Дань Властирану

Играю на одной клавише.
То нажму несколько раз, так, что звуки идут чередой, то отпущу, слушаю, как удаляется, тает в тумане звук.
Мне повезло.
В годы своей юности я застал золотые времена, когда клавиш было семь.
Целых семь.
Называлось – октава.
Старики рассказывают про времена, когда октав было пять.
Я им не верил, мало ли что старики набрешут.
Хотя… мне молодежь тоже не верит, что когда-то семь клавиш было. Пальцем у виска крутят, где это видано. Ну три, ну четыре, но чтобы семь…
Не-е-ет…
Играю. Лунную сонату.  Хотя уже никто не слышит, что это именно соната, и именно Лунная.
А все-таки получается. Я тот еще виртуоз, не в пример нашим, которые окромя Андрей-Воробей ничего сыграть не могут.
Играю о тех золотых временах, когда клавиш было семь.
И о тех выдуманных временах, когда октав было пять, а то и вообще – как древние легенды говорят – девять.
Почти начинаю сам в это верить. Когда смотрю на пустоту пианино, тут как раз девять раз по семь уложится.
Играю про золотые времена. Пока властиран не поднял дань, а то и последнюю клавишу отберет в казну.
Обещал вроде как в следующем квартале поднять.
Я помню, как отдавали из октавы одну клавишу, потом две, потом три. Потом еще одну. Помню, как рыдала жена, когда отбирали предпоследнюю клавишу.
Играю.
Поднимаю народ на битву против властирана. Стараюсь не слышать этого бесконечного, а-а-а, деды наши терпели, прадеды наши терпели, прапрапрапрапрапра…
…и ты терпи.
Фиг.
Играю, чтобы народ поднялся на бой против властирана. Играю, чтобы не вспоминать, что нет уже никакого народа, люди уничтожены – когда пытались штурмом взять властиранову виллу.
Не вспоминаю.
Играю на пепелище, жду, что кто-то услышит, не знаю, кто.
Слышит только луна в небе.
Свободной рукой сжимаю кинжал.
На рассвете придет властиран, собирать дань.