На коленях перед фортепиано

На улице Терешковой, бывшей Голубятной, есть дом №1/11. В этом доме прошли детские годы композитора и музыканта Ирины Степановны Куницыной. Когда ей случается проходить по улице своего детства, она вспоминает необычную историю из далекого прошлого.
Шел сентябрь 1944 года. В это время в Ярославле находилось много пленных немцев. Их использовали на стройках. Вот и на переоборудование в общежитие подвала  жилого дома на Голубятной пригнали немцев. Работали они под присмотром советских военных.
- Мы видели худых изможденных людей. Иногда, прямо на наших глазах, их били наши коменданты. Мы, детвора, жалели полуголодных пленных. Не боялись, подходили к ним. А они даже учили нас немецкому языку, - рассказывает Ирина Степановна Куницына. – Мне в ту пору было семь лет. Я поступила в музыкальную школу, которая находилась в подвале музыкального училища. А в самом здании располагался госпиталь. Учащиеся школы постоянно выступали с концертами перед ранеными. Мама достала мне трофейное фортепиано – небольшой кабинетный инструмент изумительной красоты: украшенный резьбой, инкрустацией, но с пробитой верхней крышкой. Правда, строй у него сохранился. Как-то раз я сидела за фортепиано и что-то одним пальчиком играла. Был теплый сентябрьский день. Из открытого окна звуки музыки, очевидно, доносились на улицу. Вдруг – стук в дверь. А я одна в квартире: мама – на работе, брат – в школе. Но все же открыла дверь. Стоит комендант, а рядом – высокий тощий немец. Узнав, что я одна дома, комендант сказал, что они придут к нам завтра. На следующий день они появились. Прошли в мою комнату, где стоял инструмент. Немец – молодой красивый парень – подошел к фортепиано и,  опустившись на колени, стал целовать его. «Это тот самый инструмент, на котором я играл» - взволнованно говорил он. Отто, так звали немца, рассказал нам о себе. Он закончил Берлинскую консерваторию. А когда началась война, ездил с концертами в немецкие воинские части с этим самым фортепиано. Ему разбило верх во время одного из налетов советской авиации. А музыкант, далекий от политики и никогда не державший в руках оружие, попал в плен. Случайно оказавшись в Ярославле, он услышал свой инструмент. Отто стал приходить к нам. Он изумительно играл Шумана, Мендельсона, Чайковского, Шопена. И, конечно же, Бетховена. Однажды сказал мне: «Запомни, девочка, я играю величайшего композитора мира – Бетховена». Немецкий пианист учил меня правильно держать пальчики, локти, читать ноты. Но наши занятия продолжались не долго: моего учителя, как человека не военного, отпустили. На прощание он подарил мне коробочку конфет, присланных в посылке из Германии. Я хранила подарок, как память, целых 15 лет. Прощаясь, Отто сказал мне: «Русская девочка, запомни одно имя – Бетховен. Если ты станешь музыкантом, то я хотел бы, чтобы ты играла немецких композиторов». Фортепиано стояло у нас три года, а потом трофеи стали собирать и куда-то сдавать.
Случайно или нет, но великий Людвиг ван Бетховен стал любимым композитором Ирины Степановны. Его творчеству она посвятила дипломную работу в музыкальном училище, а при поступлении в консерваторию  исполнила Третий  концерт для фортепиано с оркестром Бетховена. Потом Ирина Степановна преподавала немецкую полифонию, историю немецкой музыки. Ей говорили, что она особенно глубоко прониклась в творчество Баха и Бетховена. Немецкая музыка, которая запечатлелась ей в детстве, стала сопровождать ее по жизни. Случайная встреча с пленным немецким музыкантом оказалась судьбоносной для русской девочки.