Глава 25. Конец любви
А Лютиэн поплакала, конечно, погоревала, да что тут поделаешь! От слёз мертвец не встанет, ибо Мандос слезам не верит.
Ей напомнили, что она – королевна, что у неё есть долг перед государством, что она обязана выйти замуж по политическим мотивам. Берена конечно жаль, но его уже не воротишь, а в браке потеря забудется быстрее, ибо время лечит. Ничто не вечно, а значит, и печаль пройдёт когда-нибудь. Принцессе должно заботиться не о мёртвых, а о живых. Государству нужны союзники. А раз ей теперь уже всё равно за кого идти, то пусть уж лучше принесёт пользу своему народу, чем сырость-то попусту разводить.
И Лютиэн вышла замуж за короля зелёных эльфов Оссирианда, которого, по грустной иронии судьбы, тоже звали Берен. Она провела остаток дней с нелюбимым, ради спасения своего народа. В одном только промашка вышла. Орки на её народ так и не напали. И спасать Дориат нужно было не от орков, а от гномов с нолдорами.
Да и выручать жителей Дориата зелёные эльфы почему-то не стали. Они спокойно подождали, пока гномы вырежут Менегрот, а потом отомстили гномам. И поскольку возвращать Сильмарилл стало уже некому, они оставили огненосный камень себе. Не на помойку же его выбрасывать! Вот как выгодно бывает иногда опоздать, если опаздываешь вовремя. А печаль действительно прошла, только прошла она вместе с жизнью. И ослепла Лютиэн от слёз. А в остальном, всё – чистая правда.
Такова правда. Но не так сказано в Сильмариллионе. Там повествуется будто волк, на которого охотился Берен, был не просто волк, а слуга Моргота. Но позвольте, а как же завеса Мелиан? Она ведь, кажется, не пропускала никого из прислужников Ангбанда? Как же слуга Чёрного Властелина умудрился проникнуть в Дориат?
Вот, например, я слыхал, будто в море-океане водятся такие огромные, ужасные рыбы – акулы. И зубов у них во рту превеликое множество. И эти кровожадные твари погубили несметное количество мореходов, потерпевших крушение, и ловцов жемчуга. Но если убийство произошло в пустыне, не станем же мы, в самом деле, подозревать в нём акулу?
А если убийство произошло в Дориате, может ли разумное существо подозревать в нём Чёрного Властелина и его слуг? Не лучше ли поискать убийцу Берена где-нибудь поближе, среди местных умельцев?
А ещё они пишут, будто тот волк откусил Берену руку, в которой сиял Сильмарилл. Я бы мог поверить, что волк откусил руку, в которой держали колбасу, или, по крайней мере, просто руку, в которой ничего не держали. Но как поверить, что волк откусил руку держащую огонь? Кто видел волка посмевшего приблизиться к огню? Огонь глубоко противен волчьей натуре. Волки боятся огня. Будь вокруг Вас хоть сотня голодных волков, пока в руках ваших горит факел, они Вас не тронут. А нолдоры нас уверяют, будто волк мог проглотить пылающий Сильмарилл! В уме ли они? Нет! Пусть лучше поищут дурака в зеркале!
А дальше они начинают нести и вовсе какую-то околесицу, будто Мандос сжалился над Лютиэн и воскресил Берена! Ну, ни бред ли? Это Мандос-то сжалился? Во-первых, легче довести до слёзной истерики могильную плиту, чем хоть чуточку разжалобить Мандоса. А во-вторых, в самом же Сильмариллионе сказано, что Мандос принимает только умерших эльфов. Умершие же люди ему не подвластны! Он не только не властен, освободить кого-либо из них, он даже не ведает, куда они уходят после смерти! Как же мы можем проглотить, столь неудобоваримую ложь? Уж врали бы, как-нибудь поумнее!
Нет! Чудес не бывает. Лютиэн прожила остаток лет на Тол Галене, но не с сыном Барахира. Он лежал в своей могиле тихо, как мышка и был нисколько не шумнее других покойников. А умерла Лютиэн от тоски, ибо эльфы не ведают ни старости, ни болезней и умирают только от ран, телесных или душевных. В сущности Берен сын Барахира стал первой жертвой Сильмарилла, вынутого из короны Моргота. Тингол – вторая жертва. Лютиэн – третья. То ли ещё будет?!
http://www.proza.ru/2014/11/02/1295
Свидетельство о публикации №214110201288
Эм Филатова 18.01.2022 22:18 Заявить о нарушении