к двери. – Я думаю, втроем справимся.
 
* * *
 
- Вот сюда машину поставь, Бахрон, – старший лейтенант показал место возле дома, – не так в глаза бросаться будет. А дальше пешочком пойдем.
Абдуллаев припарковал машину. Милиционеры пошли по узкому и грязному переулку.
- Это здесь, – Фарход указал на деревянную покосившуюся дверь. – Шухрат, постучи.
Дверь им открыла сгорбившаяся старуха, одетая в застиранный, когда-то голубого цвета, халат.
- Вам кого? – подслеповато щурясь, спросила она.
- Игорь дома?
- Пришел вот под утро пьяный в стельку, спит до сих пор, окаянный, – запричитала бабка.
- Ребята, вперед – Давронов шагнул во двор.
Оперативники вошли в комнату. Абдуллаев, пошарив по стене, щелкнул выключателем. На диване, открыв рот, храпел Игорь. В комнате пахло водочным перегаром, на круглом столе лежал автомагнитофон с торчащими разноцветными проводами.
- Фарход, позови понятых, будем составлять протокол изъятия. – Капитан показал на магнитофон. – А вот и вещественные доказательства.
Игорь так и не проснулся, ни пока составляли протокол в присутствии понятых, ни в самой машине, пока его везли в отделение, до такой степени он был пьян…
 
 СЛУЧАЙ ИЗ ПРАКТИКИ
 
 В кишлаке Н. Самаркандского района проживала женщина. Выйдя замуж, она долго оставалась бездетной. Уже в зрелые годы удостоилась материнского счастья и родила сына. Муж, не успев нарадоваться на первенца, рано ушел из жизни. Шло время. Несмотря на уговоры многочисленной родни, второй раз выходить замуж она напрочь отказалась, посвятив себя воспитанию сына. Прошли годы, сын окончил школу, ушел в армию, откуда писал матери трогательные письма. После службы работал на заводе. Не без помощи родственников сыграли скромную свадьбу, привели в дом невестку.
 Глядя на молодую жену сына, женщина тихо радовалась: «Успею еще и внуков понянчить». Но невеста оказалась с норовом, сыну становилось не под силу удовлетворять ее капризы. Старая женщина видела все это и переживала.
 - Вы разве мужчина, – часто разносился сварливый голос невестки в маленьком дворике, – если не можете свою жену содержать.
 В доме теперь часто происходили семейные ссоры. Сын стал прикладываться к рюмке, бросил работу. Мать не вмешивалась, не хотела ломать семейную жизнь сына. Ко всему прочему навалилась еще одна – финансовая - проблема, и сын решил уехать в Россию на заработки. Сказано – сделано. Он вскоре уехал, устроился на стройке, стал регулярно высылать деньги, и, выкраивая время, звонил домой, справляясь о здоровье матери.
 Невестка стала часто приходить домой за полночь, от нее попахивало спиртным и табаком. Мать не говорила всего этого сыну, жалея его и не решаясь лишний раз тревожить. Так прошло полгода, медленно катились дни, но ничего не менялось. Терпенье матери лопнуло жизнь, не в силах совладать с разгульной молодухой, старая женщина навсегда покинула свой дом.
Через несколько дней невестка принесла заявление в районный отдел милиции об исчезновении свекрови. В отделении уголовного розыска завели дело о пропавшей без вести женщине. Опрос ее родственников положительных результатов не дал, ни у кого из них она не появлялась. Шло время, в милицию несколько раз вызывали невестку. Она приходила, спокойно рассказывала все, а на вопрос, куда могла уйти ее свекровь, неизменно отвечала:
- Кто ее знает, старая была, совсем из ума выжила.
Оперативники продолжали поиск. Провели опрос соседей пропавшей женщины, выявив интересные сведения. По селу поползли нездоровые слухи, и вскоре невестка сама пришла в райотдел милиции.
- Если будет известно, где находится моя свекровь, вы прекратите дело? – спросила она.
- Да, если известно местонахождение человека, он перестает считается пропавшим без вести и дело прекращается, – ответил ей сотрудник уголовного розыска.
- Так вот, моя свекровь, оказывается, находится в Намангане. Она вчера вечером звонила домой и сказала мне, что она там и что не надо ее искать, – невестка обмакнула платком уголки сухих глаз, пытаясь создать вид обиженной таким невниманием свекрови к ее хлопотам.
- Очень хорошо, что объявилась ваша свекровь, – ответили ей в милиции, – осталось уладить лишь кое-какие формальности, и мы прекратим розыск.
Удовлетворенная таким оборотом дела молодуха, покачивая бедрами, отправилась домой. Однако эта наглая и самоуверенная женщина незаметно для самой себя переступила ту грань, за которой самая правдоподобная история начинает вызывает подозрение. Она не догадывалась, что оперативники давно выяснили, что у ее свекрови нет родственников, проживающих в других областях. Дали запрос и на телефонную станцию, получив ответ, что звонков из других регионов республики на ее домашний телефон не поступало. Так как проведенные оперативно-розыскные мероприятия по установлению местонахождения пропавшей без вести не давали положительных результатов, то, идя методом исключения, розыскники вернулись к невестке. Однако улики против нее были пока довольно слабыми и косвенными. Новых доказательств не предвиделось. Оставалось лишь ждать и надеяться, что со временем могут выявиться новые улики, или же рискнуть и пойти на «прорыв». Опера решили рискнуть, и пригласили невестку на допрос. И вот она входит в кабинет. Входит уверенно, как человек, чувствующий свою правоту.
Однако через полтора часа, припертая к стене косвенными уликами, запутавшись в своей лжи, и не выдержав жестких, но психологически оправданных вопросов она «сломалась» и расплакалась. Зарыдала, как профессиональная плакальщица на восточных похоронах.
- Пишите, я ее убила. Пишите скорее, – истерично всхлипывая, проглатывая слова, сквозь рыдания верещала невестка.
Она долго рассказывала, как убила свою свекровь, как расчленяла и сжигала труп, чтобы замести следы преступления. Впоследствии вдалеке от дома оперативники найдут обгоревшие фрагменты тела и череп, окровавленные лоскутки одежды в мусорной яме, на которую указала невестка…
Она вышла замуж. Но со временем все больше и больше охладевала к мужу, со свекровью была в натянутых отношениях, инстинктивно чувствуя, что последняя ее недолюбливает. Когда муж уехал на заработки в Россию, она завела любовника. Как-то поздней ночью, надеясь на то, что свекровь уже спит, впустила любовника домой. Но старая женщина, проснувшись, застала свою невестку в постели с чужим мужчиной. Пригрозила, что все расскажет сыну, когда он приедет из России. Любовник постыдно бежал, а невестка, чтобы избежать позора, решилась на убийство…
На первый взгляд, это уголовное дело кажется простым и легким, но за этой мнимой простотой и легкостью стоит кропотливый труд, обостренная интуиция, большой опыт и уверенность в правом деле сотрудников уголовного розыска.
 
КСЕРОКОПИЯ ПАСПОРТА
 
Ранним летним утром 1998 года на железнодорожном полотне, проходящим по территории Самаркандского района, жителем кишлака Хужа был обнаружен труп мужчины местной национальности. На трупе имелись множественные колото-резанные раны. О находке сообщили в отдел милиции, и вскоре к месту происшествия прибыли почти одновременно работники городского управления и линейного отдела милиции, а также мы, сотрудники угрозыска Самаркандского РОВД.
По инструкции раскрытием преступления должен занимается тот орган внутренних дел, на территории которого совершено преступление или обнаружен труп. В данном случае это был линейный отдел.
Подполковник Муродов беседовал с прокурором района Садуллаевым о происшествии, когда его позвал начальник УВД:
- Ильхом Муродович, я уверен, что вы с вашими сотрудниками раскроете это убийство, в связи с чем я принял решение, и думаю, прокурор района меня поддержит, чтобы вы взяли это дело в свое производство. О результатах оперативно-розыскных мероприятиях будете докладывать мне лично.
 
* * *
 
При осмотре трупа была обнаружена ксерокопия иностранного паспорта. Фотография на ксерокопии не соответствовала личности покойного, а других документов, удостоверяющих личность убитого, найдено не было. При трупе не было также ни денег, ни каких-либо ценных вещей.
Исходной точкой в раскрытии убийства обычно является личность убитого: кто он, откуда, из какой семьи, кто его друзья и знакомые, каковы его интересы и пристрастия. Зная об этом, можно выдвигать версии и заниматься их обработкой. У нас же, кроме ксерокопии, ничего не было. Опрос и предъявление фотографии убитого жителям близлежащих сел ничего не дали. Был дан запрос в ОВВ и Г с установочными паспортными данными, снятыми с ксерокопии. С их помощью было выяснено, что ксерокопия сделана с паспорта гражданина Афганистана, который в данное время проживал в городе Ташкенте по улице.… В столицу выехали два сотрудника уголовного розыска. Нашли афганца и предъявили ему фотографию убитого, в котором он опознал своего земляка и партнера по бизнесу.
Афганец пояснил, что за сутки до убийства он посадил этого человека на рейсовый междугородный автобус «Ташкент-Бухара» со всеми необходимыми документами, нужными для «растоможки» груза, прибывшего в Бухару. У партнера при себе имелись триста тысяч сум и 2000 американских долларов для транспортных и представительских расходов.
Установить и допросить водителей автобусов было не сложно. Водитель и его сменщик показали, что во втором часу ночи они приехали в Самарканд. Сделали остановку у обсерватории Улугбека, чтобы пассажиры смогли купить знаменитые самаркандские лепешки. В салон автобуса на остановке вошли два сержанта милиции, и стали выборочно проверять пассажиров и ручную кладь. Они вывели из автобуса афганца и посадили его в «Жигули» белого цвета, 011 модели, на которой затем и уехали. По описанию водителей автобуса, на афганце была кожаная куртка, а в руках он держал «дипломат». Номер машины и фамилии сержантов они не запомнили, но опознать их смогут. При предъявлении фотографии убитого, водители подтвердили, что этого именно человека увезли с собой милиционеры.
Негласным образом водителям автобуса были показаны все сотрудники патрульно-постовой службы, но ни в одном из милиционеров они не опознали ночных «визитеров». Была выдвинута версия, что данное убийство было совершено бывшими работниками милиции, которые использовали мундиры милиционеров как прикрытие.
Розыск пошел по новому витку. В результате кропотливой и тщательной работы сотрудники уголовного розыска вышли на некоего Дустова Саттора, который проживал в кишлаке, неподалеку от места обнаружения трупа. У него имелась автомашин «Жигули» белого цвета марки Ваз-21011. Ранее он проработал три года в патрульно-постовой службе, откуда был уволен по компрометирующим материалам. Бывшие коллеги и начальники отзывались о нем как о наглом, беспринципном и самоуверенном человеке. Уважением в коллективе он никогда не пользовался.
Водители автобуса сразу опознали в Дустове одного из ночных «милиционеров».
Задерживать его мы поехали поздно вечером, в одиннадцатом часу. Я хорошо знал Дустова в лицо, так как мне приходилось с ним сталкиваться, когда он работал в ППС, а я служил младшим инспектором угро в городском управлении милиции.
Под благовидным предлогом мы вызвали Дустова из дома, посадили в машину и доставили в поселковое отделение милиции. При личном осмотре у него были изъяты две тысячи сум и 300 долларов, а также добротная, хорошей отделки кожаная куртка. Дустов, не брезгуя, носил куртку убитого им человека. При проведении обыска в его доме была обнаружена часть еще неизрасходованных денег и иностранная валюта, а также упомянутый выше дипломат. Припертый к стенке прямыми уликами, Дустов признался в совершении убийства с целью ограбления, и выдал своего сообщника. Им оказался его сосед, нигде не работавший и ведущий паразитический образ жизни Гапаров Алаберды. Инициатором и вдохновителем идеи использовать служебную форму сотрудника милиции для совершения преступлений с целью обогащения был, конечно же, сам Дустов. Этот отщепенец, действуя в паре со своим сообщником, нанес не только ущерб обществу, но и запятнал чистоту мундира сотрудников милиции.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Сотрудникам оперативно – поискового
 отдела уголовного розыска УВД Самарканда
 и лично подполковнику Т.А. Илиеву
 посвящается
 
ТИМУР И ЕГО КОМАНДА
 
Сегодня их принято коротко называть операми. В прошлом году мне довелось повстречаться с этими замечательными людьми, профессионалами своего дела, теми, благодаря кому мы живем в стабильном обществе и чувствуем себя защищенными от преступных посягательств.
Коллег – оперативники собрались в этот день в одном из уютных уголков Самарканда - в зеленом дворике кафе «Эксклюзив».
Вечер начался с минуты молчания. Вспомнили тех, кто погиб, исполняя свой служебный долг, - а среди них были и совсем еще молодые ребята…
- Эту традицию нам привил наш наставник, подполковник Илиев, - сказал тогда кто-то из присутствовавших.
В это время подошел и сам наставник, подполковник в отставке Тимур Илиев. даже Еще не увидев его, я могла бы догадаться о его появлении: все присутствующие, как один, встали, что бы приветствовать Учителя. И Тимур Алтаевич не смог скрыть, насколько взволнован он таким отношениям своих коллег и учеников.
А дальше был вечер интереснейших воспоминаний…
Тимур Илиев родился в семье интеллигентов, отец его был заслуженным юристом республики. «Мужчина – это значит сильный и добрый, готовый защищать в трудные минуты не только себя, но и других, помогать людям», - такое было кредо Алтая Мухаммаджановича, которое он передал сыну.
По окончанию службы Т. Илиев идет работать младшим инспектором в подразделение по борьбе с карманными кражами. В конце семидесятых особенно много хлопот «уголовке» доставляли карманные воры. В борьбе с этим видом криминала и набирался профессионального опыта Тимур. Обязанностью его тогда было «кататься» на автобусах и выявлять карманных воров. Тимур Алтаевич до сих пор помнит, как ему первый раз довелось задержать карманного вора.
- Это было в январе 1977 года. Я отвечал за правопорядок на ярмарке, расположенной на улице Почтовой, что в центре города. Весь день я должен был «гулять» в этом районе с целью недопущения краж. Вдруг вижу, как парень украдкой вытаскивает из кармана женщины деньги. Я дождался, пока он спрячет деньги в свой карман, и тут же задержал его. Попросил женщину пройти вместе с нами в управление внутренних дел. Помню даже, сколько именно он украл, - всего-то три рубля…
Через три года. Молодого способного сотрудника переводят на работу, связанную с розыском преступников. В это же период Тимур Алтаевич перевелся на заочное отделение юридического факультета. В 1987 году его назначают начальником подразделения уголовного розыска Сиабского РОВД. Теперь на его плечи, понимал Илиев, возложена ответственность за успех общих действий.
Те годы, как уже говорилось, были временем особой «актив¬ности» карманных воров и автоугонщиков. В розыске одновременно находилось до шестидесяти автомобилей. Вот почему было решено организовать новое подразделение – оперативно-поисковый отдел, начальником которого и был назначен Т. Илиев.
Полтора месяца шел отбор сотрудников для нового отдела – молодых, инициативных ребят. И все новобранцы оказались впоследствии способными и дельными оперативниками.
Только за два года сотрудниками подразделения, руководимого Илиевым, удалось задержать более двухсот воров, изъять и вернуть владельцам более 50 автомашин.
Хотелось бы сегодня назвать пофамильно тех, кто работал тогда бок о бок с Тимуром Алтаевичем: майоры А. Собиров, С. Ахмедов, подполковники Х. Ахтамов, Б. Бахрамов, У. Усманов и другие.
Тимур Алтаевич отдал службе в милиции почти тридцать лет, работая на различных должностях. Прошел путь от рядового оперативника до руководителя, заслужив звание подполковника.
- Тимур Алтаевич – мой первый учитель, - рассказывает начальник отдела по борьбе с организованной преступностью УВД Самаркандской области подполковник Азиз Афзалиев. – Именно он был моим руководителем, когда я работал младшим инспектором уголовного розыска ОПО городского УВД. Азам сыска я учился у него. Т. Илиев пользовался большим авторитетом не только среди сотрудников милиции, его знали и в преступном мире. Криминальные элементы в те годы называли нас «Тимур и его команда». Например, в начале 90-х годов в Самарканде орудовала организованная группа, которая похищала автомобили, перебивала номера и перегоняла их для продажи. В 93-м году под его руководством нам удалось задержать этих угонщиков. Пресекли и деятельность подавляющей части всех тогдашних карманников. Нас было около сорока человек, и Илиев удивительно умел нас сплачивать. Успех любого из сотрудников всегда был отмечен. И это было здорово! Все стремились отличиться, что бы заслужить похвалу Тимура Алтаевича, уважение коллег. И знаете, эта традиция у нас сохранилась. Мы до сих пор встречаемся.
- Интересная история произошла в те годы, когда Илиев возглавлял отдел, - вспоминает тогдашний сослуживец Тимура Алтаевича, а ныне начальник штаба УВД Самарканда подполковник В. Бахрамов. – Прибывшая в наш город японская делегация, перед отъездом в Ташкент остановилась у обсерватории Улугбека чтобы купить знаменитые самаркандские лепешки. Купили и уехали в столицу. И лишь в Ташкенте обнаружили пропажу денег и кредитных карточек на сумму около пятнадцати тысяч долларов.
К нам поступило сообщение, что кража, по всей вероятности, была совершена в Самарканде. Пришлось «переворошить» всех лиц, промышляющих кражами. И вот вроде вышли на след подозреваемых. Но как доказать их причастность к этой краже? И тогда помогло везение, которое не всегда, но часто сопровождает оперативников: приехавший как раз в это время человек из Ташкента показывает нам фотографии, сделанные самими японцами во время их остановки у обсерватории Улугбека. И что вы думаете? На снимках собственные персоны тех самых наших подозреваемых…
Подобных случаев в нашей практике было немало. Я горжусь тем, что мне довелось работать с Тимуром Алтаевичем.
Да, подполковник Т. Илиев ныне в отставке. Но он не сидит без дела, продолжает трудиться, работает в одном из спортивных центров города. Он полон сил и энергии и всегда готов протянуть руку помощи молодым сотрудникам, только начинающим работу на оперативной стезе. Им Тимур Алтаевич не устает повторять: нельзя черстветь душой, к людям надо относиться с пониманием, всегда руководствоваться разумом и сердцем. И тогда их труд будет оценен по достоинству.
Эта статья самаркандского журналиста Дилбар Салахутдиновой была опубликована в республиканском журнале «Щит» осенью 2006 года. Естественно, что объем этого издания не позволил автору подробно и всесторонне осветить работу сотрудников уголовного розыска. Но названная статья стала как бы отправной точкой для предлагаемых ниже вниманию читателей очерков…
 
МОСКВА
 
Пассажирский поезд «Душанбе-Москва» прибыл точно по расписанию. Из вагона-люкс вышли двое мужчин, одетых неброско, но со вкусом. Тот, что был повыше, держал в руке кейс с кодовым замком, второй - широкоплечий и коренастый - имел при себе небольшой, выделанный из хорошей свиной кожи, коричневый чемодан. На платформе царила привычная картина: катили тележки, предлагая свои услуги носильщики, раздавались радостные крики встречающих, цепкие взгляды сотрудников линейной милиции выискивали подозрительных пассажиров. Эти двое беспрепятственно миновали двойной ряд оцепления, и вышли на привокзальную площадь. Наметанным взглядом приезжий с кейсом выбрал из массы припаркованных автомобилей непритязательную, но добротную отечественную «Волгу» Газ-24. Сели в машину, водитель покосился взглядом — уж очень уверенно вели себя пассажиры.
- Шеф, нам на проспект Горького. Рули, не обидим, - высокий положил кейс между колен.
Водитель еще раз оценивающе поглядел на пассажиров, профессиональным чутьем, основанном на многолетнем опыте, определил: «деловые ребята, при деньгах, и в Москве не первый раз».
Обычно приезжие из солнечных, когда-то союзных, а ныне суверенных, республик, попав в такой мегаполис, как Москва, ведут себя по-иному. Много суетятся, стараются сбить цену за проезд, хотя все равно в итоге платят вдвое больше положенного. Вот таких-то и вылавливают из толпы нагловатые столичные таксисты, по опыту зная, что подобные клиенты не знают московских расценок.
«Волга» плавно вырулила и, пристроившись к потоку машин, помчалась в город. Сидящие в салоне пассажиры имели богатую криминальную биографию.
Того, что был повыше ростом, звали Негматом, но таджикские уголовники именовали его «Немцем». Это прозвище ему дали за его чрезмерную жестокость. Негмат был лидером преступной группировки и контролировал один из центральных рынков в городе Душанбе. Второй — Фарход, бывший десантник, затем боевик в отряде полевого командира Сухроба, был ныне ближайшим помощником и телохранителем Негмата. Приезд их в столицу Российской Федерации был обусловлен не красотами мегаполиса, а криминальным бизнесом. В коричневом чемодане был тайник, в котором находились упакованные в полиэтиленовые пакеты и перехваченные скотчем пять килограммов героина. В Таджикистане, по московским меркам, героин стоил дешево, так как шел в республику по тайным горным тропам из соседнего Афганистана. Прозрачность когда-то неприступных границ и продажность офицеров пограничного отряда позволяла заниматься наркобизнесом почти без проблем. Тем более, что вспыхнувшая гражданская война заставляла правительство заниматься более важными проблемами. Цена афганского наркотика возрастала с каждым километром на пути к Москве. В специально снятой для них «хате» душанбинцев ждали двое соотечественников, которые в самом начале гражданской войны перебрались в Самарканд, а ныне наладили свой бизнес в России. Имеющиеся у них наличные средства позволяли оплатить любой номер в самых престижных и дорогих гостиницах. Но в целях конспирации они предпочитали жить в частном секторе. Им по опыту было известно, что случись какое-либо ЧП в столице, то, в первую очередь, ОМОН начинает «шерстить» гостиницы…Да и не хотелось им под негласное наблюдение сотрудников госнаркоконтроля нарваться…
«Волга» вырулила на широкую магистраль, разделенную шестью полосами движения. Водитель прибавил газу. Они проносились мимо рекламных щитов, помпезных банков, шикарных магазинов и офисов. На перекрестке сотрудник ГАИ поднял кверху жезл, подав сигнал остановиться: на огромной скорости мимо них проскочил правительственный кортеж в сопровождении мотоциклистов – группы эскорта.
- Никак Борька проехал, – хихикнул на заднем сиденье Фарход.
- Кому Борька, а кому и Борис Николаевич, – недовольно засопел водитель.
- Ладно, батя, успокойся. Он не хотел тебя обидеть, – дружелюбно похлопал по кожаному плечу водителя Негмат. – А, вообще-то, как в столице живется?
- Как?! Да как в бардаке! – седоватый водитель дернул щекой. – Везде рэкет. Возишь – плати, торгуешь – плати. Стреляют почем зря. Включаешь телевизор, только и слышишь: в результате разборок убит криминальный авторитет, не поделили сферу влияния. Тут стреляют, там взрывают. Ужас какой-то.
Негмат, ухмыльнувшись, полез в карман за сигаретами, достал «Pall Mall». Угостил водителя. Тот, не отрывая взгляда от дороги, закурил. В салоне запахло ароматным дымом, Негмат немного приспустил стекло.
- А у вас как на родине? – спросил водитель.
- Тоже стреляют и тоже взрывают, – Негмат ловким щелчком стряхнул пепел.
- И что же делят?
 - Как и у вас, сферу влияния, – ухмыльнулся душанбинец. - Во всех республиках сейчас бардак. Да что об этом говорить.
- Ну, не скажи, – водитель покрутил головой. – У меня сестра с мужем в Фергане живет. В прошлом году к нам в гости приезжала и прямо заявила: « Мы с Сашей, - это мужа ее так зовут, - никуда из Ферганы уезжать не собираемся. У нас, дескать, все спокойно, работа есть, на хлеб хватает».
- Ну, каждый кулик свое болото хвалит, – подал сзади реплику Фарход.
- Да, если в этом болоте черти не водятся, – отпарировал водитель. Все рассмеялись. Дальнейший путь прошел весело и незаметно. Таксист, коренной москвич с богатым жизненным опытом, оказался интересным собеседником. Его высказывания на ту или иную тему были точны, хотя и чересчур категоричны. Он знал массу интересных историй и анекдотов, которые травил всю дорогу, поднимая настроение своих пассажиров. Негмат посчитал это хорошим знаком: дорога прошла без осложнений, попался хороший собеседник. Начало было неплохим, оставалось главное и самое опасное мероприятие - сбыт наркотика. хотя земляки утверждали, что никаких проблем с покупателями не будет. «Поживем – увидим», - подумал «Немец» и затянулся сигаретой.
 
МУЗАФАРОВ
 
Комнату заполнил мелодичный звон часов. Музафаров на ощупь, с закрытыми глазами, нажал на кнопку будильника. Мать возилась на кухне, откуда доносился лязг посуды и шум воды. В нос ударил ароматный запах домашней выпечки. Окончив зарядку, Шухрат долго плескался в холодной воде. Одевался он быстро – работа в милиции, да и два года, проведенных в армии, в учебной части младших авиационных специалистов, не прошли даром. Ранее парень, отучившись в школе, поступил на вечернее отделение СамГАСИ. Днем же он работал на автобазе местпрома слесарем.
Проведя два года в учебке на Северном Кавказе, Шухрат дослужился до старшины. Когда-то спокойный регион, славившийся своим гостеприимством и кухней, стал горячей точкой России. Начало межнациональным конфликтам было положено еще в Нагорном Карабахе, когда первый и последний президент СССР, большой демагог и слабохарактерный человек в вопросах принятия решительных и жестких мер, потерял контроль над ситуацией. На Кавказе прозвучали первые выстрелы, не смолкающие и до сих пор. Шухрат помнил негласное указание командования части не ставить лиц «кавказской» национальности на боевые дежурства, ограничить их доступ к огнестрельному оружию. Но разве это могло изменить ситуацию?
Армия многому научила Музафарова, прежде всего, дисциплине. В первое время было тяжело: подъем в шесть часов, марш-броски с полной выкладкой, строевая и физическая подготовка. А потом втянулся. Рота была многонациональной, в ней служили ребята из разных уголков Советского Союза, но особенно крепко сдружился он с кумыком Исламом из Махачкалы, армянином Юрой из Армавира и украинцем Вадимом из Таганрога. Вскоре Шухрата и Ислама назначили командирами отделений. Юра и Вадим оказались у них в подчинении, но это никак не повлияло на их дружбу. В то же время ребята хорошо понимали, что дружба дружбой, а служба - своим чередом. В свободное время их часто видели вчетвером, в роте их даже прозвали «четыре мушкетера». Им по-доброму завидовали. Армейская дружба многое значит: это плечо товарища в трудную минуту, поделенная по-братски посылка, посланная родителями из дому, последняя сигарета, выкуренная на всех. Шухрат до сих пор вспоминает об армии с теплотой, считая службу в армии обязанностью каждого парня. «Косить» от службы тогда считалось зазорным. Перед демобилизацией за успехи в боевой и политической подготовке всю четверку сфотографировали на фоне развернутого знамени части и поместили их фамилии в книгу почета.
После службы Шухрат перевелся на заочное отделение и стал работать фармовщиком-литейщиком на трактороремонтном заводе. Бригада состояла из десяти человек. Начальником цеха был спокойный и рассудительный татарин дядя Энвер, а самым молодым среди них был Музафаров. Работа в горячем цеху была изматывающей и тяжелой, за рабочую смену приходилось заливать до полутора тонн жидкого чугуна. Однако платили хорошо, так как работа была сдельной. Шухрат на заработанные деньги, при помощи отца, купил с рук в хорошо сохранившийся автомобиль - «Жигули» шестой модели. Он был на седьмом небе от счастья: иметь в двадцать два года собственную машину удавалось отнюдь не всем.
Теперь заветным желанием Шухрата было поступление на работу в милицию, причем обязательно в уголовный розыск. Еще в школе он взахлеб зачитывался детективами, не отрывался от телевизора во время показа криминальных сериалов. Родители были против его работы в милиции. Отец мечтал видеть сына инженером-строителем и приводил массу аргументов в пользу этой профессии, но вскоре, поняв всю тщетность своих попыток, уступил.
Однажды парень, собравшись с духом, решительно направился в отдел кадров ГУВД, и, получив направление, прошел шестимесячную стажировку в отделении по борьбе с квартирными кражами. Затем, сдав необходимые зачеты и нормативы по физподготовке, прошел медкомиссию. И вот настал тот знаменательный день, когда приказом начальника УВД Самарканда Шухрат был зачислен в штат оперативно-поискового отдела на должность младшего инспектора уголовного розыска. На первых порах ему довелось заниматься с карманными кражами.
В отделе у Илиева работать была трудно, инспекторы занимались не только выявлением и задержанием карманных воров, но и раскрытием угонов автотранспорта, другими уголовными преступлениями. Задержание карманных воров дело сложное и нервное, это «та еще клиентура», как любил говорить начальник отдела. Оперуполномоченные - старшие лейтенанты Собиров и Ахмедов - обучили молодых ребят премудростям милицейской профессии. Новая служба пришлась Музафарову по душе, да и ребята в отделе попались смелые и веселые…
- Шухрат, садись за стол, а то все остынет, – донесся из кухни голос матери.
Обжигаясь горячими, только что вынутыми из духовки булочками, Музафаров прослушал все новости своей улицы: вечерами женская половина пятиэтажки собиралась на скамейке возле дома, и обсуждала житейские проблемы, поэтому мать всегда была в курсе новостей местного значения.
Опер допил остывший кофе, чмокнул мать в щеку и, перепрыгивая через ступеньки, выскочил из дома. Музафаров с трудом протиснулся в переполненный, был час пик, автобус и, зажатый со всех сторон людскими телами, поехал на службу.

 
 
МУРТАЗАЕВ
 
Содык возвращался со стадиона, куда он ходил каждое утро (когда представлялась такая возможность) играть в футбол. В свое время он серьезно занимался спортом и был даже кандидатом в мастера спорта по дзюдо. Срочную службу проходил в милицейском батальоне Алма-Аты. В конце службы отличился и был награжден медалью и грамотой МВД.
На работу в уголовный розыск он пришел осознанно. Решение посвятить себя службе в милиции принял еще в армии, да и отец его, кадровый офицер ГАИ, был не против, чтобы Содык пошел по его стопам. Службу начинал рядовым милиционером конвойного взвода, со временем перешел в отделение по борьбе с карманными кражами, затем стал младшим инспектором уголовного розыска.
В оперативно-поисковой группе, куда входил Содык, было четверо сотрудников. Старшим здесь был Шухрат Музафаров. Группа это территориально обслуживала железнодорожный район. В последнее время в милицию поступило несколько заявлений от граждан, в отношении которых были совершены карманные кражи. Три дня назад оперативники этой группы имели жесткий разговор с начальником отделения подполковником Асадовым.
- Ребята, или вы задерживаете с поличным карманника, который у вас в районе «делает погоду», или же пойдете служить в патрульную службу. Сроку вам три дня, – негромко, но с внушительной интонацией закончил свой разнос Асадов.
За первые два дня были прочесаны все маршруты автобусов, обслуживающих железнодорожный район, проведен опрос водителей и кондукторов. Расспрашивали также знакомых торговцев, имевших ларьки на автобусных остановках. К исходу второго дня личность карманник, совершавшего дерзкие кражи, была установлена.
- Сегодня возьмем его,– уверял себя Содык. – Обязательно возьмем.
Муртазаев посмотрел на часы, стрелки показывали 7 часов 35 минут. «Успею перекусить», - подумал он, благо жил неподалеку от городского управления, в четырехэтажном милицейском доме, построенным при содействии начальника УВД генерала Мухамадиева.
Первыми, кого он увидел в отделе, оказались Музафаров и Буриев.
- Наконец-то почти вся группа в сборе, выходим на трассу, – скомандовал Шухрат.
- А где Нодыр? – поинтересовался Муртазаев о четвертом, отсутствующем, сотруднике.
- Болеет, – ответил Музафаров и поспешил к выходу. – Живо следуйте на маршрут, время дорого.

 
 
Щипач Жора по прозвищу «Карапет»
 В автобусе, мчавшемся по городским улицам, было душно и тесно. В салоне
витала смесь запахов немытого потного тела и дешевых духов, свежекупленной зелени и проглоченной второпях самсы. Для карманника Жоры это была привычная среда и привычное, годами выработанное ремесло. Чем больше народу в транспорте, тем лучше и безопаснее для вора. На подсадке в автобус стянуть кошелек не удалось, пришлось влезть в автобус в паре с хитрым и трусоватым карманником Саидом. Глаза Жоры зыркали по пассажирам, ни на ком подолгу не останавливаясь: опытный щипач знал, что так можно привлечь внимание. Его тонкие ухоженные пальцы, с синеватой татуировкой паука в паутине, делали привычное дело. Вот они нащупали портмоне в заднем кармане добротно одетого мужчины. Жора чуть повернул голову, взглядом выискивая своего напарника. «А где Саид? Он же должен был стоять рядом, чтобы принять «пропул»… Ладно, сам «откуплюсь», а с Саидом завязывать надо, хватит его на кражи брать, он что - то в последнее время совсем нюх потерял».
 Ходить одному на кражи было «стремно», с напарником куда надежнее: он и подстрахует, и «пропул» примет, и «терпилу» отвлечет. «Ну, ничего, найду другого». Жора отстегнул пуговицу, аккуратно, кончиками двух пальцев, вытянул портмоне, быстро и незаметно засунул его в карман. Затем, расталкивая пассажиров, двинулся к выходу. А вот и остановка, надо быстрее покинуть ставшее опасным место. Липкий пот ручейком тек между лопатками, алкоголем подпорченное сердце стучало быстро-быстро, мелкой дрожью подрагивали пальцы. Но покинуть автобус самостоятельно на сей раз не удалось: два милицейских инспектора, Музафаров и Муртазаев, скрутили карманнику Жоре руки. Третий опер, Буриев, выводил из салона автобуса обворованного мужчину.
 - Кобиль, останови нам такси, – приказал Музафаров. Жорик стал вырываться из крепких рук, но короткий тычок кулаком под дых его успокоил. – А сам с потерпевшим поедешь на другой машине, и про понятых не забудь.
 Остановили частника ,и инспектора, посадив Жору в середину, сели на заднее сиденье. Рук его не отпускали, по опыту зная, что карманник постарается скинуть украденное портмоне, чтобы освободиться от улики. Если это ему удастся, то вся работа пойдет насмарку. Вещдок нужно изымать в присутствии понятых, ибо для суда требуются веские доказательства, так и в УПК написано.
 - Ну что, Жора, допрыгался? – посмотрел на карманника Муртазаев.
 - Может договоримся, начальники, – с надеждой посмотрел на инспекторов щипач. – Назовите откупные, я мигом принесу. Я Жора – «Карапет»! Могу мазать, что за меня вы знаете? Я на «фонарь» не поставлю.
 - За тебя мы знаем, – усмехнулся Музафаров. – Как говорят на фене, «пасем» тебя третий день, смотрим, как ты погоду на нашей территории делаешь. «Купли» идут одна за другой.
 - Так специализация у меня такая, начальник, другой не знаю, – гордо ощерился в улыбке желтыми прокуренными зубами Жора.
 - А наша специализация, таких, как ты, с поличным задерживать, – рассмеялся в ответ Муртазаев.
 - Ну так что, договоримся, начальники?
 - Нет.
 - Любые бабки дам, только скажите.
 - Поменяй пластинку, – поморщился Музафаров, – сказали нет, значит, нет.
 Таксист ехал с выпученными глазами и открытом ртом. До него только теперь стало доходить, что за пассажиры сели к нему в машину.
 - Значит, правильно братва говорила, что новый отдел создали, что душняк от вас на трассах пошел, – со вздохом проговорил Жора. – Илиев, якобы, у вас хозяин.
 - Жора, это у тебя на зоне хозяин был, а Тимур Илиев действительно наш начальник, – резко среагировал на реплику вора Музафаров.
 - Лады, начальник, не в обиду я так сказал, – примирительным тоном буркнул Жора. – Вижу, что вы в блатной музыке рубите, вот и сказал так, чтоб понятней было.
 - Ладно, проехали. А ты откуда Илиева знаешь? – спросил «Карапета» Муртазаев.
 - Да я его давно знаю, еще с того времени, когда он в старом городе начальником «Угла» был.
 - Ты когда освободился? С полгода назад?
 - Восемь месяцев уж прошло, как откинулся, – ответил Жора.
 - И где же тебя носило, – спросил Музафаров, – если про наш отдел лишь недавно узнал?
 - Освободился, приехал в город, отметился в отделении. Затем махнул в Ташкент, побыл там с месяц, а после в Андижан поехал. Когда вернулся, осмотрелся, кое-кого повидал, и про вас мне в ухо шепнули. Но не поверил я, что вы на лапу не берете.
 - А теперь как, убедился? – весело спросил Муртазаев. Инспектора рассмеялись.
 - Убедился, к сожалению, – грустно вздохнул Жора.
 - Вот мы и приехали. Остановите, пожалуйста, – протянул водителю деньги Музафаров. – «Канай» в нашу контору, Жора.
 
* * *
 
 - Разрешите войти, Тоир Исматович? – заглянули в кабинет к высокому седовласому подполковнику инспектора угро.
 - Входите, ребята. – Асадов поднялся им навстречу, крепко пожал руки. – Я уже все знаю. Молодцы, такую птицу взяли. Я и Илиеву доложил: оказалось, он этого Жору еще по Сиабскому району знает. В авторитетах «Карапет» ходит.
 - Мы тоже о нем наслышаны, – сказал Музафаров.
 Инспекторы сели за стол. Асадов прошелся по кабинету, достал из стоящего в углу шкафа вазочки с шоколадными конфетами и дорогим печеньем. Включил электрочайник.
 - Угощайтесь, ребята, – придвинул он пиалы к Буриеву. – Кобиль, ты как самый молодой, наливай чай.
 - Балуете вы нас, Тоир Исматович, – Музафаров взял пиалу с душистым чаем: – на этих деликатесах можно быстро разориться.
 - Да какие это деликатесы, – рассмеялся подполковник. - А вы еще, наверное, и поужинать не успели?
 - Только-только материалы на Жору подготовили и следствию передали, – ответил за всех старший группы, – не до ужина было.
 - Понимаю, – по-отечески тепло улыбнулся Асадов. Взглянул на часы - электронное табло высвечивало 21.35. – Сегодня, отличившиеся оперы, можете пораньше домой уйти.
 
 
 
 МОСКВА
 
 Двухкомнатная квартира в пятиэтажном доме, заранее снятая земляками, вполне удовлетворяла запросам Негмата. Со вкусом обставленное жилье имело еще и то преимущество, что с балкона можно было попасть на крышу, а это немаловажный фактор в случае отступления. Земляки постарались и накрыли шикарный стол с элементами национальной кухни: лепешки со шкварками, сладкий гранатовый сок, самса из курдючного сала и рубленой баранины, кислое молоко и разнообразная зелень. Из кухни струился аромат готовящегося плова – главного азиатского блюда. Уселись за столом, под неспешные разговоры о семье, о доме, о далекой сейчас родине, распили бутылку «Абсолюта». Восточный человек никогда не будет говорить прямо об интересующем его вопросе без предварительного разговора о семье, здоровье, детях и родителях. Идти против норм азиатской этики считалось верхом невежливости, и это усваивалось с молоком матери. Под подоспевший плов была распита и вторая бутылка. Сытная и привычная пища сопровождалась традиционным зеленым чаем: считается, что он бодрит, когда пары алкоголя еще туманят голову, да и на желудок, якобы, действует эффективнее «мезима».
 - Ну, как там наши дела? – с ленцой в голосе спросил Негмат у земляка, низкого и с начинающим выступать животом Дадабека.
 - Все в порядке, Негматджан, – Дадабек отхлебнул горячиго чая. – Мы с Ахмадом уже поговорили с русскими, они согласны дать вашу цену, но предварительно хотят увидеть и проверить товар.
 - Купцы придут завтра вечером, – вмешался в разговор высокий и плотный Ахмад.
 - Хорошо, – Негмат прикрыл глаза, – хорошо. Если все пройдет нормально, вы получите свои проценты, а с русскими постараемся договориться, чтобы работать постоянно. Естественно, со скидкой. Ты как думаешь, Фарход?
 Боевик кивнул головой и спросил:
 - А вы их проверили? Кто они такие, и что из себя представляют?
 - С ними все нормально, – Дадабек закурил длинную с белым фильтром сигарету. – Ребята с Юго-Запада - рэкет, наркота, держат пару рынков и казино. Старшим у них Вован, он уже ходку имеет.
 - Мы заказали сауну для вас, там есть и свежие девочки, – Ахмад выжидательно посмотрел на гостей. – Отдохните с дороги.
 Негмат сразу оживился, Фарход же оставался равнодушным: он не любил продажных девок, ему нравилось брать их силой. В памяти промелькнуло воспоминание: разграбленный дом в Таджикистане, окровавленные тела на улице, и девчонка, которая отчаянно сопротивлялась, пока он не ударил ее в висок рукояткой пистолета.
 
 
 
 1991 г. УВД г. Самарканда
 Начальник и Илиев.
 
Весеннее утро, идет мелкий, моросящий дождь. Из-за низко плывущих сереньких туч пробивается солнце. Большой и прохладный кабинет, вдоль стен которого выстроились стулья с выгнутыми спинками. Моложавый подполковник стоял у двухстворчатого, с двойными стеклами, окна и смотрел на улицу. По дороге, обгоняя автобусы, сновали юркие легковушки, пешие люди, спешившие на работу, заполонили тротуары. Ватага ребятишек с ранцами на плечах, с визгом перепрыгивая лужи, бежала в школу. «Надо будет построить стоянку для личного транспорта сотрудников, – подполковник недовольно посмотрел на припаркованные возле УВД машины, – а то всю дорогу загородили, мешают нормальному движению. И не забыть, бы заказать бетонные плиты для нового ИВС». Мысли начальника управления крутились вокруг острых хозяйственных проблем. Старый КПЗ, или, по- новому, ИВС не отвечал никаким нормативным нормам безопасности содержания заключенных. За этими мыслями он вспомнил вдруг о вновь созданном отделе и нажал кнопку селектора.
 - Слушаю вас, Боходыр Ахмедович, – раздался из динамика голос секретаря.
 - Ирина, вызови ко мне майора Илиева, – начальник дал отбой.
 Через несколько минут в кабинет вошел мощного телосложения офицер европейской внешности с заметной примесью восточной крови.
 - Проходи, Тимур, садись, – Матлюбов сделал приглашающий жест, – что у нас имеется по разбойному нападению на улице Свидерского?
 - Как я вам докладывал, – начал Илиев, – троих участников мы уже установили. Они взяты под плотное оперативное наблюдение, обо всех их передвижениях мы знаем. Сегодня должны быть получены данные на последнего, четвертого, члена разбойной группы.
 - Когда будете брать?
 - Возможно, сегодня вечером.
 - Может быть - это не ответ, – жестко сказал начальник. – Выражайся конкретней.
 - Завтра к 12 часам будут результаты. – Илиев встал.
 - Сядь, Тимур, не спеши, я тебя не только по поводу разбоя вызвал. Ты знаешь, что в ГУВД создается новый отдел?
 - Слышал краем уха.
 - Это уже не разговоры, а состоявшийся факт – улыбнулся подполковник Матлюбов. – Я обратился с этим предложением к генералу, он поддержал нашу инициативу. Теперь осталось лишь согласовать с министерством, но я думаю, проблем не будет. Новое подразделение будет называться оперативно-поисковым отделом. С двумя отделениями. Одно - по борьбе с карманными кражами, второе - с автоугонами. С начальником отдела я уже определился, а команду сам будешь подбирать.
 - Не понял вас, Боходыр Ахмедович? – вскинул брови Илиев.
 - А что тут непонятного? Начальником отдела назначен ты, а кандидатов на должности начальников отделений и оперов подберешь сам. Потом вместе все и обсудим.
 - Насколько я знаю, товарищ начальник, такое подразделение только в УВД Ташкента имеется.
 - Правильно, а теперь и у нас будет. А ты что, боишься не справиться? – спросил Матлюбов.
 - Постараюсь оправдать ваше доверие.
 - Илиев, не мое доверие оправдывать надо, надо просто работать.
 - Понял, товарищ подполковник.
 - А что ты по поводу младших инспекторов уголовного розыска думаешь? Откуда сотрудников набирать будешь?
 - Думаю подобрать ребят из батальона ППС, и в отделе охраны поищу, – ответил Илиев.
 - Нет, Тимур, ребят будем подбирать молодых, физически крепких, из числа гражданских, тех, кто сам хочет работать в милиции – возразил Матлюбов. – Будем готовить свои кадры. На стажировку молодого пополнения даю три месяца, потом ты отберешь тех, кто способен работать в органах. Естественно, будет комиссионный отбор.
 - Понял, разрешите идти? – встал Илиев.
 - Иди. И про разбойников не забудь. Завтра в 12 жду результатов.
 - Есть, товарищ подполковник.
 
 
 
 Музафаров и другие
 
 Музафаров стремительно вошел в кабинет уголовного розыска. Муртазаев сидел за столом и писал бумаги, Буриев перелистывал альбом с фотографиями карманников.
 - Здорово, орлы! – Шухрат крепко пожал друзьям руки.
 - Здорово, атаман! – оторвался от писанины Муртазаев и сказал с ехидцей: – Видишь, Кобиль, хотя и маленькое, но начальство, поэтому ему можно опаздывать.
 - Не опаздывать, а задерживаться, - начальственным баритоном ответил Музафаров.
 Парни весело рассмеялись.
 Кобиль закрыл альбом, отодвинул его в сторону.
 - Ну, и какие у нас на сегодня планы? Пойдем на маршрут?
 - На маршрут-то пойдем, это само собой разумеется, – ответил капитан, – но и на другие объекты тоже заскочим.
 - А это еще зачем? – недовольным голосом спросил Муртазаев. – Чего тебе, Шуха, своей территории не хватает? Целый железнодорожный район, со всем его населением.
 - Территории-то хватает, – хитро улыбнулся Музафаров, – а как вы смотрите на то, чтобы Саида взять?
 - Это какого Саида? – спросил Буриев.
 - Который с Жорой на трассе был. Вы что, ребята, его не заметили?
 - Заметили, но и он нас засек, – Муртазаев с интересом поглядел на Шухрата, – от страха он даже Жорику не «отсемафорил», сразу к задней двери подался. А ведь он нас, в отличие от «Карапета», как облупленных знает, и по воровскому этикету обязан был сигнал опасности подельнику подать.
 - Молодец, Содык, туго соображаешь – хлопнул опера по плечу Музафаров, – Вот на этом мы его и возьмем.
 - На этом, как ты выразился, с поличным не возьмешь, и уголовного дела не заведешь. – Муртазаев почесал переносицу. – Говори яснее, что ты хочешь, начальник?
 - Да есть идея,– ответил Шухрат. – Нам бы только его найти и в отдел доставить, а там будет, о чем поговорить.
 - Кажется, начинаю понимать, – улыбнулся Содык: – хочешь информацию с него скачать?
 - Вот именно, Ватсон – рассмеялся Шухрат и вновь хлопнул друга по плечу. – А теперь, ребята, едем Саида искать.
 
 
 
 МОСКВА
 
 Вечером третьего дня на квартиру к приезжим гостям из Таджикистана ввалились четверо здоровых, с бритыми затылками, парней. Старшим у них был Вован, детина с круглым пивным животом, одетый в малиновый пиджак, с золотыми массивными перстнями на пальцах и такой же цепью на бычьей шее. Это был типичный представитель новой криминальной волны, захлестнувшей в начале 90-х все крупные города России.
 Крепыш представился и небрежно развалился в кресле. Сопровождающие его «быки» продолжали стоять. В поведении криминальных гостей что-то настораживало Фархода, его обостренное, сходное со звериным, чутье, подавало сигнал опасности.
 - Вован, вот эти люди, о которых я говорил, – Дадабек кивнул на своих земляков.
 - Хорошо. – Детина полез в карман и, достав золотой портсигар, вытащил длинную изящную сигарету. Щелкнул зажигалкой: – А где товар?
 Негмат кивнул головой. Фарход полез под кровать и достал чемодан. Вывалил на стол его содержимое - пять небольших полиэтиленовых пакетов.
 - Гена, – щелкнул пальцами Вован.
 Высокий светловолосый парень в обтягивающей его широкие плечи кожаной куртке, щелкнул ножом с выкидным лезвием. Взял на выбор первый попавшийся пакет, сделал надрез. Показался кремового цвета порошок. Гена взял щепотку наркотика и попробовал на язык. Сплюнул, и, повернувшись к Вовану, утвердительно кивнул головой. Лидер преступной группировки, слегка развернувшись, подал рукой знак своим «быкам». И тут Фарход понял, что его настораживало в гостях: «Они же пришли пустые. Такую сумму денег не положишь в карман. Это явное «кидалово», русаки не собираются платить».
 В длинном прыжке он сумел достать Гену ударом в челюсть. Гена упал как подрубленное дерево. Второго удара Фарход сделать не успел. Откуда-то сбоку вынырнула нога сорок четвертого размера, и мощным ударом носка в грудь опрокинула Фархода. Он отлетел в угол комнаты, и, ударившись головой, сполз по стене. Негмат вскочил, но на него устрашающе уставились стволы пистолетов.
 - Садись и не трепыхайся, – усмехнулся Вован. – Короче, груз мы забираем.
 - Это же беспредел, – хриплым от напряжения голосом сказал Негмат.
 - А где ты видишь беспредел, чурка? – издевался Вован. – Беспредел - это у вас, в твоей стране, откуда ты приехал.
 - Ты по понятиям живешь?
 - Да, – ответил лидер.
 - А то, что ты сейчас делаешь, это по понятиям? – спросил Негмат.
 - По понятиям. Мы твою дурь продадим, и, как положено, процент отвалим в «общак». А кинуть барыгу добрым делом у нас считается, - криво усмехнулся Вован.
 - Я вор, а не барыга, – возразил ему Негмат.
 - Какой ты вор? Ты барыга, – рассмеялся авторитет. – Был бы вором - сидел бы дома, а вместо себя шестерок прислал бы. С нашими старшими надо было связаться, а не через своих шестерок каналы искать. Да и какие они твои, чурки эти, они больше мои люди.
 -Я что-то не понял,– приподнялся с места Негмат.
 - А здесь и понимать нечего, – встал с кресла Вован. – Дадабек, шустрее забирай груз.
 Дадабек побросал пакеты с героином в чемодан и передал его Ахмаду.
 - Ты что натворил, Дадабек? – спросил вслед уходящим землякам на таджикском языке Негмат.
 Услышав родную речь, Дадабек вздрогнул и резко повернулся.
 - Что я делаю? – брызгивая слюной, прокричал он, тоже отвечая на таджикском. – Ты не забыл ресторан «Анхор»? А танцовщицу Лолу? А карточную игру? Не простил мне долг, любовницу отобрал, перед друзьями меня опозорил.
 - Так это когда было, – удивился Негмат. – Мы же все по обоюдному согласию решили.
 - Это ты решил, а я тебя не простил. Я обид не забываю, – лицо Дадабека покрылось красными пятнами. – И скажи спасибо, что жив остался.
 - Вы это о чем базланите? – удивился Вован. – На своем итальянском?
 - Да так, я ему кое-что припомнил, – ответил Дадабек.
 Братки вышли, хлопнув дверью.
 - Я тоже обид не забываю, – прошептал Негмат, правый глаз которого подергивался нервным тиком. Он прошел на кухню и набрал стакан холодной воды. Вернулся в комнату, и склонился над лежащим без сознания телохранителем. Побрызгал водой на лицо Фархода, тот застонал и открыл глаза.
 - Где они?
 - Ушли. Вставай, надо сваливать отсюда, – Негмат стал собирать вещи. – А то могут на нас и ментов навести.
 - Не понял? – Фарход покрутил головой, оглядываясь по сторонам. – А где наши земляки?
 - Нет их, – зло ответил Негмат. - Потом все объясню, двигай лапами.
 Они выбежали из подъезда. Негмат громко свистнул, останавливая пустое такси.
 - В аэропорт « Домодедово».
 - Сколько?
 - Не обидим.
 - Садитесь.
 Волга рванула с места, и, набирая скорость, помчалась в аэропорт.
 
 
 
 Музафаров, Муртазаев и другие
 
 Шел второй час усиленных поисков. Карманника Саида Кобиль увидел из окна автобуса: тот выходил из пивной. Буриев подошел к водителю автобуса, показал удостоверение и попросил остановиться. Инспектор быстро выскочили из автобуса.
 - Кобиль лови такси, – Шухрат на ходу давал указания, – а мы с Содыком возьмем Саида.
 К ни о чем не подозревавшему карманнику, беспечно шагавшему по тротуару, с двух сторон подошли оперативники, лишая его шансов на побег. Через полчаса они были уже в отделе.
 - Ну что, Саид, будем говорить? – спросил Музафаров.
 - О чем? – недоуменно пожал плечами карманник. – Я вообще не понимаю, зачем вы меня в отдел доставили.
 - Не понимаешь?
 - Не понимаю.
 - А жаль, мы тебя умнее считали, – вступил в разговор Муртазаев. - Ты позавчера нас в автобусе увидел и назад рванул, даже Жору не предупредил, что «гончие» на трассе.
 - Не понимаю, о чем это вы? – канючил Саид.
 - Хватит дурачком прикидываться, – рубанул Шухрат. – Жора у нас здесь, в изоляторе, под следствием находится. Вот мы ему и шепнем про твой некрасивый поступок, и будут у тебя неприятности среди «щипачей».
 - Не бери на понт, начальник,– криво усмехнулся Саид.
 - Да какие уж тут понты, – пожал плечами Музафаров. – Кобиль, приведи-ка из изолятора Жору.
 Буриев встал и направился к двери.
 - Тормози, начальник, – словно подскочил на стуле Саид.
 - Сидеть, – предупреждая его движение, привстал Муртазаев.
 - Ладно, Кобиль, отставить, – сказал Шухрат, – Ты что-то хочешь сказать, Саид?
 - Хочу. Только дайте сначала закурить, – облизнул вор пересохшие губы.
 - А у нас общество некурящих, – недовольно буркнул Муртазаев.
 - У меня свои есть.
 - Потом покуришь, Саид, – Музафаров нервно похрустел костяшками пальцев, – после разговора.
 - А о чем разговор будет?
 - Ты нам шепчешь о вещах, которые нас могут заинтересовать, – сказал Шухрат, – а в обмен мы молчим о твоем поступке. Только, – Музафаров поднял верх указательный палец, – не впаривай нам туфты, обманешь, хуже себе сделаешь.
 - Хорошо, начальник, – Саид обвел инспекторов взглядом загнанного волчонка, – а, может быть, позволите закурить?
 - После.
 - Ладно, Кобиль, пусть покурит, – разрешил Музафаров, полез в тумбочку, достал пепельницу и придвинул ее к Саиду.
 Карманник полез за сигаретами, жадно затянулся, по кабинету пополз голубоватый дымок. Буриев подошел к окну и открыл форточку.
 - Здесь, – стряхнул образовавшийся пепел Саид, – есть один фраер, зовут Азимом. У него есть ствол, который он хочет его загнать.
 - А что за ствол? – спросил Содык.
 - Пистолет.
 - Ты с его слов говоришь, или сам дуру видел? – придвинулся ближе Муртазаев.
 - Сам видел.
 - И что за пистолет?
 - Ну, такой… как вам сказать, – подбирал слова Саид. – Ну, чекисты обычно в кино ими размахивают.
 - Револьвер! – рассмеялись инспектора.– Это который с барабаном?
 - Во-во, он самый !– закивал головой карманник.
 - А Азим - это кто? – поинтересовался Шухрат. – Из блатных?
 - Нет, пассажир он, – Саид потушил сигарету в пепельнице, – Так, блатует понемногу, про таких у нас говорят: «с понтом Лев Толстой, а на самом деле хрен простой».
 - А ствол у него откуда?
 - Говорит, из России якобы привез.
 -А он тебя хорошо знает? – спросил Музафаров, – Ну, кто ты такой? Где живешь?
 - Нет, он конкретно за меня не знает, – мотнул головой карманник. – Знает меня только как щипача, да и то, что я сидел.
 - А как ты с Азимом познакомился?
 - Да как-то в пивнушке за одной стойкой оказались, стопка за стопкой, кружка за кружкой, так и познакомились. Он там часто околачивается.
 - В какой пивной?
 - Напротив ЦУМа, на джуминском повороте.
 - Послушай, Саид, – Музафаров встал, разминаясь, прошелся по кабинету, – ты меня сводишь с этим Азимом, и представляешь, как покупателя.
 - И что дальше будет? – спросил карманник.
 - А дальше ты выходишь из игры. Когда он принесет ствол на продажу - мы его и возьмем.
 - А как я ему объясню, откуда я тебя знаю? – удивился Саид.
 - А что у меня на лбу написано, что я в уголовном розыске служу, – рассмеялся Шухрат. – Конкретные детали мы еще обмозгуем.
 - Не в обиду будет сказано, – ухмыльнулся Саид, – ты, Шухрат, и так на блатного похож. Если бы я не знал, кто ты, то на улице за своего бы принял. А когда ты на фене ботаешь, то вообще полный ажур получается.
 Инспекторы рассмеялись.
 - Спасибо за такой комплимент, – сказал Музафаров. – А теперь ты скажи: согласен?
 - Лады. Только про наш уговор по поводу Жоры не забудьте.
 - Будь спокоен. Это останется между нами. Я отвечаю.
 
 
 
 1991 год. Начальник и Илиев.
 
 Илиев шел к начальнику, лампочки под белыми плафонами матово освещали коридор, мимо проходили сотрудники управления, из-за закрытых дверей доносились приглушенные разговоры, где-то стрекотала пишущая машинка.
 - Итак ,– Матлюбов быстро и внимательно прочитал поданные ему бумаги, местами отчеркивая строки красным карандашом, – борьбу с карманными ворами возглавит Хуршед Ахтамов, а автоугонщиками будет заниматься Ульмас Усманов. Так, так, а кого отобрали из оперов? Собиров, Бахрамов, Ахмедов, Махмудов.
 - Так точно, товарищ начальник.
 - Хорошую команду ты себе подобрал – один Усманов целого отделения стоит, - заметил подполковник. – Да и судя по отчетам, я вижу, пошла у вас работа: пять раскрытых угонов и двенадцать задержаний щипачей с поличным.
 - Так стараемся, Боходыр Ахмедович, – улыбнулся Илиев.
 - Особое внимание уделите борьбе с карманниками, – наставлял его начальник. – Ты же знаешь, это очень устойчивое преступное сообщество. Именно из их среды выходят авторитеты, хранители общаков и приверженцы воровских традиций. Все это нужно в корне пресекать, ведь это наш город, и мы за него в ответе.
 - Я вас понял, товарищ начальник, – кивнул головой Илиев.
 - И еще, подготовь-ка, Тимур, представление на денежное поощрение отличившихся младших инспекторов УР: мы ведь должны материально стимулировать работу молодых сотрудников.
 - Есть. Разрешите идти?
 - Иди.
 
 
 
 Пивная. Музафаров и Саид
 
 В пивной было шумно. Этому заведению, прозванному метким народным словцом «забегаловка», соответствовала и приходящая сюда клиентура. В воздухе витал устоявшийся удушливый запах дешевого табака и скисшего пива.
 - Ну и накурено, – недовольно поморщился Музафаров, – хоть топор вешай.
 Они сидели за столиком, поверхность которого местами была прожжена сигаретами: видимо, местные завсегдатаи использовали стол в качестве пепельницы. Пили бочковое пиво. Шухрат незаметно для чужого взгляда, но очень внимательно оглядел пивнушку. Азима еще не было. Саид же заметно нервничал.
 - Успокойся, – бросил ему опер.
 - Тебе легко говорить, успокойся. - Карманник полез за сигаретами. – Ты свою работу делаешь, а мне ведь это впервой.
 - На, Саид, держи, – Музафаров протянул ему купюру. - Возьми нам по 150 граммов водки для храбрости и какую-нибудь закуску.
 - Заметано, водяра сейчас в самый раз будет, – оживился карманник. Он встал и пошел к прилавку.
 Время шло. В пивной то и дело менялись посетители. Где-то в углу вспыхнула и погасла пьяная ссора, слышался скверный мат, а за соседним с ними столиком, склонив голову на руки, похрапывал мужчина, перебравший норму.
 В пивную раздельно вошли Муртазаев и Буриев. Выпили по кружке пива и двинулись к выходу. Муртазаев незаметно моргнул Шухрату и взглядом показал на улицу, что означало: «мы здесь, мы страхуем». Музафаров кивнул головой.
 - А вот и он, – Саид поставил на стол недопитую кружку.
 - Спокойно, Саид, – негромко сказал оперативник, – я с тобой, всё будет в порядке.
 Уверенный голос инспектора подействовал на карманника успокаивающе. К их столику, держа по паре кружек пива в каждой руке, подошел вертлявый парень.
 «Рост 175 см, худощавого телосложения, волосы черные, средней длины, мочки ушей оттопырены, лицо вытянутое, над правой бровью имеется родинка, лет 22-25, одет в джинсовую двойку», - память опера автоматически вырисовывала словесный портрет подходящего парня. По карточным учетам отдела он не проходил, в этом Музафаров был уверен.
 - Здорово, Саид. – поставил тот кружки на стол. – Свободно?
 - Падай, Азим, – карманник отпил пиво. – Ты что, братуха, на фонарь решил меня поставить? Час целый тебя ждем.
 - Да я кое-какие делишки утрясал, – парень явно приблатовывал, – вот и задержался. А это кто?
 - Конь в пальто, – зло ощерился Саид, – сам не видишь? Это тот человек, за которого я тебе говорил.
 - Не кипятись, Саид, – сбавил тон парень. – Ну, опоздал, приношу обществу свои извинения.
 - Тебе легко говорить, – карманник прикурил сигарету, – а я не хочу перед серьезным человеком, – кивок в сторону Музафарова, – фуфлыжником оказаться.
 «А Саид хорошо в образ вошел», - подумал инспектор, - «но пора прекращать эти споры».
 - Меня зовут Шухрат.
 - Азим я, – парень протянул тонкую ладонь с худыми пальцами.
 «Да, лопату он точно в руках не держал», - оценил физическое развитие парня Музафаров, – «и ничего тяжелее стакана не поднимал».
 - Ну что ж, отметим, так сказать, наше знакомство, – Азим достал из кармана куртки бутылку водки, откупорил и ловко разлил по стаканам.
 
 
* * *
 
 Илиев внимательно читал бумаги, лежащие перед ним на столе.
 - Значит, – начальник отдела взглянул на Музафарова, – у вас на завтра назначена встреча. Азим приходит с оружием, ты его ждешь с деньгами.
 - Так точно,– Шухрат утвердительно кивнул головой.
 Илиев смотрел на молодых инспекторов своего отдела, а память, раскручиваясь, отбросила его в прошлое, на два года назад. Вспомнилось, как по инициативе тогдашнего руководителя ГУВД, а сейчас уже начальника УВД Бухарской области генерал-майора Матлюбова создавался оперативно-поисковый отдел. Об ошибках и успехах вспомнилось, о преображении малоопытных ребят в самостоятельных инспекторов. Прошло-то всего ничего, а инспекторы, помимо своих прямых функциональных обязанностей, выявляют торговцев оружием, задерживают курьеров и сбытчиков наркотиков, раскрывают квартирные кражи и грабежи. А какие, впрочем, функциональные обязанности? Работник милиции должен стоять на страже правопорядка, и этим емким названием - «страж правопорядка» - сказано все. Все, что противозаконно, нужно выявлять и пресекать, это и есть прямые функциональные обязанности работника милиции.
 Илиев радовался и гордился успехами своих сотрудников. Как же прав был Боходыр Ахмедович, когда настоял на работе с новыми кадрами. Растет теперь достойная смена.
 - Тимур Алтаевич, – голос начальника отделения Асадова вернул его из прошлого, – будем готовить группу захвата?
 - Да, но перед этим подготовьте план оперативных мероприятий, – ответил Илиев, – и вызовите эксперта из ЭКО, пусть обработает деньги. И не забудьте предупредить следователя. Группу захвата ко мне на инструктаж. Все остальные свободны.
 
* * *
 
 Желтые «Жигули» стояли у кромки дороги. Шел мелкий холодный дождь. По тротуару торопливо шагали люди. Шухрат видел, как под видом беззаботных пешеходов прошли кто в одиночку, кто вдвоем сотрудники отдела. И хотя он не мог видеть, но твердо знал, что позади, в сотне метров от него, в машине Илиева сидит сам начальник с ребятами из группы захвата. Они ждали условного сигнала, который он должен подать, если сделка состоится. Место сделки было плотно оцеплено, но неискушенный взгляд ничего этого бы не увидел. Открылась дверца автомобиля, в салон ворвался холодный свежий ветерок, выдувая тепло.
 - К вам можно, шеф - широко улыбался Азим.
 - Давай, падай.
 В салоне запахло табаком и водочным перегаром.
 - Холодновато сегодня. Может по полтинничку?
 - Я за рулем, – ответил Шухрат. – Давай-ка перейдем ближе к теме.
 - Не вопрос. А ты бабки принес? – Азим потер пальцами, большим и указательным.
 - Деньги на старте, – Музафаров открыл отделение для перчаток, показал на стопку сторублевых купюр, перетянутых резинкой.
 - А как с игрушкой?
 - На месте, – Азим достал из внутреннего кармана кожаной куртки маленький, черного воронения револьвер, – на, смотри.
 Музафаров взял оружие в руки, выщелкнул и покрутил барабан, гнезда были пустые. Пистолет маленький, в нем ощущалось какое-то женское изящество, а для мужской ладони ручка пистолета была явно маловата. «Наверное, дамский», - подумал Шухрат. Кроме пистолета системы Макарова, да автомата Калашникова, он другого оружия не видел, хотя пару раз приходилось сталкиваться и с револьвером системы «НАГАН». Поэтому ему, не специалисту, определить хотя бы приблизительно страну- изготовитель не представлялось возможным. «Ладно, эксперты потом разберутся, где этот ствол изготовили». Опер незаметно нажал на педаль тормоза, засветились стоп-сигналы, которые не мог видеть Азим, занятый пересчетом денег: этот был условный знак для группы захвата.
 - Ну, все в порядке? – Азим засунул деньги в карман и посмотрел на Музафарова. – Как игрушка?
 - Хороша машинка, – Шухрат увидел, как за спиной Азима к машине уже подходят Муртазаев и Буриев. За ними потянулись и другие сотрудники. Дверца машины открылась, и на руках Азима защелкнулись наручники.
 
 Музафаров и другие
Шесть часов вечера. Музафаров заканчивал рапорт о проделанной работе. Содык и Кобиль негромко переговаривались. Зазвенел телефон внутренней связи. Кобиль поднял трубку.
 - Инспектор Буриев.
 В трубке что-то пророкотало.
 - Да, он здесь. Сейчас передам, - сказал Буриев и протянул трубку Музафарову.
 - Шухрат-ака, это вас из изолятора спрашивают.
 - Слушаю.
 - Это Рахимов из ИВС.
 - Привет,Алишер, – узнав голос сержанта, отозвался Шухрат.
 - Здравствуй. К тебе твой подопечный просится.
 - Какой такой подопечный?
 - Жора - « Карапет».
 - Знаю такого.
 - Привести?
 - Приведи.
 
* * *
 
 Через несколько минут рядовой милиционер доставил в кабинет карманника.
 Музафаров расписался в книге регистрации, отпустил сопровождающего, и внимательно посмотрел на воровского «авторитета». Двухнедельное заключение в ИВС уже наложило свой отпечаток на Жору. Он был без ремня и шнурков, на лице отросла щетина, под глазами набухли синеватые мешки.
 - Что, Жора, не сладко тебе? – с участием в голосе спросил Музафаров.
 - Не сладко, начальник, – вздохнул карманник.
 - А как же поговорка «тюрьма мой дом родной»?
 - Да туфта все это, - Жора махнул рукой: – не может тюрьма быть домом родным. Это для понту фраера бестолковые фанфары запускают, для показухи говорят.
 - А ты чего к нам просился?
 - Да вот спасибо хотел сказать. И попрощаться. Меня же завтра в Каттакурган в СИ-7 этапируют, – ответил «Карапет». – Кто знает, когда еще свидимся?
 - А за что же спасибо? Или ты просто прикалываешься? – инспектора смотрели недоуменно.
 - Да не прикалываюсь я, – карманник потянулся за сигаретами, – За «дачку», которую вы мне загнали, хотел поблагодарить. Сижу я в хате, вдруг меня «дубак» к кормушке зовет. Подхожу, а он мне: - «Жора, получай дачку». Спрашиваю, от кого? А он говорит, что «оперы из угро передали». Гляжу, глазам не верю: там и курево, и глюкоза, и сало с сухарями. Ну, все как положено. Спасибо, менты, уважили старика.
 - А мы думали, ты не возьмешь, – сказал Содык, – за обиду посчитаешь.
 - Нет, Содык, ты не прав. Я понимаю, когда опер блатного «купить» хочет, а когда это по-человечески… – Жора глубоко и жадно затянулся, так, что табак затрещал в сигарете. Помолчал. – У меня жизнь не конфетой была, вы только поймите меня правильно, мужики, я к вам не жалобиться пришел…
 
 
 
 Исповедь Жоры - «Карапета»
 
- Я не помню своей матери, ее образ связан для меня лишь с редкими фотографиями, на которых я вижу женщину с усталыми глазами. Мне было три года, когда она, тяжело заболев, быстро угасла, оставив меня на попечении вечно пьяного отца, потерявшего ногу на заводе металлоизделий, и старшей сестры, затурканной девушки, на хрупкие плечи которой взвалилось все хозяйство. Под пьяную руку мне часто доставалось от отца, и единственным родным человеком была только сестра. Она утешала меня, прижав к себе заплаканного, и гладила по голове. Ее добрые и не по годам натруженные руки словно передавали мне материнское тепло. Урывая от себя, она дарила мне маленькие радости: покупала сладких красных петушков на палочке, которые продавал старик – татарин, разъезжая на старой арбе с хромым ослом, шила шорты из старых, порванных брюк отца, пекла вкусные пирожки с зеленью. Жили мы впроголодь, как нищие. Когда я подрос и пошел в школу, вместо школьного ранца носил в руке матерчатую базарную сумку. Учился я плохо, школьные предметы давались мне тяжело. Не до уроков мне было на вечно голодный желудок. А, возможно, влияла на меня и плохая наследственность. В голове постоянно крутились мысли о еде, я мысленно представлял себе всякую вкуснятину, непременно в большом количестве. Учителя, зная мое семейное положение, жалеючи, ставили мне удовлетворительные оценки и вытягивали до положенного незаконченного среднего образования, после которого прямая дорога в ремесленное училище. Одноклассники часто зло подшучивали надо мной, и мне нередко приходилось драться. Обид я не прощал. Физически слабее большинства из них, я брал злобой и решимостью. Те тумаки, которые мне доставались от одноклассников, были легкими шлепками по сравнению с тяжелой рукой отца.
 Я все больше отдалялся от своих ровесников, часто пропускал уроки, стал покуривать сигареты, у ребят из младших классов отбирал медяки, чтобы тут же, в школьном буфете, потратить их на коржики и булочки. У меня появилась репутация хулигана. Свою первую кражу, а их было потом много у меня, я помню как вчерашний день. Одноклассник Фарход, толстый и высокий мальчик, сын крупного инженера, часто выезжавшего за пределы республики, пришел в школу с красивыми наручными часами. Ребята гурьбой обступили его, рассматривая и восхищаясь подарком отца. У меня никогда не было часов, дома имелся лишь старенький будильник «Луч», купленный когда-то отцом в первые годы совместного проживания с матерью. Острая зависть овладела мной, и на уроке физкультуры, когда ребята ушли на площадку играть в волейбол, я незаметно проник в раздевалку, и вытащил часы из брюк Фархода. Сам не свой от охватившей меня радости, я убежал с занятий, и весь день провел в городском парке, гордо прохаживаясь по его тенистым аллеям с красивыми часами на руках. Мне казалось, что все сидящие на скамейках люди смотрят на меня и восхищаются моими часами.
 Подозрение одноклассников в краже часов сразу пало на меня, и на следующий день возле ворот школы меня поджидали Фарход и несколько одноклассников, его друзей-приятелей.
 - Жора, мы знаем, что это ты украл часы, – в голосе Фархода слышалась неприкрытая злоба, – отдай их по-хорошему.
 - Какие часы? – я сделал недоуменное лицо, и хотел обойти Фархода.
 Но мне этого не дали сделать: взятый в плотное кольцо одноклассниками, я был препровожден в сторону туалета, который располагался в дальнем углу школы. Первым меня ударил Фарход, затем набросились и остальные.
 Били остервенело, детская жестокость иногда не знает границ. Я всегда был в классе белой вороной, одевался хуже всех, никого не угощал разными вкусностями. Ребята относились ко мне высокомерно – снисходительно, поэтому я ни с кем близко не сходился. Всегда между нами происходили мелкие стычки, но драться со мной один на один побаивались, так как знали о моем дерзком характере и репутации отпетого хулигана, которому нечего было терять. И вот им представился хороший случай накостылять мне. С разбитыми в кровь носом и губами, я каким-то ужом выскользнул из круга, схватил обломок кирпича, и, встав на ноги, истошным голосом заорал, что разобью голову любому, кто меня еще хоть раз пальцем тронет.
 Угроза подействовала и ребята, пообещав, что еще найдут удобный случай разделаться со мной, двинулись в сторону класса. Слезы злости и обиды душили меня, встав горячим комом в горле, и не давая вздохнуть. Я подошел к водопроводной колонке, обмыл лицо, влажными руками похлопал себя по одежде, отряхивая пыль. За всей этой дракой наблюдал, смеясь и покуривая папиросу, набитую анашой, Зокир, великовозрастный парень, живший со мной по соседству. Зокир имел уже судимость за злостное хулиганство.
 - Ну, ты даешь, зёма! – смеялся он, обнажая в улыбке желтые прокуренные зубы, – за что хоть били?
 - Да так, – отмахнулся я.
 - За так убивают. А все-таки за что?
 Я промолчал.
 - Ну, не хочешь говорить, не надо. – Зокир послюнявил кончик папиросы, сделал несколько резких и глубоких затяжек, и, выпустив дым из ноздрей, выбросил картонный мундштук папиросы.
 - Пойдешь в школу?
 - Нет.
 - Ну, хорошо, тогда пошли со мной.
 - Куда?
 - Куда-куда, тащить верблюда, – рассмеялся Зокир, – в парк пойдем, погуляем.
 Был будний день, и в парке было немноголюдно. В сквериках, в тени густой зелени, сквозь которую пробивались лучики солнца, на свежеокрашенных скамейках сидели старушки с внуками и болтали на житейские темы. При выходе из парка, где находилось небольшое искусственное озеро, в котором в воскресные дни отдыхающие катались на лодках, располагалась пивная, известная в городе под смешным названием «Поплавок». Рядом с пивной находилась кухня, где корейцы-повара готовили длинную и тонкую лапшу-кукси, обильно приправляя ее острыми специями. Туда мы и направились. Судя по всему, Зокир здесь был завсегдатаем. Крикнув официанту, чтобы принесли две порции кукси и какой-то закуски, он направился к стойке, где из краника ему нацедили четыре кружки холодного пенящегося пива. К пиву он прихватил и бутылку водки. Первая рюмка пошла плохо, я поперхнулся и закашлялся. Зокир рассмеялся и постучал кулаком по моей спине.
 - Вот как надо, Жора. – Он одним махом, немного рисуясь, опрокинул полстакана водки в рот, и смачно закусил крепким соленым огурцом. Сквозь плавающий в голове туман, помню, что я произносил тосты, целовался с Зокиром. В пьяном кураже, желая показать себя удалым парнем, рассказал ему про историю с часами. Не помню, однако, как Зокир довел меня до дома.
 Утром следующего дня мы с ним встретились, поехали к мужику-барыге и загнали ему часы за шестнадцать рублей. Снова пошли в пивную, но на сей раз я водку пить не стал, меня еще мутило после вчерашнего.
 - А ты путевый оголец! – Зокир вальяжно растянулся на стуле и закурил сигарету. – Я давно к тебе присматриваюсь.
 Я неопределенно хмыкнул и кивнул головой, не понимая, к чему клонит мой товарищ.
 - Будешь со мной работать? – предложил Зокир.
 - Где работать? На заводе? – удивленно спросил я. – Но ты же сам нигде не работаешь.
 - Ну ты, лопух, – громко расхохотался Зокир, – какой завод? Какая фабрика?
 И Зокир намекнул мне, что он орудует в автобусах - «щиплет лохов». Через пару дней мы вместе пошли на дело. Страха у меня не было. Зокир мне пояснил, что если я попаду в милицию, надо молчать. А так как мне еще нет пятнадцати, то меня отпустят. Ежели поймают в автобусе потерпевшие, то надо плакать, тогда они или накостыляют по шее или так отпустят. После такого инструктажа я уже ничего не боялся. В автобусе я стоял рядом с Зокиром и принимал «пропул». «Пропул» - это деньги, кошелек и т.д., все то, что представляет какую-либо ценность.
 Постепенно я научился ориентироваться в автобусах, точнее, принимать у Зокира кошелек и сразу растворяться в толпе. Мы воровали только в автобусах, на кражи в магазинах или рынках у Зокира не хватало квалификации и нервов.
 «Да и запалиться там легче», - говорил он.
 Иногда были удачные кражи, а в иные дни ходили без копейки. Воровали мы в часы пик, когда в автобусах было много народу. После удачной кражи ходили в пивную, так я постепенно привыкал к алкоголю. Я стал поправляться и лучше выглядеть, сказался результат усиленного питания. Школу я забросил, а дома говорил, что устроился учеником на завод, и каждый месяц двадцатого числа отдавал сестре тридцать рублей, якобы полученных за ученичество. Купил обновку себе и сестре, и она очень радовалась, глядя на мою самостоятельность. Наивная душа.
 Зокир «работал» не больше двух часов в день, час утром и столько же вечером, на большее его не хватало - нервы не выдерживали. Однажды, после удачной кражи двухсот пятидесяти рублей, которые мы стащили у старика в чистеньком чапане, Зокир предложил поехать в Ташкент отдохнуть. Я с радостью согласился, так как кроме своего города нигде не бывал. Мы провели незабываемую неделю в Ташкенте. Столица поразила меня своими широкими улицами и прохладными скверами, обилием машин и многоэтажными домами. Мы сидели в летних кафе, пили полусладкое шампанское и ели мороженое. Вечером шли на танцплощадку - «клетку», как окрестили ее местные ребята.
 Время пробежало весело и незаметно, так же незаметно кончились деньги, и мы, выложив последние рубли, на рейсовом автобусе вернулись домой.
 Утро следующего дня вышли на «трассу». Подъехал автобус, и мы втиснулись в него. На первых остановках мы не «работали», присматриваясь к пассажирам, стараясь выявить среди них работников уголовного розыска, специализирующихся на выявлении и задержании карманных воров. «Гончих», как называл их Зокир. Однако мы не могли их вычислить, то ли опыта нам не хватало, то ли просто везло, что мы не попадали в поле их зрения.
 В тот злополучный для Зокира день за нами, как потом оказалось, следили совсем другие две пары глаз. В автобусе Зокира что-то встревожило. «Жора, выходим», - сказал он, и начал продвигаться к двери. Я шел следом за ним. Сойдя на остановке, мы вдруг оказались лицом к лицу с молодым парнем в тюбетейке, одетым в белую рубашку с короткими рукавами. На двух пальцах правой руки у него синели татуировки в виде перстня с поперечной полосой и маленьким паучком с крестиком на брюшке. Кто-то больно сжал мне плечо: подняв голову, я увидел, что позади меня стоит второй.
 - Ну что, приехал, пассажир? – сверкнув золотыми коронками, проговорил первый.
 - А что такое? Я тебя не понял, брат? - Зокир затравленно оглядывался по сторонам.
 Второй, не отпуская моего плеча, свободной рукой перехватил кисть Зокира. Первый подошел ближе, и,обдав нас водочным перегаром, с недоброй ухмылкой сказал:
 - Сейчас вы оба тихо сядете в тачку. А если будешь дергаться, – это Зокиру, – перо в «бачину» получишь. Понял, падла?
 Зокир покорно закивал головой.
 В такси мы доехали до старогородской бани, позади которой находилась котельная. Туда мы и пошли, миновав железные, крашенные зеленой краской, ворота. В помещении, за импровизированным столом - большим деревянным ящиком, покрытым газетой, на маленьких табуретках сидели трое. На столе была закуска: крупными кусками нарезанная колбаса, хлеб, помидоры, две-три очищенные луковицы, открытая банка кильки, сероватого цвета соль и ополовиненная бутылка водки. Еще одна пустая стояла на полу.
 - Вот, Олим, привели этих гадов, – обратился один из тех, который привел нас сюда, к сидящему в центре худощавому, с трехдневной щетиной мужчине в темной рубашке.
 - А ну, братва, присоединяйтесь, – предложил тот нашим сопровождающим. Он достал из пачки беломорину, надкусил мундштук зубами и повернулся к соседу. – Толиб, плесни всем сорокоградусной злодейки.
 Толиб полез за ящики и, достав стаканы, сноровисто налил водку поровну - виден был большой опыт. Мы продолжали стоять. Все выпили, смачно захрустели посыпанным солью луком, кто-то полез в консервную банку за килькой.
 - Ты кто такой и откуда будешь? – выпустив густую струю дыма, с ленцой в голосе спросил Олим, глядя на Зокира.
 - Меня зовут Зокир, живу на Папанина, в железнодорожном районе.
 - Был у хозяина? – тоном, которым был задан вопрос, скорее подходил на утверждение.
 - Да, по малолетке.
 - По какой статье шел?
 - По двести четвертой.
 - Да ты, оказывается, баклан! – вскочил с табуретки Толиб. – Какого же хрена на трассу прешь?!
 До меня стало доходить, куда мы попали. Зокир как-то рассказывал о воровских сходках и разборках, но сути происходящего я пока не понимал, чего нельзя было сказать о моем товарище.
 - Сядь, Толиб, не пыли, – дернул щекой Олим, – всему свое время. Значит, за хулиганку сидел?
 - Да, – закивал головой побледневший Зокир.
 - И чему тебя на малолетке учили? – голос Олима опустился до угрожающего шепота. Стало так тихо, что было слышен даже стук капель, разбивавшихся об бетонный пол котельной.
 - Я не слышу ответа.
 - Я не понял, - прошептали губы Зокира, – о чем это вы?
 - Не понял, говоришь овца? – Олим затушил беломорину. – Кто тебя гадить учил?
 - Я не понял, брат? – как заведенный повторял Зокир.
 - Тамбовский волк тебе брат! – Ты что, не знаешь, что нужно было сначала к старшим подойти? Посоветоваться, что и как, и с каждой купли в общак бабки отстегивать. А то, что ты делаешь, называется у нас крысятничеством. Как у вас на малолетке поступали с крысами? – с каждой фразой голос Олима поднимался октавой выше, пока не сорвался в крик. – Дайте ему!
 От одного только вида Олима, взвинченного до истерического состояния, у меня по спине пробежала дрожь. На Зокира страшно было глядеть.
 Блатные встали, оттеснив меня в сторону. Зокира били не долго, но жестоко. Он упал на холодный пол и старался прикрыть голову руками. Было слышно только тяжелое дыхание, глухие удары по телу и слабые стоны Зокира.
 Карманники прекратили экзекуцию и направились к столу.
 - Ты, шкет, – Олим кивнул мне головой, – возьми в углу ведро, дай своему корешу умыться.
 Я взял ведро и наполнил его водой. Подошел к Зокиру и помог ему встать на колени. Он мотал головой, из разбитого носа и порванного уголка рта густой струйкой текла кровь, под правым глазом вздулся кровоподтек. Набрав в пригоршню воды, я обмыл Зокиру лицо.
 - А теперь слушай внимательно, паскуда. – Олим покрутил в пальцах четки. – Десять дней назад на «десятке» ты откупил у старика двести пятьдесят рублей?
 Зокир утвердительно закивал головой, с мокрых волос на его лицо стекали капли воды.
 - У-у,гад! – прорычал Толиб, – а сколько кровушки из нас менты попили за эту куплю. Пришлось восстанавливать из общака.
 - Короче, – зыркнул взглядом из-под нависших бровей Олим, – даю тебе два дня сроку, чтобы заплатить штраф - 500 рублей. Просрочишь срок, включится счетчик. За каждый день просрочки - 100 рублей. А «встанешь на лыжи», спалим хату. Ты меня понял?
 - Да.
 - Вы, двое, – Олим кивнул карманникам, которые привезли нас сюда, – возьиите эту крысу и поезжайте с ним, пусть свою хату нарисует.
 Втроем они двинулись к выходу. На пороге Зокир остановился.
 - А мой кент?
 - Он пока останется с нами, – сказал Олим. – А ты пошел вон!
 Главарь поманил меня пальцем к столу, придвинул ко мне деревянный ящик, чтобы я сел.
 - Пьешь?
 Я кивнул головой. Налили полстакана водки, я залпом выпил и закусил колбасой. От выпитой водки зашумело в голове и по телу сразу пошло тепло.
 - Ну, давай, братишка, рассказывай. – Олим дружески похлопал меня по плечу. – Кто ты такой, и как связался с этой крысой?
 
* * *
 
 Может быть потому, что рассказ о моем детстве был похож на историю самого Олима, только он рос без отца, меня не били и оставили в «бригаде». Бригадой называли группу щипачей из трех – четырех человек. На общаке – воровской кассе - сидел Олим, авторитетный вор-карманник, имевший богатую криминальную биографию.
 Ежедневно проходили сходки бригад. Обычно они собирались в котельной старогородской бани или в пивной, реже у кого-нибудь дома. Каждая бригада, а их в городе было несколько, часть украденных денег сдавала в общак. Город между бригадами был поделен на маршруты и районы «работы». На вокзале – майдане - работала бригада Саида, Толиб со своей группой орудовал на старом базаре и т.д. На чужую территорию старались не лезть. Провинившегося могли вытянуть на правилку – воровскую разборку.
 Первым моим поручением, которое дал Олим, было находиться напротив городского отдела милиции и запоминать в лицо всех, кто оттуда выходит.
 - Вот из этой двери, – Олим показал мне на деревянную, выкрашенную белой краской, дверь, – выходят «гончие» на работу. Ты молодой, у тебя память хорошая, запоминай всех их в лицо, это нам пригодится. Вечером придешь на хазу.
 Выдав мне деньги на карманные расходы, Олим уехал со знакомым таксистом. Со временем я узнал, что многие таксисты, водители автобусов и троллейбусов хорошо знали щипачей. С нами они не конфликтовали – побаивались, иной раз даже помогали, захлопнув в последний момент двери перед очухавшимся лохом, чтобы дать нам возможность уйти. У Олима в бригаде я делал то же самое, что и с Зокиром: брал «пропул», а, кроме этого, подавал сигнал опасности, если видел инспекторов уголовки на маршруте. Многих из них я уже знал в лицо. Научился отвлекать очередного лоха и «ставить стенку», потом сам начал понемногу «щипать».
 Я попал в странный мир, к которому быстро привык. В мир со своими законами и укладом жизни, со специфическим языком – феней - и языком жестов, с татуировками, которые для опытного глаза могут все рассказать о его владельце. Карманники - одна из древнейших криминальных профессий. «Мы - аристократы уголовного мира», - хвастались они в притонах и блат-хатах, распивая водку и покуривая анашу.
 Карманники делятся по специализации на щипачей, крючечников, которые рыболовными крючками выуживают кошелек из карманов, как рыбак из воды рыбу; на трясунов и ширмачей, на майданщиков и верхушечников. У каждой специализации есть свои воровские примочки. Я видел один такой воровской трюк в исполнении Олима и Толиба. Мы находились в магазине, в отделе мужских костюмов. Олим наметанным глазом вычислил жертву - полного мужчину средних лет, добротно одетого и с наманганской тюбетейкой на голове. Он подал условный знак Толибу.
 - Дядя, можно вас на минуту? – улыбнулся Толиб наманганцу.
 - Слушаю тебя, сынок.
 - Хотим отцу подарок сделать, пиджак купить, а размера его не помним. Вы по фигуре подходите. Примерьте этот пиджак, пожалуйста: если он вам подойдет, значит, и отцу будет в самый раз. – Толиб снял пиджак с вешалки.
 - Ладно, помогу, примерю. – Мужчина скинул с себя чобственный пиджак.
 Толиб ловко его перехватил и передал Олиму. Покупатель натянул на себя новый пиджак, который услужливо помог ему надеть Толиб.
 - Вроде бы, жмет немного? – вопросительно посмотрел он на парня.
 - А ну-ка, повернитесь сюда. – Толиб развернул мужчину спиной к Олиму, и тот, воспользовавшись моментом, быстро вытащил пачку денег из внутреннего кармана пиджака и передал мне. Я пошел к выходу. Некоторое время спустя они меня догнали.
 - Учись, братишка, пока я жив! – в приподнятом настроении Олим обхватил меня за плечи. – Давай бабки.
 Я вытащил деньги и отдал их Олиму. Он быстро пересчитал.
 - Сто восемьдесят целковых. Сегодня можем больше не работать. – Олим отделил от пачки две пятирублевки и протянул их мне. – Держи, пацан.
 - Ну что, братаны. – Толиб закурил сигарету. – Пойдем в кабак?
 - Да. Махнем в ресторан на гребном канале. Толиб, лови тачку.
 - Вот это дело, – весело зашумели остальные.
 До поры до времени я не попадал в милицию. Но однажды, когда мы ехали в такси после совершения кражи, нас остановили работники уголовного розыска. Эта же машина доставила нас в городской отдел милиции. Развели по кабинетам. Со мной никто душеспасительных бесед не проводил. Мне откатали пальцы, сфотографировали, взяли объяснительную. После чего старший опер, долговязый усач, ударил меня кулаком по голове и сказал:
 - Если от них не отвалишь, через год мы тебя закроем. Это я тебе обещаю.
 Как в воду он глядел, почти через год я попался на краже.
В городском отделе меня, как несовершеннолетнего, долго не мариновали. После «профилактических мер» милицейский сержант вывел меня на улицу, и на прощанье дал хорошего пинка под зад. Потирая ушибленное место, я оправился в притон, куда, как я знал, должны прийти Олим с Толибом. Попав туда, я плотно пообедал и, не дождавшись их, уснул на продавленном диване. Карманники появились в притоне лишь на следующий день. Судя по их помятому виду, им тоже пришлось не сладко в отделении.
 - Подруга, сообрази нам что-нибудь. – Олим протянул «четвертак» тете Зине, хозяйке притона.
 Через несколько минут на столе, покрытой клеенчатой скатертью в цветочек, были выставлены холодные закуски: копченая колбаса, жирная селедка, посыпанная луком, отварная картошка и две запотевшие бутылки «Столичной».
 - Садись поближе, братишка, – кивнул мне Толиб.
 Мы выпили и закусили. Когда был утолен первый голод, Олим закурил папиросу и спросил:
 - Ну как, Жора? Понравилось в ментовке?
 - Не очень.
 - Ну, это понятно, – рассмеялись щипачи.
 - Олим, а для чего меня фотографировали? – спросил я.
 - А теперь ты надолго попал в историю. – Олим выдохнул дым. – У них в отделе имеется альбом, и всех карманников, которых они ловят, фотографируют и вклеивают фотки в альбом.
 - Зачем?
 - А бывает так, что терпила запоминает нас в лицо. Приходит он с заявлением в ментовку, а там ему альбом под нос суют. «Посмотрите, может, кто из них рядом крутился?» «Терпила» полистает альбом, узнает и ткнет пальцем. «Вот этот был». Ментам потом легче искать, потому что уже точно знают, кто «куплю» совершил. – Олим затушил папиросу. – Толиб, ты куда собрался?
 - Домой пойду. – Толиб стал натягивать ботинки. – Сегодня отосплюсь, отдохну, а завтра встретимся.
 
* * *
 
 …Солнце клонилось к полудню. В котельной нас было пятеро: Олим, Толиб и остальные члены бригады. На двадцать рублей, полученных от Олима, я принес закуску, вяленую рыбу, водку и пятилитровую канистру пива. Олим поднял стакан:
 - Ну что, братва, давайте выпьем за наш воровской фарт.
 Мы чокнулись, выпили и стали закусывать. Толиб поднял канистру и налил пиво в полулитровые банки. В воздухе запахло копченой рыбой.
 - Хорошо-то как, – Толиб махом хлобыстнул полстакана водки, и сразу запил ее банкой пива. – Побежала душа в рай, а ноги в милицию.
 Все одобрительно рассмеялись. Открылась дверь в котельную, и вошел Рустам. Я знал этого карманник, «работавшего» на втором маршруте.
 - Здоровы будьте, братаны.
 - И тебе не кашлять. – Олим показал на свободный ящик. – Присаживайся.
 Толиб поднес вошедшему стакан с водкой.
 - За ваше здоровье и за нашу удачу, – Рустам опрокинул водку одним глотком.
 - С чем пришел? – прищурив глаза, спросил Олим.
 - У меня один вопрос, вот его прояснить и требуется. – Рустам обвел всех взглядом.
 - Не тяни кота за хвост. – Олим потянулся за папиросами.
 - Вы моего кента знаете?
 - Кобиля, что ли? Знаем, конечно.
 - Так вот, сомнения у меня по поводу него появились.
 - Ты, давай, конкретней базарь.
 - Крысятничает он, кажется.
 Услышав такую ошеломляющую новость, карманники зашумели.
 - Стоп. – Олим поднял руку. – Кобиль - щипач с понятиями, а твоя предъява - дело серьезное. Обосновать сумеешь?
 Рустам сглотнул слюну: то, что он сказал про Кобиля – очень серьезно, и поэтому в таком вопросе оплошки не должно быть.
 - Вы знаете, я давно щиплю. Любой пресс дайте, только чтоб бабки были одинаковые, и я скажу какая сумма, не считая.
 - Как это, одинаковые бабки? – не понял Толиб.
 - Ну, чтоб в прессе купюры либо все десятками были, либо только пятериками, но не вразнобой.
 - Понял, – врубился Толиб. – И что, ты сможешь сказать, сколько в этом прессе денег?
 - Смогу.
 Толиб достал из кармана пачку денег, отделил от нее две пятирублевки, и протянул оставшиеся Рустаму. В пачке были только трехрублевые купюры. Рустам взял деньги, подержал немного и вернул.
 - Тридцать девять рублей.
 - А ведь точно!– пересчитал деньги Толиб.
 Послышались восхищенные возгласы.
 - И что ты хочешь этим сказать? – спросил Олим.
 - А то, что Кобиль на «пропуле» стоит, – Рустам закурил сигарету, – и я, когда передаю ему бабки, щупаю их толщину. Выходим из автобуса, начинаем делить, вижу, меньше стало.
 - Понятно, – Олим почесал переносицу. – Ты на втором маршруте катаешься?
 - Да.
 - Значит, сделаем так. Ты этого огольца запомни, – Олим кивнул в мою сторону. – Завтра он с одним нашим братаном будет кататься по твоему маршруту. У того, кто будет в паре с этим пацаном, в заднем кармане будут бабки, сто рублей, и все червонцами. Ты их вытащишь и передашь Кобилю. После того, как вы деньги располовините, подашь нам знак - почешешь голову. Тогда мы с братвой к вам и подойдем.
 - А с кем из наших? – удивился Рустам – Кобиль ведь всех знает.
 - Неужели, Рустам, ты думаешь, что я дурнее тебя или Кобиля, – рассердился Олим. – Со стороны будет этот человек, Кобиль его не знает.
 - Не сердись на меня, браток. Сказал, не подумав, – повинился Рустам. – Ну, пока, до завтра.
 - Да.
 На следующий день мы с мужиком, которого привел Олим, разъезжали на автобусе второго маршрута. Я стоял ближе к заднему окну, и на одной из остановок увидел Рустама с незнакомым мне мужиком. Я понял, что он и есть Кобиль. Подал знак Рустаму, в ответ он слегка кивнул мне головой.
 Был час пик, Рустам и Кобиль втиснулись в автобус. Я посмотрел на Рустама и взглядом показал на мужика. Карманник ловко вытащил деньги из его кармана и передал «куплю» Кобилю. Они направились к выходу, а мы поехали дальше. Нам надо было ехать в котельную и там всех ждать, так приказал Олим.
 В дальнем углу котельной находилась маленькая комната, в которой хранился хозяйственный инвентарь. Замок на двери отсутствовал, поэтому мы без труда проникли внутрь, нашли поломанную скамейку и стали ждать развязки. «Обворованный» мужик полез в карман и достал престижные болгарские сигареты «Родопи» с длинным фильтром, в магазинах такое курево продавали из-под прилавка по рублю. Он вынул две сигареты и одну протянул меня. Я покрутил ее в пальцах, понюхал и чиркнул спичкой. Под неспешную беседу мы докурили сигареты. Когда услышали топот ног входящих в котельную людей, замолчали и потушили окурки.
 Олим предложил всем сесть за стол. Братва стала передвигать ящики, заменявшие стулья. Голоса людей мы слышали хорошо, но чуть приглушенно.
 - Ну и как, Рустам, неплохой навар сегодня взяли? – спросил Олим.
 - Семь червонцев - как с куста, - послышался голос Рустама.
 - А где бабки? У тебя?
 - Мы их уже располовинили. У меня сорок, остальные у Кобиля.
 - Кобиль, сколько у тебя денег?
 - Рустам ведь уже сказал, – услышал я незнакомый голос.
 - Точняк базаришь, или ошибаешься?
 - Не понял я что-то, – недовольный притянул Кобиль. – Это что за предъява?
 - А мы думаем, что ты крысятничаешь у своих, – в голосе Олима слышалась насмешка.
 - Обосновать сможешь? – крикнул Кобиль.
 - Конечно, обосную, как же без этого, – сказал Олим – Жорик, выходите к нам, – скомандовал он.
 Мы вышли из комнаты. За столом сидела вся наша бригада и Кобиль, долговязый щипач с золотыми фиксами. При виде «обворованного» в автобусе мужика, в глазах Кобиля мелькнула растерянность.
 - Санек, сколько мы тебе денег дали, – закурил папиросу Олим.
 - Стольник, – ответил мужик, – все червонцами.
 - Вытаскивай все, что у тебя есть, Кобиль, – сказал Олим. – Не заставляй нас делать ментовскую работу, шмонать тебя.
 Карманник достал из кармана деньги и положил их на стол. Денег оказалось шестьдесят рублей – шесть красных десяток.
 - Тридцать из них мои, – сказал Кобиль.
 - А помнится, ты говорил, что кроме откупленных денег, у тебя больше нет «бабок», – вкрадчивым голосом заметил Олим. – Как же это понять?
 - Я думал, что ты только за куплю базаришь, – нашелся щипач. – А, вообще, почему ты с меня спрашиваешь? Я уже понял, что вы подставу сделали. А может, это Рустам скрысятничал, или ваш мужик сам три червонца зажилил. А вы мне здесь предъяву чините. Да за такие прокладки перед братаном придется отвечать! – заводя себя, уже кричал Кобиль.
 - Что ты сказал? Это кто крыса? – размахивая руками, вскочил Рустам.
 - Сядь, Рустам, не мельтеши, – голос Олима начал подрагивать. – Всему свое время.
 Олим затушил папиросу в консервной банке, и достал из кармана бумагу, сложенную вчетверо.
 - Говоришь, перед братаном буду отвечать. Ну-ну, – недобро усмехнулся Олим, протянув бумагу Толибу. – Сверь-ка номера этих бабок с теми, которые на бумаге записаны.
 Толиб придвинул к себе деньги и стал сверять номера. Затем сообщил остальным, что все номера сошлись.
 - Ты, крыса, фуфлыжная твоя рожа, – из-под насупленных бровей сверкнули глаза Олима, – прежде чем бабки дать Сане, – он кивнул в сторону мужика, – я все их номера переписал. Ну что, сука, что теперь скажешь в свое оправдание?
 Кобиль сидел с растерянным видом, само молчание являлось доказательством его проступка. Олим кивнул головой сидящему рядом с ним карманнику, и тот коротким металлическим прутом, невесть как очутившимся у него в рука, резко, без замаха, ударил Кобила по правой руке, немного выше кисти.
 Послышался хруст сломанной кости, от сильной боли Кобил взвыл, на его лице выступил липкий пот. От всего увиденного меня стало трясти мелкой дрожью.
 - Приступай, Толиб! – остекленевшим взглядом посмотрел на «крысу» Олим.
 Весь облик авторитета вызывал ужас, таким я его еще не видел. Толиб подскочил к Кобилу и «мойкой», так называется у щипачей остро отточенная монета, провел по щеке Кобила. Брызнула кровь, вывернулась наружу красная человеческая плоть. Здоровой рукой Кобиль схватился за щеку, его трясло от проведенной над ним экзекуции.
 - Выкиньте отсюда эту падлу, – махнул рукой Олим.
 К Кобилю подскочили двое карманников, и, взяв под руки, повели к выходу.
Незавидная участь предстояла ему. Я знал, что уже к вечеру все карманники города будут знать о его крысятничестве, и о воровской разборке над ним. Шрам, который останется на лице от пореза, будет несмываемой печатью позора, и это клеймо будет поняино людям, знающим преступную среду и ее законы. Его не возьмут ни в одну бригаду, никто не подаст ему руки. Он будет изгоем в преступном сообществе и, если волею случая окажется за решеткой, то согласно тюремной иерархии, будет находиться на самой низшей его ступени, деля свое общество между чушкарями и обиженными.
 
* * *
 
 Дни за днями складывались в недели, недели в месяцы. Прошел год. Спроси меня, начальник, каким он был? Я не смогу ответить. Ушедшее время представлялось в моей памяти чередою карманных краж, гулянок в кабаках или душных притонах, периодических пьянок и воровских разборок. В среде щипачей я считался огольцом – путевым пареньком, ходил с бригадой на кражи и выполнял поручения Олима. Состав группы почти не менялся, если не считать, что через полгода после того, как я попал в бригаду, на девятом маршруте взяли с поличным Хуршеда, двадцатипятилетнего парня, уже имевшего за спиной одну судимость. Два месяца, пока шло следствие, один из членов бригады ходил в КПЗ, и от имени родственников «загонял» передачу на имя Хуршеда.
 Процесс проходил в обветшалом здании Сиабского райсуда. Председательствовала на суде маленькая полная женщина, с пучком седых волос на затылке и с татарской фамилией Негматулина. Она просидела весь процесс со скучающим видом,
невнимательно слушая показания потерпевшего, свидетелей и самого Хуршеда. Помощник прокурора многозначительно молчал, адвокат вяло задавал вопросы. Весь судебный процесс произвел на меня удручающее впечатление. В моем представлении суд должен был проходить в более приличном здании, торжественном и величественном, соответствующем статусу дома правосудия. Да и сами работники юстиции не производили впечатления борцом за справедливость.
 Вскоре после полудня это нудное действие подошло к концу, и Хуршеду, с учетом его первой судимости, дали три года лишения свободы, самый потолок за совершение карманной кражи, предусмотренной соответствующей статьей уголовного кодекса.
 Олим был явно в плохом настроении из-за слабого адвоката. «Зря мы дали этому «кивале» столько бабок», - сокрушался он за стаканом водки в неизменной котельной. – «Все равно Хуршеду дали по полной. Лучше было бы все эти бабки на «грев» ему в зону заслать».
 Точно в таком же здании, но в другом районе города, проходил и мой первый суд. А «спалился» я так. Как-то мы с Толибом в паре работали в автобусе. Толиб «откупился» и передал мне «пропул». Мы уже стали выходить, но уйти с места кражи нам не дали инспекторы уголовного розыска. Один из них, коренастый крепыш, схватил меня за карман, чтобы не дать мне возможности скинуть кошелек; двое других скрутили руки Толибу.
 Толиб грязно ругался, прилагал все усилия, чтобы вырваться из цепких рук, пока один из инспекторов не успокоил его ударом под дых. У щипача сразу перехватило дыхание, покраснело лицо, подогнулись в коленках ноги.
 Нас доставили в горотдел милиции. В присутствии понятых, студентов юридического факультета, проходящих практику в меннтовке, составили протокол изъятия вещественного доказательства в виде кошелька с деньгами, акты задержания и доставления. Согласно воровским понятиям, я взял кражу на себя, так как кошелек был обнаружен у меня. От знакомства с Толибом отказывался до последнего. Следователь быстро провел мою очную ставку с Толибом, и после всех процедур отпустил его. Двое суток я провел в обезьяннике, (так называют комнату для задержанных в отделении милиции). Маленькая прямоугольная камера с бетонным полом и стенами давила низким потолком. Отвратительно пахло мочой и табачным перегаром. После получения санкции на мой арест, меня перевели в КПЗ. Тюрьма не страшила, старшие «братья» всему меня научили, и я знал все примочки, которые могли меня ожидать. Тем более, что я был «огольцом», живущим по понятиям, а не пассажиром.
 В камере один и восемь, куда меня завел здоровенный мрачный старшина, сидели двое ребят – моих ровесников.
 - Здорово, сидельцы! – сказал я голосом бывалого арестанта и двинул по проходу к «шконке», расположенной возле зарешеченного окна.
 Скинул на нее свое добро: прохудившийся матрас, потрепанное одеяло и подушку, выданные мне в КПЗ. Суть да дело, познакомился с сокамерниками. Это были ребята, жившие в одном общем дворе. Того, что был повыше и постарше, звали Андреем, а второго Борисом. Пацаны, решив досадить вредному пенсионеру дяде Васе, ночью выкрали из его голубятни декоративных голубей, которых он разводил на продажу. С ними и попались в первый же день на птичьем рынке. Дядя Вася вместе с толстым усатым участковым уже ждал их там. Ребята находились в унынии, опасаясь за свою дальнейшую судьбу. В ожидании суда они гадали, сколько им могут дать, и размышляли, как им придется тяжело на малолетке, о которой уже наслушались страшных баек. Для собственного развлечения я тоже влепил пару чернух, после чего они вообще впали в тоску. Они были неплохими пацанами, но по понятиям относились к низкому клану пассажиров. Через несколько, дней ближе к обеду, когда мы сидели на шконках и травили друг другу анекдоты, со стороны внутреннего дворика послышался крик:
 - Один-восемь.
 Я подскочил к «решке» и ответил:
 - Один-восемь слушает.
 - У вас сидит Жора?
 - Да!– закричал я.
 - Примите «маляву», - донесся до меня незнакомый звонкий голос.
 Сделав крючок, я потянул «коня», и снял его с веревки, протянутой по периметру тюремной стены. В приподнятом настроении вскочил на шконку, сел кузнечиком, зубами разорвал целлофановый пакетик, внутри которого находилось письменное послание – это и была «малява» от Олима. На душе стало тепло и спокойно: значит, не забыли меня. На маленьком клочке бумаги было написано: «Здорово, братишка. Не падай духом. Ты все сделал правильно. Братвы шлет тебе добрые пожелания. Жди дачку. Ничего не бойся. Всех тебе благ. О».
 - Кто пишет? – спросил Андрей. Судя по его виду такой фокус, как передача весточки с воли, он видел впервые.
 - Да так, братки привет шлют, – как можно небрежнее ответил я. Ребята глядели на меня с восхищением, и я вовсю старался придать себе вид бывалого сидельца, хотя у самого на душе скребли кошки. Тюрьма есть тюрьма, и только здесь человек осознает, что главное в жизни - это свобода. Свобода. Из этих мест она видится совсем по-другому. Не верьте тому, кто лепит, что не боится тюрьмы. Все верно, в тюрьме нет ничего страшного, только надо себя правильно вести. Страшно другое – потеря свободы, и это пугает…
 Потянулись однообразные тюремные дни: перестукивание с соседней камерой, передача посылок, получасовые прогулки по тюремному дворику.
 Суд, о котором я уже упоминал, прошел обыденно. С учетом всех обстоятельств мне дали год лишения свободы. На суде присутствовал мой вконец спившийся отец и моя бедная сестра. Отец сидел с недоумевающим лицом, видать, он так и не понял сути всего происходящего. Сестра же, после оглашения приговора, оторвав лицо от мокрого платка, с заплаканными, полными тоски, глазами промолвила:
 - Жорик, братик-джан, как же ты теперь?
 Огромная горячая волна захлестнула меня всего, встала жестким комом в горле, не давая вздохнуть. Я боялся заплакать, потому что только здесь и сейчас понял, что на всем свете ближе и роднее моей сестры у меня нет никого.
 В зале суда находилась и вся моя бригада. Олим моргнул мне глазом и негромко сказал: «Держись, братишка», но, честно говоря, меньше всего на свете мне хотелось видеть их…
 
 
 
* * *
 
Расстояние, до зоны куда мы должны были прибыть, в четыреста с лишним километров наш спецвагон преодолел почти за трое суток. Прибыв в ВТК, мы дней десять провели в карантине. Перед выходом в зону с каждым прибывшим по этапу проводил беседу представитель администрации. Я попал во второй отряд, в котором было 150 заключенных. Мой отрядный начальник , старший лейтенант Кривонос, был вовсе не злым мужиком. Его больше всего волновало выполнение плана, выполнение любой ценой. Сам отряд был поделен на два лагеря, активистов и приблатненных кентов. К последним относился и я. Большую часть отряда составляли активисты, контактирующие с администрацией и рассчитывающие на досрочное освобождение. Мне, как правильному пацану, идти на контакт с администрацией было «за падло». По воровским понятиям я должен был отсидеть свой срок от звонка до звонка, не такой уж и большой срок, если принять во внимание, что в отряде были ребята с пяти и восьмилетними сроками. Таких, по достижению совершеннолетия, этапировали во «взросляк». Утром после подъема и вечером перед отбоем вся зона выстраивалась пятерками по отрядам. Начиналась проверка. Заключенные обычно жили «семейками» по три-четыре человека. В семейке и продукты питания, и сигареты были общими. В каптерке в одну ячейку складывались продукты, купленные в ларьке, и передачи от родных. В нашей семейке все были первоходками: Фатих – веселый, с золотыми фиксами, татарин из Ферганской долины, и плотно сбитый Леха из города Навои. Фатих был щипачом, срок заключения был, как и у меня, один год. Леха же шел по более тяжелой статье – грабеж. В свободное вечерами время Леха брал из каптерки гитару и блатным, с хрипотцой, голосом пел:
На рывок вор пошел,
                Он решил и дошел.
                А я здесь прожигаю всю долю
                Он по жизни блатной,
    Весь в наколках, седой.
                Был скачек и лишился он воли
               
                Он на зону попал,
     Пальцы в пасти не клал,
                За себя он всегда был в ответе.
        Хоть был бит куманьком,
                Да не стал фраерком:
                Не смогли его сделать наседкой…


 Нет большего беспредела на зонах, как на малолетке: приблатненные огольцы придерживаются неписаных законов до абсурда: за падло считается есть продукты, имеющие красный цвет. Пришли, например, родные на свиданку, и если кто-то из них одет в красное, то зек должен плюнуть, развернуться и уйти назад в отряд. Новичков же ловят на разных беспредельных примочках. Например, узнают, что кто-то умеет играть на гитаре, тут же к нему с вопросом:
 - Играешь на гитаре?
 - Играю.
 - Хорошо играешь?
 - Нормально.
 - Отвечаешь за базар, что сумеешь сыграть?
 - Отвечаю.
 И сразу же такому «виртуозу» подсовывают веник.
 - На, сыграй.
 Тот в растерянности, как так? А ему в ответ: «Ну что, за базар не смог ответить?» и навешивают подзатыльников. Получить подзатыльник в той среде именовалась смачным предложением «скушать макарон». И вот такого, не умеющего ответить «за базар» недолго и «чуханом» сделать. Лехе тоже в свое время хотели такую примочку сделать, да он оказался парнем тертым: вернул назад веник со словами: «Сначала настрой эту гитару, тогда я сыграю».
 За такие беспредельные номера с приблатненных огольцов строго спрашивали на взросляке, и поэтому были случаи, когда вчерашний оголец вешал на себя бирку активиста, чтобы заработать досрочное освобождение, и не быть этапированным во взрослую зону.
 Прошел год, я освободился. Приехал в город, и опять пошло-поехало. Бригада, кражи в автобусах и магазинах, пьянки в кабаках и любовь продажных девок. Потом опять срок. На этот раз посерьезнее, так как попались группой. Пошли бомбить хату зажиточного торгаша. Через неделю нас всех повязали. Нашли у одной шалавы золотую цепочку, которую я ей подарил. Через нее на нас и вышли. После пятилетней отсидки опять долгожданная свобода. Затем еще срок. В общем, – вздохнул Жора, затушив очередной бычок, – все, как в кино. Украл, выпил - в тюрьму. – Горько усмехнулся он. – Вот такая она, джентльменская удача.
 В комнате повисло тягостное молчание. «Карапет» как-то сразу сник, на лице его проступили морщины, бросилось в глаза, что он уже далеко не молод.
 - Я вот о чем думаю, начальникт, может, не укради я тогда эти злополучные часы, и жизнь моя пошла бы по-другому?..
 
 
 
 Баба Вера
 
 Самаркандские летние ночи коротки. Засахарились под лучами солнца белые шапки далеких гор. Щебетнула в кустах маленькая юркая пичужка, чувствуя скорый рассвет. Город, очистивший за ночь свои легкие от угарного газа выхлопных труб автомобилей, свеж и спокоен. Баба Вера, кряхтя и охая, присела на пружинистой кровати, пошаркала ногами, отыскивая тапочки. Отработав сорок лет на заводе «Серп и молот», вышла на пенсию. Жила одна, муж умер в конце семидесятых. Старший сын Володя, уехавший служить на Дальний Восток, так там и остался на сверхсрочную службу, связав свою жизнь с армией. Младшая дочь, Лена, вышла замуж и жила с семьей в этом же городе, изредка навещая свою больную мать.
 Запершило в горле, хриплый кашель сотрясал старое, высохшее тело, на подслеповатых глазах выступили слезы. Баба Вера, измученная приступом астмы, жила в двухкомнатной квартире в общем дворе. «Пойду-ка я на скамейке посижу, подышу свежим воздухом, авось, полегчает», - подумала старая женщина. Повязав свою седую голову платком и надев теплую кацавейку, она вышла из дома.
 В конце двора, рядом с проезжей частью для автомобилей, стояли большие, красного цвета, мусорные баки. Площадки возле них была захламлена, так как баки давно были наполнены мусором, который не вывозился, и потому жители сбрасывали домашние отходы рядом с баками.
 Баба Вера присела на скамейку, наслаждалась тишиной и покоем. Блеснул свет фар, и во двор въехала легковая машина. Она, развернувшись на маленьком пятачке двора, остановилась возле мусорных баков. Хлопнули открываемые дверцы, послышались какие-то негромкие голоса. Баба Вера напряженно всматривалась в темноту. Двое мужчин достали из багажника мешки и сбросили их рядом с мусором. Потом они сели в автомобиль и торопливо выехали из двора.
 «Вот басурмане», - подумала бабка, – «места другого не нашли, чтобы свой мусор выкинуть». Она продолжала сидеть, но любопытство подтолкнуло ее пойти поглядеть, что же могло находиться в мешках? На старческих, прихрамывающих ногах дошла Вера до мешков. Они были в темных, покрытых коростой, пятнах, рядом валялось сетка, в которой виднелось что-то круглое. Баба Вера пошарила вокруг глазами и увидела суковатую палку, подходящий для этого случая предмет. Она подобрала ее и попыталось приоткрыть сетку. Завязки лопнули, и что-то черное выкатилось из сетки. Женщина, подслеповато прищуриваясь, подошла ближе. То, что она увидела, повергло ее в шок – это была человеческая голова! Истошно закричав, вбежала в дом. Встревоженные ее криком, из своих квартир стали выглядывать заспанные соседи. Бабе Вере стало плохо, прихватило сердце; кто-то побежал к телефону вызывать милицию и «скорую» помощь.
 
 
 Илиев
 
 В пять тридцать прозвучал звонок. Илиев прислушался и понял, что звонил не будильник, поставленный им накануне вечером на шесть утра, а телефон. А что может означать телефонный звонок в такую рань? Ничего хорошего. Ему, работнику милиции с двадцатилетним оперативным стажем, звонок говорил только об одном: произошло чрезвычайное, из ряда вон выходящее, происшествие. Такое, что его, начальника отдела, подымают в такую рань. Подполковник снял трубку:
 - Илиев слушает.
 - Товарищ начальник, у нас ЧП, – послышался голос дежурного.
 - Это понятно, Файзиев, что ЧП. Ты к себе на свадьбу меня в пять утра не будил бы.
 - Извините, товарищ подполковник. Вы это о чем? – растерялся дежурный.
 - О своем, о женском, – усмехнулся Илиев. – Докладывай, что произошло.
 - Обнаружены два расчлененных трупа. Машину я уже к вам отправил, – дежурный сделал паузу. – Какие будут указания?
 - Эксперты на месте?
 - Да.
 - Прокурор?
 - Ему сообщили, он едет.
 - Поднимай мою бригаду, я выезжаю.
 - Слушаюсь. – Дежурный дал отбой.
 Подполковник наспех оделся, и, ожидая машину, успел выпить чашку черного кофе: благо современная бытовая электротехника кипятила воду в считанные минуты. Под окном загудел рожок автомобиля. Через минуту Илиев уже сидел на продавленном сиденье милицейского УАЗика.
 - Не надо шуметь, - остановил он водителя, который хотел включить сирену. – Люди еще спят. Достаточно и мигалки.
 Сколько же было их? Ночных вызовов, засад в любое время года и в самых
неподходящих для этого местах, погонь и задержаний, лазаний по чердакам и подвалам, вызовов на ковер и нагоняев от начальства. Известно, что в милиции не берут в расчет прошлые успехи и заслуги, а судят по сегодняшним делам.
 Илиев вспомнил свой первый рабочий день в милиции. Тогда в коридоре управления он столкнулся с начальником УУР Григорием Гайряном.
 - Илиев? – спросил тот, оглядев молодого сотрудника с головы до ног.
 - Так точно, товарищ начальник, – вытянулся в струнку Тимур.
 - Еще раз увижу такую прическу, сам отведу тебя в парикмахерскую, – сказал Гайрян, показывая на длинные волосы. – Ты ведь работник милиции, а не хиппи.
 Тимур, следуя молодежной моде тех далеких годов, отрастил волосы до плеч. Воспоминания вызвали теплую улыбку на лице Илиева. Перед глазами словно промелькнули лица его первых наставников Гайряна и Грищенко. Это были настоящие мастера сыска, подготовившие целое поколение оперработников…
 В захламленном дворике, который потом в официальных документах будет фигурировать как место происшествия, сноровисто работали эксперты- криминалисты. Щелками фотоаппараты, проводились измерения. Над обезображенными трупами склонился судмедэксперт. Илиев осмотрелся, увидел среди жителей двора работников своего отдела. Инспекторы проводили опрос. Все шло в рабочем режиме. Подполковник подошел к трупам. Помолчав несколько минут, он промолвил:
 - Это дело рук опытных и хладнокровных преступников. На такое способны немногие.
 
 
 
 Начальникам городских и районных органов внутренних дел Самаркандской области
 
Телефонограмма
 
 Сегодня в 5.00 часов ….. июня 1993 года по адресу: улица Н-ская № 21 г. Самарканда в общем дворе, в мешках из под сахара были обнаружены два трупа мужского пола местной национальности с признаками расчленения. Документов, удостоверяющих личность, а так же каких-либо ценностей, обнаружено не было.
 Убийства совершены с особой жестокостью. На данный момент личности погибших не установлены.
 В связи с изложенным просим проверить все заявления и розыскные дела по пропавшим без вести, поступившие за последние десять дней.
 Организовать опрос населения с показом фотографий погибших, ориентировать весь личный состав, подсобный аппарат и общественность на предмет получения информации, представляющей оперативный интерес.
 Независимо от полученных результатов, сообщать о проделанном в наш адрес.
 Фотографии погибших высылаем фельдсвязью.
 
Начальник ОУР УВД г. Самарканда
 майор милиции Р. Мирзаев
 
* * *
 
 Совещание подходило к концу. Начальник выглядел усталым, сказывалось постоянное недосыпание и нервное напряжение.
 - И последнее, Илиев, – взгляд Матлюбова остановился на начальнике отдела. – Необходимо выделить отдельную группу из твоих ребят, которая будет работать в свободном режиме. Подбери наиболее толковых, пусть начинают шерстить притоны, вытаскивать щипачей и трясти наперсточников, катал и другую шушеру. Сам знаешь, что надо делать, тебя учить только портить. Ищите любую зацепку. Ты все понял?
 - Так точно.
 - Все свободны.
 Начальники отделений и групп торопливо расходились, надо было организовать работу своих сотрудников по выдвинутым версиям и начинать активный поиск. К вечеру механизм розыска набрал обороты; экипажи ПА были усилены сотрудниками УР, на стационарных постах проводились проверки автомашин, фотографии убитых имелись у каждого сотрудника милиции, на вверенных территориях участковыми инспекторами проводился опрос населения, проверялись гостиницы и кемпинги, были взяты под наблюдения автостанции, аэропорт и железнодорожный вокзал.
 
 
 Музафаров, Муртазаев, Илиев и другие
 
 За прошедшие трое суток со дня обнаружения убитых группой Музафарова были проведены различные мероприятия, опрошены десятки людей, причем встречи проходили в разных частях города и в любое время суток.
 В кабинете их было трое - два инспектора УР и карманный вор Дамир, худосочный парень двадцати пяти лет, который по учетно-оперативным данным проходил как «авторитет».
 - Ну что, Дамир, узнаешь? – Музафаров ткнул пальцем в фотографии убитых, которые лежали на столе перед карманником.
 Тот внимательно посмотрел, покачал головой и поцокал языком.
 - Нет, Шухрат, не знаю я их. Первый раз вижу.
 - Понимаешь Дамир, если бы они были местными, мы бы сами об этом знали. – Музафаров побарабанил пальцами по столу. – Их фото показывали по телевидению, а заявлений до сих пор не поступило. Значит, они залетные.
 - Это ты к чему говоришь? – спросил Дамир.
 - А к тому, что если убитые – гастролеры, ты должен был знать тех, кто посещает наш город. Может быть, вы что-то не поделили между собой, а ты темнишь?
 - Мамой клянусь, что не знаю! – Вор полез в карман за сигаретами. – И потом ты сам знаешь, что у нас, карманников, не в обычае «мокрые» дела. Мы по-тихому разбираемся, а, судя по фотографиям, эти убитые хороший «косяк» запороли, раз их так зверски порезали.
 - Значит у вас все по-тихому? Ну-ну,– усмехнулся Музафаров. – Смотри, Дамир, если что узнаем по этому убийству, и ты каким-нибудь боком мелькнешь в этом деле, то готовь сухари и переходи на махорку.
 - Я понял начальник, но я чист. – Дамир затушил сигарету. – Можно идти?
 - Иди.
 - Что теперь делать, Шухрат? – спросил Муртазаев, когда закрылась дверь за карманником.
 - Не знаю,– кончиками пальцев Музафаров помассировал виски.– Третьи сутки на ногах, туго соображаю, и зацепок никаких нет.
 - Может быть, другие что-нибудь нароют? – Муртазаев устало опустился на стул.
 - Возможно,– кивнул головой опер. – Сейчас нам нужно установить личности погибших, и только после этого можно будет отрабатывать версии.
 - Столько людей впустую опросили,– подосадовал Муртазаев.
 - Почему же впустую? – возразил Шухрат. – В городе проживает более полумиллиона людей, следовательно, на несколько десятков уже опрашивать будем меньше.
 - Ну, ты даешь, Шуха! – рассмеялся Муртазаев и хлопнул рукой по коленке.
 - Смех - хорошая штука. Он снимает напряжение и бодрит душу. – Музафаров поднялся со стула.– А посему, будь другом, напиши справку о проделанной работе, а я пойду домой, устал и зверски хочу спать.
 - Иди, отдыхай, я все сделаю. – Муртазаев полез в сейф за бумагами.
 
* * *
 
 Только на седьмые сутки в результате активных розыскных и поисковых мероприятий сотрудниками ОПО были установлены личности погибших и имена предполагаемых убийц. И погибшие и преступники были гражданами Республики Таджикистан.
 Задерживать Негмата, по прозвищу «Немец», и его телохранителя Фархода поехали ночью, ближе к утру. Служба наружного наблюдения вела их последние двадцать четыре часа, и сотрудники УР знали, что преступники проживают на съемной квартире в одном из домов, расположенных в жилом массиве Согдиана.
 Оперативники быстро окружили этот дом, намертво отрезав возможные пути отхода для преступников. Возле квартиры с цифрой «17» на двери было подозрительно тихо.
 - Ломайте,– приказал Илиев.
 Старший опер капитан Бахрамов оценивающе рассмотрел замок, и, примерившись, резко и сильно ударил кувалдой по двери. Зажав пистолет в руке, Илиев вбежал в комнату, за ним потянулись остальные сотрудники. Ошеломленные неожиданным нападением преступники не оказали никакого сопротивления, и вскоре наручники защелкнулись на их запястьях.
 Припертые к стенке уликами и вещественными доказательствами, Негмат и Фарход сознались в совершении преступления, завязка которого вела в Москву…
 - Так мы и узнали, что Дадабек и Ахмад ныне проживают в Самарканде,– заканчивал свой рассказ Негмат. – Вот и приехали сюда из Душанбе, чтобы с ними рассчитаться. Они получили по заслугам, и в содеянном я не раскаиваюсь.
 - А почему после убийства вы не поехали к себе? – спросил Илиев.
 - Я почему-то был уверен, что вы не найдете нас. Убитых никто в городе почти не знал, нас тоже.
 - Зря надеялись. – Илиев кивнул головой сержанту, показывая на Негмата,– уведите его.
 
 Рассказывает младший инспектор УР Музафаров
 
 
 По специфике своей деятельности работники уголовного розыска тесно общаются с преступниками, и если читатель, знакомый с произведениями детективного жанра, придет к мнению, что правоохранительные органы и преступники – это две непримиримые стороны, то это будет заблуждением.
 У оперов среди преступников, и это не секрет, есть свои доверенные лица, которые помогают раскрывать разного рода преступления. И это не только контакт по необходимости, но порой и дружественные отношения, основанные на доверии и порядочности обеих сторон. Вполне возможно, что какой–либо беловоротничковый тип может сказать, что это неэтично для работника милиции, однако любой опытный криминалист подтвердит, что без таких взаимоотношений не может быть положительного результата в раскрытии преступления.
 Любая профессия накладывает на человека свой отпечаток, можно сказать, деформирует его, потому вовсе не удивительно, что многие оперативники со временем начинают более походить и внешне, и своими повадками на представителей преступного мира, нежели на работников милиции. Я помню, что в начале моей работы в органах внутренних дел, мой наставник - опытный криминалист подполковник Илиев сказал, что опер – это не профессия, а образ жизни.
 Свою работу в органах я начал с должности инспектора УР в отделении по борьбе с карманными кражами, и в мои функциональные обязанности входило выявление и задержание карманных воров с поличным при совершении преступлений. Спустя некоторое время опытные карманники знали нас в лицо, и это затрудняло нашу работу, так как прежде чем совершить кражу, щипачи осматриваются. И если увидят знакомое ему лицо инспектора, сразу же покидают место предполагаемой кражи. Или же, вежливо поздоровавшись с опером, покинут автобуса.
 Но, как говорится, на каждого волка есть свой капкан в лесу, так что задерживали мы и таких старых, опытных щипачей.
 Сейчас, когда пишутся эти строки, тех устойчивых преступных групп, которые были в начале 90-х годов в Самарканде, и которые, как мы тогда говорили, «делали погоду» в городе, уже нет. Многих посадили, иные, подсев на наркотики, умерли от передозировки, другие же, поистратив свое здоровье в местах лишения свободы, потеряли воровские «профессиональные» навыки, а кто-то просто «завязал», решив жить относительно честно.
 Иногда на улицах я встречаюсь с бывшими карманниками, которые работают водителями маршрутных такси и зарабатывают этим деньги, благо наше государство дало им такую возможность. Бывает, и довольно часто, что они останавливаются и подвозят меня, по дороге вспоминая дела минувших дней. Много это или мало, но прошло уже десять лет, как я перешел работать в отделение уголовного розыска Самаркандского РОВД. Задачи у меня стали несколько другими, поэтому и бывает интересно встретиться с бывшим карманником, побеседовать с ним и узнать, кто из старого контингента «завязал», кто снова сел, и кто умер.
 Я не открою ничего нового, если скажу, что преступниками не рождаются, а становятся. Жизнь многогранна, и она может повернуться к человеку как светлой стороной, так и темной. А коли речь идет о карманниках, с которыми мне пришлось сталкиваться по роду своей деятельности, то хочу сказать, что это весьма своеобразной слой преступного сообщества, со своей особой этикой, образом жизни и, если можно так сказать, кодексом чести.
 «Правильный» карманник не украдет денег у инвалида, не залезет к старухе в авоську, погнушается вытащить деньги у подростка. Если карманник дал слово и что-то пообещал, то он это слово непременно сдержит, как говорят на их сленге, «ответит за базар».
 Хочу, чтобы меня поняли правильно, я вовсе не идеализирую образ карманника, в их среде встречаются и последние подонки: все-таки преступник есть преступник. Но в то же время, при человеческом подходе, можно найти в их душах ключ к пониманию и взаимному уважению.
 В связи со сказанным хочу поведать читателю небольшую историю. Она произошла жарким летом 1991 года. В одном из городских автобусов произошла кража: у студентки медицинского института был украден кошелек, в котором находилось несколько очень дорогих золотых украшений и шестьдесят рублей денег. Все бы ничего, банальная карманная кража, но студентка была дочерью высокопоставленного чиновника. Посыпались звонки из прокуратуры, УВД области, из облисполкома.
 Карманная кража - трудно доказуемое преступление, и привлечь к уголовной ответственности карманника в большинстве случаев можно, если он задержан с поличным сразу же после совершения кражи, когда вещественное доказательство в виде кошелька или денег будут изъяты у него из рук или из кармана. Такова специфика доказуемости этого преступления. Но так как после совершения кражи карманник сразу же покидает место преступления, и в ближайшем укромном месте избавляется от кошелька и документов, оставляя себе только деньги, начальник оперативно – поискового отдела майор Илиев знал: дабы прекратить всю эту нервотрепку, связанную с кражей, надо найти украденные изделия и деньги.
 Начался активный поиск. В связи с нашей тогда еще неопытностью, мы выполняли чисто техническую работу, то есть доставляли в отдел карманников, где с ними беседовали более солидные оперативники Собиров и Ахмедов.
 Это были опытными опера, любившие свою работу и хорошо владевшие криминогенной обстановкой. Они были даже чем-то схожи: оба носили усы, были по- спортивному подтянуты, правда, Ахмедов был немного выше ростом и волосы его были темнее.
 Мы до сих пор с теплотой вспоминаем о них. Многому они нас научили, многому. Следует сказать, что если Ахмедов и Собиров хорошо знали сообщество карманников, то и щипачи хорошо знали этих оперов, и, насколько я знаю, относились к ним с уважением.
 
* * *
 
 В кабинете было прохладно, в углу гудел кондиционер, и после жаркой до одурения улицы было приятно посидеть здесь.
 - Какие результаты по поводу кражи? – спросил Илиев. – Удалось ли узнать, кто это сделал?
 - Пока только отрицательные. – Ахмедов пролистал блокнот в черном коленкоровом переплете. – Потерпевшая по фотографиям, которые мы ей предъявили, никого из карманников не опознала. Опрос водителя автобуса и кондуктора ничего не дал. Или не знают, или бояться говорить.
 - А как наш контингент? – обратился Илиев к Собирову.
 - С щипачами тоже глухо.
 - Давайте будем думать, как решить этот вопрос. – Илиев потянулся за сигаретами.
 - Я хочу встретиться с Валиевым. Не возражаете? – спросил Собиров.
 - А что это даст?
 - Думаю, он поможет отыскать краденые вещи.
 - Ты уверен?
 - Нет, но можно попробовать. Полагаю, он мне не откажет.
 - Почему? – усмехнулся Илиев. – Насколько я знаю, ты его когда-то задерживал за «карманку», так что вряд ли он может питать к тебе теплые чувства.
 - Было как-то дело, но я не хочу об этом сейчас говорить, – замялся Собиров.
 - Ладно, я не возражаю. – Илиев затушил сигарету. – Свободны, идите работать.
 
 
 Собиров и Валиев
 
 Собиров решил встретиться с карманником Олимом Валиевым,авторитетным щипачом с несколькими судимостями за спиной. В среде карманников его слово было не из последних, сам же себя он считал «интеллигентным» вором. Закономерен итог его преступной деятельности: Валиев был убит осенью 1994 года. Его тело со связанными руками было обнаружено в реке Даргом на территории Самаркандского района. Через пять дней после обнаружения трупа сотрудники угро Самаркандского РОВД задержали убийц. Это были некие братья Фазыловы, один из которых ранее был дважды судим…
 Вернемся, однако, к нашей, более ранней, истории.
 Встреча Собирова с карманником происходила в пивном баре. Оперативник рассказал вору о своей проблеме.
 - Неужели, Азамат, вы думаете, что я буду делать вашу работу? – закуривая папиросу, спросил Валиев. – Искать украденное, насколько вы знаете, совсем не мой профиль, скорее даже, наоборот.
 - Я это знаю, но знаю и другое: если кто и сможет решить этот вопрос, так это только ты. – Собиров пристально посмотрел карманнику в глаза. – Только ты.
 - Польщен столь высокой оценкой мента. – Валиев помахал рукой перед лицом, разгоняя дым. – А знаете, Азамат, если бы кто другой из ваших попросил меня, я бы ему отказал. Но я не забыл, как вы помогли найти лекарство для моей больной матери в то время, когда я находился в КПЗ за карманную кражу. Кстати, если мне не изменяет память, вами же задержанный.
 - И что ты решил? – спросил Собиров.
 Валиев уставился взглядом на нечистый пол пивного бара, подумал.
 - Дайте мне двое суток. Я постараюсь найти изделия, но человека не сдам, об этом не может быть и речи, – сказал Валиев. – Ясно?
 - Да, это меня устраивает, – ответил опер, вставая из-за стола и давая этим понять, что разговор закончен.
 
* * *
 
 Ближе к вечеру, на вторые сутки, в том же пивном баре Валиев передал Собирову украденные золотые изделия и деньги. Более того, они были возвращены в том же кошельке, в котором и были украдены.
 - И кто же «отработал»? – спросил Собиров.
 - А это уже некорректно, Азамат. Мы с вами так не договаривались. – Валиев протестующе выставил вперед ладони, как бы отгораживаясь от вопроса опера. – Могу только сказать, что он не из бригады, это «пассажир», который работает на себя.
 - Ладно, проехали, – примирительным голосом сказал Собиров. – А за помощь спасибо.
 - Спасибо в стакан не нальешь, так что, давай, проставляйся, – улыбнулся Валиев.
 Собиров взял четыре кружки пива, закуску и чекушку водки. Выпили, закусили. Валиев быстро опьянел, стал не в меру много болтать, ударился в воспоминания, в разговоре его все чаще проскакивали блатные слова. Собиров заметно заскучал, он не любил пьяной болтовни, но из вежливости поддерживал беседу.
 Наконец Валиев замолчал, уставившись отрешенным взглядом на засоренный рыбьей шелухой и лузгами семечек пол. Наступило молчание. Валиев вдруг поднял голову и посмотрел на Собирова:
 - А знаете Азамат, за эти двое суток, пока я искал украденные вещи, а найти их было не очень просто, даю вам слово, я понял, что искать и находить - тоже интересно. Я бы мог стать, при желании, неплохим опером. И как жаль, что не стал, – сказал Валиев, и не прощаясь, быстро встал и вышел из пивной.
 
 
 
 Рассказывает младший инспектор УР Музафаров
 
 Летний день 1993 года. В городе идет операция «Заслон». В восемь часов вечера на прямоугольном плацу городского управления внутренних дел проходил инструктаж экипажей, заступающих на ночь. Экипаж состоял из работников ГАИ, двух милиционеров патрульно-постовой службы и сотрудника угрозыска. Как правило, оперативники назначались старшими групп. После короткого инструктажа экипажи разъехались по местам дислокации. Проехав по улице Мирзо Улугбека, мы выбрали освещенное место и приступили к проверке документов у водителей, осмотру автотранспорта.
 В течение двух часов, не считая выявленных мелких нарушений, нами были задержаны два водителя, находившихся в нетрезвом состоянии. Мы также доставили в группу фильтрации ГУВД автомашину марки ВАЗ-2106, в багажнике которой при осмотре были обнаружены в большом количестве лекарственные препараты без соответствующих документов. Владелец автомобиля не мог дать вразумительных объяснений.
 Ночь проходила спокойно, как говорят, в штатном режиме, и, судя по переговорам, которые доносились из рации, и у других экипажей не было осложнений. Шел второй час ночи, машин на улицах становилось все меньше, движение постепенно замирало.
 
* * *
 
К дому зажиточного человека, проживавшего в одном из поселков Самаркандского района, бесшумно подъехала красная «девятка» с тонированными стеклами. В ней находились пятеро мужчин: два корейца и трое лиц местной национальности. Они были вооружены автоматом «Калашникова» и пистолетом. Четверо из них были ранее судимы. Незаметно проникнув в дом, преступники, угрожая оружием и жестокой расправой членам семьи, забрали большое количество золотых изделий и крупную сумму денег. Связав всех домочадцев запасенными заранее веревками, налетчики покинули дом.
 
* * *
 
 …Приближающаяся машина показалась подозрительной сотрудникам поста, находящегося на улице Узбекистанской. Милиционеры попытались остановить красную «девятку» для проверки, однако водитель не подчинился их требованию и продолжил движение на большой скорости. Началась погоня. Вскоре «девятку» догнали и заставили прижаться к обочине. Находящиеся в машине преступники выжидающе напряглись.
 - Я буду стрелять, – сказал кореец, сидевший на заднем сиденье и приготовил автомат.
 - Не надо стрелять, – возразил водитель «девятки». – Постараюсь договориться с ментами по-хорошему.
 Для проверки пассажиров к машине подошел младший инспектор уголовного розыска Каххор Махмудов. Он открыл заднюю дверцу и увидел автомат, зажатый в руках корейца. Для принятия решения понадобились доли секунды: опер, не мешкая, схватил автомат двумя руками и с силой потянул на себя. Секунды единоборства словно растянулись до бесконечности. Так и не выпустив оружия из рук, на дорогу вывалился кореец. Между ним и Махмудовым продолжалась отчаянная схватка. Инспектору все же удалось вырвать автомат из рук преступника. Кореец попытался бежать, но Каххор успел ударить его прикладом автомата по ноге. Тот повалился на асфальт. Воспользовавшись поднявшейся суматохой, остальным преступникам удалось скрыться на автомашине.
 Задержанный был доставлен в ГУВД. Через час пришла ориентировка о совершении преступниками разбойного нападения на территории Самаркандского района. Потерпевших привезли в отдел, где они опознали в корейце одного из грабителей.
 Всех сотрудников оперативно-поискового отдела вызвали в ГУВД. Задержанный преступник «раскололся» и сообщил нужные сведения о своих соучастниках, и о местах, где они могут находиться. Ближе к утру, по адресам указанным корейцем, были задержаны еще двое членов преступной группы, один из которых был водителем красной «девятки».
 В розыске находились еще двое преступников, вооруженных пистолетам. В местах наиболее вероятного их появления были устроены засады.
 На четвертые сутки была получена информация, что разыскиваемые преступники скрываются в одном из частных домов старой части города: за кафе «Лаззат» на улице Дагбитской. Силами сотрудников патрульно-постовой службы данный район был полностью оцеплен. На задержание преступников выехали сотрудники оперативно-поискового отдела во главе с начальником ГУВД полковником Матлюбовым. Несколько младших инспекторов уголовного розыска были вооружены автоматами: нельзя было исключать возможности вооруженного сопротивления бандитов.
 Когда мы подъехали к дому, где скрывались преступники, Матлюбов дал приказ на захват. Надо было видеть, как начальник ГУВД и подполковник Илиев бежали к дому, на ходу отталкивая друг друга, чтобы первыми попасть внутрь. Они знали, что бандиты вооружены и могут открыть огонь на поражение, не разбирая, кто перед ними. И все-таки они шли первыми, и это не было бравадой. Они прикрывали собой нас, тогда еще совсем молодых сотрудников.
 Пройдет немного времени, и я узнаю, что есть начальники и…начальники. Для одних руководить - это бремя нелегкой ответственности за подчиненных, за ту работу, которую они делают, за общее дело, имя которому – правопорядок. Для других – это постоянные окрики на подчиненных и удары кулаком по столу, самолюбование и нетерпимость к любому проявлению самостоятельности.
 В связи со сказанным хочу добрым словом вспомнить моих старших товарищей, которые для нас, молодых младших инспекторов, были сначала наставниками, а только потом руководителями: подполковники Т. Илиев и Т. Асадов, Ш. Усманов и Б.Бахранов, майоры А.Собиров и С.Ахмедов, капитан И.Латыпов.
 И по сей день у нас сохранилась добрая традиция, все мы, и действующие работники, и пенсионеры МВД, собираемся пятого октября – в день работников уголовного розыска. Собираемся и отмечаем наш профессиональный праздник.
 
 
 
 Младший инспектор УР Э. Касымов
 
 Летней ночью 1995 года сотрудник оперативно-поискового отдела Эльмар Касымов возвращался домой со службы. Терпко пахло пылью и разогретым за целый день асфальтом. Чтобы сократить путь до дома, Касымов решил идти вдоль железной дороги, которая пролегает по территории жилого массива Согдиана и делит этот район надвое. По обе стороны железнодорожной колеи располагались гаражи, одни были покрашены и добротны, другие ржавели под открытым небом из-за нерадивости хозяев. Возле одного из них инспектор увидел троих молодых парней, явно замышлявших что-то недоброе. Он мог бы пройти мимо, так как был один и без оружия, но верный долгу милиционера Касымов подошел к подозрительным парням.
 - Ребята, что вы здесь делаете в такой поздний час? – спросил он.
 Андрей Б., так назовем одного из этой тройки, имел судимость и ранее задерживался Эльмаром. Он-то и узнал инспектора.
 - Слышь, начальник, канай своей дорогой, – с угрозой в голосе произнес он.
 Инспектор тоже узнал парня.
 - Андрей, лучше по-хорошему расходитесь и идите домой, а то я ведь знаю, где потом искать «концы».
 - А если не по-хорошему, то как? – второй угрожающе приблизился к инспектору.
 - Тогда мне придется доставить вас в отделение, – предупредил опер.
 - А не пошел бы ты подальше, ментяра! – с нескрываемой злобой в голосе Андрей кинулся на инспектора с кулаками.
 Касымов был готов к такому обороту событий, он нанес упреждающий удар. Андрей упал на спину, но быстро поднялся и снова бросился на инспектора. Между ними завязалась драка. На помощь Андрею поспешили двое его друзей. Воспользовавшись тем, что Касымов защищался от двоих нападавших, Андрей достал из кармана нож и ударил инспектора в живот.
 Резкая, жгучая боль пронзила все тело инспектораа. В тщетной попытке задержать преступника, он вцепился руками в волосы Андрея. Однако силы были не равны и Андрею удалось вырваться. Преступники бросились бежать.
 - Братаны, может, поможем парню, отведем его до больницы, – забеспокоился третий участник драки.
 - Хрен с ним, пусть подыхает, одним ментом будет меньше, – сквозь зубы произнес Андрей, и вся троица побежала по темной улице, постепенно растворяясь в ночи.
 
* * *
 
 Касымов встал с колен, и, прижимая рукой кровоточащую рану, побежал в сторону отделения милиции. В голове назойливо стучала мысль: «Лишь бы не упасть, мне надо дойти, меня спасут». Но каждый шаг давался все труднее и труднее. С уходящей кровью силы покидали тело. Эльмар упал. Инстинкт самосохранения толкал его вперед, ему казалось, что он все еще бежит, но он лежал на теплом асфальте и, как ребенок, сучил ногами. Жизнь покидала его, и в последние секунды угасающим сознанием он заставил себя закричать…
 
* * *
 
 Из показаний гражданки Караевой Надежды:
 - Было начало первого ночи. Я читала книгу, когда услышала крики о помощи. Выглянула в окно и увидела, что на асфальте лежит мужчина. Уличные фонари освещали его. Он как-то странно кружился на одном месте, пытался вставать, но снова падал. Потом он закричал: - «Помогите», да так громко, что я вздрогнула. Затем он стал звать маму. Я подумала, что он просто пьяный. После этого он замолчал, и я легла спать.
 - Почему же вы не позвонили в милицию или, хотя бы, в скорую помощь? – усталым голосом спросил Музафаров. – Ведь он кричал о помощи, вы бы могли проявить простое сострадание.
 - Но он же был пьяный, – пожала плечами Караева. – Мало ли кто кричит о помощи.
 - Он не был пьян. – Музафаров стал со стула. – Он был сотрудником милиции. Его ударили ножом, и ему нужна была помощь. Просто человеческая помощь.
 - А почему вы говорите, был? – побледнела Караева.
 - Он умер. – Музафаров вышел из комнаты.
 
* * *
 
 По каплям крови при осмотре места происшествия было установлено, что Касымов сумел пробежать около двухсот метров. Из его окровавленных пальцев были изъяты обрывки волос в качестве вещественного доказательства, тщательно изучены все записи и проверены номера телефонов из записной книжки Касымова.
 На розыск преступников были брошены все силы УВД города Самарканда, общественность и негласный аппарат. Отрабатывались десятки версий, были опрошены и проверены все лица, с которыми в силу служебной необходимости сталкивался Эльмар, его друзья и родственники. В массиве Согдиана по квартирам проводились обходы с целью выявления свидетелей преступления. Были вывешены объявления о денежном вознаграждении за оказанную помощь в розыске преступников.
 Результат такой кропотливой работы не замедлил сказаться. Зональный участковый инспектор шестого отделения милиции получил информацию о том, что ранее судимый Андрей Б. в ночь убийства отсутствовал дома. Пришел ранним утром. Его кроссовки и брюки были забрызганы пятнами, похожими на кровь. Он, едва раздевшись, заперся в ванной комнате и стал отмывать их.
 Андрей Б. был задержан, работниками ЭКО и судмедэкспертизы была проделана большая работа с целью получения доказательств для обличения преступника. Андрей Б., припертый к стенке неопровержимыми фактами, сознался в совершении убийства, и назвал имена двух своих соучастников. Троих негодяев привлекли к уголовной ответственности, их ждало суровое, но справедливое наказание…
 Мы прощались с Эльмаром Касымовым. Скорбные лица товарищей и коллег, негромкий плач женщин. Троекратно отгремели выстрелы над могилой погибшего сотрудника милиции…
 И сейчас мне хочется вспомнить имена тех сотрудников оперативно-поискового отдела уголовного розыска УВД Самарканда, которых ныне нет среди нас, но они живут в наших сердцах и в нашей памяти:
 Старшина Ортыков Мухамаджон.
 Старший сержант Касымов Эльмар Чингиз-оглы.
 Старший лейтенант Гайрян Сергей Григорьевич.
 Старший лейтенант Махмудов Каххор.
 
 
 Эти стихи я посвящаю им:
 
 Это было весной, зеленеющим маем,
 Вы ушли, не сказав нам прощальных всех слов.
 Горечь я проглотил, в горле комом стояло:
 Голосила вдова, поминая богов.
 
 Понимаю, судьбой вам отмерено время,
 Не допив, не допев и не доиграв.
 Скорбь в душе, не стихая, все тлела и тлела,
 Вы ушли навсегда, память сердца забрав.
 
 Да, конечно, судьба оказалась жестокой,
 И уносит друзей, когда жизнь их в цвету.
 Солнце всходит опять, как всегда, на востоке,
 Но без вас мы встречаем уж вторую весну.
 
 На могилах цветы, хоть цветов и не надо.
 Мы поднимем за вас недопитый бокал.
 За столом все о вас вспоминаем, ребята,
 «Будь вам пухом земля», - снова я прошептал…

                Самарканд- 2008 год