Бланманже

Кантонина Бересклет

              Бланманже

              Миник

             

              Описание: Хорошо, если с кем-то на работе сложились хорошие отношения. Ну а если у вас еще и увлечение одно на двоих? А что если это увлечение — яой?..

              Примечание: чой-то меня опять миником приглючило

              Рейтинг: PG-17

              Жанры: гет, яой, повседневность, романтика

              Размер: мини

             

             

             

              Привет. Меня зовут Евгений. Мне двадцать лет, живу с родителями, учусь на заочном, работаю в продуктовом супермаркете. Жизнью доволен. Вполне. Работой тоже. Раскладывать упаковки по полкам изо дня в день, выискивать просроченный товар — увлекательнейшее занятие! Шучу. Но правда работа не хуже прочих. Не напрягает.

              Зато на этой вот работе я познакомился с ней. С Манькой.

              Сперва отношения складывались осторожно: «Привет-привет. Тебе помочь? До завтра!» Однако очень скоро мы оба поняли взаимовыгоду от нашей дружбы. Во-первых, нас с ней сразу же стали воспринимать как парочку: болтаемся по магазину постоянно вместе. И слишком уж мы похожи, как бывают похожими только хозяин и собака или двое влюбленных. Нет, ну оба в форменных футболках и джинсах — это понятно. Но роста примерно тоже одинакового. Прически похожи — оба с русыми хвостиками. Волосы не слишком длинные, если распустить, чуть ниже плеч получаются. Не сказать, чтобы я такой весь из себя метросексуальный специально шевелюру отращиваю, как у девчонок, чтобы всех покорять, небрежным жестом отбрасывая эмо-челку назад… Хотя я вообще-то отращиваю, да. Просто это не я выпендриваюсь, это у нее не по-девичьи наплевательское отношение к своей стрижке. Вернее, полное отсутствие стрижки как факта, если не считать более коротко обрезанной челки по брови: вкривь и вкось обкромсанной самостоятельно перед зеркалом.

              Комплекция?.. Машка заметно мощнее меня. Раза в полтора тяжелее по весу, честно сказать.  Нет, она не производит впечатление толстой, про таких говорят обычно «кость широкая». Своей аппетитной попой она великодушно прикрывает меня от внеочередного стояния за кассой в час-пик. А не менее выдающимся бюстом отвлекает вечно злого на меня охранника.

              Поясню: панически боюсь стоять за кассой. Не по-мужски трусить, но что поделать? Жутко боюсь ткнуть не на ту кнопочку и обсчитать покупателя или обсчитаться самому. Чтобы потом без зарплаты остаться? Нет уж, увольте! Упс, не хочу увольняться, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить…

              Собственно про охранника: у него зуб на нас обоих. Сначала он пытался ухлестывать за Манькой. Ее выдающиеся формы, что задние, что передние, обтянутые одни джинсами, другие футболочкой, мозолили ему зенки. А формы у нее на зависть, мячикообразные, спортивно подпрыгивающие при движении, по размеру арифметически средние между футбольными и теннисными. Ну и вот наш хмырь не мог устоять.

              А хмырь этот ни ростом, ни видом не вышел. Впрочем, одинакового мы с ним роста. И если даже Манька выше обоих, притом без каблуков, то среди кассирш вообще есть особы, возвышающиеся на голову, рядом с которыми я мелким щенком выгляжу. А он — не выглядит. Потому что вид у него бульдожий, морда задубелая, прикус неправильный, челюстью вперед, глазки колючие, и вообще он весь какой-то квадратно-широкий.

              Разумеется, Манька от такого ухажера шарахалась, с натянутой вежливой улыбочкой и паникой в глазах.

              А меня он сперва иначе чем «3,14дэрас» не называл. Не в глаза, конечно, а в спину, негромко, шипя с плевком, чтобы покупатели не слышали. Глядел на меня, как на грязь придорожную. Нет, ну мне-то что? Зови хоть как, только не пересекай черту приватного пространства.

              Когда же Машка от него отказалась, от классного, в пятнистом хаки, с рацией, предпочла меня, совсем не крутого, безобидного, этот хмырь пару раз меня груженой тележкой как будто случайно по ноге долбанул с разгона. На том и успокоился, слава всем богам. Видимо, уразумел, что раз девка такая слепая дура — то зачем она ему вообще сдалась? А мне в спину стал шипеть другие слова, повысив меня, так сказать, до равного статуса в мужском плане. И на том спасибо.

              — Бл*, Мань, Жень! На кассу! Оба, бл*! — орал через торговый зал охранник нам, заныкавшимся в дальний угол разбирать теплые пироги по лоткам.

              В его гнусавом произношении кассирши расслышали французский прононс. Так нас и прозвали благодаря ему: «бланманже».

              Спасибо Машке и за то, что кассирши и старший менеджер перестали меня упрямо сватать к своим дочкам. Если с дочками-старшеклассницами дело обходилось смущенным хихиканьем, то дочки постарше, те, которым стукнул тридцатник или грозил стукнуть в скорой перспективе, к материнскому сватовству относились куда серьезнее, заставляя смущенно краснеть уже меня. Разглядывали пристально, изучающе, как не всякий покупатель дорогую колбасу разглядывает. Менее взыскательные находили вполне подходящими. Одаривали такими улыбками, от которых сперва челюсти сводило, а потом зубы начинали дробь выстукивать. Очухаться удавалось не скоро, лишь заев стресс парой шоколадок.

              Да, я трус, что поделать. Боюсь взрослых баб хуже, чем кассовых аппаратов. Вот такой не мужик. Не даром покупатели частенько ко мне обращаются: «Девушка, не посмотрите у кефира срок годности?» И это даже если я челку-эмо невидимками закалываю типа: вот же я! Страшная! Где вы видели таких некрасивых девушек? Губы без помады, ресницы не крашенные! Нет, зря: покупателям без разницы, они срок годности разглядывают, а не продавца. «Девушка, вы что-то совсем охрипли. Вы поосторожнее с замороженными полуфабрикатами, так и простудиться можно.»

              Про шоколад кстати!

              До Машки я наивно думал, что я один такой — маньяк на шоколад. Ан нет, оказалось нас двое на свете! Мы оба были бы не против, чтобы часть зарплаты нам выдавали натурой. По закупочным ценам, разумеется — что мы, дураки, что ли?

              Справедливо рассудив, что курильщики имеют право раз в час бегать на перекур, — а если мы не курим, что ж мы теперь, и передохнуть не можем? — мы тоже взяли себе привычку пару раз за день убегать на лестницу, чтобы схомячить по батончику или разломить по-братски плитку. Лестницей у нас практически никто не пользовался, покупатели предпочитали кататься между этажей торгового центра на эскалаторах или лифте. А зря — удобные широкие ступеньки с белой, нескользкой плиткой. Просторные площадки, в нашем любимом углу фикус в бочке! Гулкая тишина. Чистота, ибо никто не топчет. А какое окно во всю стену! Какой вид на город! Внизу стоянка, дальше немного зелени, откос — и панорама на изгиб реки. А на горизонте, за сероватой дымкой дневного смога — заречная часть города, с пирамидками небоскребов, с кубиками девятиэтажек, с дымящими трубами заводов. Красота!

              Вот тут-то мы с Манькой, усаживаясь на широкий подоконник, и наслаждались нашей маниакальной тягой к сладостям. И должен признать, хомячить в компании с единомышленницей оказалось вдвое вкуснее.

              По первому времени нас гоняла страшной тряпкой уборщица, тётя Валя. Но на ближайшее восьмое марта мы с Машкой скинулись ей на большую коробку конфет. Она распробовала, прониклась и подобрела. Даже поставила нам ведерко для фантиков. Нет, мы конечно же и раньше не мусорили, но зато теперь не надо было распихивать пустые обертки по карманам.

              Плитка за плиткой, коробка за коробкой, батончик за батончиком. Изо дня в день. Я расслабился, потерял бдительность.

              — Ты чего сияешь, как самоварный пряник? — заметила Машка, хотя я добросовестно завесился челкой, чтобы не выдать своего долгожданного счастья блеском глаз.

              — Какой-какой? — буркнул я, делая вид, будто страшно заинтересован творожными сырками.

              — Глазурованный до блеска! — выдала Машка, также делая вид, будто занята работой. — Вон, «глазурь»-то так и бегает, из под челочки-то светится двумя фонариками!

              Я бурчал невразумительное, партизанил по холодным витринам. Но Машка не отставала. Надавила новым сортом альпийского — и я раскололся. Показал брелок, вчера пришедший по почте из обетованной для всех отаку страны Восходящего Солнца.

              — Так ты анимешник?! — обрадовалась Машка.

              Пришлось сдаться, признаться в постыдной для взрослого человека тяге. Нет, я не считал своё увлечение постыдным — это мне окружающие уши конопатили, мол, негоже! Из школьного возраста вырос, а мультики пялишься все вечера напролет. Нет бы девушку себе завел! Семью бы создал, детишек бы нарожал! Нет, конечно, не я сам, но, мол, жена бы нарожала и мне бы на шею повесила бы трех оглоедов как минимум, меньшего наказания я не заслуживаю. Вот это требовали от меня родители и сторонние доброжелатели. А мне хотелось лишь потреблять свои любимые наркотики в неумеренных дозах — шоколад и аниме. Больше ничего от жизни и не надо, отаку ведь неприхотливы в быту.

              Машка меня поняла, как никто другой. Оказалось, что меху она любит не меньше зефира, космооперы обожает как мармелад, школьные романтические комедии потребляет наравне с козинаками — то есть за обе щеки, образно выражаясь.

              — Ну, антигаремники и сёдзё бывают очень неплохие, иногда, — дернуло меня за язык разглагольствовать. — Однако с нотками сёнен-ая любая история начинает играть более яркими красками. Мангаки и сценаристы словно оживают от возможности пошутить на эту тему, пикантные двусмысленности весьма украшают…

              Тут я заметил, что Машка запихнула свою половину шоколадки в рот целиком, раздув щеки, и выпучила глаза.

              — Яойщ-щ-щик? — прошепелявила она с таким видом, словно увидала зеленого таракана метровой длины.

              — А ты-то сама-то?! — мигом взвился я, поняв, что проболтался. — Ты-то разве нет?!

              — Угу, — кивнула она. Кое-как заглотила шоколадку не жуя, протолкнула в пищевод. Постучала кулаком повыше бюста. Призналась: — Яойщица. Но я-то девушка, мне простительно.

              — И что? А я парень — и поэтому должен довольствоваться тупыми этти? — буркнул я, уже сильно жалея, что не отфильтровал базар своевременно. — Может, мне тоже романтики хочется? Может, нынче и остались хорошие истории о любви — так только между парнями? Разучились сочинять нормальное сёдзе, понимаешь! Опошлились лав-стори бездумными штампами. Подешевели гет-чувства! Инфляция традиционных отношений!

              — Угу, — ошалело хлопала она глазами. — Сёнен-ай, значит? А это…

              — Что? — насупился я, уже понимая, какой вопрос вертится у нее на языке, прилипая к шоколадному послевкусию.

              — А как же яой? — осторожно спросила она, готовая подхватиться с места в любой момент и убежать от меня прятаться.

              — Сёнен-ай без горячих сцен, что борщ без соли, — изрек я, разом обрубая себе мосты к отступлению. — И без свёклы.

              — Соу-дэс-ка-а… — протянула она.

              На том наш первый чистосердечный разговор закончился.

              Машке понадобилось несколько дней, чтобы переварить откровение. Она не приходила на «шоколадный перекур», избегала меня напрямую, однако вела прицельный снайперский обстрел глазами поверх морозильных витрин.

              Потом началось!

              — Жень! А Жень? — шепотом, притиснувшись ко мне, занятому, всем телом, к согбенной спине упругими мячиками. — Ну Же-е-ень!

              — У?

              — Глянь, там два парня за кетчупом пришли. Глянь-глянь! Как думаешь, кто из них уке? Я ставлю на того, в синей куртке.

              — Мань, это не смешно. Это просто пэтэушники, какой яой? Они слова-то такого не слыхали.

              — Ну Же-ень! Ну я ж не всерьез. Ну, как ты думаешь, который?

              — Мань, очевидно же! Который в синей — выше на полголовы и шире в плечах. Тут не романтику или предпочтения учитывать надо, а простые физические данные. Его приятель просто не удержит под собой, сил не хватит.

              — А, вообще верно, — признала Машка.

              Парни с недоумением оглянулись на продавщицу, оглаживающую их обоих затуманенным взглядом. Пришлось мне спешно ее щипать за попу — и чтобы очнулась от грез, и чтобы парням показать, что у нее уже есть тот, кто имеет право щипать за попу. Парни оценили пантомиму, ушли с гоготом.

              Потом под фикусом:

              — Жень, а Жень?

              — У?

              — А как думаешь, с кем приятней целоваться: с парнем или с девушкой?

              Я подавился орешком, но быстро взял себя в руки:

              — В лесбиянки собралась податься? Или в би?

              — Неа! — отмахнулась она. — Юри — это фу! Я у тебя спрашиваю.

              — А я откуда знаю?

              — Неужто не пробовал сравнивать?

              — Кого с кем сравнивать, если вообще не пробовал? — буркнул я, невольно краснея. Девичьи разговорчики, блин. Как яойщица с яойщиком. Похоже, она меня теперь за закадычную подружку держит? Ну, подружка с кадыком — закадычная и есть.

              — У тебя что же, никого еще не было? — страшным шепотом в лоб спросила Машка, сверкая глазами.

              — Я — отаку! — напомнил я неразумной приятельнице. — Нафиг мне кто-то нужен? Я охотнее с ноутом своим расцелуюсь в засос, чем к незнакомому человеку в слюнявый рот языком залезу.

              — Тоже верно, — повела плечами Машка, приняв правомерность моей точки зрения.

              От пожатия плеч мячи пришли в движение, заколыхались. Но я не отвел глаза — мне можно пялиться, я подружка! А Манька не обратила внимания.

              — Слушай, но первый поцелуй — это ведь жутко важно! — сказала Манька. — Говорят, на всю жизнь запоминается. А представь, если б была такая возможность, с кем из звезд ты хотел бы разделить свой первый поцелуй?

              — С Анжелиной Джоли!

              Машка от моего мгновенного ответа чуть с подоконника не свалилась:

              — Почему с ней? Она же… — В округлившихся глазах отчетливо читалось: «Она же женщина!» Но Машка сформулировала иначе: — Она же старая! И многодетная.

              Я кивнул:

              — Интересно узнать просто, отчего на нее Брэд Питт так запал.

              — А, ясно, — такой ответ показался ей вполне логичным.

              — А ты? — в свою очередь спросил я. — Ты сильна в поцелуях?

              Манька смутилась.

              — Ну уж побольше твоего опыт имею! — брякнула она, отведя взгляд. Добавила тихо: — В детском саду практиковалась с одним мальчиком.

              — О! — оценил я с вусмерть серьезным фэйсом. — И как оно?

              — Да, бли-ин… — запылали ланиты пожаром. — Как? Как цыплята клювиками — тык-тык!

              Она вытянула губки трубочкой и наглядно продемонстрировала птичье чмоканье, крепко при этом зажмурившись.

              Потом приоткрыла один глаз, скосилась на меня, слизывающего с фантика растаявший шоколад:

              — Давай хоть с тобой потренируемся, а? А то как два придурка будем на свиданиях от партнеров шарахаться.

              Я с пару секунд поразмыслил над предложением. Взвесил взаимную выгоду, оценил возможные последствия такой практики.

              — Давай, — согласился.

              Мы придвинулись на подоконнике друг к другу. Неловко развернулись, обняли за плечи друг друга очень осторожно. Оба закрыли глаза. И не открывали, пока под взаимные смешки и прысканья гогота всё-таки не угодили губами к губам. Состыковались. Запыхтели носами, сосредоточенно изучая вкус шоколада — один на двоих, как обычно.

              — Слушай, а куда язык-то совать? — оторвавшись, в недоумении спросила Машка.

              — Как это куда? — ошарашенный, удивился я. — В рот.

              — Не, это понятно. А просовывать надо дальше зубов или только под губы? — засомневалась Машка. — А челюстью надо двигать? В порно-видео парни вечно так челюстями работают, аж кажется, жуют друг друга.

              — Я вообще не понимаю, к чему весь этот обмен слюной, — честно сказал я.

              — Хм. Я тоже, — согласилась Машка. — Давай еще попробуем, может, не так что-то делаем?

              Я был не против повторить.

              Бряцнувшая ведром тетя Валя, заметив нас за фикусом, охнула и, засмущавшись, решила помыть полы на лестнице чуть позже.

             

             

              На следующий день Машка снова пристала — причем прямо в торговом зале.

              — А ты почему себе парня не заведешь?

              Навалилась опять своими мячами, обхватила за пояс, джинсами о джинсы трется — и пыхтит жарко в ухо.

              — А ты почему? — парировал я.

              — Я первая спросила! — надула она губы.

              Я выпрямился от нижней полки, скинув подружку с себя, оглянулся: ну как не отвечать, если на тебя смотрят так, будто сейчас тайну мироздания выдашь на одноразовом блюдечке?

              — Опасаюсь, — озвучил я первое оправдание, что пришло на ум. Раньше я как-то над этим вопросом, признаться честно, не особо задумывался. Но раз возник вопрос, надо его решить. — Это тебе придется рано или поздно замуж идти, у тебя природа женская для этого предназначена. А у меня лишних отверстий в организме не предусмотрено. Одним важным и незаменимым я безоглядно рисковать не собираюсь. Вдруг мне просто не понравится?

              Машка обдумала мою речь и хитро сверкнула глазами:

              — То есть ты видишь себя только в роли принимающего? А если нападающим?

              — Маш, ты на меня погляди? — отмахнулся я. — Какой из меня нападающий? Для этой роли я должен найти партнера меньше себя габаритами, а где такого взять?

              — Ну-у… — протянула Манька. Обвела цепким взглядом торговый зал, как будто прямо здесь собралась выискать для меня любовника и прЫнца.

              На глаза попался лишь слоняющийся из угла в угол охранник. При виде него Манька кисло сморщилась и отвернулась в другую сторону.

              А там как раз распахнулись двери склада — на громыхающей тачанке мускулистый грузчик Сергей выкатил ящики с новоприбывшими мандаринами.

              — Во! — выдохнула осчастливленная Манька.

              Я оглянулся и запретил категорически:

              — Прекрати! Даже в мыслях меня с ним не слэшери!

              — А чё, совсем нельзя? — расстроилась Манька.

              — Ну, давай тогда и я под ним тебя представлю, — отрезал я. — Как он тебя будет брать, яростно и страстно, как в розовых романах пишут. Тебе такое понравится?

              Машка насупилась:

              — Нет, мне не нравится.

              — Вот и мне тоже, — вздохнул я.

              — А тебе вообще какие парни по вкусу? — не собиралась отлипать Машка.

              Я опять завис ненадолго:

              — Какие?

              — Ну, блондины? Или брюнеты? Рыжие?

              — А какая между ними, блин, кроме цвета шевелюры, разница? Слушай, Мань, этого так просто не объяснить. Все люди разные, хоть будь они трижды блондины. Тут можно решить только строго конкретно — нравится тебе вот этот человек или нет.

              — Зануда, — припечатала меня Манька.

              Не пойму я женщин никогда! Нравится ей дурочку валять? Или нравится надо мной стебаться?

              На следующий день пришла ко мне с конструктивным предложением. Видать, всерьез вознамерилась разрушить мои психологические преграды на пути к сексуальному счастью. Светлая тяга к сватовству в женских душах неискоренима, передается с икс-хромосомой.

              — Я поняла, ты просто очкуешь! — возвестила она радостно.

              — Ну да, мне моя дырка дорога, я ж говорил, — не стал запираться я. Покосился по сторонам, всё-таки торговый зал, час-пик. И увлек гипер-воодушевленную подругу на лестницу.

              — Давай купим тебе фаллоиметатор и на деле всё проверим? — выдала она готовую и тщательно обдуманную инструкцию по решению моей проблемы. — Вдруг тебе понравится? И у тебя не останется больше никаких сомнений!

              Я голоса лишился от такого напора. Активистка-волонтёрка, блин. На что она меня толкает-то, сама хоть сознает?

              Пока я жевал шоколад, она толкала речь. Заранее придумала, разложила по пунктам, ночь не спала.

              — Ну так что? — закончив, воззрилась на меня озерами надежд.

              — А ты сама-то пробовала эти пустышки для задниц? — мрачно изрек я с высшей степенью возможного скептицизма.

              — Нет, — не стушевалась Машка. — Но в твоем случае это самый разумный выход из сложившейся ситуации!

              Я принял ее доводы. С одним условием: первый имитатор-вибратор будем покупать вместе. И не через инет-магазины, а прежде пощупаем и примеримся (на глазок разумеется) в живом секс-шопе, чтобы не купить невесть что и до икоты испугаться при доставке-распаковке.

              Машка не колебалась, согласилась быстро, чтобы меня не сбить с боевого настроя. Иначе ведь навсегда останусь девственником! Проклятие отаку нужно разрушить!

              Сказано сделано — в воскресенье отправились шопить.

              Продавщица глядела на нас благосклонно, объясняла всё подробно. Понятное дело, приняла за парочку влюбленных, которые решили разнообразить постельную жизнь новыми игрушками. Интересно, если бы я один приперся, поведясь на Машкины речи, как бы фаллос-консультантша на меня поглядела? Впрочем, какая мне разница? Да и наверняка повидала она всякого народа, стоя за этим прилавком…

              Закупились «запчастями», потратились серьезно. Я настоял на двойном комплекте: и для меня, и для Машки. А что? Ей тоже замуж давно пора! Короче, принесли в шуршащих пакетиках каждый себе домой по силиконовому члену относительно скромного размера (для начинающих извращенцев) и по вибратору, на батарейках, с пультом управления на проводе. (Для Машки аж два вибратора, ей природой прописано.)

              Блин, еще ведь инструкцию читать придется! А она с китайского переведена с ошибками, и смех и грех… А то ведь запихну случайно не тем концом…

              Машке-то хорошо, у нее одна тётка, и та круглые сутки на работе. А мне пришлось покупочки от родителей и старшей сестренки прятать прямиком под кровать, пока кот в пакет нос не сунул и не утащил фиг знает куда…

              …Если я полагал, что после похода в магазин давление на мозг снизится, то глубоко ошибался. Манька каждый день требовала отчетность о проведенных экспериментах.

              — Как, опять не пробовал?!

              — А ты?

              — Я первая спросила!

              — Нет, не получилось, — вздохнул я. — Ждал, пока все улягутся спать. И не дождался, сам заснул.

              — И я не успела, — призналась и подруга. — Хотела, да что-то устала, телек включила и забыла… Но нынче обязательно! Обещаешь?

              — Угу, — уныло кивал я.

              На следующий день:

              — Опять не вставил?! — возмущению ее не было предела.

              — Батарейки сели, — пояснил я форс-мажор. — Сегодня куплю и опробую.

              — Смотри у меня!

              — А ты? — не собирался отставать и я.

              Машка зарумянилась, потупилась.

              — Я только пока вибратор включала. Кошке понравился.

              — Ты его — кошке? — ужаснулся я.

              Машка хихикнула:

              — Она его под одеялом ловила, как мышь.

              — Значит, ты тоже резину тянешь, — сурово подвел я итог.

              — Ой, презики-то купить надо! — осенило Маньку.

              Потом она меня довела-таки:

              — Да не хочу я сам в себя эту хрень запихивать! — взорвался я. — Как извращенец какой-то! И неудобно это. Вон, на одном женском сайте вычитал: «Искусственный член — это лишь дополнение к вашему любимому мужчине. Он и должен им вас ублажать!»

              — Не будет у тебя никогда любимого мужчины, если ты даже запчасти мужской боишься, — отрезала Машка.

              — Не будет — и не надо! — надулся я.

              Обиделся всерьез и надолго. На целый час.

              Потом пошел мириться:

              — Мань, а Мань?

              — У?

              — Родители на выходные к родне на дачу уедут. Может, мы с тобой вместе попробуем? Ну, это самое… Чтобы если что, хоть один из нас был бы в состоянии скорую вызвать. А?

              — Дельная мысль! — одобрила Машка.

              За несколько дней, что оставались до выходных, у обоих нервы натянулись до предела. Оба схомячили недельный лимит шоколада, причем бегали к фикусу поочередно, стараясь не пересекаться.

              Я честно думал, что Машка в назначенный срок всё-таки не придет. Но ошибся — пришла. Притащила свой комплект и полсотни презиков. Я же, как радушный хозяин, приготовил бутылку и пирожные на закуску. Правда, пирожные остались нетронуты — оба боялись опозориться с непривычки и потому на всякий случай сутки ничего не жрали. Даже конфеты.

              С голодухи половина литровой бутылки шоколадного ликера на двоих легко ударила в головы. Натянутые нервы отпустило. Стало весело и как-то пофиг. Экспериментировать так с удовольствием!

              Первым Машка разложила меня. Пользуясь преимуществом в габаритах, зажала меня в углу, чтобы бежать было некуда, носом втиснула между своих мячиков. И вытряхнула из одежды. После разоблачения кинула на кровать. Мою же родную кровать. Вот уж не думал, что в своем же доме подвергнусь сексуальному насилию…

              Но Машка была настойчива и осторожна. Инструкции добросовестно изучила загодя. Не забыла о смазке. Придавила всем весом, оборжала с волосатых ног до головы с красной физиономией, обозвала нытиком и девственником. И вставила мне вибратор. Спасибо хоть не с размаху.

              — Ну, как? — спрашивала она с хищным интересом, нависая надо мной, крепко удерживая не по-девичьи сильными руками мои слабо трепыхающиеся конечности.

              — Ви-ви-бри-и-И-и-И-руе-е-Е-ет!.. — отозвался я.

              А у самого — перед носом ее груди-мячики туда-сюда мотаются.

              — Раздевайся сама-то… — напомнил о явной несправедливости я.

              — Выдергивать не будешь? — усомнилась в моей честности Машка.

              — Не буду, — смирно заверил я.

              И правду сказал: уже привык как-то, что-то приятное ощущать начал.

              Машка, стараясь не показать стеснения, стянула через голову цветастую водолазку. Спустила с крутых бедер брюки, присев и поднявшись, юля попой. Покрутилась передо мной. А у меня уже в глазах двоилось — то ли от вибратора, то ли от ликера, то ли от Машки.

              — Ой, как дышишь! — поддела Манька ехидно. — Прям как в порнушке! Молодец!

              А я чего? Я ничего. Стиснул зубы, чтобы не обкончаться раньше времени.

              Она лифчик расстегнула, в сторону отбросила. И такое хозяйство вывалилось… Боже ж мой, без лифчика они кажутся еще больше! И болтаются еще веселее, прям как надувные шарики.

              — Трусики… тоже… снимай… — нашел в себе силы выдохнуть я. Крепко пережал основание члена, как учили в яойных ориджах, чтобы удержаться на грани.

              Но Машка сперва стянула резинку с волос. И стала такой вдруг!.. Такой!.. Оказывается, я ее никогда раньше с распущенными волосами не видел… Как она снимала с круглой попы кружевные лоскутики треугольной формы, я уже не смотрел — зажмурился, тяжко пыхтя.

              — Слушай, он у тебя сначала был короче вдвое, — заметила Манька, залезая обратно на кровать. Устроилась у меня между растопыренных коленей, с интересом провела пальчиком по головке. Меня словно молнией прошило, от пяток до макушки. — Прямо как спининг, оптический, раздвижной.

              — А то ты в гей-порнушке раньше членов не видела? — огрызнулся я, терпя из последних сил.

              — Видела, — кивнула она. — Но так то ж на экране. А тут — вживую!

              Она взяла и зажала мой член между своих мячиков. Вот же!.. Я сразу принялся кончать. Со стонами, с выгибанием спины, с закатыванием глаз. Точно как в порнушке, сам от себя не ожидал.

              — Что-то ты рано! — попеняла мне Машка. А сама довольная, как хрен на холодце. На сперму глядит: — Так вот ты какое, бланманже?..

              Отдышавшись, я потребовал реванш:

              — Теперь твоя очередь!

              Машка легла. Но в глазах мелькали искорки боязни.

              — Я осторожно, — сжалившись, пообещал я.

              — Да нет… — отмахнулась она, смущаясь еще больше тем, что я заметил ее неуверенность. — Как будто я тебя боюсь, еще чего! Я просто… Ну… Эпиляцию не делаю. Чтобы это… раздражения не было.

              Оказалось, эта вредина даже еще трусики не сняла! Воспользовалась моментом, что мне не до нее было — и струсила, с трусами не захотела расстаться,  натянула обратно. Я вытряхнул ее телеса из тонких кружавчиков, а она глядела на меня такими глазами, будто я с нее железный доспех снял, последнюю защиту от грехопадения. А сама виновата!

              Смазывать скользким гелем ее не пришлось — своей собственной смазки хватило с избытком. Я измазал ее вибратор, покрутив у входа в одну дырочку — отчего Машка немедленно начала ощутимо вздрагивать. Потом запихнул «анальную пустышку» в попу. А что — мне она мой запретила вынимать, даже наоборот скорость прибавила! Из задницы проводок торчит, как хвостик. Так что я ей тоже плавно повысил скорость, пусть наслаждается, пожужжит. А сверху, отыскав клитор в непобритых складочках, (причем Манька пищала во время поиска так, что думал оглохну,) — прилепил ей второй вибратор, специальный, женский. Он правда на ремешках каких-то хитрых должен крепиться, но я просто рукой его придерживал, даже немножко покачивая, приглядевшись к ее реакции. А когда у нее глаза закатились, когда она завсхлипывала в голос, я не удержался и засунул ей в свободную, хлюпающую дырочку палец. Ну, интересно же узнать, как там всё устроено.

              Видимо, этого пальца ей и не хватало для полноты ощущений: изогнулась дугой, поджав пальцы на ногах и — привет, оргазм!

              — Что-то ты быстро, — в тон ей посетовал я.

              Машка счастливо ухмыльнулась, шумно отдуваясь:

              — Не переживай! Я читала, женщины могут кончать пять раз подряд без перерыва на перекур. Не то что вы, слабаки мужики!

              — Я не слабак, — возразил я.

              Манька тоже глянула вниз, бровки вскинула вверх. Облизнулась.

              Пресловутые пятнадцать минут вряд ли прошли, во всяком случае я на часы не смотрел, не до того было — а стояк снова на посту. Может, это из-за вибратора. А может из-за воздержания в двадцать лет длиной — вот теперь и обрадовался, хочет наверстать, пока хозяин снова в ноут не уткнулся, променяв натуральную подругу на любимых двухмерных девушек.

              Теперь-то я уж не сопротивлялся, когда Машка снова лихо распластала меня на кровати. В голове лишь мелькнула мыслишка: постельное белье надо будет сразу кинуть в стиралку, чтобы к приезду родителей успело высушиться.

              Но на этот раз Машка выдернула из меня вибрилку за шнурок. Вместо сравнительно небольшой штукенции девочка-изверг воткнула в меня, покорного и несопротивляющегося, длинную запчасть… не иначе, запчасть носорога… Так во всяком случае мне показалось в первые мгновения. А потом этот дрын начал во мне двигаться, направляемый властной рукой закоренелой яойщицы… Мало сказать, что у меня искры из глаз посыпались. Но я терпел — мужик я или тряпочка? Только стонал громко — Машке нравилось слушать, специально так двигала дрын, чтобы погромче меня заставить вскрикнуть.

              А потом, оставив запчасть в покое — заткнутой глубоко в моей заднице, — подруженька взгромоздилась на меня всем своим весом. Не маленьким весом. Но почему-то мне не было тяжело. Даже приятно — ее мягкая большая попа на моих бедрах… Вплющила в общем в кровать, оседлала.

              Вибратор из своей попы вынула, выключила — батарейки экономит, бережливая какая. Зато второй, похожий на жирную бабочку, прикрепила на ремешки, как полагалось, чтобы не скатывалась. А мой член… Мой член Машка закатала в свежий презик. Перед этим спросила разрешение:

              — А ничего, если уж на то пошло… если я с тобой невинности лишусь?

              Спросила робко, застенчиво. Даже как-то трогательно.

              — Валяй, — сказал я. — Чего уж там.

              Нет, меня невинности жестоко лишила, а сама еще думает?!

              И Манька лихо взгромоздилась на мой, кажется, пискнувший инвентарь.

              Ё-моё! Когда Машка принялась скакать на мне, размахивая грудями…

              Ничего удивительного, что с резиновым членом в заднице и с пыхтящей Машкой сверху, я не услышал скрежета замка.

              Дверь отперли снаружи.

              Бодрый голосок мамы возвестил:

              — Женька! Ты дома? Мы приехали!

              Меня как током шибануло. Не тем током, что в квартирных розетках течет, а тем, что вдоль трасс на мини-эйфелевых башнях по кабельным тросам бегает.

              Машка тоже услышала. Глаза вылупила, попрыгала еще по инерции. И замерла статуей Венеры. А я под ней, прижатый, статуей «Вакх поверженный». Ибо ни вылезти не могу, ни дотянуться до покрывала, чтобы эту красоту неописуемую хоть прикрыть бы. Ведь сейчас…

              Старшая сестренка первая сунулась ко мне в комнату:

              — Жень, мы дома! — сказала и на нас, глазами хлопающих, сама глазами захлопала. Встала на пороге, а дверь нараспашку.

              — Вижу, — проблеял я. — А что так рано? Вы ж до понедельника хотели там остаться?

              — Да там сваты приехали у деверя, — пояснила уже мама, заглянув через плечо своей дочери. И тоже встала, тоже глазами захлопала. Договорила рассеянно: — А ты же знаешь, я их дядьку Митю на дух не переношу.

              — Жень, ты нигде ту фиговину на батарейках не видел? — пришел папа.

              Что ему было надо, я понятия не имел. Вечно дома и в гараже ничего без меня найти не может! Но отец уставился сперва на ползающий по полу вибратор на батарейках, который Машка выдернула из меня, но выключить забыла. А потом папа перевел взгляд на саму Машку. И я не придумал ничего другого, кроме как обеими растопыренными пятернями кое-как прикрыть ее мячики от нескромных взглядов своего семейства. Хорошо хоть дед…

              Вот зря я его вспомнил. Дед тоже не заставил себя долго ждать. Растолкал отца, мать и любимую внучку. Впёрся в первые ряды. Оглядел представшую картину с разных ракурсов. И выдал вердикт:

              — А вы говорили — гей?! Женька, молодец! Так держать, хорошую девку себе отхватил, здоровую. Вот только дрын в зад себе зачем засунул? Не больно?

              — А я и не говорил, что я гей, — пробормотал я, чувствуя, как часто бьется Манькино сердце под моей пятерней. Как будто в самый сосок выскочило. — Я — яойщик.

              — А я — яойщица! — представилась Машка. Пискнула, точно мышь из мышеловки. Вежливая мышь.

              — Извините… ребята… — пробормотала мама, медленно приходя в себя от шока. — И вы, девушка…

              — Мама, пап, это Маша, — объявил я родителям. — Мы вместе работаем.

              — Хорошо, очень приятно, вижу, — кивнула мама. И стала мягко, но настойчиво выталкивать семейство в прихожую.

              — Жень, так ты не видел ту фиговину? На кухне валялась! — вспомнил папа с порога. Мама дала ему пинка.

              — Под столом посмотри! — крикнул я отцу. — Может, кот на пол скинул?

              — Ага! Точно! — отозвался уже с кухни папа.

              Дверь закрылась, последним мама уволокла за руку разулыбавшегося деда.

              Но стоило нам с Машкой выдохнуть, как дверь снова открылась, просунулась мордочка сестры:

              — Вы, яойщики! Только не вздумайте удрать! Закругляйтесь, одевайтесь — и марш чай пить! С пирогами с малиной. И с этим, как это… с бланманже!

              — Угу, — сказал я. — Там еще пирожные в холодильнике — выложи на тарелку.

              — Сладкоежка! — хмыкнула сестра. — Как у тебя только жопа не слиплась от столького…

              Не договорив привычную обвиняющую фразу, сестрица наткнулась взглядом на силиконовую запчасть. Кхекнула прямо как дед. И наконец-то убралась с глаз долой.

              — Бли-ин! — проныла Машка. Вся прямо осела, словно весь воздух выдохнула разом.

              — Да уж, вовремя они… — буркнул я.

              — Такой оргазм слили! — сокрушалась о своем Машка. — Мой первый раз! Лишение девственности — это ж!.. А я — чуть не описалась.

              Я невольно протянул руку пощупать.

              — Я сказала «чуть не»! — обидчиво заметила мое поползновение Манька. Но тут же сменила гнев на милость. — А может, сейчас быстренько закончим, а?

              — А может, ты за меня замуж пойдешь, а?

              Машка, ошарашенная предложением, вытаращилась на меня, как на лунатика.

              — Так ты гей или нет? — уточнила она на всякий случай.

              — Мань, как я могу быть геем, если ни разу не спал с мужиками? — воззвал к логике я.

              — Верно, но… Ты ж яойщик. И вон не против вибратора в заднице, — выдвинула она аргументы.

              — Будем по вечерам вместе аниме смотреть, — гнул свое я.

              — Так ты серьезно, что ли? — не верила Машка.

              — Угу.

              — Ванна занята! Надолго! Дед с радости на себя ваш ликер вылил, пол-литра, — сунулась сестра. И запулила в нас пачкой влажных салфеток. — Долго вас еще ждать?! Чай стынет! Мать подробности про Машку хочет!

              — Да отстань ты! — гаркнул я. — Я тут предложение руки и сердца делаю! Не мешай!

              Сестра захлопнула дверь, пулей улетела. Ее вопль раздался в гостиной, но был слышен на всю квартиру:

              — Женька жениться собрался!! Девчонку с себя не спускает, пока не согласится!

              — Мои гены! — с гордостью отозвался с кухни папа.

              — Вот любовь к фиговинам на батарейках у него точно от тебя! — сказал папе дед из ванны, всё прекрасно расслышавший сквозь шум душа. — А вот природное обаяние — это от меня!

              — Женечка, а может, стоит сперва институт кончить? — неуверенно предложила мама из гостиной.

              — Универ, мама, — машинально поправила сестра.

              — Кончим-кончим! — отозвался я. И удержал Машку, собравшуюся было с меня слезть. Шепнул: — Кончим? Пока они там нашу свадьбу будут планировать?

              — Я еще не согласилась, — кокетливо насупилась Манька.

              Заорала она «Да!» на всю квартиру через пару минут.

             

              31 октября 2014