Интервью. В поисках народа

Наша газета уже знакомила читателей с одним из руководителей ингерманландских финнов Александром Ивановичем Кирьяненом («ЗВ» № 7 «Где народ?»). В сегодняшнем интервью мы касаемся темы возрождения финских народов на территории Ленинградской области, рассказываем об усилиях, предпринимаемых обществом для возвращения на земли традиционного обитания финнов, разбросанных по всей стране.

- Александр Иванович, расскажите, пожалуйста, о структуре вашего общества.
- Первое собрание, ставшее учредительным, прошло в ноябре 1988 года. Это была просто встреча, на которую собралось около 150 человек в одном частном доме посёлка Тайцы, чтобы немного рассказать о себе, о том, что мы хотим делать. И после двух часов разговора мы пришли к необходимости создания какой-то серьёзной организации. Назвали мы её обществом Инкерлиито, или по-русски «Ингерманландский Союз». Цель – возрождение народа на этой земле.
После двух лет работы у нас в обществе определились  такие основные направления: политическое, хозяйственное, сельскохозяйственное, культурное (проведение песенных праздников, Масленицы, лыжных соревнований и так далее), есть у нас и финансовая структура, которая достаточно проста – казначей. Нужно бы иметь профессионального бухгалтера, но пока такого, к сожалению, нет.
- Вы хотите сказать, что все ваши мероприятия – культурные, спортивные, требуют материальных затрат, и вы встали перед проблемой добычи финансов?
- Бесспорно. Скажем, чтобы организовать один летний песенный праздник, последний из которых мы провели в Дудергофе, и на котором присутствовало около двенадцати тысяч человек, и чтобы их принять, разместить, спать положить, накормить, денег потребовалось очень много. К сожалению, на то время мы не сообразили, что можем воспользоваться услугами Фонда культуры Леоблисполкома – финансировать подобные мероприятия их прямая обязанность. На будущее мы это учтём.
- Неужели тот же песенный праздник организовывался без помощи властей, без их участия?
- К сожалению, нам дают то, что мы просим. Ничего пока не предлагалось. Например, два года тому назад мы обращались в Отдел культуры горисполкома и в Отдел народного образования о том, чтобы нам передали бывшую финскую школу в посёлке Можайском, сейчас это город Ленинград.
- По названию чувствуется, что когда-то посёлок носил другое имя
- Это Дудеры. Финское название Дудергоф. Но вернёмся к школе. Здание в состоянии ветхом , но пока мы его не получили.
- А для каких целей вы хотели бы использовать эту школу, какую версию вы выдвигаете для получения школы?
- В этом здании после ремонта мы планировали открыть факультет повышения квалификации педагогов финского языка – к нам приезжают два раза в месяц специально из Финляндии обучать педагогов, и делать это нам негде. Мы бы хотели открыть там видеозал, курсы обучения. А вообще-то хотим сделать впоследствии финский педагогический техникум.
- Александр Иванович, это было первое ваше обращение к властям? Может, были и другие контакты?
- Первый официальный контакт у нас был в декабре 1988 года после учредительного собрания. Тогда мы подготовили все документы и обратились в Ленинградский областной совет с просьбой о регистрации нашего общества. И, надо признать, что к нам отнеслись с должным пониманием: была обстоятельная беседа, и через полтора месяца наше общество было зарегистрировано. Мы были одними из первых, зарегистрировавшими национальное общество. В Ленинградской области, по крайней мере, в городе, ещё ни одного не было в тот период.
Затем мы обращались в Гатчинский городской совет по различным мелким мероприятиям, которые проводились в Гатчинском районе. И в основном нам шли навстречу. Мы не можем сказать, что получаем противодействие. Например, в Гатчине у нас есть уже свой национальный центр. Это просто квартира в жилом доме. В этом же городе нам готовы предоставить помещение для создания небольшого магазина по продаже некоторых товаров.
- Уточните, чем будет торговать этот магазин: финскими ли товарами или изделиями народных промыслов финнов, живущих здесь, или это будет спецмагазин только для финнов?
- Мы планируем создать магазин по продаже, во-первых, товаров народных промыслов, - это одна из сторон нашей хозяйственной деятельности, с помощью которой можно пополнить свой бюджет, причём довольно спокойно, потому что не требует больших затрат. Во-вторых, в настоящее время Финляндия действительно готова предоставить нам, и мы ведём переговоры о том, чтобы закупать там старые, подержанные вещи, а также сельскохозяйственную технику. Её надо будет здесь отремонтировать и продавать. Но опять же, продавать надо будет через магазин. Будет это называться комиссионный или ещё как-то, мы пока ещё не знаем. Но официальную торговую точку, считаем, иметь необходимо.
- Итак, у магазина будут две чёткие функции, но не будет ли всё-таки, попахивающей шовинизмом, вывеска: «только для финнов»?
- Я думаю, что такого не должно быть. Не должно. Но дело в том, что, если говорить серьёзно о продаже сельскохозяйственной техники, то она нужна всем. По крайней мере, финнов в Ленинградской области в настоящее время мало, и, во-вторых, это не всем из них по карману. У нас сейчас создаются фермерские хозяйства, например, в Гатчинском районе. Порядка 40 хозяйств хотели бы стать фермерскими.
- Видимо, в связи с созданием фермерских хозяйств у вас было много обращений к властям?
- Да, обращений таких было достаточно. Мы вошли во Всесоюзную ассоциацию фермерских хозяйств, филиал которой есть в Ленинградском областном совете. И мы находимся с ними в довольно тесном взаимодействии и можно считать, что мы собой уже являем филиал этой ленинградской организации.
Пока окончательной договорённости нет, но руководство этой организации предложило нам, равно как и в Ленсовете, скажем, в комиссии по продовольствию, по градостроительству и землепользованию помочь приобрести именно такую технику у соседа.
Насколько я знаю, в Финляндии действительно не любят ремонтировать – не выгодно. Но и на свалку выбрасывать жалко. За так хороший хозяин тоже отдавать не любит, любой предпочтёт продать за какую-либо цену. Ну, это уже другой разговор.
- Вы всё-таки уходите от разговора о вывеске на финском языке, скажем, типа известной «пиво только членам профсоюза».
- Нет, продажа будет не только финнам. По крайней мере, на празднике в июне на Иванов День два последних года под Колтушами, в Дудергофе огромное количество предметов народных промыслов продавалось без национальных ограничений.
Да, это был финский праздник, но вход на него был всем разрешён. Каждый покупал то, что хотел, и столько, сколько мог. Здесь я не вижу никакой проблемы.
- Думается, что вам можно организовать торговлю не только подержанной сельскохозяйственной техникой, но и подержанными автомобилями, собранными со всей Финляндии. Наш рынок так велик, что спрос всё равно превысит предложение.
- Это, конечно, надо бы сделать и, главное, нам развернуть такую торговлю будет легче, чем кому бы то ни было. Но, к сожалению, руки не доходят. И очень сложно убедить людей бросить свою работу и начать заниматься предпринимательством. Здесь должна в корне смениться психология. А это ещё сложнее. И тем более, что финны, тем более здешние – это, в основе своей, сельские жители, привыкшие иметь дело с землёй. Одним словом, не коммерсанты. И такой жилки, которая необходима для организации какого-то производства, просто нет.
- Вы говорите, что здешние финны, в основном, сельские жители, но среди них много людей с чисто городскими профессиями. У них иные интересы, чем у большинства, и по ним у вас тоже были, видимо, обращения к властям?
- Сейчас в Ленинградской области живёт в два раза больше финнов, чем в городе, а раньше соотношение это было десять к одному. Притом отток в город сельского населения естественен. Работают финны в городе на различных предприятиях, учатся в вузах.
Что у нас сейчас в городе, какая жизнь? Надеюсь, что мы получим, наконец, церковь, которая находится на Большой Конюшенной – это ныне Дом природы.
Мы при этом сознаём, что Дом природы городу нужен, но в здании бывшей церкви ему не место.
- Эта церковь была финская?
- Да, это была финская церковь. И приход этот существовал до основания Петербурга, и назывался он, как и сейчас, приход Святой Девы Марии. Правда, сейчас на церкви висит доска с надписью, что здание это церкви святой Екатерины, построенной в 1830 году. Если быть точным, то в этом году было построено новое здание, и, по бытовавшей тогда моде, оно действительно получило имя Екатерины, но приход этот – Святой Девы Марии.
Сейчас в этом здании мы имеем одну комнату, в которой располагается наш офис. Здесь проходят заседания нашего совета. Сюда же приходят люди, два-три раза в неделю позаниматься пением, проходят здесь и церковные службы.
- Неужели в той же самой комнате-офисе?
- Нет, в здании на третьем этаже есть актовый зал, который нам и предоставляют для этого. Мы находимся, признаться, в странном положении: с одной стороны, мы у себя дома, с другой – зал этот мы испрашиваем на каждую свою службу.
- Какие ещё шаги сделаны вами в деле поиска и объединения финского народа, разбросанного по области и стране?
- Одновременно с созданием нашего общества в Ленинграде стало создаваться объединение национальных обществ и землячеств, получившее название «Единение». Это организация, возникшая «снизу»: собрались представители нескольких национальных движений и заявили, что нужен центр для координации действий.
Параллельно, прослышав о создании «Единения» в Ленинграде Дворец культуры имени С. М. Кирова переименовали в Дом дружбы народов СССР.
Цель создания его, на мой взгляд, следующая: в какой-то степени направить работу национальных организаций «сверху». Приходил, например, на наши заседания один из секретарей обкома партии. И очень многие национальные организации были зарегистрированы при родившемся Доме дружбы. Самостоятельно тогда они зарегистрироваться не смогли в ленинградском городском совете. Правда, сейчас, согласно нового закона, все они регистрируются.
У нас есть тесные контакты с этими национальными обществами, в первую очередь, с немцами. Хотя бы потому, что мы делим с ними церковь в Пушкине.
- В наше время или до революции?
- Нет, в наше время. Церковь финская была открыта в Пушкине в 1977 году, а немцы, тоже лютеране, присоединились к нам где-то в начале 1980-х годов и начали вести службу в этом же здании. Это справедливо, тем более, что церковь-то мы заняли немецкую, своей у нас там не было.
Кроме немецкого общества у нас прочные связи с латышским и многими другими, особенно по культурной линии. Все эти общества, скажем, объединяет Совет церквей Невского проспекта, потому что каждая церковь на этой улице принадлежит какому-то обществу.
Почти одновременно с созданием Союза ингерманландских финнов в Ленинградской области, создались подобные общества в Эстонии и Карелии, потому что финнов там в настоящее время довольно много. И мы поддерживаем с этими организациями самые тесные отношения. И, по сути, мы уже объединены, являя собой единый союз.
- Видимо, со штаб-квартирой в Ленинграде?
- Да. Центр его здесь. Такие же общества инкери-финнов, живших в Советском Союзе, существуют в Финляндии и в Швеции.
И в апреле 1989 года в Таллине прошла международная конференция по проблемам ингерманландских финнов, с участием всех этих пяти стран. На ней рассматривались вопросы возрождения, и были приняты два обращения к главам двух государств – Финляндии и СССР о необходимости кардинального решения судьбы народа. Пока, к сожалению, призывы эти остаются гласом вопиющего в пустыне.
Вторая подобная конференция пройдёт в этом году в Ленинграде. На втором съезде ингерманландских финнов, проходившем в январе 1991 года, было принято решение – помимо каких-то постановлений, обращений, принятых в рамках конференции, призвать руководство города, области, может быть, Верховный Совет СССР помочь созвать представителей всех финноязычных народов, включая северо-западную группу – карелов, вепсов, ижору, коми, а также мордву и мари.
- Перед этими народами стоят сейчас сходные проблемы, и совместными усилиями их легче можно было бы решить, Подобный съезд помог бы в этом?
- Все они пытаются возродить свою культуру,  у многих не очень на высоком уровне письменность. Например у вепсов она зародилась сто лет назад, потом, в 1930-е годы была уничтожена и сейчас возрождается практически заново.
- Александр Иванович, не могли бы вы остановиться более подробно на культурных связях с этими обществами?
- До последнего времени у нас, а точнее, до 1989 года существовал один фольклорный ансамбль в центральном посёлке Рапполово, недалеко от Тосно.
Сейчас мне даже трудно сказать, сколько таких фольклорных ансамблей, полагаю, минимум, шесть. При этом три из них выезжали с небольшими гастролями за рубеж,  в частности, в Финляндию. А на последнем праздновании Иванова Дня свои номера показывали двенадцать ансамблей, разного уровня совершенства только из Ленинградской области. Из Эстонии было, если не ошибаюсь, восемь, были и из Финляндии и из Карелии.
Праздник начался в час дня и закончился в четыре утра, и песня, практически, не прерывалась ни на минуту. При этом ансамблю отводилось, максимум, полчаса, а в основном, давали по 15 минут. Поэтому мы считаем, что выступило, как минимум. Полсотни ансамблей.
Создание таких ансамблей в традициях нашего народа.
- Значит, можно говорить и о традициях культурных связей, на основе подобных ансамблей? А не было ли каких-то контактов у вашего общества, которые можно считать порождением только нашего времени?
- Сейчас пишется история ингерманландских народов. Работа эта многогранна. Не один сезон, например, ведет полевые работы археологическая экспедиция, которую можно считать совместной. Эти работы ведутся с нашей и с финской стороны.
Мы в этом году работаем в Волосовском и в Гатчинском районах. Одно из подразделений экспедиции трудится на востоке Ленинградской области, в вепсии.
- Всё это наработано в результате взаимодействия с такими же, как ваш союз, общественными организациями? А было ли нечто подобное, я имею в виду тесные контакты, совместную работу с официальными властями?
- В связи с проводившейся в прошлом году кампанией по выборам в советы различного уровня, наше общество также выдвинуло своих кандидатов в депутаты. И на выборах прошли два депутата в Ленинградский областной совет, один по Таицкому, второй по Гатчинскому городскому Совету. Ещё два депутата в Ленинградском городском Совете и несколько – в районных советах.
Что мы реально хотим, каковы наши основные требования и планы?
Первое – осуществить возвращение тех финнов, которые проживали здесь, но сейчас живут вне пределов Ленинградской области.
- И которые, вероятно, хотят вернуться?
- Да. Речь именно о них. Что для этого надо? Как раз сегодня я занимался составлением списков деревень, которые пустуют. И таких набралось ни много, ни мало, около трехсот.
- Это только в Ленинградской области?
- Нет, это не по всей Ленинградской области, а только в пяти её районах. Это реальные, но ныне пустующие деревни. Может, где-то один-два дома и есть, от остальных в наличии фундаменты. Земля же не распахана, хозяйственная деятельность не ведётся.
Вот на эти деревни мы и претендуем, добиваясь возвращения туда финнов, их прописки, строительства там домов.
У возвращающихся не должно возникать вопроса, куда мы денемся? Равно как и у живущих ныне. Мы не сторонники одних выселять, других заселять.
- Народ – это не количество живущих людей, а массив, являющийся носителем определённой культуры и традиций. Нация может пропасть и при большом количестве людей, если произошло вымывание пласта национальной культуры.
- Именно поэтому мы занимаемся сбором исторических, этнографических данных. У нас есть исследователи собственные, не заканчивавшие никаких вузов, но они ездят по деревням, собирают у стариков различные сведения о народе, песни, поговорки, рассказы, национальные говоры. То же самое делается и по ижорским деревням нашими силами. Это помогает нам при сравнении двух языков: местных финнов и ижорского.
Возьмём, например, район Вырицы или Сиверской. Там очень близки эти языки и очень много русских заимствований. Важно показать корни и связи.
В Ленинградской области существовало понятие народ-инкери, который включал финнов, ижору, водь, эстонцев, русских, которые называли себя вэнеляйси, то-есть, русских, говоривших по-фински. И последних было пятьдесят тысяч человек в Волосовском, Гатчинском, Кингисеппском районах. Всего же, говоривших на финском диалекте, было двести тысяч. И это был язык инкери.
- Вы достаточно полно сказали о мерах, которыми озабочено и которые проводит в жизнь ваше общество по возрождению нации, по остановке её затухания. И цель эта благородна, потому что исчезновение народа – это потеря для всей планеты, потеря части общечеловеческой культуры, и финноязычные народы, проживавшие в Ленинградской области, обогащали весь русский народ и всю мировую культуру, и исчезновение их нанесло бы этой культуре непоправимый урон. Поэтому деятельность общества в этом направлении, прежде всего, гуманна.
- Я хотел бы добавить. Если взять санкт-петербургского крестьянина, западной части губернии, он, как минимум, владел двумя языками? Обязательно русским и, либо финским, либо ижорским, либо эстонским, хотя и говорили они, по сути, на одном языке. Но с эстонцем он говорил по-эстонски, с ижорцем – по-ижорски, и каждый понимал друг друга. Я не говорю уже про немцев, были ведь и немецкие колонии.
Я знаю очень многих старушек, которые сейчас живут в Ленинградской области, и которые могут объясниться по-немецки. А теперь я бы перекинул мостик и на Санкт-Петербург, где в конце прошлого века было зарегистрировано 96 национальных землячеств. И они вели полноценную культурную жизнь, обогащая духовно друг друга. Почему мы и говорим про Ленинград, как про центр культуры.
Если мы говорим про литературный русский язык, скажем, которым говорят со сцены МХАТа, то петербургский язык считается одним из правильных по произношению.  Может быть, это тоже из-за влияния различных культур, культур различных народов.

Газета Зеленогорский вестник, № 18, 19 (20, 21), июнь 1991 г.