Дар инвалида

Сейчас мне шестьдесят с лишним лет. Но я не замечаю возраста. Не замечаю того, что мои руки стали дряблыми и вялыми. Что моё лицо избороздили глубокие многочисленные морщины. Да, я стал стар. Все когда то стареют, вот и мой черед пришел.
Я прикован к инвалидному креслу, но и это не мешает жить мне полной жизнью. Я не замечаю того, что совсем не чувствую обеих ног, которые ради приличия я постоянно прикрываю.
Иногда я думаю, что я живу еще полнее и веселее, чем те, которые твердо стоят на обеих ногах. Все дело в том. что в этом мне помогает одна моя маленькая особенность. Я не знаю, как бы это явление назвали ученые умы нашей планеты. Понятие не имею как это происходит на самом деле. Сам я называю это своим Даром. Дар инвалида.
Сидя в летнем парке, на своем тяжелом кресле. Я в любой момент могу переместиться в любую точку нашего земного шара, а то и дальше. Мое сознание покидает тело и я мчусь!
Сквозь песчаные пустыни, на которых веет знойный ветер, гоняя по бескрайним далям шары трав; заставляет бедуинов на своих верблюдах сильнее укутываться в их балахоны, чтобы защитить от безжалостного зноя глаза.
Но в следующую секунду я проношусь по высоким горам, где совсем другой, ледяной ветер залезает под капюшоны альпинистов. Они прячутся в свои меха и куртки, только чтобы хоть немного сохранить тепло своего тела и добраться до заветной вершины, которая вот, прямо перед ними сверкает голубым льдом. Доля секунды, и я уже стою на этом пике и осматриваю всё вокруг. Я вижу как бескрайние облака смешиваются в долинах гор с землей, как горы пронзают небеса, уходя ввысь. Меня совсем не тревожит холодный ветер. Но от знания, что его превосходство в этих местах никем еще не было оспорено, я немного дрожу и тру руками свои плечи. Пора дальше.
Прекрасное синее море. Я стою на палубе огромного торгового судна. Капитан корабля на мостике, у приборов, смотрит вдаль сквозь стекло подзорной трубы. Он знает, что вся автоматика и техника может предоставить ему более точные данные об их месторасположении, курсе корабля, скорости и прочих вещах, что так важны в такой дальней переправе. Но романтика в его душе, ностальгия по тем временам, когда люди расправляли огромные белые паруса и толкали корабль вперед веслами не дает ему опустить свою трубу. Он мечтает. Мечтает о том, что в те времена он бы был самым отважным капитаном, борцом с морской преступностью. Гроза пиратов. Так бы он себя звал. Но его металлическое судно, оснащенной по последнему слову техники все рвет вперед, разрезая носом накатывающиеся волны.
Исчезнув с корабля, я попадаю на дальний Север. Полярники, борясь с холодом, расставляют своё оборудование для измерения температуры, давления и прочего. Вскоре они укроются в своих станциях, пережидая пургу. Которая сплошным белым покрывалом, вместе с ветром и снегом. Накроет все вокруг и не будет видно ничего даже на расстоянии вытянутой руки. Какой-нибудь белый медведь выйдет на охоту, но высунув нос из заснеженной берлоги, передумает, считая мороз вокруг слишком уж лютым даже для его толстой шкуры.
Померзнув в дальних ледяных краях. Я отправляюсь в простое обветшавшее здание, которое по своему предназначению является полной противоположностью ледяным пустыням. Деревенская кузница, где всё еще вручную человек куёт подковы, инвентарь. Это высокий. Рослый мужчина, уже в годах. В руке у него тяжелый молот, поднять который не под силу каждому. В горне огонь, яростное пламя, которое накаляет металл добела или вовсе переплавляет его. Из простых кусков железа этот мастер создает произведения своего искусства. Вот он окунает клещи с готовой подковой сначала в масло, затем в ледяную воду, которая была набрана из бездонного колодца, что стоит неподалеку. С его лица стекают капли тяжелого рабочего пота. Но он уже привык к нестерпимой жаре, звону раскаленного металла. Это его работа…
А какое удовольствие просто медленно. В полном одиночестве прогуляться по ночному лесу в глубине сибирской тайги. Идешь неслышно, чтобы не спугнуть ночную живность, которая вот здесь, где-то рядом копошится, ища себе пропитание. неподалеку волк выходит на свою охоту. Он идет совершенно беззвучно, ступая по лесной подстилке. Его движения мягки и точны. Глаза рыщут в темноте, выискивая зазевавшуюся жертву. Шерсть отливает серебром в полнолуние. Блестит и переливается. Светясь чистотой и здоровьем. Лесной санитар. Охотник. Самое превосходное создание леса.
Какое блаженство идти по ржаному или пшеничному полю. Когда чувствуешь свежий запах полевых трав, который щекочет ноздри. Под ногами разбегаются полевые мыши, которые вышли из своих маленьких норок, чтобы поживиться зерном. И ты проводишь рукой по созревшим колосьям, на ходу срывая и собирая в ладонь зерна. Вдыхаешь полной грудью их аромат и высыпаешь обратно на землю. Пусть прорастут заново. У них еще есть время.
Закат. Ты стоишь на берегу широкой реки, которая так тиха у твоих ног. Но стоит поднять взгляд на середину и ты видишь сильное течение, перекатывание волн. Где-то иногда выпрыгивает рыба. Чтобы на лету поймать мелкую мошку. Река несется вдаль, в неизвестном направлении, а ты поднимаешь взгляд чуть выше и видишь одно из самых чудесных явлений в природе. Огромное солнце, светящееся самыми яркими слепящими цветами медленно опускается за горизонт. Оно становится все меньше, прячась где-то там. Вдалеке. Его нестерпимо яркий свет тускнеет, становится бледнее. На воду падают блестящие отблески последних лучей. Которые словно стрелы. Выпущенные лучником, пронизывают небеса, уходя ввысь. В неизвестность. И наконец, солнце скрывается полностью. И в облаках догорают последние его отблески. И мир погружается в темноту и холод. В мрак…
… девушка и парень, стоящие у изголовья больничной кровати вцепились друг в друга, как только услышали, что аппарат поддержания жизнедеятельности организма человека, начал издавать пронзительный для ушей протяжный писк. Вот, явный признак смерти. Так и умрешь, последнее, что от тебя останется – это протяжный писк этой хитрой машины. И также подойдет медсестра и накроет тебя с головой белым. Стерильным покрывалом. А потом нажмет пару клавиш на аппаратуре и писк прекратится. И наступит мертвая тишина, возвещающая о том, что ты действительно умер. Доктор подошел к паре:
- скажите, вы приходились ему дочерью и сыном. Что можете о нём сказать?
Парень вытер с глаза проблеснувшую слезу, но тихим голосом произнес:
- да. Он наш отец. Это человек невиданной фантазии. Он писал замечательные истории, от которых захватывало дух и переставало биться сердце. Его фантазии не было границ. Даже после того, как он потерял обе ноги, он продолжал мечтать. Он до последнего момента рассказывал нам такие истории, что у нас кружилась голова. И закрыв на мгновение глаза, ты действительно верил во все, что он говорил. Это был самый необыкновенный человек. Даже умирая, он мечтал о том, где никогда не был. Знаете, доктор, в свое время он дал этому название. Вначале он просто называл это талантом писателя. Но после того, как он лишился ног, он стал относиться к этому совершенно иначе. Однажды он произнес при мне всего два слова, которые наиболее точно описывают то, чем он занимался. Нет. Это не талант писателя. Не способности автора. Для него это стало нечто большим. Он назвал это Даром инвалида…