На Кавказе. Продолжение воспоминаний

В апреле 1941 года я уволилась из «Сантехстроя». Нюра, жена Владимира Георгиевича — старшего Сашиного брата, ездила на Кавказ в гости к родным — там и её семья жила до переезда в Магнитогорск. Когда вернулась, рассказывала нам с Сашей, как хорошо там, советовала ехать жить на Кавказ, а, когда им выдадут паспорта, тогда и они, дескать, приедут к нам. У Нюры на Кавказе, в Черкесске, остались дядя и тетя. Детей у них не было, а дом – большой. Нюра написала письмо им, и они согласились принять нас.
          В феврале 1941 года Саша уехал в Черкесск. Решились мы на это еще и потому, что, если выдали нам паспорта, то лучше уехать из Магнитогорска, где мы были в положении спецпереселенцев. Приняли его хорошо. Саша устроился на работу и написал мне письмо, чтобы и я приезжала. Вместе с ним я не уехала, потому что меня не отпустили с работы, то-есть не дали расчет. В апреле я уволилась, собрала свои манатки и уехала, думала, что мы там останемся жить. Приехала я к Саше где-то в середине апреля, а вещи отправила багажом. Все уложила в сундук, обшила его. Приехала, а Саша уже не работает. Пошли мы искать работу, но ничего подходящего не нашли, а нашли вербовщиков. Одни вербовали в Таганрог, а другие в Ереван. Посмотрели наши документы, специальности наши подошли обоим вербовщикам. Решили  мы завербоваться в Ереван - тетя Стюра и дядя Гриша, у которых мы жили, посоветовали нам ехать туда, так как там были крупные заводы.  Вещи мои еще не пришли, и они пообещали нам их переслать, как только мы устроимся.
          Ну, и поехали мы путешествовать. Были молодые и не боялись ничего, да и устроиться хотелось получше. Доехали до промежуточного пункта - там была встречная комиссия по проверке вербованных. Таких нас прибыло человек 30. Сначала проверили мужчин, а потом женщин.  Дошли до меня, проверили мои документы и спросили, где я получила паспорт и где жила. Я, конечно, все рассказала как есть: где жила, кто я такая была и как я получила паспорт. Велели мне подождать в коридоре, что-то долго разбирались и советовались, а потом пригласили зайти в кабинет. Я зашла и получила вежливый отказ, дескать, вас мы не можем взять. Я - в слезы и стала говорить: «Как же так, ведь мы с мужем одинаковыми были спецпереселенцами, жили в Магнитогорске и  там же были восстановлены в правах, и выдали нам паспорта в одно и тоже время. Почему мужа берете, а меня нет?». Тогда они взяли паспорт Саши, посмотрели и сказали, что его паспорт не такой, как мой. Еще посоветовались между собой и сказали: «Ладно, не плачь, возьмем мы вас». И поехали мы дальше.
          В Ереван мы приехали 1-го или 2-го мая - точно не помню. День был солнечный, ясный, было очень жарко. Мужчин поселили в мужское общежитие, а женщин - в женское, и так мы оказались холостыми. Меня на работы по электросварке не допустили, так как я была беременной, но направили на известково-карбидный завод весовщиком. Работа была не трудная. Рабочие в большинстве были армяне, но были и русские. Три дня меня учили, а потом я стала работать самостоятельно. В карбидном цехе было трое весов на разных линиях. Весы были большие, автоматические. Туда я ходила в конце смены ежедневно и записывала показания. В этом цехе воздух был тяжелым, сильно пахло карбидом. В известковом цехе, который находился тут же рядом, весы были тоже большие, но полуавтоматические. После выгрузки из печи обожженный камень-известь в вагонетках катили вручную на весы, где я тут же записывала показания. Печей по обжигу известняка было 3. Одну вагонетку катили два мужика, из каждой печи выгружали по два раза за смену, а вот сколько вагонеток требовалось на одну выгрузку я уже не помню. У этих печей было очень жарко, а, где находились весы, там было терпимо. После взвешивания вагонетки гнали дальше к железной дороге, где стояли вагоны под готовую известь. Не знаю, как грузили – вроде, какой-то кран был. Освободившиеся вагонетки эти же рабочие гнали снова к печам, там снова загружались известью горячей, и так в круговую шла работа. Водили меня на печи, посмотрела я, как обжигали камень, и как получалась известь. Смотреть было очень жарко - давали специальные очки. Без очков смотреть было нельзя. После смены я обе тетради сдавала тут же в контору. На следующий день утром мне опять давали эти тетради и я продолжала вести записи. Работала всегда с утра. В других сменах работали другие весовщики. Освоилась я быстро, и работа мне нравилась. Питались в столовой. Однажды Саша пришел и сказал, что его уволили и велели выехать из Еревана в 24 часа - тут его паспорт признали не таким, как у всех. Видимо, везде были «грамотеи» хорошие: по дороге в Ереван мой паспорт оказался подозрительным, а в Ереване прописка прошла хорошо, а у Саши получилось наоборот. И опять неприятности, и опять были слезы. Там, где я жила в общежитии, комендантом был хороший человек и всегда сидел с нами на улице вечерами, все интересовался откуда мы приехали. Он даже знал, что есть город Магнитогорск, расспрашивал о нем. Когда подошел к нам, присел и узнал, из-за чего я плачу, стал нас успокаивать: «Не бойтесь, не пропадете!», - и посоветовал Саше уехать на курорт «Арзни» - там всегда нужны рабочие. Назавтра с утра Саша уехал, и его взяли работать на кухне курорта форсунщиком. Там печи топились нефтью. Работа не была тяжелой. Через неделю приехал за мной. Когда в конце смены я вышла из проходной завода, смотрю - стоит Саша мой.  Я его не сразу узнала - в белой рубашке, на лицо белый, поправился, прямо неузнаваемый. На следующий день подала заявление на увольнение, получила отказ, и только через три дня я выплакала расчет. В «Арзни» поселили нас в большую комнату, где еще жили двое: один мужчина и старичок-армянин - он работал поваром. Хороший был дядечка - все Саше давал что-нибудь из еды, дескать, неси корми жену, и даже мороженое приносил в большой чашке. Какое было вкусное мороженое на клубнике! А какой красивый пейзаж вокруг! Горы высокие, внизу текла река Занга, очень шумная, но не широкая. Посреди реки лежали большие камни, и водичка через них перетекала и образовывала водопады. Вблизи речки было трудно разобрать разговор рядом стоящего человека. Какая красота: идешь по дорожке – она, конечно, асфальтирована - как в туннеле, по обеим сторонам растут большие кусты цветущих роз разных цветов. Смотришь и удивляешься: какое чудо. Кусты выше нашего роста. Вокруг стоит благоуханный аромат. Такая красота и во сне не привидится. Были такие круглые барьеры среди кустов роз, а в них били фонтаны - почти как в Петродворце. Стояли беседки, где можно было посидеть, отдохнуть. Можно было напиться минеральной воды прямо из львиной пасти. Подходили к ним отдыхающие и пили водичку - обслуживала официантка, можно  было подходить и со своей кружечкой или стаканом. Был также источник, водичку которого можно было пить только через трубочку, чтобы она не попадала на зубы. Эта водичка вредно действовала на эмаль зубов. Мне дали работу в гладильной, где работала одна армянка, говорила она по-русски, оказалась хорошей женщиной. Была старше меня, жалела меня, так как фигура моя была уже округлая. Я была на 6 месяце беременности. Белье, с которым мне приходилось работать, было чистое: простыни, пододеяльники, полотенца, наволочки, скатерти. К сожалению не помню имени женщины: она всегда давала мне гладить, что легче. Работать мне было не трудно. Комната хорошо  вентилировалась. Обещали позже перевести меня на работу в буфет, но до той поры мы не дожили там. Недалеко от  курорта стояла большая гора, а на горе той было озеро Севан. Один раз мы ходили туда. С высоты хорошо все видно кругом. Куда ни глянешь -  все красота. Удивительно то, что на такой горе и, вдруг, - озеро. Да, забыла еще вот что рассказать: на заводе, где я работала весовщиком, работал один парень, и я, видимо, ему понравилась. Стал он мне предлагать выйти за него замуж, а мне было так смешно. Не могла удержаться от смеха - ведь он знал, что я замужняя, да и по фигуре моей было видно, но его это не страшило. Я все это принимала за шутки. Тут же работал пожилой мужчина и однажды подсел ко мне и говорит: «Ты, дочка, не смейся, он ведь серьезно говорит, наша нация таких шуток не любит. Я с ним поговорю, чтобы он к тебе не приставал». Хорошо, что я вскоре уволилась оттуда. Вот такая была история. Да хорошо было в «Арзни», но не долго у нас была радость... 22/VI-1941 года началась война. Сразу с утра стали уезжать все отдыхающие домой. Некоторые только одну ночь ночевали. Курорта не стало - переименовали в госпиталь, хотя раненых при нас не поступало.
          Ереван - красивый город.  Отовсюду было видно гору Арарат. Очень высокая, и на вершине лежит снег, как будто белая шапка на горе одета. Да, если бы не война, может и пожили еще там.