Я скучаю по тебе

Я скучаю по тебе.
Он так и написал. Вот именно так. Письмо было помятое, в потёртом конверте с загнутым уголком. Она носила его в кармане, сложенным пополам. Иногда доставала, разглаживала ладонью. Разворачивала листок бумаги и ещё раз читала :
Я скучаю по тебе.

Потом села на поезд. С одной сумкой, чемодан она оставила дома. И поехала к нему. В вагоне было холодно. Мелькали за окном каменными серыми глыбами скалы. Ёлки пушистыми зелёными столбиками. И снег. Белый белый, слепящий, неподвижный. Хотелось прикрыть ладонью глаза. Чтобы не ослепнуть. Она напялила очки от солнца в дурацкой роговой оправе и сидела, уставившись в никуда. Достала из сумки колбу с притёртой пробкой с разведённым спиртом. И , отвернувшись, налила в мензурку разбавленный спирт. Пятьдесят грамм. Это её обычная доза. Тепло разлилось по груди. Пощупала помятый конверт в кармане. Кроме него у неё больше никого нет:
Я скучаю по тебе.

Ей тридцать пять. Она одна. Конечно, раньше у неё были мужчины. До того, как это началось. До того, как она начала терять память. Если в компании рядом с ней стояло два человека, то она могла путать, как кого зовут. Если бы ещё отчества у них были, тогда уж совсем. Совсем беда. Но так она ещё как-то выкручивалась. Саша, Маша. Не перепутать бы. В офис она перестала ходить два года назад. Тогда она не могла заставить себя перешагнуть порог. Просто тащила сама себя за шкирку, за воротник. Но только подходила к дверям, как к горлу подступала тошнота. Начинала кружиться голова. Казалось, что все шепчутся вокруг. Вот идёт эта дурочка! Переговариваются у неё за спиной. Хихикают. Ненавижу! Подруг у неё тоже нет. Ликвидировала последнюю. Взболтала колбочку. Пятьдесят грамм. Вот только мензурка и он остались :
Я скучаю по тебе.

Сумочку с остатками косметики она отрыла в шкафу. В дальнем ящике. Сейчас выковырила из багажа. Не красилась уже давно. Засохла косметика уже , наверно. Превратилась в антиквариат. Поскребла кисточкой по донышку круглой коробочки с асфальтовыми тенями. И нарисовала полоску на верхнем веке. Наклонила голову назад. И посмотрела, полуприкрыв веки. Маскирующим карандашом зарисовала синяки под глазами. И покрыла всё лицо основой под грим. Потом тональник. Ну вот! Ей уже и двадцать пять. Тушь, губы обвела контуром. Потом кисточкой размазала внутри помаду. Двадцать! Где моя мензурка? Пятьдесят грамм.

Спрыгнула с подножки вагона и пошла, качаясь. Утопая каблучками в гравии. Рукой сжимала в кармане конверт. Таксист долго не понимал, куда ехать. Поднялась по ступенькам старой пятиэтажки. Дрожащей рукой дотронулась до звонка. Долгое дребезжание. Ещё раз. Дверь приоткрылась на чуть-чуть. И тут она поскользнулась и плашмя рухнула на замызганный пол. В туманном сознании проплыло - это всё мензурка виновата! А губы сами шептали:
Я скучаю по тебе.