Женщина Мечты

В спокойную и уютную, как домашний бульон, жизнь Данилы Даниловича Плаксина Любовь (именно так, с большой буквы) ворвалась непредвиденно и молниеносно. Стрела Купидона, ранее отскакивавшая от своей бронированной эгоизмом цели, как резиновый мячик от бетонного пола,  на сей раз угодила в яблочко. Был Данила Данилович не просто хорош собой, а прямо-таки необыкновенно: немного лысоват, немного полноват, немного близорук и чуточку сварлив. Имелось у него и все, что приличествует иметь любому уважающему себя человеку на пятом десятке – уютная фирма по производству дрелей, уютный счет в банке и уютная мама, трепетно оберегающая его жизнь от всяких прохвосток. А этих самых прохвосток, по мнению Надежды Ростиславовны, бесстрашного рыцаря с мечом света и справедливости в руке, развелось что-то беда как много. И бесчисленная и безжалостная армия их стратегически разработала себе одну цель: взять приступом неповторимое сорокашестилетнее сокровище Надежды Ростиславовны, в мгновение ока засунуть в мешок, спрятать в сундук и никогда не показывать свету. Зная эти коварные планы, Надежда Ростиславовна несла самоотверженную вахту днем и ночью, защищая безоружного сыночка от проходимок. Тот факт, что на горизонте Данилы Даниловича женских фигур особо не маячило, не мог обмануть бдительную маму. Надежда Ростиславовна чувствовала их незримо и потому не позволяла себе ни минуты расслабления. За такую нервную работу, подходящую больше следователю уголовного розыска, нежели скромной пенсионерке, Данила Данилович был родительнице крайне признателен и жил строго по ее заповедям. А первая и главная заповедь Надежды Ростиславовны гласила: «Все женщины – меркантильные и расчетливые хищницы, ищущие себе подходящую шею. Не становись этой шеей, сынок». Нельзя сказать, что Данила Данилович ни разу не давал слабины, но, к счастью, Надежда Ростиславовна все держала под контролем и всякий раз проходимка выводилась на чистую воду. Не имело при этом никакого значения, что мотивов выгоды у проходимки трезвым взглядом никак не прослеживалось. Надежда Ростиславовна в мгновение ока считывала наметанным глазом все настоящие (а по большей части, и не существующие) намерения очередной пассии сына и сразу же выносила безапелляционный вердикт, который ни в коей мере не подлежал пересмотрению. Вот почему Данила Данилович до описываемой нами поры дрейфовал по жизни в дутом и тщательно оберегаемом мамой одиночестве. А вы думали, легко в наше время успешному и уважаемому человеку? Поди найди еще ее, достойную тебя, чтоб в люди было не стыдно выйти. А то стыда потом не оберешься.
  В тот знаменательный день (а вернее, это был вечер), Данила Данилович облачился в средней степени модности костюм, собственноручно начистил туфли (что случалось, стараниями Надежды Ростиславовны, реже, чем прилет комета Галлея) и отправился на дежурный банкет по случаю дня рождения одного из компаньонов. Собственно говоря, подобные сборища наш герой терпеть не мог, но не прийти было бы не слишком вежливо. Данила Данилович не знал, чем себя занять и развлекался как мог: выливал остатки чая в цветы, чиркал зажигалкой, хамил едва ли не каждой присутствующей здесь женщине и вообще вел себя как добропорядочный гражданин и настоящий джентльмен. Несколько человек чем-то загадочно булькали в дальнем углу, но, проходя мимо них, Данила Данилович, как истинный ханжа, только презрительно скривился. При этом то, что он думал о таких сомнительных личностях, вообще оставалось за кадром.
  Данила Данилович уже было расстроился, нутром ведь чуял, что ничего толкового не выйдет из этого банкета, как вдруг… Сколько же в нашей жизни встречается этих «как вдруг»!
  Внезапно впереди замаячило что-то ослепляющее. Данила Данилович даже глаза прикрыл от такой яркости. Из пятна света выплыла женщина, темноволосая… У нее были длинные, немного неряшливо убранные шоколадного цвета волосы, очень правильные шоколадные брови и синие-синие глаза. До того синие, что Данила Данилович специально наблюдал за ней некоторое время, ожидая увидеть, как она вынимает из глаз контактные линзы, но, поскольку этого так и не произошло, оставалось только заключить, что это их естественный цвет. Женщина романтически стояла у стены, и, рассеянно улыбаясь своим мыслям, крутила на палец завитой локон.
 «Какие прекрасные, задумчивые глаза!» - подумал восхищенный Данила Данилович. Сердце его дрогнуло и начало таять, как кусок сахара. Всколыхнулось нечто сокровенное, почти забытое. Сладкая тревога запела где-то внутри. Данила Данилович смутно вспомнил, что точно такую женщину он видел когда-то давным-давно на иллюстрации в детской книжке. Она была в красивой мантии, и, гордая, вальяжная, восседала на троне, кокетливо сдвинув сверкающую драгоценностями корону набок. Чем-то темноволосая принцесса привлекла маленького Данилу Даниловича, и случалось, что он часами разглядывал ее, представляя, что сидит на троне рука об руку с ней. Восторг не уменьшался даже от того, что по сюжету принцесса была злой и приносила своему королевству неисчислимые беды.
  «Прямо… ну прямо поэтесса в ссылке! Интересно, как она здесь оказалась?» - подумал Данила Данилович.
 Внезапно темноволосая поэтесса в ссылке встретилась с ним глазами и застенчиво улыбнулась. Подчиняясь неведомому порыву, Данила Данилович улыбнулся ей в ответ.
  Знакомство ссыльной поэтессы и Данилы Даниловича произошло как-то мгновенно, само собой. Синеглазая говорила именно те слова, которых Данила Данилович ожидал, и только двадцать минут спустя он, наконец, вспомнил, что так и не узнал ее имени.
- Ах, простите! Я забыла представиться!
Синеглазая поэтесса улыбнулась и бархатным голосом произнесла:
- Пименова Дарья Афанасьевна. Психотерапевт.
- О, стало быть, вы лекарь душ? – спросил Данила Данилович ласково.
- Ах, знали бы вы, скольким людям в современном мире требуется безотлагательная психологическая помощь! – загорелась поэтесса в ссылке. – Сколько проблем, неразрешимых комплексов, детских травм… Вот у вас, чего уж далеко за примерами бегать, есть какие-нибудь комплексы?
- Что вы! Нет и не было, - решительно отвечал Данила Данилович. У кого комплексы, у него? Нет уж, увольте! Уж кто-кто, а он абсолютно нормальный человек.
  Это известие почему-то очень развеселило синеглазую поэтессу. Она засмеялась, продемонстрировав Даниле Даниловичу белые, ровные, явно не нуждавшиеся в починке зубы.
- О, вы ошибаетесь! Говорю вам как специалист: ваши проблемы видны невооруженным глазом.
- Какие же? – подбоченился Данила Данилович.
- Например, избыток свободного времени.
Заметив удивление на его лице, синеглазая снова рассмеялась.
- Разумеется, я имела в виду, времени, которое можно потратить на приятное общение, - уточнила она.
- Вы совершенно правы, - охотно согласился Данила Данилович. – Все работа и работа, кручусь как белка в кофемолке… Ммм… У вас дети есть?
Поэтесса в ссылке тяжело, надрывно вздохнула.
- Что такое? – встревожился Данила Данилович.
- Чудный, святой мальчик… Очаровательный ребенок! Учится в частной школе… Вижусь с ним только на каникулах… это невыносимо, невыносимо…
 Данила Данилович принялся сочувственно пожимать руки специалисту по психотерапии, изо всех сил стараясь скрыть, какую радость в нем всколыхнула чудная фраза «частная школа».
- Мальчику это только на пользу! Совершенно правильно: учеба, учеба и еще раз учеба. Я в детстве  был таким же.
- Не может вырваться даже на выходные, - сокрушенно продолжала синеглазая поэтесса. – Я совсем его не вижу…
- Сколько лет мальчику?
- В апреле исполнилось девять. Он такой чувствительный, ранимый…
Данила Данилович еще больше воспрял духом.
- Это для его будущего… А что ваш муж? – Данила Данилович уже затаил надежду, что и тут не будет промаха.
- Мы в разводе. Иногда приезжает… Устроил Васеньку в эту школу, будь она неладна… Говорит, так будет лучше для него…
«Именно! – мысленно солидарствовал с неведомым ему мужем ссыльной поэтессы Данила Данилович. – И для него, и для меня…»
 Внезапно он встрепенулся.
- А к алкоголю как относитесь? – осторожно спросил он, памятую о рассказах мамы, в которых самые милые и обворожительные женщины, особенно вольных профессий и взглядов, оказывались обыкновенными пьянчужками.
 При слове «алкоголь» поэтесса в ссылке передернулась с такой энергией, словно к ней незаметно подключили электрические провода и теперь дернули рубильник.
- Нет! Никогда! Ни капли! Отвратительно! Мерзко! Разрушенные семьи, несчастные дети…  Разве может быть в мире что-нибудь ужаснее пьющего человека, тем более женщины….
«Какая замечательная женщина!» - умилился Данила Данилович, но тотчас опять спохватился: «Бывает ли такое? Что-то не так. Может, иногородняя?»
- Коренная москвичка. Живем здесь, сколько себя помню. Впитала… как бы это сказать? Впитала в кровь пыль этих улиц, - бодро отвечала Дарья Афанасьевна. Данила Данилович так и не успел понять, что по сути и не задавал вопрос вслух.
«Так… А может, на жилплощадь надеется?»
- Я надеюсь, ваш муж поступил, как и подобает мужчине, то есть не забрал себе имущество? – поинтересовался Данила Данилович непринужденно.
- Квартира была моя. С видом на бульвар… Все соседи по подъезду бывшие космонавты… Иной раз попадется академик, но это так, мелочи… - сверкая синими глазами, отвечала поэтесса в ссылке.
Данила Данилович почувствовал, что влюбляется.
«Умна, красива, свободна, не обременена заботой о спиногрызе…»
- Получается, у вас нет недостатков? – в его голосе зазвучала нежность.
Ссыльная поэтесса схватилась за сердце.
- Как вы любезны… Но увы! Вагон недостатков… Постоянно недовольна собой… Самосовершенствуюсь… По Кафке… Убиваю по одному недостатку в неделю. Мечтаю о сердце, которое билось бы в такт с моим… Но вряд ли кто-нибудь сможет вытерпеть меня… Увы… Я так сомневаюсь в себе с тех пор, как мы разошлись с мужем…
- Я бы хотел помочь вам, - отеплено сказал Данила Данилович.
- Тогда помогите! – с пылом воскликнула Дарья Афанасьевна.
- Чем же?
- Номером своего телефона.
Данила Данилович глупо улыбнулся.
- Моим номером?
- Именно! Увидеть вас вновь – моя мечта. Я как психолог совершенно четко вижу, что это не лишено смысла…
Млея, Данила Данилович назвал номер своего телефона.
- О! Это не номер, это поэзия… Запишите мой… Ну вот… Двадцать пять двадцать шесть на конце…. Хочу как можно скорее созвониться…. А теперь вынуждена удалиться. Клиент ждет! Ужасно закомплексованный мужчина... – сказала синеглазая поэтесса в ссылке и быстро направилась к выходу.
  Данила Данилович очарованно смотрел ей вслед. Выражение лица у него было самодовольно-счастливое. Он думал о том, что наконец-то встретил Ее – Женщину Мечты.

                *  *  * 
  Сказано - сделано. После первых же звонков синеглазая Дарья Афанасьевна все больше и больше входила в жизнь Данилы Даниловича. Ненавязчивая и поэтичная, она мало-помалу вызвала у Данилы Даниловича нежнейшую привязанность, и впервые в жизни он с изумлением узнал, какую радость может приносить присутствие рядом женщины. А уж когда она выдержала главный экзамен – знакомство с мамой – то и вовсе поднялась в глазах Данилы Даниловича на недосягаемую высоту, и он сам не заметил, как дело двинулось к свадьбе. «Дашенька большая умница, - вынесла свой вердикт Надежда Ростиславовна. – Как тебе повезло, Данечка, что ты ее нашел. Только знаешь… ты как-нибудь ей намекни… пусть пострижется, а то неприлично с такими длинными волосами…» Однако Данила Данилович не имел ничего против волос. Он был счастлив, и вместе с любимой родительницей рьяно взялся за свадебные хлопоты, участия в которых Дарья Афанасьевна загадочным образом избегала. Однако это ни капельки не рассердило милую пару. Надежда Ростиславовна без устали составляла список гостей из бесчисленной родни, то вычеркивая, то дописывая кого-то, а Данила Данилович носился по городу, выискивая подходящий банкетный зал, и – поразительно дело! - даже не собачился по обыкновению по поводу цены. Он, как-никак, на Женщине Мечты женится! Нужно соответствовать.
 Однако даже погруженный в хлопоты, Данила Данилович не мог не заметить, что чем ближе был день бракосочетания, тем грустнее становилась Дарья Афанасьевна. Он пытался выяснить, в чем причина грусти, но невеста только качала головой и уходила от прямого ответа.
 Наконец, за три дня до торжества, Данила Данилович наткнулся на выпавшую из ее сумочки какую-то бумажку. Поднеся ее к глазам, он понял, что это медицинская справка. Почерк, как водится, был совершенно неразборчив, и Данила Данилович в смятении бросился за объяснениями к Дарье Афанасьевне.
- Даша, что это? – спросил он как мог спокойно. Мысленно он уже подозревал самое худшее, и спустя минуту его опасения подтвердились.
Дарья Афанасьевна минуту смотрела на справку, словно не понимая, что это такое, потом вдруг побледнела и залилась слезами. Это было так неожиданно, что Данила Данилович остолбенел, не зная, что ему делать. Только все было так замечательно, а теперь – какая-то непонятная медицинская бумажка и слезы.
- Дашенька, ну дорогая, милая, ну скажи, что это такое? Что случилось? – забормотал Данила Данилович, пытаясь неловко обнять невесту. 
- Я… я не могла найти в себе силы… чтобы признаться…
- В чем?
- Данечка… свадьбы не будет… – всхлипнула Дарья Афанасьевна и тут разрыдалась в голос.
- Но почему? – чуть ли не взвыл Данила Данилович. Как же так, мама так довольна,  а свадьбы не будет?
- Ты… ты не заслуживаешь такого… наказания…
- Наказания?
- Мне нужно было сразу тебе сказать… сразу же, как я узнала…
- Что такое?
- Данечка… я… я больна. Очень больна, - Дарья Афанасьевна закрыла лицо руками. – Вот диагноз. Шансов мало, а лечение слишком дорогостоящее… Я не смею обрекать тебя на такое. Ты заслуживаешь хорошую жизнь. Найди нормальную, здоровую женщину. А меня забудь… Все равно… недолго осталось….
  Данила Данилович окаменел.
- Ты из-за этого такая грустная была все эти дни? – наконец спросил он.
Дарья Афанасьевна только кивнула.
Данила Данилович крепко задумался. Его расстроило не столько известие о том, что его невеста тяжелобольна, а тот факт, что процесс ее превращения из Пименовой в Плаксину так некстати застопорился на полпути. Однако не в характере Данилы Даниловича было отступать. Идти – так идти до конца. Да и мама огорчится.
- Не плачь, Дашенька, - великодушно обнимая ее, воззвал Данила Данилович. – Все не так плохо. Я не брошу тебя.
Дарья Афанасьевна отняла руки от лица.
- Что ты такое говоришь… - пробормотала она. – Зачем так себе жизнь портить….
- Я тебя не брошу, - заверил Данила Данилович. – И даже помогу. Ну-ка, какой там счет?
- Пятьсот тысяч, - тихо ответила Дарья Афанасьевна.
- Пустяки, - махнул рукой Данила Данилович, хотя, конечно, это никак не могло быть пустяком. – Найдем. Медицина сейчас ого-го как шагнула, вылечишься.
- И ты достанешь эти деньги? Для меня? – не веря своим ушам, спросила Дарья Афанасьевна.
- Само собой, - небрежно отвечал Данила Данилович. – Надо – достану. А свадьбу мы все равно сыграем, чего уж откладывать. Как говорится, в богатстве и бедности, болезни и здравии…
  На следующий день Данила Данилович снял со счета в банке свои сбережения, которые откладывал на квартиру в центре, и, напустив побольше невозмутимости, чтобы скрыть волнение, вручил их Дарье Афанасьевне. Чего у него не может быть, когда речь касается Женщины Мечты?  Да ничего. Дарья Афанасьевна подняла на него глаза, полные ланьих слез, и проговорила голосом дрожащим и трепетным:
- Это что… это весь твой счет?
- Ну, не весь, конечно, - привирая, отвечал Данила Данилович. – Сегодня же сходи в клинику, договорись о лечении. Или даже хочешь, я с тобой схожу?
- Как  я тебе благодарна, - Дарья Афанасьевна приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. Данила Данилович покраснел, однако тут же постарался придать лицу строгое выражение.
- Время не терпит. Идем?
- Ну что ты, Данечка, чего ты будешь по больницам таскаться. Ты и так мне очень помог, может, даже от смерти спас…
Дарья Афанасьевна еще раз чмокнула его и ушла, оставив размякшего Данилу Даниловича блаженствовать от осознания собственного подвига.
  Больше Данила Данилович ее не видел.
  Сначала он сходил с ума от тревоги и страха, но по прошествии пяти суток пошел в милицию. Надежда Ростиславовна отправилась с ним. Дежурный опер, усталый немолодой дядька с усами, спросил приметы разыскиваемой, и когда Данила Данилович, размахивая руками, дошел до «необыкновенной глубины и выразительности» синих глаз, мент поднял голову и посмотрел на него как-то странно.
- Брюнетка, говоришь? Синеглазая? А росту какого будет – вот такого?
И мент указал руками рост Дарьи Афанасьевны.
- Да… - растерянно подтвердил Данила Данилович.
- И пропала с деньгами, так?
Даниле Даниловичу и тут пришлось согласиться.
- И жениться ты тоже думал, правильно?
- Правильно…
Мент откинул в сторону ручку и, отъехав на стуле, вдруг заржал.
- Как, собственно, это понимать? – вознегодовал Данила Данилович.
- Товарищ милиционер, у нас беда, Дашенька куда-то пропала, может, в машину кто посадил и увез, а вы смеетесь, - упрекнула Надежда Ростиславовна.
Мент перестал смеяться.
- Ну и? – спросил он не без интереса. – Что на этот раз?
- Как вас понимать…
- Что на этот раз, спрашиваю? Какую лапшу навешала? Кто у нее помер? Отец, брат, сват?
- Я не понимаю….
-  Что ж ты непонятливый такой? Деньги она  у вас выманила? Выманила. А как именно выманила?
- Сказала, больна очень…
- Ну Артистка…. – почти восхищенно выдохнул мент. – Прямо совершенствуется, не побоюсь этого слова.
- Какая артистка? Она мне говорила, что она психотерапевт… - Данила Данилович стоял ни жив не мертв.
Мент, было видно, сделал над собой усилие, чтобы снова не заржать.
- Все вы как один… Психотерапевт… Да, терапия у нее что надо! Помнится в прошлый раз она была  агентом по недвижимости… А еще раньше – специалистом по имущественному праву…. Помнишь, Васильич? Теперь что-то на романтику потянуло.
- Что вы хотите сказать? – вмешалась Надежда Ростиславовна. – Что Дашенька – никакой не психолог?
- Да аферистка она, - встрял из-за стенки второй мужик. – Брачная аферистка. Артистка погоняло. Потому что всегда образы меняет. Мы ловим ее с двух тысячи девятого года….
-Что-о-о? – Данила Данилович вытаращил глаза. – Аферистка?
-Ну вестимо, - пожал плечами мент. – Как ни дело – так представление. Схема одна и та же: сперва «психотерапевт» вычисляет одинокого подходящего мужика, потом все к свадьбе идет, а там у нее кто-то умирает – нужны деньги. Жених выкладывает все, а ее потом и след простыл. Но как обставлено! Читаешь материалы дела – не протокол, а роман, ей-богу. Одно удовольствие.
- Но… как же… - Данила Данилович был убит наповал. – Мальчик… частная школа…
-Мальчик? – мент прищурил глаза. – В прошлый раз были две девицы.
- Не может быть! У нее такие глаза…. Она не может быть мошенницей! Она… как поэтесса…
- Да, - согласился мент. – Читывал я ее стишки. Сочиняет она будь здоров! Почище Некрасова, мать-перемать. И не только стишки.
Оба мента расхохотались.
- Что вы гогочите? – взъярилась Надежда Ростиславовна. – Нужно же искать ее! Ох, сразу мне эта девица не понравилась, прямо кошки на душе скребли…
Дежурный мент, отсмеявшись, вновь стал смотреть на Данилу Даниловича.
- Пять суток прошло? – спросил он. – Может, и впрямь еще сцапаем… Ну Артистка… Ну дает… Васильич, вот те крест, если мы ее поймаем, я прямо не удержусь – хоть за руку ее потрогаю….
  Из участка Данила Данилович выходил понуренный и убитый. Как это ни удивительно, куда больше утраты безвозмездно пожертвованных медицине денег его сразила новость о том, что Женщина его Мечты оказалась просто-напросто проходимкой. Да еще особой, уголовной разновидности.
- Ну ничего, Данечка, - провозгласила Надежда Ростиславовна, ободрительно беря сына под ручку. -  Найдем мы эту Пименову. А девок у тебя в жизни будет еще сотни тысяч! 
 Данила Данилович глубоко вздохнул. Так мама ему говорила чуть ли не с семнадцати лет.
Они пошли вдвоем по зеленеющей улице. В воздухе чувствовалась весна, и даже от недавно прошедшего дождя в воздухе висело нечто радостное, легкое, обнадеживающее. Апрельское солнышко светило вовсю, ласково пригревая милую лысину Данилы Даниловича. Все же жизнь не так уж и плоха.
 Он взглянул на Надежду Ростиславовну и умиленно улыбнулся. «А ну их, - подумал Данила Данилович. – Эти сотни тысяч! С мамой оно спокойней будет».