Был такой день

Города плачут, когда мы уезжаем

Был такой день. Четверть века назад. Мы шли по Новосибирску. Я и сын. По тому самому Новосибирску в котором в мае 1990-го года я выдал его Академгородку справочку... Но теперь мы шли вдвоём. С сыном. В карманах у нас не было даже ломанного пятака. Попытка остановиться то там, то тут каждый раз оказывалась крайне неудачной. На первой "точке" к нам сразу подбежал какой-то местный криминалитет, на второй нами заинтересовался ещё более местный патрульный милиционер. И там и там мы моментально испарились. Ночь в поезде я не спал, поскольку это был общий вагон, забитый до отказа. Стоял чуть ли не на одной ноге. И сын был тоже невыспавшимся и усталым. К тому же у меня отчаянно болело горло, нос был заложен, и температура явно выходила за рамки тридцати семи и пяти. Мы не ели уже второй день кряду. В Омске мы, слава Богу, заработали вот на этот ночной скотовоз. Но и только. Глаза у меня слипались и слезились. Сын был молчалив и грустен. Но мы упорно шли вперёд. Риски сопровождающие каждого, решившегося на такое путешествие, всё ярче прорисовывались, как непосредственные угрозы. Я чувствовал себя комаром.
Иногда под утро над нами зудит комар, ультразвуком щупающий места на нашей коже. Он ищет точку присасывания. Но иногда голоднющие комары на грани голодной смерти с разлёту вонзаются в вас где попало и жадно пьют вашу кровь. Вот таким голодным, уже готовым умереть или напиться комаром я себя и чувствовал.
Я мог бы любую двусменную школу превратить в односменную за неделю. Но об этом здесь никто и ничего не знал.
Я мог бы провести Игру в любой школе на произвольно сформулированную тему. Но и об этом никто здесь не догадывался.
Я мог бы любому чиновнику здесь за три-четыре дня написать тело диссертационного исследования по психоллогии, педагогике, истории, физике, механике или социологии. Но всё это было никем не заказано. Меня сюда никто не звал и не приглашал.
По существу я был просто угрозой любому чиновнику от образования, поскольку легко мог бы заменить его. Я знал что сказать заведующему гороно, чтобы попасть в директора школ. Но я не хотел иметь со школами ничего общего. Я не хотел быть причастным к этому во-первых, и у меня не было столько времени на это во-вторых. Я просто хотел, чтобы сын увидел Новосибирск, прочувствовал этот великий город, прочувствовал Обь и затем мы бы двинулись дальше. По нашему плану днём мы зарабатывали на дорогу ночью. Впереди лежали Краснорярск и Иркутск. Нас ожидали Улан-Удэ и Чита. Мы стремились через Хабаровск во Владивосток и в Находку. Нас ждали Русский остров и Сахалин.
Но пока мы шли по Новосибирску. Было жарко, душно, голодно и усталость валила нас с ног. И тут я приметил странный какой-то полудворик среди пятиэтажек, лавочку и на нём пару молодых особ, возможно девушек. И как тот самый голодный комар, уже несмотря на чудовищные риски этого предприятия я решительно двинулся к ним, взбодрился и весело спросил: "Не желаете погадать?"
- А сколько это будет стоить? - спросили они. По пятьдесят рупий с каждой, весело отвечал я.
- Ну давайте! - согласились они.
Я достал свой специальный блокнотик с уже расчерченными матрицами, авторучку и присел с ними рядом. Едва мы начали, как к нам сзади бесшумно подошёл некто большой, молодой и страшный.
- Что это мы тут суетимся - осведомился он, и интонация его не оставляла никаких сомнений, я влип! В самый тяжелый из всех мыслимых сценариев.
-Не мешай, Сережа! Мы гадаем! Отойди, погуляй, потом подойдёшь. - Бесхитростно послали они его подальше, и надежда затеплилась в моей измученной душе.
Володя, как и было обусловлено, во двор не заходил, а изображал невинного прохожего на проспекте. Томился под деревом на автобусной остановке. Слава Богу, не мог быть заподозрен в причастности. Ему предстояло самое тяжёлое - ждать, а в худшем случае ещё и догонять.
Здесь должен признаться без ложной скромности. Я мастер Чатуранги и гадал первоклассно. В Москве и Питере ко мне быстро образовывались очереди. Потому что я честно отрабатывал каждую копеечку. Это уже потом всё запретили. А на получение лицензий мне просто было жалко времени.  Так что уже двадцать лет я этого не делаю. А было: я гадал на судьбу России по ТВЦ. России тогда выпал изумрудный крест с числом ТРИ и кровавая дорога по краю с числом перемен ОДИННАДЦАТЬ... Всё сбылось!
Через минут пятнадцать всё было кончено. Девушки довольнющие исчезли в дверях какого-то полуподвала, ко мне подвалил Серёжа, а из дверей, за которыми скрылись девушки один за одним стали появляться мальчики лет двадцати - двадцати пяти, внешний вид которых, выправка и манера двигаться не вызывали никаких сомнений. Я действительно крупно влип. Мне предстояло пройти через мат. Иногда в шахматной партии игрок видит сложную комбинацию, где в какой-то момент есть промежуточный шах со стороны противника, ведущий к скорому мату. Но игра ведется на время, времени остаются считанные секунды. Положение в общем все равно безнадежно и игрок, используя свой чисто практический шанс идет на эту некорректную комбинацию в надежде на авось, в надежде, что партнёр в автоматическом режиме пропустит эту наиблагоприятнейшую для себя возможность. Вот это и называется - пройти через мат.То есть через смерть. Меня всё плотнее обступали - и это не вызывало сомнений - боевики. Чьи-то боевики. Отряд боевиков. И было их много. Очень много. Но каждый (каждый!!!) терпеливо ждал своей очереди, затем совал мне полтинник и просил: погадай! Девушки меня отрекламировали на всю катушку. И я гадал. Гадал так вдохновенно и страстно, как это делают в ритуальном экстазе представители малых религиозных жанров. Боевики явно куда-то спешили. Подъехали автобусы. Они грузились в эти автобусы, водители которых не преминули воспользоваться своим шансом. И спустя четыре часа мы брели с сыном к железнодорожному вокзалу... Я был нашпигован купюрами разного достоинства во все свои карманы сразу... деньги вываливались из моих карманов на дорогу, сын подбирал и аккуратно пересчитывал их. Дорога до Иркутска была обеспечена. Мы могли не только поесть, но и купить необходимые нам лекарства и принадлежности...
Эту дорогу к вокзалу мне не забыть до смерти. Эти падающие и падающие на асфальт червонцы и полтинники, пятерки и рубли... Я был тем самым мужчиной, из которого можно было теперь извлечь деньги. Они и извлекались сами по себе. И я видел что самый трудный момент в сомнениях сына преодолён. Он теперь окончательно убедился: мы сможем добраться туда, куда наметили. Вопреки всем самым неблагоприятным обстоятельствам.
А потом был вечер. И шёл дождь, очищавший перрон от пыли. И город действительно плакал, расставаясь с нами.