Записки Феникса. Часть 4. Семисвечие

Кто отрицает мистику и честен сам с собой, тот должен быть атеистом. Потому что, именно церкви - средоточие мистики. Да и как иначе? Ведь вера в Того, кого нельзя "пощупать", - это самая что ни на есть мистика. Для меня всегда было странным то, что священники, проповедующие самые что ни на есть основы мистики, рьяно отрицают таковую. Конечно, не все. Одни отрицают категорически и все. Другие, стоит только заговорить о чем-то необычном, настораживаются, потом оживляются, - и далее следует преинтереснейший разговор, в ходе которого священник снабжает собеседника ценными (и небесполезными) советами насчет того, как обращаться (даже общаться) со всем мистическим.

Я не знаю, как теперь относится к мистике тот священник. Полагаю, несколько по-иному, чем относился "до".
"До" - это до 24 сентября 2014 года.

Годовщина смерти мамы должна была стать тяжким испытанием. Первый тест на прочность - отнести панихиду в церковь.

Церковка была небольшой, в византийском стиле, уютной, возведенной в годы перестройки в особенном месте. Представьте среди многоэтажных домов холм с несколькими исполинскими дубами и всегда сочной, зеленой шелковой травкой. Меж дубов бил родник. Бил - сильно сказано. Едва-едва был виден. Но вода из него была терпко-сладковатой, отсвечивающей синевой, и казалась она сродни и сочной травке, и волшебным дубам. Чудом стало уже то, что холмик не сравняли с землей, когда строили стадион и облагораживали парк. Историки-энтузиасты доказали, что именно к этому холмику причалил Андрей Первозванный, когда приплыл к Киеву. Другой вариант местного предания повествует о некоем святом старце, спасшемся и спасшем кого-то на холмике среди небывалого разлива Днепра.

Как бы то ни было, холм спасли. И он действительно особенный: что бы ни было, какие бы страсти душу не терзали, какие бы неприятности не наваливались, - стоило прийти под влажную, пахнущую прелыми листьями, тень от дубов, просто постоять среди шелковой травы, - и слабели неприятности, свежий невидимый ветер разгонял облака на душе, и нисходил покой. Даже и не покой, а смирение и умиротворение.

Церковка удачно вписалась в резную тень дубов, а первые священники были людьми не гордыми и охотно вступали в разговоры, резко отличаясь от служителей других церквей, от всеобщего внимания почему-то возгордившихся. Может, и не все возгордились, но, после многолюдных храмов уютная церковка была будто вторым домом.
 
Шли годы, меж волшебных дубов, на волшебном холме, приминая волшебную траву, вознесся беломраморный храм с сияющим позолотой куполом, как гигантская неугасимая свеча. Но травка упорно пробивалась сквозь плиты двора, проникала в щели ограды, окаймляла пушистыми бортиками старую церковку, сникшую рядом с беломраморным храмом, и все же уютную, теплую. Тот же покой проникал в душу под сенью дубов, все так же колыхал ветки невидимый ветер, иногда срывая листья, иногда шаловливо осыпая желудями.

Нелегко было вспоминать то, что произошло год назад, хотя эти воспоминания не оставляли ни на миг. Однако волшебный холм подарил желанный покой. Я поторопилась и пришла в церковь как раз в тот промежуток, когда в ней не было людей. Только солнце, клонящееся к закату, било в оконные витражи и золотило иконы. В алтаре снимал облачение священник. Востроглазая девушка в косыночке сидела "на свечах". Больше - никого.
 
Не в первый раз мне пришлось нести панихиду в церковь, но впервые появилось странное ощущение, что эта еда не просто ритуал, а нечто большее. Что именно? Я услышала шорох за спиной и обернулась. Девушка стояла за моей спиной, и что-то неуловимо знакомое почудилось в ней. Она тянулась со свечой к подставке на столе для панихид.

- Можно?
- Конечно.

Девушка поставила зажженную свечу. Я обратила внимание, что свеча сразу начала коптить и быстро покрылась черными слезливыми "дорожками". Девушка, хихикнув не к месту, так неловко махнула рукой, что свечка упала, свалив те, что стояли рядом.
- Ой, я вашу не повалила? - нервно осведомилась девушка.
- Нет. - Я нашла свою свечу. Она горела ровно, оплывая мелкими восковыми слезками.
- Извините...
- Ничего, бывает. - Поспешила я успокоить ее.

Больше в церкви делать было нечего. Но уходить не хотелось: так было в ней спокойно, тихо, будто в параллельном мире. У меня было семь свечек, в церковке - семь больших подсвечников. Захотелось мне поставить свечи всем святым, кто представлен в виде икон. Первый подсвечник. Второй.
-Ой!
 
Грохот. Из-за алтаря выглянул священник. Первый подсвечник перекатывался по полу. Девушка, что свалила свечу на подставке для панихид, опять глупо хихикала, пытаясь собрать упавшие свечки и восстановить порядок. Священник скрылся в алтаре, а к нам заспешила свечница. Между тем, я отошла к третьему подсвечнику. Девушка пристроилась ко мне со спины и постаралась приладить свою свечку рядом с моей, отчего обе они упали, увлекая за собой третий подсвечник. Свечница, заволновавшись, обогнула нас десятой дорогой, прижимаясь к стене, добралась до алтаря и извлекла священника. Я направилась к четвертому подсвечнику, мысленно досадуя, что в церкви нельзя "отшить" странную девушку. А та вновь заспешила за мной. Смутило меня то, что она старалась держаться за моей спиной, так что, решила я ее пропустить вперед. Тем более, надоело мне, что мои свечи падают. Она заволновалась пуще прежнего, захихикала, попыталась приладить свечку и, как следовало ожидать, свалила подсвечник.

Меня кто-то потянул за рукав. Это была сгорающая от любопытства, судя по румянцу, свечница. Священник стоял в дальнем углу церковки, у кафедры хоров, и жестом подзывал свечницу и меня к себе. 

- Давайте посмотрим, что будет, - прошептал он, когда мы подошли. 
Мне вспомнился гоголевский Вий. Вместо Панночки - нервная девушка в лиловом длинном пальто и в сиреневом шарфике, из-под которого выбивались сухие, как пакля, бесцветные космы. Она, похихикивая, подошла к пятому подсвечнику. Подожгла свою свечу. Поставила. И снова -грохот.

- Видели?! Вы видели? - священник, как и свечница, разрумянился от любопытства. Да и было отчего: девушка, едва поставив свечу, отошла на шаг от подсвечника, как вдруг ее левая рука задергалась, корчи мгновенно начали ее терзать всю, она неловко махнула рукой, задела подсвечник и...
- Так она все переколотит! - возмутилась свечница.
- Подождите, подождите, может, разнервничалась, - растерянно проговорил священник.
Мне это не понравилось. Церковь со сваленными подсвечниками казалась заброшенной, отчего стало жутковато. Стоять в углу, за кафедрой, не хотелось. И - признаюсь! - стало мне жаль эту девушку, с которой происходило неизвестно что, и она не могла управлять собой. Это страшно, это мучительно и это надо как-то прекратить. Я не знала, что именно надо делать, но в тот момент была убеждена, что нельзя просто наблюдать. Солнечный луч прорезал сумрак, огненные блики заиграли на латуни подсвечников. Я молча отделилась от священника и свечницы, шепотом спорящих о каком-то Георгии, и пошла вдоль стены, держась икон, к баку со святой водой, блестевшему нержавейным боком возле входа. Набрала кружечку воды. И заспешила к девушке, но не успела, - та уже повалила шестой подсвечник. Корчи при этом на нее напали такие выраженные, и ее лицо перекосила такая мука, что я выплеснула в нее содержимое чашечки. Девушка обмякла и потеряв сознание, рухнула к подсвечникам.

Затопотало - это священник и свечница подбежали, заахали, принялись приводить в чувство. 
Она быстро пришла в себя. легко встала. Виновато оглянувшись, заторопилась к выходу.

- Вам не нужна помощь? - запоздало спросил священник.
- Нет, нет, спасибо, все хорошо. - зачастила она, отступая к выходу и вынырнула из церкви, как мне показалось, с облегчением. 

Мы втроем быстро поставили подсвечники на места, собрали потухшие свечи, зажгли. Солнечные лучи, бившие в окна, окрасились малиново, - наступил закат.
 
- Что с ней было? - спросила свечница у священника, с трудом маскируя любопытство смиренным взглядом.
- Нервная, видимо. - нехотя проговорил священник. Он как-то внезапно охладел к этой истории.
- У нее были корчи. Ведь были? - свечница сгорала от желания обсудить историю со всех сторон, а священник, напротив, не хотел ее обсуждать.
- Были, были.
- В ней кто-то есть. - Свечница чуть ли не умоляюще посмотрела на меня. - Я же вижу.
- Даже если и видите, этого видеть не надо. То есть, видеть можно, но обращаться к Богу, чтобы он избавил...- священник запнулся.
- От чего и кого избавил?
- От всего. Вы не должны вообще интересоваться, даже если это происходит. Тут много чего происходит. - он мрачнел на глазах.
- Ну, это же сила. Ведь сила? - допытывалась свечница.
-Нет, не сила.
- Мы же видели. Сила! - вновь покраснела свечница. - А вы как думаете?
- Я об этом не хочу думать. Эта сила не от Бога. - священник ощутимо мечтал оказаться где подальше и от свечницы, и от воспоминаний о поваленных подсвечниках.
- Но она же есть. Она была здесь.
- Что "была"? Где?
- Сила. - свечница опять посмотрела на меня. - И в вас была сила. То есть, вошла сила.
- Никуда ничто не вошло, прекратите. - воспользовался своей властью священник.
- Но мы же видели. Все видели. Если бы мне рассказали, не поверила. А тут на глазах...- не унималась свечница. - И вы думаете, ничего не было? - наконец-то обратилась она ко мне. 
- Я думаю, что-то было. Сама не знаю, почему пошла к баку со святой водой.
- А! Я же говорила. - свечница искоса взглянула на меня. - И вы не так просты, как кажетесь. Она за вами пришла.
- Никто ни за кем не приходил. У девушки эпилепсия, случился припадок, все нормально. Вы оставьте эти мысли, забудьте. Все, я пошел. - священник осуществил свою мечту, покинув место происшествия.

Мы со свечницей остались в церкви одни.

- Мне всякое рассказывали, да и повидать успела, но такого! - восторженно заговорила свечница. - Все-таки, что это было?
- Думаю, священник прав. Эпилепсия.
- Да-а-а-а....- разочарованно протянула свечница и со скучающим лицом вернулась к своему прилавку. - Странно все это.
- До свидания!
- Да-да, заходите!
У церковки собирались люди. Скоро начнется вечерняя служба. Я вошла в сумерки дубов, подобрала желтеющий листочек и рассеянно его вертела, пытаясь разобраться. Что-то тревожило меня. Какая-то деталь.

 Конечно, свечница была права, никакая это не эпилепсия. И священник был прав в своих сомнениях. Та девушка в церкви. Бледная, с серым отливом, воспаленная кожа на лице, болотно-мутно-водянистые глаза, волосы-пакля... Да, это была она. Утопленница из длинного озера. Кого искала? Зачем приходила в церковь? Где - только сейчас вспомнила я эту странность - она ни разу не перекрестилась!

Хотя...как бы там ни было, а Утопленница отвлекла меня от тоски и тяжелых, мрачных мыслей. Да, и еще. Седьмой подсвечник она так и не свалила.