Шоколадница

    ЛАРИССА  КЛИМЕН
                "Если   мы говорим,что не имеем греха,- обманываем самих себя и истины нет в нас самих" .   Иоанна1:8               

               
                (все герои романа вымышлены)                                -  1  -

    До вылета самолета оставался час. В зале аэропорта я торчу уже два часа, если верить огромным часам  на стене в центре зала. Часы я не ношу: не люблю, может, поэтому всегда и везде появляюсь заранее. Все это время ожидания я пытаюсь читать статью моего друга, но все это только видимость, потому что мне в голову ничего не лезет кроме перепалки и словесной драчки с моим главным редактором газеты «Суета» Иваном  Ивановичем.

Добрейший толстяк, которого мы между собой называем Ван-Иван, а то и при нем, забывая, получая в ответ строгую гримасу. Называем его так, потому что он в те его редкие свободные минуты, подрисовывает и тогда наши рожицы с его акцентом появляются у него на столе. Что он с ними делает в порыве гнева, кто его знает.

 Как безжалостно он хлестал меня вчера словесно, как тыкал меня носом во все существующие и не существующие грехи, так, что  я еле удержалась, чтобы не запустить папкой в его лысую башку. А сыр-бор то разгорелся из-за того, что мне надоело в мои тридцать с несколькими днями лет, быть девочкой на побегушках. Девочкой ,которой затыкают дыры, которая всегда на подхвате, потому что видите ли у меня нет семьи, детей и, как он говорит не связана бытом. Я такой же журналист  ,как и все и мне хочется хотя бы иногда работать в нашем городе, вертеться среди знакомых и местной власти, а не мотаться по степям, полям и селам.

 Его совсем не интересует, как я живу в этих селах, чем питаюсь, где ночую и совсем наплевать на то, что я пишу книгу и наконец, что у меня есть тоже свои личные интересы. И наконец, он ведь знает, что у меня есть мой Алексей, которому я нужна и мое внимание тоже.

     Наука Аюрведа говорит:  «Вселенная наполнена разумом. Каждая вещь имеет свое значение» А уж если вещь,- говорю я,- то человек тем более. И я тоже. Я пишу книгу-это, конечно, громко сказано, потому, что меня постоянно отвлекают от этого самого захватывающего, самого удивительного процесса в моей жизни, мелкие неурядицы, повседневная суета, скандалы, всякого рода разборки в разных районах области, которые я освещаю в своих статьях.

 Взять бы отпуск и писать, писать, но он ведь не дает мне отпуск. Видите ли, я не могу покинуть поле битвы в одном  из районов, пока  сражение между двумя лидерами  района не будет доведено до  «логического конца».

 Я на периферии, а в центре у него творят Игорь и Жора и непререкаемый для него авторитет  Спица. Это они ведут криминальную и светскую хронику и, конечно, освещают все страсти города. Это у них слава, почет и все прочее, а что я, если для меня каждое событие в городе - новость.

 А, кроме того, им все позволено и они излагают то, что видят. У меня же все иначе, на меня  давят, если речь идет о неприкасаемых. А сколько криков, охов и вздохов Вана приходится терпеть. Совершенно  непонятно как прошла моя статья о деятельности сельского самодура  фермера Жирова? О котором я писала  и чувствовала, как у меня поднимается давление и стучит в висках. А вчера, он вызвал меня вечером, и  не садясь за стол, он вдруг вспомнил эту статью вздыхая, напомнил, что он сделал  мне одолжение, приняв ее, и  сказал:

 -Поезжайте, Анна Александровна, он сделал паузу, а я стала вспоминать,  в какой  еще я Тьмутаракане не была. Но когда я глянула на него и увидела, что один глаз смотрит на какую-то цидулю на столе, а другой следит за моей реакцией, я сжалась, ожидая чего-то необычного.

 А он тем временем, решился произнести:
 - В Киев,- и плюхнулся в кресло.
 -Вы шутите?
 -Не до шуток, он протер лоб- жест, который характеризует его взволнованность.
 Как бык на красную тряпку я уставилась на него, пытаясь осмыслить, что за этим кроется, не находя слов, готовая кинуться на него.


 Он продолжил:
 -Это не только мое решение, коллективное. Материал специфический. Понимаешь?
 -Нет, пока ничего не понимаю, - я закрыла глаза и потрясла головой. Почему я?
 -Анна, там торговая биржа. Для нас, для всех - это темный лес. Ты осилишь, ты сможешь. Покрутишься среди бизнесменов, послушаешь их новые речи, оценишь обстановку и все осветишь статье. Ну, а если из них кто-то захочет иметь рекламу в нашей губернии, мы это с радостью сделаем.
 -И с каких пор - это стало  темой нашей областной газеты? И почему вы все решили, что только я могу покрутиться и оценить обстановку, да еще получить заказ на рекламу?

 И тут я сорвалась и  перешла на крик, сама не соображая, что говорю, приплела сюда  мое устойчивое мнение о них - бизнесменах, что они бизнесмены, все ловкачи, умело использовавшие обстановку и что  я даже не смогу погасить выражение брезгливости на моем лице, беседуя с ними.

 А потом пошла  еще дальше, что  я всю свою сознательную жизнь слушала, что капиталисты, наживая прибыль наемным трудом, эксплуатируют  трудящихся, что нам необходимо уничтожить все формы эксплуатации и построить бесклассовое общество. Я много еще чего говорила, но победил он. Он не только перекричал меня, но и перехитрил и я  сдалась.

 Воспоминания мои вдруг прервались и мое внимание, к счастью, переключилось  на возникшее в зале аэропорта  голубое явление, в широкой голубой юбке, развивающиеся   рыжие кудри, подпрыгивающие в такт шагам, Словно живая картина она пронеслась мимо, оставив запах духов. Я вздохнула, и закрыла глаза, и мне  вдруг не захотелось возвращаться к прежним мыслям. Захотелось чего-то другого приятного, неповторимого и нового. Закончить, наконец, свою книгу, которая, как мне кажется, содержит нечто философское, успокоит читающих, отвлечет от передряг, возникших от перемен в стране, принесших не всем достаток и удовлетворение и от суетного и невеселого быта.

 Я снова вздохнула, потому что как можно ее закончить, проживая в затхлых гостиницах, с тусклым светом, туалетом на улице и диким холодом зимой, залезешь под одеяло с желанием поработать и не заметишь как уснешь.

 Я открыла глаза, и голубая фея снова появилась передо мной. Теперь я разглядела и сумочку беленькую маленькую кожаную, а не такую как у меня неизвестно из чего и  туфельки – мечта, что заставило меня поджать  ноги и задвинуть мои старенькие босоножки под стул. Она приблизилась ко мне, высоко держа голову, и бросила тот случайный взгляд, который бросают на пустое место и исчезла, но я успела разглядеть ее глаза  с восточной раскосостью, черные  искрящиеся, придающие ее лицу таинственность и очарование, что никакая упаковка не сможет дать.

 Я вернула свои ноги в прежнее положение, окинула свои босоножки взглядом и подумала: Боже мой, как все в этом мире относительно! Еще несколько минут назад все в моей одежде или, как сейчас говорят, прикиде,  меня удовлетворяло, теперь же я   вдруг увидела насколько я себя запустила. И тут же мне вспомнился   Ганди, сказавший, что:  «Человек является человеком, потому что способен к самоограничению и остается человеком лишь постольку поскольку на практике     осуществляет его».

                -2-               

      Объявили посадку, я засуетилась, оставила свои мысли и побрела вслед за всеми к самолету. Летать я боялась, как и вообще высоты. Поэтому медленно тащилась в хвосте. А перед глазами мелькала вся моя незатейливая жизнь: школа, институт, работа в заводской газете, свое неудавшееся вхождение в замужество и выхождение из него. Столько лет,а в результате - ничего существенного- сплошная суета. И даже Алексей журналист, не женат, с которым у меня бывают встречи в паузах между командировками ,совершенно не дает мне никаких надежд на что-то устойчивое и надежное.

  Наконец, мы пришли к самолету и вошли в салон. Я быстро нашла свое место.
      Свое место, со стороны прохода я нашла быстро и, расположившись удобно в кресле ,радостно вздохнула. Прикрыв глаза от удовольствия, что мои дорожные приключения ушли, но тут же ,почувствовала  запах тончайших духов.  Открыв глаза, я обалдела. Передо мной стояла она рыжеголубая фея, как только я открыла глаза, она сказала, обращаясь ко мне:

 -Прошу прощения, вы не могли бы пересесть на мое место, у иллюминатора. Я не переношу высоты.
 
  Я переползала на ее место, мысленно ворча, что оттого, что она будет сидеть там, она будет находиться не так высоко.
  Рядом, через проход уселся здоровенный дитина и внимательно следил за перестановкой мест слагаемых. Усевшись, она сказала ему недовольным голосом:
 -Вот  к чему приводит спешка, и тут же повернувшись ко мне, поблагодарила меня за спасение. Наконец, посадочная суета завершилась, все пристегнулись ремнями  и взлетели.

 А я, закрыв глаза, попробовала представить себе,  о чем я буду говорить на Бирже, но вместо  этого я вспомнила напутствия Алексея перед отъездом:
 -Никуда с этими воротилами не ходи, никаких вечеринок! Запомни, сейчас бесплатно и чир не выскочит! И даже в чай могут что-нибудь подсыпать.
 Настращал. Мне и без него страшно. У каждого колесо судьбы верится так быстро, как  пропеллер у этого самолета, и, поди, сообрази  быстро, что нужно делать.

 Кто-то рядом закашлял, и я открыла глаза. Передо мной стоял высокий, худой блондин с  длинными волосами.
 -Могу ли я попросить вас пересесть на мое место?- сказал он.
 Меня  футболили. От такой беспардонной наглости, я потеряла дар речи и искала  в голове, как подальше послать  эту наглую кампанию.
 
 И тут же нашла, но сказать не успела, она опередила меня:
 -Нет, сидите!- приказала она,- еще чего!
 Я молча созерцала за происходящим и теперь не знала, что мне делать и чье желание исполнять: его или ее. Он, не обращая внимания на ее слова, снова обратился ко мне:
 -Ну, так что?
 -Так ничто! Она не пересядет! Мы вместе с ней! - зло ответила  она.
 Сидящий через проход детина мгновенно очутился рядом с блондином-
 -Тебе  еще раз повторить?
 -Я беседую с ней,- он показал на меня, а ты тут каким боком?
 Подошедшая стюардесса спросила:
 -Есть проблемы?
 -Нет, все в порядке, – ответил блондин,- мы просто беседуем.-
 -Тогда прошу вас, пожалуйста, пройдите  на свое место, сказала стюардесса и демонстративно стала ждать его уход.

 Он бросил испепеляющий взгляд на меня, не обещающий ничего хорошего и удалился.
 Обсуждать со своей соседкой происшедшее мне не хотелось, и стала смотреть на облака и тут я впервые в жизни увидела, что облако под нами, а мы находимся выше облака. Впервые я это увидела, потому что впервые осмелилась взглянуть в иллюминатор.

 -Спасибо, что не усадили его со мной рядом,- сказала  она, обращаясь ко мне.
 -Да не за что. Я, было, подумала, что он ваш знакомый.
 -_Мне только его не хватает для полного счастья. Да ну его - ушел и забыли. Александра,- представилась она улыбаясь.
 -Анна,- улыбнулась и я.
 -Вы  Киев в командировку?
 -Да.
 -А где собираетесь остановиться?
 -Теперь гостиница не проблема, лишь бы недорогая.
 Она резко развернулась  в кресле  ко мне:
 -Так поселяйтесь в ту же, что и я,- радостно сказала она, превосходная гостиница, в центре города и в тоже время   в стороне от пыли и шума, обслуживание на высшем уровне.

 Я оторвала взгляд от ее глаз и перевела на ее серьги с александритом, на ее изумительный перстень и повернулась к облакам, отвечая ей:
 -Я думаю, что она  не войдет в  бюджет моего работодателя.
 -Ну что вы! В том-то и дело, что цены там доступные, можно сказать, фантастические, соответствующие названию гостиницы «Фантазия» .

 Ее участие и забота ее, меня подкупили и я согласилась.
 -Хорошо, уговорили.
 -А вы, на какое предприятие , если не секрет?-продолжала она  выпытывать. а я велась и все как под гипнозом выкладывала.
 -Не секрет на торговую биржу.
 -Да ну! Ну не может же быть ! Такое стечение обстоятельств. Я ведь тоже туда направляюсь
 -Да?- теперь радостно воскликнула я,- это хорошо, потому что для меня это темный лес, я впервые буду на таком мероприятии.
 -Ха, а кто нет? Все впервые.

   
                - 3 -


      По летному полю мы шли рядом и хотя в самолете ничего особенного не произошло , мне почему-то стало тревожно и я невольно осматривала идущих. Мне казалось, что длинноволосый блондин шагает где-то совсем рядом. В мыслях вертелись наставления Алексея. Он был прав, я повелась сразу же. Я поверила  Александре и сейчас плетусь за ней. Механически я снова оглянулась, но блондина нигде не было, словно он испарился. Александра шагала рядом и на выходе взяла меня под руку и сообщила, что  машина, стоящая в стороне, на которую она показала, ожидает нас.
 
 И тут же появился детина сопровождающий ее  с саквояжем, открыл багажник, положил туда саквояж. Затем направился к машине, открыл для нас дверцы и уселся впереди рядом с шофером. Когда все уселись, она спросила у него:-
 -Ты с ним беседовал?
 -А толку. Надо поговорить с тобой  и все. Я ему немного отбил это желание.
 -Ладно, посмотрим,- сказала  она, машина тронулась и она обратилась ко мне:
 -А что будете предлагать свой товар или покупать?
 -Я же не предприниматель, я журналистка.
 -Журналисты тоже могут продавать и покупать.
 -Может и так, но у меня простое задание- осветить происходящее и все. Просто беседы.
 -О, беседовать с такими акулами  совсем не просто.
 Я вздохнула:
 -Меня это тоже волнует.
 -Все будет  хорошо, а я ведь предприниматель. Мне еще сложнее.
 --Да?- удивилась я, уж очень она была нежной для этой деятельности.
 -Что не похожа?
 -Нет.
 Она остановила меня:
 -А мы ведь разные, и в разных ситуациях бываем и крутыми и грубыми.
 -А вы продаете или покупаете?
 -И продаем, и покупаем и производим. Мы не спекулируем, потому что сами производим, но кое-что приходится закупать. А все это нервы и труд. Вот я еду сюда, а там оставила массу проблем, а быть – то нужно  здесь: контакты, инвесторы и всякое такое.

 У меня не хватило смелости включить  и записать этот разговор, поэтому  я пыталась запомнить его, потому что здесь и начиналась моя работа. И это было  начало моей будущей статьи. А она продолжала, словно затронули ее за живое, и это было откровение, которое она ,видимо, долго держала в себе. Чувствовалось, что ее это тревожит.
 Она вздохнула:
 -И самое главное, что трудностей наших никто не понимает. Смотрят на нас многие не очень доброжелательно.
 -Да, я  тоже некоторых  воспринимаю как дельцов, для которых самое главное личное обогащение.- сказала я,- в словаре говорится, что  обогащение предполагает  легкую аферу. А кто ее взвешивает легкая она или тяжелая? Афера она и есть афера - нечистоплотные действия.
 
 И подумала, не решившись ей сказать: хотелось бы мне увидеть живого бизнесмена, получающего огромную прибыль, производящего чистоплотные действия. Спросить бы ее об этом всем, но ведь не ответит же. Интересно, а что  она ответит? И я решилась:

 Ну, хорошо, сейчас продаете и производите. А как все это можно было начать при распаде страны? Я себе не представляю. Все работали на госпредприятиях, получали зарплату, кто большую, кто меньшую, но в целом для создания  предприятия - мизерную. А ведь нужно закупить оборудование, помещение, материалы для производства продукции и т.д. Где все это брать? Я и сейчас не очень понимаю.

 -А что тут не  понятно? Начинал каждый по-своему, у кого как получалось. Я знаю, например, одну серьезную фирму, которую создали трое парней, скинувшись по двести рублей. Наверное,  были и такие, которые, как тот мальчик купил два яблока, вымыл  и продал их вдвое дороже, но стал миллионером после получения наследства. И были такие, которые ловили рыбку в мутной воде.

-А у вас  как получилось?
 -Она вздохнула:-
 -Мой случай особенный, можно сказать уникальный, но это не для прессы, прости меня.

 Не получилось у меня, а так хотелось узнать. Мне хотелось продолжить беседу, но водитель вдруг начал оглядываться, а  за ним и все мы. За нами ехали серые Жигули.
 -Ты думаешь это хвост? спросила она у водителя.
 -Похоже. Я специально сделал два поворота, и он за мной повторил.
 
 -Останови на обочине, я с ними поговорю- сказала она..
 -Может  лучше оторваться?
 -Не хотелось бы гонок по Киеву,- сказала она,- давайте посмотрим, что  они будут делать дальше.

 Мне не хватало только этих приключений,- подумала  я, но деваться мне было некуда, машина летела на всех парусах.
 -Нет, я думаю, что лучше остановиться,- сказала  Александра, чего ради мы должны  удирать? Хотят побеседовать, пожалуйста.
 Водитель остановил машину.

 -Я пойду? - спросил детина.
 -Подожди, может они проедут мимо. Посмотри на вид их машины: номера в грязи, стекла тонированы. Что им нужно от нас? О, смотрите, они тоже стали. И не выходят из машины.

 -Так они могут так до вечера стоять, - нервно сказал охранник.
 -Открытие в два,время   у нас еще есть, постоим, -успокоила она его.
 Но  ситуация разрешилась совершенно неожиданным и удачным образом: откуда-то вдруг взялась машина ГАИ и резко остановилась возле машины наших преследователей. А мы тихо тронулись в путь, попетляли по улицам  города и наконец, остановились у гостиницы.

 Это было уютное симпатичное двухэтажное зданьице, утопающее в листве раскидистых  каштанов, благоухающее ароматом цветов  на клумбах вокруг него. Уют, комфорт, гостеприимство чувствовались с первого шага. Холл, уставленный бежевой мягкой мебелью, большой камин, журнальные столики с прессой. телевизор на стене, картины с пейзажами - все это больше напоминало домик в горах, чем гостиницу в деловой шумной столице.

 У меня тут же возникли сомнения в правдивости ее слов о том, что она фантастически недорогая. Но она не врала, для нее она действительно  могла быть недорогой. Я приготовилась  к отступлению ,на тот случай если мне это будет не по карману.
                - 4 -
 А ее здесь  ждали, более того ей были рады, ее приветствовали и похоже она была тут частым гостем.   Моего отступления не произошло, потому что и для меня  здесь все устроилось наилучшим образом: нашелся  одноместный недорогой номер и даже на одном этаже с ее номером.

 Войдя в него, я радостно вздохнула, сбросила  босоножки, сумку на кресло, прошлась по прохладному ковру. Напряжение мое после всего происшедшего за день постепенно  улетучивалось, и я включила телевизор, на который  дома у меня времени не хватало, и из него полилась прекрасная музыка. Под ее звуки  возник образ Алексея, почему-то возникло чувство вины, что я держу его на расстоянии. Но я попыталась избавиться от этих мыслей, и пошла в душ.

  Теплая струя воды меня окончательно расслабила. Но до открытия Биржи оставалось всего два часа, поэтому я быстро  закончила омовение и плюхнулась на кровать. Подвести меня туда обещала Александра, поэтому  расслабиться  время у меня было. Но разве мысли дают такую возможность? Мне нужно было пока свежо в памяти набросать  беседу мою с Александрой. И я это быстро сделала.

 А потом   достала из папки свою начатую рукопись и  прочла последний абзац, который меня   смущал. Прочтя его, я нашла, что мысли в рукописи не требуют правки, и все сомнения мои исчезли. Но  время летело, и нужно было собираться. Надев свой   трикотажный костюм черный в белый горох, сделав строгую гладкую прическу, я вышла  на улицу.

  Александра уже стояла  возле машины. Свежая, душистая, красивая, словно только что из салона красоты, она встретила меня вопросом:
 -Успела отдохнуть?
 -И отдохнуть и чуть-чуть поработать.
 -Нет, работа и отдых несовместимы, отдыхать нужно от всего.
 Общение с ней   приносило мне душевный покой и уходило напряжение, которое всегда сопровождало меня в командировках. Мы сели в машину.

 -Как долго ты собираешься быть в командировке?
 -В общем-то,  три дня, но все зависит от обстоятельств, как получится: могу уехать раньше или позже.
 -А у меня все под вопросом. Столько проблем и все зависит от них. Ну, вот мы и приехали.
 -Так быстро, - удивилась я.
 -Но мы живем почти рядом. Так. Анна, если мы затеряемся, а там народа будет много и все может быть, поэтому выходишь к машине и ждешь меня. Или, если я раньше, то я тебя буду ждать. Володя,- она показала на водителя,- будет здесь. Ну, пойдем.

                - 5 -
 На мой взгляд, перешагнув порог биржи, я попала в невообразимую круговерть торговых событий. Все суетились, друг с другом что-то бурно обсуждали и двигались, как молекулы в броуновском движении. Стоял сплошной гул, переговаривались стоящие рядом и на расстоянии, что-то показывали друг другу знаками, некоторые звонили стоя у автоматов, пытаясь перекричать этот шум.

 Я остолбенела у входа, пытаясь освоиться с окружающей обстановкой и каким-то образом вписаться в нее, хотя я не понимала, как это возможно. Разве в таком шуме можно брать интервью? Какое  интервью? Кто из этих замороченных станет со мной говорить? Ах, Ван-Ван, ты специально меня кинул сюда, чтобы я провалилась и тем самым доказать, что мое место там - в селах, на фермах и на периферии. Ты ждешь моего провала, чтобы навсегда оставить меня в сельской теме.

 С  этими мыслями я оторвалась от стены, к которой прилипла  от того что увидела.  Твердым шагом я нырнула в гущу событий, совершенно не представляя, что мне нужно делать. Кто-то толкнул меня сзади, извинился и исчез, а другой шел прямо на меня, как будто меня и не было перед ним. Он что-то записывал в блокнот, а я остановилась, понимая, что уклониться не успею.

Мы столкнулись, он извинился и  тут же попытался обойти меня, но я его остановила:
 -Простите, я из газеты «Суета»
 -Ха, Суета? Вполне  соответствует текущему моменту. И что? Я слушаю вас,- он захлопнул блокнот.
 -Не могли бы вы мне  объяснить, что вообще здесь происходит?
 Он пожал плечами, не понимая, что  мне не понятно:
 -Вообще – то, то, что должно здесь происходить – торги.
 -На ваш взгляд они происходят нормально?- я показала рукой на суету.
 -Выводы можно делать только после их окончания. А сейчас их даже еще не открыли, через несколько минут начнется. Но,  на мой взгляд, все проходит нормально. Это для всех нас новое дело и нам нужно все освоить. Я впервые на таком мероприятии. Вам лучше бы поговорить с каким - нибудь  китом, который прошел школу заграницей.

 Я вздохнула:
 -Знать бы кто здесь такой, как его определишь?
 -Да, это сложно, думаю, что большинство здесь впервые.
 -А вы бизнесмен?
 -Ну, в некотором роде  да,- он вдруг кого-то увидел, крикнул ему, извинился и быстро удалился.

 Я осмотрелась вокруг. После  беседы с ним на душе мне стало немножко спокойней, а движение и суета теперь для меня были осмыслены и оправданы, и я теперь различала лица, которые при входе  не видела, а только общую массу людей. Я  теперь отчетливо слышала разговор, стоящих рядом, а не гул массы.

 В самой  гуще я вдруг  увидела Александру, она разговаривала  с солидным пожилым мужчиной, а рядом стоял высокий брюнет с седыми висками, к которому она тоже что-то время от времени улыбаясь, говорила. Красивая пара, подумала я о них  и двинулась в гущу. Не успев пройти несколько шагов, я наткнулась на толстячка, похоже кого-то он высматривал,  теребя свой чуб. Я подумала, что  буду достойной заменой того, кого он ищет и тут же предстала перед ним так, что он  даже отпрянул от неожиданности.

 Я приложила руку к сердцу и обратилась к нему:
 -Простите меня, можно вам задать несколько вопросов?
 Он сдвинул брови, посмотрел на меня туманным взором, витая в своих мыслях, где мои вопросы не просматривались и удивленно спросил:
 -О чем?
 -Я из газеты «Суета», - он при этих словах вынырнул из своего туманного взора и стал разглядывать меня, окидывая взглядом с ног до головы, а я продолжала,- мне только что здесь посоветовали найти кита в это водовороте. Я показала на зал рукой. Его живот затрясся от смеха:
 -Это я кит? Нет, я не кит, я скорее котик. А что собственно вас интересует?
 -Я вам честно скажу, что то, что только что я здесь услышала, привело меня в замешательство. И если я раньше понимала, что продавец продает, а покупатель покупает, то здесь я услышала, продавец продает пшеницу пятого класса и та же самая фирма покупает  пшеницу тоже пятого класса. Абсурд! Зачем делать дурную работу или я чего-то не улавливаю?

 Он снова подергал свой чуб:
 -Да, так бывает, и в этом нет ничего удивительного. У брокера фирмы может быть несколько клиентов, даже до десяти. Один продает, а другой покупает.
 -Но, имея десять клиентов можно обойтись и без биржи: продать то, что один продает, тому, кто покупает.

 Можно ,но не все так просто. Здесь имеют место коммерческие тонкости. Видите ли, в данном случае цена пшеницы, имеющейся у  фирмы,  не устраивает клиента и саму фирму, потому что от всякой сделки фирма получает определенный процент, который входит в цену,- он посмотрел на меня,- вам трудно  понять. Кухня там такая: покупатель платит не хозяину пшеницы, а посреднической фирме, а та, вычтя свои проценты, перечисляет оставшуюся сумму клиенту. Вот, в общих чертах все, вы что-нибудь поняли в моем сумбурном рассказе?

 -Вы меня спасли, спасибо вам, я теперь  хоть что-то понимаю, мне даже стало интересно. А вы тоже что-то продаете, то есть посредник?
 -Нет, здесь интересно быть не только  посредникам. Здесь много руководителей предприятий,--он побегал глазами  по залу и продолжил, например, видите  вон ту рыжеволосую красавицу? Он показал на Александру, так вот, она руководитель крупной корпорации и  находится здесь, я так думаю не только из-за открытия биржи и  любопытства, а тоже налаживает связи.

 Он говорила, а Александра  разговаривая, окидывала зал взглядом и остановила его на моем собеседнике и, помахав рукой, направилась к нам вместе с брюнетом. Я тут же хотела ей  рассказать о том, что я успела понять, но она, подойдя к нам, обратилась не ко мне, а к моему собеседнику:
 -Иван Алексеевич, здравствуйте! Как давно я вас не видела!- радостно сказала она, протягивая ему руку, которую он тут же поцеловал,- похудел, все пашите?
 -Как же я рад видеть тебя, Саша. Да, чуть-чуть сбросил. По утрам бегаю. Андрей видел.
 Брюнет подтвердил улыбаясь
 -Конечно, даже догнать не могу.
 -Ну, молодец!
 Александра вдруг вспомнила  обо мне:
 -Андрюша, это Анна Быстрова спецкор газеты «Суета»
 Я склонила голову. А она продолжила, показывая на  брюнета:
 - Это Андрей.
 Он склонил голову.
 -Он банкир.
 Иван Алексеевич вдруг заторопился  и, глядя на часы, сказал:
 -Итак, девочки, это событие сегодня отмечается у меня, поэтому я вас жду. Отказ не принимаю. Я побежал.
 -Ну конечно, сказала она ему вслед, а я посмотрела на нее удивленно, не понимая при чем здесь я.
 Она пояснила:
 -Здесь так принято, все крупные события в мире бизнеса отмечать.
 -И не только крупные,- сказал улыбаясь Андрей,- Саша, извини, но я вас тоже покину. Приеду созвонимся. Пока!
 -Пока, сказала она и обратилась ко мне:
 -Иван Алексеевич душка. Он владелец той гостиницы и ресторана, где мы живем. У него собирается  обычно весь свет бизнеса. Тебе, конечно, там нужно быть,- покровительственным тоном сказала она мне, почему-то напомнив в этот момент  фею из Золушки. А я в их среде не напоминала, а была, самая что ни  есть Золушка. Но мне было интересно, как она представляла меня  в моем наряде  на этом балу роскоши?
 -Нет, я не смогу. У меня работы по самые уши. Хотя бы ночью не пришлось работать.
 Она  ласково взяла меня за руку: не торопись отказываться, мы это обсудим в гостинице. Встретимся в машине, а если потеряемся. Жду тебя у себя в номере в шесть. А сейчас мне нужно еще кое-с кем пообщаться, а ты работай. Удачи,- она подтолкнула меня, улыбаясь, и  исчезла в толпе.

А я продолжила общаться.  С каждой беседой мир бизнеса мне открывался и удивлял меня, теперь я даже  сделала несколько снимков и в один из моментов я вдруг заметила, что за мной ходит какой-то загорелый крепыш в джинсовой рубашке и брюках.

 Я притормозила, чтобы удостовериться, не показалось ли мне это. А, встретившись лицом к лицу, я вдруг вспомнила  длинноволосого в самолете. Меня всю передернуло, и я собралась дать отпор ему, но он улыбнулся на все тридцать два и виновато признался, разоружив меня:
 -А я за вами следил. Вы о чем-то со всеми беседуете. А со мной?- он просительно скривил лицо, и оно стало добрым и не опасным.- Вы, наверное, собираете общественное мнение об этом мероприятии?
 -Угадали, тогда почему бы вам не спросить и у меня, что я думаю по этому поводу?
 -А что вы думаете по этому поводу?
 -Я думаю, что это классное  мероприятие. За бугром не дураки. А теперь я задам вопрос.
 -Но это противоречит процедуре?
 -Но это, же нечестно! Где справедливость?- громко сказал он, так что находящиеся рядом  оглянулись.
 -Ладно. Ладно - успокоила я его,- спрашивайте.
 -Отвечайте  прямо и честно,- торжественно сказал он,- что вы сегодня делает вечером?
 -В каком смысле?-
 -В прямом.
 -А поняла. Этот вопрос  остается без ответа.
 -Понятно вторжение в личную жизнь.
 -Именно.
 -Хорошо тогда  по- другому. Давайте где-нибудь посидим вечерком, побеседуем?
 -Ну, вообще-то я не  сижу с первыми встречными, а кроме того меня уже пригласили.
 Он скривился.
 -Ладно, облом, а можно узнать, кто у меня брал интервью.
 -Так уж интервью, - ну ладно, чтобы совсем вас не обидеть, вот вам моя визитка.
 Он взял ее прочел и засмеялся:
 -Ну и придумали название  Суета, еще б назвали тусовка.
 -А почему нет? Можно и так. Разве ж здесь не тусовка определенного круга?
 -Ладно, вы скоро заканчиваете, а то бы я вас подвез до гостиницы-
 -Благодарю, меня подвозят.
 -Ну что ж так не везет? Тогда, до встречи в вашем городе.
 -Ах вы, хитрюга, вот зачем вам нужны были наши координаты.
 -Конечно, я и не скрываю. Меня, между прочим, зовут Леонид. Так что, до встречи. Анна!

                - 6  -
  Побеседовав и послушав еще некоторое время. Я решила, что у меня материала  более, чем достаточно и направилась к выходу. Подойдя к машине. Я увидела открытую дверцу машины и спящего водителя.
 -Простите, я вас попрошу, передайте Александре, что я с вами не еду, чтобы она меня не ждала.         
 -Будет сделано, не волнуйтесь, я передам.

 Решение не ехать, я приняла,  буквально подходя к машине. Мне вдруг захотелось погулять по Киеву, в котором я бывала часто, но проездом. Несмотря на  палящее солнце, в тени раскидистых каштанов было приятно бродить, окидывая взглядом, киоски, магазины, памятники, клумбы.

 Вблизи  одной, я даже присела на скамеечку, чтобы полюбоваться разноцветьем прекрасных цветов. Я с удовольствием наблюдала за гуляющими детьми и их заботливыми мамами. И вдруг мой взор зацепил маленький магазин, на котором была вывеска «Обувь». Я посмотрела на свои босоножки, прикинула в уме наличие купюр в моем кошельке и медленно, но верно    направилась к нему.

  В магазине  стеллажи были завалены обувью, определить подходит она мне или нет, мне мешали ценники, вернее цены на них, для меня совершенно недоступные. Но так как покупателей в нем не было, и продавец смотрел на меня, выскочить сразу было  неудобно. Я стала осматривать  каждую модель и многое из того, что здесь предлагали, я не взяла бы и за доступную цену. Побродив от прилавка к прилавку, я вышла, так и ничего не купив и это было очень важной причиной невозможности посещения сегодняшнего  ресторана.

Мне на ум пришли слова  Цветаевой: «Город буйствует и стонет, в винном облаке луна, а меня никто не тронет, я надменна и бедна» Успокоив себя, я продолжала путь ,и надо же передо мной снова возник магазин обуви. Дернувшись  назад - вперед, сомневаясь, что там будет выбор лучше, я вошла в него.

 По интерьеру магазин этот был близнецом предыдущего, однако по содержанию он резко отличался от него.  Здесь были различные модели и такие,  как и в том магазинчике, но был большой выбор летней обуви разных моделей и цветов и самое главное доступные цены. Я остановилась на  беленьких туфельках со средним каблучком, изящных, легких и  мне по размеру. И размахнулась и купила.

  А теперь мне  не терпелось срочно  оказаться в гостинице и просмотреть  собранный материал для статьи.
 Открыв  дверь моего номера, я бросила свою сумку в кресло, сбросила босоножки, разделась и побежала в душ. Приняв с удовольствием душ, я сделала себе  чай, печенье и яблоки у меня были и я, забравшись  в мягкую уютную кровать  открыла свои записи и, совмещая с приемом пищи, стала читать. Но судя по всему и по прочитанному мое чтение длилось недолго, потому что я уснула.

Сколько  спала сразу  определить я не смогла, так как проснулась от грохота, кто-то где-то, как мне казалось, громыхал в дверь, я снова  закрыла глаза, но продолжить сон мне не удалось, так как оказалось, что громыхают в мою дверь. Я открыла ее и увидела перед собой охранника Александры. Тряхнув головой, для  полного пробуждения, я уставилась на него.
 -Ты что так спать среди бела дня. Я чуть дверь не снял.
 -И что? Это кого- то волнует?
 -Волнует Александру Григорьевну, она вас ждет, номер 10-сказал он повернулся и ушел.
 Я посмотрела на часы. Оказывается,  спала то я всего сорок минут. Поправив прическу, я тут же пошла к ней.

 Номер у нее был двухкомнатный, комфортный уютный, располагающий к отдыху. Александра стояла перед трельяжем уже одетая. Рядом суетилась женщина,  поправляя каждую ее прядь. Она  тут же повернулась ко мне. А я обалдела. Она была прекрасна.
 -Ты еще не готова? удивилась она.
 Я удивилась еще больше:
 -Куда?
 -Как куда? Разве нас не пригласил Иван Алексеевич? Ты, что все еще спишь?
 -Да нет. Мне просто неудобно туда идти. Я ведь его почти не знаю, так случайное знакомство.
 -Господи, ну почему  неглупые люди такие скучные,- она вздохнула.
 -Много мудрости, много печали,- вздохнула и я.
 - Причем здесь это? Ты же журналист, твоим главным чувством должно быть - любопытство, а ты начисто его лишена. Ну, подумай, что за статья  о бизнесменах без светской жизни? Светская жизнь-это та же биржа, а может еще круче. Я там могу иногда решить вопрос быстрее, чем на официальном сборище.
 Она говорила   тоном наставницы, и мне это не нравилось, но она была права.
 -Ты права. Любопытство  необходимое качество журналиста, но не единственное, нужно еще иметь совесть  приходить туда, где не ждали.
 -Совесть? Как раз она  и будет мешать в твоей работе. Потому что  маяться совестью перед бессовестными, это все равно, что метать бисер перед свиньями. Ну да ладно, сейчас не об этом. Некогда. Садись она показала на кресло.
 -Зачем?
 Она усадила меня в кресло и обратилась к присутствующей  женщине:
 -Маша, сделай что-нибудь вечернее.
 Я дернулась встать, но Маша меня уже запеленала, пристально вглядываясь  в меня. Она быстро стала работать с моими волосами. А, когда закончила, отбросила мою голову и принялась за макияж. А когда она меня обалдевшую повернула к зеркалу, я от потрясения даже вскрикнула, потому что это была вовсе не я. Это была вторая Александра.
 -Саша, видишь?- спросила  у нее Маша. Александра уставилась на меня и легкая тень  беспокойства, как мне показалось, пробежала по ее лицу. Но это было всего мгновенье, и теперь она мило улыбалась.
 -Маша, у тебя золотые руки, ты из любого, сделаешь что хочешь.
 -Вы действительно волшебница,- тихо произнесла я.
 -С вами это несложно, ну все я пошла, сказала она и удалилась. А я направилась вслед за ней.
 -Куда?- она кинулась ко мне,- присядь,- она пошла в другую комнату и вынесла прекрасное сиреневое платье.

 - Надень! приказала она и я как под гипнозом, шепча:- зачем и не нужно, осторожно, чтобы не сломать прическу  надевала платье. Я посмотрела в зеркало, оказывается, я могу и такой быть, совершенно не похожей на себя серенькую мышь, очаровательной и привлекательной, и тут я опомнилась, и начала снимать платье. Она обняла меня:
 -Не надо это делать. У нас  нет времени, нам уже нужно уходить.
 -Нет, я не могу ходить в чужих вещах.
 -Ну почему же в чужих? Оно новое, видишь?
 -Вижу, но оно не мое.

 Она вздохнула:
 -Послушай, и постарайся понять меня. На этом приеме будут владельцы самых супер-крутых  и престижных магазинов нашей страны и других стран. Особенно один. И  я должна показать ему и всем всего лишь пару  моделей, которые делает моя фирма. Это платье – мой товар и я хотела бы, чтобы он вышел на международные рынки, понимаешь? Ну чем мы хуже их знаменитых мастеров? У тебя и у меня новые модели, от которых ты была в восторге и мы их покажем.
 -Я  и ты модель, а наш рост?- удивилась я.
 -Не волнуйся, я создаю модели для  большей части женщин, а не   двухметровых. И сейчас ты прекрасно выглядишь. Короче, ты мне поможешь?
 -Ну, если ты считаешь, что я смогу, то я помогу тебе.Я пойду,  надену туфли и  готова.
 -Остановись! Надень эти туфли, она подала  мне сиреневые туфельки украшенные стразами.
 Когда я их надела, она сказала:
 -Теперь ты можешь идти. Я жду тебя в холле, через пять минут. Чувствуй себя во всем этом, свободно. Это все твое. Моделям хорошо платят.
 -Ладно, разберемся, потом.

 В номер я шла вся в раздумьях: с одной стороны мне нравилось ее желание  проникнуть на рынки других стран и показать, что мы тоже кое-что можем, мне нравились наряды. Но с другой стороны, во мне бушевала моя консервативная психология совковой женщины, еще не перестроенной на новый перестроечный лад. Меня настораживала такая щедрость: такие шикарные подарки просто так не дают.  «Да не ослепляет тебя дружба насчет  недостатков твоего друга, ни ненависть насчет хороших качеств твоего врага» - советовал  Конфуций. Но кто она мне - друг или враг? Что за интерес  у нее ко мне? Мы ведь просто случайные знакомые.



                - 7 -
            Казалось, Александра не сможет меня уже ничем удивить в своих преображениях: она красивая женщина и наряды ее великолепны.
 Однако  ей  это удавалось и каждое ее появление не переставало меня удивлять и восхищать какими-то новыми оттенками. В залитом светом  зале ресторана, в окружении шикарно одетой публики, она была непревзойденная. Нежный розовый атлас ее платья, изумительная белая роза на ее плече ,запах которой так и хотелось почувствовать, словно она была живая, ее рыжие кудри, а главное блеск ее глаз, такой же, как и бриллиантов в ее ушах .

Ею восхищалась не только я.Я ловила взгляды женщин и мужчин, откровенно восхищающихся ею. И хотя вокруг нас было много интересных дам, которые вполне могли бы взойти на подиум в своих нарядах, но, по моему глубокому убеждению, равных ей не было. Перед входом в ресторан ее встретил высокий шатен с волевым лицом. Она представила нас друг другу.

  И сейчас он сопровождал нас, беседуя в основном с Александрой. Как только Александра чуть отвлекалась, он переключался на меня:
 -Я не думал, что в газете «Суета» могут работать  женщины, ведь, видимо, там сплошная  суета? Сплошные сражения.
 -Как видите, могут,- я посмотрела на него.
 Имя Георгий ему шло. По его уверенному холеному виду можно с уверенностью сказать, что побеждать ему приходилось больше, чем проигрывать. Наблюдая периодически за ним, я отметила про себя, что все  окружающее нас, его совершенно не интересует, а присутствует он здесь исключительно из-за Александры. Он  был интересным мужчиной.  Беседа наша была скорее  из-за необходимости заполнить паузу от общения с Александрой, чем из личного интереса друг к другу.

 А у Александры здесь был очень большой круг знакомых, и она то и дело приветствовала их, кого радостно, кого кивком головы, а то и обнимая. И еще я заметила тенденцию этого общества, не общаться со всеми, обходя зал, а собираться своим кругом. Александра тоже придерживалась нас с Георгием, и ей не нужно было кого-то нужного искать, ее находили сами и подходили и беседовали.

 -Посмотри,- сказала она тихо, чуть наклонившись ко мне, в черном костюме маленький толстенький, видишь?
 Я кивнула.
 -Это тот, который мне нужен. И мои товары должны быть в его магазинах.
 -Так почему ты бездействуешь?
 - Иногда лучше бездействовать, чем напортить излишней торопливой деятельностью. Все идет по плану,- успокоила она меня.


 Слушая  ее, я наблюдала за залом и увидела, как вошел в зал Иван Алексеевич, совершенно преображенный, в  элегантном коричневом костюме. Это был совершенно не тот Иван Алексеевич, который был на Бирже. С ним рядом шел  не менее респектабельный  солидный мужчина, и они бурно что-то обсуждали. Но Иван  Алексеевич   беседовал, оглядывая зал и приветствуя  всех на своем пути. И вдруг его взор остановился на нас, он тут же что-то сказал своему спутнику и направился к нам. Подойдя к нам, он приложил руку к сердцу и  сказал:
 -Я убит наповал! Девочки, вы неотразимы, а вас Анна, я вообще не узнал, только что разглядел. Такая метаморфоза. Молодец!
 Александра смеялась, а я сказала:
 -Но это не я. Это все Александра.
 -Верю. Ее способности  я знаю.
 -Да нет, я всего лишь приложила палец, а остальное – это она,- возразила Александра.
 -А то я тебя не знаю и твой палец тоже. Ты мне скажи операция в силе, не отменяется?
 -Все в силе, удачи!
 -Ну, так я пошел, жди.

 Я проводила его взглядом и подумала: интересно, кем он был в советское время? И этот вопрос я задала ей:
 - При советской власти мы с ним не были знакомы,- она сдвинула плечами, - поэтому я не знаю.
 -Он был инженером  на  заводе,- сказал Георгий.
 -Да ты что? И так быстро раскрутился. Молодец.
 -Связи -  движущая сила: друзья по комсомолу, а затем по партии. А ведь они же все и сейчас растворились во власти. Тебе  ли мне говорить? Но   он и сам молодец,- сказал Георгий, девочки, нас  приглашают в банкетный зал, пройдем и завершим приятно этот вечер.

 Мы вместе со всеми, шумной компанией  направились в зал. И начали размещаться за большим столом с такими яствами, что глаза разбегались от изобилия и красоты блюд.
 Вдруг за спиной кто-то сказал, обратившись к Александре:
 -Саша,  мы сидим  здесь.
 Это был Иван Алексеевич. Он  широким жестом пригласил нас,  и мы прошли за ним и оказались за столом рядом с ним.  А позже я разглядела, по другую сторону с ним сидел, тот, кто очень интересовал Александру. Георгий сидел между мной и Александрой, и по его отношению к Ивану Алексеевичу было видно, что они давно  знакомы.

 А потом начались торжественные речи, поздравления, звон бокалов, шум гам, радость и веселье. Однако среди всего этого Иван Алексеевич умудрялся   решать  важные вопросы. Он представил нас своему соседу:
 -Эрнест - наш гость, представил он нам, а затем продолжил - Александра-президент корпорации «Жизнь» и Анна журналист.
  Тот склонял голову  то в одну, то в другую стороны, говоря:
 -Ваня, я их заметил, как только они вошли, восторженность моих взглядов не подается описанию.

 Меня  дернуло перечить ему:
 -Ну почему же описанию поддается все, и даже глубина вздоха.
 Иван Алексеевич  перехватил его ответ:
 -Это у вас журналистов  и писателей поэтов, а что мы?- и он, шутя, изобразил печаль на своем лице, - нет, вы и, правда, прекрасны. И нужно отметить, что такая гармония цветов розовый и сиреневый, а  цвет волос рыжий и черный, нет, у меня нет слов.

 - Я забираю вас в свой бизнес. А? Как вам такое предложение? – спросил  Эрнест
 -Заманчиво,- сказала Александра, но даже, если взять и так сразу согласиться, то для того, чтобы здесь завершить  свои дела потребуется время. Она  стала рассказывать, как это сложно все было начинать с нуля и еще сложней все взять и свернуть.

 А я, слушая ее, осматривала  присутствующих дам их изысканные наряды   с элементами новизны, экстравагантности. Здесь присутствовали самые разные направления моды от консервативных до авангардных, элегантных, строгих, откровенных   и вычурных, что подчеркивало  широту амплитуды вкусов. А украшения  женщин - это отдельная тема.

 Нет, -это выставка ювелирных изделий. У некоторых они были к месту и в меру и восхитительны. У других чрезмерно много и величина изделий, особенно серьги, лежали на плечах, а уж кольца такое разнообразие, что разбегались глаза. Нет, кое-что мне нравилось, но многое мне было не по вкусу и даже нелепо. А может я просто отстала от моды?

 Ах, Анна, ты просто завидуешь,- поругала я себя,- вспомни, что говорил Будда:   «Смотрите благожелательно на все сущее, пусть каждое слово ваше будет спокойно, приветливо, благожелательно: пусть каждое ваше действие служит исправлению ошибки, развитию добра» Как часто я это говорю  своим подругам, а сама часто думаю: но, а если не на все сущее хочется смотреть спокойно и благожелательно?

 -Ага, вот вы где!- кто-то  тихо сказал мне на ухо и я резко повернулась. Передо мной стоял торжествующий, сияющий, как новая копейка мой новый знакомый Леонид.
 -Вы невозможный человек как вы узнали, что я здесь?
 -Что вы будете здесь, я не знал. Но вас я приглашал именно сюда. Я бы подошел раньше, но я не узнал вас, а потом пригляделся и до сих пор не уверен - вы ли это.
 -Нет, это не я.
 Александра прервала свою беседу с Иваном Алексеевичем и его другом и вмешалась в наш разговор:
 -Леня, без тебя ничто не может произойти, но сегодня ты превзошел себя – ты впечатляешь!
 -Спасибо,  Саша, я старался.
 -Анна будь осторожна это такой сердцеед и всем поет одни и те же песни, да ты присаживайся, Леня, мы сдвинемся, место есть.
 -Спасибо,- сказал он  и сел за стол рядом со мной.
 -А знаешь Саша, я когда-то такому подобному написала:  «Не кажется тебе мой друг, что ты наказан сам собою. Песнь у тебя одна на всех, но не заслушался никто ею»
 -Это не про меня. Александра, ну зачем ты так шутишь?
 -Ты прав, Лёнечка, я пошутила.
 -Хорошенькие шуточки. Ну, ладно я тебя прощаю,- сказал он и, оглядевшись, воскликнул:- ой, со своей супругою дородной приехал шустрый Пустяков.-
 -Не хорошо, Леня, он хороший мужик.
 -А я и не спорю, говорю то, что вижу. Ну ладно, виноват, исправлюсь.

 Георгий сказал:
 -Леня, давай выпьем, а то  что-то невесело, девочки, Иван Алексеевич, Эрнест. Давайте, за встречу и чтобы она продолжалась! О, Андрей оказывается, не улетел! - воскликнул он. Мы все посмотрели в его сторону, а он направился к нам, уверенной  походкой приветствуя некоторых знакомых и отвечая на приветствия. Почему-то мне с его приближением как-то стало неспокойно на душе, но я отнесла это на усталость.

 А он тем временем, взял стул и сел рядом с Георгием. Георгий,  усмехаясь, сказал:
 -Что называется, приехали.
 -Александра спросила:
 -Что нет рейса или опоздал?
 -Да нет, притормозили  дела, завтра полечу.
 Леонид отвлекал меня, занимая все мое внимание:
 -Ну и что, как статья получится? Я думаю, что материала более чем.
 -Думаю, что получится. Но для этого мне нужно побыть с ней наедине.
 -Естественно, все получается, если  есть интерес.
 -Есть, еще какой. Для меня это все новое. Это для всех новое - новый класс, которого раньше у нас не было. Вот вы, например.
 -Я? Нет, я к новому классу не отношусь и среди них я можно сказать белая ворона, случайно залетевшая сюда.
 Александра отвлеклась от разговора  с Андреем и, усмехаясь, сказала:
 -Ну, конечно белая ворона в черных пятнышках.
 Он возмутился:
 -Фермер и бизнесмен- это, как говорят - две большие разницы.
 
 -Ну  да - недовольно, - сказала Александра и повела плечом.- Конечно, у тебя земля, урожай, а у меня производство, но цель - то у нас с тобой одна - прибыль. Поэтому Леонид я не понимаю, почему ты о бизнесменах говоришь  с таким привкусом, как о чем-то крамольном? Да, я бизнесмен и это меня ничуть не смущает, я даю работу сотням безработным и ни разу не задержала зарплату, в отличие от многих других производств, в том числе и государственных. Пресса  то и дело бросает в нас камешки, вешая нам разные ярлыки, называя всех подряд крутыми, которым ударили в голову деньги, хотя есть и такие, не спорю, но…


 Георгий положил ей руку на плечо, пытаясь успокоить ее, но она дернула плечом
 Леонид, слушая, вертелся, точнее, гарцевал, удерживая себя от того, чтобы остановить ее. Мне не хотелось, чтобы был испорчен вечер, и я  его опередила:
 -Один, мудрый человек, сказал, что всякая истина, если ее преувеличивать, если ее вынести за границу ее действительной применительности,  неизбежно превратится в абсурд, поэтому лучше перейти к другой теме, чем к абсурду.

 Леонид ехидно ответил:
 -Легко быть ходячей энциклопедией. А тут иногда  ищешь слово.
 -А что поделаешь,- это моя работа.
 -Георгий подхватил:
 - Так выпьем мы когда - нибудь?

 Они снова зашумели, а я устала, и мне уже  захотелось побыть одной. Даже их спор, кто из них более бизнесмен, который должен был быть для меня интересным, потому что метаморфозы так быстро происшедшие с советскими людьми мне были не совсем понятны. Если бы я их не видела и не слышала их речей о социализме,  о любви к родине, то я бы смотрела на них другими глазами, не как на хамелеонов меняющих окраску так быстро и так резко. Нельзя,  конечно, всех под одну гребенку, но тех, кого нельзя их, к сожалению, мало.

 Они бурно восклицали тосты, перебивая друг друга. А я с интересом продолжала наблюдать светскую жизнь наших новоявленных хозяев нашей многострадальной страны. Взаимные реверансы, обнимания сюсюканья, усиливали во мне чувство неприятия всего этого. Всего, с которым я сейчас впервые соприкоснулась и увидела воочию.

Мой  блуждающий взгляд остановился на Андрее, единственном кто  по его виду был не здесь, а  в своих мыслях. По его поведению было видно, что его что-то тревожит и здесь  ему  скучно. Он встретился с моим взглядом и спросил:
 -Ну и о чем же вы вещаете в вашей Суете?
 -О разном - недовольным тоном ответила я, потому что мне показалось, что суета он произнес с насмешкой.

 -Да, например?
 -Например, о положении дел различных предприятий области.
 -Даже так? Понятно. А здесь в чем интерес? Все так сумбурно, так туманно и в тоже время так очевидно.
 -А в вашем деле разве не так?
 -Не так. Мы  сами по себе.
 -Да уж. В этом мире нет самих по себе. Все взаимосвязаны.
 -Ну, и как  же ваша газета связана с другими?
 - Главная наша связь, чтобы  не быть никак с ними связанным.
 -Туманно.

 Леонид  вмешался:
 -Андрей, на улице во всю сегодня солнце, а тебе все туманно, чего это вдруг?
 Я отпила пару глотков минеральной воды и спросила, чтобы сменить тему:
 -А скажите, вот идет Пустяков, как вы его назвали, он кем был до перестройки?
 -Мясником в гастрономе, сказал Леонид, а теперь преуспевающий бизнесмен.
 -Можно подумать, что здесь есть не преуспевающие?- с ухмылкой сказал Андрей.
 Я удивилась:
 -Почему нет? А я?
 -Глядя на вас, этого не скажешь.
 -А вы всмотритесь получше.

 По всему было видно, что у него не было настроения, и он  искал на кого бы  выплеснуть свою злость, недовольство или  скуку и для этого он выбрал мишень - меня.
 -Получше - это как?
 Хорошо, что я,  вспыхивая, не краснею, а бледнею. Александра выручила:
 -Что не понятно: получше - это и есть получше, Андрюша. Анна идем, носик припудрим,- вставая, сказала Александра  и, взяв меня под руку, как только отошли от шумной кампании спросила:
 -Как ты находишь Андрея?
 -Никак не нахожу, зануда.
 -Ты что! Что угодно только не это. Это сейчас у него что- то произошло, и он может казаться таким. А в принципе, он предел мечтаний многих женщин.
 -Гулена?
 -Ну что ты, женщины для него   сейчас вообще не существуют. Он холоден, ты, наверное, заметила это, бывает даже резок.
 -Я это заметила.
 - А я заметила еще кое-что, что меня удивило - он дразнил тебя.
 -С чего бы это? А вообще мне не хочется об этом говорить. Главное, что он с тобой  любезен.
 -Естественно, потому что меня  как женщину он не рассматривает, а как выгодного партнера. Я имею дела только с его банком.
 -Это очень хорошо, когда отношения деловые и  прочные. А я что: сегодня здесь, а завтра там.

                - 8  -

     Мы возвратились на место и только успели присесть, как оркестр  мягко и плавно вторгся  в застольный шум  звуками прекрасного вальса Штрауса.    Я закрыла глаза, впитывая   звуки моего любимого вальса. Для меня звуки вальса Штрауса - это волшебные звуки, оказывающие магическое действие. Под них я должна плыть в вальсе.
 
 Приглашение Леонида оказалось кстати. И мы действительно поплыли. Он танцевал хорошо и плавно кружил меня по залу. Отойдя через несколько минут от эйфории, я стала различать мелькавшие мимо меня лица. Я видела, что Александра не танцует, а беседует с Георгием и Андреем.

 -А у Александры с кем роман? С Георгием или Андреем?-спросила я.
 -О, спросите о чем – нибудь попроще. Сам хотел бы знать, но она такая зашифрована, что  об этом мало кто знает.
 -Ого, даже так?
 -Да она так нежно затягивает в свои сети, что когда опомнишься, ее след простыл. Это я имею в виду в деловых отношениях. А  что касается мужчин, так, честно говоря, мне иногда кажется, что она близко к себе никого не подпускает. Какая-то тайна здесь. Но, Анна,что нам они? Есть мы здесь и сейчас, давайте сбежим отсюда,- сказал он и попытался прижать меня.

 Но я отстранилась.
 -Нет, меня сюда привела Александра, и сбежать будет неприлично, извините, Леонид.
 Последние звуки вальса  плавно исчезали, и мы направились к столу. Леонид отодвинул мой стул, но сесть я не успела. Оркестр, опять наполнил  мою душу звуками, но уже  танго. Леонид тут же приложил руку к сердцу, приглашая меня, Но Андрей уже держал меня за руку, сказав Леониду: «отдыхай!» Это меня привело в замешательство и в таком, словно гипнозном трансе, я медленно подчинялась ему.

 Ах, музыка – эта волшебница, что она со мной такой  податливой делает: под нее я могу веселиться, грустить  и даже плакать. Сейчас я блаженствовала. Я чувствовала, что руки меня держат   так сильно и надежно, как будто бы несут. Я закрыла глаза на мгновение. Нет,  это был  молчаливый разговор двух душ, а тело млело от этой беседы.

Похоже, он  чувствовал тоже самое, что и я и, прижав меня сильно, словно давая выход этому чувству, перешел на земное:
 -Я не читал ваших статей, но танцуете вы прекрасно.
 -Да уж. Я сто лет не танцевала. А что касается статей, то они как сама жизнь, будни, серость и борьба. Таких праздников души давно не было у меня. И этот случайный.

 -А в нашей жизни все случайно, если случается.
 Он это говорил, так как если бы желал себя  оторвать от  других мыслей:
 -Я, честно говоря, не в восторге от СМИ, прессы, вообще. Все выполняют чьи-то заказы…
 Я перебила его:
 -Но только не мы.
 -А вы  знаете все подковерные дела своего начальства?
 -Я знаю все свои дела и как я решаю их с начальством,- начала я заводиться, но он прижал меня.
 -Сдаюсь! А знаете, а что если мы сейчас отсюда исчезнем?
 -Не исчезнем - твердо сказала я, - меня привела сюда Александра и с ней я уйду.
 -Анна, мне нужно с вами поговорить, но не здесь же.
 -Ну, давайте завтра.
 -Я завтра улетаю, а впрочем, самолет в два. Что если я приеду к вам в  девять? Не рано?
 -Нет.

     Странно, что после такого бурного напряженного дня, забравшего у меня столько сил и энергии, я спала  мало и проснулась рано.
 Это тот редкий случай, когда не хочется быть в сладком сне, потому что реальность прекрасней. Я закрыла глаза. А может вчера-это и был сон? А Андрей, его руки, его чёрные глаза?

   Стук в дверь вернул меня на Землю. Я вскочила, вспомнив, что   у нас с ним должна быть встреча. Взглянув в зеркало, увидела   сонную растрепу. А если это он?- промелькнуло в голове. Лихорадочно накинув халат и поправляя волосы, я открыла дверь. Передо мной стояла дежурная с букетом  прекрасных белых роз.
 -Это просили передать вам, сказала она и, отдав мне букет, удалилась.

 Я с букетом  бросилась к окну в надежде  увидеть  Андрея, но его там не было. В букете была записка: - «Доброе утро! Жду в 9.Андрей.
 Теперь я проснулась окончательно, и посмотрела на мой вчерашний наряд.
 Это все она: и наряд, и вечер, и гостиница! А я даже не поблагодарила ее. Взъерошенная, боясь, что она уйдет я бросилась к ней в номер и тихо постучала.

 Дверь открыл ее охранник, и я тихо спросила:
 -Не спит?
 -Нет. Она встает рано.
 Она сидела за столом  и что-то писала, но увидев меня, закрыла папку.
 -Я помешала, - сказала я,- но я на минуточку.
 -Садись, ты мне не мешаешь.
 -Да я  на минутку. Я боялась, что ты уйдешь, и я не смогу сказать тебе то, что вчера должна была сказать. Я тебе так благодарна за все, Это как в сказке…
 Она остановила меня:
 -Так, принимаю благодарность, но мы сделали приятное друг для друга. Ты для меня сделала очень много- тебе спасибо. Что стоит только мой контакт с Эрнестом. Мы с тобой произвели на него впечатление.
 -Ты бы и одна произвела бы на него впечатление.
 -Не скажи, мы оттеняли друг друга. Я все продумала.
 -Как ты могла все продумать, ты ведь меня совсем не знала?
 -У меня здесь в гостинице есть одна девушка, но она бледнее тебя.  Я еще в самолете  все решила, увидев тебя. Ладно, закрыли тему.  Все хорошо, что хорошо кончается. Давай сегодня пообедаем вместе?
 -Где и когда?
 -Здесь у Вани в три. У него чудесная кухня.
 Хорошо. Я буду в три.

 Из ее номера я вылетела на крыльях, мечтая о  предстоящей встрече. В холле, возле цветов кто-то стоял, но я не глядя,  летела в свой номер, чтобы привести себя в порядок. Но вдруг, этот кто-то, огромный увалень, направился ко мне, а подойдя ,тихо сказал:
 -Идемте за мной.
 -Не поняла. Вы что Андрея водитель?
 -Допустим. Идемте, там поговорим.
 -Как я могу пойти, когда я в халате, не одета? И, вообще, мы с ним договаривались на  девять.
 -Идем – это на минуту к машине. Его нет, он будет, как ты сказала.
 -Сплошные сюрпризы. Ладно. Только на минутку.
 -Конечно.
 Почему-то он повел меня черным ходом гостиницы во внутренний двор. Подвел к машине , дверца которой тут же открылась и из нее выскочил  парень крепкого телосложения .
 -Прошу, - сказал он мне, предлагая сесть в машину. Чего вдруг?
 -Садись!- зло сказал водитель.
 Я дернулась и закричала:
 -Да никуда я не поеду!

 И тут же меня втолкнули в машину, и я оказалась между двумя  молодцами. Я дернулась, понимая ,что выскочить не удастся. Машина тронулась, а сидящий рядом со мной, сказал:
 -Еще раз дернешься, и это будет твое последнее движение. Вот возьми платок и завяжи глаза
 -Зачем?
 -Хочешь, чтобы я это сделал?
 Я схватила тряпку и завязала глаза, понимая, что в этой ситуации я управлять событиями не могу. Кроме того, страх меня привел в полуобморочное состояние, и я ехала в неизвестность чуть  живая.


 Вскоре машина остановилась и меня повели в неизвестном направлении. Куда-то завели и развязали глаза. Я находилась в каком-то кабинете. За столами сидели трое мужчин. Одним из них был высокий блондин из самолета.

 Неужели за то, что я не уступила место, убивают?- с ужасом подумала я  и придавила точку возле носа, чтобы не упасть. И в это время, блондин страшным голосом полным гнева закричал:
 -Придурки, кого вы привезли?- кричал он, показывая на меня, как на неодушевленный предмет.
 -Я взял ее в том номере, котором ты сказал,- ответил мой похититель.
 -Идиот, а  если это была горничная? Вернуть немедленно  ее на то место  где взял!
 -Мадам, он обратился ко мне, надеюсь, вы все поняли? Это недоразумение, которое вам  лучше забыть, если вы, конечно, не хотите еще раз встретиться с нами.
 -Упаси БОГ! С вами лучше не встречаться,- сказала  со злостью и чтобы в порыве гнева ничего не наговорить лишнего, повернулась к двери, желая скорее выйти на улицу, и тут же услышала его крик:
 -Стоп! А скажите мне, кем вы приходитесь Александре?
 -Никем,- ответила я чуть повернувшись к нему,- мы просто случайные попутчицы.
 Он ухмыльнулся:
 -Не складно сочиняете,- он открыл ящик стола и достал  несколько фотографий, - а это несколько месяцев назад тоже случайные попутчицы?
 Я подошла к столу, взяла  снимок, где была на переднем плане  она и чуть в стороне я с Алексеем.
 И что?- спросил он.
 -Не знаю. Там вы видите, есть и другие люди. А это мы были на пресс-конференции мэра. Она бизнес – леди и ей  тоже,видимо, было  интересно.
 -А это тоже  не знаете?- он бросил на стол другие фото, где я была везде недалеко от нее.
 -Не знаю. Я была занята, как видите, своими спутниками и с ней не общалась. Это же четко видно на фото.
 -Ладно. Убрать!- приказал он.
 И меня убрали. Спасибо, что привезли в гостиницу.
 
                - 9 -

 Вернули меня, целую и невредимую физически. А душевное мое состояние никого не интересовало. По их понятию, акт  захвата меня, назывался недоразумением. А, по-моему, это был акт беспредела, о котором все чаще и чаще сообщают новости нашей жизни. И этот беспредел уверенно внедряется в нашу жизнь

 Я влетела в гостиницу, как фурия ни на кого не глядя, чтобы не сорваться. Часы, висевшие на стене, показывали – десять. Ни о какой встрече  и речи не могло быть. Да и я была бы не в состоянии общаться спокойно с Андреем. Первым делом я  бросилась к номеру Александры с  тем, чтобы ее предупредить об опасности. Но  дверь мне никто не открыл, и я поплелась к себе в номер, ощутив дикую усталость.

 Цветы и записка, лежащая на столе  - это то, что сразу бросилось мне в глаза. Я плюхнулась в кресло, закрыла лицо руками и тут же  увидела  те фото, которые мне показывал блондин.
 -Случайно ли мы были почти рядом на различных мероприятиях? А если нет, то в чем дело?- рассуждала я, - но эти вопросы могла  и она задать мне.

  Встреча с ней в три и может я, там получу ответ. Я тут же вскочила и пошла в душ. Почему-то хотелось реветь, и я чуть всплакнула, но струя холодного душа быстро привела меня в порядок. Я приготовила себе кофе. И через несколько минут пришла в норму, расставив все по своим местам: Александру, Андрея и Биржу, на которой мне нужно было быть  с утра.

 Зал был полон народа, Но Александры  не  было. Не было даже Леонида. Я сделала несколько снимков зала, взяла несколько интервью и стоя у окна механически посмотрела на голубое небо и плавно  бегущие облака. Они образовывали различные картинки, изменяющиеся тут же на глазах.

 Вот так и наша жизнь, как эти облака плавно бежит и изменяется, - подумала, я и еще внимательней  пригляделась к ним.
 -Здравствуйте!- кто-то сказал мне, и я резко повернулась. Увидев Леонида, я еле удержалась, чтобы от радости, что встретила  хоть одного знакомого, не броситься его обнимать
 -Привет!- радостно сказала я, не обращая внимания на его  официальный тон.
 -Когда  собираетесь отбыть?
 --Скорее всего, завтра.
 -Тогда  может быть…
 -Не может быть, я договорилась с Александрой в три обед.
 Он ухмыльнулся:
 -Я не это имел в виду. Если я через вашу газету  дам рекламу? Это возможно?
 -Это не только возможно! А с радостью! А что за реклама?
 -Мы занимаемся телятами и продаем их.
 -Давайте текст. Я приготовилась записать.
 -Я позвоню вам .Возьму ваши координаты, расчетный счет, короче все как положено.Ну что таки пообедать вместе не судьба?
 -Это правда, мы договорились с Александрой, - сказала я, оправдываясь.


 Ровно в три я открыла дверь  номера Александры и столкнулась с ней.
 -Идем,- сказала она радостно, взяв меня под руку,- Иван Алексеевич уже ждет.
 Я оглянулась. В холле никого не было, и сказала ей:
 -Подожди, мне нужно сказать тебе что-то очень важное без него.
 -Хорошо, поговорим по дороге. У тебя такой испуганный вид, что-то случилось?
 -Случилось. Саша, тебе угрожает опасность,- сказала я почти шепотом.
 -Мне? А что существует кто-то в этом мире кому она не угрожает? Что ты имеешь в виду?
 -Утром, когда я вышла от тебя, меня выкрали и увезли в неизвестном направлении.
 -Странно. А ты что не могла позвать моего охранника?
 -Да я думала, что это водитель Андрея.
 Чей?- удивилась она,- а он, каким боком  здесь?
 -Да это неважно. Важно, что когда меня  привези с завязанными глазами. И развязали, то передо мной сидел блондин. Понимаешь? Тот, что в самолете.
 -Поговорим потом,- сказала она, и мы зашли в зал, где вчера я была счастлива.
 Теперь здесь было тихо, чинно и не многолюдно.
 -Девочки, здравствуйте!- сказал радостно Иван Алексеевич, расставив руки. Он провел нас к столику у окна и, пожелав нам хороший аппетит, удалился.
 -Заказ я сделала,- усаживаясь, сказала она, поэтому отвлекаться не будем. Рассказывай.

 Я подалась вперед к ней, чтобы не слышали за соседним столиком.
 -Ну вот, развязали мне глаза в каком-то кабинете, где было трое мужчин и один из них блондин.
 -А из чего ты взяла, что они хотели выкрасть меня? Сейчас и журналистов хорошо воруют.
 -Нет, я  для них не представляю интереса. Блондин, когда  увидел меня, закричал: -Придурки, кого вы привези?
 Она вздохнула так, как будто  эта  история не представляет для нее интереса:
 -Это все чисто мужские поползновения. Не бери в голову.
 -Нет,- он показал мне снимки, на которых мы с тобой  почти рядом на каких-то мероприятиях.
 -И что?- спросила она и замолчала, ожидая пока официант расставит  обед. Когда он удалился, она сказала:
 -Попробуй грибы, здесь они особенно хороши.
 Я на нее смотрела, и  мне захотелось взять ее за плечи и потрясти, чтобы она не была такой спокойной.
 -Мне кажется, Саша, ты упрощаешь все, а по-моему   они очень опасны!
 Она улыбнулась:
 -Разве я не с этого начала, что мы все в опасности? И если я  буду брать все возможные варианты опасностей близко к сердцу, то мне нужно закрыться в квартире и ни с кем не общаться. А потом что? Психушка?
 -Ну, что-то же нужно делать?
 -Не переживай, разберемся, она дунула на свою челку, достала из сумочки пудреницу, посмотрела в зеркальце и вдруг спросила:
 -А как тебе вчерашний вечер?
 -Ой, - я вздохнула,- спросила бы  о чем – нибудь полегче. Вчера   ответ на этот вопрос был бы другим, а сегодня, с этими утренними событиями я бы сказала, что это был  пир во время чумы.

 Она замерла с открытой пудреницей, глядя не в нее, а на меня и сказала, резко закрывая пудреницу:
 -Странно, я что-то не заметила, чтобы ты печалилась на этом пиру.
 -Да, я расслабилась, и так захотелось обо всем забыть, об этой  перестройке. Ты же знаешь, что китайцы о ней говорят, не желая никому жить во время перемен.

 -А мы куда-то можем деться? Я понимаю, для тебя бизнесмен-это вор, а то, что он поддерживает экономику страны, выплачивая огромные налоги – это ерунда. А как он крутится, чтобы эти налоги  у него появились - это тоже не важно. Да, спираль нашей дискуссии идет вверх. Анна, мне жаль, что ты так воспринимаешь происходящее. Ты разделяешь  народ и бизнесменов, а мы - это тоже народ. Совсем недавно я тоже мыслила так же, как и ты. Ты скоро поймешь, что нужно зреть в корень. Или ты хочешь, чтобы было все как  раньше: пустые прилавки, очереди, блат, дефицит? Ты хочешь, чтобы лекарство  тоже доставалось по блату, как это делала я? И давать взятки за  ерундовую справку? Ты этого хочешь?
 Она завелась, и это нужно было погасить, но меня тоже эта беседа взволновала, и я твердо сказала:
 -Нет,- я этого не хочу и не хотела и взяток не давала и осуждала тех ,кто дает искушая  и развращая,  быть может ,совсем неплохого человека…
 Она меня перебила:
 -Ха! Ха! Ха! Да кто же откажет журналисту? Да кто же потребует от него взятку? Да вас все знают в нашем маленьком городке. Ладно ,с тобой все понятно: ты еще не отошла от прошлого.
 _Нет! Я просто из двух зол выбираю меньшее.

 -Хорошее меньшее, когда на каждом рабочем месте крали, если было что красть, потому что труд  оплачивался мизерной зарплатой. Нас опустили, запугали, унизили и все под прицелом, под надзором, хотя мы  этого не замечали. Анна, ты журналистка, рассматривай жизнь многостороннее, а не однобоко. Сейчас переходный период и он мостик к лучшему, Смотри глубже. Мне тоже не все нравится, но где идеально? Ладно! Давай обедать, а то все остынет. А с этими твоими похитителями я разберусь.Я  сегодня буду занята,завтра уеду,а дома мы встретимся и отдохнем.

   По Киеву я шла, переваривая в мыслях беседу с  Александрой, перемежая  воспоминаниями об Андрее, которые вторгались без моего желания на то. Было бы глупо надеяться на то, что Александра будет мыслить так, как я. Но такого откровенного разговора от нее я не ожидала. На душе было тревожно. Я шла к вокзалу и уезжала домой.
                - 10 -

           Почтовый ящик пуст.  Открытая дверь моей квартиры, после столь бурных событий, встретила меня  зеленой тоской и гнетущей тишиной. Я закрыла дверь, бросив  свою сумку на тумбу, почему-то обошла всю квартиру,   удивляясь, что тишина, которой я всегда была рада, теперь наводит на меня тоску. Я быстро  сделала себе кофе, пытаясь прогнать от себя надвигающиеся воспоминания и с ними хандру. И вдруг впервые обратила внимание на мою маленькую кухоньку, на то, что все  в ней скромно. Чему я всегда радовалась: каждой вещи в ней, от комплекта мебели до сервиза. Сейчас мне казалось это скромным и чуть ли не убогим. А ведь эту мебель я достала по большому блату.
 Нет, Анна, тебе определенно не стоит общаться с крутыми.

 Кофе я пила, глоточками вспоминая, как я жила раньше. Александре я сказала, что не давала взяток. Соврала со злости. Пользовалась блатом и тут она права: кто же нас журналистов не знает. Металась по селам, наблюдала жизнь тружеников, строчила свои статьи, сражалась за их выход, за правду! Ха – ха - ха! Как же я смешно выглядела в их глазах, и того же Ивана. А вокруг бурлила жизнь: рынок, бизнес, сделки, перетасовки и никто  со мной так откровенно, как Александра, не говорил.

 Я взяла  свою дорожную сумку и достала наряд Александры. Здесь он выглядел не просто красиво, а шикарно. Приложив  к себе перед зеркалом, вздохнув, я повесила его в шкаф.

 Душ быстро вернул мне настроение,  и я села  за статью. Мне нужно было  скорее положить на листы свои мысли, пока не прошла острота чувств. Потому что делалось в моей голове, статья обещала быть острой, яркой и  в некотором роде волнительной.

На моей старенькой  машинке я отбивала быстро строчки, вспоминая, о бурной жизни Биржи, ее кипучей, захватывающей жизни. Передо мной мелькали лица предпринимателей и брокеров и сияющий всеми цветами радуги ресторан «Фантазия». Блеск и шик публики. находящейся в нем, которая  даже в такой торжественной обстановки решала свои дела и проблемы, совмещая приятное с полезным.

 К дребезжащему телефону я подошла не охотно. Мне нельзя отвлекаться и отойти от темы. Но это был Алексей.
 -Ты дома? Я сейчас буду!
 -Прошу тебя, сегодня не надо.
 -Чего вдруг, что-то случилось?
 -Ничего не случилась. Я устала и должна  поработать над статьей. Ты же знаешь, пока свежо в памяти.
 -Ну, ладно,- он бросил трубку.

 Странно, но почему-то меня это не взволновало. Я тут же вернулась к статье. Дописала  кое - какие ключевые моменты и перечитала написанное, представив читающего это все Ивана. Его недовольное лицо, как он хмурит брови, царапает свою лысину и хорошо, если не орет. Стук моей последней точки совпал со звонком в дверь. На пороге стоял Алексей.
 -Ну что разрешишь войти?
 -Входи, - без особой радости сказала я.
 -С тобой что-то происходит?
 -Ага! Ко мне мой старый друг не ходит,- пыталась шутить я,- ничего не происходит. Я только закончила статью, но еще должна ее переварить. Заходи, идем пить чай.

 Пока я говорила, он внимательно смотрел на меня, когда прошли в кухню сказал:
 -Мне так нравится у тебя в кухне. Такая густая зелень в окне и тишина. А у меня визг детей, лай собак, шум машин, никакого покоя. Ты бы не смогла сосредоточиться.
 Молодец,- подумала я, - что не стал устраивать допрос, почему я так холодно его встречаю.
 -Ну и что почитать можно, что ты  там увидела  на этой бирже?

 Он читал с интересом, о чем говорили его кивки головой, поддерживающие мои мысли. Порой улыбался, что говорило о том, что я верна себе, и он готов со мной спорить, но чем дальше он читал, тем все более хмурилось его лицо. Когда же он стал теребить свой чуб-ежик и поглаживать подбородок,  я прилегла  на руки на столик приготовившись к атаке.

 Наконец он дочитал, посмотрел в окно, вздохнул, испытывая мое терпение, и не глядя на меня, спросил:
 -Ну и зачем тебе это? Разве тебя за тем посылали туда?
 Я заерзалась на стуле:
 -Я так вижу эту статью. Это мой взгляд!
 -Да мало, что мы видим. У тебя четко определен круг вопросов, освети их и все! Тему биржи  ты раскрыла доступно и достаточно. Но к чему  этот пир, наряды, нищета, бомжи? Зачем тебе это и читателю?
 -Затем что журналист имеет право на свое мышление, свой взгляд и должен его отражать в статьях!
 -Браво! Какая патетика!
 Я вскочила и подошла к окну.
 -Если тебе не нравится, это не значит, что не понравится другим.
 -Сядь и не кипятись. Я не сказал, что она мне не нравится. Мне не нравится, что ты вызываешь огонь на себя. Да - это все правда, это имеет место. Но, Аня, жизнь - многосторонняя, многоликая, разнообразная. Да это правда, что в  одно и то же время жируют и голодают.
 -И что? Мы должны  на это закрывать глаза? Плясать под их дудочку? А мне противно.
 -Не пляши. Ты ничего не можешь изменить.
 -Но я, же пишу не для себя. Читать будут  и те, кто может  чем-то помочь.
 -Те, на которых ты надеешься, крутят свое колесо и живут на всю катушку. Продается и покупается все: голоса, мнения и даже  жизни .Время страшное, понимаешь!
 -У нас оно страшное, но почему  нам не изучить опыт процветающих стран, без всего этого ужаса и  не перестроиться?
 --С нашим менталитетом? Не смеши. А потом кто этим будет заниматься?
 Все, хватит! Я устала.

 Я забрала у него статью.
 -А  вообще как ты там устроилась, как с гостиницей?- сменил он тему.
 Я рассказала ему все, что со мной произошло. Он держался за голову:
 -Теперь мне понятно, почему  ты такая взвинченная. А кто эта Александра? Как ее фамилия?
 -Ой, ну как ты думаешь, я стала бы спрашивать - как твоя фамилия. Я знаю только то, что она руководит корпорацией  «Жизнь».
 -А визитку она тебе дала?
 -Нет, она сказала, что мы встретимся. Я еще и удивилась, как она собирается меня найти.
 -Тебя  найти проще простого - газета и твоя статья. Ладно, давай сходим в кафе и посидим, отойдем от всего этого.
 -Ты же видишь,  как я измотана. У меня нет сил. Я сейчас завалюсь, и буду спать.
 -Хорошо, встретимся завтра, если Иван тебя оставит в живых.


  Сидя перед Иваном, я поняла,  как был прав Алексей. И зачем мне это всё нужно?
 Он читал, полулежа на столе и как всегда время от времени поглаживал свою лысину. Это говорило о том, что он не дошел до той части, которая могла вызвать бурю гнева. Я вздохнула и  чуть сменила позу, закинув, нога на ногу. Мне хотелось быстрее закончить эту нервомотку и  уйти отсюда. Прошло еще несколько  минут, он молчал, а я отвернулась и стала смотреть в окно. Теперь мне казалось, что  он не просто не шевелится, а не дышит.
 
 Я посмотрела на него и увидела  последнюю страничку моего опуса. Он молча откинулся  в кресле, и, глядя на меня вдруг  запел:
 -Смело, мы в бой пойдем за власть Советов и как один умрем в борьбе за это! Осталось только взять ружжо, - с иронией сказал он,- и попереть на них стеной, потому что они богатые и такие роскошные!
 Он постепенно заводился, а теперь ждала, чтобы кто-нибудь зашел к нему в кабинет, а я бы в этот миг из него удрала, но никого не было.

 А он встал и стал ходить по кабинету, отчеканивая каждый шаг в такт словам,
 - ты близорука! Действия индивидуума не могут  беспрепятственно  быть направлены на достижения своих целей, не считаясь с морально-этическими принципами. Наша статья. Анна , не для нас с вами, а для социума, для их осмысления и должна быть во благо им, а не во вред. А она взрывоопасна.

 Я дернулась, пытаясь возразить, но он повысил тон, приказывая мне этим, что я должна молчать: ваше стремление уравновесить одни сферы жизни с другими, абсурдно! Это бы мне, в моем преклонном возрасте, стенать ностальгически по прошлому, но я с содроганием вспоминаю свой полу-нищенский образ жизни.
 -Да причем  здесь  то, что вы говорите - это было тогда, а я пишу о сегодняшнем дне!
 -А при том, что материально -правовое  равенство между различными людьми и любой политический курс, ставящий своей целью добиться идеально справедливого распределения, неизбежно ведет к уничтожению право-законности, как это уже было! Дать людям одинаковые объективные возможности - не значит дать им одинаково субъективные шансы!

 Он замолчал, вытирая свою лысину, и почти упал в кресло. А у меня вдруг пропала злость, а без этой категории, я не борец и поэтому я тихо спросила:
 -Я поняла из вашей страстной речи, что вас вполне устраивает настоящее. Но  что, собственно изменилось в вашей жизни? Вы разве что-то обрели, чего не имели раньше?

 -Да обрел! Я владею газетой, мне никто не диктует…
 -Ха! Диктуют и еще как. Потому -то вы  и не хотите  полностью принять мою статью! Возмущаетесь, а возмущаться нужно теми кто обокрал и продолжает обворовывать свой народ, считая его быдлом и процветает, определив себя  в элиту.
  Он вздохнул:
 -Да что ты вообще знаешь?
 А я и не говорю, что знаю что-то, что другие не знают, что не знает народ.   Теория Хайека, которую вы только что произнесли правильная и я согласна с тем, что невозможно получить один и тот же результат от разных людей, но эти крутые в эти слова не вписываются, потому что  у них для достижения цели все средства хороши, а это уже другая теория.
 Он  хлопнул  по столу:
 -Короче я  тебя послал на биржу, и ты справилась с задачей, описала все, можно сказать, не преувеличивая, лучше, чем я ожидал. Но мы живем в обществе. А, кстати, тебя там, что кто-то обидел, что ты приехала, как с цепи сорвалась?
 -Наоборот облагодетельствовали, но  я не в восторге…
 -Я это и вижу, поэтому ты хочешь, чтобы всем было неспокойно. Радуйся, Жиров в больнице из-за твоей статьи.
 -Да уж, как будто вы не знаете их приём, что если горячо, они укладываются в больницу. А простой народ хватают и садят и никаких больниц, даже, если болен. А да что там!-я махнула рукой, -да, делайте что хотите..!
 Я хлопнула дверью и ушла.


 По редакции я мчалась, как фурия, механически отвечая на приветствия и ни с кем не притормаживая. В кабинет зама Ивана  я зашла с решительным желанием получить обещанные  четыре дня отгула. Заместитель была женщина пятидесяти лет. Строгая, все про всех знающая и по сути дела,  хозяйкой редакции  была она.

Я тихонько открыла  дверь и спросила:
 -Надежда Петровна, можно? Я на минутку.
 -Явилась, ну заходи, - она посмотрела на меня поверх очков.- Как съездила?
 -Нормально. Я к вам вот по какому вопросу, перед отъездом мне обещали  четыре дня отгулов.
 -А что не могла с Иваном решить этот вопрос?
 -Мы решали вопрос статьи.
 -Понятно, -она ухмыльнулась, - и что она будет?
 -Будет, только в сокращенном виде.
 -Понятно. Что ему не понравилась?
 -Понравилась, только  часть статьи - голые факты. А измышлизмы мои не прошли.
 -А, ну это и правильно. А то, если  все наши взгляды   выпускать в свет общество тронется. Ладно, отдыхай!
 Мне хотелось подпрыгнуть от радости, но поблагодарив ее, я тихонько удалилась. А по коридору к выходу почти бежала, боясь, что она позвонит Ивану, и меня вернут.

 Я вышла на улицу  и вздохнула свободно, решив направиться, домой и заняться  своей книгой и отдыхом. На улице была удушающая жара, я медленно брела к  остановке.  Ожидая маршрутку, я вернулась к загнанному  в угол сознанию. В котором сражаются две мысли: одна - об иллюзорном Андрее,  а другая –  о беседе с  Иваном. Мысль об  Андрее, я тут же погасила и приказала себе никогда не возвращаться к ней.  А Иван,- скорее всего, он прав, как  и Алексей.
 Я не стала ждать маршрутку, и пошла, гулять по городу. Шагая  по городу, я ощущала свободу во времени и в пространстве: мне никуда не нужно было спешить. Мне хотелось выбросить все переживания из головы и успокоиться.


       Мое, казалось бы, бесцельное  шатание по городу оказалось не таким уж и бесцельным. Для шатания была причина: мне нужно было заключить в определенную форму  истину в моей статье, которая в моем сознании была расплывчатой, осколочной и туманной. Но это совершенно не то, что видит Иван. Это не близорукость, а желание собрать все сведения в единое целое и увидеть истинную картину нашего бытия.

Я  анализировала ее снова и снова  и теперь была уверена, что в ней нет ничего меркантильного, женской зависти и преувеличения. Только изложение истинного положения дел, только  то, что увидела, не замечая его раньше.  Страх ,заложенный в нас совковым воспитанием и наследством и переставший быть явлением социальной психологии тормозило мое сознание. В основе этого страха - «Нельзя!»,постоянная настроенность на отказ, на «не высовывайся!» Но теперь я чувствовала, что постепенно   от всего этого освобождалась.

 Домой  я вернулась  спокойная и голодная. И самое главное с большим нетерпением немедленно засесть за книгу. Облив себя холодной водой, я не села за обеденный стол, а сделав бутерброды и чай  со всем этим засела  за письменный стол и печатную машинку. Теперь я пыталась  в своем романе  раскрыть такие стороны нашей жизни, как физическое состояние человека и отношение его к эстетической красоте и добру и есть ли эта взаимосвязь вообще или она исходит только от состояния души.

Что  такое есть  безжалостные тираны? Совершенно равнодушные к страданиям  людей, не говоря уже об эстетической красоте и к окружающему миру. Чем дольше я читала, тем больше приходила в уныние и к мысли, что сейчас это никому не нужно. Сейчас  всем не до размышления о достоинствах и пороках, сражаясь за элементарное выживание. Я   дочитала до конца и сложила  рукопись в папку.
 Но  тут всплыли в уме слова Монтеня: «…не смотря, ни на что, посреди величайших наших несчастий, когда у нас также, как и ныне, не было законности, ни правосудия, ни должностных лиц, честно выполняющих свои обязанности, он носился с мыслью обнародовать некоторые свои предложения касательно пустячных нововведений в одежде, на кухне и в ходе судебного разбирательства…»Я снова открыла рукопись и продолжила работу над ней.

Упорно работая над  своим творением, я не заметила, как подкралась ночь. Мне было хорошо: на звонки  дверные и телефонные я не отвечала, потому, что я  вообще я не существовала  здесь и сейчас. Я была в стране советской десять лет назад, бродила по ее улицам, встречалась со своими друзьями и пела:             «Летят перелетные птицы в осенней дали голубой .Летят они в дальние страны, а я остаюся с тобой…» Промурлыкав эту душещипательную песенку, я сложила листы в папку и закрыла ее.  Еле волоча затекшими ногами, я плюхнулась с удовольствием   в кровать и тут же заснула.

 Чувствуя, что я уже в этом мире, но еще не совсем,  я не хотела открывать глаза и просыпаться. Мне так хорошо во сне:то я летаю, то плаваю, то еду и нет никакого  Ивана, Андрея и всего реального прочего. Потянувшись,    я   села на кровати и стала смотреть в окно, совершенно бездумно, а потом  медленно побрела  в душ. В зеркале на меня смотрела незнакомая женщина, бледная, с запавшими глазами, растрепанная.

 «Я не могу смотреть на зеркала - мне стыдно своего изображенья». Эти  слова поэта обо мне. Смыть сейчас же всю усталость  и ожить!- приказала я себе и обдала себя холодным душем. Говорят, что для организма - это стресс, не знаю. Для моего – это энергия на весь день. Запах кофе окончательно  закончил  процесс моего растормаживания, а от телефонного звонка ожило и пробудилось мое жилье.

 -Ты что оглохла? Не могу второй день дозвониться. Срочно ко мне!- прорычал Иван.
 Я села на стул. Такого еще не было, чтобы из отгула меня вызывали, да еще таким тоном. Что- то стряслось! И тут же, как будто мне  подключили двести двадцать вольт,  я вскочила и забегала по квартире. Одеваясь, приводя в порядок свой фейс- и растрепанную голову,  я глотала горячий кофе и сыр.

 Влетев  в редакцию, как ошпаренная, я зашла в дамскую комнату осмотрела себя в зеркалах, поправила все что можно и нужно было поправить, и приказала  себе: Успокоиться! Все хорошо! Все очень хорошо! Я спокойна!

 В кабинет Ивана я вошла тихо, без волнения и молча села в кресло. Он головы не поднимал и не отрывал взгляд от бумаг, лежащих перед ним. Размашистым почерком он что-то строчил,  не обращая внимания на меня. А когда закончил, перечитал и, видимо, остался доволен, потому что сказал мне:

 -Молодец что трубку не снимаешь. Корпишь, небось, над книгой, аж пыль столбом. Но мои звонки ты должна чувствовать  и хватать трубку, он хихикнул. Извини, конечно, что оторвал от дела, догуляешь потом, но тут такая петрушка,- он почесал лысину, а я подумала:  «Ишь как поет, пропадет всякое зло.

  Я криво улыбнулась, а он продолжил:
 -Ты  вот что, бери свою рабочую  технику, маг, все, что считаешь нужным и дуй во дворец Строителей.
 Я перестала дышать, боясь пропустить хоть одно его  слово. По городу я не работаю, и никогда не работала. Это что-то новое.
 -Там благотворительный  вечер сегодня.
 Я прикусила губу - не снится ли мне все это: такая тусовка – мечта наших асов и вдруг – я?
 - Посмотри, что там на  твой свежий взгляд интересного, необычного ну и все прочее, как всегда.
 Я молчала из-за шока, а он взял трубку, и стал  набивать ее табаком,  не сводя с меня глаз и вдруг, спросил:
 - А ты  часом не заболела? Что-то вид у тебя…
 Он подбирал слово, а  я это его  слово знала - «аховский»
 -Нет, не заболела,- сказала я и подумала, глядя на его замученное лицо:   «а ты себя  видел?»
 -Ясно,- сказал  он,- дуешься. Да трудно перестраиваться и мириться с переменами. Нам всем трудно, и тому же Жирову. Он мне не брат, не сват и до твоей статьи  я его не знал. Ну, ладно об этом, сходи на этот вечер, выручи. Что поделаешь «эпоха гласности настала, а между тем...»,- развел он руки.

 Я встала и продолжила вздыхая:
 -«Блажен, кто рассуждает мало и кто не думает совсем». Это то, что вы требуете от меня. Хорошо, задание я поняла. Во сколько начало?
 -В пять. Материал  у меня на столе должен быть завтра до часа дня.
 -Умеете вы дать отдохнуть. Я побежала мне нужно подготовиться.

 Двери  дворца были распахнуты. А в просторном вестибюле стояли девушки, в украинских костюмах приветствуя всех и приглашая пройти в зал.
 Я в зал не пошла. А осталась стоять в вестибюле. Мне был интересен приход, а точнее вхождение  благотворителей. Пока их не было, я пыталась разгадать загадку этого моего  задания. Такие задания обычно блестяще выполнял Гена, замечательный острый и юморной журналист. Статьи его блестящие. И вдруг – я. Может он не смог?

Я поискала  на стенах часы, их не было. А в вестибюль вошла мадам с высокой копной взбитых осветленных волос. Она хозяйским взором окинула  все окружающее, поздоровалась с девушками и вдруг направилась ко мне с улыбкой.

 -Здравствуйте, сказала она приветливо, я знаю, что вы из газеты, но какой?
 -Суета.
 -Замечательно!Я люблю эту газету, но обычно  на таких мероприятиях бывал  Геннадий.
 -Да, я сама удивлена, почему  послали меня. Видимо не смог.
 -Лидия Ивановна,- представилась она.
 -Анна,-я не успела назвать отчество .
 -Можно, Анна? Вы такая молоденькая.
 -Конечно можно.
 -Я одна из членов оргкомитета и я очень хотела, чтобы пресса отразила щедрость и благодеяние наших предпринимателей. Это даст возможность привлечь  тех бизнесменов, кто еще по каким- то причинам  не проявил интерес  к нам.

 Она говорила, а у меня вдруг возник ответ: почему  я, а не Гена.- Да потому,  балда, - говорила я себе, - что нужно было ткнуть меня носом в благие дела бизнесменов и показать мне, что я зря качу бочку на них. Ну, Иван, ты и хитрюга!
 Но я всегда готова признать свою вину, если я действительно виновата.

 -Одаренные дети не должны страдать,- продолжала Лидия  Ивановна.
 -И не одаренные тоже. Хотя мне кажется, что дети все одаренные, если им уделяют внимание и есть возможности.
 -Да, да, - подхватила  она,- мы стараемся охватить всех, но этих особенно. Ой, простите Анечка. Депутат,- сказала она и бросилась к нему навстречу. Он шел в окружении нескольких мужчин. Лидия Ивановна и он радостно приветствовали друг друга.

 Я с интересом наблюдала за всё прибывавшими и прибывавшими участниками  этого вечера, и когда прозвонил звонок, вошла в зал.
 Открыл это торжество высокий пожилой  седовласый мужчина, бывший работник  горкома партии. Он кратко очертил задачу этого мероприятия и   дал слово следующей участнице этого мероприятия.

 Я включила маг и записывала все выступления и вдруг увидела Геннадия. Тихонечко пробираясь между присутствующими,   я подошла к нему и спросила:
 -Я чего – то не поняла. А я что здесь делаю?
 -Привет, Аня, я не здесь и ты Ивану не вздумай сказать. Мне нужно здесь одного кадра подловить, понимаешь?
 -Понимаю, недоверчиво сказала я.
 -Ты что сомневаешься? Нет, это не он, это я.
 -А может это он меня воспитывает? Признайся.
 -Так, заканчивай! Тебя и нужно воспитывать, но сейчас – это не то.
 -Это почему меня нужно воспитывать?

 Я взяла его за руку,- скажи.
 -А то ты не знаешь твой последний приговор  Жирову. А твои последние киевские зарисовки. И вообще чё ты их трогаешь ?Они нас подкармливают, то бумага, то то- то се.
 -Ну да, а я по ним  стреляю.
 -Да какой ты стрелок. Ты цыпленок, а хочешь щипнуть волкодавов. Здесь  в зале где-то есть  Познанский. Он Жирова  очень хорошо знает, поговори с ним. Я побежал. Поговорим в редакции. Пока!

 Я проводила его взглядом до выхода и в это время, на сцену вышел маленький скрипач. Я спокойно отношусь к скрипке, но этот  ребенок заставил меня  остановиться: так нежно и жалобно пела в его ручонках скрипка. Я перевела взгляд на его лицо. Оно участвовало  в каждом звуке, словно это даже не скрипка пела, а оно становилось то печальным, то задумчивым, то особым огоньком горели его глазенки. Остановившись, он, удивлено посмотрел на зал, словно только что увидел присутствующих. Я пошла за кулисы и встретилась с ним. Глазенки его сияли радостным светом. На вопросы он отвечал, не смущаясь, а когда я задала последний вопрос:
 -Хотел бы он играть как Паганини?
  Он, прижав к себе скрипку, сказал:
 -Так, как он, наверное, никто не сможет.

 С ребятами я беседовала с удовольствием. Мне мила была их  непосредственность,  раскованность и какая-то не по годам мудрость. Поговорив с ними, я прошла к выходу  в надежде поговорить с Лидией Ивановной, но она словно испарилась. На пути к выходу, я обратила внимание на взгляды  некоторых стоящих рядом со мной дам. Они что-то говорили друг другу, направив взгляды к выходу. Я последовала их примеру и посмотрела на входящих в зал. Это была она. В белом батистовом костюме расшитом шелком   она выглядела прекрасно. Рядом с ней был Георгий в белом костюме.
 Кто-то тихо сказал: «Как лебеди».
 Сравнение не было преувеличенным. Но встречаться  с этими лебедями мне почему-то не хотелось.

Я вздрогнула от неожиданности: кто-то сзади положил мне руку на плечо. Кроме того, мне стало неловко, словно меня поймали,  когда я подглядывала в замочную скважину. Я резко повернулась возмущенная беспардонным обращением со мной, готовая поставить этого товарища на место. Но вместо этого я улыбнулась, потому что передо мной стояла моя старая знакомая, отрывная и бесстрашная - Варвара Григорьевна. Грудь вперед веселая распахнутая и неунывающая и самое главное-все про всех знающая. Ветеран партии, труда и жизни. Она смотрела на меня, как на самого дорого человека, которого век не видела и вдруг случилось. Расставив руки, словно говоря: «Радуйся - это я!» Она обняла меня и спросила:
 -Чё прячешься? Почему не в гуще событий?
 Я прижалась к ней, искренне радуясь, и сказала:
 -Большое видится на расстоянии.
 -Может быть, тебе виднее,- согласилась она,- сто лет тебя не видела. Не звонишь,  забыла старуху, похудела, она окинула меня взглядом с головы до ног,- признавайся ,не влюбилась ли?
 -Тише, Варвара Григорьевна, вы невозможный человек.
 -Еще, какой возможный, вижу, влюбилась.
 -От вас ничего невозможно скрыть.
 Конечно, я вижу все насквозь и глубже. Поэтому рассказывай, как твоего френда зовут? Как дела продвигаются с книгой,  - сказав это, она сложила ручки на своем большом животе и приготовилась поглощать информацию.

 Против них, таких, как она чрезмерно любопытных, у меня есть средство, и оно действует мгновенно: задавать еще большое количество вопросов и особенно на их закрытые и больные темы. Например, а как поживает ваша дочь? С которой она из-за своей авторитарности не в ладах или  ее внуки, о здоровье и про запас есть еще пара щепетильных вопросов. Но на этот раз  использовать этот прием я не стала, желая расположить ее таким образом, чтобы выжать из  нее побольше информации.

 Я вздохнула:
 -Френда нет, и книга не пишется.
 -Ясно, крокодил не ловится, не растет кокос,- пропела она, и вдруг выпучив глаза,  открыла рот:
 -Гляди что делается! Какие обнимансы!
 Я посмотрела    в ту сторону и увидела, что Александру тепло приветствовал один из замов мэра.
 -Ты поняла? - спросила  она меня.
 -Нет, обычное теплое приветствие. А что вы в этом узрели?
 -Хм, да раньше они ее в упор не видели, знать не хотели. После того, что с ней произошло.
  - А что с ней произошло?

 Она перевела взгляд на меня и уставилась, как бык на красную тряпку:
 -Ты что не знаешь или забыла?

 Я сдвинула плечами и покрутила головой.
 -Тоже мне пресса. Это ты должна мне рассказывать, а не я тебе.
 -Ладно-ладно не будем мелочиться,- мне не терпелось побыстрее узнать,-  и что было с ней?
 -Громкое дело.
 Я отпрянула от нее, как от удара. Александра и дело,  в моем понятии несовместимы: такая величественная, такая чистая с открытым взглядом, благородная и вдруг. Я еще раз глянула на Александру. Потом на нее- Варвару и махнув рукой, сказала:
 -Не может быть. Не верю.
 -О, да!  Ты, я вижу, действительно не знаешь!- обрадовалась она, что может мне сообщить нечто, чего я не знаю.

 Она отвела меня в угол, огляделась и зашептала:
 -Ее судили, и я  была на суде. Ты не поверишь за что,- она замолчала, затягивая интригующий момент, а я прижалась к стене, не веря всему сказанному,-  ее судили за то, что делает каждый второй в нашей стране.
 -Говорите же за что?
 -За взятку,- прошептала она и оглянулась, а за ней и я.

 Почему то мне бросился в глаза парень в клетчатой рубашке, и я подумала, что я его где-то его видела,- а она продолжала, ты можешь себе представить, когда на каждом шагу ни одного вопроса решить нельзя без взятки, а ее привлекли за это.
 Я вспомнила, что действительно был громкий процесс  у всех на слуху, но тогда меня он не касался, а теперь я на Александру смотрела другими глазами. В моем понятии до сих пор преступники -это страшные, мерзкие  люди. Но она  никак не вписывалась в это представление.

 Варвара Григорьевна теребила меня за руку:
 Да оторвись ты от нее. Что ты там хочешь увидеть? Красивая женщина. Просто подлец  или заказ выполнял или зад свой спасал, но поговаривали, что  что-то   там не очень чисто. Да даже в этом  зале через одного давали или брали взятки,- не унималась она, понимая, что я не могу прийти в себя от этого сообщения.- Вот хотя бы этот ухарь купец.
 Я посмотрела на вошедшего  молодого упитанного мужчину. Одет он был в зеленые брюки и простую майку.
 -Кто это? - спросила я.
 -О – это такой воротила, хороший знакомый Жизневой.
 -А кто такая Жизнева?
 Она почесала затылок:
 -Та, от которой ты глаз не отрываешь. А ты здесь приглашенная или работаешь?
 _-Работаю. А кто этот воротила?
 -Жиров, сын  председателя колхоза.
 -Вечер чудес сегодня, - сказала я,. присвистнув от неожиданности, а она сказала, вздохнув:
- мне бы в журналисты. Но мой поезд ушел, а может БОГ не дал рог, а, то бы я пободалась. Слушай, Ань, я тебе подкидываю идейку открой рубрику в своей газете -«Жизнь замечательных людей» и освещайте их падения и успехи.
 -Ой, Варвара Григорьевна, простите, я не могу его упустить - известный хирург. Я должна с ним поговорить.
 -Иди, но уж больно он худенький.
 -Зато золотые руки и душа чудесная.

 Он расставил руки, словно хотел меня поймать  меня:
 -Анюта, я не видел тебя, целую вечность! Читаю твои статьи, не пропускаю ничего. Стиль пронзительно правдивый и чувствуется, что пропускаешь все через сердце. А этого делать тебе не советую, как врач. Аня, жизнь такая короткая сама по себе и не надо её  укорачивать. Спокойней!

 -Если ты меня сей час не задавишь, то я еще поживу.
 -Поживешь,- он отпустил меня от своих объятий,- а вот ты никогда не позвонишь.
 -Ты же знаешь, что я не работаю по городу, моя тема - село. А, как  и чем живет больница - увы.
 -А что больница? Все тоже - бюджет мизерный в отличие от проблем,  нужно  лечить, кормить содержать, зарплаты...ой ты, что меня интервьюируешь? Не надо. Все хорошо!
 -Только если на то будет твое разрешение.
 -Тогда напиши, что я в тебя влюблен и читаю твои стихи:
   Накинув плащ бронированной ткани,
   бесстрастной маской, прикрыв лицо,
   ужав пугливость, скромность деловыми стали,
   души, чтобы не ранило ничто…

 И знаешь, прочел я это и мне хреново стало. Куда мы идем? Что с нами происходит? Я понимаю, что это ты не о себе, а обобщенный образ современной женщины, но, Боже мой, как это печально. Женщина должна быть слабой, нежной и прекрасной.

 -Такой, как та?- я показала на Александру.
 -Да, если хочешь. Она столько пережила и выдержала все и не накинула плащ бронированной  ткани. Я уловил твою иронию, но тот ад, который  она вынесла, сделал еще нежней  и человечней. И здесь она для многих пример честности и  благодеяний. Аня, вот мы до чего с тобой дожили вместо того, чтобы рвануть отсюда и побывать на природе, мы с тобой здесь философствуем.

 Мне приятно было слышать его теплое мнение о ней, но шок еще не прошел, и я не могла  уловить в себе, что я обо всем этом думаю. Я не могла соединить два образа  в один: прекрасной нежной женщины и преступницы.Пока он все это говорил его взгляд был направлен на нее и я спросила:
 -А ты как еще здесь или  там?
 -Здесь, Аня. Но я здесь не затем, чтобы засветиться. Мне нужно поговорить с директором интерната. Я тоже хочу хоть немножко помочь детям.
 -Ну и чем врач с его скромной зарплатой может помочь?
 -Получил гонорар за книгу и отдам с радостью.
 Я  заныла:
 -Ну разреши мне это осветить?
 -Не вздумай!- он обнял меня, - не надо, моя хорошая. Я побежал. Звони!
 Он шел, а я провожала его взором и вдруг кто-то тихо сказал:
 -Не так откровенно, ладно?
 Я оглянулась и воскликнула:
 -Ой,  Алеша! Слушай, ты видишь вон того парня в зеленом?
 -И что?
 Я почти шепотом поведала ему:
 -Это сын Жирова.
 Я знаю и что? Теперь возьмешься за него? Выбрось их с головы и займись мной, наконец.
 -А я смотрела тебя в зале и не видела.
 -В какой момент, когда обнималась с ним?
 -И в тот.
 -Идем отсюда, ты забилась в угол, как будто прячешься. Кстати, а где ты была вчера?
 -Отсыпалась.
 -Уж не летаргическим сном спала?
 -Почти,- я отвечала ему механически, продолжая наблюдать за публикой и особенно за Александрой.
 -Ладно, я вижу тебе сейчас не до меня. Давай через час встретимся у входа и  где - нибудь посидим.

 Я вздохнула свободней и  увидела, что навстречу мне несется Лидия Ивановна, глядя не на меня.
 -Лидия  Ивановна, одно слово - кто из этих всех присутствующих самый щедрый?
 Она подняла глаза вверх, видимо, расставляя всех в порядке возрастающих сумм, и сказала:
 -Жизнева, врач и все остальные, выпалила она и побежала.
 А я пошла медленно в гущу народа и вдруг столкнулась лицом к лицу  с ним и неожиданно, совершенно не планируя беседу с ним, неожиданно для себя, остановила его:
 -Простите, я из газеты «Суета»…
 Он скривился, как от зубной боли и я поняла, что он все знает о статье.
 -Можно мне задать вам несколько вопросов?

 Он уставился на меня, как некто на новые ворота и его выпученные глаза с красными прожилками, с удивленным возмущением смотрели на меня. После  паузы он, видимо,  удержав себя от взрыва, сказал:
 -Вопросы задать можно, но главное, чтобы  суть ответов была не искажена.
 -Я постараюсь.
 -Да уж, пожалуйста.
 Какую организацию вы здесь представляете?
 -Здесь я представляю только себя, не будет меня, не будет и организации.
 -Хорошо, а вы что-то производите или…
 -И производим и торгуем и все, что нужно делаем.
 -А что вы производите? И давно существует это предприятие?
 -Прямо ОБХСС. Три года существует, и производим овощи  и консервы.
 -А скажите, если сравнивать  трудности в работе предприятия  раньше и теперь, есть разница?
 -Конечно, есть, сейчас чуть раскрепостились от всяких препон  чиновничьих, некоторые вопросы решаются легче, но еще есть масса проблем. Покой нам только снится, опять же пресса. Скажите, а эти вопросы как связаны с этим мероприятием?
 -Очень даже, молодое предприятие, имеющее, как вы говорите, проблемы и принимает участие в благотворительности.
 -Проблемы  не мешают нам быть людьми.
 -А кому вы хотите оказать помощь?
 -А без разницы. Руководители  интерната пусть решают.
 -Но бывает, что эта помощь не доходит до детей.
 -Это им считается. Я свою десятину внес.

 У меня потеплело на душе - у него было что-то хорошее, и я это почувствовала и поверила ему.
 -Благодарю вас!
 -Не стоит, рад знакомству с вами - Анна Быстрова, хотя  несколько минут назад я готов был разорвать вас.
 -Да не ослепляет тебя ни дружба насчет недостатков твоего друга, ни ненависть насчет хороших качеств твоего врага.
 -Воистину  так! Прощайте!- сказал он и удалился.

 Шум в зале мгновенно стих. Пожилой с военной выправкой главный организатор мероприятия обратился к присутствующим: руководству города, спонсорам, предпринимателям  с благодарностью за участие в этом мероприятии. Он перечислил все благие дела и многое другое. Я все это записывала и следила за залом, за всем, что происходит в нем, за работой моих коллег из других газет. Вдали я видела Алексея, и вдруг мелькнуло лицо Познанского журналиста одной из популярнейших газет города. К нему я подошла с тыла стараясь захватить его первой, и похлопала его по плечу.

 -Саша, привет!
 -Привет, Нюшка!- радостно воскликнул он.
 -Я к тебе по делу.
 -Лучше б не по делу.
 -Да ладно, скажи, ты знаешь Жирова?
 -Какого старшего или младшего?
 -Любого.
 -Так, болезнь носила затяжной характер. На кой они тебе сдались!
 -Расскажи, что ты знаешь о них?
 -Что прям щас?,- я кивнула, а он скривился,- Аня, я тебе по- дружески говорю, оставь их в покое! Я прочел твою статью об отце. Самодур? А новость-то стара. Каждый начальник действует по своему произволу. У каждого свои приемы и дурости и  все подчиняются им, и все молчат, а кто гавкнет – на цепь или выживут, а сколько их дремучих, садистских да каких хочешь - великое множество среди настоящих руководителей. Трогать их нельзя, во-первых,  потому что выполняют задание вышестоящих и это самое главное. А что ты хочешь, чтобы его выгнали? А другой придет со своими завихрениями. А этот вполне устраивает большинство общины.
 -Большинство – да, а меньшинство он выживает из села.
 -Закономерный процесс несовместимости и что тут поделаешь. Он есть в каждом коллективе. А тем более сейчас в переходный период, очень сложный.

 -Я это понимаю.
 -А если понимаешь, то и оставь их и отойди, тем более что молодой Жиров нормальный пацан.
 -Да мне тоже так показалось, а старшего я не оставлю в покое пока он не изменится или уйдет.
 Познанский вдруг прижал меня к стене и прорычал:
 -Дурёха, он тебя сожрет и косточек не оставит. Пожалей хоть Ивана, если себя не жаль.
 Я оттолкнула его и пошла.-
 -У тебя признаки аберрации, - ответил он мне вслед.

 Аберрация-это отклонение от рационального мышления,- думала я,- если их мышление рационально, то я рада такому отклонению. Но они все правы, мне нужно успокоиться и взглянуть на это все  с холодной головой. Я направилась к выходу и вдруг услышала:
 -Анна, здравствуй! Что с тобой? Никого не замечаешь? Да  на тебе лица нет. Ты плохо себя чувствуешь?
 -Здравствуй, Саша!- выдавила я из себя,- нет, ничего, просто устала.
 -Но разве можно себя доводить до усталости?
 --Так получается, что поделаешь?
 Она взяла меня под руку и я, не сопротивляясь, шла с ней  к выходу.
 -Нужно правильно распределять нагрузку. Знаешь, если бы я была неорганизованна в самых непредсказуемых ситуациях, что мне преподносила жизнь, я всего не вынесла, сломалась бы. Понимаешь?
 -Да это все так, но не всегда это возможно- организовать себя..
 - Все в наших руках, не надо  их опускать, как сказала КО. КО.
 -Саша, а сколько ты живешь  в Охтынске? Как ты здесь оказалась?- вдруг спросила я ее.
 -Я  родилась не здесь, а приехала сюда в командировку. Ты не поверишь, с подругой вечером мы пошли в ресторан при гостинице, в которой остановились. А там  находились металлурги ,представители всей страны, приехавшие в наш город на завод. Ну,  мы ужинаем и вдруг подходят ко мне с цветами и конфетами несколько человек и говорят, что они обошли весь город с целью вручить конфеты самой  красивой девушке города, и  вот, наконец, нашли ее.  Я им сказала, что я не отсюда, но они ответили, что я для них девушка этого города. И это был знак. Потом так сложились обстоятельства, что возникла возможность переезда, и я переехала.
 -И ты счастлива?
 -О! Счастлива ли я? Я часто задаю себе этот вопрос. Скорее – да, но через преодоление препятствий.
 -Понятно. А с какой целью вы с Георгием здесь?
 -Ой, Анна, ты,  что собираешься это все писать? Не вздумай!
 -Только в общих чертах.
 -Ну, если в общих, то мы не приглашены, а устроители всего этого, совместно с местной властью.
 -И последний вопрос, а чтобы ты пожелала всем детям присутствующим здесь?
 Она вздохнула, и налет печали возник на ее лице:
 -Знаешь, всем детям я хотела бы пожелать, чтобы они никогда не нуждались в помощи никаких самых щедрых благотворительных фирм. Чтобы  они были обеспечены и счастливы. Анна, но я подошла к тебе не для всего этого. Мне с тобой нужно встретиться и обсудить очень важный вопрос. Я позвоню тебе. Не исчезай.

 Я смотрела ей вслед и ненавидела себя за свою мягкотелость и податливость и за встречу с ней. Мне хотелось немедленно уйти, но начался аукцион. Выставлялись картины местных  художников. Хорошо поставленным голосом  объявлялись названия авторов картин, цена, стучал молоток, волновалась публика и суетилась пресса.

 -Картина Екатерины Ночка  «Осень» - цена…
 Это для меня была баснословная цена. Хотя картина мне нравилась. Наступила тишина, казалось, что все перестали дышать в ожидании  покупателя. И вдруг шорох и  поднялась чья-то рука и  все одновременно зашумели. Я не знала этого человека и в это время объявили  покупателя - это была фирма «Жизнь».
 Я повернулась и увидела  Алексея. Взяв его за руку, я сказала:

 -Все, Алеша, идем отсюда. Я уже больше не могу.
 И мы тихонько удалились.На выходе я его спросила:
 - Ты знаешь Жизневу?
 -Естественно.
 -Почему естественно?
 -Потому что ее жизнь если освещается, то на первой полосе.
 -А какого ты мнения о ней?
 -Да какое мне дело до нее. Идем, че остановилась?
 -Так вот, Алеша, ты спрашивал меня  фамилию той, с которой я общалась в Киеве, так  это та самая.
 -Оп па, поздравляю!- зло сказал он, - тебе крупно повезло.
 -Чего ты язвишь? Я разве знала? Разве я хотела?
 -Не хотела бы, не общалась бы,- он потянул меня за руку,- и  теперь я требую, чтобы никаких контактов с ней. И не только с ней, а со всей этой бизнес элитой. У них всегда какие-то разборки и они выкручиваются, а страдают вот такие, как ты.
 -Хорошо. Я и сама для себя это решила. Но ты мне расскажи все, что о ней знаешь.
 Мы подошли к машине он усадил меня, сел сам и как только  она тронулась, я попросила его слезным голосом:
 -Ну, пожалуйста, Алексей. Ты же знаешь, предупрежденный – защищенный.
 -Ладно, ты бы хотела встретиться с рысью?
 -Ой, да ладно, причем тут рысь?-
 -Рысь  агрессивная, ловкая. Она так подкрадывается, что ни одна веточка не шелохнется и на жертву падает с высоты и бьет прямо в голову. Потому  в тайге ходят с металлическими высокими воротниками.
 -Настращал. Давай  о ней!
 -Так – это все о ней. Ее девичья фамилия Рысева.
Я тряхнула головой, и он это заметил.
 -Вот-вот, отделайся от этого гипноза и забудь,- приказал он.
 А я откинулась на спинку кресла и почувствовала  усталость.  Плавный бег города в окне машины и томная мелодия постепенно обволакивали меня нежностью и грустью, и я прикрыла глаза. И тут же перед ними возник Андрей. Я уже различала его черты лица, его  улыбку, но голос Алексея прогнал  этот образ:
 -Ты сейчас где?
 -Сама хотела бы знать,- еле шевеля губами, ответила я.
 -Могла бы и соврать  что со мной, - он положил мне руку на колено.
 А я поежилась и сказала:
 -Столько информации за короткий промежуток времени и такой впечатляющей,- я вздохнула.
 -Для журналиста-это кайф. Страшно, когда вокруг пустота.
 -Ты прав, но если этот кайф не касается журналиста лично.
 -Все  в руках журналиста, он должен быть беспристрастным иначе он будет необъективным.
 -Хотела бы я видеть совершенно беспристрастного журналиста. О чем бы он ни писал, он подает все под своим соусом.
 -Аня, давай побродим по набережной. Смотри как хорошо.
 Мне хотелось побродить по набережной, но  я знала, что он начнет выяснять отношения и это неизвестно к чему приведет.
 -Не сегодня, я устала, а кроме того, статья должна лежать на столе Ивана завтра. А  еще, я думаю уйти из журналистики.
 -И что? Что ты этим кому-то докажешь? А главное кому? Ты думаешь  ты одна такая умная и справедливая? И то, что ты уйдешь, и все станет на свои места? Для тебя несколько отрицательных фактов - конец света. В каждую эпоху, у таких как ты  были проблемы, и кто-то так  же реагировал, как ты. И что? Слава Богу, конца света нет, и пока не предвидится. А наоборот, сейчас перестройка и вполне возможно она принесет нам свободу и демократию. Пиши спокойно и займись своей книгой.
 Я вздохнула:
 -Ты знаешь, я потеряла  интерес даже к  книге. Со мной  действительно что-то происходит, я чувствую, что стала совершенно другой.
 -И что? Это нормально. И я сегодня не тот, что был вчера.
 -Подумай, ну кому сейчас до моей философии  о прекрасном? Люди накалены этой перестройкой, бросаются в разные стороны. Им тоже нужно перестраивать свою жизнь.
 -Аня, всегда во все времена есть свой читатель. И ты брось эту депрессию - пиши!- он обнял меня,- ну что ты киснешь?

 Он прижал меня сильнее, и я прильнула  к нему большому и сильному, как к отцу или брату. И он приблизился еще ближе, и наши  щеки теперь были рядом. Я легонько отстранилась от него, боясь под влиянием минутной слабости обмануть его и себя. Но он не отпустил меня, а прижал еще сильнее и стал целовать: руки, шею, лицо, шепча: - Ну и глупышка, когда ты повзрослеешь?
 Мне почему-то стало жаль себя ,и слезы побежали из моих глаз. Он вдруг опустил руки и отодвинулся, обхватил руками руль и положил на них голову.
 Я гладила его по голове и как заведенная повторяла: -  Прости меня!

                - 11  -

           Спала я или витала где-то в своих душевных иллюзиях, я не могла утром вспомнить. Просыпаться не хотелось. Материал о благотворительности, нужно было обработать немедленно. Работа над ним не требовала особых усилий. При нормальном расположении духа, я бы сделала это за один присест за чашкой кофе. Но сегодня моя измочаленная душа к вдохновению была не расположена и я работала, как робот без души, собирая механически факты и выступления. Мои мысли были переполнены Александрой, Андреем и Алексеем, которого мне терять совершенно не хотелось. Печатая статью, я периодически мысленно приказывала Алексею:
  - Позвони мне! Позвони! Ты не можешь вот так взять и оставить меня одну. Я остыну, приду в себя, и все у нас будет хорошо.
 Мерфи  утверждает, что для мысли нет препятствий и границ, и я ему верю. И если Алексей слышит меня и не звонит, значит, он обижается.
 А телефон молчал.

 Наконец я отстучала на машинке все речи, вставки, ремарки, в конце сделала выводы и все это прочла. Статья  показалась мне сухой кроме эпизодов с детьми. Они, на мое удивление, получились теплыми и впечатляющими.

 А телефон все молчал. Я вдруг взяла  стремянку и полезла к антресолям, где у меня  был склад старых газет. Сидя на  ступеньке, я листала одну за другой и вдруг нашла:   «за получение взятки было осуждено, …но эта борьба была, но сникла, хотя социологические  исследования свидетельствуют, что такое явление  приобретает массовый характер. На вопрос  давали  ли взятку?  Из четырех тысяч респондентов 67 процентов ответили, что давали один или два раза, а 54% утверждают, что взятка является гарантией  решения вопросов социальной справедливости»

 «Противно, ничего нового, - думала я,- Человек сделал мне одолжение - решил вопрос, сохранив мои нервы, избавив меня от бесед в разных кабинетах,  и я его отблагодарила. И что - это называется таким противным словом - взятка? 
 Я слезла  со стремянки,  пошла в душ и решила потихоньку собираться в редакцию. Ни  струя  воды,  ни шум душа не заглушили  дребезжание  телефона. Я выскочила мокрая   из душа и схватила трубку.

 -Аня, привет!
 -Привет Валя! Я из душа выскочила мокрая и голая. Перезвони минут через десять.
 -Не-не-не Анечка, я тебя знаю. Опять пропадешь, не замерзнешь, я всего на минутку. Сегодня вечером в шесть все бросай, бери Алексея, и едем на берег Днепра с ночевкой. Отказ не принимаю.
 -Ладно, я сейчас халат накину. Так все, теперь могу говорить. О Днепре подумаю и перезвоню, а у меня к тебе серьезный вопрос. Что ты думаешь о взятке?
 -Ты чё? Больше мне и думать не о чем что ли. Взятка есть взятка, что еще скажешь. А то ты не знаешь, и чего тебя это так волнует?
 -Я недавно познакомилась с  дамой, благородной, светлой, чистой, а вчера мне сказали. что она  была осуждена за взятку. Не могу прийти в себя, понимаешь?
 -Ну и дурра!
 -Кто?
 --Она, конечно.99 процентов берут и дают, а один процент ловится.
 -Валь, так ты что за взятку? С ума сошла!
 -Аня, я недавно тебя видела в костюмчике. Таких забросили в город аж пять штук. Один достался тебе. Не за так поди?
 -Двадцать пять сверху у Лены и что?
 -А я предлагала ей тридцать - не взяла и не дала. Сказала, что все под фамилию.
 -Ты шутишь?
 -Мне с утра делать нечего только шутить. Кроме бабок нужна еще протекция. Меня вот что бесит - даже на тряпки протекция. Ладно, решай с Днепром, а я побежала. И знаешь,  взятка существует  во всем мире, и если бы её не было, мы бы вымерли, как мамонты, а так еще держимся.


               Я положила трубку, привела себя в порядок, взяла статью и направилась в редакцию. Но не успела закрыть дверь, как зазвонил
 телефон и я с радостью схватила трубку зная,что это звонит Алексей.
 -Здравствуйте,- сказал мне незнакомый  женский голос, - машина номер 333  ждет вас у подъезда.
 -Простите, вы куда звоните?
 -Вам  звоню, Анна Александровна.
 -А вы кто?
 -Я секретарь корпорации  «Жизнь» выполняю поручение Александры Александровны.

 Я медленно опустилась на стул.
Я кипела. Меня возмущала ее беспардонность  в отношении меня. Ее не интересовало мое мнение, мое желание, мои возможности. Главное - то, что хочет она. Мой накал протеста достиг апогея, и в эти минуты я была готова высказать ей все, что я о ней думаю. Я выглянула в окно. Черная Волга стояла у подъезда.


 Я села в машину. В ней был только водитель и я, тоном нетерпящим возражения, приказала водителю ехать в редакцию. По его заигравшим скулам можно было понять, что это ему не нравится: После паузы он сказал:
 -Хорошо, только, если можно недолго. У Александры Александровны все  расписано по минутам.
 -У меня тоже.

 В редакции Ивана еще не было. И это была моя первая радость за  все утро. Я бросила статью в редакционной коллегии. Меня попросили подождать его, но душемотательные беседы с ним меня не очень прельщали и я, махнув рукой, сказав, что спешу   тут же, исчезла.
  Некоторое время мы ехали по проспекту. Который так же, как во многих городах страны носил имя Ленина. Через несколько минут свернули на маленькую тихую улочку, где кроме одноэтажных частных домов ничего значительного не было. Чуть проехав, мы остановились у маленького неказистого домика и водитель сказал:
 -Приехали.

 Мы вошли в этот дом, и я была приятно удивлена: внутри это был современный офис с прекрасным дизайном, цветами и современной мебелью.
 В приемной нас встретила высокая  худенькая девушка, которая попросила меня чуть подождать, потому что там, в кабинете непредвиденный посетитель Вспыхнувшее желание немедленно  уйти я с трудом погасила. Опустившись в кресло, я подумала: - Что я здесь делаю? Почему иду на поводу у нее?

 В кабинете зашумели голоса, и вскоре оттуда вышел мужчина и удалился. Александра в легком  синем костюме была, как всегда неотразима. Она радостно пригласила меня  в кабинет и где делись все мои вопросы к ней. Я пригасила свою злость и вошла в кабинет. Она шла мне, навстречу излучая радость. И не села за большой  стол, а предложила мне  и сама села за журнальный столик, под раскидистой пальмой.
 -Что будешь пить: кофе, чай?
 -Воду.
 Она тут же достала из холодильника минералку и разлив мне и себе спросила:
 -Ты знаешь этого товарища, что вышел только что?
 -Где-то видела его, но не помню.
 -Должна была знать,  забыла. Это Егоров. Он был секретарем комитета комсомола завода. Я его не узнаю сейчас. Так был предан ленинским принципам, так ярко всегда выступал, клеймил всех и вся и загнивающий капитализм и вдруг сейчас  стал ядреным бизнесменом.
 -А ты разве не верила в ленинские принципы?
 Она достала из сумочки пудреницу, припудрила носик и сказала:
 -Еще как. Еще какая была верная комсомолка. Правда не выступала и не била себя в грудь, но очень верила этим самым принципам. Но потом, когда узнала подробности о партийных вождях, то задыхалась от возмущения. Ну да ладно, шут с ними, идем, я тебе хочу кое-что показать. Она  шла впереди, я за ней и тихо блеяла, что я очень занята, поэтому  чтобы это не заняло много времени.

 Она, казалось, слушала меня, но спросила совсем о другом:
 -Тебе нравится мой офис?
 -Внутри да, а внешне не очень.
 -Начинать бизнес с постройки нового здания - это строить склеп для бизнеса. Это одно из правил бизнеса.
 -А как же по одежке встречают?
 -О миллионерах так не говорят. Они могут позволить себе экстравагантность и даже ходить в рваных носках.Я думаю из-за чрезвычайной занятости.

 Мы вышли из здания,   и подошли к машине, где были уже открыты дверцы.
 -Прошу, - сказала она, приглашая меня в машину.
 -Ой, Саша, я совершенно не располагаю временем,- вздыхая, промямлила я.
 Она взялась за голову.
 -Ты думаешь, что я меньше занята? Да меня ждут на предприятиях, масса  серьезных бумаг и вопросов, а я выкроила эти минуты  для тебя!
 -Я знаю, что ты не любопытна, но хотя бы из чисто профессионального интереса следуй за мной и не ропщи.
 Мы сели в машину, она села рядом со мной и машина тронулась. Она, откинув голову на спинку  кресла, что любила делать и я, и спросила:
 -И какие сейчас проблемы у прессы?
 -Взятки,- вдруг вылетело из меня, и я на мгновение перестала дышать от своей наглости.

 Она спокойно  поправила меня:

 -По-моему  у вас это звучит иначе – заказ, а не взятка, что в принципе одно и то же. И что это вдруг прессу  стал волновать этот старый ,как свет вопрос?
 -Да ,нового в этой проблеме ничего нет, но тревожит она всех.
 -И те, кто тревожится, хорошо берут и дают.
 -Почему? Меня это тревожит, но я не  даю и не беру.
 -Уникальный экземпляр. А история рассказывает, что еще при Петре казнокрадство и взяточничество достигло небывалых размеров. И когда он приказал обнародовать указ, гласивший, что если кто-то украдет у казны всего, лишь столько, чтобы купить веревку, он будет повешен на ней. И тогда прокурор возразил Петру:  «Разве император хочет остаться без подданных? Мы все воруем, только одни больше и приметнее других». Петр не издал указ.

 -Но как тогда бороться с этим злом?
 -Издать указ, Анна! А то ведь у нас украсть миллион почетно,а мешок корма для скота-преступление.

 Я слушала ее и смотрела внимательно в  окно. Мне было интересно, куда меня везут. И вскоре машина свернула на набережную. Пляж был забит до отказа.
 Загорали не только лежа на песке, но и на бетонных плитах. Маршрут наш меня  удивил, но  вопросов я ей не задавала. Пока я все созерцала, меня  подвезли к причалу. Я посмотрела с удивлением на Александру, ожидая  объяснения, но она только улыбнулась мне. А когда машина остановилась и мы вышли, она тут же пригласила меня пройти  в большой белый  катер.

 На нем  большими буквами было написано -  «Жизнь». Я посмотрела вокруг: справа - плотина, слева река, а между ними чуть   подальше от плотины большой каменный остров-Утес  разделяющий  реку. Что- то в этом утесе было загадочное, завораживающее и символическое, словно среди этой бурной  суеты, непрерывного движения транспорта по плотине он был символом одиночества.

 Теперь, когда мы мчались уже по реке, становилось ясно, что мы едем прямо на него. Я не выдержала:
 -Уж не заточить ли  ты меня хочешь?
 -Я думаю, что ты бы не пожалела.
 Я посмотрела на него внимательно и вдруг увидела, что  у него есть посередине     дверь. Мне стало не по себе, и если бы я ее увидела на берегу, никогда не села бы в катер. Вскоре мы остановились, и Александра позвала меня идти за ней.


 Мы зашли в утес и в голове моей возникли слова моего стиха:  «Я захожу в страну чудес, тихонько двери открываю, я много видела, но здесь, я от восторга таю». Свежесть, прохлада, цветы и их запах, окутали меня, а сказочная красота поразили мой взор. Я пыталась разглядеть все и сразу.

  Хотя каждая деталь этого заведения,  требовала особого внимания, и восхищали, я подняла голову и посмотрела на источник света - это был открытый купол. В него поступали лучи солнца, расположившиеся на сеточках, и  все лучики были разного цвета: синие, желтые, голубые и всех цветов радуги. Они играли этими цветами, и  оторвать глаза было невозможно. А чуть ниже, на потолке,  парили Ангелы. стремящиеся к Солнцу, которых изумительно  нежно написала рука художника. Их правая рука указывала на небо, как бы говоря, что мы должны посмотреть на  Небо и призадуматься.

  Между ними от самого купола до самого низу вились экзотические растения. А тихая, нежная успокаивающая музыка была частью этого прекрасного мира и составляла с ним единое целое.
 Я застыла от всего этого и когда Александра взяла меня за руку и повела, я возвратилась из этого мира на землю и словно в тумане увидела полный зал людей сидящих за столиками. Лица их были умиротворенными, некоторые расслаблено возлежали в своих креслах. Перед ними стояли пиалы, высокие стаканы с соломинками и они что-то потягивая, тихонько разговаривали друг с другом, а некоторые были словно отключенными от мира сего.

 Я обратилась к Александре, но она сделала знак кому-то и в тот, же миг к нам подошел китаец. Он провел нас к нашему столику и пригласил нас сесть. Мы уселись в удивительно удобные кресла с шипами на спинках. Как только я удобно расположилась, китаец тут же  нажал какие-то кнопочки в кресле, и некоторые шипы  впились мне в спину и в позвоночник. Непроизвольно я  отпрянула, но он мягко прислонил меня к креслу и вернул в прежнее положение. Через мгновение прикосновение шипов я перестала ощущать, и блаженство разлилось по всему моему телу.

И тут же я увидела маленьких изумительных птичек, сидящих на цветах и ветках растений. Официант принес нам  по три пиалы, наполненные тремя разного цвета напитками: розовым, зеленым и вишневым и поставил  их не хаотично, а в определенном порядке: розовый  - первый, зеленый- второй и вишневый третий. Я отпила  розовый напиток и закрыла глаза и в моем воображении возникла долина роз, которую я видела в Болгарии. И мне показалось, что я среди этих роз и притрагиваюсь к их бутонам.

 Открыв глаза, я спросила у Александры:
 -Где мы?
 -В мире прекрасной сказки.
 К нам  подошел снова китаец и нажал на новые кнопки, которые впились в мою спину  и через мгновение перестали ощущаться. Мне показалось, что я не в реальном мире и все это мне снится. Александра словно почувствовав мое состояние, тихо сказала:
 -Нет, ты не спишь. Это все реальность. Пей зеленый напиток.
 Вкус этого напитка был изумительный: мятный и  с кислинкой.

Я улыбнулась Александре и отбросила голову на спинку кресла, закрыв глаза. И тут же увидела, как раздвинулась часть утеса, и осталась открытой над кусочком тверди, о которую тихо плескалась вода. И о ужас! на бугорке этой тверди я увидела сидящих Андрея и  я всмотрелась получше - это была я. Мы болтали ногами в воде и смеялись. Я открыла глаза и пожалела. Стена была закрыта и никакого Андрея, и близко не было.
   -Что это было?- спросила я Александру.
 -А что было?
 -Мне показалось…
 -Здесь всем что-то кажется. Главное, чтобы казалось хорошее.
 -Лучше не бывает,- сказала я и еле удержала себя, чтобы ей не рассказать.
 Она и не любопытствовала. Видимо у нее были свои сказочные картинки, и  она была вся в них.
 
 Нам принесли салаты, и мы перешли от мира сказки к реальности: к салатам  и чему-то запеченному. Оторваться от всей этой вкусноты было невозможно. Мы постепенно приходили в себя или наоборот, потому что неизвестно в каком состоянии в себе, а в каком не в себе.

 Я вдруг спросила её о времени, представив  как психует Иван не найдя меня и имея ко мне массу вопросов. А то, что вопросы есть, я в этом не сомневалась.

 -Здесь времени не наблюдают,- ответила она мне.
 -А как это называется?- я обвела рукой все вокруг.
 -Это называется - «Жизнь».
 -Жизнь-это суета, заботы, трудности…
 -Анна, но это и счастье. И радость и любовь!
 -Да - это так, но я бы назвала  это «Рай».
 -Ну что ты - это слишком смело. Я бы не посмела. Рай-это святое. Ангелы, а мы люди.
 Я смотрела на нее и видела, что она искренна и говорит от всего сердца. Выглядела она еще лучше, чем при встрече.

 Она достала пудреницу из сумочки, открыла ее и, протягивая мне, сказала:
 -Посмотри, как ты прекрасно сейчас выглядишь. Пришла вся зеленая и нервная.
 Я  взяла пудреницу и  посмотрела в нее. Глаза мои  в ней были такими голубыми, как кусочек неба в просвете утеса. Такими я их еще не видела никогда. А щеки пылали, как две красные розы.
 
 «Это мне все кажется», - подумала я и закрыла пудреницу, сказав:
 -Это все эти волшебные напитки. Я, только вчера  глядя на свой потухший вид, подумала попить витамины.
 -Одно другому не мешает, потому что ты сейчас вернешься  в свой мир суеты и снова потухнешь. Красота не терпит суеты.

 Я вздохнула:
 -А куда денешься? Ты мне сказала, что хочешь поговорить о серьезном. Это то, что я только что  здесь увидела?
 -Нет, конечно, но о серьезном  чуть позже.
 Официант подошел  к нам и поставил  металлические стаканчики и тихо удалился.
 -Это закрепляющий бальзам.
 -И надолго закрепляет?
 --Все зависит от темпа жизни. Пей и радуйся и пусть уйдет от нас все плохое!
 И я пила по чуть- чуть и мне казалось, что я пью нектар все цветов мира. И мне было радостно и возникло вдохновение немедленно вернуться домой и засесть за книгу. 
 Завершив все процедуры, мы вышли на простор и стояли возле утеса, любуясь красотой Днепра.

 Потом мы  прибыли на берег и сели в машину. Как только машина тронулась, она сказала :
 -А теперь о деле. Анна, мне нужна твоя помощь.
 -Моя, тебе? Ну чем я тебе могу помочь?
 -Можешь, иначе я к тебе бы не обращалась.
 Она достала лежащий в машине кейс, взяла оттуда папку, и, прижав ее к себе, вздохнула, словно прощалась с чем-то дорогим.

 Вздохнув, она протянула мне увесистую папку.
 -Что это?- удивилась я, но папку взяла, в которой были какие-то бумаги.
 --Открой!
 Я открыла ее,  и увидела титульный лист, на котором было написано «Государственная дама».
 Все еще не понимая в чем дело, я посмотрела на нее.
 -Это книга о  жизни современной женщины с некоторыми эпизодами из моей жизни.
 -Так  издавай, тебе зачем я?
 -Аня, я хочу, чтобы ты ее прочла и сказала, что ты об этом думаешь. Понимаешь? И потом, я ведь не журналист и писала душой, а не правилами. Если не ты, то кто же мне поможет? Я разрешаю тебе править, если что не так.
 Я заныла:
 -Ой, да что ты! Ты мне поручаешь такое ответственное дело. Нет, я не смогу. Я свою книгу до ладу не доведу. Нет!
 Она положила свою руку на мою и вздохнула:
 -Это не столько для меня, сколько для несчастных  женщин, которым я обещала, что напишу и издам. Хотя ты может их ,и за людей не считаешь.   Среди них, конечно, есть и такие, но есть больше люди, чем некоторые выступающие из высоких трибун.
 -Но я, то об этом ничего не знаю, как я могу оценить правильно твое мнение или нет?

 -А ты прочти, потом поговорим! Я читала твои статьи и в них чувствуется душа и переживание за нашу страну и народ. А ты вникни, как наши СМИ оповещают  об осужденных. Мне страшно слушать, когда с гордостью о выполненном долге сообщается, что  снова осуждено тысячи и тысячи наших граждан. Тюрьмы переполнены. В СИЗО набиты камеры спят на цементном полу и это те, по которым суд еще не вынес приговор. Души уродуются, а конвейер работает. А кто-нибудь спросит,  почему это все происходит? Может что-то не так в нашем королевстве? Кто-нибудь когда-нибудь анализировал природу правонарушения и преступления? А зачем?
Поймали – сиди! И все органы докладывают о выполненном долге. А по-моему хорошо все работают, когда нормальная жизнь, все имеют работу, нет рабства, унижения и зарплата соответствует затраченному труду.

 Она  вздохнула, а я сказала:
 -Саша, сила бальзама тает с каждым твоим словом. Мне страшно от того, что ты говоришь. Я согласна  с тем, что ты сказала, хотя честно раньше это все шло мимо меня. Но я за справедливость…
 -Думаю не мне тебе объяснять, что такое справедливость, но я попробую. Это то, о чем я тебе сейчас говорила. Справедливость-это вопрос отношений между государством и гражданином. Каждый выступающий от лица государства должен поступать справедливо.
 
 А у нас?  Своя рука - владыка. При эпидемии ищут возбудитель инфекции и уничтожают его и спасают заразившихся.
 -Саша, мы сейчас подъезжаем к редакции, остановитесь. А труд твой я прочту, а потом и  поговорим. До встречи!

               
                -  12  -
         Лифт медленно поднимал меня на третий этаж редакции, а я переваривала все события, что со мной произошли.
  Разговор с Александрой  не выходил из головы. 
 Она понимала, что я знаю о ее прошлом, а я понимала, что она  из-за него страдает и ее невозмутимость и уверенность в себе - это всего лишь маска, чтобы скрыть боль. И в этом я ей сочувствовала, но взять на себя ответственность решать судьбу ее романа - это уж слишком. Я никогда не была в тех заведениях, я никогда не разговаривала ни с одной, кроме нее побывавших там. Какую оценку я могу дать?
 Я прижала папку к себе и вышла из лифта.

 Приветствуя всех своих коллег и не затормозив  у столиков моих подруг, я подошла к двери Ивана, и тихо открыв ее, сказала:-
 -Здравствуйте! можно?
 -Проходи, чё замерла у двери?
 Мне он показался замученным и уставшим, и мне стало жаль его. Я прошла и села напротив него.
 -Твой репортаж я дал целиком, почти не правя. Сделала нормально.
 -Ой, чудесно, спасибо!  А я переживала.
 -Тебе переживать, как дурному с горы бежать. Правда, у меня были вопросы к тебе, но задать их было некому. Почему не дождалась меня? Что-то случилось?

 -Да нет, проспала.
 -Анна, ты кому это говоришь? Я что ничего не вижу и не понимаю? Ты приехала из Киева совершенно другая. Тебя что контраст публики потряс? То, что ты там увидела, тебя потрясло? Смешно! Нас всех трясет от этих перемен и перестроек, а что мы можем сделать? Но мы держим себя в руках.
 -Не потрясло, но впечатлило. Но надо что-то делать, как - то бороться с тем, что выходит за рамки?
 -Никаких – но! В этих случаях только - айкидо! Отойди и наблюдай. Признайся, ты Жирова младшего специально отыскала в толпе?
 -Нет, он сам возник на моем пути.
 -И тебе как бы веришь. Аня, послушай не меня, а  Цезаря. помнишь о том раненном, который лежал на дороге и его облепили мухи. И один сердобольный, Такой как ты, стал их отгонять, а раненный запретил ему это делать.
 -Ну,  знаю, что эти мухи  уже напились крови и не мучают его, новые прилетят, он не выдержит. И что?
 -А то, что если мы начнем сейчас менять всех жировых, раны страны не выдержат.
 -А эти новые уже хлебают кровь.

 -Анна, ну когда ты повзрослеешь? Ты воспринимаешь все с юношеским максимализмом. Пойми, мир жесток, а жизнь-это борьба. Так было и будет. И нечего путаться  у них под ногами. Я пытаюсь тебя остановить. Ты разве не понимаешь, что за всеми твоими персонажами, кто-то еще стоит. Кто прикрывает их. И этот кто-то нас с потрохами может съесть.
 -А как же, вы мне всегда говорите, что вы независимы?
 Он вздохнул:
 -Какая там независимость! Короче, Аня, живи и радуйся, ищи положительные стороны и все будет хорошо. Ну, смогла же ты так хорошо подать ребятишек и благие дела спонсоров. Продолжай в том же духе.
 -Ладно, посмотрим. Я могу продолжить свои отгулы?
 -Конечно. Но если  что горящее - не взыщи.


 С чувством облегчения  я вышла в приемную и ко мне тут же бросилась секретарь:
 -Стоп! Не исчезай! Тут одна мадам меня забодала по телефону. Немедленно подавай ей Быстрову. Вот, возьми ее номер.
 Номер мне был незнаком, но я тут же набрала его.
 -Ну наконец-то! - после того как я представилась, воскликнула незнакомка,- мне срочно нужно с вами встретится. Сейчас!
 -А что до завтра это не может подождать?
 -Нет, ну пожалуйста. Это очень серьезно.
 -Хорошо, но если только сейчас, а не через час.
 -А вы где сейчас?
 -В редакции.
 -Тогда минут через двадцать я буду на пороге редакции. Хорошо?
 -Я жду.
 -А как я вас узнаю? - спросила она.
 -Я буду стоять на пороге редакции, а в руках у меня  папка. Думаю, что разберемся.

  Ожидая ее, я осматривала прохожих, пытаясь угадать ее. Но они шли мимо. Прошло двадцать минут, но ее не было. Я стала разглядывать голубей.
 -Интервью у птиц? - спросила меня маленькая  худенькая седая женщина, глядя на меня пристально.
 Шутить мне с ней не хотелось:
 -Это вы хотели со мной встретиться?
 -Да – это я. Я знаю, что вас звать Анна, а меня Раиса.
 -Очень приятно. Я вас слушаю.
 -Но разговор будет серьезный и как-то здесь  неудобно. Давайте пройдем в кафе. Я плачу.
 Я уже сегодня побывала в кафе и мне его пока более чем достаточно, поэтому я сказала:
 -У меня на кафе нет времени. Я и так для вас выкроила несколько минут и встретилась, поэтому или зайдем в редакцию или в этом скверике.
 -Хорошо в скверике.
 Мы прошли в скверик и сели в тени деревьев.
 -Я вас слушаю.
 -Я знаю. Можно просто  Аня без отчества и на ты?
 Я кивнула, а она продолжила:
 -Так вот, я знаю, что ты была в Киеве.
 -Об этом весь город знает, я написала статью.
 -Да, но то ,с кем ты там встречалась, знают не все.
 -Естественно.
 А я знаю. Я знаю, с кем ты встречалась в доме, на окраине города,- недовольным голосом  сказала она, чувствуя, что беседа с ней мне не приносит удовольствия.
 -И с кем же?
 -С высоким брюнетом и блондином с хвостиком.
 -И что дальше? - спросила я, всем видом показывая, что мне это не интересно.
 -А дальше – больше,- она  открыла сумочку, достала сигареты,  закурила и улыбнулась так, словно она что-то знала обо мне такое, чего я не знала.

 Мне захотелось  немедленно встать и уйти, но я удержала  этот порыв. А она продолжила:
 -Хотя встреча с ними тебе была неприятна, но худшее, как мне кажется, впереди.
 -С чего бы это? Я никакого отношения к ним не имею. Они меня взяли по ошибке вместо другого лица. А  вообще, что вам от меня нужно? Я не понимаю. Можно поконкретней.
 -Мне  нужно их поставить на место, а точнее посадить. Думаю, что и тебе тоже.
 -Ошибаетесь, мне от них ничего не надо. Ну, перепутали они меня и что? С кем не бывает и что за это садить?
 -Нет, не за это. И я не прошу об этом. Я хочу, чтобы ты  написала о махинациях, которые они творят. Материалы все у меня есть, а дальше все доделают органы.
 -Понятно, но это не  моя тема и по городу я  не работаю. Обратитесь в редакцию и вам подскажут,  кто это может сделать.
 Она вздохнула:
 -Послушай. Аня, я вижу, ты мне не доверяешь и я бы так вела себя. Но я на полном серьезе говорю, что они преступники. Факты, которые я дам тебе железные. Я бухгалтер их фирмы. И я знаю, сколько они получают прибыли, а сколько показывают в отчетах, а навар весь в карманы и налоги не платят.


 Я слушала ее и все больше приходила к мнению, что такое решение она приняла, потому что они с ней не делятся.
 -Но, уважаемая Раиса, вся документация и отчеты без бухгалтера не могут  вестись. Это же вы их составляете?
 -Составляю и подписываю я, то, что они мне дают уже в готовом виде. Вот  некоторые из отчетов. Я их вам дам и вы все поймете.
 -Понятно. Я вот, что вам скажу, быть может, вы во всем правы. Но, поймите меня, мне, зачем это? Я этим заниматься не буду.
 -А как же, правда, а как же народ, а как же страна, если эти новые все растащат и разграбят? А мне сказали, что вы борец за правду, -сказав это она опустила голову и вздохнула,- а потом удивляемся, что так живем.
 -Уважаемая Раиса, я вас вижу впервые и почему я должна вам верить? Может это продолжение их интриг? Причин много. Может они не делятся с вами и потому все это?

 Она вспыхнула:
 -Да я бы и не взяла.
 Сейчас я ей верила, и  мне хотелось ей хоть чем-то помочь:
 -Хорошо, а если я все при вашей помощи всё опишу и  подам под вашим именем?
 -Что ты? Ты же их видела, они на все способны и могут даже меня убить.
 -Ага, а тебе лучше, чтобы меня. Теперь я  поняла.
 -Тебя они побоятся. А я? Ну кто я для них и вообще?- она  вздохнула, выбросила окурок и сказала,- Я ведь не за так прошу. Я уплачу.

 При этих словах я вскочила:
 -Извините, это не ко мне,- сказала я и медленно пошла от нее.
 Она шла за мной, пыталась мне что-то говорить, но я ее не слушала. Я ругала себя, что вообще  согласилась на эту встречу. Настроение мое было испорчено и успокоительные напитки не помогли.


 Она постепенно отстала от меня, понимая, что меня не уговорить. Я сбавила темп и медленно пошла с чувством сброшенного груза. В голове возникли слова поэта Дудина:  «смешалось все наперекор всему, как повторенье позабытой сказки. В котором строго сердцу и уму, запрещено выдумывать развязки.»

 То, что у меня в последнее время все смешалось наперекор всему, сомнения не было, но развязки я все-таки выдумывала. Точнее искала: мне представлялось, что Раиса сейчас им докладывает о нашей встрече, и они ищут другой вариант. Но какой?
 А если она не врала? Но зачем ей это? А может она такая же ненормальная, как и я? Нет, я бы не стала предлагать деньги. Интересно, а что у них за фирма?- При этой мысли я резко повернулась в надежде, что она ушла, не так далеко, но ее нигде не было. Я злилась на себя на свою легкомысленность и вспомнила, что в редакции есть ее телефон.

Теперь я летела в редакцию через три ступеньки, боясь, что секретарь уйдет, и телефон  мне больше не увидеть. Запыхавшись, я влетела в приемную и спросила у секретаря:
 -Лена, где тот номер телефона?
 Ты о чём?- спросила  она, собирая свою сумку.
 -О телефоне той женщины, что тебя доставала целый день.
 -Аня, ну что с тобой в последнее время происходит?- она оставила свою сумку и  нагнулась к корзинке с мусором,- если я его не порвала, то найду, а ты что с ней не встретилась?
 -Встретилась, но лучше бы не встречалась.
 - Фу, вот, нашла,- она протянула мне листочек.
 Я ее обняла и выскочила  из приемной.

 Теперь единственным моим желанием было побыстрее добраться домой в тишину. в прохладу. Зайти и закрыться  замком от всех забот и даже мысли запереть на замок. Совсем небольшое расстояние оставалось до заветной мечты: перейти перекресток, затем трамвайный путь, спуститься чуть вниз, пройдя мимо пятиэтажек, и я дома.

 Пройдя часть пути, я подошла к трамвайному пути и вдруг, откуда- то вылетели  серые  Жигули. Ещё мгновенье и я была бы под ними, но какая-то сила отбросила меня назад. Столкнувшись с кем-то, стоявшим сзади,  я пошатнулась, выронив папку. А этот кто-то подхватил папку и помчался. Я бросилась за ним, но он пересек трамвайный путь, чуть свернул вправо и вскочил в    Жигули. Я смотрела им вслед и была  в шоке. В голове стучала всего одна мысль: -Что я скажу Александре?


 Дверной замок не спрятал меня от всех забот, как я о том мечтала. Закрыв дверь, я не стала, как всегда  сбрасывать с себя все и бежать ванну. Нет, я тихо прошла в кухню, зачем-то выглянула в окно и села за стол. Нужно было что-то делать: куда-то звонить, куда-то бежать, принимать какие-то  меры по возвращению этой папки. А самое главное и самое страшное для меня было сообщить о ней Александре. Мысль о звонке Алексею возникшую первой я сразу же убрала, потому что  он точно не стал бы мне помогать и даже был  бы рад, что это разлучит нас с Александрой. Звонить в милицию может  и надо бы, но  это нужно делать только вместе с Александрой.

 Сняв трубку, я  вдруг представила, что украли мою книгу- труд двух лет и мне стало на душе ещё хуже. Дрожащей рукой я набрала ее номер. Но ответила не она, а ее секретарь. Я попросила пригласить Александру. Но она ответила, что ее на фирме нет. Умоляющим голосом я попросила  найти ее,  сказав, что для Александры этот очень важно.

 У телефона я сидела вся на нервах, стуча пальцами, дергая ногами, но он молчал. Позвонить Раисе, я тоже  не могла, не согласовав это с Александрой.
 Он зазвонил, как колокол и я вскочила, схватила трубку:
 -Александра!- закричала я,- нам нужно встретиться.
 Она вздохнула:
 -Я посмотрю, что там у меня на завтра и скажу  где и когда.
 -Нет, сегодня. Это не терпит.
 -Тогда ты может, мне скажешь сейчас?
 -Если бы это было так просто, я бы это сделала.
 -Хорошо. Я сейчас решу один вопрос и позвоню тебе. Жди.

 В аптечке я взяла валерьянку, накапала 20 капель и выпила.   « Мне нужно успокоиться»,- твердила я себе, шагая туда-сюда мимо телефона. И он снова  звонил во всю мощь.
 -Где тебя забрать?

 Машины мчались мимо меня, а я отметила, что такого  количества их раньше не было. В марках я не разбиралась, хорошо знала только Волгу,  Победу и Москвичи и, конечно, Запорожец. И они двигались мимо меня.  У Александры  была черная Волга, и я  искала взглядом ее. Но вскоре возле меня остановилась маленькая красная машина и я подумала, что если когда – нибудь я куплю машину, то только такую. Дверца этой машины   вдруг открылась и Александра позвала меня.

 «Сейчас я здесь ей все расскажу и наконец, сниму  эту проблему »,- подумала я
 Но как только я села в машину и закрыла дверцу, машина рванула и мы помчали. Она вела машину, сосредоточено глядя на дорогу ,и казалось, забыла обо мне. Начинать свое потрясное сообщение сейчас было не просто опасно, а смерти подобно, кроме того, я понимала, что оторвала ее от чего- то важного для нее, важнее, чем встреча со мной. Это все могло ее нервировать, поэтому я мочала и даже не спрашивала, куда мы едем.

 А машина тем временем мчалась все дальше и  уже мы выехали за пределы города. И тут она включила скорость, открыла окно, поёрзалась в кресле, расправив плечи, как бы сбросив напряжение и наконец заговорила:

 -Теперь я могу тебя спокойно слушать. За рулем я ужасно нервничаю. Мало сама вожу и отвыкаю. Ну да ладно, и что же случилось? -она внимательно посмотрела в боковое зеркало и пояснила,- я удрала от своей охраны и теперь придется уволить его, а жаль хороший парень.
 -Странно, сама удрала и сама увольняешь, по - моему это несправедливо.
 Она взглянула на меня:
 -Да что ты говоришь, - сказала она нервно,- я ему плачу за бдительность, за охрану, между прочим, и ни за что другое. Если я вот так просто удрала, и он не заметил, то так же просто меня могут хлопнуть или украсть, как тебя.

 -Понятно.
 -Ладно, что у тебя?
 -Если б только у меня, я бы тебя не тревожила. Дело в том, что пока мы были в клубе, в редакцию все это время звонила какая-то женщина. Когда  я пришла в редакцию секретарь дала мне ее номер, и я связалась с ней,- я говорила все это тихо и медленно, поглядывая на нее, с ужасом представляя, что сейчас будет. Она, как мне показалось, спокойно переносила мою заторможенность, отбросившись на спинку кресла и,  управляя одной рукой. Казалось, что она меня вообще не слушает, находясь  в своих мыслях, но я продолжала,- и мы встретились. Это  была маленькая, неухоженная, но очень раскованная  женщина лет сорока. Как оказалось она связана с теми лицами, которые меня тогда выкрали.

 -Она  так сказала или тебе показалось?
 -Она бухгалтер их фирмы, но как я поняла, не является их приближенным лицом.
 -Странно, бухгалтер, как правило, самое приближенное лицо. И что же ей надо от тебя?
 -Чтобы я написала обо всех их махинациях. Материалы она принесла с собой.
 Она  свистнула:
 -Ого!- воскликнула она,- и что же ты?- она заглянула мне в лицо, как будто хотела больше увидеть, чем услышать.

 -Я, конечно, верю ей, что они преступники и зло должно быть наказано. Но я совершенно не хочу с ними связываться. И потом, что я понимаю во всей  их бухгалтерии?
 -Логично. Но недальновидно.
 -Почему?
 -Да потому что  нужно было взять  все материалы и сказать, что изучив, их ты решишь писать  статью или нет.
 -А зачем они мне?- возмутилась я.
 -Ты же зачем-то мне позвонила и зачем – то мне рассказываешь, стало быть,  тебе нужен мой совет или я ошиблась?
 -В какой-то степени,- согласилась я.
 -В какой бы ни было. Тебе следовало бы взять эти материалы.

 -Зачем?
 -Затем, что информированный - вооруженный. Сняли бы копию, а ее документы вернула  и отказалась. А копия – это наше оружие против них.
 -Да кто с ними собирается воевать?
 -А ты что знаешь все намерения их относительно тебя?
 -Нет, конечно, но что им может быть нужно от меня?
 -Если ничего, то зачем у них твои и мои фотки?
 -Не знаю.
 -И я не знаю. Пока не знаю. Но скоро все станет на свои места и мы все узнаем и тут эти документы в наших руках - это бомба для них, -говоря это она так гнала машину, что мне  стало  тревожно.
 Но  она вскоре свернула с трассы  в лес и сбавила скорость, а я спросила у себя, зачем она это сделала и куда она меня везет? Ответа не нашла.
 Мы въехали в самую гущу леса. Деревья и кустарники окружали нас, и никого нигде не было видно. Я себя мысленно ругала, что я такая доверчивая: знаю этого человека совершенно поверхностно и доверяю ей. Что она замыслила и зачем привезла в лес?


 Машина вдруг остановилась, но она не спешила выходить. Что будет - то будет,- решила я и приготовилась начать мой рассказ о пропавшей папке. И в этот момент я вдруг   увидела мчавшуюся прямо на нас огромную зверину. Мне непонятно было собака это или волк, да я и не очень была знакома с волками.
 -Смотри,- сказала я Александре, которая что-то искала в сумочке, - на нас что - мчится.

 Она спокойно посмотрела в ту сторону.
 -Это всего лишь собака,- сказала она, и в это время, эта всего лишь собака,  ударила лапами по машине  и она вся вместе с нами затряслась.
 -Джек, ко мне! - крикнула строго  Александра, открыла дверцу и обняла визжащую от восторга собаку.- это Анна,- сказала она Джеку  и погладила его. А он бросил ее и помчался ко мне.
 Хорошо, что дверца моя была закрыта и  Джек смог только заглядывать в нее.
 -Выходим - сказала Александра и вышла, а я не тронулась с места, сказав:
 -Я боюсь, она такая огромная,- сказала я, и чуть приоткрыла дверцу, и тут же Джек оказался рядом.

 -Не боись, это самая добрая в мире собака, но только для друзей. Джек, ко мне!- она ласково его стала гладить и трепать за уши и загривок.
 Закрыв машину, она  сказала,- теперь вперед! И вот что Аня,  завтра ты звонишь  этой особе и просишь у нее материал, сказав, что ты передумала и должна его посмотреть.
 -И что я с ним буду делать. Я там ничего не пойму.
 -Пойму я и копию сниму.
 -Мы с ней не очень - то тепло расстались.
 -А теперь подогрей ее.
 Тем временем  мы вышли из лесу, и перед нами оказалась большая усадьба, перед ней сам хозяин с большой бородой, похожий на Толстого. Расставив руки, он радостно воскликнул:

 -Саша, ну ты молодец! Хорошо, что выбралась, оторвалась от городского шума.
 Они радостно бросились друг к другу и обнялись. Она оправдывалась:
 -Я совсем закрутилась. Если бы не Анна,  - она показала на меня, - я бы не выбралась, - Аня – это Егор Иванович.
 -Ну и молодцы  девочки, что вырвались. Там твои друзья застоялись.
 -Мы ненадолго, Егор Иванович.
 -Я рад хоть на сколько. Попьем сейчас разнотравный чай.  А то вы там неизвестно, что пьете.

 Я шла за ними,  и мне вдруг стало спокойно и хорошо. Ушла даже настороженность к Александре. Она выглядела прекрасно, как всегда, в джинсах и голубой блузе, растрепанные рыжие кудри, делали ее гораздо моложе, чем я видела ее раньше.

 -Нет,- сказала она Егору Ивановичу,- сначала Вихрь, а там посмотрим.
 Я не совсем понимала, о чем речь, но когда мы подошли к конюшне, мне стало понятно. Мы вошли в конюшню, там было два коня ,и Александра радостно кинулась к белому  коню. Он тоже заволновался, а она стала гладить его, приговаривая:

 -Хороший мой, как же я соскучилась по тебе!
 А конь задрал морду и бил копытом и ржал. «Вот она настоящая жизнь» - подумала я. Лошадей я, конечно, боялась, потому что у меня это была первая такая близкая встреча с ними. Александра  сказала:
 -Идем. Егор Иванович сейчас выведет их.

 Мы вышли из конюшни и я сама того не ожидая, вдруг сказала:
 -Саша, я тебе не сказала самого главного, ты была за рулем и я боялась.
 Она махнула рукой:
 -Да говори уже, что ты рожаешь?
 -У меня выхватили твое произведение.
 -Не поняла. Ты что хочешь сказать, что мой роман у тебя пропал?
 -Да. Я шла домой и меня чуть не сбила с ног машина. Я отлетела от нее, и тут кто-то выхватил у меня папку. Без твоего согласия  я не могла сама обратиться в милицию. В машине  я побоялась тебе сказать, ты была  за рулем…
 Она не дала мне договорить и зло сказала:

 -Ты боялась, а теперь кто будет за рулем? - она схватилась за голову, потом стала  массировать  виски и увидев ,что Егор Иванович  вывел коней, подошла к ним и вскочив на белого коня, помчалась вдаль.
 А мне захотелось зареветь и закричать.

  Егор Иванович, глядя на удаляющуюся Александру, сказал:
 -Его звать Восторг.
 -Кого?- тряхнула я головой, пытаясь  прийти в себя.
 Он погладил серого коня.
 -Красивый какой,- сказала я, боясь дотронуться до него.
 Он протянул мне уздечку, но я не решалась ее взять в руки.
 -Не бойся – это добрейший конь. Ты, наверное, только в кино или в цирке видела лошадей?
 Я кивнула.
 -Возьми уздечку и погладь его. Страх, как рукой снимет.
 Я дотронулась до его могучей  шеи и погладила коня и действительно моя скованность улетучилась. На мгновенье я представила скачущей на нем и  тряхнула головой, прогоняя эту мысль.
 -Егор Иванович, -  я повернулась к нему, но его рядом уже не было. Он быстро шел по полю  за Александрой, что-то говоря ей и показывая руками.
 А рядом на меня смотрели два больших добрых глаза. Я взяла уздечку и пошла вперед и он за мной.
 Александра тем временем подъехала  к Егору  Ивановичу, спрыгнула с лошади и что-то они друг другу говорили. А подойдя ко мне, он ей строго сказал:
 -Я не знаю, что там произошло, но терять голову при любых обстоятельствах не стоит. Идемте пить чай.

 -Спасибо. Но нам, правда, нужно немедленно ехать домой. В другой раз.
 -Ладно, но ты не забывай. что я тебе сказал и ещё запомни слова мудрых: «всякое состояние, доведенное до крайности переходит в собственную противоположность.»
 Он взял у меня уздечку и так  и стоял, провожая нас взглядом. А Джек снова бежал впереди, охраняя нас.
 Прав был Вольтер, говоря, что  « страсти-ветры, надувающие паруса корабля; иногда они несут ему погибель, но без них он не мог бы плыть».


                - 13 -

  Машина неслась так, словно она была на парусах. А страсти бушевали в наших  с Александрой сердцах. И хотя мы молчали, но я уверена, что мы беседовали друг с другом. Я ждала, что она сейчас выскажет мне все, что обо мне думает, и я все приму, потому что виновата. Если не сможем вернуть рукопись, то я предложу ей  рассказать,  о чем там было написано и попытаюсь  написать. Хотя это всего лишь плод моей фантазии: чужие мысли не опишешь.


 Наконец она нарушила молчание:
 -Мы сейчас отправимся в одно место и попробуем решить один вопрос. Если ты не возражаешь, - это было сказано таким тоном, что если бы я и хотела возразить, то не посмела бы.
 -Нет, конечно, не возражаю, я действительно готова ехать куда угодно, лишь бы решить этот вопрос.

    Она снова замолчала. Мы выехали на проспект, затем свернули направо, покрутились по маленьким улочкам и остановились у многоэтажного дома. Когда  вышли из машины она сказала:
 -Все  неприятности в моей жизни всегда случались из-за доверчивости. Теперь умнею и в машинах не обсуждаю важные вопросы. Не исключено, что там может быть жучок.
 -Что могли подслушивать?- искренне почему-то удивилась я, хотя прекрасно знаю, что могут и не то.
 -А откуда они узнали, что в папке моя рукопись?
 -Да, действительно откуда? А они – это кто? - я совсем от переживаний и впечатлений этого дня чувствовала  абсолютной дурочкой.
 -Они - это те самые, с которыми ты встречалась. Это дело  их рук. Идем, -  сказала она и пошла вперед к сияющему огнями салону красоты  «Жизнь».

 Мы вошли в роскошный салон, где в креслах восседали разновозрастные дамы. Навстречу нам вышла, Маша, та самая, что была в Киеве и преобразила меня в красавицу. И повела нас в кабинет.


 Когда дверь закрылась, Александра сказала:
 -Маша, быстро сейчас же преобрази ее, так, как ты тогда в Киеве сделала и пошли кого-то к Жанне. Пусть срочно возьмет у нее пару  ситцевых одинаковых платьев нашего размера.
 -Сейчас все сделаем и кофе тоже.
 -Только поменьше шороху,- приказала Александра Маше, а мне указала на кресло и сказала, - садись!
 Я была, как  под гипнозом и ничего не понимая,  что она затеяла, села в кресло. Она села за стол и протянув  мне лист, показала на какую-то схему.
 -Смотри - это план его офиса.
 -Чьего?- спросила я испугано.
 -Чьего  же еще как не Коровича, того, который  тебя выкрал. Не отвлекайся. Смотри, тут сидит охранник, дальше коридор, его кабинет в конце коридора. В здании сейчас кроме него и охранника никого нет. Дальше, я вхожу в офис,  а ты ждешь у входа. Если я выхожу сразу, значит его в офисе, нет. Если меня нет минут десять, значит, я не ошиблась и он там. Теперь что касается  дежурного. Сейчас у него  дверь открыта и все видно. Он периодически поднимается на второй этаж. Видимо проверяет  все ли в порядке. И вход остается бесконтрольным. Ты в это время заходишь и  бегом идешь в кабинет  твоего похитителя.Сюда,-она показала карандашом.
 -  Я?  Ты что! Я там, в обморок упаду,- испуганно сказала я и в это время  внесли кофе.
 -Пьём кофе и продолжим.

 Я  хотела его выпить мигом и сразу отказаться от этого ужасного плана. Но кофе был горячий и я его пила маленькими глоточками. Терпеть я не могла и хотела  знать продолжение ее плана. Но она спросила:
 -Скажи, пожалуйста, с каких это пор ты падаешь в обморок, заходя в чей-то офис?
 -Но это же…
 -Она не дала договорить:
 -Это все, что от тебя требуется. Просто зайти в его кабинет. Что за перепуг?
 -А дальше?
 -А дальше в кабинете делаешь то, что я скажу. Я не знаю, как все сложится. Может он  отдаст тут же по-хорошему, и мы уйдем.
 -А если  дежурный не уйдет?
 -Ты заходишь и говоришь: «Ой, я забыла и идешь в кабинет»
 Я на нее посмотрела  очень выразительно, пожав плечами.
 -Ну ты же журналист!- закричала она,- вы же влазите во все щели, а тут не найдешь что сказать обалдевшему дежурному? Здесь сработает эффект его удивления, когда он рот закроет ты уже будешь в кабинете.
 -Это так ужасно,- вздохнула я.
 -А лететь на тебя машиной, хватать папку?Это не ужасно? Мы  у него ничего не забираем. Мы хотим вернуть свое.               

Маша быстро появилась в кабинете  с двумя ситцевым платьями. Мы  переоделись и она, усадив меня перед зеркалом, преобразила в Александру. И теперь две одинаковые женщины смотрели в зеркало. Я снова была удивлена нашей схожестью.
 -Вот,- сказала она,- ты удивляешься, а сомневаешься, что дежурный и этот бандит  обалдеют.
 -Может все-таки, возьмем с собой твоего охранника?
 -Не волнуйся: во- первых мы сами с усами, а во- вторых, конечно он подстрахует нас если что. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское, сказала мне одна женщина перед тем, как ее посадили.

 Я вздрогнула от ее шутки, а она ухмыльнулась и сказала:
 -С тобой идти в бой - одно удовольствие.
  Ее план, на мой взгяд, был абсурден и я бы не стала всё это делать, но виновата в этом была я. Вздохнув, зная, что то, что я ей скажу  ей не понравится. Но я все-таки решилась:
 -А может лучше в милицию?
 --Идем!- приказала она - у них все схвачено и за все заплачено.

 Вечерело. Машину она поставила  почти в кустах, чуть дальше от офиса, но так  что вход в него  просматривался.
 Она тихо сказала, выходя из машины:
 -Вон там в торце здания их склад…

 Она не успела договорить, как у входа  в склад остановился микроавтобус и из него выскочили двое мужчин. Я замерла и не дышала. Она прошептала:
 -Если они сейчас войдут в офис, то наша операция – коту под хвост.
 Мы, молча, наблюдали за ними, а они что-то торопясь выгружали в мешках и, выгрузив, быстро закрыли склад и уехали. Она громко вздохнула:
 -Ну, теперь - вперед! Три к носу,- вдруг сказала она, и это меня поразило, в моей семье это говорили в тревожных случаях, если хотели чтобы повезло. Никогда  в своей жизни ни от кого другого я больше  этого не слышала.
  Она  тем временем, взяла меня за руку, сжала ее и сказала:
 -Ну, я пошла. Не зевай!

 Я проследила, как  она  поднялась на ступеньки офиса и исчезла.  И мне стало страшно. Но все-таки я подошла поближе к офису.
 Дежурный был виден мне, и я теперь не отрывала от него свой взгляд.  Всматриваясь в  каждое движение его, я видела, как он потянулся, как зевнул, как повернул голову в мою сторону и стал смотреть на улицу. Мне было жутко и казалось, что я вся видна, как на ладони, но он вдруг встал, потянулся и пошел на второй этаж. 

 Мне нужно было немедленно бежать, но я не могла пошевелиться. Собрав все силы, я вдруг почему-то на цыпочках помчалась в офис. У самой двери кабинета, я глубоко вдохнула и открыла дверь. Картина, представшая предо мной, чуть не привела меня к тому, что я чуть не выскочила  из кабинета. Из последних сил я взяла себя в руки и прикрыла за собой дверь.
 Вместо высокого блондина с хвостиком, в кабинете был брюнет, который барским голосом говорил со мной в Киеве. Теперь он оторопело смотрел на меня, а я на него. А Александра тем временем взяла спокойно свою папку со стола, передала мне, незаметно подтолкнув, чтобы я ушла.


 Я выскочила мгновенно. Закрывая дверь, я обратила внимание на мониторы, фиксирующие все, что происходит в коридоре. Теперь мне стало понятно, брюнет видел меня бегущую по коридору и обалдел, потому что для него это бежала Александра, стоящая перед ним. Да эффект сработал! А я, зная, что он сейчас меня видит, махнула ему рукой и улыбнулась. И тут же дверь открылась и из кабинета выскочила Александра. Мы  добежали до машины, но за нами никто не гнался.
 
 Еле переводя дыхание, я спросила:
 -Как тебе удалось уйти?
 -Так же, как и тебе. Только я ему пообещала  после издания книги подарить  экземпляр с автографом.
 Мы засмеялись и вдруг кто – то сзади спросил:
 -Ну что порезвились?
 Мы, вздрогнув, оглянулись.
 -Ну,  тебя, Иван, испугал. Ты как здесь?- спросила Александра.
 -Я  тебе завтра расскажу как я здесь. Поехали!
 -Но ты, же мне сказала, что они подстрахуют?- сказала возмущенно я.
 -А если бы не сказала, тебе было бы легче?

 Машина вскоре остановилась возле моего дома,  и я радостно вздохнула, что все закончилось благополучно. Но радость на том и закончилась: она вышла из машины и вручила мне  все ту же папку.
  Я медленно поднималась по ступенькам, чувствуя усталость. Войдя в квартиру, я со злостью бросила эту папку на тумбу и, взглянув в зеркало, отпрянула  - там стояла  Александра. Я сорвала с  себя парик, швырнула его на комод,  растрепала свои волосы и отправилась в душ смывать тяжесть этого дня.



                -                -  14  -

             Солнечный луч разбудил меня, а мне казалось, что я только что уснула и не было ночи, луны, звезд и того тревожного вечера. И зачем я о нем вспомнила?  Теперь этот брюнет и блондин будут держать под контролем и меня и мои мысли. И кто знает, что она там написала, может это, каким – то образом касается и их? А иначе, почему бы им за ней следить? Зачем  им ее роман? Я вспомнила все, что было вчера и мне стало жутко: во что я вляпалась.

  Я потянулась, тряхнула головой и напомнила себе о том, что говорил когда-то классик,  « что события и люди когда мы от них удаляемся, постепенно увеличиваются в нашем воображении, точно скала во мгле».
 Брюнет, которого я вчера удивляла для меня больше, чем скала. Иди, знай, что он надумает, чтобы отомстить. И эта Александра со своим романом на мою голову.

 Вставать не хотелось. А часы отбили девять, я поднялась, села на кровати и стала смотреть в окно залитое солнцем. И мне стало веселей. Солнце приносит свет, и радость в душу. « Хватит скулить!»- приказала я себе и  отправилась в душ. Приняв контрастный душ, я вообще взбодрилась. Приготовила себе  крепкий кофе, бутерброд с сыром и села со всем этим за письменный стол, захватив эту злополучную папку. У меня родилось твердое намерение: поверхностно ознакомиться  с ее трудом и категорически отказаться от работы над ним. Моего внимания требует моя книга. С таким твердым намерением, я открыла папку, и  стала читать.

                «  ГОСУДАРСТВЕННАЯ  ДАМА ».
                « Я не только не имею права,
                Я тебя не в силах упрекнуть,
                За мучительный, за лукавый,
                Многим женщинам сужденный путь»
                А. Блок

                - 1 -                -  -

             Это был подвал трехэтажного дома, все три этажа которого занимал банк. Рядом, через дорогу находилась милиция. А в этом  подвале  жила гадалка. Это был 1979 год и в  это время   такое действо запрещалось. Их гоняли  и на рынках, и в скверах в подворотнях, а эта жила рядом с милицией. И поговаривали, что некоторые работники милиции пользовались услугами этой гадалки.
 Это было то  самое время, когда все верили в коммунизм, боролись с вредным влиянием капитализма, не верили в  Бога, и запрещалось  ходить в церковь. А гороскопы, предсказания и гадалки отметались начисто.

 Однако об этой гадалке говорили, что она  говорит всю правду и многое из ее гаданий сбывается. Я к ней не ходила никогда и не собиралась, потому что мне, в общем- то и гадать  не нужно было. Замуж меня забрали  буквально на второй день после школьного выпускного звонка. Муж мой  был с высшим образованием и писал диссертацию. Жили мы скромно на его инженерную зарплату, но в мире и дружбе.

            К гадалке я пришла с моей подружкой, у которой не складывался роман. Подружка моя была худенькая, маленькая и боязливая ,поэтому тянула меня  с собой везде, где это было можно и даже порой нельзя. Идти я боялась, потому что, кроме того, что я комсомолка и мне может влететь под первый номер, если кто-то узнает,  мне не хотелось, чтобы об этом узнал мой муж. А узнать могут, потому что  там всегда очередь  иди, знай кто в ней. Да и жила гадалка на одной улице со мной. Но и это еще не все, говорили, что она может накричать и выгнать. Я отказалась заходить и сказала подружке. что подожду ее на улице. Когда же подошла ее очередь она схватила меня за руку и потянула в подвал.

 Мы вошли в маленькую комнатку, где стоял маленький столик, за которым сидела   старуха. Она была точно из сказки и совершенно  без признаков  относящих ее к цыганам. Белые, как лунь ее волосы были растрепаны, но как я потом поняла,   по причине ее возбужденности в процессе  исполнения таинства встречи  с потусторонним миром.
    -                -  2  -   

  Подруга вошла и села за стол, а я забилась в угол комнатки и  чуть дышала, чтобы не обращать на себя внимание. Но она, казалось, не замечала не только меня, но и сидящую напротив нее подругу. Некоторое время она молчала и  глядела в пол, словно там было что-то написано. Потом подняла голову, посмотрела вверх, закрыла газа и вдруг гневно закричала:
 -Что стоишь? Беги от него! Ты с ним жить не будешь!
 Прокричав это, она открыла глаза и стала смотреть в упор на меня. Я прилипла к стенке, а она добавила, показывая на меня  пальцем:
 -Тебя ждет  хороший хлопец. Иди отсюда!
 Я выскочила на улицу и стала возле дерева, потому что дрожала. То, что она сказала,  было для меня страшным и невозможным. Я не хотела расставаться с моим мужем, и сама мысль об этом была ужасна. Но она - мысль появилась и прочно укрепилась в моем сознании, как бы я не пыталась с ней расстаться.


 Наша встреча с моим будущим  мужем произошла случайно на улице и его интерес ко мне не вызвал  во мне радость. Прилип  ну и прилип, мало ли их прилипает в кино, на танцах. Прошло несколько дней, мы с подругой шли домой и вдруг она воскликнула:
 -Саша, смотри. Это же  Жизнев! Ты что, он мне так нравится! Его друг живет в нашем доме.
 Я посмотрела    туда, куда она показала, и это был он. А он, увидев меня, бросился ко мне с такой радостью, как будто мы с ним были сто лет знакомы.
 Я из породы привязчивых. Привыкаю долго, но если уж привязалась, расстаюсь  тяжело. Ухаживал он красиво и для меня непривычно, потому что  он был старше меня на десять лет, и его отношение ко мне резко отличалось от отношений с ровесниками. Встречались мы с ним  спокойно, без бурных проявлений страсти. Но с ним мне было интересно, и вскоре  после выпускного вечера  он предлжил мне руку и сердце и я согласилась. Я вышла за него замуж и  из Рысьевой  превратилась в Жизневу.

 Прошли годы, я повзрослела, окончила институт  и стала членом партии.
 -Жизнева, зайдите ко мне,- сказала мне, проходя мимо, секретарь парторганизации.
  Я была молодым коммунистом, а она секретарь парторганизации и ответить ей, что мне в гору некогда глянуть и зайду попозже, я не посмела. Мои коллеги беленели от ее авторитарности и приказного тона. Меня это тоже коробило, но я послушно пошла за ней.

 Она медленно усаживалась за стол  и молча, что-то искала в ворохе бумаг. Наконец, она нашла газету и, протягивая ее мне, сказала:
 -Вот, полюбуйся, из-за тебя и нас вскоре узнают. Кооператив  «Универсал» ты проверяла?
 -Да, и что?- спросила я  и взяла газету.
 -Читай!
 Я прочла подчеркнутое:.. «государственная дама, проводя ревизию, думала только о цифрах, а не о людях. А то, что после ее проверки двести инвалидов останутся без работы, потому что  она практически разорила кооператив – это никого не волнует…»
 Секретарь внимательно смотрела на меня и ждала ответа. Я спокойно ответила:
 -Прочтите мой акт, там указано количество  инвалидов на этом предприятии. Цифра двести не соответствует действительности и, кроме того, инвалиды  являются  прикрытием для него. Но все отражено в акте, если к нему будут замечания, я их выслушаю.
         
 Настроение мое было испорчено. Разговор о статье был назначен на завтра. Домой я шла  не спеша. Хотелось развеять  плохие мысли.
  Я вдруг вспомнила, как меня принимали в партию и задали вопрос о капитализме. И я отвечала то, что вызубрила: «последний съезд партии раскрыл нам глаза на истинное положение дел в капиталистическом мире. Он назвал капитализм обществом, лишенным исторической перспективы. Современный капитализм уже не может решить ни одной из важнейших проблем, стоящих перед человечеством», так ли это или нет тогда я не знала, но верила тому, что пишут.

 Да, но там нет и парторганизаций,- ответила я себе сейчас,- но там есть партии и они тоже контролируют своих членов.

 Дома у меня растет прекрасная китайская роза. Цветок ее состоит из пяти лепестков внутри которых желтый, как свеча стержень. Говорят, что эта роза чувствует настроение и состояние своих хозяев. И даже во сне она может им рассказать о состоянии их здоровья. И если они болеют, она увядает.
 Моя роза пока мне ничего не рассказывала. Более того, она цвела буйным цветом, хотя состояние моей души было далеко от цветения.

         Ведическое учение говорит,  что каждый человек имеет определенное число души. И  если эти числа не стыкуются, то эти две души при общении чувствуют себя, мягко говоря, напряженно. Так ли это? Я тоже не знаю, но верю, что в этом что-то есть.
        Мои планеты Венера и Марс. Такие прекрасные и такие разные. Сентиментальная и нежная Венера и небесный главнокомандующий Марс.   Странно как они во мне стыкуются? Но воздействие их на мою судьбу и характер очень велико. Видимо, потому я ранима и могу рыдать над книгой,  из-за судьбы героев фильма, из-за чьей-то судьбы и взрываться при малейшей несправедливости, даже если эта несправедливость по отношению к другим. Марс активен и смел, но я себя таковой не считаю. И главное- я заметила, что в последнее время моя ранимость начала  притупляться.Закаляюсь!
 Нагибин сказал, что советского человека  обидеть - дело почти немыслимое.
 Но я пока еще обижаюсь.

 Мои усилия  прямолинейность и неподкупность при проведении проверок и ревизий и разгромные выводы в актах, если проверяемые имели связи, летели   в мусорные корзины. Куда они летели на самом деле, я не знала, но, то, что меры к нарушениям, порой значительным, не принимались,это я знала точно.
 
 Меня это все приводило  в бешенство, которое я могла проявить только дома.Мое оружие-акт,а размахивать кулаками  и выступать на трибунах-дело моего начальства. Кроме того,я боялась остаться  без работы.
  А дома все я переваривала сама, потому что муж работал в вечернем институте и  был всегда вечером занят.

 
 Редко ко мне забегала моя подруга Тома- партийный деятель. Она приносила  с собой баночку кофе, апельсины и еще какой-нибудь дефицит и мы с ней кайфовали. Она не замужем, но из-за своих проблем, похоже из-за этого не страдает. Она страдает от нехватки времени, от различных конфликтных ситуаций на производстве и от бумажной возни.
 
 Мое одиночество ее удивляет:
 -Чего киснешь? Ты же не одна у тебя Васька.
 Она сыпет соль на рану и у меня появляются слезы.
 -Где  он покажи мне? И так каждый день - после десяти.
 Она вздыхает, проникаясь ко мне сочувствием:
 -Да, я одинока, но я всегда в кругу друзей. Я свободна! А быть одинокой вдвоем - это запереть себя на замок и не видеть жизнь, которая вокруг тебя  бьет ключом. Я прихожу  к тебе, а ты сидишь в темноте одна. Ну что это?- она обнимает меня,- слушай, а заведи-ка ты себе друга?
 Я отпрянула от нее:
 -Какого еще друга? Мне еще  этого не хватало.
 -Ты чего? Друга, не любовника же!


После этого разговора она  пригласила меня к себе. Её я посещала  не часто из-за нашей с ней занятости, но на этот раз мы нашли время и встретились. Её малометражная двухкомнатная квартирка была уютна. Особенно мне нравилась комната заставленная стеллажами с книгами. Я откровенно завидую  и вздыхаю, глядя  на томики книг с названием авторов. Купить свободно их в книжном магазине практически невозможно. Подписка  только через запись в очереди и нужно ходить отмечаться. Сейчас я хожу, отмечаюсь на Пушкина. Из Болгарии я везла книги, а  не хрусталь.

 -Всё вздыхаешь?- спрашивает она ,глядя на меня,- пользуюсь, пока есть возможность, и могу подписаться. А ты заведи  в книжном какую-нибудь продавщичку. Попроси ее подписать, принеси презент и она подпишет.
 -Знаешь, Тома, у меня такое неприятие всяких  давалок и взяток, что я лучше поотмечаюсь. Я знаю, что ничего серьезного нельзя решить без этого, но я не могу и не умею и самое главное – не хочу. Мои родственники дают и врачам,  портнихам и за всякую справочку и нужно признать, что те делают все быстро и качественно, но для  меня как-то  все это неприемлемо. Мне даже противно, что на всех проверках только представишься, сразу : - вам кофе или чай?
 Она захихикала:
 -Садись, будем  чаи гонять душистые и успокоительные, правильная ты наша. В этой жизни нужно уметь приспосабливаться. Хочешь жить – умей вертеться. Подумаешь, ей кофе предложили, ну и что! Пей!
 -Ой, да знаю я все эти присказки. А моральный кодекс коммуниста и как это стыкуется?
 -А это что? Камешек в мой огород? Я может  быть, больше тебя вижу и знаю и мне надоело быть идиоткой. Я чаще тебя бываю в кругу выше сидящих, этих морально – «устойчивых», «честнейших»  и вижу, что там делается. Поэтому подписаться на  книги - это такая малость и совершенно безвинное действо. Так что успокойся, твоя подруга не очень злоупотребляет своим положением.

 -Ну что ты ,Том, разве ж я это о тебе? Ты зря думаешь, что я этого не вижу. Еще как наблюдаю. Мне порой хочется все бросить и уйти, хотя все что я делаю мне интересно.
 Звонок в дверь прервал нашу  беседу.

  Она бросилась к двери. Гость и она пошептались и прошли на кухню. Мне показалось это подозрительным - гость не был случайным. Вскоре они вошли. Это был приятный мужчина, шатен среднего роста, в очень  дорогом костюме.
 -Вадим Сергеевич!- торжественно сладко представила  подруга  его.
 -Ой, Тома, ну зачем  так официально - просто Вадим.
 -Просто Вадим – исправилась она весело. Представила   и меня:-  Саша, прошу любить и жаловать.
 -Постараюсь, сказал он, пожимая мне руку.
 Тома тут же  извинившись, выскочила в кухню, а  я только и ждала этого момента, чтобы побежать за ней.
 -Ты мне не сказала, что будет гость - прошептала я ей.
 -А это не гость. Для него мои двери открыты всегда.
 -А как же Юра?
 -А он и есть, а это друг и для него я не женщина, а соратница по партии, по работе. Это директор нашего комбината. Идем, неприлично бросили и шепчемся. Тебе  что лучше сидеть одной дома и скулить?
   
 Не хотелось бы мне останавливаться на этой встрече, потому что она была коротка. То, что было на столе в тот вечер, на прилавках магазина совершенно не просматривалось, и я была голодна, и всего хотелось, но это меня обязывало. И я, встав, сказала:
 -Извините меня, Томочка, прости, но я засиделась. А муж уже наверно ищет.

 Открывая двери своей квартиры, я слышала,  как разрывался телефон и я, вскочив, взяла трубку:
 -Ты еще больше ненормальная, чем  себе представляла,- кричала Тамара,- ты  унизила такого человека, да перед ним молодые девки тают. Нашей дикторше телевидения он такой ремонт сделал, что она обалдела. А ты со своим Васей живешь, маешься, а этот тебе  бы показал мир.
 -Ой, Тамара, не кричи. Ну, прости меня, что я тебя поставила в неудобное положение. Но, знаешь, быть с человеком из-за ремонта или путешествий я просто не могу.И вообще, зачем мне все это нужно7

 -Да ты  даже с ним не поговорила. Он очень интересный человек!
 -Так я и не спорю! Вот пусть и покажет мир звезде телеэкрана.
 --Ещё немного и ты станешь со своим Васей  нервной и злобной бабой!

 Она бросила трубку, и я на нее не злилась. Она права, я нервная и злобная  баба. Вот и черта, которую проводят в расчетах,  а после нее - итого. Я обанкротилась. Правильно писала Быстрова в своем стихе … «я как сомнамбула бреду, не лезу, не дерусь, едва дышу…»

                - 3  -   
 Работа, очереди, дом - вот схема моего бытия, а еще политзанятия, партсобрания. И на очередной политинформации мой доклад  «Формирование активной жизненной позиции». Какая  там жизненная позиция?

  Дверь открылась, и вошел Вася:
 -Что-то случилось? Дверь открыта, ты в прихожей?
 -Случилось, мне  нужно сделать  доклад «Формирование активной жизненной позиции»,нашлась я что сказать.
 -И что? Разве для тебя  это проблема и причина не запирать дверь?
 -Да нет, это я просто так сказала. Я  с Тамарой плохо рассталась. Но это все ерунда – забыли, идем ужинать.

 Я приготовила ужин и как только мы сели за стол он сказал:
 -Я давно хотел тебе сказать, что Тома для тебя была всегда идеалом. И вдруг ты, видимо,  ее увидела такой, какая она есть на самом деле, и тебя это потрясло.
 -Ничего я не увидела, и ничего меня не трясло! Просто по ерунде не сошлись во мнении.
 -Да нет, я ведь слышу, о чем вы иногда говорите. Ты пойми, Тома, как и все мы – продукт системы. Хотим мы этого или нет. Мы живем в одном очерченном пространстве и независимо от нашего желания. Живем по его правилам. И не стоит из-за этого переживать и ругаться.

               
 -Жизнева, зайди к начальнику,- стоя у открытой двери,весело говорит мне секретарь  отдела, подмаргивая своей подружке.
 Я вхожу в кабинет  начальника и останавливаюсь у стола перед ним.
 -Принесите мне ваш акт по  кооперативу  «Универсальный»,- сухо сквозь зубы говорит он мне вслед и добавляет,- председатель кооператива уехал в Киев  жаловаться.
 Я  вышла, закрыла тихо дверь и прилипла к стене, чтобы не упасть. Секретарь спросила:
 -Тебе плохо?
 -Нет, все нормально,- сказала я оторвав себя от стены и пока шла в к себе в кабинет вспоминала ,что я там в акте написала. Взяв его, я шла и читала.
 А  вдруг, что-то не так  я написала?- думала  я, сомневаясь  в себе.
 Он открывает акт, читает его, что-то пересчитывает, листает, а я не сводя глаз с него, то дышу, то не дышу и жду приговор. С моей точки зрения там все правильно, но совпадут ли наши точки с ним неизвестно. А тем более экспертов в Киеве? При таких  инструкциях которые можно читать и так и эдак - это вопрос. И если он победит, то мне места не только в отделе не будет , нигде. Разве только что в дворники.

Фантазии по поводу моего акта, прочно заняли свое место в моей нервной системе. Я потеряла аппетит, и все валилось с рук. Умею я себя завести, но не умею остановить. А ночью  притворяясь, что сплю, все перевариваю и перелистываю свою жизнь. И добавила еще одно переживание - что может быть  и взыскание по партийной линии. Картина приема предстала тут же в моем воспоминании.

 В партию я не рвалась. Хотя всем известно, что  отсутствие партийности накладывает отпечаток при приеме на серьезные предприятия, отделы и должности. Да хороший специалист, да грамотный товарищ, но извините - не член партии. Стремление равняться на передовых прививалось нам  с детства: прием в пионеры – обязанность. А комсомол? А как зубрила перед приемом всех кремлевских партийных  боссов, и киевских, и своих региональных, ордена и героев. А как радовалась, когда приняли в стаю! Но партия – это высшая ступень, на которую вскарабкаться, не всем дано, потому что разнарядка и лимит. Да я и не пыталась карабкаться и вдруг!

 Меня  вызывает начальник отдела:
 -Жизнева, скажите мне,  почему вы не член партии?
 Меня удивляет этот вопрос, я не готова на него ответить, потому что  уж очень он тревожный. Уволят! А чего  бы еще  его это заинтересовало?
 Вздыхая я мямлю, пожимая плечами:
 -Да я как-то не ставила перед собой этой задачи.
 -Но вы, же знаете, что в таких отделах  к кадрам предъявляются особые требования?
 Все  - мелькает у меня в голове,- сейчас заставит меня писать заявление об  увольнении. Я тихо отвечаю:
 -Знаю, но  я знаю и то, что сейчас лимит и принимают только рабочих.  И заявление подала Федулова.
 -Это не ваша  забота. Пишите заявление и отдайте Марии Ивановне.
 -Хорошо,- шепчу я, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать от радости.

 Боже мой! Как мало нужно человеку для счастья! Казалось, что у меня выросли крылья, и я летаю. Да, я дрожала перед дверью первого секретаря райкома и ноги подкашивались,  и еле стояла перед почтенными членами партии, принимающими меня. Но даже в таком состоянии я обратила внимание на самого молодого из них  моего ровесника. И больше всего почему-то боялась, что спросит он. Он в упор смотрел на меня, и я чувствовала этот взгляд. И вдруг! А  когда подошла его очередь задавать вопросы, он  сказал, что у него вопросов ко мне нет.

 А потом было самое удивительное: оказывается, у нас был один путь домой. И мы встретились и беседовали, и я его благодарила  и рассказывала в красках, как я тряслась и боялась его вопроса. И было нам весело, и мы хохотали. И чувствовалось, что мы так шли бы и шли. И не хотелось остановиться перед своим домом. Остановившись, я показала мой дом и попрощалась.
 -Прощай, чарующая непосредственность,- сказал он.
  А потом еще  мы несколько раз встречались на этом пути, пока я, скрепя сердцем, этот путь не изменила. Изменила  потому что  целый рабочий день  только и  ждала встречи с ним.

 А что же Вася? А он пишет диссертацию и живет весь среди своих микробов и бактерий.
 -Ты знаешь, - говорит он, сияя, - мои последние лабораторные исследования показали такую картину, что я ахнул.
 Он говорит, говорит, а я его не слышу, мне не нужны и не интересуют атомы, молекулы, ядро и прочее. Мне нужен всего  лишь человек, с которым мне было бы тепло, интересно и чтобы он был рядом, а не после десяти вечера.

 -И как тебе это?- спрашивает он.
 -Великолепно. У тебя и у твоей молекулы все хорошо. Я за вас рада.
 -У тебя что-то не так? Что-то болит?
 -Душа.
 -Душа? Так это можно легко поправить.
 -Да и как?
 -Корректируй свои мысли, сосредоточься на добром и прекрасном. Ты же знаешь неуправляемые мысли, могут сделать с нами то, что может сделать с нами неуправляемый, беспорядочный человек, живущий с нами. Мысли нужно контролировать и управлять ими, а то ведь они могут  привести и к болезни…
 -Так, я все поняла, хватит! На второй доклад о мыслях после твоих бактерий меня не хватит. Мне уже двадцать семь, а я все жду, что у нас вот-вот что-то изменится в лучшую сторону. Но дни идут, а воз и ныне там. Тебя интересует только твоя лаборатория…

 Он  перебил:
 -Лаборатория и ты. Может я действительно, лаборатории уделяю много времени, но мой труд может иметь  мировое значение.
 -Возможно, а моя жизнь значения не имеет.
 -Все! К нам приезжает московская оперетта, - говорит он,- и я завтра же беру билеты. Не грусти - все будет хорошо!
 -Боюсь, что оперетта опоздала,- сказала я сама себе, глядя на удаляющегося Васю

 Господи, что такое человек? Смесь, каких элементов в нем намешана? От их ли количества и совокупности зависит характер человека?
 Чего ему все неймется? Откуда этот непокой и стремление к чему-то  другому? Говорят, что сам же и виноват человек.
 Вася, конечно  же,  не виноват. Он доволен собой, мной и жизнью. А я целыми вечерами одна. Спать  бегу быстрее, чтобы успеть притвориться, что сплю. Прикосновения его, меня не впечатляют. А от взгляда  едва знакомого человека я едва не задыхаюсь, и кружится голова. Его глаза передо мной день и ночь и как я хочу его забыть.
                - 4  -

 Поход в театр не отменился. Билеты Вася достал, и я, оживившись, привела себя  в соответствующий торжественный вид. Настроение  мое было приподнятое, и по залу  я шла, замечая знакомых. И вдруг я увидела его и его супругу. Наши глаза встретились, и я в этот миг взяла Васю под руку и держалась за него, как за спасательный круг. Вася мой хороший! Вася мой лучший! - повторяла я как мантру  весь вечер.
Мантра не действовала и я несколько дней ходила как после тяжелой болезни. Излечить меня могла только  моя работа. Только там, листая документы, проверяя счета, накладные и разного рода документы и их соответствие с нормами, я начинала  оживать.  А уж если мой нюх улавливал, что  нарушения где – то  рядом и их хорошо прикрыли, то все - ничто меня отвлечь не могло.

 Так было в одной районном фермерском хозяйстве, где я несколько дней рылась в цифрах, сверяла поступление и оплату товара, себестоимость  готового продукта и – ничего. Казалось бы, радуйся - хлопот меньше и злобные взгляды не ранят твою ауру, так нет же, продолжала, как ищейка рыть,  и нарыла нарушений на крупную сумму. Или проверяя обувную фабрику, где в себестоимость пары обуви закладывали один килограмм гвоздей и других составляющих, что существенно увеличивало цену товара.

 Домой  после таких проверок я приползала с одной мечтой быстро состряпать ужин и в ванну и в сон. И усыпала сразу же. Но находясь в состоянии   гипнотического транса, что я называла моё увлечение,  уснуть мне  удавалось с трудом. И тогда я решила  отвлекать себя в свободное от работы время, и чтобы мне не стоило избавиться от гипноза.
  Я  давно не посещала наши музеи, художественные галереи, выставки и вообще замкнулась в четырех стенах и своих душевных муках. Это нужно было срочно исправлять.

 И вот я хожу по залу галереи. Посетителей не так много. Я вообще-то не спец в этих вопросах, но что-то во мне есть такое, что волнует меня при виде картин, признаюсь, не всех. Я могу пройти мимо картины и даже не остановиться. И  стоять возле  другой разглядывая каждый штрих, придумывая ее сюжет и открывая все новые и новые интересные детали.

 С детства я любила рисовать. Рисовала  на уроках, на лекциях и на собраниях. Я вижу  рисунки из облаков на небе, а рядом идущие их не видят. Я вижу рисунки, которые мне посылает солнце, посмотрев на него и закрыв глаза.

 Поэтому я  и обратилась к искусству, как к спасителю от моей душевной болезни. Я смотрю на картину Васильева. И что там: окно и в нем девушка со свечей. Я всматриваюсь и вижу, что  светло-оранжевый огонек свечи начинает оживать и трепещет, а в глазах девушки появляется блеск. В своем воображении  я рисую сюжет, что она кого-то ждет, а его долго нет.


 Но вот я слышу шаги сзади меня,  и кто-то тоже останавливается  у этого полотна. Это отвлекает меня,огонек не трепещет и я хочу перейти к другой картине, но повернувшись, замираю. Это он!

 А он тихо говорит:
 -Я жду тебя на улице.
  Поворачиваясь он тут же уходит. А у меня кружится голова, и я глубоко дышу; мне не хватает воздуха.
 Я поворачиваюсь к картине и вижу себя со свечкой в руке. Это я его жду и высматриваю. Резко отвернувшись от картины, я  оглядела зал:  нет ли черного хода. Я не должна с ним встречаться! Я так решила и должна остановить это безумие.

 -Нет, черного хода у нас нет,- ответила мне дежурная галереи, оглядев меня с ног до головы.
 Встреча наша была был неизбежна, и я  вышла к нему.
 -Садись быстро в машину, поговорим там,- сказал он, усадив меня  безропотную и несопротивляющуюся.

 И было видно, что он тоже очень волнуется. Машина медленно двигалась по городу, а я медленно сходила с ума и не могла бороться с собой. Я закрыла глаза и ждала развязки этого безумия. Молча, мы проехали небольшое расстояние.

  Молча, поднимались по ступенькам вверх, а на самом деле ведущим вниз. Молча, он пытался открыть дверь и от волнения не мог  попасть ключом, а когда открыл и мы вошли, закрыли дверь ,и наше безумие не дало возможность сделать  даже шаг. Мне казалось, что я  вот-вот потеряю  сознание от его поцелуев, от его прикосновений, от его силы.  В памяти навсегда осталось  только неземное прекрасное чувство, которого я никогда раньше не испытывала.


 -Если бы я тебя сегодня не встретил, я сошел бы с ума, - тихо шептал он мне.
 -А я сошла с ума сейчас,-еле произнесла я.

 И в этот самый момент раздался звонок в дверь.
 Мы остолбенели и вернулись на землю. Я видела, как он изменился в лице, видимо представляя, кто там за дверью  может стоять. И последствия от этой встречи для работника райкома. Если мое воображение нарисовало мне неприятности, то можно представить рисунок его воображения.
 Звонок повторился и он, словно приняв для себя твердое решение, распахнул дверь.


 -Дядя,- сказал мальчик,- вы забыли ключи в дверях.
  Схватив  сумочку, оттолкнув  его, сказав спасибо мальчику, я убежала.
Ночь была - бессонной,  мягко говоря. И была ли она вообще у меня, если я вся была  в той чужой квартире с чужим мужем, и с самыми потрясающими чувствами к нему.

                - 5 -
 Утро было тяжелым, туманным. Подниматься не хотелось, мысли работали вяло, на работу идти не хотелось. И вообще ничего не хотелось. Кофе чуть – чуть придало мне сил, и я поплелась на работу.
  Гора бумаг на рабочем столе требовала не просто внимания, а пристального внимания. А где я могла его взять? Если я была больна и не могла взять себя  в руки. Многие спрашивают: - что такое любовь? Отвечаю, - это болезнь и, по-моему, неизлечимая.

 А вокруг меня суета, коллеги шуршат бумагами, их громкие перепалки и беседы по телефону  для меня потусторонние и несущественные. И даже когда меня вызвали к начальнику отдела, я пошла к нему совершенно спокойно, чего со мной  и с моими коллегами никогда не было. Мы  всегда  волновались. Последняя проверка, проведенная мною, была – рыбозавод. Конечно, там были нарушения, те которые я выявила в документах, а то, что шло мимо документов, можно было  представить, наблюдая весь производственный процесс и поступление, и отгрузку потребителям. Но   в мои  обязанности это не входило. Возможно,  начальника заинтересовала  эта проверка?

 Я  вошла в кабинет. Начальник стоял у окна. Не поворачиваясь ко мне, он сказал:
 -Акт по «Универсальному» Киев поддержал, но радоваться рано - Ямский собирается в Москву. За свою собственность они горло перегрызут впрочем, и за чужую тоже. Поэтому, Жизнева, сейчас будьте предельно внимательны на проверках. Вы видите, что все активизировались. Не знаю почему, может, почувствовали  запах собственника, может конкуренция, не знаю. Но что-то  происходит,- он
 вздохнул. А я вдруг неожиданно для самой себя, чуть ли не слезно попросила:
 -Я вас прошу, отправьте меня по районам области. Хотя бы на недельку.
 -Что так вдруг? Что-то случилось?
 -Нет, просто на время  хочется изменить обстановку.

 Не была бы я больна, радовалась бы: Киев подтвердил  мои расчеты - это самое главное. Теперь пусть куда хотят, обращаются, я уверена в правильности моего анализа и мы теперь с Киевом заодно.

 Казалось бы, сняв одну проблему мне должно было бы быть спокойней, но нет - душа ныла. Вася дома скулил и придирался. Он все чувствовал, но не понимал, откуда ветер дует. Ему нужно было меня разговорить и может я, открою карты. Но я  старалась уйти от скандала,  надеясь, что уеду в командировку, и там все забудется, и домой вернусь нормальной. Однако  Вася не унимался: он был придирчив, прилипчив и противно навязчив и добился своего. Я резко отвернулась от его объятий, крикнув, что я его не люблю.

 Вот и все! Я выпихнула из себя этот обман, эту боль и неимоверную тяжесть греха: любить  одного, а жить с другим. Пусть даже хорошим, замечательным, но не любимым.
 Мама, посетившая наш дом, поняла все сразу, хотя нагружать ее своими переживаниями я не хотела. Но кому же, выплачешься, если не маме? Она успокаивала меня и умоляла не делать глупости, о которой буду жалеть всю жизнь.
 -Только не развод! Все утрясется, - уговаривала она меня. Твой отец в молодости тоже уходил к другой от меня, но вернулся,- потрясла она меня этим признанием.
 -И столько лет я ничего не знала?
 -А зачем мне было травмировать тебе душу? Тем более  ты тогда только появилась на свет? А потом  у нас все было хорошо. Ты поезжай в командировку, постарайся прийти в себя. Правильно оцени обстановку и затем принимай решение. Сейчас быть одной в этом агрессивном мире страшно.



 Командировка, какая же она бывает разная: то теплая, то холодная, то чужая,  и даже опасная. Эта же командировка была ссылкой - моей собственной ссылкой. Я сама напросилась меня туда отправить, и благодарна начальству за это. Но это было испытанием меня на прочность. Я должна победить эту болезнь, этот гипноз, это сумасшествие. С одной стороны меня терзало   желание встретиться с ним, с другой стороны я терзалась  из-за Васи, но была еще третья сторона-само командировочное  задание - сложное напряженное и ответственное.


 Это был приморский город я со своими   коллегами, были такими же потребителями его услуг? и покупателями и проживали в гостинице. Все это было доступно и наглядно.  И желание окунутся  с головой в эту проверку, было очень сильным - была надежда, что я исцелюсь от болезни. Проверки проводили  с моей коллегой и подругой Лёлей.

 Я  тут же нырнула  в массу цифр и  торговых сделок.  Перевернув горы  накладных,  пересчитав горы смет, проверив несколько торговых фирм и кооперативов, мы были сражены теми нарушениями, мягко говоря, которые  были нами выявлены. Кроме того, что нарушались торговые надбавки и вместо 15процентов накручивали 50,а то и 100процентов. Как сказал один из работников,-100 процентов навара, ну  и что?  Покупают же. Количество закупок и  реализации  часто не соответствовало.

 Мы были в шоке. Но при всей нашей загрузке и нервозности из-за того что виновники этих нарушений зло оспаривали каждую цифру, каждое обоснование нарушений, мы продолжали  проверки. Их находчивость и изворотливость  нас  удивляла и приводила в бешенство. Раньше такого не было. Этот беспредел  возник в перед перестройкой. Они слишком быстро перестраивались.

 В одном кооперативе  мы нашли партию обуви  из материала по химсоставу крайне вредного для тела.
  Мы вызвали эксперта, и  анализы подтвердили это.
 _-Эх вы, копатели!- с ненавистью и презрением сказал один из проверяемых, - все копаете, сами не живете и людям не даете. Ничего наше время наступает, а вы ходите в грошовых шлепанцах и тряпках, что мои помощницы не надели бы.
  Вскоре  нам стали чинить  препятствия в проверках: то закрывали фирму, то бухгалтер заболел,то всякие другие причины. Наши приходы оповещались  по всем фирмам, и закончилось тем, что нас просто  предупредили, что впереди не самое лучшее, если мы   отсюда  не  уберемся.
 И мы убрались с полной папкой нарушений.

 Страха, как такового, перед собственниками у нас не было. Еще не выработался,  потому что вокруг еще все советское: партия и профсоюз. И мы уверенны, что мы неприкасаемые и  нас никто не тронет. И не подготовленность к опасности, к новым структурам,  таким как частное предприятие, кооператив и    незащищенность. Некоторые собственники так вошли в эту роль, что государство и законы для них были ничто. Проверяющий для них был некий тормоз в их сделках, и его нужно было нейтрализовать. А  методы самые разные: подключение вышестоящих  крышующих их лиц, подкуп и запугивание.

 Еще совсем недавно находясь на проверяемом предприятии, я считала предложение чашки кофе недопустимым, и если такое случалось, отказываясь, я очень выразительно давала понять, как я к этому отношусь.
 Да мы не летали в облаках и знали, что блат решает все, и сами пользовались  им, отовариваясь в спецмагазинах, занимая очередь за прокурорами и работниками райкомов. Это было унизительно для всех нас, но мы это делали. (Да простит меня Бог!) А теперь это было в порядке вещей, даже открыто называли сумму взятки.

 Лёля возмущалась:
 -Саша, я не понимаю, что происходит. Раньше ведь такого не было. Да нарушения были, но не такие серьезные. И ты посмотри, как они себя ведут, словно чувствуют какую-то поддержку.
 -Поддержка была всегда у них. Разве раньше по  всем твоим актам принимались меры? И сейчас мы рвём душу, нервничаем, рискуем, но я не уверена, что  меры будут приняты ко всем.
 -А знаешь, да ну их всех! Не надо нам надрываться. А вообще, Саша, я не знаю, что с тобой произошло? Чего ты какая – то странная, задумчивая, и так усердствовала на этих проверках? Дома что случилось?
 -Случилось. Но я не хочу об этом говорить, чуть – чуть отошла. Может, образуется. А  вот жизнь наша образуется  ли? Или так и будем чувствовать себя униженными ими при  нашей мизерной зарплате? Смотри, на каких машинах они разъезжают. И я  сомневаюсь, есть ли у них хоть какое-нибудь образование.
 -Не бери в голову. Мы не хуже других. Хотя, если  честно, все ждешь, ждешь красивую жизнь, а она идет к таким, как они.  Но не будем нервничать , придет  завтра и все у нас будет по-новому.
 -В том – то и дело, что я хочу по-старому.

 Она была права: завтра придет, но станет ли  мне легче?
 Нет. Как только я оставалась одна со своими мыслями, я снова чувствовала его прикосновения, его дыхание, его  теплоту. У меня снова кружилась голова, и я хотела быть с ним.

 Болезнь прогрессировала: я была нервная, раздражительная. Любое Васино обращение ко мне меня раздражало, а самое нетерпимое было ночью. Прошла неделя после командировки, но я не успокоилась. Положение мое было аховое. Я теряла Васю, зная, что впереди меня ждет  одиночество. Я не могла разрушить две семьи и поэтому избегала встреч с мужчиной моей мечты. Но  пик конфликтов с Васей достиг высшей точки накала, и я сказала ему, что подаю на развод.

 Из ЗАГСА мы вышли и разошлись в  разные стороны: я домой, он на работу. Я смотрела ему вслед и рыдала. Уходил не только он, а с ним и часть меня. Почему мне так тяжело  ведь я этого хотела? Потому, что быть с ним днем было тяжело, а ночью было еще тяжелей.

 Дома я зачем-то обошла всю квартиру. Каждая вещь: его любимая чашка, книги и даже стены-все напоминало о нем. Было пусто и холодно. Еще вчера здесь жила семья, а сейчас – пепелище. Правильно писала Анна:
                У пепелища я стою, ногами угольки швыряю.
                Душа болит, не ухожу от пепла жду - что? Я не знаю.
 Нужно отвлечься,- подумала я, и  включила телевизор и - о ужас - на весь экран он. Но градом слезы мешали мне разглядеть его. Он говорил о районе, его планах, достижениях и недостатках. Но, Боже мой, как это все неважно.
Я захлопнула папку.
                -  14  -

                - -
 Я захлопнула папку,  ошарашенная тем, что прочла.
 От мысли пронзившей меня, я откинулась, как и от  папки Александры, как отчего-то инфернального. Закрыв глаза и прокрутив пленку моей жизни назад, я остановила ее на зале  биржи. На том месте, где Александра стоит в центре зала с Андреем, потом  я прокрутила пленку на банкет и увидела,  как Андрей входит в зал и направляется к ней. Теперь я восстановила в памяти лицо Георгия и четко увидела его карие глаза, а не  черные.   Черные глаза у Андрея и такие глаза только у него. Это у  нее был роман с Андреем. Какую же роль она отвела мне в этом фарсе? Зачем я им? И  случайна ли эта встреча в самолете?

 Я вскочила от этих мыслей, как ошпаренная и рванулась куда-то бежать и что-то делать. Но тут, же вернула себя на место. Закрыла лицо руками и попыталась успокоить себя и еще раз все спокойно проанализировать. И пришла к выводу, что не могла она так поступить со мной и не могла она отдать мне того, кого так безумно любила и из-за кого разрушила семью.

  Да и какие претензии? Кто он мне? Просто знакомый. А розы, а танец? И что? Здесь больше моей фантазии, чем чего-то серьезного с его стороны. А папка, ее папка, разве не доказательство того что она мне доверяет больше, чем кому-либо?
 Ах, Анна, ты сошла с ума! Немедленно восстановись! - приказала я себе, потянулась, и мой взгляд остановился на папках: моей и ее. У меня всего несколько дней свободных для работы над ними, а я хандрю.
 Я открыла свою папку, и тут же раздался звонок телефона.
 -Алексей!- подумала я. Но если он сейчас придет - прощай моя работа.

 Я не подходила к трубке, но он был настойчив, и я не выдержала, сняла трубку.
 -Что ж ты мне не сказала!- кричал Иван Иванович.
 Я напряглась, перебирая в голове, чего я ему не сказала, ожидая от него чего угодно.
 -А что я должна была сказать? – тихо спросила  я.
 -Ты умница! Можно сказать, спасительница!-   кричал он,  а я не понимала радоваться мне или ждать разгона?
 -Ну что ты молчишь?
 -Я не понимаю в чем дело?
 -А, ну да! Так вот мы только что подписали договор на рекламу на очень выгодных для нас условиях! Теперь понимаешь?
 -Теперь понимаю, что вам нужно в отпуск. Вы устали.
 -Ты права, но не сейчас. Ладно, работай над книгой. Да, чуть не забыл, он попросил твой домашний телефони и я дал
 Я  в ужасе закричала:
 -Это реклама о бычках?
 Да ,о них моих хороших.
 -А он звонил или был у вас?
 -Только что ушел.
 Я вздохнула:
 -Я рада за вас.
 -За нас!
 -Да, за нас, - я положила трубку.
 Новость, как говорят сейчас, потрясная. С одной стороны вроде бы как радостная - финансовая поддержка редакции, а с другой стороны его напористость, что сильно настораживало. Раздумывая я не положила трубку на рычаг, а прижала к себе, но только положила, тут же раздался звонок.

 - Привет! Ну, здравствуй, – это я, - сказал радостно Леонид.
 -Вси ради и я трошкы ,привет!
 -Ты не рада?- упавшим голосом спросил он.
 -В диком восторге и что из этого следует?
 -Из этого следует, что я один в этом городе и некому руку подать и некому мне его показать, кроме тебя.
 -Ты забыл об Александре, которую ты знаешь раньше меня и у которой целый парк машин.
 -Она в отъезде.
 -Да, я забыла. Ее действительно нет на месте. - Ну, ладно, - согласилась я из благодарности за рекламу. - А я вас устрою, как гид?
 -Более чем.
 -И где мне вас найти?
 -Вообще-то я у твоего дома, возле аптеки.
 -Потрясно,- вздохнула я,- ладно, я сейчас буду.

 Я посмотрела в зеркало, вид меня вполне устраивал: бледная  без косметики, никакая. Закрутила узел из волос, надела простой ситцевый сарафан, шлепанцы и бегом к нему, чтобы быстрее отделаться от него. И в таком виде представ перед ним, тихо сказала:
  –Здравствуй!
 -Ну, здравствуй – это я.
 -Оригинально, а это – я. И с чего начнем?- я посмотрела по сторонам, прикидывая, куда его повести, чтобы быстро и коротко,- наверно начнем прямо с этой улицы. Это улица Кленовая, видишь, какая аллея кленов, а это дом, в котором я живу.
 -Да что вы говорите? А мемориальной доски нет?
 -Будет. Но нам пора, а то начнется жара, а я тогда никакая.
 -Так может лучше на машине?
 -Естественно, лучше,- радостно сказала я
 .Мы сели в машину и он, наигранно извиняясь, сказал:
 
 -Это, конечно, не Линкольн, но в торжественную минуту, он будет, обещаю.
 -Не будем отвлекаться и перейдем к делу.
 Машина тронулась и я начала:
 -Ну вот, город Охтынск получил свое название от первого человека, ступившего на эту землю и воскликнувшего от восторга:  - Ох, ты! Поэтому ,посмотрите налево, посмотрите, направо  и вы увидите, что он был прав: город утопает в зелени…
 Он перебил мою речь:
 -А ходят слухи, что он экологически загрязнен и где- то в первых числах особо загрязненных.
 -Я продолжу, с вашего позволения. Он утопает в зелени и  несмотря на мрачное мироощущение отдельных лиц и экологические  трудности он не хиреет ,а продолжает развиваться. Это один из крупнейших городов Украины, крупнейший индустриальный, научный и культурный  центр  страны.
 -Куда мне свернуть в этом крупнейшем центре - налево или направо?
 -Куда бы вы ни свернули, вы везде найдете уникальные памятники старины, культуры и истории нашей страны.
 -Та шо вы кажыте? Оце так новына! - воскликнул он и посмотрел на меня.

 -Водитель, будьте внимательны! Вы не в деревне, движение у нас интенсивное, что говорит о заможности наших граждан. Но продолжим. Он является крупнейшим транспортным узлом на пересечении различных железнодорожных направлений…
 -Он снова перебил меня:
 -И имеет прямую дорогу без колдобин, которая ведет прямо в мою деревню. а сейчас мы направляемся к плотине, но перед этим, посмотрите направо и увидите  институт в котором учился ваш покорный слуга.

 -Ах, хитрюга! - закричала я,- в который раз меня дурят! Сколько раз я повторяю себе:  «сомневайся  во всем и сомневайся в сомнении» и все равно попадаюсь! Останови машину, я выйду! Я поверила, что вы не знаете город,- перешла я на вы.
 -А я и не знаю его. Столько лет прошло. Здесь все изменилось и никто тебя не дурил, - говорил он и продолжал гнать машину, которая теперь выезжала на плотину,- успокойся, что плохого, если мы где-нибудь в тиши, на природе спокойно посидим и поговорим? Ну, чего ты кипятишься? Много ли времени проводишь на природе? Судя по твоему бледному виду, совсем не бываешь.
 Я вздохнула:
 -Ты прав, это бывает крайне редко. Это не то, что у вас - сама природа и тишина.
 -Ага, природа тоже издает свои звуки. На птицеферме особенно.
 -Я думаю, что в вашем кабинете шума нет.
 -Какой там кабинет ?С утра пошел и пошел по всей ферме. В кабинет добираюсь под вечер или когда приезжают такие как ты. И пудришь им мозги, чтобы не мешали работать.
 -Благодарю за откровенность!
 -Мы  замолчали, каждый думал о своем. Я смотрела вокруг и радовалась той красоте, что окружала нас : ели, дубы, раскидистая шелковица и фруктовые деревья создавали прекрасный оазис не только растительности,  но и тишины, находясь совершенно недалеко от городского шума, задымленности и суеты.

 Вскоре он остановил машину, и мы вышли и перед нами был чудесный ковер зеленой травы и ромашек. Я сбросила шлепки  пробежалась по траве, испытывая  истинное удовольствие.
 «Боже мой, какая красота!»-думала я ,выбирая прогалину между ромашками, ощущая прикосновение лучей солнца, пробивающихся сквозь ветви деревьев.

От восторга я подняла руки к небу и тут он закричал:
 -Замри!- Голос его звучал таинственно в этом кусочке земной красоты, и я замерла.
 -Я остановил мгновение! - снова закричал он, видимо от чувств распирающих и его,- и оно у меня на всю жизнь,- он погладил фотоаппарат.
 -Смотри сколько тут ромашек!
 -Я вижу, особенно ту ромашку, что посреди поляны.
 Он говорил, а я смотрела на облака-белые пушинки на голубом небе. Много ли человеку нужно, чтобы быть счастливым? – думала я.
 
 Да и что такое счастье по большому счету? Видимо  оно – состоит  из таких вот  мгновений.
 -Вперед за мной!  - весело сказал он и я пошла за ним.  Вскоре мы вышли на другую поляну где легкий свежий ветерок слегка покачивал ковыль, создавая впечатление спустившегося облачка над травой. Я засмотрелась на эту красоту,  а Леонид тихонько дотронулся до моей руки и показал мне   другую сторону островка и оказалось, что мы стоим вверху, а внизу под нами бегут волны одна за одной величественной реки Днепр. Как - то будучи на море, находясь  на высоте, я написала:
 «А с высоты невзгоды не страшны,
 себе позволить можно сонно,
  на суету взирать и мыслить монотонно,
 и даже погрузиться в мир мечты.

  -Ты мечтаешь? - тихо спросил меня Леонид, - но, ни у одной мечты не нужно задерживаться. Мечта должна пролететь легким дуновением и если она потом сбудется – это будет очень приятно.

 -Леонид, ты меня удивляешь все больше и больше!
 -Та я такый! Но не всегда. Это случается в особые минуты жизни. Но мы продолжим наше путешествие. Идем!
 И мы пошли и зашли в гущу леса, и я начала волноваться:
 -Мы заблудимся!  - сказала я и раздвинула руками кусты и вдруг увидела странный домик с остроконечной крышей с овальными окнами и весь заросший зеленью.И в это время откуда ни возьмись появился мальчик лет десяти и сказал .обращаясь к Леониду:
 -Мы машину загнали во двор.
 Я обомлела от   услышанного и наглости Леонида и его продуманной операции:- Как ловко это все продумано, - сказала я ему раздраженно,- а спросить  у меня, хочу я этого или нет, можно было?

 -Тогда бы это не было сюрпризом - это, во-первых, а во-вторых, я же тебя уже немножко знаю, если бы я рассказал заранее, то ты бы не поехала.
 -Нет ,конечно, у меня совершенно нет времени на прогулки.
 -Эти будни всегда отвлекают от прекрасного. Тогда бы ты не увидела  всего этого и этот сказочный домик.
 -Нет, мы сейчас же едем назад!- закричала я.
 -Поражаюсь и это я слышу от журналистки , где твое …
 -Любопытство? Так я не любопытна, я любознательна.
 Он засмеялся:
 -Не вмер, так сдох!
 -Ошибаешься  - это разные понятия. Мы возвращаемся, сказав это, я направилась в лес искать обратный путь.
 -Не верю, что ты не захочешь побывать в доме, где живет художник,  - крикнул он мне вслед.

 И я остановилась. Теперь я жалела, что не взяла свой фотоаппарат и еще больше, что переступила порог этого  странного домика. Державшись за косяк двери. я замерла. Это был мир  сказочно красивых цветов и лиц  удивительных , загадочных, задумчивых, смотрящих куда-то вдаль и словно увидевших что-то необычное.
 Я переводила взгляд от одного  лица к другому, и мне стало как-то не по себе: каждое лицо- это своя жизнь, своя история, своя любовь, а может и ненависть. Я словно зашла в гости к ним, собравшимся в этом удивительном домике, и нарушила их мирную беседу и теперь они все смотрели на меня.
  Леонид вдруг прикоснулся к моей руке, и я вздрогнула.

 -Да,- сказал он,- и мое первое впечатление меня потрясло, как будто я вторгся в их мирок и, честно говоря, я не смог бы жить в этом доме. А он отдыхает здесь телом и душой. Сейчас он в отъезде, но для меня всегда двери открыты.

 - Но ты  не увидела  самого главного. Посмотри  направо вверх. Я тут же перевела взгляд, не надеясь  еще на более впечатляющее, но тут же была сражена. Гора в виде пирамиды и над ней парящее, словно всевидящее ОКО – глаз, проникающий своим взглядом прямо в душу. А голос Леонида шептал мне:

 -Глаз – это Всевидящее Око БОГА. А  пирамида-соединение трёх принципов построения Вселенной.И божественное государственное устройство находится под присмотром  Божественного Глаза.

 Теперь я смотрела на Леонида с еще большим удивлением.
 -Нет ,это я не выдумал.  Это я  вычитал.
-Отвернувшись от него, я не могла отвести глаз  от  этой горы и Всевидящего Ока. Мне казалось, что оно наблюдает за мной. А ведь и, правда за нами наблюдают, а мы думаем, что мы закрыли дверь на ключ,  и никого вокруг нет. И не только  наблюдают за действиями, но и мыслями. Не зря ведь в   молитве говорится… «души наша освяти, телеса очисти, помышления исправи, мысли очисти»…

 Как это все правильно и как мы на это не обращаем внимания. Даже читая молитву, не очень порой вникаем в ее суть.
 Леонид дотронулся до меня:
 -Не хочешь сполоснуть руки?

 Но я не сразу спустилась на землю и своим мирским потребностям и  молча, смотрела на него. Он повторил. Я кивнула, и он повел меня в ванную комнату. Открыв дверь, я снова удивилась,  вся комната была в зеркалах, расположенных таким образом, что меня оказалось  в ней много  и каждое мое движение отражалось по-разному. Это была живая картина. Я умылась прохладной водой и постепенно начала возвращаться в себя прежнюю.

 -Иди сюда!  -  позвал Леонид,- отдохнем перед дальней дорогой.
 Мы прошли в сад, где под деревом стоял стол на нем горячий кофе, фрукты в большой вазе, а на большом блюде  бутерброды.
 -Похоже мы здесь не одни? Кто это все приготовил?
 --А  что здесь особенно готовить?
 -Неужели сам?
 Он наклонил голову.
 -Умница. Знаешь, здесь прекрасно, тихо и спокойно, но я бы здесь жить не смогла. Страшно - одна в лесу.
 -Каждому – своё. Может шампанское?- он показал на ведерко с шампанским.
 -Сейчас! И сядем за руль,- возмутилась я.
 -Ладно, не переживай, не буду я пить ,а ты бы могла.
 -Не хочу!

 -Слушай, Анна, а скажи мне, пожалуйста, ты не бизнесмен, не крутая, а что тебя связывает с Александрой? Вы совершено разные она сильная личность, а ты, по-моему другого склада?
 -Абсолютно ничего, - сказала я и  подумала,   а  теперь ведь связывает многое.
 -Я, наверное, сделал поспешные выводы?
 -Конечно,  ты ошибаешься - я не слабая.
 -Но  ты не пробовала пройти через то, что прошла она. И не сломалась, а стала на ноги и процветает. Даже мужчинам не всем под силу  этот ужас пережить. Вспомни, как чуть какого начальника возьмут за жабры, он сразу слег в больницу, а она,- он сочувственно покрутил головой
 -Так ты тоже знаешь?-
  Он кивнул.
  -Но за что ее так?
 -За то, что нельзя среди волков жить  и не по - волчьи выть. Простая совковая   женщина, в какой-то степени наивная, в то время с ужасом,  воспринимавшая  то, что происходит вокруг  пыталась бороться с этим беспределом. Но вскоре поняла, что это не только бесполезно, но и опасно. И в это самое время, появился один  воротила, проделки которого она  вычислила в самый горячий момент его бурной деятельности.   Он  через своего бухгалтера красочно раскрыл ей положение дел в стране  ее наивность и прозябание  и она  решила ,что с нее хватит. Вот и все.

 -Но, положим, совковыми мы были все, но не все шли на это.
 -Да уж! Не шли те, кому не  предлагали взятки, а кому предлагали – брали. Все мы  перестраивались, а взятки давали  и в совковое время и блат процветал.
 -Представь себе, мне тоже предлагали…
 Он остановил меня:
 -Давай, лучше не будем.
 -Ну, почему же, - не унималась я, заведенная  его реакцией на эту тему.
 Он встал и возмутился:
 -Я не понимаю, что ты хочешь услышать от меня? Ваши редакции содержат  заинтересованные лица, и вы пишите то, что угодно им. Так же и телеканалы. И такие все честные, - он хихикнул,- я понимаю, все хотят  достойно жить, а не на зарплату девяносто гривен, брошенную вам с барского плеча государства. Которой не хватает на самый скромный образ жизни, которая вокруг бурлит.

 -В чем - то ты прав, но наша газета не зависит ни от кого,- сказав это, я  тоже встала,- мне пора.
 -Ну вот,  ты сама настояла на этом разговоре и завелась. Я же не говорю, что берешь лично ты и даже не твой главный.  Берет редакция на свое существование, понимаешь? Но есть журналисты ,которые  берут и это можно легко увидеть по их шикарным машинам, домам и прочей мишуры. И сядь! Сейчас  будем ехать. Поговорили,- удручено сказал он, - А все почему? Потому  что ты не вертишься в городской клоаке. Я тебе приведу пример: один из тысяч подобных. Одна милая дама обратилась по рекомендации к  знаменитому Кутюрье  сделать ей платье на ее выступление. Он сказал ей, что это будет стоить больших денег.  Она согласилась, и он взял большие деньги…- Он замолчал.
 -И что?
 -А то. что он пропал. То есть он есть как бы, и его нет. Время ей выступать, а платья нет. Она  берет у подруги платье, выступает и подает заявление в милицию.
 -Правильно, вор должен получить  свое!
 -Щас!
 -Знаешь, что ей тихо сказали в милиции?
 - Что?
 -А какой процент от возвращенной суммы пойдет нам? Потому что мы можем искать долго и безрезультатно. Понимаешь, к чему я это говорю - время страшное. Защита  у нас никакая , слабая.
 -Не может этого быть!- не поверила я .
 -К сожалению, это есть. А Александра со своими коллегами, куда входил депутат горсовета и журналист, решила создать кафе для  журналистов, где они  - журналисты могли бы встречаться. Может даже писать свои опусы, мемуары - как Жеймо. И уже с депутатом даже присмотрели помещение, но не было  еще нужной суммы. И вдруг на пути возник он, который, по словам его бухгалтера, возил  деньги  грузовиками. Их - дурочек  уговаривала бухгалтер, откровенно насмехаясь над  их наивностью, на фоне крутых и они решились: а что? Все равно акт исчезнет, на каком - нибудь уровне, а мы благое дело сделаем.
 Я взялась за голову и спросила:
 -А что же делать с этим всем, что творится?
 -Жить и радоваться  жизни! Посиди я на минутку удалюсь,- он убежал и тут же вернулся, держа в руках мороженое с клубничкой, -  начинай радоваться прямо сейчас!
 -Как ты угадал, что я люблю мороженое?
 -Да, трудно было, но я смог.

 Мы уезжали из этого сказочного места. Н а душе было хорошо и  приятно от проведенного времени. Мы молчали ,думая каждый о своем, а машина мчалась по городу покачиваясь в такт музыке, которая звучала в ней. И вот мы уже на мосту, а внизу  бегущие волны Днепра, на которые я смотрела и думала, что так и наша жизнь неумолимо бежит от нас.
 -О чем задумалась? - спросил Леонид.
 Пришла в голову ассоциация: бег реки и бег жизни. Обе бегут  не останавливаются и не возвращаются.
 -А я могу все возвратить: поверну машину и мы снова там, где были.
 -Нет, это уже будет все по-другому.
 -Знаешь, Анна, я смотрю на тебя и  вижу, в тебе  такое странное сочетание мудрости и наивности. Это не может не приводить к конфликту внутри себя.
 -Хотела возразить, но ты прав. Я постоянно из-за этого сомневаюсь во многом и не сразу принимаю решение.
 -Одним словом - весы, все взвешиваешь?
 - Угадал - да, я  Весы.
 -А я думал  и чего у тебя такие печальные глаза?
 -Это связано с моей  деятельностью. Когда много знаешь и во все вникаешь, не очень весело. А теперь  появилась мысль  у меня  обращать пристальное внимание на мздоимство.

 -Не советую.
 -Это почему?
 -Не бери  дурное в голову, надорвешься. И так тюрьмы забиты. А за эти дела  нужно садить всех подряд и  меня в том числе. Все даем и все берем, кто коньяком, конфетами, кабанчиком. Как моя соседка таскала прокурору все это, чтобы не привлекли сына. И что ж по -твоему ее тоже нужно садить?
 -Конечно, может  этих искушающих в первую очередь.
 -Ладно, Анна, давай остановимся на этом. Мы  бессильны все это изменить и остановить. Я ехал сюда и думал говорить совсем о другом, а говорил  о чем угодно только не о главном. Печально.
 -Но зато с городом познакомился. О, да мы уже подъезжаем!- воскликнула я,- спасибо тебе, что вытащил меня на природу, спасибо за рекламу, спасибо за все!

-Когда ещё увидимся?- спросил он, протягивая руку, взяв мою,   резко притянул меня к себе.
Я отклонилась от него:
 -Когда – нибудь обязательно встретимся, звони. Вот мы и приехали,- сказала я, выходя  из машины,- ты только не гони, будь осторожен.
-благодарю за заботу. Не в моих правилах гнать, но ты права.  Наш общий знакомый  разбился, хотя и не гнал.
Я повернулась уже идти и резко остановилась:
-Кто?
-Андрей, но он  жив,- сказал он и тронул машину.
А я стояла остолбеневшая, глядя ему вслед.

                -                - 15  -         

     Остолбенение не прошло и дома. Я долго сидела в кухне, тупо глядя в окно  и переваривая  все, что происходило  сегодня. Странные картины художника, переплетались со словами  Леонида об Андрее и тут же перебивали мысль его слова: - «нельзя среди волков жить и не по-волчьи выть». А кто сделал из нас волков? – Нет ответа.

 А куда умчалась  Александра? Как - будто не понятно, что к Андрею и мне ничего не сказала. А чего она мне должна была говорить? Кто я такая Андрею? И кто такой Андрей мне? Да, танцевали, и его тепло согревало меня и оставило след и что? Ему тоже было не холодно, если  захотел встретиться. Угомонись, Анна! Я вышла на балкон, вдохнула воздух и резкими движениями рук  и криком – Ха! попыталась выбросить  из головы  весь этот  букет воспоминаний.

А после этого вместо того чтобы засесть за книгу и просидеть до ночи над ней, я  завалилась в кровать и ворочаясь сбоку на бок провалилась в  тревожный сон .
Утром я как побитая с тяжелой растрепанной головой еле плелась в ванную комнату. Душ не стала принимать,  чуть побрызгала на лицо холодной водичкой. Сделав крепкий кофе и посмаковав его, растянув удовольствие, приняла решение отключить себя от внешнего мира.
Свою книгу отложила, а  открыла откровения Александры.

                - 5 -               
В магазине что-то давали. Это был очередной выброс чего-то того, чего было мало и что всем было нужно. Купить это при такой давке не представлялось возможным, а кроме того,  предупреждали, чтобы не занимали.

Пытаясь выбраться из толчеи, уже на выходе  меня кто-то из очереди позвал:
-Саша, подожди меня на улице, я сейчас мигом.
Это был Степан,  с которым мы учились в институте на одном курсе и моей подруги   жених. Ждать его  не пришлось. Он почти сразу выскочил и  предложил:
-Тебе куда? Я подвезу.
-Степа, я уже приехала вон мой дом.
-А ты кого-то ждешь? - спросила я, заметив, что он оглядывается.
-Нет, я  смотрю, куда бы мне лучше припарковаться, чтобы спокойно поговорить, ты же на чай не пригласишь или в кафе посидим?
-Степа прости, я совершенно не расположена к этому.
-Да что с тобой, Саша? Я тебя не узнаю. Такая оптимистка, энергичная…
Я остановила его:
-Все в прошлом. Сейчас подавленная пессимистка.
-Да брось ты.
-Степа, а чему радоваться? Везде очереди, купоны, талоны, дефицит, блат. Тошно! Набрыдло! И при этом оставайся честным, - зло выпалила я ему, словно он в этом всем был виноват.
-А, ты вот  о чём! Линять нужно отсюда. Я только  приехал оттуда. Дико смотреть на все это после них. Знаешь, там все иначе, другой спокойный нормальный мир.
Я вздохнула:
Степа, куда линять? Где и кто меня ждет?
-А за это ты не волнуйся, я там чуть покрепче зацеплюсь и вызову Валю и тебя. Но мне кажется, тебя не только это мучает и даже  если бы я вызывал тебя, ты никуда бы не поехала. Так ведь?
-Да, я разошлась с мужем и это  страшнее всех других мирских проблем. Это  так ужасно, как будто в этом огромном мире ты осталась совсем одна.
-А кто инициатор?
Я заплакала:
-Я, Степа.
-Что ж плачешь - все в твоих руках -   вернись.
-Не могу.
-Рысева-Жизнева, я тебя такой не знал. Не превращайся ты в кисель. Решила, так иди до конца или возвращайся. Заварила кашу - расхлебывай. Чем помочь могу - помогу. Говори.

-Да нет, Степа, управлюсь сама, просто  на сердце тяжко.
А с квартирой что?
-Ищу вариант.
-Понятно.
-Спасибо тебе, Степа, за поддержку, пойду я.




               Начальник отдела стоял у окна, и первый раз я увидела, что он курит. Я поздоровалась, и прошла к столу, ожидая, что он скажет, об ответе  на мой скандальный акт, но он молчал и пауза затянулась. Наконец он  повернулся, отошел от окна и спросил:
-Что там у вас в семье?
Услышав  этот вопрос, я почувствовала, что задыхаюсь и не могу произнести ни слова.
Он прошел к столу, сел и предложил мне  сесть. Я опустилась на стул.
-Вы забыли, что вы член партии.
-Но это касается только меня,- прошептала я и вдруг, дала выход своему возмущению,- Да, я понимаю, я все понимаю: секретарь парторганизации, коллектив, мораль, - я встала,- Но вы не волнуйтесь, я уйду из отдела.
Он смотрел на меня с сожалением, но  сделать для меня  он ничего не мог.

-Что творишь со своей жизнью? - ругала меня моя подруга Тамара,-  Что за манеры? Чуть что – уходить. Да у меня пачки заявлений жен и мужей  друг на друга. И что? Всех увольнять  из-за этого. А работать, кто будет?
-Сравнила. Рабочему классу все позволено, а нам нет.
-Ну и что, поговорили бы на собрании, пожурили бы и все.
-Ты не знаешь наших дам, обсудят и вывернут наизнанку.
-А ты думаешь у них в семьях лучше? Грызутся, поди, похлеще чем ты со своим Васей.
-Да я о них вообще не думаю. Мне хватит своих забот. Понимаешь, я бросила заявление и ушла. А иди,  знай,  могли ведь, и исключить из партии. А что тогда и куда?
-Ну, хорошо, а что дальше? Не пойдешь же ты к нам на фабрику? Производство вредное. А истинное положение с трудоустройством я знаю. Хорошие места - позвоночные, блатовые и есть даже за хорошую сумму. Подключи своего  виновника торжества.
-Для полного счастья осталось только это. Он не знает ничего, и знать не должен.
-Ничего я не понимаю в ваших отношениях: если вы не безразличны друг другу, то решайте вместе проблемы
-Тамара, успокойся. Он ничего не знает. Это только моя проблема.
-Саша,- она обняла меня, мне больно за тебя. Ты видишь, даже мои связи ни к чему не привели. Я звонила, просила.  Предлагают то, что  для тебя не подойдет, то вообще нет ничего. А время идет, а   жить-то надо.
-Что -нибудь  придумаю, а может даже уеду.
-Это самое худшее, что ты можешь сделать. Слушай, а вот в Зеленстрое нужен экономист. Представляешь, тысяча деревьев туда, две сюда. Кто их проверяет, сколько фактически посажено. Пойдешь? Я  позвоню.
-И что ты думаешь, у меня этот номер прошёл бы? Если надо, я и посчитаю каждое дерево.
-О, мать, так ты нигде не уживешься, везде суешь  свой нос и тут  просто нашли причину, чтобы  уволить тебя.
-Ладно, так ты пойдешь к Марику?
-А кто такой Марик?
-Хороший мужик, начальнику  Зеленстроя.
-А что у меня есть выбор? Конечно, пойду.
 

               
Первый раз я уснула спокойно и, кажется, что я  только легла, как нужно уже вставать. Солнце  залило всю мою комнату  и быстро пробудило во мне  заботу, и я вскочила. Настроение мое было тревожно - приподнятое.Тревогу я пыталась заглушить напевая  душевную мелодию и уговаривая себя ,что этот Зеленстрой просто для зацепки, а там   найду что-то  более интересное.

Входная дверь  треста была распахнута, а в коридоре была тишина, пустота и холод. Мне захотелось повернуться и уйти. Но куда? - спросила я себя  и пошла вглубь помещения, пытаясь найти приемную. Таблички  не было ни на одной двери. Прислушавшись, я услышала стук  машинки   и открыла дверь. По всем признакам это была приемная.
-Здравствуйте, скажите, пожалуйста,  где мне найти Марка Ильича? - обратилась я к секретарю сидевшей за машинкой.
Не останавливаясь, она сказала:
-Здесь, но у него приемный день четверг, а сегодня, как я понимаю, вторник.
О, люди! Как мы беззащитны  перед всяким начальством и как мы возвеличиваем себя, находясь чуть выше простого смертного.
-Мне назначено на сегодня, сказала я и вошла в приемную.

Она остановилась, взглянула на меня ,взяла трубку телефона и спросила:
-Фамилия?
-Жизнева.
-Марк Ильич, Жизневу ждете? - услышав ответ, она положила трубку и показала на дверь начальника.

В  большом  почти пустом кабинете , кроме  огромного стола и стульев прошлого века никакой другой мебели не было. За  этим большим столом сидел маленький толстенький лысый мужичок. Природа явно перепутала в нем, что куда разместить и то, что должно было быть на голове, разместила на его руки, и они были мохнатыми впрочем, и брови тоже. Я остановилась у двери.
-Ну-с, сказал он,- проходите, присаживайтесь и рассказывайте.
Я начала с пароля:
-Тамара, сказала мне…- я осторожно присела на старый стул, боясь, что он развалится, но он успокоил меня:
  -Старое-все надежней нового. Итак, как я понял вы от Тамары. Образование?
-Высшее. Экономист.
Он почему-то скривился, как от зубной боли:
- У Тамары провал в памяти. Я же ей говорил, что экономист мне не  нужен.
Я тут же поднялась, но  он взмахом руки указал мне на стул и  я снова вернулась на прежнее место. А он продолжил:
-Мне нужны продавцы в цветочный магазин.
Я снова поднялась.

Он возмутился:
-Присядьте, пожалуйста, уйти вы всегда успеете,- он спрыгнул со своего большого старинного стула и шустро подлетел ко мне. Одной рукой взявшись за спинку моего стула, а другой,  опираясь на стол, таким образом, перекрыв мне путь к бегству,- вам никто не говорил, что вы нетерпеливы? - спросил он.
Мой Вася твердил мне это постоянно, да и сама я знала это, но промолчала.
-Тогда  скажу вам это  я. Конечно, такой женщине как вы  с высшим образованием я не предложу работу продавца, да еще с такими глазами. Вам не просить нужно, а приказывать.

Я заерзалась на стуле, желая  немедленно уйти, но  остановила себя.
-Я предлагаю вам должность зав. цветочным магазином. Цветы, вы же понимаете, всегда нужны и в день скорби и в день радости.
Я приложила руку к сердцу и  тепло его поблагодарила:
-Благодарю, тронута. Это прекрасное предложение  и заманчивое, но не для меня. Простите.

Он отскочил от меня и побежал к своему  креслу:
-Простите, мне это не показалось, не послышалось? Вы действительно отказываетесь? - удивление его было так красочно, что я испугалась: а правильно ли я поступаю? А он продолжил, - Неужели сидеть целый день с бумагами в душном помещении с отрядом скучных теток, сушить мозги над цифрами лучше, чем быть феей цветов? Да я  вам сделал такое рискованное  для себя предложение, наступив на свою глотку, не удовлетворив некоторых   могущественных товарищей, отслеживающих это местечко, а вы не оценили это!

-Нет, я оценила это, - начала я заикаясь, - я даже очень оценила ,но я скажу вам честно почему я отказываюсь. Понимаете, это - не мое. Я или проторгуюсь или киоск ограбят или увянут цветы. Я конечно цветы обожаю, но когда их дарят мне, но торговать ими, простите у меня нет таланта, -я встала и направилась к двери, а он остановил меня у самой двери:
-Подождите, он быстро вернулся к столу что-то там взял  и подошел ко мне:- Вот мой  телефон. Подумайте до утра.
-Спасибо. - сказала я, взяла визитку и выходя из кабинета ,услышала, что он сказал  вдогонку: - почему мы бедные? -Потому что дурные, а почему дурные? Потому что бедные.

                Весь долгий путь от Зеленстроя  до дома я переваривала происшедшее. В голове крутилась одна мысль: «   быть или не быть!» Принять или не принять  это предложение. Заманчивость его подталкивала мне шальную мысль: вернуться и принять, но разум начисто отметал ее.

В автобус я еле вошла и протиснулась к окну. Блуждающий взгляд мой скользил на продавщицах разных мелочей на улицах . «И так  зарабатывают на жизнь», - подумала я. Потом, проехав некоторое расстояние я увидела то, что видела часто, но не обращала внимания - недалеко от фонтана стояли полотна с картинами, которые продавали .На жизнь нужно зарабатывать, Саша! -сказала я себе. И мысль о том, что завтра я могу согласиться успокоила меня.

Автобус остановился и я вышла. Мне нужно было перейти на другую сторону, и я уже сделала шаг, но резкий  визг тормозов машины остановил меня. Дверца машины открылась, и из нее вышел он.
-Здравствуй, Саша! Ты избегаешь меня. На звонки не отвечаешь.
Я прикусила губу и не сводила глаз с него  такого большого сильного, самого лучшего во всем мире.
-Идем в машину там поговорим, - предложил он и взял меня за руку, но я  отпрянула от него и выдернула руку.
-Я не могу, я спешу, у меня важная встреча,- бормотала я, захлебываясь удушливой волной любви.
-Неужели важней нашей? Саша, мы  должны решить сегодня, как жить дальше. Меня переводят в Киев. Но разве это должно обсуждаться посреди улицы? Поехали.
-Какая разница, где обсуждать? Переводят  в Киев-это же замечательно. Но я здесь причем? У меня своя жизнь, а у вас своя. И  это не обсуждается. Желаю, удачи на новом месте,- сказала я, и пошла к переходу.

Я боялась, что разрыдаюсь на улице и твердо приструнила себя:- Я не имею права  портить ему жизнь! И это не обсуждается.

                -  6  -               

Рыдала я целый вечер. Начала  из-за встречи с ним и расставания, потом  залилась  слезами из-за расставания с мужем.  И закончила воем по ним обоим. Мне так нужна была моя подруга Тома. Мне так не хватало ее диктаторского напутствия, но она молчала. И я понимала, почему она молчала. Её переполняла злость, что я отказала Марику.

Вставать не хотелось, но я как побитая выползла из-под одеяла и пошла к телефону. Сняв трубку и услышав голос ,я возмущенно спросила:
-Степа, чего так рано?
-Скажи спасибо, что не ночью, как только узнал, что ты отказалась от цветов.
-Ты меня всегда понимал. Пойми и сейчас. Ну не мое это! - заныла я.
-Я понимаю, такое бывает. Но жить- то нужно,хоть за что – то. Чуть поработала бы, а там что-то нашла. А теперь что?
-Уеду я, Степа.
-Куда? Здесь все свои. Опять же Тома рядом. Да психует она, но никуда не денется твоя подруга. Поможет если уж так припечет. Да и где лучше – везде одно - система.
-Да причем тут система? Сама виновата во всем.
-Я тоже так думал пока не выехал отсюда, за пределы этого беспредела. Думал, что живу нормально. Жрать есть что, прикрыться есть чем и ладно. Это наш совковый менталитет: добыл что-то и счастлив. Саша люди так не должны жить!- закричал он,- есть другие ценности!
-Хорошо, Степа, успокойся, мы просто другой жизни не знаем. Хотим, но не знаем что хотим. И называй это, как хочешь системой или стремлением к светлому будущему…
Он перебил меня:
-Какому светлому будущему, когда все повязаны, блатом, родством, корыстью, связями. Система ведь – это множество, находящееся в отношениях и связях друг с другом. Это не мной придумано! Ах, Саша, хочешь, я сейчас приеду?
-Нет, я сейчас буду собираться. Уеду я Степа, поменяю всё и навсегда, - вдруг сказала и удивилась сказанному.
-Когда едешь ?
-Завтра в двенадцать есть автобус.
-Я провожу тебя.
-Нет, я не люблю прощаться.
-Ну, что ж тебя не переубедишь.-
-Но от себя не уедешь.
Я положила трубку, и села удивляясь залетной мысли  - уехать. Я беседовала сама с собой:
-Но  куда? Кто меня, где ждет? Хватит верить в сказки, Саша! Тебя там не ждет волшебник. А вдруг! Завтра я  посмотрю, что уходит в 12 часов, и туда поеду. Вернуться я всегда смогу.

 От этой мысли мне стало легче, и  я стала собирать  походную сумку.
Утром ровно в одиннадцать пришло такси и я, забросив сумку на заднее сидение, вдруг спросила у водителя:
-А мы успеем заехать в райком?
-Ну, если на пять минут.
-На две.

Дикие мысли в последнее время стали посещать меня и я не могла ими управлять. Я была вся на взводе, и хотелось отказаться от этой идеи, но интуиция  упорно не давала сигнала – отменить. Механически я открыла сумку и достала пудреницу. Пробежала взором по лицу, определив. что могло бы быть и лучше, бросила пудреницу на свое место  и приготовилось к очередному эпизоду  моей жизни.

Взбегая по райкомовским ступенькам, я уговаривала себя  воздержаться  и не удирать отсюда. Аргумент был железный – я его никогда больше не увижу. И он - аргумент тянул меня вперед.

Распахнув дверь приемной, в которую я и другие входили с дрожью в коленках, я с налета, не прогибаясь, спросила у секретаря:
- У себя?
Она посмотрела на меня, как на ненормальную. И я ее понимала: как это я могла позволить себе влететь в райком к первому секретарю вот так беспардонно?
-Запись на прием в понедельник, но только, если вы побывали у инструктора и не решили свой вопрос,- она все это выдавала  медленно и монотонно. Но я ее не дослушала до конца и,  бросившись к двери его кабинета, распахнула ее, ощущая ее дыхание на своем затылке.

В кабинете было полно народа, но я видела только его. Он тут же, словно под гипнозом вскочил и направился ко мне, говоря всем:
-Продолжайте, я на минутку.
Он взял меня за руку, взмахом другой руки,  усадив секретаря на место, и завел  меня в кабинет напротив. Закрыв дверь, он прижал ее своей спиной и слушал меня, что я уезжаю, и пришла попрощаться и такси ждет.

 Все это выпалила  задыхаясь. Он обнял меня начал целовать, повторяя:
-Не надо, подожди, я все устрою.
У меня подкашивались ноги и текли слезы. Звонок телефона в кабинете вернул  нас в действительность и я, повернув его от двери, слушая его упрек, что я не имею права решать  одна за нас двоих, дотронувшись до его щеки и поправив прядь волос на его лбу, резко открыла дверь и выскочила.

Таксист гнал машину, а я ревела и думала: - Что же такое любовь? Почему ее все ищут, если она приносит боль и страдание? Если одна мысль о нем содрагает все мое существо, если кружится голова и подкашиваются ноги. Если я готова сейчас вернуться и сломать ему  и его семье жизнь?  Его прикосновение, его взгляд его дыхание - сильнее всех остальных чувств - реального здравого мышления. И зачем мне моя жизнь без него? Нет, любовь – это безумие, которое не лечится!

Машина вдруг резко остановилась и я мутным взором посмотрела на вокзал. Как пьяная вышла из машины, рассчиталась с таксистом и побрела к кассам. Подходящих рейсов было два: Киев и  Днепропетровск.
«В Киеве у меня  есть  знакомая» ,- выдавала мне  информацию моя память и я стала в очередь на это направление.
Я назвала кассиру маршрут и уже протянула руку с деньгами, но в ту же минуту меня кто-то грубо схватил и оттянул от кассы и тут же объявили  отправку  автобуса.
                -               
                -16 -
Я захлопнула папку Александры, откинувшись на спинку стула  в таком состоянии, как- будто все, что я прочла, происходило со мной. И не она, а я прощалась со своей любовью, потому что  мы точно любили одного и того же - Андрея. И я в этом теперь  не сомневалась. Приказав выбросить его из головы раз и навсегда и некоторое время не дотрагиваться до папки Александры, я  засела за свою рукопись. И от злости  дело пошло. Я  с интересом работала над рукописью,  редактировала ее, выбрасывала целые страницы и добавляла  новое, как мне казалось, более важное и интересное. Но ее папка лежала рядом, и я то и дело поглядывала на нее сдерживая себя, чтобы не открыть. Мне было интересно ,что же произошло дальше, но злость  удерживала меня и я ее убрала с глаз долой.

Увлекшись своим творением, я не заметила, как прошел день. Усталость и спина от долгого сидения давали себя знать, и я прилегла, включив телефон, который специально отключила, чтобы мне не мешал работать. Только я положила голову на подушку, сразу же почувствовала сладость сна и его приближение и даже улыбнулась. И вот я уже начинала парить в его сладких волнах, как что-то вернуло меня на землю.

Я прислушалась - это был звонок телефона.- Не вставать! - приказала я себе и тут же вскочила и взяла трубку,  зло пробормотав: - Слушаю!
Незнакомый мужской голос сказал:
-Да, я понимаю, что поздно, извините…
-А  вы куда звоните?
-Вам, Анна. Мне нужно с вами  встретиться завтра утром. Это очень важно.
-Через три дня я буду в редакции, приходите туда.
-В десять у почтамта, я буду ждать вас,- сказал он и бросил трубку.
Этот звонок  меня не встревожил,такое  случалось после не понравившейся статьи.Но сон-то мой пропал.  И я снова  засела за письменный стол, отодвинув свою рукопись и открыв  исповедь Александры.

 
                -  6  -

Во мне все закипело, и я с яростью вырвала с вою руку, еле сдержав себя, чтобы не закричать. Повернувшись, я увидела, что это был Степан.
-Ну, кто тебя просил это делать?- со слезами на глазах спросила я его и, оттолкнув  пошла к выходу.
Он шел за мной и совершенно спокойно умничал:
-«Всякое новое желание, есть начало новой нужды, и зачаток новой скорби», старик Вольтер знал, что говорил.
-А когда ты драпал отсюда, это разве не было твоим новым желанием?
-Было, но меня там ждали и я знал, что будет лучше и больше. А у тебя здесь лучше и больше, чем там, куда ты собралась. Ты  до сих пор жила в прострации, затяжное детство, вера всем и каждому.
Усаживаясь в его машину, я возмущалась:
-Ты говоришь страшные вещи, которые никогда с Валентиной мне не говорили. Я инфантильна, а ты сам, какой  легкомысленный, не видишь?
Он тронул машину и  сразу же, словно опаздывая, помчал, продолжая разговор:
-Вижу, Саша, вижу. Так это так удобно здесь: иначе или запьёшь или свихнешься. Послушай сейчас не о том. На днях произошло событие, которое для нас с тобой имеет архиважное значение.

Он замолчал, сосредоточившись на дороге, которая вела к моему дому. Я молчала тоже, боясь отвлечь его на   поворотах. Вскоре мы подъехали к моему дому, и вышли из машины. Я нетерпеливо спросила:
-И что это за событие?
-Идем в квартиру и там всё обсудим.

У открытой двери квартиры,  он, хлопнув себя по лбу, сказал:
-Я кое-что забыл в машине. Сейчас. Ставь чайник!
Вернулся он быстро  с пакетом в руках  и стал выкладывать на стол сплошной дефицит, которого на прилавках никогда не было.
Я наблюдала за этим с удивлением и спросила:
-Ты  что стал зав базой?
-Шутишь? Я на это не способен. Также  как ты  зав. цветочным магазином.
-И это архиважная новость?
-Нет - это только ее элементы. Я узнал о ней  только вчера, но решил проверить. Но ты делай бутерброды, чайник кипит.
-Слушай, ну не томи. Что за новость?
-Ты же хорошо знаешь Воробья, учились вместе…
Я вздохнула, интерес к этому событию у меня пропал. Это был наш однокурсник. Маленький, плотненький, в общем, неплохой парень, но что он мог сделать для меня?
-И что? – вяло, спросила я, заваривая чай.
-А то, что залетел он к нам.
-А меня это как касается? Что он может?
-А то, что ты видишь на столе - это   может.
-Не поняла? Что он директор гастронома?
-Шутишь?
-Чего я шучу, я давно о нем ничего не слышала: где он, что он.
-Ага, после того, как он подрался Никитой из-за тебя.
-Ой, а ты все знаешь и все помнишь, - возмутилась я.
А чё тут не  помнить, дело- то молодое, чего не бывает. Ладно, мы сейчас не о том говорим. Его перевели в нашу область для её укрепления, понимаешь?
-Теперь вообще ничего  не понимаю.
-В своё время его послали  учиться в высшую партийную школу. Науку он успешно преодолел. Его оставили в столице работать и там он успешно справился. А тут что-то произошло у нас в области, сняли секретаря обкома и прислали его. Теперь  понятно?
-Да ты что?- удивилась я, - И что?
-А то! Я  случайно столкнулся с ним на пороге обкома. Обнялись, прошли в кабинет. Посмеялись, повспоминали и тебя в том числе, и  тут я ему выложил проблему. Ему ее решить - раз плюнуть. Завтра в девять он ждет тебя у себя в кабинете. Хочешь, я пойду с тобой?
-Нет, Стёпа, если я решу пойти, то пойду сама.
-Если решишь? Ты еще решать будешь? Тебе ли рассказывать, что делается в стране? Пользуйся моментом, пока есть Воробей.
-Да, пойду я конечно. Успокойся!


-                -  7  -


  Кабинет был большой и светлый с  добротной мебелью старого образца. В центре комнаты у стены стоял большой стол буквой Т.А   вдоль стен расположили  тяжелые старинные стулья. Три больших окна были завешаны  прозрачными шторами. Над креслом Воробьева  висел портрет Горбачева.

 А под ним восседал собственной персоной, нет, не воробей,а Воробьев. Весь этот  деловой антураж,и его строгий костюм и его упитанность производили впечатление и оставили от прежнего Воробья, только его цепкие, холодные серые глаза. Он полысел умными залысинами. Если это определение правильное: если залысины впереди. Это его не портило, а наоборот усиливало его представительность и важность. По его лицу, осанке и внешнему виду можно было сразу определить, что он преуспевает и вполне доволен своей жизнью и тем успехом, который он достиг за короткий промежуток времени.

Сжавшись внутренне от важности посещаемого кабинета и того кого  посещаю  я прошла в кабинет. Бросив спасительный от неловкости «привет»  я  не села перед ним, как это обычно делают в таких кабинетах, а подошла к окну,  заглянула на улицу, чтобы чуть-чуть расслабиться. Но внутренняя сжатость не проходила и, повернувшись к нему, так и осталась стоять у окна.
Ответив на приветствие, он сказал;

-Ну что ты, как неродная, Рысьева? Присаживайся! Я рад тебя видеть. А ты совершенно не изменилась, такая же,- он вскочил и подбежал ко мне, приглашая присесть, а усадив меня, вернулся на место.

-А ты изменился: стал солидным и респектабельным. Как ты не спрашиваю, это видно по тебе, а вот кто твоя жена, мне интересно.
-Женщина,- сказал он улыбаясь.
-А я ее знаю?
-Нет, она не из наших. Но давай о тебе. Кое-что  мне Степан рассказал, и признаться, я был удивлен. А нужно ли было  расставаться? Все мы с недостатками. А по всем откликам твой бывший нормальный мужик. Это же такой стресс.
Слезы тут же навернулись на глаза. Я прикусила губу, чтобы не разрыдаться.
-Валера, давай не будем об этом. Это страшнее чем стресс. Но, что сделано, то сделано. Я понимаю,  в этом кабинете о таком поступке иначе говорят.
-По- всякому бывает. Я не осуждаю тебя, видать произошло что-то чрезвычайное,- сказал он и посмотрел на часы.
-Ой, я понимаю, ты сильно занят.
-Еще  несколько минут есть. Но столько лет не видеться и встретиться вот так  - это как-то несерьёзно.
-Ну почему? Мы же собрались по серьёзному вопросу.
-Хоть по какому. Кабинет, что ни говори, обязывает и сковывает. Я же вижу. Скажи мне, что  бы ты хотела?
-Но ты же знаешь мое образование и прежнее место работы. Небось, досье лежит в столе.
-Зачем? Что я о тебе не знаю?- спросил он и в это время зажурчал  один из нескольких телефонов. Он ответил и положив трубку сказал,- давай так. Завтра после шести я тебя заберу, и мы нормально поговорим.
-Со Степаном,   ладно?
-Не возражаю, если он сможет.

                -                -- 8  --

Я выглянула из окна: машина стояла у подъезда. Он был точен, но и я не плошала; тут же выскочила. Он меня  усадил в черную Волгу. Машина тут же рванула и помчала по улицам города. Он извинился за Степана, что он не смог поучаствовать в этой встрече. Говорили о погоде, о проблемах города, хотя  это меня  совершенно не интересовало. Меня больше волновало, куда он мы   мчимся,  и чем это  все закончится.

Наконец мы свернули на одну из тропинок леса, прилегающую к трассе и вскоре остановились  у ворот, которые сразу же   открылись. Я вышла из машины и увидела двухэтажную виллу, двери которой тоже тут же отворились, и только тень невидимого стража промелькнула перед нами.

 Мы вошли в гостиную обставленной шикарной комфортной  мягкой мебелью, столиками, с телевизором с таким огромным экраном, которого нет в продаже. Камин, картины  и роскошная  пальма чуть ли не до потолка. Что-то подобное я представляла себе, поэтому не ахала и не охала, плюхнулась в кресло и сказала ему :
-Присаживайся, поговорим. Что ты суетишься?
-Саша ,один момент и я весь для тебя,- сказав это, он  исчез в одной из дверей.
(продолжение следует)               























 -