Выбор

Он пришёл на встречу в строгом пальто и цветастом детском шарфе - образ, вызвавший немедленную ухмылку. Протянул руку.
 - Раевский, - сказал он.
 - Как генерала? - спросил я.
 - Как декабриста. У тебя грязь на плече. И на брюках.
 - Трудовые издержки, - сказал я, украдкой смахивая грязь с плеча. - Принёс?
 - Принёс, не бойся. Подпиши здесь и здесь, - сказал он, достав из офицерского планшета пачку листов и замусоленную ручку.
 - У вас тут еще и под запись? - удивился я, принимая необходимое.
 - Фирма, -  сказал Раевский. - Сейчас все под запись, даже твои ухмылки. Еще раз с тобой встречусь, а вся информация уже в базе.
 - Удобно, - признал я. - Только ручка твоя не пишет. Какая ж это фирма, если ручки не пишут?
Раевский протянул мне еще одну ручку. На застывшем лице не было ни капли смущения.
 - Фирма - это если запасные ручки имеются, - сказал он. - На случай таких вот эксцессов. Слушай, ты ручку берешь или товар?
 - Товар, - испугался я.
Пританцовывая от холода, я окаменевшими руками подписал бумаги и вместе с пачкой купюр отдал их Раевскому. Раевский удовлетворенно убрал их в планшет; достал из него крошечную шкатулку и протянул мне. Я взял её и, не разглядывая, засунул в карман.
 - А если?..
 - Если не получится, я себе руку отгрызу и тебе по почте пришлю, - сказал Раевский. - Фирма. Помнишь?
 - Помню, - сказал я и на всякий случай засунул руку в карман, убеждаясь, что шкатулка никуда не исчезла.
Шкатулка была на месте. Я сразу успокоился.
Раевский некоторое время молча наблюдал за моими манипуляциями; не выдержав, он поддался настроению и заглянул в собственный планшет, после чего тоже мгновенно успокоился. Так, успокоенные и замерзшие, мы и разошлись.

Придя домой, я, не озаботившись снятием ботинок, сел на диван и включил телевизор. Смуглый ведущий показывал пальцем на толстую анаконду и что-то испуганно говорил - быстро и неразборчиво, как пьяный футбольный комментатор. Я зевнул и достал шкатулку; посмотрел на неё, любуясь дорогим узором, и открыл.
Внутри лежала тонкая щепка.
Я достал телефон и позвонил.
 - Алло, - сказал Раевский.
 - Ты мне что подсунул? - спросил я. - Договаривались же...
 - Ну да, да, - быстро сказал Раевский. - С огрызком не вышло. Да ты дослушай. Сила-то не в огрызках, она здесь. Концентрированная. Фирма. Понял?
 - В гробу я твою фирму видел, - мрачно сказал я. - И ручки у вас не пишут. Что мне с этим делать?
  - Разжуй, - сказал Раевский. - В блендер закинь. Придумай что-нибудь. Я объект достал, дальше дело твое. Пока.
Гудки.
Я отбросил телефон - устройство печально стукнулось о ламинат - и достал щепку из шкатулки.
 - Сила-то не в огрызках, - сказал я убежденным тоном. - Она здесь. Вот идиот!
Я взял с полки старую детскую энциклопедию и нашёл оглавление.
 - Юлий Цезарь... Юрий Гагарин... - бормотал я. - Ява... Яды...
Яблонь не было.
Я пожал плечами и закрыл энциклопедию. Отправился на кухню; взял широкий кухонный нож и прищурился. Вздохнул и отложил нож.
Щепку было жалко.
Щепка была дорогая.
В дверь позвонили. Вместо привычной мелодии назойливый дребезжащий звонок захрипел Оззи Осборна. Я споткнулся на ровном месте.
Но дверь открыл.
 На меня уставилось чье-то радостное лицо.
 - Вызывали? - спросило лицо.
 - Нет, - сказал я. - Не вызывал.
 - Вызывали, - утвердило лицо.
Лицо принадлежало парню неопределенных, но не впечатляющих лет - вероятно, курьеру. Догадку подтверждала яркая одежда и вместительная сумка на левом плече. Курьер протиснулся в квартиру, бесцеремонно сдвинув меня, и огляделся.
 - Неуютно тут у тебя, - сказал он. - Никакой фантазии. Большой котел, а не квартира.
Курьер прервал себя и протянул руку.
 - Дементьев.
 - Как поэта? - спросил я.
 - Какого поэта?
 - Дементьева.
Курьер тяжело посмотрел на меня.
 - Ну, предположим.  Ты щепку получил?
 - Какую щепку?
 - Дурак ты. Знаю я про твои махинации. Наших не обманешь.
 - Что, фирма? - спросил я.
Ирония затерялась в воздухе, не долетев до адресата.
 - Бери выше. Корпорация! - гордо сказал курьер. - Щепка где?
 - На кухне, - признался я. - Но ты учти, я за неё много отвалил.
Курьер потер руки.
 - Если это та щепка, о которой я думаю, получишь втрое... вдвое больше. Пошли.
Курьер потянул меня за собой с уверенностью опытного жителя сотни одинаковых коммунальных квартир.
Щепка была на месте.
Курьер жадно схватил ее и сжал. Острым концом она была направлена в его ладонь, и я на мгновение зажмурился; крови, впрочем, не было. Курьер разжал руку. На ладони лежала горстка коричневой пыли.
 - Хорошо, - сказал он.
И резким движением бросил пыль мне в лицо.
Я закашлялся и оступился, пытаясь оттереть жгучее вещество; схватился за край стола и, еле выпрямившись, схватил со стола первый попавшийся предмет.
И отбросил его. Защищаться пустой сигаретной пачкой было бы проблематично.
 - Фальшивка, - грустно сказал курьер. - Я к тебе со всей душой, а ты мне фальшивку...
Я замотал головой.
 - Не ты? Хорошо, - сказал курьер. - Раевского проделки. Хорошо, - повторил он.
И исчез.

Где-то вдалеке зазвонил телефон.
Найдя его под диваном, я ответил на звонок.
 - Деньги я тебе верну, - сказал Раевский.
 - Да я чуть не умер! - закричал я. - Что это у вас за фирма такая?
 - А то ты не знаешь. Ладно, расслабься. Знал бы ты, сколько Дементьевых развелось. Ступить негде: идёшь по улице, свернешь - ан и тут Дементьев!  Сам понимаешь, риск - дело благородное, но неблагодарное...
Раевский что-то говорил, но я уже не слушал. Моё внимание привлек телевизор. На этот раз ведущий держал в руках спящего мангуста. Испуганное выражение лица никуда не делось. Я разочарованно подумал, что ведущий, наверное, и вовсе природу не любит. Терпеть не может. Но платят много.
 - Ты прав, - сказал Раевский. - Платят много. По себе знаю.
Я вскочил с дивана. Раевский сидел на нем - в пальто и детском шарфе. В его руках была толстая пачка купюр.
 - Я денег принес, - сказал Раевский. - За инцидент. Может, еще чего закажешь?
 - Сволочь ты, - сказал я. - А если он снова придёт?
 - Не придёт. Пыль от щепки соберешь, у порога рассыплешь. Говорят, помогает.
 - Так откуда щепка-то? - не выдержал я. - И вправду из древа познания?
 - Из ковчега, - признался Раевский и захихикал. - А ковчег - из ясеня.
 - Ясеня познания?
 - Ясеня обыкновенного.
 Я помолчал несколько минут. Раевский с ухмылкой наблюдал за выражением моего лица.
 - Пошёл отсюда, - сказал я. - И пыль свою забери. Я уж как-нибудь сам.
 - Вот как? - спросил Раевский. - Ну, давай. Передумаешь - знаешь, где меня искать.
 - Не передумаю, - сказал я.
И Раевский исчез.
Я пошёл на кухню. Пыль все еще была разбросана по грязному полу. Я вздохнул и пошёл за веником. Закончив работу, я ссыпал все в открытое окно и на всякий случай кинул туда же совок.
В дверь позвонили. Заиграла привычная мелодия.
На пороге стоял равнодушный рабочий средних лет.
 - Как зовут? - вздохнул я.
 - Никак, - сказал рабочий.
 - Как кого?
 - Как безымянного солдата. Собирайся, что ли.
 - Уже. Теплые вещи брать?
 - Климат умеренный. Сам решай, не маленький.
 - Оклад какой?
 - Средний по стране. Вещи взял? Пошли.
Я равнодушно кивнул и взял сумку поудобнее.
На сонный город наползал, крася улицы и небо в серый, ленивый вечерний туман.