Шостакович и смерть

Великий Шостакович много думал о смерти. Он не верил в бессмертие души, смерть внушала ему ужас, о чем он сам не единожды говорил, и этот ужас он бездонно глубоко выразил в своей музыке. Медленная часть 15 симфонии, некоторые произведения для струнных. В этой музыке – обреченность, оцепенение перед смертью, за которой нет спасения. Слушая эту музыку, я испытываю безумную жалость к человеку, заглянувшему ТУДА и ничего ТАМ не увидевшему кроме тлена, и одновременно восхищение силой духа человека, ЗНАЮЩЕГО эту тайну.   

Вот отрывок из интервью на тему смерти, данного композитором незадолго до его ухода.

"Вероятно, вас заинтересует, почему же я вдруг решил так много внимания уделить вот такому жестокому и ужасному явлению, как смерть. Не потому, что мне уже много лет, и не потому, что вокруг меня, выражаясь языком артиллериста, падают снаряды и я теряю своих друзей, близких…
Я отчасти пытаюсь полемизировать с великими классиками, которые затрагивали тему смерти в своем творчестве… Вот вспомним смерть Бориса Годунова: когда Борис Годунов помер, то наступает какое-то просветление. Вспомним “Отелло” Верди: когда вся трагедия кончается и гибнут Дездемона и Отелло, звучит прекрасное успокоение…

Все это происходит, как мне кажется, от разного рода религиозных учений, которые внушали, что жизнь может быть, плоха, но когда ты умрешь, то все будет хорошо и тебя там ждет полное успокоение. Вот мне кажется, что я отчасти иду по стопам великого русского композитора Мусоргского. Его цикл “Песни и пляски смерти”, может быть, и не весь, но “Полководец”, скажем, – это большой протест против смерти и напоминание о том, что надо жизнь свою прожить честно, благородно, порядочно…

Потому что, увы, еще не скоро ученые наши додумаются до бессмертия. Нас это ждет – всех. Ничего хорошего в таком конце жизни нашей я не вижу."