Атаманша Гл. 5

Гл.5


Марийка помнила, что где-то в этих краях проживает её крёстная, но поскольку девушка гостила у неё ещё в далёком детстве и то, всего раз, то даже не могла вспомнить название деревни.

Пришлось за помощью обратиться к мужу, а тот, в свою очередь, расспросил их сторожа, того, что во время пожара потерял избу.
Дед Матвей назвал по памяти все деревушки, расположенные в радиусе десяти вёрст и когда дошёл до названия "Дымки", Марийка радостно взвизгнула и захлопала в ладоши:

-   Всё, дедунечка, не надобно дальше, это Дымки. А я вспоминала, вспоминала, на что же похоже название, а оно - Дымки.

В последующие дни атаман с женой решали, когда Марийке лучше посетить свою крёстную, он с нею ехать не мог, дел навалилось много, но в охрану своей семьи выделил пару десятков казаков.

Мамка была против поездки, мотивируя тем, что в лесах полно разбойников и не дай Бог с ними повстречаться да к тому же, ещё и с малым ребятёнком на руках. Но Марийка заверила женщину, что Сашеньке уже три месяца, не вчера родился, а что касается разбойных людишек, так с нею бравые рубаки, разве с такими кто страшен? Да и не слыхать у них в деревне, чтобы воровские шайки орудовали где-то в окрест.

Наконец, назначили день отъезда. Карету Марийка решила не брать, а ехать как и казаки - верхом на лошади, с притороченной к седлу корзиной, куда поместили ребёнка. Мамка пребывала в ужасе, настаивала хотя бы на бричке, но девушка справедливо заметила: никто не знает, какие дороги их ждут. Чтобы потом не пришлось на себе тащить и лошадей и бричку.

Марийка оказалась права, дороги, как таковой, почти не было. Иногда им приходилось, один за другим, пробираться по узкой тропинке сквозь густые заросли кустарника.
На самом деле, грунтовка существовала, но это по объездной и около тридцати вёрст, а так - всего семь.

После полудня прибыли к конечной точке и атаманша отпустила охрану, пообещав им, что на обратный путь вызовет их через вестового от крёстной. Ну не будут же сопровождающие бездействовать тут неделю, а то и две?

Девушка с замиранием сердца осматривала небольшой домик своей наречённой матери, на крыльцо которого выскочили несколько человек прислуги.

Крёстной тоже не очень повезло с мужем, как и маменьке, не зря они были подругами, и также, как и маменька, Прасковья Тихоновна рано овдовела, но имея крепкие нервы и волевой характер, до сих пор жива и с Божьей помощью, более-менее здорова.

Вслед за челядью вышла на крыльцо и крёстная, она долго разглядывала улыбчивую девицу, которая ловка спрыгнула с лошади и направилась к ней.
Пожилая женщина всплеснула руками и бросилась навстречу:

-   Машенька, детка моя! Неужто ты меня нашла, а я часто вспоминала, ведь виделись давно, ещё как матушку твою, упокой Господь её душу, хоронили. Думаю, как ты там в городе? Кем стала? Ничегошеньки не знаю. А Глафирочка жива? А кто у тебя там в корзинке шевелится?

Прасковья Тихоновна болтала без умолку, стараясь всё сказать, как будто крестница тут же отправляется в обратный путь. Правда, женщина была несколько шокирована, когда узнала, что в корзинке находится трёхмесячный младенец, но Марийка её успокоила:

-   Не переживайте, матушка, у нас с Петенькой не ребёнок, а ангелок. Знай себе, спит целыми сутками и никому не докучает. А сегодня тоже проспал всю дорогу, ни разу даже не пикнул. Мы, матушка, воспитываем его не неженкой, хотим, чтобы из него вырос настоящий мужчина.

-   Наверное, это правильно, Машенька. Ну что же мы стоим за двором?... Наська,  -  поискала она глазами крестьянскую девицу,  -  будь ласка, помоги барышне с малышом. Да давайте, скоренько стол накрывайте. Гости у меня нынче дорогие, дороже и не придумаешь.

Целыми днями Марийка и крёстная вели нескончаемые беседы, а ну-ка, сколь были в разлуке! Обеим есть, что друг дружке поведать. Они гуляли по красивому саду Прасковьи Тихоновны, подолгу засиживались в беседках, любуясь яркими осенними цветами и под стать им -  огненно-красным закатом.

Десять дней пролетели быстро и атаманша заскучала за милым домом, к которому так привязалась за это короткое время, а особенно за любимым мужем. Пора было собираться и обратно, в свою деревеньку. Девушка попросила у крёстной человека, который мог бы смотаться в её село и позвать казаков для охраны, но Прасковья Тихоновна, никогда не слышавшая в их местах о разбойниках, предложила:

-   Машенька, ну зачем ты будешь гонять своих людей туда-сюда, возьми моих, разве они не сопроводят тебя?

Чтобы не обидеть крёстную, девушка согласилась, но в то же время, ей грозило настроить против себя собственных казаков, которые могут посчитать, будто она им не доверяет. Вот потому, ещё с половины пути, отпустила назад сопровождающих, коих любезно предоставила ей крёстная, сославшись на то, что до имения ей нынче добираться - одни пустяки! Словом, рукой подать и уже покажутся первые вышки, где всегда полно сторожей.

Но вскоре Марийка пожалела об этом. Оставшись совсем одна, мирно спавший маленький Саша не в счёт, девушке сделалось страшно. Она придержала лошадь перед едва проходимой чащобой и некоторое время раздумывала, не повернуть ли назад? Но потом засомневалась в правильности поступка, атаманша она или кто?

Марийка слегка стегнула кнутом по крупу лошади и рискнула продвигаться вперёд, успокаивая себя тем, что до дому, и действительно, не так уж далеко. Просто пугал своей сумрачностью, начинающий терять листву, осенний лес.

Девушка старалась ехать тихонько, чтобы не создавать много шума, и благополучно оставленные позади сотни метров, внушали надежды на удачный исход.

Дальше тропинка проходила между двумя невысокими горами, поросшими желтеющими травами и редкими деревьями. Здесь Марийке не так было жутко, наконец, она выехала к свету из зарослей тёмного и неприветливого лесонасаждения. Сашенька по-прежнему спал и молодая мать, с улыбкой любовалась на своё дитя.

Внезапно, лошадь насторожилась и запрядала ушами. Через несколько метров она остановилась, как вкопанная, а уже через мгновение, огласив лес громким ржанием, пыталась встать на дыбы, тем самым чуть не выронив из корзины маленького Сашу.