Креветки к пиву

Чан с тьмой стоял на вагонетке. Он вытягивал сферические вареники из галактической тьмы обычным дуршлагом и приговаривал:
- Все катится к чертям, все катится к чертям.
А вареники все катились по тарелке и катились, проваливаясь в черную дыру на дне. Черти чавкали, хрюкали, не поднимали головы от миски к небу: в аду, как известно, нет неба. Твари ужинали. Сперва – персонал. Затем – отдыхающие.
Под рукой что-то крутилось. А когда не крутилось, что-то было не чем-то, а девочкой в инвалидном кресле. Сейчас девочка подливала масла из кувшина, совсем не крутилась и напевала под нос:
- И так каждый божий день, ка-а-а-жды-ы-ый бо-о-о-жий день!
Гоголевский нос стоял на полке, шмыгая невпопад. Не любит он песни.
- Какафоша, - мужчина изменился в лице, превратившись в монстра. – Ну, в ноты же не попадаешь!
- Бах! – крикнула девочка. И уронила кувшин на рельсы.
«Бах-ба-бах» - звякнуло в вакууме.
- Бах - ниже, - мужчина ткнул пальцем в дыру. – И ты ниже бери. На полтона.
- Бах? – побледнела на полтона девочка и забурчала. – Баааааах.
- Он самый. С Моцартом на пару. Спит под забором, гляди. 
- Бездомный?
- Поэт? В больнице! Счастлив! Сюда бы. Скучно.
- Бах! – недовольно топнула ногой девочка.
- Всем места не хватает. Не прокормишь, - буркнул мужчина и подтянул еще кастрюлю. – Понаехали тут. Загадили та-а-а-кое место, эх.
- Проветрим ад? – спросила осторожно девочка.
- А это выход! – громогласно крикнул мужчина в дыру. – Всем на выход, черти!
Внизу засуетились.
- Баха положите на место!
Муравейник ожил. Со сквозняком в обнимку проскользнули приведения. Призрак грузного мужчины с наслаждением оттоптал божий лапоть.
- Собаки! – недовольно кричал у выхода мужчина, брызжа слюной и размахивая на всю вселенную дуршлагом. – Павлова забыли!
Стройный ряд тварей, разношерстный и разномастный, одним сплошным потоком хлынул на поверхность сквозь узкое горлышко, образуя драки, склоки, заторы, запоры, революции, перевороты, фляки, рондады и  маленьких бумажных журавликов.
Из галактической тьмы.
На свет. Под небо. К живым.
- Второго числа жду всех обратно! – кричал вдогонку мужчина. – Сутки вам! Отдыхайте.
- Дядя Ктулху, а мне можно? – принялась теребить его за хитиновый хвост девочка.
- Только без косы, - кивнул мужчина. – Сегодня не убивают, смертоносная.
- Хорошо, - девочка чмокнула в щеку.
- Иди, - он ответно поцеловал ее в макушку. – Мне нужно сделать пару важных телефонных звонков.
Девочка встала и пошла.
Щупальца забегали по сенсору.
Гудок.
Еще гудок.
- Ктулху! Старина! – раздалось из динамика.
- Трезубец мне в зад, - гоготнул в ответ Ктулху. – Зевс!
- Рад тебя слышать, - загадочно буркнул Зевс. –  Проснулся? Один дома?
- Проснулся,  - заржал Ктулху, щупальца затряслись. – Один - из твоих. Дома никого, всех выставил.  Я придумал «День всех святых». Тряхнем?
- Хорошая идея! Давно было пора придумать! Выдвигаемся пантеоном. Жди! – воскликнул Зевс. – И пиво! Пиво в морозилку ставь прямо сейчас! А то оно у тебя вечно теплое.
- Горячее, Зевс, горячее, - улыбнулся Ктулху и отключился.
Подумал с минуту, затем по памяти набрал еще один номер.
Гудок.
Еще гудок.
- Заказ пиццы, добрый вечер, - пробубнила монотонно в трубку девушка.
- Девушка, примите заказ.
Тут он долго перечислял начинки, напитки, соусы и приправы.
Кровожадные боги прожорливы.
- Заказ принят. Три пиццы с морепродуктами в подарок! – радостно пропищала девушка.
- Не нужно глумиться, барышня, - с обидой в голосе сказал моллюск. – Проснусь после бодуна, ты – первая.