Психология и умственная отсталость

            Для психологии эта тема наиболее актуальна и наиболее глобальна по сравнению с другими темами, хотя на первый взгляд это может казаться и не так. Но обоснуем позицию.
            Если говорить просто, без нагромождений технической терминологии и излишних технических подробностей, за которыми можно скрыть или потерять основную истину, то умственная отсталость — это пониженная способность к связыванию образов для получения образов следующего порядка сложности. Так в социальном диапазоне человеческого сознания можно обнаружить четыре типа связи: ассоциативные, мотивационные, смысловые и ценностные. Нарушение в любом из этих типов связи вызывает соответствующие нарушения умственной деятельности. Это первый тезис. Второй тезис — это фундаментальное построение сознания, т.е. если дефект заложен уже в ассоциативном принципе, то всё здание умственных возможностей идёт с перекосом, крупными недоделками и с компенсирующими механизмами. Нарушение в мотивационной сфере уже менее фатально, так как нарушено аргументированное логическое действие ума, но может великолепно действовать свободное ассоциирование. Проблемы же со смысловым типом связи в сознании ведёт к нарушению сопряжения умственных моделей. В норме человеческое сознание способно вести параллельно несколько умственных моделей и попутно сопрягать их между собой. Технически в этом и заключается суть смысла. Так что получается: умственная отсталость может быть очень различной по своей сути, и её могут даже порой не распознать за множеством наработанных социальных и наукообразных шаблонов. Ну а ценностная умственная недостаточность вообще таковой не считается в социуме, поскольку привычное хождение по головам зачастую уже считается нормальным (человек просто делает карьеру); а бросить всё и уйти в неожиданную, но вожделенную деятельность кажется более, чем странным для современного социально адаптированного человека.
            Наибольший интерес для нас сейчас представляет смысловая умственная недостаточность, как одна из разновидностей олигофрении. Эти люди прекрасно могут связывать между собой представления и понятия, опираясь на достаточное ассоциирование; они могут даже выстраивать аргумент за аргументом, создавая мотивацию и формируя на ней свою деятельность; на основе мотивационно-деятельностной работы их ума у них приемлемо функционирует логика; но при недоразвитом смысловом мышлении у них нет сложного умственного моделирования, нет способности к осознанию роли, способности сопрягать, диалектически рассуждать, а также видеть простые и прямые ходы без инструкций, канонов и писаний. Такие люди не могут на себя взять серьёзную ответственность, и им приходится маскироваться на тех видах социального труда, где они могут скрыть свой дефект. Одной из таких приемлемых для них областей является область психологии, в которой практической нормой является игнорирование рациональных идей и сведение всего к ассоциативным комплексам в уме человека. Область психологии для них и является наиболее привлекательной, так как психология не содержит никаких сколько-нибудь рациональных идей, спокойно оперирует словами, за которыми нормально развитый человек подразумевает очень сложный смысл,они же оперируют ими как элементарными понятиями (личность, характер, мышление…), что тоже является одним из симптомов олигофрении. Принцип "волшебного слова", когда произнесение термина для человека тождественно выполненному действию или постижению механизма. Надо заметить, что так называемая теория психологии всегда является беспорядочным набором отвлечённых мнений со множеством ссылок и по содержанию даже не соответствует названиям книг и статей, в которых две трети объёма обычно заняты историей вопроса, а чёткого вывода так и нет. Произведения Алексея Николаевича Леонтьева являются ярчайшим примером литературы, написанной олигофреном.Найти там малейший отблеск хоть какой-нибудь идеи не представляется возможным: ни темы, ни структуры, ни выводов. Одни только наукообразные выражения, надо отдать должное, построенные гипнотическим способом, что, видимо, и вызывает иллюзию полноты и интереса. Но это всего лишь иллюзия, потому что, если задаться целью найти рациональное зерно, хотя бы завязку идеи, то поиски будут утомительными и безуспешными. Аналогичными свойствами глубоко завуалированной смысловой олигофрении обладают и произведения Бориса Герасимовича Ананьева, а также Льва Семёновича Выгоцкого. Да и практически вся эта, так называемая, литература по "теории" психологии выдаёт на поверку симптомы смысловой олигофрении, при которой не наблюдается простого тематического сопряжения и сквозной цели. Да и выводов тоже нет.
            Таким образом, для психологии эта тема, тема олигофрении (особенно смысловой), наиболее актуальна и наиболее глобальна, потому что практически целиком контингент этой области состоит из таких людей. Умственная отсталость — это даже не столь предмет психологии, сколь её проблема, внутренняя проблема. Ну и, конечно же, проблема общества с ней, с психологией, которая обещает произвести отладку общественных механизмов, но не осуществляет этого, не выдаёт своего общественного продукта, а только разговаривает, причём весьма убедительно. Кстати, высокая степень убедительности - это тоже один из характерных признаков олигофрении, особенно в сочетании со словоохотливостью. Олигофрен подобного рода никогда не сомневается в том, что говорит, а говорит он хорошо отработанными наукообразными фразами.
            Для справедливости надо отметить, что умственная отсталость на основе недоразвития смысловых связей может давать даже некоторое социальное преимущество (как это ни парадоксально), поскольку обладает двумя качествами: убедительностью и экстракомбинаторностью. Первое качество объясняется тем, что имеется умение подбирать аргументы, но заторможен механизм их проверки, а отсюда берётся самоуверенность, столь важная для убедительности. Экстракомбинаторность же определяется компенсаторикой: ведь, если не работает механизм некоторого уровня, то усиленно трудится и переразвивается механизм предшествующий по уровню и функциям. Для смысловых олигофренов надежда возлагается на мотивационный механизм, как предшествующий смысловому. Т.е. деятельность, речь и даже статьи подобных людей могут быть весьма убедительными, но понятно, что в глобальном смысле они не могут принести пользы обществу, и, более того —  они несут за собой неминуемую опасность, так как декларируют, создают общественный заказ и общественную надежду, а затем уводят все доверенные им проблемы в латентную форму. Из этого следует, что все доверенные им общественные структуры непреднамеренно ввергаются ими в хаос, поскольку они, как специалисты, не обладают единым комплексным и вообще сколько-нибудь целостным и универсальным мышлением, способным им предоставить пластичность в оценке действительности. Это заставляет их применять одни и те же приёмы к несовместимым на деле конструкциям.

PS   Все технические рассуждения о связях и образах, приведённые здесь, взяты отнюдь не из психологии. В психологии полностью отсутствует какая-либо возможность инженерного рассуждения в виду отсутствия хоть сколько-нибудь строгих понятий.