***

Холод - Глава 3 (unended)

… Я наконец-то разжег костер, и полюбовался делом рук своих. Что ж, ничего не скажешь, неплохо вышло. Хорошо иметь власть над огнем, вон, капитан до сих пор возится со своими деревяшками, пытаясь то ли высечь искру, то ли я вообще не разберу, что он там вытворяет. И чует мое… нет, не сердце, но все же чует, что, мы все останемся сегодня только с одним костром. С тем, что умудрился развести я. Хорошо, что в храме Люксора хотя бы нашелся небольшой запас дров – на всякий случай, для путников, пожелавших обогреться. А иначе даже не знаю, что делали бы некоторые из нас; вон, даже нечувствительная к холоду вампиресса сидит молча, нахохлившись, а что уж сказать про остальных?!
Люксор вообще – интересный и странный бог. Правда, конечно, с точки зрения поклоняющихся ему он не более странный, нежели, к примеру, жестокосердная богиня наемников и убийц Сиррим. Но это такое… Интересен он тем, что является покровителем торговли, воровства, всяческих хитростей – и одновременно покровительствует путникам. Интересно и странно, да? Если взглянуть на это внимательнее – то кое-что объяснимо, например – торговые люди жить не могут без хитрости и обмана (ибо бизнес), и много времени проводят в дороге. Воры же, как сами понимаете, мастера на всякие хитрые штуки, это продиктовано их ремеслом, да и в силу своей профессии также немало времени проводят в пути, особенно, если требуется срочно пуститься в бега. Так что мозаика, если приложить немного усилий, складывается без особого труда. Гораздо более странно то, что во всех храмах, посвященных Люксору, нет его статуй – вместо них обычно стоят пустые постаменты. Никто не знает, как на самом деле выглядит бог пути и обмана, даже его жрецы. Предания гласят, что во время войны с Айсненшталь Люксор оказался единственным, кроме Кахайроса, кто мог помочь Пантеону в выведывании планов злобной Повелительницы Холода. Бог Хаоса, первоначально отказываясь снабдить информацией Пантеон – примкнул он к ним много позже, когда увидел в нитях переплетений судеб грядущее неизбежное поражение Айсненшталь – тем не менее, кое-чем помог богам: наделил одного из них, Люксора, способностью менять обличья по своему желанию. И бог воров нарушал планы Айсненшталь, каждый раз пребывая в новом обличье. Однако у дара Кахайроса был один минус: раз в день ровно на один час Люксор, принявший другой облик, должен был становиться самим собой. Если бы он этого не сделал, чужая личина поглотила бы его, лишив навсегда божественных сил; Люксор забыл бы о том, кто он, и что он. И тогда боги, понимая, что в такие моменты, буде они произойдут в лагере противника, бог воров должен оставаться неузнанным, приняли решение уничтожить во всех храмах все статуи Люксора, что и было проделано. Облик бога стерся из людской памяти. Говорят, что единственная статуя, спасенная последователями Люксора, спрятана где-то высоко-высоко в заснеженных вершинах гор Мертвого Кряжа. Зато богу так понравилась возможность оставаться вечно неузнанным и продолжать заниматься своим любимым делом – шутками и обманами, что по завершении войны он отказался от восстановления своих статуй. Так и повелось – даже в небольших часовнях, стоящих у дороги, в которые может зайти и обогреться любой бредущий по пути человек, его встретит пустой постамент вместо статуй бога в подобных часовнях, посвященных другим божествам. Над постаментом, как правило, укреплена серебряная чаша, в которую путники бросают кто что – то ли монетку, то ли безделушку, все, что угодно – лишь бы от чистого сердца. Считается, что сделавшему подобное пожертвование воздастся от бога, тем, кто никак не отблагодарит, бог и не поможет никак. Но горе тому, кто попробует ограбить чашу – бог обязательно накажет подобного наглеца, неважно, как именно, но судьба обязательно проедется по нему танковой колонной (это уже отсебятина, извините).
Вот такой вот он, бог путников, торговцев, и воров. И сейчас мы укрылись от вконец развоевавшейся метели в его маленьком придорожном храме. Тут, как я говорил, нашелся небольшой запас дров, из которых нам удалось развести костры. Нам – это мне, нашей парочке магов, вампирессе, и капитану с шестью гвардейцами. Хотите знать, почему их осталось лишь шесть, хотя сначала было двадцать пять, и куда подевались остальные, и главное – отчего нас занесло именно сюда – это долгая история. Очень долгая.
Понемногу народ начал подтягиваться к костру и рассаживаться вокруг, протягивая к огню озябшие руки, отогреваясь. Вампиресса, некоторое время просидев у костра и нагло «греясь» об меня, ушла охранять храм вместе с четырьмя гвардейцами. А я остался сидеть, периодически подбрасывая в огонь новые поленья – кто-то же должен был следить за огнем?
- Расскажите о себе, капитан. – предложил тем временем офицеру Люминес, сидящий недалеко от костра. А я ненадолго нырнул в свои воспоминания, перебирая то, что произошло с нами всеми за эти шесть дней с момента выхода экспедиции из столицы…
… Заснеженный имперский тракт стелился под копыта лошадей, несущихся вперед во весь опор, с той скоростью, которую позволяла развить погода, и сам наш «транспорт». Возглавлял колонну мрачный и немного замёрзший я, на огненногривом, черном как смоль коне, злобно косящемся по сторонам алыми глазками, и изредка ехидно демонстрирующем пролетающим мимо всадникам и каретам пасть, полную длинных острых зубов. Это чудо откопали для меня после того, как выяснилось, что ни одна лошадь нести меня не согласна, даже привыкшие ко всему рыцарские боевые кони; как только я приближался к любой лошадке («ка-а-албаса-а-а, э-э-э-эта бы-ы-ы-ывшие лаша-а-адки!..», я не раз вспомнил в дальнейшем эту строчку из переделки известной в одном мире детской песенки), та немедленно начинала ржать дурным голосом, отскакивать от меня подальше, в панике падать копытами кверху, демонстрируя, что оно, дескать, совсем-совсем дохлое, и к езде непригодное, и вообще, всячески выражала мне своё «расположение». Особо подлые твари пытались еще и лягнуть, либо укусить – правда, этих я лупил за такие выверты нещадно, а одну все-таки испепелил. Наконец тем офицерам имперской кавалерии, кому было поручено подобрать для меня лошадь, надоело подобное издевательство, как над ними, так и над животными, а я уже всерьез задумывался о том, что мне следует лететь на мантикоре, уложив большой и тяжелый демонический болт на всех лошадей в мире. Кстати, по моему мнению, вот еще один шикарный прокол планирования похода – у нас ведь есть мантикоры, почему бы, ангел подери, не лететь на них? Всеядные твари, которые, пожалуй, поопаснее всадников будут; летают – ну прямо сверхзвуковой истребитель по местным меркам. Но нет – Император решил, что мы поедем на лошадях, и точка; дескать, это для маскировки. Так, мол, если на мантикорах – то что-то очень важное, государственной важности, враги сразу же заинтересуются. А если на лошадях – то это уже, видите ли, обыкновенная группа ничего не значащих путников, и всем на нас наплевать. И ведомству генерала Лэера меньше головной боли будет. Мне ничего не оставалось, как сделать постное лицо, и со словами «Оке-е-е-е-ей…» просто подчиниться, в душе отчаянно ругая все «гениальные» планы, которые имеют место появляться в голове власть имущих.
Короче говоря, наконец у одного старого мага, в своё время баловавшегося биомагией и демонологией, удалось отыскать вот эту вот самую лошадь, которая сейчас несла меня на своей спине. Сам старик утверждал, что это - лично им выращенный гибрид боевой рыцарской кобылы и самого настоящего адского Кошмара, демонической лошади, обладающей, по слухам, в дополнение к зубам, дикой силе и паскудному норову еще и смертельным взглядом; и что пресловутый гибрид стоил ему диких усилий, а потому он для него особенно ценен, а поэтому он продаст его не дешевле, чем за... Обычно я слабо верю в такие россказни, чаще всего – это всего лишь способ побольше набить цену, но вот на этот раз я убедился в правоте старого мага сразу же: офицера, попробовавшего легонько коснуться бока коня, эта адская тварь чуть не сожрала – бедолага едва успел увернуться от жуткого вида длинных клыков, лязгнувших у самого его лица. Зато увидев меня, коняга потянулась ко мне с радостным ржанием, и потерлась мордой о моё плечо – как будто признала во мне своего, такое же демоническое существо. Словом, мы быстро нашли общий язык с Мефистофелем, как я его окрестил; насчет смертельного взгляда, конечно, не знаю, не проверял, но зато теперь у меня был великолепный по своим параметрам боевой конь, практически ничем не уступающий лучшим имперским военным кавалерийским лошадям.
Я ненадолго отвлёкся от созерцания дороги, и бросил взгляд назад, проверяя, никто ли не отстал. С неба вновь начал сыпаться снег, и можно было ожидать метели, ну а в таких условиях кто-то мог потеряться, что было бы весьма нежелательно. Нет... Нет, все на месте, вон сзади вампиресса скачет во весь опор, за ней – оба мага, Делакруа и Люминес, оба нахохлились, как воробьи – то ли замерзли, понятное дело, то ли просто злы, за ними цепочкой – гвардейцы во главе со своим неугомонным капитаном. В общем, наша маленькая (если можно так выразиться) компания уверенно продвигалась к своей цели.
...Благодаря некоторым причинам, выход из столицы Северной Империи у нас состоялся аж через три дня после «брифинга» у Их Императорского Величества. Почему? Потому что, как я и предсказывал, всё с самого начала пошло именно через жопу. Ну, как всегда и бывает в подобных миссиях по спасению мира/человечества/государства, короче говоря, нужное подчеркнуть самим. Просчётов было вагон, и маленькая тележка – вспомнить хотя бы ту ситуацию с нашим средством передвижения, как его выбирали (нет, положительно, всё же никак не могу понять, почему Император отказался давать нам мантикор, если с ними мало того, что можно было бы обойтись небольшим отрядом, так мы бы и добрались не в пример быстрее; он что, собрался задействовать ВСЕХ мантикурьеров, или он чего-то боится? А может, мы идём туда, где мантикор не привечают? Так я только одно такое место знаю...). К тому же, нам ведь еще придали двадцать пять бронированных с ног до головы солдат Имперской Гвардии, да еще и из Первой Когорты – элита, вроде как сплошь голубая кровь и высококлассные специалисты по истреблению себе подобных, пользуясь моими выражениями а командир у них вообще, великий и грозный воин (как я буркнул себе под нос по выскочившей ассоциации – «Чингачкук, Великий Змей», правда, меня всё равно никто не понял); впрочем, всё вышеуказанное меня абсолютно не впечатлило, видели, знаете ли, и погрознее, и посильнее, и побольше; и при первой же возможности я в крайне непарламентских и горячих выражениях высказал Архимагистру Талаису абсолютно все свои накопившиеся за совещание претензии, потребовав для должного исполнения порученного мне задания хотя бы освободить меня от всех совершенно ненужных мне вещей, в первую очередь – от молокососов-магов, один из которых нас чуть не угробил всех в малом зале, «жестяной обузы» в виде гвардейцев, которых будет слышно за стопятьсот километров,  и ехидной вампирессы, на что в ответ получил спокойное пожатие плеч, и слова «Сие есть воля Императора», как будто это мне мигом всё объясняло. О да, конечно. А то, что снаряжать и собирать всю эту ораву – это как раз три-четыре дня, это никому не важно?! Кто-то гнал меня немедленно в поход, напирая на то, что с каждым днем погода всё ухудшается, и температура всё падает, скоро с имперского Севера хлынет поток беженцев, который запрудит все дороги – а теперь сами же тормозят всё, что только можно, своими сборами. Как это понимать-то, скажите мне? К тому же, некоторые личности и впрямь то ли намеренно, то ли по бюрократическим привычкам ставили нам всевозможные палки в колёса, отчего моя паранойя расцветала, как амброзия в июне, а когти прямо-таки чесались кого-нибудь как следует выпотрошить – дабы другим неповадно было совершать такие же действия.
Сразу же после взаимного представления меня и капитана Имперской Гвардии друг другу – капитан фон Нейрат, кажется, по достоинству оценил мою личность, по крайней мере, в его глазах и речах я презрения не заметил – мы все дружно направились в казначейство. Император, правда, по дороге нас покинул, заявив, что деньги мы получим и сами, для чего он передает нам распоряжение о выдаче денег отряду – бумажку с текстом, коротко характеризующимся, как «Дайте им денег, пускай отстанут!», его подписью и печатью, а ему срочно нужно озаботиться всей остальной необходимой документацией для нашего скорейшего отъезда из Таргелиона, и беспрепятственного прохода до самых северных границ Империи; конечно же, кроме себя любимого, он этого никому доверить не может, а потому нас немедленно оставляет. Следом за ним заторопились оба Архимагистра: они-де, видите ли, должны подготовить всё для нас в своих Гильдиях, а иначе ведь нехорошо как-то будет, нарушение существующего распорядка, да и пара ништяков… извините, амулетов – она ведь нам совсем не помешает! С тем вся троица и убыла, кто куда; мы дружно вздохнули, и продолжили путь, еще не догадываясь, что именно нас ожидает в казначействе.
Казначей, сухонький старичок с крайне прижимистым и скаредным видом долго ругался и самым буквальным образом воевал с нами за каждую золотую монету. Именно теперь я понял основу процветания Северной Империи; какая к ангелам экономика, какая к лесным ежам торговля, да этот старый скряга, явно ведущий свою родословную от самых жадных горных гномов, самому Императору медной монетки не выдаст! Найдет для этого сто тысяч причин! Несмотря на имеющееся у нас на руках распоряжение Императора «выдать нам необходимую сумму на дорожные издержки», казначей уперся, и настаивал, что именно он должен определять размеры этой самой «необходимой суммы», указанной в распоряжении, на основе чего и предлагал нам не более, чем пятьдесят золотых монет; фон Нейрат зверел, сатанел, и орал на него, крича, что этих денег не хватит в теперешних условиях даже до соседнего городка доехать, маги и вампиресса, не сговариваясь, немедленно самоустранились от обсуждения экономических проблем, а я, не показывая обуявшего меня желания немедленно схватить упертого старого пня, а затем долго и со вкусом его потрошить, требовал выдать нам не меньше тысячи золотых, ссылаясь на характер нашего посольства, как для отвода глаз окрестили экспедицию, и туманно намекая несговорчивому блюстителю имперских богатств, что у него могут быть огромные проблемы с Императором, ибо вышеозначенный казначей не исполняет прямых и недвусмысленных приказов Их Величества, а это – это, ох, это опасно! Весьма опасно! В итоге, конечно, мне всё же удалось выторговать нам аж семьсот золотых, правда, нервов я себе при этом извел на все семь тысяч (нервные расстройства у демонов, к вашему сведению, бывают, и не лечатся вообще, да! Хотя попытки были, и все - неудачные), причем старик, с перекошенной рожей передавая капитану увесистый мешок, имел глупость сказать, что будь его воля, он бы нам и двадцати золотых не выдал, дескать, не напасешься тут на всех послов… В ответ я, уже багровый от душащей меня ярости (казначея же, судя по его кислому виду, душила банальная жаба), немедленно вывел огненными письменами на ближайшей стене большие буквы, складывающиеся в слова “FUCK FUEL ECONOMY”. Когда же казначей скептически поинтересовался, что это за художество от слова «худо» я только что изобразил, и что означают эти совершенно непонятные ему словеса, я немедленно с затаенным удовольствием матёрого садиста прочел ему целую лекцию о понятии топлива, роли топлива в жизни человека, экономии топлива, деньгах, затем о деньгах, как топливе мировой и внутренней экономики, и под конец - о последствиях чрезмерной экономии денег, то бишь топлива экономики, а так же о роли вышеупомянутой экономии, проводящейся не тогда, когда надо, и не в адрес того, кого нужно, в жизни такого ретивого гражданина, пожелавшего сэкономить не на том, на чём положено. В процессе рассказа я щедро сыпал настолько дикими, непонятными и непривычными для этого мира словами и терминами, что в итоге капитан фон Нейрат, глядя на меня так, как будто я был чернокнижником, распевающим нечестивые гимны посредине Великого Столичного Собора, вместе с мешком бочком-бочком отходил от меня всё дальше, а я с мстительной радостью наблюдал, как глаза казначея постепенно становятся размером с ту самую пресловутую золотую монету и на его морщинистом, и оттого еще более злопаскудном лице отображаются самые что ни на есть лихорадочные попытки осмысления всего мною высказанного. Как я с удовлетворением отметил, мы с капитаном оказались отомщены целиком и полностью, поэтому оставив старого скареда, приведённого в состояние сильнейшего душевного расстройства, размышлять над сущностью услышанного им за прошедшие полтора часа, искать в этом всём какой-то потаённый смысл, а так же из-за обилия непонятных слов гадать, не проклял ли я его невзначай, мы направились в следующий пункт нашего путешествия, которым была единогласно признана императорская оружейная зала дворца; правда, я долго ворчал по этому поводу – дескать, зачем мне оружие, если я сам, как ходячий арсенал, причем от рождения?
Тем не менее, кое-что я там себе подобрал. Нагианну. Великолепную длинную саблю длиной до 1100-1200 мм, с узким двулезвийным клинком, и заточкой по обе его стороны. Оружие, мимо которого настоящий ценитель не смог бы пройти мимо никогда и ни за что.
Нагианна впервые появилась у нагов – морского народа, представлявшего собой расу больших разумных людей-змей, поэтому принято считать эту великолепную саблю продуктом их измышления. Такое оружие ценилось даже не на вес золота – гораздо дороже. После своего появления такие сабли постепенно перекочевали в быт других морских народов, повсеместно соседствовавших с разумными морскими змеями, правда, в гораздо более худшем качестве, чем истинные создания умелых мастеров-нагов. Сейчас, кстати, насколько я знал, в Недии настоящих сабель-нагианн осталось совсем немного, мне было известно, по крайней мере, лишь о пяти десятках таких вещиц, находящихся в чьем-либо пользовании, либо в частных коллекциях.
До сих пор был неизвестен даже металл либо сплав металлов, из которого создавались настоящие нагианны, поскольку сами наги, как народ, давно канули в пучину веков – еще за тысячу лет до того, как в Недию занесло меня. Известно лишь, что двусторонние клинки сабель обычно затачивались до состояния бритвенных лезвий, и были настолько прочны, что не ломались даже при парировании удара двуручника, или боевой секиры, при этом с одинаковой легкостью прорубая практически любой известный доспех, а иногда и разрубая надвое клинок противника. Владелец такой сабли мог при должных сноровке и умении опасаться разве только дистанционного оружия, или же обладателя такой же сабли, как и у него. Однако в силу своих особенностей нагианна – довольно специфическое оружие, не для каждого; например, считается что она с рукоятью исключительно для двух рук (ее крайне сложно удержать одной рукой, если ты не наг). Однако ее кастетной рукоятью можно наносить удары, удерживая ее как одной, так и двумя руками. Парадокс, короче. Но на самом деле оружие отменное – клинку, который я немедленно прихватил себе (несмотря на горестные причитания хранителя залы, что я забираю отсюда целое состояние), было по прикидкам не менее полутора тысячи лет, а на нем не было ни единой царапинки, или пятнышка ржавчины, чем грешило другое оружие.
… Размышления прервали крики сзади. Я обернулся. Судя по тому, что мне удалось увидеть через все более усиливающуюся метель, арьергард нашего отряда кого-то задержал, и сейчас все остановились – фон Нейрат поехал выяснять суть проблемы. Я тоже натянул поводья, останавливая Мефистофеля, прислушиваясь к крикам сзади. И дождался – буквально через пару минут ко мне подскакал гвардеец, протянувший мне большой белый конверт, украшенный затейливым вензелем, и большой императорской личной печатью.
- Амальгама. Послание от Их Императорского Величества, господин магистр! – отрапортовал он, тяжело дыша. Судя по виду парня, скакал он во весь опор, не щадя себя. Видимо, дело и впрямь было важным, если Император воспользовался кодовым словом, которое я ему оставил для проверки подлинности письма. А то спасение мира спасением мира, а политика – политикой. Кто знает, в какие игры захочется поиграть врагам Северной Империи. Возможно, мы также невольно примем в них участие. Вернее, абсолютно против своей воли. Увы, господа, заседающие в роскошных залах и дворцах, и вершащие судьбы всего этого мира, не привыкли интересоваться мнением тех, кому в их, как они считают, идеальных и непогрешимых замыслах отведена роль пешки. Правда, они постоянно забывают, что соломинка ломает хребет верблюду, а пешки имеют такое обыкновение со временем вырастать в ферзей.
А еще пешки умеют кусаться, и весьма больно. Надо лишь разозлить нужным образом, довести до нужной кондиции…
С такими вот невесёлыми мыслями я вскрыл конверт, вспоров его кончиком машинально выпущенного когтя, краем глаза отметил расширенные от удивления глаза гвардейца – ага, Император отправил сюда доверенного солдата, или офицера, но то ли забыл сказать ему, кто я, то ли не стал этого делать. Поэтому парень сейчас лихорадочно размышляет, что это за сатанинское отродье перед ним, и туда ли он вообще попал. Ну да неважно, меня его мысли не волнуют ни капли. А вот узнать, что такого важного произошло, что за нами вдогонку направили гонца – стоит.
- Господин магистр?.. – гонец беспокойно заёрзал в седле, глядя на меня. Я удивленно изогнул бровь, не понимая, чего хочет от меня солдат, и тут же хлопнул себя по голове, мысленно отругав за забывчивость. Конечно же, слово-отзыв. Ангелова погода, с этим снегопадом и белым однообразием окружающего ландшафта тупеешь буквально на ходу, ничего удивительного в том, что я запамятовал про схему нашего с Императором письменного общения.
- Хром. Спасибо за службу, солдат. – небрежно бросил я, и углубился в чтение письма, перестав обращать внимание на мгновенно расслабившегося гвардейца, удовлетворенного ответом – теперь он точно был уверен, что он среди своих. Ибо магов-иллюзионистов еще никто не отменял, а ради выгоды... Ради выгоды можно всё. Впрочем, святошам, чьё государство ближе всех, выгоду заменяет вера; на мой взгляд, это еще хуже – религиозный фанатизм мне был ненавистен всегда и в любых его проявлениях. Особенно, когда им прикрываются ради того, чтоб захапать как можно больше власти.
“Магистр Арквратт!
Не хотелось бы мне вас расстраивать нарушением уже детально обговоренных планов, но вынужден сделать сие… К сожалению, изменившиеся обстоятельства оказались гораздо сильнее нас, диктуя свои условия; и вам предстоит изменить ваш маршрут. Наши враги выводят войска к границам – враги, потому что вот-вот вспыхнет новая война! – и легионы Империи выходят им навстречу; дороги запружены людьми, ищущими лучшей доли в более теплых местах, до которых покуда еще не дошел Холод. Но я так мыслю, что никакая война и никакие другие обстоятельства не должны помешать вам в достижении нашей общей цели. Именно поэтому я повелеваю вам в срочном порядке изменить путь вашего следования, и во что бы то ни стало достигнуть города Савонны, что почти у самой нашей северо-западной границы со Святыми Землями. Там, у тамошней манти-башни, вы получите дальнейшие инструкции. Пришлите ответ с посланцем, и сообщите, через сколько дней планируете быть там. Да помогут вам боги…»
Подписи не было, впрочем, она и не требовалась, само собой разумеется. Я исполнил просьбу императора: черкнув на бумаге несколько слов, я вернул ее солдату, приказав передать лично в руки императору, и добавив, что мы рассчитываем быть в указанном для рандеву месте не более чем через шесть дней. Так что пусть скачет обратно во весь опор, повеление Их Величества будет исполнено в точности.  Проводив взглядом исчезающего в снежных вихрях солдата, я тихонько вздохнул, и очень крепко задумался о том, каким же путем нам последовать теперь – приказ императора здорово поломал мне все уже проработанные планы. Конечно, не смертельно, но весьма уныло – например, нам теперь придется сделать огромный крюк. К тому же, я планировал направиться через большие города и имперские тракты, где очень легко затеряться в разномастной толпе (особенно в связи с тем, что сейчас происходит), даже если речь идет о таких заметных личностях, как императорские гвардейцы; в конце концов, существуют плащи и какая-то самая примитивная маскировка. Другое дело, если все происходит, как сейчас: мы будем вынуждены идти через малозаселенную местность и маленькие городки, где любой проезжий волей-неволей уже обращает на себя внимание одним лишь фактом своего появления здесь; что уж говорить о такой колоритной компании, какой является наша. Шпионы и агенты наших «горячо любимых» врагов, если они уже пустились по нашему следу, будут выискивать нас именно по подобным слухам, рано или поздно они узнают, где и когда мы проходили, и что будет дальше – а кто его знает, что будет дальше. Единственное, на что остается надеяться – это то, что катаклизм повлиял на местных жителей. В каком смысле я имею в виду «повлиял»? А кто его знает, в каком…
- Господа! – я остановил колонну, и подозвал к себе капитана, двух магов, и вездесущую вампирессу. Хотя, если честно, толку от клыкастой, всю дорогу трещавшей, как сорока? Все, что мы пока от нее поимели – это головную боль после того, как наша мадемуазель Виолетта своими непрекращающимися беседами довела чуть ли не до нервной икоты даже невозмутимых гвардейцев. – У нас внезапная смена планов. – В нескольких словах я объяснил им форс-мажор, вызванный присланным с нарочным приказом императора, и мы начали быстро составлять план, как бы нам поскорее добраться до места назначения. Немало помог Делакруа, как выяснилось, уроженец здешних мест – с его помощью работа пошла быстрее. Наконец, через полчаса напряженной работы и нескончаемых споров пополам с руганью результат был готов.
Мы должны были идти кратчайшим путем – через территорию приграничной провинции Сантория, мимо небольших городков под названием Морион, Фей-Линн и Анкхариус. Савонна, городок, который был нам нужен, лежал в конце старой караванной дороги, заброшенной с открытием новых путей. Вдоль дороги, как правило, тянулись лишь поля, иногда – небольшие села и хутора, поскольку Сантория являлась типичной аграрно-сырьевой провинцией. Это был классический образец малозаселенной местности – неприветливая северная провинция Империи, все богатство которой состоит в многочисленных полях, где крестьяне с трудом обрабатывают землю и выращивают ровно столько, сколько хватит для того, чтоб не сдохнуть с голоду, да еще в десятке-другом рудников, где добывают различные руды да уголь. По слухам, в этой местности иногда попадались разбойники, а местные болота изобиловали различными тварями, которые не отказывались разнообразить свой рацион человечинкой; правда, местным болотным тварям далеко до тех роскошных экземпляров, что в изобилии населяют всем известные болота страны Тоош-Ат-Тоот, лежащей где-то на дальнем Востоке, за Горами Вечности и Обителью Богов, но от этого они не становятся менее опасными, а значит, стоит держать ухо востро и обходить болота десятой дорогой. К тому же, здесь тоже есть свои тайны – заброшенные неизвестно кем и неизвестно когда древние башни, проклятые кем-то когда-то полуразрушенные особняки знати, склепы на заброшенных кладбищах, а венчает все это то ли великолепие, то ли безобразие легендарный Форт Мертвецов – имперский форт, где несут службу имперские легионеры, подвергшиеся воздействию древнего разрушительного проклятия. Согласно одному ходящему по Империи преданию, этот форт появляется в Империи, когда последней грозят серьезные испытания, в прошлый раз его видели при начале войны с некромантами, когда Империя напрягла все свои силы, чтобы одержать победу над слугами Смерти; если верить другой легенде, проклятые легионеры сеют смерть и разрушение при каждом появлении в Сантории форта, повинуясь приказам какого-то полусумасшедшего божка, чье имя давно забылось и стерлось со скрижалей истории; если прислушаться к третьему мифу – то можно услышать еще одну не менее привлекательную версию. Я слышал их всего штук десять, и до недавнего времени считал Форт Ариадна всего лишь сказкой, но в такое время – а вдруг это правда?..
Но как бы то там ни было, в путь мы двинулись незамедлительно.
На второй день после получения императорского письма мы миновали первый из городов, Морион. Городок совершенно обезлюдел, дома сиротливо заметались снегом – мы по своему везению попали прямо в объятия неслабого бурана. Пришлось торить колею в снегу – все было завалено. Видимо, городок оказался заброшен еще в самом начале катаклизма, ибо вряд ли жители начали разбегаться тогда, когда грянули страшные морозы, дороги замело, и выбраться стало невозможно. Хотя, у меня был еще один вариант, куда же именно могли подеваться обитатели Мориона – для проверки этого предположения достаточно было бы просто заглянуть в пару домов. Правда, мне очень не хотелось этого делать. И свои догадки я держал при себе. Просто так, на всякий случай, хотя и был уверен, что некоторые участники похода думают о том же, о чем и я.