Халтура или севрюжина с хреном

Не далее, чем в минувшую субботу сподобился я посетить вместе с супругой театр. Хочется, господа, хотя бы изредка культурно провести время и прикоснуться к прекрасному и вечному. Вот мы  с моей половиной и прикоснулись. В нашем театре оперы и балета. Приехал московский театр «Школа современной пьесы» (так я и не понял театр или школа) со спектаклем «А чой-то ты во фраке». Ну, не то чтобы «лопухнулись». Просто невнимательно прочитали афишу. Потому что, если внимательно, то сразу бы поняли, что это обычная антреприза. Замечу, что я не разделяю мнение многих знатоков и снобов, что антреприза это обязательно халтура.

Во времена оны на заре моей печальной юности халтурой называлась всякая подработка в свободное от основной работы время. Было у этого слова и второе негативное значение, а именно, «халтурой» называлась  работа сделанная наспех, плохо и тяп-ляп. Скажу сразу: к спектаклю относится только первое определение.

Ну, что, я вас спрашиваю, дурного в том, что господа актёры заработают немного деньжат? Как будто они не люди и должны питаться одним свежим воздухом искусства. Ведь главное — не то, сколько актёры зарабатывают, а как они играют. Может быть, как раз тут прямая зависимость, то есть, чем больше зарабатывают, тем лучше и веселей идёт игра. К счастью прошли те времена, когда считалось, что  настоящий актёр должен быть нищим, голодным и всегда навеселе.

Что я всё о бренном?! Пора поговорить о самом спектакле и актёрах.

Альберт Филозов. Маг, чародей и абориген сцены. Профессор. Играть в его возрасте подобную роль, где приходится не только петь, но и танцевать — подвиг. Если не подвиг, то уж геройство, несомненно. Как строен его стан и, извините, ноги в балетных лосинах! А этот лихо закрученный  хохолок на макушке?! Чего-нибудь всё это стоит? Вот что значит советская актёрская школа и ежедневная физическая зарядка. Голос, конечно, не оперный (плохо было слышно даже в третьем ряду партера), но, главное, без фальши, а немудрёный текст легко угадывался исходя из контекста водевиля: «Наши Воловьи лужки!»

Снискала симпатии публики невеста, дочь Филозова (актриса Волчкова). Танцевальная и вокальные партии ей удались вполне. Так что я невольно вспомнил Настю Волочкову. Эта роль могла бы ей подойти, тем более, что она последнее время пытается что-то такое петь.
Волчкова же блеснула в характерном танце и непосредственным общением с публикой, подбадривая и побуждая её к аплодисментам. Не забыть бы отметить приличный, но убедительный эротизм актрисы. Прелести фигуры приятно возбуждали сердца мужской половины зала.

Явной удачей можно назвать роль жениха (актёр Мамонов, не Пётр). При довольно грузном корпусе он был лёгок и стремителен в танце, обаятелен и забавен в монологах, пел громко и правильно. Падения и обмороки выглядели натурально, так что иногда мы несколько опасались за его здоровье и сохранность членов.

В общем, полтора часа промелькнули. В антракте, как водится — буфет. И, конечно, очередь. Но мы, с моей «ласточкой», стоять ёё не стали. Подождали отлива и спокойно заказали два бокала сухого вина и по бутерброду с  рыбкой. Рыба явно не хариус и к тому же только что из холодильника, то есть почти мороженная. Перекус натолкнул меня на некоторые мысли и сравнения. Водевиль напомнил мне почти уже забытые вкусовые ощущения — севрюжину с хреном, отведанную в достопамятные советские времена. В нём (водевиле) была и приятная лёгкость, нежность и сладость отварной севрюжины с жирком, с лаврушечкой и петрушечкой, и острота тёртого, ядрёного хрена, бьющего в нос, перехватывающего дыхание неожиданными пассажами и трюками.

Впрочем, после окончания спектакля я слышал и негативные оценки некоторых из публики. Те видно ожидали увидеть нечто серьёзное, психологическую драму что ли. Я не знаю. Ну, «кому по нраву арбуз,  а кому — свиной хрящик». А мне эта «халтура» в хорошем смысле этого слова (с большой буквы «Х»), эта «севрюжина с хреном» — приглянулась. Равно, как и моей  супруге. С чем я нас и поздравляю.