Икс. Игрек. Зет

         
          Зажигание я выключил и двигатель мягко угас. Вдали в тёмной весенней синеве неба ярко выделялось пятно света. До города оставалось пара десятков километров.Ночь не ушла совсем, а рассвет не наступил в полную силу.
          Захотелось посидеть в тишине. Очевидно, это можно было сделать и возле дома, но здесь всё было таким загадочным. Веяло спокойствием. В преддверии рассвета трасса тоже как бы задремала. Встречных машин не было. Сзади тоже никто не ехал. По обеим сторонам дороги  чернели пятна проталин. Ярко выделялась белизна нерастаявшего снега на неровностях окрестного
пространства.
      Чуть потрескивал остывающий двигатель. На руле тускло светился
блик света. Он отражался от зеркала, в котором было видно зарево городских
огней.
       Чего зарулил на обочину? Ехай да ехай. Ещё минут пятнадцать-двадцать и дома.
    Тепло салона медленно растворялось. Впереди было иксобразное пересечение трассы грунтовкой. Сзади остался знак, который  предупредил, что в нескольких сотнях метров  по ходу расположен газопровод высокого давления.
   Зачем об этом предупреждать,- подумал. - Газопровод спрятан глубоко под
землёй. Лишний указатель, где он находится? Так все и так знают, видят
просеку в прилегающем к трассе лесу  справа. И слева тундра с редколесьем
тоже хорошо пропахана при прокладке газовой трубы. И зачем в нашем далеко не
хлебопашеской местности трубы закапывать? Они, трубы, на поверхность всё
равно просятся, кое-где на магистральных участках, что работают по тридцать
лет, сами по себе на поверхность вылезли  верблюжьими горбами. Их так и
называют: верблюды, стадо:  А под землёй трубы защищать надо от всяких там
токов, которые их едят, что моль мех. На поверхности же - защита проще. И
вообще, маэстро Фуко эти токи обнаружил, только  не сказал, откуда они
берутся. Назвал блуждающими. Странно. Как они, токи, блуждать могут?  Бомжей
в природе не бывает. Всё имеет свое начало и конец! Медленно опускалась
стрелка  на указателе температуры двигателя. Рассвет набирал свои права.
Естественно. Весна.   День прибавляется после каждой ночи. А скоро ночей и
вовсе не будет.
        Ярче прорисовался чёрной зубчаткой на фоне светлеющего неба лес. Блекнет густая синева неба. На западной его части стало исчезать зарево огней
города, которое только что было хорошо заметно.
        На ближней проталине глаз уловил какое-то движение. Показалось? Нет,
пятнышко двигается. Ба! Так это же заяц. Веселится почти возле дороги, не
пуганый выстрелом. Не понимает, что играет на убойном расстоянии.
        А заяц перебегал с места на место, взбрыкивал задними лапами, даже клочья травы взлетали. И перед кем он так веселиться? Ба!  Так он не один. Там еще такой же. Сидит неподвижно. Второй приподнимается, постоит столбиком и опять смотрит на того, который резвится на проталине. Не иначе пара резвится. Любовь? Или просто весне радуются?
      Чуть тронул рычаг сигнала. Мягко факнул сдвоенный голос клаксона
и зайцы замерли. Застыли в неподвижности, разглядывая машину. Затем,
наверное, уловили мои движение в салоне и резко дёрнулись  с места, исчезли
за бугорком проталины.
      В форточку сочился  дразнящий запах тающего снега. Совсем, как
пахнет свежевзрезанный арбуз. Но в нем еще напакованы  горечь тундровых растений, клейковина берёзовых почек.  Улавливался особенный запах пробуждающегося от первых лучей теплеющего солнца багульник. Его почки тоже уже были налитые двинувшимися от первого тепла соками. Примешивался пряный запах прошлогодней травы. Её примятые снегом волны, так и остались лежать светлокофейным резным узорчатым ковром на местах, где прошлым летом буйствовали волнующейся на ветру зеленью.
   Скоро, совсем скоро появятся и первые птицы. Хотя орлы в этом
году пришли по расписанию. В конце февраля уже видел планерное кружение над
тундрой могучих птиц. Но это орлы. А вот с прилётом всякой мелкоты -
зазвенит, затенькает разноголосица. И чего только не услышишь в этом хоре.
       На место, где только что резвились зайцы, спланировала сорока. Тоже,
патриотка. Как и вороны, сороки зимуют здесь. Подёргивает хвостом, будто
ополовник на ножках. Расхаживает по проталине и что-то выискивает на местах,
где взбрыкивал заяц. Вот ведь, и тут симбиоз. Сороке самой никак не
раскопать землю, а тут нате вам, халява! И ведь ещё  что-то находит, птица
суетливая? Клювом, клювом расшвыривает клочки травы.  А, вот и главный
трофей - оторванный зайцем клочёк мха прихватила, порхнула в сторону леса.
Подстилка в гнездо! Не иначе.
    Однако, пора ехать. Стало совсем светло. Да и отдохнул. Будто час или полтора поспал. Что значит тишина. И  эти запахи. Тонизируют. Да и отвлёкся. Ступенчато отвалились заботы, лишние детали вчерашнего дня. И всего-то, пообщался с пробуждающейся от зимней спячки природой, пусть из окна автомашины, но всё же. И не лекарство, а своего рода допинг принял. Вот
ведь! И не жалко этих двадцати минут.
      Двигатель мягко пустился, заурчал, труженик на разгоне. Отозвался
мягко музыкой приёмник. Прорезался его голос  вблизи города. Жаль, что не
коротковолновое устройство на борту. Тому бы расстояния нипочём.
      Переваливаю точку пересечения трассы и грунтовой дороги вдоль подземной
нитки газопровода. Самый центр этого самого икса. Того символа, которым мы с
детства обозначаем всё нам неизвестное. Вот и я сейчас открыл для себя маленькую страничку. На место, где играли зайцы возвращается, планирует сорока. Очевидно там еще остались  вырванными клочки мха. Их теперь соберёт сорока.Тоже, наверное, гнездо строит. Вот так.Симбиоз своего рода.Странная птица. Если обнаружит что-то блестящее, фольги кусочек,фантик конфетный, допустим - тоже утащит и вплетет в свое строительство.И клочек шерсти, что зверь обронил не упустит, и перышко, и клочек мха  ей так не вырвать, а вот вырванный зайцами  использует. А мы знать не желаем, не смотрим пристально
на  взаимосвязи вещей и явлений вокруг нас. А они вот, перед глазами.Казалось-бы, мелочи, но все между собой  каким-то совершенно неожиданным образом оказывается связанным.
     С ростом скорости стал вливаться в салон прохладный ветерок, а с
ним и монотонное шуршание протекторов, от котящихся по асфальту колёс. Ещё
несколько спусков и подъёмов и с одной из горок откроется панорама ещё
спящего в утреннем весеннем свете города.
        Ещё один свёрток с дороги. Напоминает букву у. Игрек, да и только. Эта грунтовка ведёт к озерам. Их целая цепь, бывших карьеров, где строители
легендарной железной дороги, гулаговской  великой стройки,брали грунт для отсыпки её полотна.
       Однажды с приятелем возвращались с рыбалки. Улов был так себе. Но на уху хватало. Более того: в прилове оказалось несколько небольших карасей. В ухе они  бы ничего бы не значили, а потому мы решили, что пара этих самых озёр для них подходящая. Однажды мы  в них летом купались, они оказались достаточно глубокие, и, скорее всего, в самые лютые морозы не должны были перемерзать до дна. Метра под три или четыре была там толща воды.  Да и ила в них скопилось за несколько истекших десятилетий достаточно для жизни этих золотистых обитателей. Тогда мы и выпустили пленников, что помещались на ладони, в эти озёра. С того времени прошло лет семь или десять, а мы с приятелем всё никак не  сумели посидеть возле этих озёр с удочками. Убедиться в том, что наши пленники выжили и, может быть, нашли себе новый дом.Но в последние годы  озера стали  посещать удильщики и по их отзывам  карась там есть.Объявления мы, конечно, не делали, что выпустили в эти старые карьеры карасевую молодь. Так, немного порадовались, что не зря заселяли водоемы.
   Машину я не гоню, разглядываю окрестности дороги. Всё знакомо.
Сколько раз  здесь проезжаю. В окрестных перелесках много грибов. Есть
ягодные поляны. В последнее время опять стали появляться глухари. А ведь
одно время - всех выбили. И утиная охота здесь бывает весенними ночами щедрой, добычливой. Все же места пролёта, и озёра неподалёку от дороги . Не надо снаряжать лодку, расталкивать льдины, мерзнуть. Машина - дом и база отдыха. Хочешь - палатку ставь. Ходи - не хочу. Гоняй  первую травяную утку, встречай на местах пролёта проходную. Без трофеев не останешься. Вот только чисто охотничье меню: тут уж увольте. Не проходит. Ночь коротка, а поутру надо ехать домой, а это значит, что следы этого самого распространённого
охотничьего атрибута могут быть обнаружены инспектором дорожной  службы и тогда трудно будет доказать, что добавка к утиному супу была ровно такой дозы, которая никак не влияет на здоровье. Да мало ли на дороге «джигитов»,
которые если не наедут на тебя, так подставятся. А вот если дня на три из
дома убыть, автомашину куда либо на свёрток загнать, как этот, что подобен
игреку, да чуть подальше упрятать её, да чтобы озеро, лужа побольше и пошире
неподалёку была, манки утиные раскинуть - и можно дня три пожить, и
всем меню охотничьим побаловаться. Разумеется, в пределах, опять же.
Это совсем другое дело. Только ведь достанут здесь по телефону домашние.
Хотя и это тоже устранимо. Выключил и точка. Но в пределах досягаемости
сотика и сам полюбопытствуешь, что там и как дома. И завертелась карусель.
Уж лучше либо на ночь уезжать, либо на лодке или катере подальше от дома
убежать на несколько дней. Короче: вне зоны доступа оказаться. Тут уж
информационный голод проявится только дней через пять. А их, как раз и,
достаточно для охоты, отсыпания всласть. Одним словом, отдыха. На зайцев
насмотришься, с совами подружишься, с воронами повоюешь, которые так и ждут,
когда замрёт жизнь на биваке, а затем разворуют, расклюют, что плохо лежит,
что съестное, а уж про испорченные охотничьи трофеи, если неладно
припрятаны, не привалены снегом, говорить не приходится. Нюх у этих шкодяг
собачий. Дотыркаются до убитой утки, до первой рыбы, что поймана
выставленной где либо сетью, и которую не успели сготовить и что под открытым небом окажется.Да и снег могут раскопать, воришки горностаи, а остальное вороны доделают. Вот совы, а их  по нескольку разных обычно прилетает  в гости - народ степенный. Сядет этакое глазастое чудо неподалёку, и замрёт.  Лишь изредка поведёт головой в разные стороны, да так плавно, так необычно, что, кажется, и голова-то у неё будто на триста шестьдесят градусов поворачивается. Окинет этот столбик с ветки листвянки или талины своими желтыми пятаками все по окружности, вернёт голову назад и хлопнет глазищами
несколько раз - снова замрёт. И так часами. Недалеко от первой бывает,
присядет на куст или дерево другая сова, побольше или поменьше первой и тоже
свой наблюдательный пункт установит. Не галдят и не сорятся между собой.
Корректные ребята. Что брошено из съестного - головы утиные, потроха - не
побрезгуют. Этак деловито порхнёт совушка, как бы на ходу и совершенно
бесшумно подберёт съестное и не видно её несколько часов, а затем снова на
наблюдательном пункте окажется. И так несколько дней длится совиное дежурство. Уж она и знакомой кажется, и симпатичной и загадочной все дни своего наблюдения.
  Поначалу не понимал я этих птиц. А однажды, когда увидал, как
сова совершенно бесцеремонно выхватила между  разложенного нами скарба
мышь, а от них иногда на охоте житья не бывает, поточат всё незаметно, что
мы едим и завертки, и полиэтиленовые пакеты им не преграда - понял, что с
этими добровольными охранниками дружить надо.
  И ведь что интересно: вахту одной совы, место её охотничье,подкрепляет другая. И между собой птицы не враждуют. У них образуются
совмещающиеся охотничьи зоны. И совсем это не зависит от вида птицы.
Охранники, одним словом, что надо. Стараемся не обижать этих добровольцев,
что несут круглосуточную вахту. И подбрасываем им, что от разделки
охотничьей добычи остаётся. И ворон совушки  иногда  пошугивают.  А   уж про
выстрел в их сторону - и речи быть не может. Разве в друзей стреляют? Хотя,
есть уроды, что бьют их и только затем, чтобы лапой когтистой дома перед
гостями похвастаться, или крыло с хвостом  на стенку пристроить. Любуйтесь.
Во, какой я охотник!
  Остался позади свёрток в виде буквы у, скоро закончится  спуск,
за ним дорога выскочит из перелеска, сделает пару зигзагов, затем будет
небольшой подъём и с горы откроется вдали призёмистая панорама города.
  Что-то мелькнуло  за окном. Ещё и еще раз. Осмотрелся - вроде
ничего нет.  Опять смотрю вперёд - снова на дороге у водительской двери
мельтешит это «что-то».
   Что это? Оно исчезает при повороте  в его сторону головы, как бы
мгновенно растворяется в воздухе. И нет его. Отвернёшься это «что-то» опять есть. Оно как бы прозрачное. Будто из дыма.
   Сбавил скорость. Осматриваюсь. Нет ничего. Явившееся новому дню солнце притушено влажными облаками. Угадывается еле видным пятном в заднем стекле. Нет теней. Нечему отсвечивать и не за что зацепиться свету в остеклении пассажирской двери. Поворачиваю голову и это «что-то» опять исчезло. Будто растворилось в пространстве. Снова добавил обороты. Сорок, пятьдесят километров, растёт скорость, и опять  боковым зрением вижу, будто выходит из пространства эфемерная фигурка. Не летит, а бежит, как сказочный человечек. Голова на заячью похожа. Чем? Огромными глазами. Они большущие, тёмные и раскосые. А скорее расположены на  небольших выступах по обеим сторонам головы. От этого она кажется треугольной.  И руки работают, как у бегуна на стометровке. Добавляю газ - быстрее бежит. Ещё  увеличиваю
скорость - ему хоть бы  что. Со своего ряда  постепенно смещаю машину на
встречную полосу. На трассе никого. Как бы прижимаю эту фигурку к противоположной обочине, несусь совсем по обочине. Это уже опасно. Исчезает
фигурка загадочного бегуна. И тут обнаруживаю её с противоположной стороны
машины у дверцы пассажира. Всё так же несётся. Ну, вовсе как бы из дыма
сотворено это существо, но несётся по всем правилам стаерского забега.
Работают на бегу руки, движения слаженные и глаза,  и загадочные, овальные тёмные - смотрят в салон.
  Со скоростью и обочинами не шутят. Глюки? Усталость? Сбавляю газ и ухожу на свою полосу, и человечек, его подобие, немедленно оказывается на прежнем месте и всё так же бежит, активно работая руками, если можно так назвать очень напоминающие человеческие руки конечности. Откровенно поворачиваю голову в его сторону,  и он снова исчезает. Так глюк или не глюк? Вот бы фотоаппарат!
   Так нет же  его, фотоаппарата. А существо всё так же  несется рядом с
машиной. Несколько раз демонстративно поворачиваю голову  в его сторону и
оно, это «что-то», мгновенно растворяется в пространстве. Отворачиваюсь -
появляется, рассматривает меня на бегу. Вхожу в начало зигзага на дороге,
сбавляю скорость и существо, это самое «что-то», увеличивает скорость,
уходит вперёд и медленно растворяется в пространстве. Никакого следа не
остаётся. Выписываю зигзаг, прохожу небольшой подъем и вот уже впереди виден город, дымы над полосатыми трубами котелен-кочегарок.
   Приостанавливаюсь на обочине. Табачный дым плывет по салону, извиваются его клубы и струйки, что вытягиваются потоком воздуха от  вентилятора в приоткрытую форточку, а там за окном они растворяются, исчезают, как то самое «что-то», что так же растворилось в пространстве, в звонком весеннем воздухе. Мистер Х? Невольно про себя отсчитываю Х.Y,Z. В нашем понимании - трёхмерное пространство. Его оси. А этот самый Зет, какого он измерения?  Ну да. Икс и Игрек - плоскость, а Зет - объём. Но объем, который может менять свою сущность? Появляться и исчезать...
   Да ну их, эти самые измерения. Впереди город, дом и выходной день.
Может быть, я просто устал? Может быть, это всё привиделось? Привидение?
Хотя с привидением мне бы не удалось поиграть в догонялки и прятки. Да и
усталости нет вовсе. Вот тебе и Икс, Игрек, и Зет.
 А, может быть, показалось?