Жертва догмы. Глава 6

6
Суд над Шынар состоялся в марте. Пригласили Асель, Ержана, Зинаиду Тимофеевну, а также служанок Кокебаевых - Айжан и Гульжан. Первым вызвали Ержана. Асель думала об одном: только бы она сказала при мне! Уж она, Асель, ответит, да так, что не только в местной газете – в республиканской напечатают. Она заранее сказала об этом Тале, и та обещала прийти. А если не сможет? – думала Асель. – Что ж, надо так сказать, чтобы и тем журналюгам захотелось напечатать».
Да, она позвонила во все местные газеты. Сказала, что будет интересный процесс – мать убила ребёнка и не понимает, что совершила преступление. Интересным процесс показался только в газете «Место и время. Обещали прислать корреспондента.
А Зинаида Тимофеевна чувствовала себя плохо. Дочь развелась с мужем, с её любимым зятем, да ещё, по наведённым ею справкам, с тем уродцем знается! И сказать ей ничего нельзя – того и гляди, одна останешься! А одиночества Зинаида Тимофеевна боялась больше всего. Сначала боялась, что ей не над кем будет властвовать, а потом – по привычке.
Зинаида Тимофеевна пришла с Риммой. Та стояла рядом с ней. Обменявшись парой фраз с Асель, Римма задумалась. Она думала, как сказать матери, что они с Максимом решили подать заявление в ЗАГС.
Вторым свидетелем вызвали Зинаиду Тимофеевну. А Асель так надеялась, что одной из первых вызовут её! Как она сейчас мучилась, что не сказала Тале, что ответить Шынар, если та в её, Асель, отсутствии, сказанёт то, что тогда сказанула.
Наконец, после допроса Зинаиды Тимофеевны вызвали Асель. Первым делом окинула она глазами зрительный зал. Вот Ержан, вот Зинаида Тимофеевна, вот – рядом с ней – Римма сидит, вот Семёнов из «Места и времени», а вот и Таля. Хоть и высокая, когда стоит, а как сядет – маленькой кажется…
Асель подтвердила все свои показания, данные на следствии. Да, она, Асель, сказала тогда этой женщине, что детей в роддомах оставляют только бомжихи. Да, ребёнок родился абсолютно здоровым, и умереть просто так он не мог.
- Я ещё заметила тогда, что ребёнок вырастет настоящим батыром. А подсудимая ответила, что ей всё равно. А у меня незадолго до этого другая женщина родила ребёнка, такого же крепкого. Я тогда обратила её внимание, что ребёнок здоровый, сильный, а она ответила: «По сравнению с тем, что он у меня есть, какой он – не важно». Я и решила, что это – из той же серии. Дальше она сказала, что от ребёнка откажется. Остальное вы знаете.
- Вас действительно удивило, что она хочет оставить ребёнка? – спросил адвокат.
- Да, я действительно думала, что детей в роддомах оставляют только бомжихи. Я была действительно очень удивлена. И сказала я об этом безо всякой задней мысли. Кто бы подумал, что до хлорофоса дойдёт?
Вопросов к Асель больше не было. Она направилась в зрительный зал и села рядом с Талей. Вызвали Айжан. Она рассказала, что слышала, как Ержан говорил Шынар, что ему чужой ребёнок в качестве наследника не нужен.
- Я не отрицаю этого, - ответил Ержан. – Но я не мог подумать, что она это вот так поймёт. Я думал, она сдаст его в детдом.
Вызвали Гульжан. Она рассказала, что видела, как хозяйка положила что-то в рот закричавшему ребёнку.
- Потом ребёнок закричал ещё сильнее, и она отнесла его в одну из комнат, за кухней. Там он вскоре затих, и я решила, что она ему сначала соску дола, а потом покормила.
 - А Айжан вам не рассказывала, что она слышала разговор хозяев о ребёнке, ещё не родившемся? – спросила судья.
- Айжан скажет, как же, - с готовностью ответила Гульжан. – Из неё клещами слова не вытянешь. А 15-го вообще будто обет молчания дала.
- Подсудимая, вы подтверждаете слова свидетеля?  - спросил прокурор.
- Да всё я подтверждаю, всё! – ответила Шынар. Но виновной себя не признаю. Уже в сотый раз повторяю: ребёнок мой, личный. Что хочу – то и делаю с ним.
Тут Асель поднялась и обратилась к судье:
- Ваша честь, я понимаю, что это не совсем по правилам, и всё же, может быть, вы разрешите мне ответить подсудимой?
Судья была немолодой женщиной, насмотревшейся, как ведут себя иные свидетели. Кроме того, она знала в искажённом виде, как Асель ответила Шынар на очной ставке. Хоть ей и заплатили за приговор, в душе она была с ним не согласна «Мнение мнением, а служба службой» - утешала себя судья. Ей казалось, что, дав слово Асель, она выскажет своё мнение, пусть и чужими устами.
Асель оглядела зал. Вот муж подсудимой – сидит, спокойный, расслабленный, смотрит на суд как на фильм с заранее известным концом. Вот Зинаида Тимофеевна – посматривает на подсудимую, но тут же гадливо отводит глаза. Вот Римма – всякий раз, как услышит о том, что ребёнок у Шынар родился здоровым, сжимает кулаки и с ненавистью смотрит на горе-мамашу. Вот Айжан – выражение лица угрюмое, голова, как видно, занята одной мыслью: как бы не уволили. Вот Семёнов – журналист из «Места и времени» - во всё всматривается, камеру то туда, то сюда наводит. Вот – рядом – Таля – самый близкий человек. Сидит спокойно, мимика бедная, и только глаза выдают презрение и гадливость. Асель, чеканя каждое слово, сказала:
- Нет, подсудимая, вы ошибаетесь. Ребёнок, пусть даже новорождённый – это человек. А человек не может быть чьей-либо собственностью, не может кому-либо принадлежать. Каждый из нас – частица общества, а не отдельная особь.
Сказав так, Асель в изнеможении откинулась на спинку стула. Хорошо, что за ней никто не сидит. Как это тяжело – сказать что-либо так, чтобы сказанному захотелось поверить, чтобы дошло оно до мозгов, разрушив плотины! Нет, на Шынар она не надеялась – у неё плотины крепкие. А журналист из «Места и времени»? Захочет он опубликовать её слова?
А заседание, между тем, продолжалось. Адвокат спросил у Гульжан:
- Между 15 октября, когда муж моей подзащитной сказал, что чужой ребёнок ему не нужен, и 5 декабря у моей подзащитной были какие-либо срывы в поведении?
- Да, да, были! – с готовностью затараторила Гульжан. – Она била посуду, срывала занавески, обрывала обои… безо всякого повода.
Начались судебные прения. Прокурор перечислил доказательства вины Шынар – рождение абсолютно здорового ребёнка, покупка матерью хлорофоса, обнаружение следов яда во рту ребёнка… Под конец он сказал:
- Учитывая эмоциональное состояние подсудимой на момент совершения преступления, следует назначить ей минимальное наказание.
Об эмоциональном состоянии подсудимой говорил и адвокат:
- Не только в момент совершения преступления у моей подзащитной было такое состояние. Оно и сейчас у неё доминирует. Оно мешает ей полностью осознать свою вину. Моя подзащитная нуждается в помощи психолога. В тюрьме такую помощь ей получить будет проблематично, поэтому наказание ей следует дать условное.
Шынар дали три года условно.