Нью Васюки или концепция всеобщего благоденствия

Старенькая церковь располагалась на единственно уцелевшем пригорке, в нескольких метрах от сельского погоста. Остальные земельные угодья были давно переведены в категорию малоэтажного жилищного строительства.  Собственно, оно и начиналось сразу же за низеньким кладбищенским забором. Поначалу дачники и прочие жители коттеджного поселка такому соседству противились. Шутка  ли: что ни день, то музыка! А так хотелось тишины, единения с природой родного края, подальше от назойливых анталий и вечно пьяной Хургады. Поединки с неуступчивой епархией и вороватым облсоветом привели в итоге к подписанию некой «Васюкинской конвенции». То бишь: особливо шумные мероприятия, как-то венчания и похороны военачальников разрешалось устраивать исключительно по пятницам; сравнительно спокойные, не склонные к членовредительству отпевания мирян, исповедания и скромные обращения к Всевышнему – по будням. Воскресение объявили Днем Тишины и Примирения. Церковные праздники были вынесены за скобку как предмет для отдельного согласования с учетом внутриполитических задач и погодных условий.
Шло время, и переселенцы по достоинству оценили непривычное соседство. Во-первых, среди них водилось много пожилых и слабых здоровьем. Во-вторых, венчание стало входить в моду среди госслужащих, не способных обосновать  происхождение денег на финский клееный брус. А здесь идеально развитая инфраструктура – все в шаговой доступности. Формула: украл/развелся в городе, повенчался/упокоился за парником действовала безотказно. Аборигены, включая батюшку, тоже не оставались внакладе.
Но больше других радовались местные Шарики. Они лениво трусили от мангалов к свежим захоронениям, икая от переедания, и, не таясь, выражали  недовольство запретительными санкциями вкупе с повышенными акцизами на импортные продукты питания.
Вот тут-то и началась война за место на паперти. Наиболее агрессивно вели себя приезжие попрошайки и агенты-реализаторы. Гастарбайтеры сотрясали чудный воздух университетскими дипломами и контрактами с инофирмами. Милостыню требовали на множестве языков. Прихожане охотнее подавали за тамильский, урду и наречие племени морских черепах. Учитывалось хорошее произношение, безупречная грамматика и качество перевоплощения. Сильный пол больше сочувствовал темнокожим брошенкам, слабый – покалеченным шерифам и романтичным ныряльщикам за жемчугом. Приобрести стиральный порошок либо зарубежный новостной телеканал между крыльцом церковным и своим было делом плевым - одной минуты. Причем в подлинности товара сомневаться не приходилось, ибо рослый и глухой к мольбам звонарь строго следил за правильностью оформления сертификата происхождения и гарантийного талона.

Одним погожим утром на станцию сошел мужчина в длинном плаще и мушкетерской шляпе. В руках он нес дешевую бамбуковую удочку и большое пластмассовое ведро с надписью «полы». «Видимо, на рыбалку али на ****ки», - определила кассирша в ж/д окошке и лихорадочно засобиралась.
Первым делом приезжий подошел к церкви, перекрестился, купил в прянишном ларьке финский мотыль, украинскую горилку и китайские презервативы. Его не смутил тот факт, что под вывеской «ООО Барсик» скрывался Всемирный фонд охраны диких животных. Нелегкая судьба даровала ему широкий кругозор и стальные нервы. Судите сами: мужчине доводилось годами перебиваться случайными заработками: переводить Байрона и старушек через дорогу, забирать чужих отпрысков из детского сада, участвовать в демонстрациях «ЗА» и «ПРОТИВ» и, даже, компрометировать не в меру верных жен. Однажды он хорошо поднялся в амплуа технического номинанта на премию «Лучший поэт трамвайного депо №7». Однако все это оставалось в прошлом.  Нынешнее состояние мужчины иначе как «на мели»  язык назвать не поворачивался. 
Определившись к одинокой бабуле на постой, турист направился в сторону деревенского пруда, славившегося отменными карасями и утопленниками. Спустя час гусиный поплавок смотрелся все также интригующе, как джинсы в обтяжку на кривых женских ножках. «Карась - рыба непредсказуемая, а черемуха до утра не отцветет».
Столь непростое на неискушенный взгляд умозаключение привело горе-рыбака сначала на популярный сеновал, а затем – в этом случае за руку - и под венец. Батюшка (бывший мент) наскоро совершил обряд, оформил зятю временную регистрацию и продавил место на паперти.
Первое время молодожен алкал славы и денег на поприще стихосложения. Его неповторимое двустишие
Глазами  с непреходящим чувством вины
Умело выбрать место пониже спины
неделю держалось на верхних строчках чартов среди объявлений о продаже козьего молока и куриного помета. Но Успех столь же непостоянен, сколь и обманчив. Последующие творения оригинальностью не отличались, а мода на женские прелести прошла, и содержательная часть виршей уткнулась в  патриархальную ментальность консервативного большинства. От побоев спасла надежная крыша тестя, его многочисленные связи по обе стороны жизни.
Стиснув зубы и горло собственной песни, опытный предприниматель переквалифицировался в модного спичрайтера, благо ниша была вакантна, а заказы шли через родственные руки. Эпитафии, речи, тосты, прошения, напутствия приносили немалый доход и всеобщее уважение. Мужчина обрел вид солидный, с привкусом выдержанной Текилы и оттенками маренго на подходящих местах.
На годичный юбилей свадьбы он заказал спич именитому столичному  литератору, не торгуясь и не пряча глаза от солнца.

P.S. Забыл сказать: церковь отреставрировали, забор покрасили, Шарикам сделали прививку от бешенства и купили недорогие ошейники.

02.11.14