Глава 37. Был ли покойный нравственным человеком?

Теперь скажем несколько слов над могилой Турина.
О мёртвых принято говорить или хорошо, или ничего. Но, увы, я не могу следовать этому обычаю, ибо целью моей книги является восстановление справедливости. И я не могу принести справедливость в жертву этике.
Впрочем, я не оригинален в своём пренебрежении этикой. Нолдоры на страницах Сильмариллиона тоже беспрестанно поливают грязью покойного ныне Моргота и усопшего Гортхаура (Саурона). Так что я предлагаю рассматривать мои нелестные слова в адрес Турина как репрессалии – неэтичное поведение в ответ на неэтичное поведение моих оппонентов. Максимум, что я могу сделать, это сначала похвалить сына Хурина, а уж после того – поругать.
Сильмариллион любит поныть над несчастливой судьбой Турина. Вот мол, не везло бедняге, да и только. И Белега-то он убил по ошибке, и в шайку-то попал случайно, и орки-то его нашли из-за предательства, и на сестре-то он женился по невезению…
Но, полно сопли-то размазывать! Не гневите Судьбу! Уж кому в жизни безумно, не по заслугам везло, так это Турину.
Ему повезло родиться принцем. Его отца не убили на войне. Многие ли могли похвастаться таким везением? Его мать и сестра и он сам имели крышу над головой. Их никто из победителей не притеснял (Сильмариллион утверждает, что причиной тому был страх перед колдовством Морвен, но Морготу ли бояться колдовства?). Ещё мальчиком Турин попал на воспитание в королевский дворец. Он счастливо одолел Саэроса в поединке. Он удачно избежал наказания за поединок. Он несколько лет прожил среди подонков и убийц, и никто его не зарезал. Это ли не везение? Его не повесили за разбой. Когда вся банда погибла, он выжил. Его спасли из плена. В Нарготронде в него влюбилась принцесса. Он, не имея никаких заслуг, взлетел к вершинам власти на крыльях секса. После разгрома Нарготронда, когда даже король погиб, а принцесса попала в рабство, он уцелел. Он побывал во множестве переделок, но ни разу не был даже ранен. Ему удалось захватить власть над Бретилом. И он ещё жалуется на невезение! Надо же и совесть иметь! Столько накуролесил, и всё с него, как с гуся вода!
Единственный раз ему не повезло, когда он женился на своей сестре. Но кто виноват, что он настолько редко виделся со своей роднёй, что даже не знал, как выглядит его родная сестра? Надо было чаще встречаться.
Вот я, например, отлично знаю, как выглядит моя сестра. И не женюсь на ней, даже если она потеряет память.
В общем, свет не видывал такого счастливчика как Турин. Постоянное везение – вот его первая характерная черта.
Турин был здоров как бык, силён, ловок, вынослив, искусен в фехтовании.
Турин был смел до безрассудства. Вернее, его смелость и основывалась на безрассудстве. Всякое живое существо, попадая в опасность, испытывает либо страх, либо гнев. Страх побуждает его к бегству, а гнев – к нападению. Страх и гнев не могут присутствовать в одной душе одновременно. Они не совместимы, как не совместимы бегство и нападение. Самый простой способ избавиться от страха – это возбудить в себе гнев. А Турин часто впадал в «чёрное бешенство», как это называется в Сильмариллионе. Таким образом, именно гнев делал Турина храбрым. Но, увы, вместе со страхом, гнев изгоняет и разум. Поступки, продиктованные гневом неразумны. Кроме того, гнев не может долго владеть человеком. Он быстро улетучивается, а с ним улетучивается и храбрость, если она индуцирована гневом. Вот почему вспышки отваги, чередуются у Турина с периодами страха. В эти периоды Турин вёл себя как трус: бросал раненого друга, бежал с поля боя, без колебаний убивал свидетелей своих  маленьких секретиков.
Четвёртая отличительная черта Турина – это его ненасытное властолюбие. Где бы он ни появлялся, в королевстве, в племени, в банде, всюду он неудержимо лез к вершинам власти. В банде он – атаман, в королевстве – главнокомандующий, в лесном племени – тиран. Вы скажете, что главнокомандующий это ещё не король? Верно. Но разве Турин остановился на достигнутом? Разве не затеял он войну за Дор Ломин? Только там он смог бы стать королём. Вот к чему он стремился. Ради неограниченной власти он рискнул всем: карьерой, богатством, чужими жизнями. Он погубил Нарготронд, принёс его в жертву своему властолюбию. Всё, или ничего – вот его девиз. Даже Дориат он покинул не только из страха. Ведь и король и Белег гарантировали ему прощение за убийство Саэроса. Разве, что родня убитого могла мстить ему. Но абсолютная безопасность присутствует только в могиле. Могло ли это испугать такого отчаянного человека?
Но Турин не вернулся в Дориат. Почему? Не потому ли, что верховная власть в Дориате ему не светила, ни при каких обстоятельствах? Он предпочитал быть независимым владыкой над двумя десятками грязных подонков, чем воеводой в Дориате.
Кто мешал ему навестить мать и сестру? Моргот? Нет, напротив, он через Глаурунга напоминал Турину о его сыновнем долге. Ородрет? Тингол? Вряд ли. Нет, Турину просто некогда было заниматься такими пустяками. Он был занят погоней за короной. Где уж тут вспомнить о матери? Своих родных и близких он тоже принёс в жертву власти.
Главная беда Турина заключалась в том, что по уровню умственных способностей, он, максимум, мог командовать сотней лёгкой пехоты. Всё, что он умел, это лихо рубать неприятеля. Вот здесь он был бы на своём месте. Но амбиций у него было, минимум, на королевскую корону. Это противоречие было неразрешимым. Стоило ему подняться на пост более высокий, чем он заслуживал, как он тут же погубил приютившее его государство. Он показал себя бездарным политиком и стратегом.
Быть сотником он не хотел, а быть королём не мог. Это его и погубило. Жаль, что вместе с ним, это погубило ещё много эльфов, людей, орков, гномов.
Он погиб. Он перестал мучиться сам, и перестал мучить других. Увы, но ничего кроме гибели, вражда и непримиримость и не могли ему принести.
А нолдоры возвели его, чуть ли не в ранг святого. Кого? Лесного душегуба? Не думаю, что кто-нибудь из них хотел бы встретиться с этим «святым» ночью на большой дороге.

http://www.proza.ru/2014/11/02/1358