Между сном и явью. Главы 9-10

МЕЖДУ СНОМ И ЯВЬЮ
Роман о хороших людях в сложное время

Глава 9. Возвращение. Ещё одна улыбка экстравагантной дамы. Пещера с кладом. Армейские разговоры.

По сухой дороге, мимо огромных каменных глыб, устало двигались два человека с тяжёлой ношей.  Высоко, в нагретой тишине неба, застыли стервятники. Зной, дрожащий бледным золотом, томил тела.
Спасаясь от жары, путешественники с наслаждением укрылись под сенью деревьев буковой рощи. Здесь царила вечная тишина. Лишь хрустальный звон ручья нарушал её.
Белецкий и Мищуков положили под куст больного Корнеева, а сами спустились к источнику. Причудливые очертания скал, поросшие лесом, создавали сказочную картину.  На дереве у родника сидела большая улитка.
Освежившись сами, друзья принесли воды товарищу и полили на его ещё совсем юное, с россыпью веснушек, лицо.
- Как ты, Василь?
Раненый пробормотал какие-то несвязные слова.
Тщательно вытершись платком, Мищуков промолвил:
- Ну и печёт… Градусов сорок!
- Ветра нет. Горы загораживают ветер, - ответил Павел, потягивая воду из фляги.
Коля закурил и внимательно посмотрел на Павла.
- Слушай, если вдуматься, то, что мы с тобой видели – потрясает!  Представь себе, в заброшенном замке совершенно изолированно обитает женщина. Какие-то там пространства, как-то там загибаются… Мне иногда это кажется бредом, сном…
- Ну, а ... Василий... Это же реальность! Что-то же с ним случилось. Мы же всё произошедшее видели собственными глазами, - сказал Павел.
- Ну, хорошо. Допустим, это реальность. Что тогда делает в замке Наталья Сосновская? – задал вопрос Коля. -  Почему именно у её дома появились подозрительные археологи?
- Ты думаешь - не обманывала ли она нас? Не связана ли она с ними? – предположил Павел.
- А может замок этот – явочная квартира, шпионское гнездо. Причём эта графиня может даже и не подозревает, что её используют.
- Насчёт того, что заброшенный замок пытаются как-то использовать враги – может ты и прав. Но, Коля, я почти уверен, что Наталья Сосновская тут ни при чём.  Интуиция подсказывает. Уверен, что ты тоже так думаешь!
- Да, она, скорее жертва обстоятельств. Невинная, страдающая душа, осколок прошлой жизни, чудом уцелевший...
- Так оно и окажется, - заверил Павел. - Если мы ещё увидимся с нею, конечно.
Коля удивлённо поднял брови.
- Ты думаешь туда, к Сосновской, нам больше не реально попасть?
Павел задумчиво смотрел вдаль.
- Можно попасть. Но мне кажется, должно быть стечение особых обстоятельств.
- Интересно. Слушай, ты бледный какой-то…
- Да чувствую себя неважно.
- Эх, это я виноват, извини. Потащил тебя в горы ещё не долечившегося…
- Ладно, не жалей о том, что было.… Надо – вот и потащил. В конце концов,  мы делаем одно дело – охраняем Родину. Она у нас одна. А без трудностей -  ничего не бывает, - сказал Павел, отводя Колину руку с открытым портсигаром.
- Нам бы добраться побыстрее. Уже вроде недалеко осталось. Мы, кажется, на главном тракте, - нахмурившись, сказал Коля.
- Да, но с Васей в таком состоянии мы далеко не уйдём. Дотянул бы он.… Даже до лагеря ещё далековато.
- Да, там медпункт, может телефон есть, вызвали бы машину…
На какое-то время они затихли, повалившись в порыжелую траву в тени деревьев.
Золотисто-голубые стрекозы, собравшись в весёлую стайку, неистово кружили, с треском сталкиваясь, охотясь за мухами.
Косматый голубь сел неподалёку на ветку. Его угольные глазки заинтересовано поглядывали на путешественников. Птица наклоняла головку вправо и влево, как бы озаботившись состоянием людей, а когда Коля встал и протянул руку, взлетела высоко и, сделав в воздухе круг, села далеко на каменистом тракте.
- Смотри, голубь! Откуда он здесь так далеко от города? – промолвил Коля, обернувшись к Павлу.
Тот приподнялся:
- Где ты видишь голубя?
- Да вот там на дороге.
Коля показал направление.
- Там по - моему стоит какой-то автомобиль.
- Странно. Действительно, автомобиль. Как же мы не услышали, как он подкатил?
Белый лимузин с открытым верхом застыл у обочины дороги.
 Возле него возилось два человека. Один из них оказался дамой в розовой шляпке. Она обмахивалась веером и что-то возмущённо высказывала шофёру. Это был длинный джентльмен в белом костюме, но при этом ещё и в шлеме с поднятыми очками и в кожаных перчатках с раструбами.
Павел и Коля подошли поближе.
- Мой милый Петер, поторопитесь с ремонтом, иначе мы не успеем к обеду, - говорила дама. – Вы мне обещали лёгкую и романтическую прогулку. А теперь мы должны страдать здесь от жуткой жары.
Джентльмен отвечал из - под поднятого капота:
- Ах, моя госпожа, если бы я разбирался в тонкостях этих проклятых моторов. Вот ведь блага цивилизации! То ли раньше было в старые добрые времена – карета с кучером, лошади…
- Ах, Петер, не травите мне душу. Впрочем, здесь так чудесно! Какие красивые виды!
- Елизавета Генриховна! Неужели вы? Вот так встреча!
На голос Павла дама обернулось. На её лице отразились сразу удивление и радость. Она широко ослепительно улыбнулась, и от этой улыбки стало сразу как-то хорошо.
- Ах, какая встреча! Мой  давний знакомый, отважный рыцарь! Как приятно вас здесь увидеть!  Видимо вы продолжаете изучать местные достопримечательности? О, теперь я вижу, вы с собой взяли верного оруженосца?
Павел представил Колю.
Елизавета Генриховна в ответ ещё раз ослепительно улыбнулась.
-  А мы уже как-то виделись. В поезде, - сказал Коля.
- Но как вы здесь оказались? – спросил Павел.
- А мы на этом чуде техники совершали прогулку, - рассказывала Елизавета Генриховна. - А теперь чудо перестало быть таковым. Чихнув несколько раз, оно заглохло. И в результате я, мой верный Петер и любимый Барс оказались в этом замечательном месте. Здесь действительно хорошо, но только несколько жарковато.
Коля удивился:
- Но я вижу здесь только двоих. А где же третий?
Женщина удивленно подняла брови:
- Вы имеете в виду Барса? Я вам сейчас его представлю. Бездельник загорает на заднем сидении машины. Барсик, милый мой, тебя хотят видеть!
На звук её голоса с заднего сидения автомобиля поднялся, распрямляя длинные лапы, толстый рыжий кот. Оглядев путешественников, кот, к удивлению Павла и Коли, салютовал им лапой.
- Какой у вас дрессированный кот! – похвалил животное Коля.
Елизавета Генриховна блеснула голубыми очами:
- Он немного обиделся за бездельника. Впрочем, Барс отходчив и дружелюбен. Этот золотистый кот – целитель и охранник!
Павел решился рассказать об их проблеме.
- Елизавета Генриховна, мы попали в беду. Товарищу, который был с нами в этом путешествии, стало плохо. Он там, в тени под деревьями. Его нужно как можно скорее отправить к доктору. Вы можете нам помочь своим автомобилем.
- Дорогие господа - товарищи, я всегда готова, но вот только готов ли он?
- Кто? Ваш водитель?
- Автомобиль!
Коля подошел поближе к джентльмену в белом костюме, озадаченно стоявшему у открытого капота.
- Позвольте мне взглянуть…
Через пятнадцать минут Коля Мищуков в водительском шлеме и очках сел за руль. Рядом с ним восседала важная и довольная Елизавета Генриховна под зонтиком и с рыжим Барсом на руках. На заднем сидении устроился Павел с Васей Корнеевым, лежащим без сознания.
Елизавета Генриховна долго махала рукой.
- Дорогой Петер, до скорого свидания. Через час мы обязательно будем. Потерпи мой дорогой. Будь мужчиной. Изучи окрестности. Скоро увидимся.
И послала ему воздушный поцелуй.
У Петера был виноватый и грустный вид. Он долго махал платочком вслед автомобилю, за которым тянулась золотая пыль, а потом сел у дороги…
Спустя несколько минут к тихо журчащему ручейку, распугивая сиреневых стрекоз, подлетел чубатый белоснежный голубь. Потрепав своими крылышками, он окунул головку в синюю воду и, отряхиваясь, выбрался на берег. Ещё пару минут спустя он летел среди розовых облаков.


***
Белецкий проснулся, и долгое время не мог понять, что он делает один в этой большой, залитой светом палате.
Павел осторожно приподнялся, превозмогая боль в боку.  В окне неподвижно стояли пирамидки кипарисовых деревьев. Пахло магнолиями, и было так тихо, что слышно за стеной мерный стук ходиков.
Постепенно Белецкий стал припоминать последние события.
Коричневая с чёрными пятнышками бабочка впорхнула в комнату и, покружив в пространстве, села на подоконник. Вдруг что-то её вспугнуло и она закружила по комнате.
На подоконнике лежал букетик полевых цветов. Внутри была записка: «Желаем скорейшего выздоровления».
Павел выглянул наружу. Внизу стоял светлоголовый мальчишка и, сощурившись, смотрел вверх. Конец его красного галстука запрокинулся за плечо. Павел узнал Витальку из пионерского лагеря.
 Он помахал рукой.
- Здравствуйте товарищ командир!
- Привет пионерам!
- Как ваше здоровье?
- Выкарабкиваюсь.
- А можно к вам?
- А давай через окно! Влезешь?
- Запросто!
- Залезай. Только потише. Чтобы не услышали наши эскулапы.
Вскоре Виталька был уже в комнате. Павел посадил его на стульчик, а сам уселся на кровати. Медовые Виталькины глаза горели восторгом.
- А что с вами, товарищ пограничник?
- Да вот помогал товарищу в одной операции.
- Ухты! Шпионов выслеживали?
- Ну, что - то наподобие... Говорить подробно, понимаешь, не могу – слово дал!
- А, тайна!
- В том -то и дело... Пришлось идти далеко. Разбередил старые раны, и вот теперь врачи отправили меня на койку.
-  Ой! А надолго?
- На парочку дней, наверное…
- А меня наша вожатая Цветана Славчева отправила сюда. Вас, мол, в изолятор положили, не пускают к вам. Надо весточку передать, - улыбался Виталька. - А я лёгкий, незаметный. Через забор перемахнул и здесь. Вы читали записку?
- Это она писала записку?
- Да, она.
- Спасибо. Передай ей привет от меня. Надеюсь скоро свидеться.
- Обязательно передам.
- Ну как живется у вас в лагере?
- Здорово. Позавчера в поход ходили! По компасу ориентировались!
И Виталька взахлёб рассказал Павлу о походе.
- А ещё мы с товарищем знаем, где клад зарыт, - добавил он.
- Какой клад?
- Настоящий, в пещере. Мы хотим найти его.
- В какой пещере?
- А тут, недалеко от моря, в скалах есть пещера. Там турки очень давно клад спрятали. Я так думаю, что турки...
- Откуда знаешь?
- А нам Кабис рассказал. Он сам татарин. Из местных пионеров. Да вы, наверное, видели его, когда у нас выступали.… Так вот он говорит, что в глубине пещеры есть сундук с драгоценностями. Представьте себе, если мы найдём его! Драгоценности нам ни к чему. Мы отдадим их на самолёт! Пусть в советской авиации будет наш собственный самолет! А себе оставим пистолеты. Если будут. Ну, может ещё кинжалы.
Глаза у Витальки горели восторгом.
- Вы даже знаете, что в сундуке? – спросил Павел.
Виталька опустил голову.
- Ну, не то, чтобы знаем наверняка. Догадываемся. Вот здорово было бы его найти!
- Конечно, - Павел улыбнулся мальчишеской мечте.
- Вот только у нас, ну, как – бы ... соперник есть. Он тоже клад ищет, всё ходит, выслеживает. У него, вроде, даже план есть.
- А кто это?
- Наш завхоз Иван Арнольдович. День назад мы с дружком во время тихого часа вырвались к морю и добрались до скалы. Вдруг слышим – шаги на тропе у самого моря. Мы в кусты. Смотрим – наш завхоз идет. Остановился, бумажечку из кармана вынул. Смотрит. Там дальше узкая скользкая тропа над самым морем идет. Там опасно, обрыв…Он верёвку к скале привязал, вокруг пояса обвязался, значит, чтобы не упасть, и давай в пещеру спускаться. А мы испугались, затаились в кустах и ждём. Боимся - увидит, отведет к начальнику лагеря и нас накажут за то, что режим нарушаем, ушли без спроса. А минут через десять-пятнадцать он появляется...
- У него было что-то в руках?
- Нет, ничего. Лоб вытирает, как-то несчастно выглядит, как будто досада какая его гложет. Не нашёл, значит, клад. По дорожке прошёл  и исчез.
- Ну, а вы?
- Ну, а мы спуститься туда так и не решились. Во - первых, боялись, что тихий час закончится и нас хватятся. Во-вторых, поняли, что так просто в пещеру не пробраться. Надо подготовиться, как следует.
Павел принял серьёзный вид.
- Слушай, Виталий, вот что я тебе скажу. Пещера над морем, над пропастью – дело очень опасное! Подожди, не перебивай. Знаю, что вас не отговорить – всё равно ведь полезете…. Но... не делайте это без меня. Не ровен час – сорвётесь. Разбиться, утонуть можно запросто. Я вам постараюсь помочь. Вот только подлечусь немножко.
Глаза у Витальки блеснули радостью.
- Хорошо!
- А узнаешь что-то подозрительное про этого завхоза – мне скажи. Лады?
- Лады!


***
Спустя день, наслушавшись упрёков и советов врачей, Павел осмелился спуститься в больничный парк.
Далеко за зелёным забором, слышалось бодрое «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Павел погулял по парку, оглядывая мощные гипсовые статуи рабочих, колхозниц, бравых и подтянутых спортсменов и спортсменок.
Внезапно убаюкивающая тишина нарушилась рёвом моторов.
У забора стоял человек с седым ёжиком волос одетый в больничный халат и жадно смотрел вверх.  На груди у него виднелся пришпиленный значок ОСОАВИАХИМа10.
 В чистом голубом небе, подобно птицам, кувыркались самолёты.
 Павел остановился, чтобы полюбоваться необыкновенным зрелищем. Вот летательные аппараты собрались в один строй, словно птичья стая, а затем стали демонстрировать чудеса. Шестёрка истребителей подарила зрителям "тюльпан" - одну из самых эффектных фигур группового пилотажа. Вдали слышен был восторженный шум и шелест аплодисментов. В течение получаса лётчики совершали пируэт за пируэтом. И снова - аплодисменты.
- Эх, здорово! Что вытворяют, а? Гордость берет! – восторженно произнёс незнакомец.
-  Красота!  Молодцы наши пилоты! – откликнулся Павел.
Вдали с трибуны было слышно:
- Да здравствуют сталинские соколы! Ура!
- Ура!!!
Мужчина смахнул скупую слезу, посмотрел на Павла и, сжав руку в кулак, произнёс:
- Да, наша авиация сейчас сильна. Если нужно – достойно встретим врага и врежем ему! Если нужно – проложим новые сталинские маршруты, не хуже товарища Чкалова!
- Да, трудно себе представить! Это же надо – через Северный полюс – в Америку! Раньше об этом не могли и мечтать! – поддержал Павел мужчину.
Познакомились. Человек в больничном тоже оказался лётчиком. Звали его Всеволодом.
Они сидели на скамейке, вдыхая запахи магнолий, и увлечённо говорили о ситуации на дальневосточной границе, в Европе, в Испании, где Всеволод побывал, был сбит и вывезен представителями Красного Креста.
На аллейке показалась фигура человека в белом, немного измятом летнем костюме. Павел узнал давнего знакомого Кирилла Аполлоновича Щедрина. В руках у него был свёрток.
Извинившись, Павел покинул лётчика и радостно обнял Кирилла Аполлоновича. Тот сразу заговорил, блеснув на солнце очками:
- А я смотрю - вас нет и нет. Думаю, где же мой неизменный шахматный партнёр? Понимаете, батенька, сразиться не с кем.
- Так уж и не с кем? – улыбался Павел.
- А потом я узнаю, что вы здесь, - Кирилл Аполлонович снял очки и его голубые тусклые глаза с морщинками у век по-доброму смотрели на Павла. – Что, здорово прихватило?
- Да есть немного. Помните, я в горы собирался. Ну, там меня…
Павел махнул рукой.
- Ай-я-яй! Нельзя же так! Вы должны беречь свое здоровье. Вам, батенька, еще державу строить. И защищать её. И семью создавать.
Павел улыбнулся:
- Надеюсь всё успеть.
Они пошли в дальний угол парка и сели на скамейке под блестящей листвой липы. Залетевший в парк ветерок приносил запахи георгин. Побежал тихий задушевный разговор. Павлу нравилось беседовать с пожилым, многое видавшим человеком, узнавать его суждение.
Он спросил:
- Ну, что, Кирилл Аполлонович, видели в небе выступление наших лётчиков?
Кирилл Аполлонович развёл руками:
- Батенька, но ведь это просто чудо. Такое мастерство! Как там говорят – асы! Ну, просто – боги небес!
- Боги небес? Интересно сказали.
- А вы читали что- нибудь по германо-скандинавской мифологии?
- Нет, наверное…
- Так вот, там асы – это высшие боги. Ну, там - Один, Тор.… Но это просто сравнение. В данном контексте слово ас  - французское. Означает «туз» или человека, достигшего первенства в своей области…
- Удивительно. Не слышал, спасибо, буду знать. Часто мы употребляем слова, не зная их значения.
- Но вот что я думаю, Павел Алексеевич. Вся эта ловкость, петли в воздухе - это хорошо. Но главное, чтобы в нужный момент, когда начнётся война, армия не подвела и показала свою готовность и мастерство.
- А что, Кирилл Аполлонович, у вас на это счёт имеются сомнения? Поверьте, мы сильны и если завтра война –  сможем дать надёжный отпор!
- Хм, сомнения… - Кирилл Аполлонович снял очки и протер их замшевой тряпочкой. – Павел Алексеевич, вот вы человек военный, многое видите и закрываете глаза, выдаете желаемое за действительное.
- Что вы имеете в виду?
- Да вооружение - то у нас слабее, чем у них. И танки, и самолёты. И с дисциплинкой не очень. Если я по одним публикациям делаю такой вывод, вам - то должно быть виднее. Разве конфликты на Дальнем Востоке и баталии в Испании это не доказали?
- Вы правы, - вздохнул Павел. – Отдельные недостатки есть. Слишком много средств мы направили на индустриализацию, в военной области что-то упустили. Но, скажу коротко – скоро перевооружение. Ошибки Испании учтены.… Спустя пятилетку мы будем ещё сильнее.
- Слишком долго ждать, батенька! Враг у наших ворот. Война не за горами, разве вы не чувствуете?
- Да, фашизм видимо не остановится перед завоеванием Европы. Но, мне кажется, Гитлер вряд ли пойдет на восток, оставив за спиной Англию и Францию, страны, которые сильнее его и которые унизили Германию, навязав Версаль…
- А Япония?
- Японии мы щелчок по носу дали. Она вряд ли сунется…
Кирилл Аполлонович вдруг как-то посерьёзнел, оглянулся, и заговорщически наклонившись к Павлу, зашептал:
- Слушайте, мне непонятно, что происходит с вашими командирами?
- То есть? Вы имеете в виду высший командный состав?
-  Их арестовывают и сажают.… Но кто же командовать - то будет?
- Если вы о Тухачевском11… Но это был военно-фашистский заговор в Красной Армии. Они были изобличены, дали показания. Готовили государственный переворот.   По – вашему их надо было по головке погладить?
- Но… как-то быстро всё произошло… Переворот, а расследовали меньше месяца. Такое громкое дело. А арестовали - то сколько! Лес рубят, щепки летят! Не может же быть столько предателей в Красной Армии…
Павел вздохнул, задумавшись.
- Я и сам об этом часто думаю и переживаю. Я знал Иону Эммануиловича Якира. Это был честнейший человек. Впрочем…
Павел внимательно огляделся по сторонам.
Вдалеке по аллее ходила женщина под руку с больным. Рядом в кустах зашелестело. Оттуда осторожно вышла кошка и принялась острить лапы о кору липы. Их никто не мог слышать.
Кирилл Аполлонович сказал одними губами:
- Боитесь, чтобы никто не услышал? Разве такое возможно в свободной стране, батенька?
Павел промолвил твёрдо:
- Время сейчас такое. Без ограничений нельзя.  Вредительства и шпионажа хватает. Враг пытается подорвать нас изнутри…Приходится арестовывать. Конечно, бывают и ошибки...
Кирилл Аполлонович, поморщившись, сказал:
- Послушайте... Был я как-то на одном совещании. Ну и увидел старого друга - талантливый хирург, золотые руки. Решили мы с ним немного отметить это дело. Выпили значит, и он мне рассказывает, что в двадцать пятом году он разговаривал с судмедэкспертом, проводившим осмотр тела Михаила Фрунзе. Так вот он уверял, что Фрунзе убили! Просто зарезали на операционном столе…
Чьи-то быстрые шаги на аллее прервали их разговор.
- Товарищ Белецкий! Павел Алексеевич! Я вас везде ищу! Пойдёмте на укол!
Укоризненно глянув на медсестру, Павел положил руку на плечо Кирилла Аполлоновича.
- Это всего лишь версии, догадки. Они требуют тщательного расследования. Не будем об этом. Ладно, мне пора. Это медсестра Нюра.
Кирилл Аполлонович подхватился.
- Конечно, идите…. Ах, я совсем забыл.
И он протянул свёрток.
- Тут вам фрукты, коржики. Сестра приезжала, сама пекла. Вкуснейшие!
Павел поблагодарил старика и направился к корпусу. Но чувствовал, что разговор оставил тревогу у него на душе.


Глава 10. Гаспар и его змей. Цветок в книге. «Строгий юноша». Странный гражданин. Таинственные гости Астронома.

Цветану разбудил скрип повозки и лошадиное ржание. Она знала – пришла телега с продуктами из ближайшего колхоза. Ещё вчера они ходили помогать этому колхозу собирать урожай винограда.
Цветана поднялась с каким-то неясным томлением.
«Вот что значит заснуть днём во время тихого часа», - подумала девушка. Раньше это с ней случалось крайне редко.
Быстро привела себя в порядок перед зеркалом.  Заплела косички. Так она сама себе казалась ещё совсем девчонкой. Она улыбнулась своему отражению.
Солнечные струны пронизывали белоснежные гардины, заливали за окном пространство между цветочными кустами, липой и ольхой каким-то нежным апельсиновым светом. Казалось, откуда-то доносилась  скрипичная мелодия.
Ребятня уже  вовсю гоняла по двору.
Цветана увидела склонившуюся над кустами Полину с сапкой в руках. Это же надо так любить цветы, чтобы возделывать их в полуденную жару!
Вспомнился май. Она в светлом новеньком платьице с цветами в руках бежит по свежим умытым после грозы улицам к отцу. Мир сверкает бриллиантовым цветом, капельки росы горят на листьях и цветах, корабли облаков синеют парусами высоко в небе.
 Вот дворец, нарядная толпа... Объявление о выставке. Отец стоит торжественный в слегка мятом, но строгом костюме и рассказывает о своих работах. А рядом переливаются натюрморты и пейзажи, в которых нет – нет, да и проглянет солнечный кусочек любимой Болгарии! Отец принимает от неё цветы, а затем подхватывает и кружит её саму, и она летит среди этих болгарских пейзажей куда-то в высшие сферы!  Звучат аплодисменты!
А затем – автомашина «эмка». Её подвозил Евстафий. Он аккуратен и твёрд, но всё же чем-то неприятен. Его поцелуи обжигают её шею адским огнём. Колючий человек! Лучше им больше не встречаться!
Для Цветаны поездка в лагерь была освобождением от назойливого внимания Евстафия. Он будет её летом искать, но найдёт ли?
Ей припомнились поезд, гроза, Павел. Уже с первого взгляда было ясно, что это порядочный человек. Совсем не Евстафий! И он ей очень нравится! Красивый, мужественный! А как он решительно бросился её спасать после падения в море! Может быть это судьба? Интересно, как он там сейчас?
Цветана вспомнила рассказ Витальки. Он навещал Павла в больнице, передал ему весточку. Правда, Павел никак не ответил, только лишь привет передал... Хотя, разве можно многого ждать от приболевшего человека…
Сегодня после обеда Цветана была свободна. С отрядом оставалась Полина. Почему-то сидеть в лагере больше не хотелось.
Цветана, надев под платье купальное трико и водрузив на голову панаму, отправилась на море. Она взяла с собой маленького испанского мальчика.
Ей было жалко шестилетнего  Гаспара. После того, как тридцать четыре тысячи испанских детей четырьмя партиями были привезены в СССР и размещены в детских домах, Гаспар не попал ни в один из них. Он был слишком мал, кроме того его отец Аурелио де Ховельянос был с ним. Астуриец Ховельянос был убежденным коммунистом – республиканцем. В СССР для него нашлась работа. Он был бурильщиком, кроме того хорошо знал взрывное дело. Этим летом он ехал в командировку на дальнюю стройку. Ехал куда-то на север в трудные условия. Именно поэтому он уговорил Полину взять своего маленького сына, несмотря на то, что дошкольник Гаспар не подходил под возраст лагерных ребят. И вот теперь Гаспар сначала жил в комнате Полины, но подружился с Цветаной,  попросился ночевать к ней. Цветана убаюкивала Гаспара, рассказывала ему сказки. Подруги мягко опекали уже многое пережившего мальчика, побывавшего под артобстрелом и в тюрьме.
- На море, Цветана? – спросил с улыбкой сторож Ипполит.
- Да, пойду окунусь.
- А этого чёрного обормота зачем берёшь?
- Да Полина занята, не может за ним присмотреть. Возьму, пусть развлечётся.
Тяжёлая с завитушками металлическая калитка со скрипом отворилась.
Они пошли с Гаспаром по пыльной белой каменистой дороге.
Постепенно, не спеша, а затем стремительным рывком поднялся к облакам воздушный змей. Словно летучая мышь распрямил он крылья, а его извилистый хвост залопотал по ветру. Змея Гаспар делал вместе с вожатым Сергеем Жуковским. Змей вышел на славу! Разноцветный, он переливался всеми цветами радуги, освещая облака. Медленно летел он по ветру, а при лёгких порывах – рвался из смуглых цепких рук Гаспара на свободу.
Цветана присела в каменной беседке, выбрасывая камешек из сандалии. Перед нею развернулось сине-зелёное море во всей красе.
 И вот изумрудные волны ласково приняли тела девушки и мальчишки. Пленный змей трепетал по ветру, не в силах порвать связующую с деревом нить.
Гаспар плескался у берега, ныряя головой в прибой и смешно болтая над водой ногами. Цветана подхватила его и, смеясь, подержала в воде, объясняя, как плавать.
- Mi serpiente!  Мой змей! – закричал Гаспар.
Цветана бросила взгляд на берег. Деревцо больше не охраняло змея. Но сам змей не исчез. Он по – прежнему парил в облаках, но только высоко и далеко – над скалой, грозным обрывом нависшей над заливом. Его держал за бечёвку человек в тёмном костюме, чёрных башмаках с крагами и с тростью.
Гаспар что есть духу выскочил из воды. Разбрызгивая тысячи капелек, он помчался к горной тропке, ведущей наверх. Спустя несколько минут он уже появился на скале и подошел к незнакомцу в тёмном. Тот что-то говорил ему.
Цветана поторопилась выйти из воды, поправляя купальное трико и выжимая воду из косичек. Морщась от острых камешков, она поднялась на скалу.
Незнакомец, улыбаясь одними губами, держал змея. Тонкая бечёвка пела в его руке виолончельной струной. Гаспар как завороженный смотрел ему в лицо своими глазами - угольками, видимо пытаясь угадать цвет глаз незнакомца за стёклами тёмных круглых очков.
Незнакомый мужчина был еще молод и строен. Безукоризненный и строгий тёмный костюм и цилиндр на голове выдавали в нём щёголя.
«Буржуа, что ли», - подумала Цветана. – «Турист».
 Руки незнакомца одетые в замшевые перчатки удивили Цветану. Для жаркой погоды он был упакован весьма тщательно, но похоже не испытывал никакого дискомфорта.
- Твой змей улетел. Я поймал его. Возьми.
Не спуская глаз с человека в чёрном, Гаспар взял змея за прочную нить.
Цветана поблагодарила неизвестного и, взяв Гаспара за руку, повела по тропке вниз. Они спустились на пляж, но больше уже не смогли покупаться. Внезапно появившийся острый ветер поднял высокие волны. Они с разгону налетали и бились о камни. Немногие купающиеся начали расходиться. Змей неистово рвался из рук  Гаспара, трепетал, и нить лопнула.
 Освобождённый змей метнулся в облака, затем в сторону и исчез в голубой дали.
Гаспар в отчаянии смотрел на улетающего змея.
Цветана утешала его:
- Не печалься, сделаем нового.
Вдруг Цветана заметила, что взгляд Гаспара направлен в другую сторону. Он смотрел на незнакомца в тёмном. Того, похоже, погода совершенно не тревожила. Он удобно расположился на скале - сидел на камне, опираясь на трость. Лицо его было устремлено навстречу буре.
Цветане и Гаспару суждено было ещё один раз встретиться с человеком в тёмном костюме.
Когда они поднялись к балюстраде беседки, навстречу им вышел незнакомец. Длинные фалды его пиджака развевались. Он протянул лист бумаги, дрожавший на ветру.
- На память.
Гаспар не двигался, глядя незнакомцу в глаза. Свободные от очков они казались ледяными. Иногда в них поблескивали синие и зелёные искорки.
Цветана сама взяла лист и благодарно кивнула. Карандашный набросок мальчика со змеем был очень хорош.  Она аккуратно сложила лист пополам.
 Придерживая шляпу - цилиндр незнакомец протянул Гаспару что - то круглое.
- Не грусти, мальчик, - сказал он приятным голосом. – Твой змей здесь, внутри. Теперь он будет с тобой всегда.
И приподняв шляпу, словно прощаясь, улыбнувшись одними губами, незнакомец пошёл прочь, опираясь на трость с круглым набалдашником.
« Видимо, художник или поэт... Эстет и модник...» - подумала Цветана. – «И почему я так растерялась… Они, люди искусства, часто экстравагантные».                - Ну -ка покажи, что тебе подарил этот сеньор? – обратилась она к Гаспару.
Тот молча шагал, зажав в руке подарок незнакомца.
Лишь перед воротами лагеря он разрешил Цветане посмотреть подарок. Это был полупрозрачный шар размером со страусиное яйцо. Едва видимая трещинка показывала, что его можно открыть. Внутри был дракон с крыльями из какого-то прочного стекла.


***
Вернувшись в санаторий, Павел обрёл некоторую свободу. Свободу от врачей и обязательного лечения, хотя процедуры продолжались.
Танкист Фёдор его встретил радостно и сразу повёл в городской тир поупражняться в стрельбе, как говорится - восстановить форму. Звонкие литые пульки летели в мишени, срывались вниз звери и самолёты, и Павел чувствовал, что рука постепенно набивается и она ещё тверда.
После стрельбы почему-то остро захотелось уехать, вернуться к гарнизонной службе. Но ехать, не долечившись нельзя было.
 Где-то внутри себя Павел надеялся увидеть Цветану. Её записочка грела душу, давала надежду. Он дал себе слово сходить к ней в лагерь… Фёдор звал на рыбалку вместе с Ганной и её отцом, но Павел пока не решался на это – не хотел злить врачей.
Когда возвращались, дежурный у ворот передал письмецо от Коли Мищукова. Тот спрашивал о здоровье, рассказывал о Василии Корнееве, который лежит в странном болезненном состоянии, редко возвращаясь к памяти. Также Николай намекал, что в будущем состоится новый поход (в письме из соображений секретности не говорилось какой, но Павел и так всё понял).
К вечеру пришёл лётчик Всеволод и принёс копчёную рыбу. Тайком смотались на пиво. Всеволод сообщил, что утром уезжает и не может долго задерживаться.
«Жена приехала, да и собираться надо», - говорил он.


***
Утром Павел, надев чистую рубашку с пристежным воротничком, облачившись в лёгкий штатский костюм и парусиновые туфли, поехал на вокзал провожать Всеволода.
Возвращаясь, в ожидании попутной машины до санатория, он сел на бульваре под липами, закурил, отдыхая. Где-то в открытом окне играл патефон «Румбу», а затем «Парадиз».
На соседской скамейке чуть впереди сидела девушка в синем платье в белый цветочек и маленькой шляпке с лентой. Приглядевшись, Павел узнал Цветану. Девушка сидела, склонившись над книгой.
Павел на клумбе сорвал цветок георгина и, осторожно подкравшись, бережно положил его на книгу. Цветана удивлённо обернулась и встретилась глазами с улыбающимся Павлом.
Девушка тут же вскочила.
- Ах, это вы… Вы меня немного напугали! И удивили! Я вдруг подумала, что цветы сами с неба падают!
- Это и было моей целью! Я очень рад вас видеть! Этот цветок так символизирует вас!
- Вот как!  Чем же?
Павел улыбнулся.
- Ваше имя…
- Ах, да.… Ну а вы...? Как ваше здоровье?
- Как видите, ожил. Солдат снова в строю!
И он стал перед девушкой навытяжку.
Она ударила в ладоши.
- Браво! Я рада, что всё обошлось! Я слышала, вы совершали путешествие в горы!
- Да, я помогал товарищу. А вы, какими судьбами здесь?
- Провожала на поезд одного нашего мальчишку, Петю Касько. Его отца, военного инженера, перебросили куда-то в северный гарнизон, в Карелию. Вот он и решил забрать жену и сына. За Петей приехала мама, а я провожала его на вокзал, помогала нести вещи…
Павел задумался.
- В Карелию. Это ближе к Финляндии. Там обстановка сейчас неспокойная.
- Я знаю. Об этом говорила его мама. Их друг погиб на границе в каком-то лесу...Но всё же они приняли решение ехать. Она тревожится за мужа, хочет быть рядом…
- Это понятно. Финляндия сейчас проводит достаточно враждебную политику по отношению к нашей стране. Там немецкими специалистами строятся аэродромы, которые могут принять раз в десять больше самолётов, чем есть у финских ВВС. …
- Да, да, - Цветана смущенно кивала. – В общем, всё это странно и опасно. … А вы как здесь оказались?
- Провожал товарища, лётчика….
Павел стоял перед нею, смущённо улыбаясь.
- Ну… что теперь? Вы как думаете добираться?
Цветана подняла плечи.
- Не знаю. Должна была проезжать грузовая машина со стульями. Их заказали для нашего лагеря. Но её что-то нет и нет….
Павел улыбнулся и решился сказать:
- Цветана, а я предлагаю махнуть рукой на все эти машины и просто пойти на прогулку. Я вас приглашаю! Вы ведь свободны весь день?
- Ну, в общем - то, да!
- Тогда пойдёмте!
И он протянул ей руку.
Цветана, слегка колеблясь, подала ему узенькую ладошку.
- Ну, а куда мы пойдём?
- А мороженое вы хотите?
- Хочу.
- Так пошли в городской парк. Тут недалеко.
Они зашагали по дороге в предвкушении чего-то радостного и необыкновенного. И мир разворачивался перед ними, и пели птицы, и гудели над звёздами цветов круглые толстые шмели, и солнечные лучи ласково обнимали город, делая его чистым и нарядным.
 Они шли, немного смущаясь друг друга, с лёгкими улыбками на устах. Каждый из них сознавал присутствие рядом волнующего дорогого существа, но некая скованность мешала непосредственности и взаимопониманию.
Лишь только когда они попробовали ароматное мороженое с каштановой шоколадной коркой, стоявшее на палочке подобно оловянному солдатику в серебряном мундирчике из фольги, когда их подхватила вереница карусели, они стали смелее и теплее относиться друг к другу.
Сначала Цветана смеялась неловким шуткам своего кавалера, который в суровых солдатских буднях так и не научился развлекать дам, но затем Павел просто и искренне поведал о родном доме, о своих близких, о своём жизненном  пути.
 Цветана же в ответ взахлёб рассказала, как сдавала нормы ГТО, а вот плавать по-настоящему, пока ещё не научилась.
- Ничего, мы молоды! Живём в прекрасной стране. Всё ещё впереди, - уверял Павел.
Два часа незаметно пролетели. Отобедав вкуснейшими сочными чебуреками, они оказались на пляже. Цветана радовалась, что надела под платье купальный костюм и теперь они нашли спасение от зноя в нефритовых волнах моря.
Девушка боялась идти на глубину, ибо плавала плохо и не умела нырять, и Павел взялся обучать ее этому искусству.
Спустя время Цветана стала делать заметные успехи, и Павел, взяв на свою широкую спину легкое, но крепкое в кости тело девушки, осмелился пойти на глубокие места. Цветана визжала и боялась, но потом затихла, прижавшись к Павлу, почти слившись с ним, и он медленно шёл и шёл вдоль берега с драгоценным грузом, готовый идти так вечно…
Высыхая на песке, они всерьёз  увлеклись созданием песочного городка, и Павлу казалось, что он вернулся в далёкое детство, и никогда не было границы, колючей проволоки, дозорной службы и войны.
Огромная тёмная туча, зашедшая с моря, и острый колючий ветер принудили их поискать какое-то укрытие.
***
Молодые люди решились отведать местного чаю и посетили маленькую уютную чайхану недалеко от пляжа.
Здесь было немноголюдно. Они уселись на удобных красноватых топчанчиках.
Недалеко от того места где они сидели, находился полноватый человек маленького роста со щёточкой усов под небольшим носом, со свисающим клоком волос. Он напоминал собою нахохлившуюся птицу. Рядом на столике находились тонкая узкая рюмка и коричневая пузатая кружка, а на широкой тарелке с синей каймой была насыпана золотистая сушка. Человек прихлебывал из кружки и хрустел ароматными кругляшами, бросая заинтересованные взгляды на Цветану и Павла. Павлу казалось, что он уже видел этого мужчину.
Вскоре им принесли заказ. Они с удовольствием вкушали мятный вкус напитка, когда над ними послышался чуть хрипловатый, но приятный и выразительный голос:
- Какой замечательный день! Сегодня вечером моё перо вновь заскользит по бумаге. И виновны в этом будете вы, дорогая пани.
Перед Павлом и Цветаной стоял полноватый человек из-за соседнего столика и пристально смотрел на девушку.
Цветана удивлённо подняла брови:
- Вот как… Чем же я вас вдохновила?
- Красотой. Нездешней, средиземноморской красотой, - ответил человек. – Но это не есть главное!
- А что же есть главное? – спросил Павел с лёгкой улыбкой.
- Цветок!
- Какой цветок?
- В вашей книге. Вернее, в книге вашей дамы. Поверьте, это так символично и поэтично. Книга и цветок внутри. Красота и ум. Только благородное сердце могло бы составить такое сочетание.
Действительно, после захода в заведение Цветана вынула из сумочки и положила на столик книгу, из которой виднелся зажатый страницами цветок, подаренный Павлом.
- Я рада, что это вас так впечатлило, - сказала Цветана.
- Впечатлило – не то слово. Тронуло. Тронуло до самого донышка сердца, - произнёс человек. – Позвольте присесть.
Получив разрешение, он немедленно двинулся к своему столику и вскоре вернулся, неся с собой рюмку, кружку с недопитым чаем и тарелку с сушкой.
Павел подвинулся, позволив настойчивому незнакомцу удобно устроиться. Тот не улыбаясь смотрел на него острым взглядом.
- А вы военный?
- Как угадали? – улыбнулся Павел.
- По выправке. Она у вас как у стойкого оловянного солдатика. Вы знакомы со сказкой Андерсена о солдатике?
- Конечно, - сказала Цветана. – Мне в детстве читал папа.
- А вы наблюдательны, - похвалил незнакомца Павел.
Тот в ответ залился внезапным сухим смехом. А потом, увидев изумлённые взгляды, сказал серьезно:
- Не удивляйтесь. Просто я вас видел недавно в поезде. Мы вместе были в вагоне – ресторане. Вы тогда были в военной форме. А вы (он бросил пронзительный взгляд на Цветану) – с этими, как их там, пионерами… Мы ехали, и как раз заходила гроза. Видимо она будет и в этот раз…
Толстая туча всё нависала над городом. Далеко за горизонтом раскатывался гром, подобно орудийному эху.
Павел сразу вспомнил этого гражданина. Сейчас он был одет просто и даже немного неряшливо – потёртый, видавший виды пиджак и галстук, несвежая рубашка, которую пока ещё можно было назвать белой, мятые брюки. Но в глазах незнакомца блестели весёлые искорки.
Он как бы небрежно подвинул вперед рюмку.
Павел спросил:
- Наполнить?
- Если только с вами… - сказал человек, сделав пригласительный жест рукой.
- Тогда угощаю, - сказал Павел и подозвал официанта.
Вскоре они уже пили игристое красное вино местного производства.
- А вы, видимо, художник, - предположила Цветана, заинтересованно оглядывая незнакомца.
Человек в костюме поперхнулся, откашлялся и процедил:
- Ну, это, как сказать… Я вишу в воздухе…
- То есть?
Павел и Цветана вопросительно уставились на человечка.
Тот пояснил:
- Судите сами – к пролетариату я не принадлежу. И не из крестьян. Так себе, мелкий буржуа…Но у нас в советской стране буржуазии нет и быть не может. Вот я и вишу в воздухе.
- Ну, а чем-то же вы зарабатываете себе на жизнь? – спросил Павел.
Человек горько усмехнулся:
- Пытаюсь зарабатывать…
И крякнув, поправив галстук, гордо сказал:
- Я - писатель. Позвольте представиться – Алёшин Георгий Кристианович12. Может, доводилось что читать?
Павел и Цветана покачали головами.
- Ну, это и неудивительно, - сказал Алёшин. – Большинство людей читают беллетристику. А я не хочу писать беллетристику. Я сыт по горло беллетристикой. Ведь нужно же придумывать. Страны, города, людей. Строить сюжет. Трудно это делать после, допустим, Александра Грина. А я пишу о том, что вижу!  И сегодня напишу о цветке в книге. И о вас. Это будет очаровательно! Представьте: гранатового цвета топчан, ореховый столик, за ним - девушка в панаме, схожей с крылом бабочки, и цветок в её книге…
- Как красиво, - сказала Цветана, слегка покраснев. – Вы умеете говорить, наверное, и пишите столь же хорошо. Если вам так нравится мой цветок -  возьмите его на память. Ты не против?
Последней вопрос был адресован Павлу. Цветана впервые обратилась к нему на «ты». Немного смутившийся Павел не возражал.
Алёшин принял дар, как драгоценность.  Тут же он вдел цветок в петлицу своего пиджака. Странно, но писатель сразу же преобразился. Его костюм заблистал, точно только что из ателье, а лицо казалось одухотворённым и мудрым.
Он улыбнулся и предложил:
- Почему бы нам не отметить этот случай бокалом хорошего вина.
Когда вино было выпито, писатель разговорился.
- Гляжу я на вас и завидую. Вы молодые строители нового общества в необыкновенной стране. Молодость, мускулистость тел, пластика, горящие глаза, жажда познаний! И создание новой страны! Это же фантастика! То, что я раньше читал у господина Уэллса, становится явью! Вы прокладываете путь в будущее. Оно во многом зависит от вас.
Павел горячо поддержал его:
- Да, страна меняется на глазах. Смотрите, какое идёт строительство, прокладываются железные дороги, осваиваются пустыни, непроходимые леса, впереди – полюс! Нет предела человеку!
Алёшин хлебнул из рюмки, кивая.
- Да, согласен, предела человеку нет. Вот только вопрос: изменится ли сам человек?
- Конечно, изменится, - горячо сказала Цветана. – Новый социальный строй изменит и человека. У нас есть партия, комсомол, замечательная пионерия! Они воспитают человека.  А посмотрите на наши физкультурные парады! Какие новые люди идут! У вас разве на этот счёт есть сомнения?
Алёшин придвинулся ближе к Цветане и, глядя внимательно в глаза сказал:
- В том-то и дело, что есть. И рядом с прекрасными строителями нового общества есть попутчики, которым не очень - то хочется его строить. Нынешние молодые люди – прекрасные, спортивные, высокие, подтянутые, вряд ли будут говорить о Данте и Гофмане, Рафаэле и Толстом. Одного комплекса ГТО мало. Поэтому я и мечтаю о третьем комплексе ГТО, комплексе моральных качеств!
- Вы считаете, что у нас низкоморальная молодёжь? – спросил Павел, слегка улыбнувшись.
- Ну, обо всей молодёжи не скажу. Но в быту у нас культура, увы, ещё низкая, - промолвил Алёшин. Откинувшись назад, он вздохнул.
И тут же горячо заговорил:
- Впрочем, перейдем от слов к делу. Я тут по этому поводу написал пьесу. Её поставили в кино. И этот фильм был запрещён. И лишь в этом году произошло чудо – фильм каким-то образом выпустили на экраны. Ограниченным числом копий. В общем - я приглашаю вас в кино. По моей пьесе. Фильм «Строгий юноша»13. Идёт в кинотеатре здесь недалеко, на соседней улице. Сеанс будет завтра в пять вечера. Приходите. А что касается билетов – не беспокойтесь. Они у вас уже есть. В книге. Как раз между страницами, где был цветок. А сейчас позвольте откланяться.
Он встал, подхватил трость, шляпу и слегка поклонился.
- Рад был знакомству! Желаю чудесного, романтического дня. И особенно не пугайтесь грозы - сегодня она вам не страшна. Всего доброго!
И удалился.
Удивлённая странным человеком, Цветана рассмеялась и приоткрыла книгу.
В ней лежали два зелёненьких билета.


***
Когда были уже на полпути к цели, гроза безраздельно завладела небом, обрушивая жгучие искры в сухое полотно степи. Чувствовался терпкий аромат трав и цветов.
- До лагеря не успеем! – пыталась перекричать громовые раскаты Цветана. – Попадем под грозу, вымокнем!
- Спрячемся в роще! – ответил Павел и решительно потянул девушку за руку к высоким стволам, уходящим в небеса.
Но было поздно. Небо лопнуло, и миллиардами синих капель хлынул жгучий ливень.
Оба вымокли мгновенно и летели к спасительной роще, подобно осенним листьям под сырым ветром.
Цветана подняла лицо, всё в струйках дождя, облепленное мокрыми чёрными волосами. Промокшую шляпку она, словно грибок, держала в руке.
- Спрячемся в старом сарае. Я знаю, там есть сарай, полный заготовленных дров.
Они уже скользили меж деревьев, причем Павел, не обращая внимания на боль, старался не отстать от девушки, мчавшейся, словно горная серна.
Старый дровяной сарай встретил путников запахами коры, стружки и влаги.
Молнии, словно змеи, атаковали землю, сотрясая её нутро. По крыше шумел густой дождь.
Они стояли мокрые и озябшие. Особенно жалкое зрелище представляла собою Цветана, похожая на искупавшуюся в грозе птицу. На бревно она повесила сморщившуюся, словно яблоко, шляпку.
Павел решительно освободился от своего летнего пиджака, а затем снял и отжал рубашку. Потекли струи.
Цветана растерянно следила за его действиями, выжимая волосы, улыбаясь.
- Во попали, так попали!
- Снимай мокрое, я не смотрю, - засмеялся Павел и демонстративно отвернулся, вперив глаза в деревянную стену домика.
Цветана неуверенно освободилась от платья, оставшись в купальном трико. Решившись, сделала движение рукой...
- Можно, - внезапно сказала она. Её голос был похож на звон ручейка.
 Обнажённая, она стала перед Павлом, немного смущаясь, чуть качнув крутыми изгибами бёдер, которые так прекрасно суживались к круглым чашам коленей. Глаза её горели, соски грудей торчали вперёд, В паху запеклась, затемнелась чернота…
...Потом они сидели на бревнах, почти раздетые, укрывшись старым рядном.
Дождь хлестал за окном, гром сотрясал стены, а Павел бережно и нежно целовал губы Цветаны. Она отвечала ему медленно, долгими и страстными поцелуями. Пахло малиной, цветами и озоном.
К лагерю им удалось добраться лишь поздним вечером. Гроза стихла, неистово пахла степь, впитавшая в себя влагу, да расшумелось пенистое море, грохотавшее об острые скалы.
Павел простился с девушкой, оставив на её губах горячий поцелуй.
Домой он шёл праздничный. Дышалось легко и казалось, в жизни открылось что-то новое, замечательное и волшебное, то, чего так давно ждал.
Он подошел к тёмному, грохочущему валами морю, разулся на холодном песке, и умылся в холодных волнах. Хотелось петь и улыбаться, говорить всем только хорошее…


***
Но Цветана не смогла пойти следующим днём в кино – её не отпустили из лагеря.
Чтобы не пропадали билеты, добытые таким, почти сказочным способом, Павел пошёл на киносеанс  вместе с Фёдором.
Они отправились в город, омытый дождём. Его улицы пахли морским ветром, рыбой и розами. Налетавшие порывы ветра ласкали деревья, сбивая с  них зёрнышки дождевых капелек.
Фёдор почти без умолку рассказывал о Ганне, о поездке на рыбалку. Павел в свою очередь поведал ему о встрече с писателем Алёшиным, чья загадочная личность привлекала.
Ввиду пасмурной погоды у кинотеатра зажгли фонари. Жёлтые огоньки под ветром словно кивали головками. Ветер шатал плакат с названием фильма. Громко шумели листья пальм, и слышна была музыка.
Это играл знаменитый джаз – оркестр Александра Циннемана. Сам руководитель сидел во фраке с бабочкой за фортепиано. Руки его порхали, словно мотыльки по чёрным и белым клавишам. Сверкающий при электрическом свете саксофон вдохновенно выдувал ноты. Пел знаменитый на юге Николаев – кудрявый блондин с кокетливыми усиками.
Павел и Фёдор сели за столик.  Музыканты как раз закончили исполнение «Звуков моря» и, к радости присутствующих, зазвучало популярное танго «Утомлённое солнце», которое, как уверял ценитель джаза Фёдор, является переделкой польской песенки «Последнее воскресение».
На сеанс, казалось, собрался весь городской бомонд. Пары закружились в танце. Часть мужчин торчала в бильярдной, остальные вышли на веранду покурить.
За одним из столиков Павел заметил Алёшина. Но писатель был окружен какими-то людьми, и поэтому Павел подойти не решился. Рядом с Алёшиным стоял неизменный бокал.
Павел и Фёдор спустились в бильярдную, а лишь после третьего звонка поднялись в кинозал.
Этот величавый и красивый фильм, конечно же, поразил Павла и Фёдора. Поразил красотой человека и человеческих отношений.  Уже первые его кадры, достаточно откровенно показывающие купание красивой молодой женщины, настроили на поэтический лад, на лёгкость и свободу отношений.
 Особенно интересным оказалось появление на экране нового героя - Гриши Фокина, создавшего третий - нравственный комплекс ГТО.  Павел подумал о том, что, по сути, положения этого кодекса, откровенно провозглашенные с экрана зрителям, достаточно просты, понятны и важны для постройки будущего общества.
Во время горячего обсуждения просмотренной картины Фёдор в свою очередь отметил сходство этого нравственного ГТО с некоторыми религиозными догмами. Павел же подчеркнул, что герой картины Гриша говорит о скромности, искренности, правдивости, великодушии, целомудрии будущего комсомольца. Действительно, значительно легче усовершенствовать тело, а душа и сердце всегда воспитываются с жёсткой и волевой ломкой.
В фильме сам Гриша подвергается непростому испытанию. Он любит замужнюю женщину, жену известного хирурга.
- И не думаю, что он выйдет из этой ситуации без потерь, - заметил по этому поводу Фёдор. -  Интересны и слова о неравенстве, которое изжить в обществе нельзя.
- Ну, с этим я согласиться, пожалуй, не могу, - промолвил Павел.
Оба отметили, что очень интересный образ создал актёр Максим Штраух. Он играет этакого шута при друге - профессоре, которому позволено говорить,  всё, что угодно...


***
На следующий день Павел побывал в пионерском лагере и увиделся со Цветаной и Полиной.
Состоялась давно запланированная встреча с пионерами, на которой Павел рассказывал о тонкостях пограничной службы, в частности, о роли служебных собак, что особенно интересовало ребят.
Цветана пошла провожать Павла, и в это время Павел рассказал ей об увиденном фильме.
Цветана дала себе слово обязательно посетить кинотеатр, чтобы посмотреть эту постановку в любой свободный день.
Но когда они выбрались в город, чтобы наконец-то посмотреть фильм, то были поражены тем, что афиши исчезли. В кинотеатре шла другая картина, появившаяся раньше срока.
- Сняли с экрана по распоряжению сверху, - сказала пожилая билетёрша, оставив их в недоумении.


***
За три дня до описываемых выше событий  ярким жёлтым утром  на вокзале с прибывшего поезда сошёл странный гражданин.
Это был молодой человек лет двадцати восьми. Чёрные лакированные его штиблеты уверенно прошлись по площади.  Местные голуби, избалованные кормящими их пассажирами, при появлении данного гражданина в испуге разлетались прочь, но два чёрных ворона смело сели на его руку и клевали с неё крошки хлеба.
Незнакомец, хоть и тащился всю ночь в поезде, всё же не казался уставшим и помятым. Он был тщательно выбрит и с иголочки одет в тёмного покроя безукоризненный костюм, в руке имел трость с набалдашником, а на голове цилиндр. Глаза его были скрыты стёклами тёмных круглых очков. Казалось, что он совсем не страдал от жары.
 Багаж его ещё на вокзале был отдан носильщику и отправлен в местную гостиницу, так что мужчина чувствовал себя вполне свободно и легко прогулялся по городу.
Он пробегал глазами названия магазинов, учреждений, фирм. Иногда его губы шептали дивные вывески - «Долой неграмотность», «Моссельпром»14, «Молоко-союз», «Закрытый рабочий кооператив», «Общество смычки города с деревней»... У некоторых магазинов были очереди.
Незнакомец зашел в местный парк и поинтересовался стендом достижений народного хозяйства, причём читая, пришёптывал и улыбался одними уголками рта; послушал знаменитый джаз – оркестр Александра Циннемана, игравший сегодня в городе по случаю какого-то очередного праздника популярный «Лунный вальс»15; посмотрел авиационный парад, всё также, чуть улыбаясь, а затем посетил местный ресторан «Красный алмаз», где заказал себе небольшое количество достаточно дорогих блюд и дал щедрые чаевые.
Лишь внимательные посетители обратили внимание на то, что гражданин ел крайне мало и неохотно, больше поглядывая в какой-то блокнот. И лишь проходящая официантка заметила, что гражданин смотрит не в блокнот, а в карманное зеркальце, как бы любуясь собой.
Но иные свидетели утверждали, что блокнот у странного гражданина всё же имелся. Маленьким золотистым карандашиком он в нем что-то легко набрасывал и штриховал. В частности, странного гражданина заинтересовал пожилой, невысокого роста, взъерошенный, плохо одетый джентльмен, сидевший под пальмой над рюмкой и безо всякой закуски.
Когда плохо одетого мужчину пробовал выпроводить за дверь швейцар, гражданин в цилиндре озаботился его судьбой. Он вскочил, остановил действие усатого швейцара и великодушно угостил маленького взъерошенного человека выпивкой и закуской и, оплатив всё, ресторан покинул.
И лишь в гостинице с гражданином случился конфуз.
Записавшись под именем Максимилиана Пичура и получив ключ от номера, гражданин в чёрном костюме пробовал расплатиться, но бумажник его оказался пуст. В недоумении повертев его в руках, гражданин немного смущённо улыбнулся (как обычно – одними уголками рта). Он снял очки, за которыми прятались холодные, с зелёными искрами глаза. А затем он удивил всех, в первую очередь дежурного администратора.
Вынув карманное зеркальце, он вдруг просунул руку внутрь матовой поверхности, причём его рука исчезла внутри, а затем выскользнула с пачкой новеньких ассигнаций, которыми гражданин тут же расплатился с поражёнными его действиями работниками данного заведения.
Затем вышеупомянутый гражданин прошествовал в свой номер, в котором, немного пошумев, затих. И лишь отдельные личности, прогуливаясь вечерком у зарослей магнолий, наблюдали его неподвижную тёмную фигуру в раскрытом окне. Незнакомец любовался закатом да кормил подлетевшего ворона.
Затем о нём благополучно бы забыли, если бы не странный рассказ работницы Петровой, заглянувшей рано утром в номер незнакомца. Петрова убирала номер прошлым днём и оставила в туалетной комнате веник и швабру. Основываясь на том, что час уже довольно поздний  и жильца она не разбудит, Петрова сначала громко постучала, а затем толкнула дверь.
Номер был открыт и пуст. Кровать разобрана и смята. Незнакомец исчез, хотя никто не видел, чтобы он выходил.
И вдруг выходившая Петрова замерла. Выпавшая швабра грохнула о пол. Когда она проходила мимо трюмо с зеркалом, она увидела в нём спящего гражданина. Хотя позже клялась, что на кровати его не было!
Спустя час, как ни в чем не бывало, гражданин в тёмном костюме и очках, помахивая тростью, спустился вниз и, оставив ключ, сел в заказанное такси, и куда-то спешно уехал.


***
Спустя час автомобиль с незнакомцем мчался среди вьющихся, словно змеи, виноградников. Затем, поднимая столбики пыли, а кое-где и шурша гравием, «эмка» въехала в дачный посёлок.
Напрасно седой волнующийся шофёр такси, не получивший конкретного адреса, выспрашивал странного пассажира о дальнейшем маршруте.
Тот сверлил его ледяным взглядом, да почему-то поглядывал на старинный перстень с рубином, которого (шофёр готов был поклясться) час назад на руке совсем не было.
Под быстрыми взглядами незнакомца рубин вспыхнул алым огоньком и незнакомец, наконец, дал чёткие указания.
Машина затормозила у дома, утопавшего в листве вишен.
Незнакомец вышел, потянулся, оправив свой безупречный костюм. Здесь повисла гулкая тишина, даже куры, пару минут назад клевавшие что-то у ворот, таинственно исчезли.
Человек в костюме открыл калитку и вошёл во двор.
Здесь было безлюдно. Лишь на крыльце маячила коренастая фигура.
Стоявший был абсолютно лыс и одет в обтягивающую одежду. Лицо его было бесстрастно. Он спокойно ждал таинственного незнакомца.
Тот подошёл и протянул руку с перстнем.
- Одному — мои стоны, и другому — мой вздох, - произнёс бритоголовый, взглянув на рубиновый камень, схожий с запёкшей кровью.
- Одному — мои крики, а другому — мечты, - ответил мужчина в костюме.
- Но вы оба велики, вы восторг Красоты, - послышался чей-то голос.
Незнакомец даже не обернулся.
Он ждал, когда говоривший выйдет из зарослей вьющегося плюща.
Перед ним стоял седобородый Астроном.


***
Илюша сидел на ветке дерева, грыз яблоко и читал Беляева. Впрочем, читал он не очень внимательно, то и дело отвлекаясь. И отвлечься было из-за чего. Высоко в небе парил оранжевый воздушный змей, и более всего Илюше хотелось бросить надоевший двор дачи и побежать к мальчишкам, запускавшим змея.
Но он помнил строгий наказ Вилены – никуда не отлучаться с дачи, чтобы не вызывать никаких подозрений.
История со складом произвела немало толков среди населения. Многие были потрясены действиями новоявленных «благородных разбойников». Кумушки разнесли новости по посёлку за считанные часы, но милиция в это дело так и не вмешалась. Вилена оказалась права – завмаг молчал, как рыба, поражённый случившимся. Его самого обокрали! «Вор у вора дубинку украл!»
Поиски дяди пока тоже не увенчались успехом.
Зато Илюше удалось побывать на тайном совете.
В комнате на втором этаже дачи были задёрнуты все шторы. В темноте таинственно горели свечи.
Нат и Вилена предложили Илюше вступить в их «Союз справедливых пионеров». Как торжественно объявила Вилена, «Союз» существует для наказания воров, мошенников, взяточников. Милиции они не очень верят.
Илюша, конечно же, согласился. Он уже тесно сдружился с Натом и Виленой. Ему было безумно интересно и совсем расхотелось искать дядю и переходить жить к нему, человеку, которого он толком и не знал, а тем более -  возвращаться в детдом.
«Вот бы жить всегда с этими ребятами», - думал Илюша. Он находил, что с ними безумно интересно и хорошо, кроме того, можно читать захватывающие книжки, встречаться с интересными людьми, вроде Астронома. О том, что лето когда-то закончится, Нат и Вилена вернутся в город, будут ходить в школу и расставание с ними неизбежно, Илюша старался не думать.
В это время скрипнула калитка в соседнем дворе. Илюша пригляделся. С дерева была видна часть заросшего плющом и виноградником двора Астронома. По дорожке шёл опрятный красивый человек в элегантном костюме.
Он остановился перед крыльцом, произнёс какие-то слова и протянул руку с блеснувшем пальцем. Но рядом с пришедшим никого не было! Такое впечатление, что он говорил с воздухом! Но вот появился Астроном, и пришелец вошёл в дом.
Илюша вздохнул и посмотрел на окна. Они были плотно занавешены. Мальчик опять углубился в книгу и настолько увлёкся, что даже не заметил, как плотный абрикосовый день стал уставать, сгущаться, переваливая за середину.
Залихватский свист оторвал его от книги.
На дорожке стоял Нат с пакетом.
- Ну и горазд ты читать. Так весь дом проспишь. Не успеешь оглянуться – обокрадут.
У Ната уже выработалась привычка отчитывать Илюшу как нерадивого постового.
Илюша спрыгнул с дерева.
- Не-а, - произнёс он, подмигнув, и вынул из кармана ключ.
- Дверь закрыл? Молодец! А окно кто открытым бросил?
- На втором этаже.
- Да у нас тут такие урки – куда хошь заберутся, -  заверил Нат. – Ты бы если уж читать – на скамейке у дома пристроился.
- Ну вот – всё не так, - пробормотал недовольный Илюша. – Тебе не угодишь.
Заметив, что Илья приуныл, Нат хлопнул его по плечу.
- Ладно, духом - то не падай. Осторожность, знаешь, она ещё никогда никому не мешала. Пойдём – ка, я тебе пожрать принёс.
В ответ у Илюши заурчало в желудке. За книгой он забыл, что голоден.
- Здорово! Спасибо, это я мигом.
Вскоре на кухне закипела работа. В котелке бурлило пшено с картошкой. Нат резал сало, а Илюше доверил лук и зелень.
Спустя сорок минут Нат, как заправский повар, подал в мелких тарелках готовое пшено с картошкой, поджаренными кусочками сала и лука, а в кружках – слитый бульон с зеленью.
С аппетитом поедая «вприпивку» этот полевой суп, Илюша слушал рассказ Ната про то, как местные обитатели судачат о «благородных бандитах», помогающих людям.
- Понимаешь, нам нужно сделать так, чтобы они нас бандитами не считали. Ведь мы пионеры, причём – справедливые пионеры! Надо, чтобы они нас и считали таковыми, - объяснял Нат.
Илюша предложил:
- А давай при следующей акции оставлять бумажку с  надписью: «Союз справедливых пионеров».
- Давай! И герб надо придумать! Ты рисовать умеешь?
- Да вроде бы неплохо рисовал!
- Надо придумать герб.
В это время скрипнула калитка, и послышались шаги по аллее.
- О, Виленка топает!
- Откуда ты знаешь?
- А я её по звуку шагов узнаю!
Он это сказал так радостно, с озарившемся лицом, что Илюша подумал о том, как  Нат очень ждёт Вилену, переживает за неё и заботится о ней.
Вскоре Вилена встала на пороге.
- Жрёте уже? Без меня? – строго сказала она.
- Ну, мы же не знали, когда ты будешь, - оправдывался Нат. – А голод, знаешь, не тётка.
- Не тётка, - согласилась Вилена. – Голод – костлявый старик, который держит тебя за глотку...
Илюша решил успокоить девочку.
- Зато мы постарались. К твоему приходу всё готово.
- Ну, молодцы! Нормалёк! – смягчилась Вилена, открывая крышку, откуда пошёл пар.
Она даже облизнулась.
- Садись, обедай лучше, - приказал Нат, доставая для неё тарелку.
За едой обговаривали дела.
- Я считаю, что правильно, - поддержала Илюшину идею Вилена. – Нужно оставлять свой знак. Я давно думала об этом. А герб придумаем.
Илюша рассказал об Энциклопедии.
- Там много всяких гербов.
После обеда они пошли в библиотеку и стали листать тома энциклопедического словаря – удивляясь, восторгаясь, споря.
Сначала хотели сделать изображение галстука и руки.
- Галстук обязательно должен быть! Мы – пионеры.
- И рука. Мы ведь даём людям. Помогаем им, - твердил Нат.
Но Илюша уверял, что рука не очень красиво будет выглядеть.
- Ну что рука? Это можно воспринимать и как нечто удушающее.
- А что ты предлагаешь, умник? – скептично спросил Нат.
- Ну, например, щит, - неуверенно произнёс Илюша. – Щит – древняя вещь, рыцарская, она символ защиты. Смотрите – рыцари были справедливыми, и мы справедливы, боремся за справедливость. И защищаем, коли нужно.
Нат хотел было возразить, но заметил, как задумалась Вилена.
Она даже прикусила губу.
- Мне идея нравится. Мы всё же больше защищаем людей, несправедливо обиженных. Я – согласна! Молодец, Илья! Только обязательно ещё должна быть роза! Обязательно!
- Почему? – спросил Илюша.
- Я так вижу.
Договорились, что в ближайшее время Илюша сделает набросок герба.
Потом разговорились о всяких рыцарях, и Илюша поведал им истории о них, какие знал. Особенно всем понравились истории о Ричарде Львиное сердце.
- Вот это был человек, - в восторге говорил Нат! – Настоящий рыцарь!
За этими разговорами их и застал вечер.
- Ребята, а как насчёт купаться? -  вдруг предложила Вилена. – Вода ещё тёплая, сумерки, никто Илью не узнает.
На том и порешили.

***
Какой-то неясный, смутный, гудящий шум ворвался в комнатное пространство и Илюша проснулся. Свет луны сочился молочно-жёлтой рекой из-за неприкрытых, колыхаемых ветром штор.
Илюша, привыкший к пустоте большого дома и одиночеству, не испугался блуждающих теней луны. Он повернулся на бок, но ночные звуки не давали уснуть. В них слышался то досадный писк залетевшего комара, то нежный трепет крыльев ночной бабочки, то таинственный шёпот листвы.
Крутясь на кровати, чувствуя, что не уснуть, Илюша быстро встал и подошёл к окну.
Лунный водопад залил сад, в нём жужжали жуки и пели ночные птицы.
Чей-то тонкий голос, старательно выводящий мелодию, доносился из глубины сада.
Илюша осторожно снял со стены старинный кинжал, и как был, в майке и в коротких штанишках осторожно вышел в сад. Он медленно шагал по дорожке. Страх охватывал его при каждом движении, но азарт разведчика побеждал.
Он заворожённо шёл на голос. Вскоре показался забор, за которым виднелся дом Астронома. Над домом нависли, шелестя, тополя.
Голос прервался, стало тихо. Илюша привычно влез на забор и стал смотреть на соседский дом. Одно из окон слабо светилось. Из-за тёмно-красных занавесок пробивался лимонный луч.
И тут мальчик почувствовал, что он не один. Чья-то большая тень прошелестела травой и исчезла за домом.
Илюша испугался, но постепенно успокоился. На душе было какое-то умиротворение. Любопытство звало его к окну.
Заложив кинжал за пояс, он скользнул в чужой двор и подошёл к стене.
На время затаился, а затем осторожно заглянул в окно. Поначалу ничего не мог разобрать, но потом стал различать большую комнату.
Спиной к нему стоял Астроном в своём халате и шапочке. Рядом застыл незнакомец. Теперь он был без цилиндра. В профиль его лицо казалось непривычно длинным.
 В кресле сидела женщина. Её неподвижное кукольное лицо было очень красивым. С потолка к пышноволосой голове женщины протянулась золотая нить. По ней, перебирая лапками пробирался крупный, блестящий зелёным, паук. Астроном наклонился к женщине и вдруг отделил от её тела руку.
Илюша ахнул. Сидящая в кресле была мёртвой!
Со всей мочи Илюша бросился прочь от страшного окна.

* Иллюстрация из Интернета.