Хэппи, хэппи, хэллоуин

                Подарок для Александра Гениса, радио " Свобода"
   - Мы полетим бесшумно, как тени, на крыльях ночи.
   Сэм раздраженно вцепился в сковородку, мучительно раздумывая, не херакнуть ли проводника по башке, но, поскольку сало еще оставалось - на самом донышке, проявлять агрессию не стал, лишь язвительно выкрикнул :
   - Нам-то не гони ! Полетим. С тобой полетишь.
   - А чо, а чо, - загоношился Голум.- У нас свобода слова полная, нигде такой нет. Вот в Мордор придем, вот там ты реально охренеешь.
   - Дойдешь с тобой, - не унимался толстый хоббит, - ты, часом, не углицкий будешь ?
   - Не, костромской.
   - Оно и видно, что костромской. Водишь, водишь по буеракам, а где он, Мордор тот, где, я тебя спрашиваю ?
   Фродо щелчком отправил бычок в тлеющий костер и вмешался :
   - Да харэ вам ! Радоваться должны, остолопы, из одного Мордора в другой дойти не можем ! Вот Толкин, сука, наплел, чего и не было ! Хоббидол, бля... А что в Хоббидоле тридцать шесть лет резали мы друг дружку не по-детски, о том не сказал, смолчал, утаил, можно сказать.
   Сэм долго подсчитывал что-то на пальцах, загибая их, и неуверенно переспросил :
  - Мистер Фродо, Вы пятьдесят третьим считаете, а я пятьдесят пятым, чё-то как-то не так выходит, по цифрам.
   Голум снова влез наглой рожей в душевный разговор у вечернего огня, безаппеляционно заявив :
  - С марта, отвечаю, нас тогда еще на плац выгнали и майор мордатый слезу пьяную пролил, мол, так и так.
   Фродо вскочил на ноги и, уже не сдерживаясь, заорал на весь Зачарованный Лес :
  - Бараны ! Какая, на хрен, разница ! Вы чё, ни х...я не понимаете ? Мы ж в Мордор премся ! Сами !
   Сэм примирительно мыкнул : " Ну там хоть кормить будут...", и тут же получил пинок кирзовым сапогом в правый бок. Зловещего вида странники окружили хоббитов, не заметив, как ушмыгнул Голум, хихикая и потирая руки, вот, какой я молодец, привел простаков прямо в лапы зондеркомманды Пятнистых Эльфов, доблестной гвардейской охраны трудолюбивых Гномов Стяжателей, чьим излюбленным занятием на протяжении тысяч эр и циклов, прошедших  с Дня Гнева, было ростовщичество. Гномы сидели в своих подземных норах, беспрестанно воюя с ордами ифритов, упорно считавших норы своими, по вековечному Праву Предпоследнего Мародера, неписанному, но от того не менее действенному, нежели кодексы Юстиниана. " Право есть сила ". Немногие безумцы, вроде нищего плотника, восточного князя, бородатого кочевника пытались обрушить подлое право, но их многоразумные последователи возвращали все на круги своя, ибо привычное - привычно, а обычное - обычно. Так все и шло. И, похоже, так и будет. Всегда.
   Пятнистые Эльфы, мордатые верзилы с широкой улыбкой, дружелюбно тыкали остро заточенными клинками в животы хоббитов, искренне удивляясь виду яркой красной жидкости, сочившейся и брызгавшей забавными струйками, хохотали, слыша истошные - наверное, приветственные, кто ж поймет этих варваров - вопли. Видимо в диких лесах и болотах, откуда, несомненно, вылезли эти недочеловеки со светлыми глазами и странной бледной, будто всегда ей было мало лучей Светила, кожей, это в порядке вещей : стоять и вопить, просто стоять и вопить, когда тебя убивают. В иных краях - иные обычаи, это Эльфы знали точно, преданная служба Гномам давала возможности мир посмотреть и себя показать. Некоторые туземцы собирались на площадях своих городов, шумели и пели, даже плясали, радуясь приходу освободителей, не понимая одной простой вещи : НИКОГДА не стать им своими. В принципе, Эльфам было плевать, свой, не свой, не мешай жить так, как они привыкли, а именно - грабя весь остальной мир. Не мешаешь, будет тебе счастье, чуть поменьше чем у тех, которые почище, но это уж так боги распорядились, каждому - свое.
   Зачарованный Лес вздрогнул. Казалось, сама Земля вскинулась на дыбы, словно Пламенные Горы пробудились по всем побережьям, разгневанные волны соленой воды устремились в долго ожидаемый поход на сушу, огненные камни посыпались с неба, вот только что, минуту назад, такому ласковому и безмятежному, как глаза новорожденного котенка.
   Мир корчился в муках. Его, наконец-то, убили.