Молочные отцы

- Кормилец, ответь Акушеру.
- Я Кормилец, приём.
- Праздник намечается, созрело яйцо. Готовь пищу.
- Это прекрасно. Когда?
- К утру.
- Понял тебя, Акушер. Обеспечу детское питание. Конец связи.

***

Когда загружали снаряды в башню, Флейтист  ноготь оторвал с мясом. Прислонился к танковому катку,  покалеченный палец баюкает.

Он и вправду музыкант. Сейчас косяком такие волонтёры идут – интеллигенты городские. Романтики-неумехи, дуло им в хлебало. Правда, если в первом бою выживают – потом ничего. Учатся. И воевать, и материться, и лопухом подтираться.

Захар сказал грубо:
- Ну ты, дудочник хренов, сопли подбери. Хватит маникюр разглядывать, иди механику помоги.

Флейтист подскочил, кивнул.  А Захар пошёл к Бате на совещание.

Батю все любят. Строгий, конечно. Сам пристрелит, если что не так. Зато воевать с ним весело, фартовый он. И курево, и жратву, и боеприпасы выбивать умеет. Его по обе стороны фронта боятся.

Батя на Деда Мороза похож. Румяный, седобородый, улыбается ласково. Хотя слова суровые говорит:
- Сыночки, наш день настал. Высоту эту долбанную брать будем утром. Если надо – все под ней ляжем, но приказ выполним. Первая рота по лощине пойдёт, следом – танк Захара. Вторая в готовности. Вопросы?

Комроты  поскрёб щетину, мрачно спросил:
- Артиллерия будет?
- Нет. В целях обеспечения внезапности.

 Это плохо. Без артподготовки огневые точки у противника целёхонькие останутся, ждёт нас ад.

Батя под конец сказал:
- Помните, с той стороны – батальон Патера. Нелюди злобные, хоть внешне человеки и кресты носят. Никакой пощады, пленных не брать. Если что – они нас тоже не пожалеют.

***

Рассвет мутный, серый. В такой гнусный день даже солнышко не спешит на небо забираться и смотреть, как мы умирать будем.

Пехота, сбивая холодную росу, в лощину втянулась. Флейтист на башню залез. Замер, улыбаясь. Тишину слушает. Захар рявкнул:
- Чего завис? Люк закрывай, пора. А то подохнуть опоздаем.

Флейтист опустился на место наводчика, тонкими пальцами пульт управления оружием погладил. Механик дизель запустил – загрохотало, утренний туман чёрным выхлопом окрасило.

Батя дал красную ракету в зенит, спустился в блиндаж. Отдёрнул плащ-палатку на бревенчатой стене, в скрытую дверцу портала вошёл. Исчез.

***

Возник в низком жарком помещении. Посмотрел на Акушера, склонившегося над капсулой. Спросил:
- Ну, как там?
- Всё отлично, Кормилец. Вовремя ты начинаешь. Погляди, какой красавчик.
Батя-Кормилец подошёл. В капсуле набухало огромное яйцо, будто распираемое жёлтым гноем изнутри. К разъёмам  ползут чёрными змеями провода, передающие сигналы с поля боя – визуальные, звуковые, ментальные.

А в лощине – мрак. Ротный на противопехотку наступил. Лежит, пялится на белоснежный  обломок кости, вместо ноги торчащий. Орёт:
- Откуда мины, тля?! Вчера разведка  ходила, чисто  было всё.
Завыли миномёты, накрыли. Грохочущие чёрные гейзеры окровавленную лощину украсили.  В небо земля летит пополам с кишками, пулемёты по пехоте лупят, по телам – уже мёртвым и ещё нет.
Танк Захара в борт ракету поймал, пылает. Воющий Флейтист из башни вывалился, на землю сполз, горящим шлемофоном в грязь уткнулся и затих.

Будто ждал Патер нашу атаку.

Яйцо крики предсмертные впитало, вспухло – и разорвалось, забрызгав гноем потолок. Акушер, умиляясь, достал из яичных ошмётков краснокожего младенца с крошечными рожками, нежно-розовым хвостом и забавными копытцами.
- Ах, какой хорошенький! Молодец ты, Батя. Твоя заслуга. Вскормил.

***

- Патер, ответь Акушеру.
- Я Патер, приём.
- Тут праздник намечается, яйцо созрело. Твоя очередь кормить.