Глава 18. Осада Ангбанда

Итак, нолдоры обложили Ангбанд осадой. Для этого они построили укреплённый лагерь на равнине Ард Гален у самого выхода из долины Горячего ручья. Они наладили регулярное конное патрулирование окрестностей. Орлы Манвэ вели воздушную разведку.
Орки в Ангбанде зализывали раны, строили оборонительные сооружения, ковали оружие, налаживали быт.
Когда-то давным-давно, ещё до Весны Арды, огнедышащая гора Тангородрим извергла из себя мощный лавовый поток. Эта огненная река спустилась по восточному склону горы, заполнила долину, да там и застыла гигантской запрудой. Масса застывшей лавы преградила путь горячему ручью, и вода в нём начала подниматься. Так было до тех пор, пока уровень воды не поднялся выше гребня лавовой плотины. В результате образовалось огромное горное озеро. Вся нижняя половина долины была затоплена. Излишек воды низвергался на равнину каскадом водопадов. Так прошли миллионы лет. На дно спокойного озера оседало всё, что приносил с гор бурный ручей. Дно озера постепенно стало плоским и песчаным, а сверху образовался толстый слой ила. Но, со временем, вода проточила в лавовой плотине узкое извилистое ущелье с отвесными стенами. Уровень воды в озере стал падать. И озеро исчезло. Вместо него осталась широкая часть долины с плоским дном. А бывший озёрный ил превратился в чернозём, толщиной в целый локоть.
Такой и предстала долина горячего ручья перед орками, когда они там поселились. Вход – узкое ущелье у подножия Тангородрима. Выше – плодородная часть, бывшее дно озера, где, после вырубки леса, орки разместили хлебные поля. Ещё выше – каменистая часть долины с крутыми склонами, поросшими сосняком. Эти склоны круто обрывались прямо в ручей. Там Гортхаур обнаружил богатые залежи железной руды. За четыре столетия в этих местах было построено несколько плотин. Вода, падая с них, вращала огромные водоналивные колёса, которые, в свою очередь, приводили в движение мельничные жернова или огромные кузнечные мехи и даже механические молоты. Эта часть долины называлась ущельем Гортхаура. Здесь ковалось оружие будущих битв.
За время осады, орки одомашнили волков и диких коз. А вот землю обрабатывать приходилось мотыгами. Домашние волки были названы волколаками. Они заменяли в Ангбанде собак.
Постепенно численность населения в Ангбанде росла. Но, вероятно, численность нолдоров росла ещё быстрее, и соотношение сил если и менялось, то не в нашу пользу.
Одной из наиболее острых проблем осаждённых, была нехватка соли. Вода горячего ручья была солоноватой, но выпаривать соль из неё было невозможно, ибо вместо поваренной соли получалось отличное слабительное. А соль была нужна. Соляной голод – самый страшный. Когда случались перебои с подвозом соли, гоблины сыпали в пищу даже золу.
Для решения этой проблемы Моргот вынужден был посылать экспедиции к морю. Отряды орков, под покровом ночи, покидали Ангбанд через северные ворота. Они преодолевали перевал и оказывались на северном склоне Железных гор, где ущелья заполнены ледниками, а вздымающиеся,  из массы льда, отроги – голы и безжизненны. Далее соляные караваны на санях, влекомых волчьими упряжками, двигались по вековечным льдам на запад. Пять ночей длился этот путь. Пять дней орки отсиживались в снежных хижинах, дабы обмануть бдительных орлов Манвэ. Так, обогнув Хитлум с севера, они прибывали на берег моря в край Ламмот. Там они разводили костры, и в больших котлах выпаривали из морской воды соль. Брикеты драгоценной соли доставлялись в Ангбанд тем же нелёгким путём.
Не раз соляные караваны попадали в пургу и гибли. И только однажды нолдоры засекли такой караван и уничтожили его. По счастью это был порожний караван. Он двигался от Ангбанда к морю. Если бы нолдоры обнаружили в санях соль, они бы поняли истинное назначение каравана и перекрыли бы этот путь. Но, сытые нолдоры даже не догадывались о существовании соляной проблемы. И это нас спасло. Они приняли наш караван за диверсионную группу и уничтожили его. Вот как это описано в Сильмариллионе:
«Моргот замыслил захватить Финголфина врасплох, а так как знал о бдительности Маэдроса, то послал войско на снежный север, и оно повернуло на запад, а после - на юг и спустилось к берегам залива Дренгист, тем путём, которым Финголфин шёл со Вздыбленного Льда. Так проникли они в Хитлум с запада, но их вовремя выследили, и Фингон ударил на них в горах, близ устья залива, и большинство орков было сброшено в море. Бой тот не числится среди великих битв, ибо орков было немного, и лишь часть народа Хитлума билась там».
Если бы летописец, писавший эти строки, дал себе труд подумать, то он не мог бы не задуматься над таким вопросом. Раз уж «орков было немного», то их целью не могло быть завоевание Хитлума, ибо невозможно малыми силами победить целое королевство. Да и снабжать это войско из Ангбанда северным путём было невозможно. В случае поражения, а оно было неизбежно, орки не смогли бы отступить в Ангбанд, ибо в тылу у них море, а между ними и их крепостью – страна врагов. Обойти Хитлум с севера можно только в том случае, если противник не знает о существовании отряда. В противном случае, нолдорам ничего не стоит перерезать этот путь своей конницей. По версии нолдоров получается, что Моргот снова послал свой пусть маленький отряд на бессмысленную гибель.
На самом же деле это был караван солеваров. Нетрудно догадаться, что орки, проживающие в глубине материка, должны были где-то брать соль. Соляных озёр в окрестностях Железных гор не было, значит, единственным источником соли могло быть только море.
Время шло, и, наконец, наступил тот момент, когда население Ангбанда выросло настолько, что плодородная часть долины уже не могла обеспечить жителей достаточным количеством хлеба. Оставалось ещё ущелье Гортхаура, но заниматься земледелием в нём было невозможно, ибо склоны его слишком круты и каменисты.
Выбор был небогат: либо ограничить рождаемость, либо переселить часть населения. Моргот избрал последнее. Разведчики гоблинов уже не раз ходили северным путём на восток. Они неплохо знали местность к востоку от Голубых гор. Там, между Голубыми горами и Северным нагорьем текла, да и ныне течёт, река Люна. На её восточном берегу было решено основать город. Первый караван со строителями прибыл в верховья Люны в конце зимы санным путём. Весной строители сплавились на плотах до намеченного места. Там, в дремучих лесах, они построили деревянную крепость. Место было выбрано удачное. Крепость располагалась в месте слияния речки Красная и реки Люны. Таким образом, город был защищён с двух сторон реками. С третьей – северной стороны выкопали ров. По реке Красной на плоскодонных барках доставляли руду с Северного нагорья, а по Люне сплавляли лес, необходимый для строительства. Вокруг города выжгли лес под посевы. Город назвали Люнингард, что означает – крепость на Люне.
Комендантом Люнингарда был назначен оркский вождь по имени Азог. С этого времени, каждую зиму, излишек населения мигрировал из Ангбанда в Люнингард. Обратно в Ангбанд шли караваны гружёные продовольствием. Они оставляли продукты в тайниках вдоль по трассе северного пути, дабы обеспечить питание следующей партии переселенцев.
Однажды, такой караван привёз в Ангбанд необычный груз. Это был маленький детёныш дракона. Разведчики Азога нашли его в лесах Северного нагорья. У дракончика было повреждено крыло. Он не мог летать и был обречён на гибель. Гоблины выходили детёныша и послали в подарок Морготу. Детёныш оказался самцом. Моргот назвал его Крумвинг, что означает – Сломанное крыло. Но со временем, имя это было изменено на Глаурунг – Дырявая Шкура. Руно по-оркски означает – шкура, гла – отверстие, игла – инструмент для проделывания дыр.
Поводом для перемены имени послужил такой случай. Прожив в Ангбанде лет двести, Крумвинг вошёл в пору половой зрелости и стал безобразно себя вести. Кто наблюдал поведение мартовских кошек, тот знает, как тяжело бывает вынести их призывное мяуканье. Но представьте себе, что вместо кошки ревёт десятисаженный дракон. И рёв этот, усиленный горным эхом, потрясает, сутки напролёт весь Ангбанд. Разумеется, всё население лишилось сна. Сами понимаете, что никто не посмел отлупить дракона веником и загнать под лавку. Найти ему самку, тоже было невозможно. Дело в том, что такие крупные хищники как дракон, очень прожорливы. Они требуют для охоты больших угодий. Встречались они настолько редко, что пролетающий над страной дракон, считался значительным событием, достойным упоминания в летописи.
Поскольку Крумвинг был калекой, Моргот поначалу не планировал использовать его в бою. Вот если бы он дал потомство, мы бы обзавелись настоящими боевыми драконами. Драконы могли бы на огромной скорости атаковать противника с воздуха, выжигать своим огнём целые подразделения. Но Крумвинг, с его парализованным крылом, мог только ползать. Даже пехоте было под силу убежать от него.
И вообще, дракон-калека обречён на голодную смерть, ибо сам не сможет охотиться. Наш дракон был жив только потому, что его кормили всем миром. Он платил гоблинам за заботу искренней благодарностью. Но вот наступила половая зрелость, и Крумвинг стал неуправляемым.
В один прекрасный день, он покинул свою пещеру и уверенно пополз в направлении южных ворот. Никакие уговоры на него не действовали. Выбив ворота одним ударом хвоста, он двинулся в южном направлении, с твёрдым намереньем найти своё счастье.
Между тем, в лагере противника поднялась тревога, мало чем отличающаяся от паники. Увидев движущееся на них чудовище, они порядком перетрухнули. Тем более что Ангбандская стража, всё ещё надеявшаяся вернуть взбунтовавшегося питомца, с громкими криками бежала следом за ним.
Пехота и кавалерия противника дружно бросилась наутёк. Лагерь нолдоров мгновенно опустел. И только одна сотня конных лучников не оплошала. Сначала, они в беспорядке отступили на безопасную дистанцию, но потом опомнились и остановились. Принц Фингон, командующий хитлумским контингентом нолдоров, сообразил, что огонь дракона поражает всего на десять-пятнадцать сажен, тогда как стрелы разят на сто – сто пятьдесят саженей. Он возглавил сотню и повёл её в атаку, и, сблизившись с драконом на полсотни сажен, обрушил на бедное животное целый ливень стрел. Броня у Крумвинга была ещё молодая, неокрепшая. Множество стрел вонзились в его тело, причиняя ужасную боль. Образумившись, Крумвинг пополз обратно. А беспощадные враги преследовали его, методично расстреливая с безопасной дистанции. Кровавый след тянулся за несчастным по равнине.
Орки пришли на выручку своему любимцу. Одни из них прикрывали Крумвинга щитами, другие отвечали нолдорам стрелами. Многие из них заплатили своими жизнями за спасение дракона. Вернувшись в Ангбанд, он не забыл ни нолдорские стрелы, ни жертвы наших бойцов. У драконов хорошая память. С тех пор его прозвали Глаурунг – дырявая шкура.
В Сильмариллионе этот эпизод описан так:
«И вот прошло ещё сто лет, и из врат Ангбанда выполз в ночь Глаурунг, первый из Урулоки, огненных драконов севера. Он был ещё юн и не достиг полного роста, ибо долга и медленна жизнь драконов, но эльфы в смятении бежали к Эред Ветрину и Дортониону; и он опустошил степи Ард Галена. Тогда Фингон, принц Хитлума, выехал против него с конными лучниками; окружив дракона, они засыпали его стрелами, и Глаурунг не мог вынести этого, ибо шкура его была ещё недостаточно крепка, - он бежал в Ангбанд и долгие годы не выползал оттуда».
Что же, всё это – чистая правда. Другое дело, как поданы факты! Они победили дракона-подростка, да ещё и калеку. А шуму-то! А славы-то! А между тем, у Глаурунга просто не было тогда никаких средств, чтоб причинить им вред. Они могли, ничем не рискуя, пускать в нашего питомца стрелы. Расстреливать его было даже легче, чем толпы повстанцев в Подзвёздной битве.
Нолдоры пишут, будто Моргот был недоволен тем, что Глаурунг обнаружил себя раньше времени. Да, так оно и было. Теперь враги знали, что у Моргота есть ручной дракон. Они могли принять контрмеры. Они могли создать оружие против дракона. Это могли быть какие-нибудь сверхмощные арбалеты, ямы-ловушки, отравленные приманки, острые крючья на цепях. Но, как ни странно, ничего подобного нолдоры даже не попытались сделать. Они оказались способны только на то, чтобы хвастаться победой и сочинять помпезные песни о храбрости своего принца. Никчёмный народ! Судьба дала им двести лет на то, чтобы подготовиться к встрече с драконом, но они этот шанс упустили.
Следующим наиболее важным событием той эпохи был приход людей в Белерианд. Кому интересны подробности, обратитесь к Сильмариллиону. Я же не стану повторять всего, что там написано. Остановлюсь лишь на двух важных деталях этого перехода.
Деталь первая – это случай с Амлахом сыном Имлаха. Вот как он описан в Сильмариллионе:
«И встал тогда некто, кого все приняли за Амлаха, сына Имлаха, и бросил злобные слова, потрясшие всех, кто внимал ему:
-Всё это лишь эльфийские хитрости, басни, сплетённые, чтобы обмануть легковерных пришельцев. Море безбрежно. Света на Западе нет. Блуждающий огонёк эльфов довёл вас до края света. Кто из вас видел хоть тень Божества? Кто зрел на Севере Чёрного Владыку? Это эльдары жаждут завладеть Средиземьем! Жадность побудила их копаться в земле, и это разгневало существа, обитающие в её глубинах; то же делали они раньше, и то же будут делать впредь. Пусть орки живут на своей земле, а мы будем жить на своей. Места в мире достаточно, если только эльдары оставят нас в мире!
Внимавшие на мгновение оцепенели, и тень ужаса пала на них; и решили они уйти из владений эльдаров. Позднее, однако, явился меж ними Амлах и отрицал, что присутствовал при этом споре или что говорил нечто подобное, и сомнение и растерянность овладели людьми. Говорили Друзья Эльфов «Теперь то вы верите? Чёрный Властелин существует, и его посланцы и соглядатаи таятся среди нас, ибо он боится нас и той силы, которую мы можем дать его врагам»». (Сильмариллион, глава 17).
Итак, здесь утверждается, ни много ни мало, что агенты Моргота могли принимать облик своих врагов и под их личиной присутствовать на военных советах! Но, если бы это было правдой, Моргот мог бы просто подменить руководство нолдоров своими агентами! Представьте себе: Агенты Чёрного Властелина приняли облик телохранителей Маэдроса. Под этой личиной, они проникли в покои Маэдроса и тихо придушили его подушкой во сне. Затем один из них принял облик убитого короля и объявил войну Финроду, а за одно и Финголфину. В итоге, нолдоры истребляют друг друга; стрелы – тучами, кровь – рекой, от мечей искры как в кузнице летят; а Моргот сидит себе в Ангбанде у камина, ноги в тазике парит, пивко потягивает и многозначительно ухмыляется, а порою даже гадко хихикает!
Как Вам такой незамысловатый план? Дёшево и сердито! Но что мы видим в действительности? Ничего подобного не случилось. Моргот, в представлении нолдоров, снова предстаёт недоумком. Вместо того чтобы перехватить управление вражеской армией и погубить её, он неуклюже раскрывает своё тайное и фантастически эффективное оружие. При этом у него даже не хватило ума убить Амлаха, дабы тот не мог отрицать, что выступал на совете! Каким же надо быть недотёпой, чтобы столь глупо и бездарно упустить шанс на победу! Воистину, с таким врагом и воевать-то незачем, ибо, если он не зарежется насмерть во время бритья, то обязательно удавится, завязывая галстук. Дай такому врагу лук, и он прострелит себе ногу. Дай ему меч, и он снесёт себе голову. Дай ему верёвку, и он запутается в ней и удавится.
Нолдоры не понимают, что, изображая Моргота кретином, они выставляют себя ещё большими кретинами. Ибо что может быть позорнее, чем проиграть войну столь глупому существу?
На самом деле, способностью принимать чужой облик ни сам Моргот, ни его подданные не обладали. Просто Амлах сказанул на совете лишнего, а потом, когда протрезвел, испугался, что потеряет покровительство нолдоров, и отрёкся от своих слов. Оно и понятно, нолдоры достали всех своими науськиваньями. Они беспрестанно твердили: Моргот – враг! Моргот опасен! Надо спасать мир! Но люди-то были не слепые. Они видели, что владений у Моргота – одна горная долина у полярного круга. Такие владения не могли прокормить большую армию. Отсюда люди делали вывод, что войска у Моргота мало, а опасность от него исходящая, сильно преувеличена. Так оно и было на самом деле. Истерические вопли об опасности с севера нужны были нолдорам для того, чтобы оправдать свои собственные захваты.
Теперь рассмотрим второй эпизод, связанный с приходом людей.
«Моргот, однако, видя, что обманом и ложью ему не удалось рассорить людей и эльфов, взъярился и решился причинить людям столько зла, сколько сможет. Поэтому он выслал отряд орков, которые, направляясь на восток, проскользнули сквозь осадное кольцо, перебрались назад через Эред-Линдон по Гномьему Тракту и в южных лесах владений Карантира напали на халадинов.
У халадинов не было вождей, и жили они не кучно. Каждая усадьба стояла сама по себе, и не было у них общих законов. Их трудно было собрать вместе. Был среди них некто по имени Халдад, бесстрашный и властный; он собрал вместе всех смельчаков, каких мог найти, и отступил в угол, образованный слиянием Аскара и Гелиона, и там от берега до берега построил крепкую загородь; за неё они отвели всех детей и женщин, кого удалось спасти. Там отбивались они, пока не кончились припасы.
… Однако, семью днями позже, когда орки бросились на последний приступ и почти разрушили загородь, вдруг запели трубы, и с севера пришёл с войском Карантир и загнал орков в реку».
Вдумаемся в логику этих строк: Морготу не удалось рассорить людей и эльфов? Не беда! Во-первых, это только пока не удалось. Война ведь ещё не проиграна. Осаде не видно конца. Почему бы, не попробовать поссорить их в следующем году, или в следующем столетии? В конце концов, Моргот ещё даже не опробовал самых действенных средств – убийств с подбрасыванием нужных улик, писем, свидетельствующих о том, что люди якобы ведут переговоры с Ангбандом. Он ещё не щекотал женскую ревность – оружие страшной разрушительной силы. Не провоцировал мужчин на «слабо». Он не испытывал своих недругов на жадность, на властолюбие. Если бы уж совсем ничего не получилось, можно было бы подарить кому-либо из врагов один Сильмарил. Ручаюсь, нолдоры порвали бы друг другу глотки, ради обладания этим камнем. Да впрочем, так оно и вышло, когда Берену удалось заполучить один из этих светоносных камней. Словом, Моргот ещё даже не начал никого ссорить. Нельзя же считать серьёзной попыткой эту глупую историю с выступлением Амлаха на собрании.
Это всё – во-первых. Но есть и во-вторых. Не сумел рассорить своих врагов? Не беда! Нолдорам ведь тоже не удалось пока построить людей в колонны и погнать их на штурм Ангбандских укреплений. Зачем же нужно было провоцировать людей на военный союз с нолдорами? Вряд ли после нападения орков, халадины стали лучше относиться к Чёрному Властелину. Скорее наоборот, такое несправедливое коварное нападение сделало их заклятыми врагами Моргота. Зачем ему нужны новые враги, если и старых-то врагов столько, что хоть в кадушке соли, хоть в аренду сдавай? Ответ на этот вопрос знают только составители Квента Сильмариллион. Для меня же, как и для Халет, их логика непостижима.
На самом деле, причиной нападения орков стало следующее событие. Племя халадинов, подстрекаемое нолдорами, а может быть даже гномами, усторило засаду на берегах Люны. Халадины подкараулили там очередной караван с орками-переселенцами и всех их перебили. Узнав об этом, комендант Люнингарда Азог собрал войско и явился в Белерианд с ответным визитом. Он жестоко отомстил халадинам за смерть переселенцев и осадил их крепость в месте слияния Аскара и Гелиона. Но под ударом войска Карантира, вынужден был отступить.
Когда люди и нолдоры истребили второй караван, стало ясно, что попытки эвакуировать излишки населения из Ангбанда в Люнингард, бессмысленны. Тогда орки Азога бросили свою крепость на берегах Люны, и ушли далеко на восток. Они устроили новое поселение в северной части Туманных гор. И нолдоры потеряли их из виду.
Новый город так и назвали: Новый город, или Невингард. Туда, после перерыва в несколько лет, тоже потянулись караваны с переселенцами из Ангбанда. Но путь их теперь стал вчетверо длиннее.
Вот почему орки не исчезли с лица Арды, после гибели Белерианда. Все нынешние орки происходят от орков короля Азога. С той отдалённой эпохи и до нынешних времён, Туманные горы являются нашим главным убежищем.
А пустующая крепость на берегах Люны досталась одному людскому племени. Они по своей давней привычке коверкать все имена и названия, нарекли реку Леной, а город – Ленинградом. Но, история Ленинграда не относится к рассматриваемой теме.
Так четыреста лет тянулась осада Ангбанда. Ничто не предвещало её конца. Но валары судили иначе.

http://www.proza.ru/2014/11/01/2123