Во власти

Пурпурные языки пламени, охватившие вечернее небо, бросали кровавый отблеск на землю, застывшую в предвкушении отдыха после бурной грозы, все еще стонавшей вдалеке. Тучи бросали мрачные взгляды на угрюмые деревья, уносясь с грохотом прочь. Небо, пронизанное золотистыми стрелами, переливалось, играло всеми оттенками алого, словно искусный садовник холило свое детище, чтобы через пару минут срезать печально склоненные главы цвета спелых виноградных кистей.
Голод терзал мои внутренности, но я упрямо надеялся заглушить его впечатлениями от вечерней прогулки. Перламутровое небо взволновало меня как никогда раньше, и я упивался лицезрением его, присев на единственную скамью, как вдруг заметил, что рядом со мной сидит еще один человек. Я бросил на него мимолетный взгляд и застыл, пораженный выражением глубочайшей скорби на прекрасном лице незнакомца.
Это был юноша лет девятнадцати, совсем еще мальчик. Нежные щеки его покрывала нездоровая бледность. Светлые кудри обрамляли узкое личико, серо-голубые, стального оттенка, глаза смотрели куда-то вдаль, словно сквозь прохожих. Тонкие, прозрачные пальцы парень сцепил на коленях в «замок», капризно поджав пухлые губы. Он был олицетворением юности или самой Юностью, по прелестной мордашке которой то и дело пробегала холодная тень. О чем он думал? Неизвестно. Застывшее ледяное выражение лица не давало проникнуть в душу.
Вдруг линия тонко очерченного, хранившего массу наслаждения для обоих полов, рта искривилась в странной усмешке. Жестокой безысходностью сквозило от сильного, здорового тела. Поистине космическая загадка была заключена в этой скорбной фигуре.
Похоже, мой взгляд был красноречивее всяких слов, потому что юноша обернулся ко мне и пару мгновений разбирал мои черты своими огромными глазами, в глубине которых светилась мягкая покорность судьбе.
- Знаете ли Вы, что такое Власть?- спросил мальчик глухим голосом, отбросив прядь волос с высокого лба.
Я застыл, вперясь в него удивленным взглядом. Парень сидел, театрально откинув  красивую голову, и внимательно следил за мной из под полуопущенных ресниц. Посчитав машинальный кивок согласием, юноша заговорил.
- Хорошо. Я расскажу Вам, что всю сознательную жизнь я мечтал повелевать людьми… Да-да, не удивляйтесь. Должно быть, странно слышать такие дерзкие речи от розового юноши как я, но это правда. Но вовсе не директором театра я желал быть, нет. Лишь… кукловодом. По мановению руки разжигать и гасить великие страсти: разве это не чудесно?- он схватил меня за руку в безотчетном порыве.
Я молчал, посчитав его вопрос риторическим. Мальчик вздохнул и отвернулся. Гримаса боли исказила его тонкие черты, на лбу выступили капли пота. Он трепетал, изо всех сил стараясь держаться уверенно, но не мог устоять перед желанием поведать кому-либо свою историю. Непостижимый человек! Он страдал от одиночества в стенах своей гордости, терпеливо ожидая внимательного слушателя, но, встретив такового в моем лице, неожиданно испугался.
- Продолжайте,- потребовал я, прервав нависшую над нами тишину. Парень ответил мне благодарной улыбкой и заговорил с присущей ему медлительностью, тщательно подбирая каждое слово. Что-то комичное было в этой царственной важности, напыщенных фразах, слетавших с губ молоденького парнишки, но в тот час, в ту секунду я просто обожал своего собеседника и подбадривал его восхищенными взорами. 
- Не было труда в достижении цели. Блистая остроумием и красотой, я расточал комплименты, с все нарастающим интересом входя в роль. И люди шли, да-да! Но шли, увы, повинуясь лишь инстинкту, физическому влечению к красоте. Я же видел в их восхищении нечто более возвышенное, вознадеялся, что обрел власть над разумом и, постепенно попав под влияние чар, любовался собой словно Нарцисс, вожделевший собственное отражение. Но нет мысли там, где нет духовности.
Но сегодня… О, Судный день! Я познал истинную силу Власти…
- Что же случилось?- спросил я, сгорая от любопытства. Мальчик молчал. Что-то оборвалось в нем, какая-то невидимая, но важная струна.
Вдруг речь полилась вновь, бурля и пенясь, словно игристое вино. Я ловил каждую каплю этого божественного нектара, упиваясь им и не боясь опьянеть. Голос юноши звенел, как, затихая, дрожит в благоговейной тиши последняя нота бессмертной симфонии. Парень то и дело порывался уйти, испугавшись, что выдал свое волнение, но я удерживал его. Что-то жалкое было в этом жесте, но мне непременно хотелось узнать конец истории.
- Я вышел в прозрачный вечер, вдыхая золотистый летний воздух. Кудрявые ветви приветливо клонились ко мне, а я улыбался небу и лазурным очам молоденьких красавиц, шедших мне навстречу.
Но вдруг… Что-то случилось. Тьма покрыла очи черным саваном. Я почувствовал на лице своем удар ледяной плети, тысячи острых игл пронзили тело. Испуганный, я молил о помощи прохожих, но люди равнодушно отталкивали меня, словно пустую, бесполезную вещь. Боль пронзила сердце, и я упал без чувств на землю.
Когда же пришел в себя, гроза уже пролетела. Вместе с водой, принесенной облаками, иссякла и моя непоколебимая, казалось, вера в людей. Я был готов возненавидеть тот мир, в объятиях которого только недавно отдыхал, покрываемый поцелуями.
Я простер руки к Богу в безмолвном призыве и застыл, устремив очи в небеса. Словно в ответ на мои слова в грозно нависших над беззащитным городом облаках вспыхнула радуга. Усыпанная жемчугами и рубинами, она переливалась в лучах послеполуденного солнца, сверкая то аметистовым пурпуром, то мшистой зеленью серпентина. Смущенный красотой видения, я опустил глаза в землю и вдруг увидел у ног своих радужный хвост. Необыкновенное волнение охватило душу. Хрупкий нарцисс надломился, и я - настоящий я - плакал от восторга и собственного бессилия. Безумно хотелось дотронуться до этого близкого чуда, ощутив счастье осуществившейся мечты. Почувствовать себя... Богом.
Но стоило только протянуть руку к прекрасному видению, как оно рассыпалось на тысячу капель, столь же холодных, как те, что меня ослепили…

... Осознав то горе, что испытал мальчик, я захотел утешить собеседника, но он уже скрылся в сумерках. Я вдруг со всей отчетливостью понял, что никогда больше не увижу его. Ревность обожгла сердце, но я не обратил на нее внимания, неотрывно глядя в ночное небо…