Атаманша Гл. 8

Гл.8


Атаман взошёл на деревянное крыльцо и постучался в двери. Тут же на порог выбежала восемнадцатилетняя смешливая девица. Она всё время улыбалась и глаза её, цвета самой чёрной ночи, светились радостью.

-   Пётр Емельяныч, какое счастье, что вы зашли! Проходите в дом, вот бабуня гордиться будет! Пойдёмте зараз к ней.

Атаман растерялся от такого внимания и молча последовал за дочерью Семёна, вспоминая, как её зовут.

В дальней комнате, у окна, лежала в кровати пожилая женщина и атаман невольно отшатнулся. Что с человеком делает болезнь? Ещё пару месяцев назад, это была розовощёкая дородная бабёнка, которая запросто несла коромысло с двумя вёдрами и даже не гнулась под ними.

А сейчас её тело настолько высохло, что она стала неузнаваемой, а огромные подушки делали её лицо, и без того бледное, совсем худым и сморщенным, а вся она, как будто терялась в этих бесконечных одеялах-покрывалах.

Старушка повернула голову, её впалые глаза заискрились теплом.

-   Батюшка, вот уж угодили! Вы присаживайтесь, а ты, Симка, ступай стол накрывать.

Атаман по-прежнему хранил молчание, он не ведал, с чего ему начать, но женщина его выручила.

-   Я, Пётр Емельяныч, сама хотела вас позвать...

Она запнулась, но быстро взяла себя в руки.

-   Так уж случилось, что я, наверное, отжила. Что ж, Господу виднее. Просьба у меня к вам, Пётр Емельяныч... Вы не оставьте внучку, коли... Ну, сами понимаете... Да знаю, что вы никого не бросаете, всех сирых и убогих помните, но всё ж спокойнее помирать, когда лично услышу желаемые слова. Она-то не совсем одна будет, моя сестрица за ней присмотрит, ну, может, когда с дровишками подмогёте, или другие какие нужды...

Старушка, не отрываясь смотрела атаману прямо в глаза, ему от этого становилось зябко и неуютно, но осознавая важность момента, заверил:

-   Не беспокойтесь, Акулина Васильевна. Никого не забывали и вашу... эээ...

-   Симку.  -  подсказала хозяйка.

-   Да-да, Серафиму. Тоже не оставим. А может, сейчас вам какая помощь нужна?

-   Да ныне не надо, теперь уж никто не поможет.

Женщина смахнула сухой ладонью набежавшие слёзы и указала на дверь.

-   Вы идите, батюшка, там Симка угощения в садочке затеяла, у нас не принято гостей на сухую выпровожать. Мы, коли по чести, прослышали, что вы нас навестите, казаки шепнули, поэтому Симка цельный день готовилась, пироги пекла.

И тут же в дверях появилась улыбчивая девушка, готовая провести гостя к столу.

Если даже через тридцать лет спросить у Петра Емельяновича, как всё произошло, вернее, как дошло до такого? И он не ответит. Случилось и ладно, без всяких объяснений.

Ему в тот вечер нравилось всё: и брага хмельная, и пироги с начинкой, заложенной пластами, и Симка напротив, соблазнительная и призывно манящая.

Нет, жену он любил, это бесспорно, и если б предложили поменять Марийку на кого-то - никогда бы не согласился. После одной-двух кружек браги он ещё помнил об этом. А потом... Все воспоминания о жене почему-то опустились в самый дальний угол души и когда атаман завалился с Симкой в душистое сено, они уже и вовсе не всплывали на поверхность, а совесть тоже растворилась в воздухе, как туман под утренними лучами солнца.

Проснулся перед рассветом и сначала не понял, где он?! Но память мгновенно вернула его во вчерашний вечер, а потом и ночь. Гадко, невыносимо гадко стало нутру. Осторожно приподнялся и мельком глянул на спящую обнажённую девушку:

"Боже, что я наделал, она же ещё совсем ребёнок."  -  мужчина, от негодования на себя, заскрипел зубами.  -  "Да не такой уж и ребёнок, если учесть, что не я первый был у неё."

Он ухватился за эти пришедшие на ум мысли и поспешно направился к своим воротам. По дороге Пётр Емельянович понял, что попался, как кур во щи, ведь какой бы не была Серафима, тронутой до него, или нет, для жены подобное не послужит оправданием.

"Как теперь быть с этим, всё скрыть? Не выход из положения, даже совсем не выход, жить с обманом. И атаман решил - всё, как на духу, рассказать жене. Но не сейчас. Когда-нибудь после.

Тихонечко пробравшись в дом, Пётр Емельянович поднялся в спальню на третий этаж и с замиранием сердца открыл дверь. Марийка крепко спала. Она проснулась, когда муж ложился рядом и нечаянно задел её руку.

-  Петенька, да что ж такое, ты совсем не бережёшь себя! Ну разве можно допоздна работать, ночь глухая, а ты только явился?

-   Спи, любимая, мы там с казаками немножко выпили и не заметили, как уж и ночь на пороге.

Марийка ещё что-то пробормотала засыпая, а Пётр Емельянович готов был расплакаться. Он так и не уснул больше, терзаясь содеянным.

Симка тоже притворялась спящей, когда он уходил от неё. Она посмотрела ему в след и подумала: "И куда ты теперь от меня денешься?"

Задумки у девицы были не детские. Симка мечтала отбить Петра Емельяновича у жены и стать атаманшей.

Но в последующие недели ей пришлось убедиться, что атаман даже не смотрит в её сторону, а наоборот старается объехать, как можно дальним путём.

Разочарованию нету предела, Симка страдала и мучилась, а посоветоваться не с кем. Бабушка померла да и поняла бы? Вряд ли.

Есаульская дочка могла бы сделать ход конём, прийти к жене Петра Емельяновича и удивить её последними новостями, тем самым устроить в семье склоку и разлад, но, даже имея недалёкий ум, девица догадывалась, что случайный любовник её возненавидит за это, а кроме того, побаивалась его власти. Всё-таки атаман.

Вскоре Симка поняла, что понесла после той ночи и это был выход из положения. Она точно знала, что ребёнок атаманский и тут же начала действовать.

Зачем идти к жене атамана, когда есть подружки и некоторые с очень длинными языками. Вот таким, нескольким, Симка и доверилась, делая вид, что по-большому секрету.