Даль светлая. Глава3

   Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2014/10/20/214
 
 
  Появилась я в Суровке восемнадцатого августа, а уже через неделю в одной из  современных школ Нового Города проходило заседание секции учителей английского  языка.

 Мероприятие показалось довольно скучным: доклад с цифрами и именами,  выступления учителей по принципу «делай, как я» и награждение достойных.
 
А вот школа очень понравилась. 
Спроектирована с умом: светлая, не тесная, блестящая от своей новизны.

Студенткой на практике в Казани побывала в нескольких, но все они были старше меня по возрасту, а по виду - даже старше руководителя практики. 
Не разбираясь в архитектуре, я удивлялась тому, что во многих оба зала: спортивный и актовый, располагались на четвёртом этаже - над учебными классами.    
 
Одноэтажная, деревянная, с печным отоплением суровская «старушка» без всяких залов проигрывала всем, но я уже к ней  привыкала.

 Днём мы отмывали классы после ремонта, а вечерами я знакомилась с другим бытом: без телевизора, радио, телефона. И мне это очень нравилось. Было ощущение, что я вернулась в молодость моей мамы.
 
 Нравилось общение с новыми такими разными подругами. 
Может быть, сказалось желание иметь старшую сестру, а тут их сразу две. 
Хотя Елену я позже стала принимать за младшую.

Узнав, что в школе нет никаких наглядных пособий, взялась за плакатное перо и принялась вычерчивать на карточках тушью буквы английского алфавита, потом  транскрипционные знаки, потом  таблицы времён английского глагола.

Круглый стол был раздвинут в овальный. И теперь мы делили его с Ольгой.
 
С ней сразу перешли на «ты», а Елена Васильевна не «искушала расстояния». 
За глаза мы называли её только по имени, Ольга иногда иронизировала до «прекрасной», атмосфера в доме была дружелюбной.

Как и положено математику, Ольга умела задавать вопросы и делать выводы.
А Елена поощряла мои рассказы восхищённым взглядом и лукавой улыбкой.

В такой благоприятной обстановке я заливалась соловьём, вспоминая мельчайшие подробности моего несостоявшегося романа:


 «Выпускной вечер после окончания института наша группа отмечала в ресторане «Акчарлак» (чайка). Находилось заведение в другом районе.

 Чтобы ночью не ехать через весь город, мама посоветовала мне переночевать у наших близких друзей. Их дом был в двух шагах от ресторана.
 
Выпускной прошёл официально-скучно. Танцевала весь вечер с каким-то парнем из КАИ, который и проводил меня до места ночлега. 
Парень просил о свидании на следующий день, а я ему рассказывала о своей большой любви так, что он, по-моему, уже начал симпатизировать Конькину и хотел с ним познакомиться.
 
 И вот утром, когда я возвращалась домой, встретила его.
С рюкзаком за плечами и сумкой в руке, Конькин стоял возле своего подъезда.
 - Откуда ты такая красивая? - спросил он, улыбаясь. 
А у меня в душе уже пели свирели. Да, я была в том самом платье цвета нежной сирени.
 
- С выпускного.
- Хорошо гуляли, - заметил он и закурил.
- А ты  уезжаешь или только что приехал?
- В стройотряд через пять минут отправляюсь. Отца жду. Он проводить хотел.

И тут я увидела в его руках старую заштопанную штормовку.

- Слушай, а у меня есть новая штормовка. Она мне велика, а тебе будет как раз. Подождёшь здесь — я быстро.

И, не слушая ответа, помчалась домой.

Перебегая проспект, чудом не попала под машину.
Лифт на удачу работал.

Влетев в квартиру, бросилась в кладовку, сорвала с вешалки штормовку, и крикнув на ходу «Потом объясню» остолбеневшей маме, помчалась назад.

 Каблуки при беге явно не помощники: я запыхалась и дышала как паровоз. Совершенно забыв о  том, как я выгляжу, пунцовая, вспотевшая, я появилась перед Сашкой и его отцом.
- Здравствуйте! - кивнула я отцу. - Вот! -  вручила Сашке штормовку.
 
Конькин  удивлённо посмотрел на меня, покрутил в руках переданную вещь, обнаружил на ней не срезанный ценник.
- Я ведь не на прогулку еду. Мне в ней работать придётся. Ты понимаешь, что она изменит свой вид?
 
- Вот и хорошо. Пусть она выглядит как у заправской альпинистки.

Они сели с отцом в машину, а я пошла домой, пожелав ему удачи.
Мне было так хорошо, как будто это меня взяли в стройотряд".

Закончила я очередную  серию своих воспоминаний. Елена глубоко вздохнула, улыбнулась своим мыслям и пошла на кухню ставить чайник.

Ольга покачала головой и покрутила пальцем у виска.
- Он тебе писал?
- С чего бы вдруг?
- А штормовку вернул?
- Конечно.
- И что потом?
- А потом ничего.
- Чай готов, - сообщила Елена из кухни.

               
 Готовили мы по очереди. Утром на электроплите, а вечером — в печке. Еду простую, без изысков.  (Щи и каша  - пища наша). На зарплату начинающего  педагога  трудно было разгуляться.
   
После ужина мы включали проигрыватель и крутили по очереди два имеющихся диска.  Вскоре Николаю Сличенко я подпевала на цыганском, а Песнярам — на белорусском.
 
Потом  слушать одно и то  же надоело, а цыгане всё звали в пляс, и мы с Ольгой вышли в круг.
Елена, смеялась, краснея  за нас.

Вспомнив про длинную пёструю юбку гаде, которая была в моде в том сезоне, я надела её, накинув  на плечи Ольгин платок с кистями.
Ежевечерние  получасовые пляски теперь стали ритуалом.
 
Однажды, когда за окном было уже темно, а наш  "дуэт ромэн" отплясывал на полную катушку, в окно громко постучали.
Мы тут же выключили музыку и свет, отдёрнули  занавеску и никого за окном  не обнаружили.

Освещение было  чисто символическое: единственный фонарь тускло светил  с другой стороны дома.
Он находился на территории школы. Но даже при таком свете человека бы мы разглядели. Но там никого не было. Только включили свет — стук повторился. Проверили ещё раз - никого.
 
Тогда Ольга сделала очередной вывод.
- Значит, лось вернулся.
- Какой лось? - я прошептала с ужасом в голосе. 
- Есть тут один ученик — Лёша Лосев —  после восьмого в училище собирался. Уехал куда-то к бабушке, а вчера мать встретила — говорит, придёт в девятый....  Вот тебе повезёт, если он в твою группу попадёт! - в голосе Ольги звучали угрожающие нотки.

Стук в окно затихал как только мы выключали свет. Решили посидеть без электричества у окна в засаде.
Стучат! Вышли на улицу — ни души. Подошли к окну, и вот тогда обнаружили проволочную конструкцию, закреплённую к раме, на конце которой была увесистая картофелина, обвязанная  ниткой, уходящей на другую сторону улицы.
Дёргал Лёша за ниточку,  и  картошечка стучала.

Позже Елена по секрету рассказала, что у Ольги  спор с этим учеником идёт давно. Учится парень легко, и на выдумку горазд.
- По-моему, он так симпатизирует Ольге Николаевне, - вся в смущении сделала Елена свой первый вывод.

Накануне первого сентября директор объявил, что в РОНО не разрешают деление классов на группы. У меня набиралось всего одиннадцать часов.

И тогда Мансур Халилович  стал предлагать  все имеющиеся вакансии: «Ты пет можиш — бери  щетыре щаса пения! Хощищ, три щаса географий дам? Вот и ставка!»

Я категорически отказывалась: «Ну, что вы?!  Я же этому не училась!»
- «Наущищся!» - настаивал директор.

Оптимизм этого человека  удивлял и восхищал. Сам он вёл уроки труда и умел всё.
 
Моего авантюризма не хватало на такие отчаянные поступки, как преподавание  пения без владения музыкальным инструментом.

Вот если бы речь шла о танцах, то я бы задумалась, потому что Ольга поставленным голосом завуча так и заявила: «На день учителя будешь плясать цыганочку».

 При своих одиннадцати часах нагрузки я была занята в школе весь день. Причём в две смены.
«Окон» было в разы больше, чем уроков. Ольга объясняла это так: «Какая тебе разница?! Всё равно через дорогу живём. Провела урок — дома отдохни. Что здесь ещё то делать?! Ходить здесь некуда».

И в этом она была права.
 
Один продуктовый магазин, где, как в настоящем сельпо, продавались и продукты, и некоторые промышленные товары;  ещё  баня с мужским и женским днём, где все были равно голы: и ученики, и учителя.
Этот факт меня больше всего напряг, ибо в нём я нашла прямую угрозу своему будущему авторитету.
Такой степени открытости я даже в страшном сне не могла себе представить.
 
Тогда Ольга договорилась с коллегой, имеющей  частную баню.
И весь период моего преподавания в Суровке мы, подобно лучшим героиням русской литературы, «ходили в баню по субботам».

 Мне в те годы  часто казалось, что жизнь очень похожа на кино. То есть мысль о том, «жизнь-театр, а все  мы  в нём — актёры»  мне тоже  приходила в голову, но до меня это классик уже сказал.
 
Про что это она - хотите спросить? Так я отвечаю: никогда не считала себя учителем. Мне всегда казалось, что я играю в школу.  Роль такая.  До самого последнего дня работы  я всё думала, что это очень несерьёзно.

 А тогда это были самые первые уроки моей игры в школу. Мне всё время приходилось себя сдерживать, чтобы не бежать вприпрыжку и не скакать от счастья, что меня принимают за взрослую.   
Казалось, что я всех удачно обвела вокруг пальца.

 Шестнадцатого сентября  на утреннем рейсовом автобусе мы  с Мансур Халиловичем  поехали   в РОНО, чтобы прояснить ситуацию с моей нагрузкой.
Не знаю на что он надеялся.
Может быть, думал, что сердце чиновника дрогнет при виде молодого специалиста в платье цвета нежной сирени, и нашей школе разрешат деление неполных классов  на группы,  или просто по отцовски понимал, что на такую зарплату этот специалист не проживёт, и надо что-то решать....
Сама я над такими пустяками не задумывалась, хотя аванс озадачил.
 
Воспитание в лучших традициях социализма не позволяло думать о материальном.
 
 Да и что о нём думать, если есть куда более интересные темы, такие, например, как недостаточная  эффективность преподавания иностранного языка.
Вот и ломай над этим голову: твори, выдумывай, пробуй!

 Доехали мы до старого города минут за сорок. 
По дороге зашли в хозяйственный магазин, где директор купил оцинкованное ведро и навесной замок для нужд школы.
И с пустым позвякивающим ведром зашли в здание администрации. 
Мой снобизм отказывался понимать подобные действия, и в то же время я восхищалась неординарностью поступков нашего директора.

Выходила я из кабинета начальника РОНО уже учителем  другой школы.
Там обещали достойную нагрузку.

Мои сожительницы встретили новость о переводе в Новый город очень сдержанно, и даже, как мне показалось, с долей сожаления.

И мне это льстило.

Я тоже к ним привыкла и не хотела никуда уезжать. 
К тому же пока и нЕкуда было.
Вторая моя школа находилась в Новом городе. Типовое современное трёхэтажное здание двух лет от роду. Свет, простор, чистота и красота.

Там мне выделили кабинет с лингафонным оборудованием, которое  до меня  успели вывести из строя.
Классы: с пятого по десятый -  мы делили с коллегой — Людмилой Александровной, тоже англичанкой.
В школе была ещё и немка.
Теперь я вынуждена была просыпаться на полтора часа раньше, чем прежде.  Десять минут шла до остановки, Час десять - тряслась в автобусе, и за пять минут — добегала до школы. Этим же маршрутом, только в другой последовательности, я возвращалась в Суровку.
Ольга и Елена сладко спали, когда я покидала наш дом...

И вот однажды, я не смогла открыть дверь.
Ключ провернулся на полный оборот, а дверь не открывалась.
Я уже сделала не одну попытку. Безрезультатно.

Начиная нервничать, и соображая, что делать, я решила обратиться к Ольге с вопросом.
- В доме есть отвёртка?
 - На кой тебе отвёртка в такую рань? - ответила подруга вопросом на вопрос.
- Замок заклинило. Дверь открыть не могу.

- Лезь через окно, - посоветовала она, не открывая глаз. И, поворачиваясь  лицом к стене добавила. - Не забудь убрать полено с той стороны.  Опять Лось...
 
Думая, что она уже бредит этим парнем, я  удивилась быстрому и правильному решению математички.
Одетая в плащ и сапоги, встав на стул, я сначала спустила за окно свою сумку с зонтом, а потом, посмотрев по сторонам, совершила прыжок без парашюта.
Не самое это приятное занятие, скажу я вам,  прыгать  на каблуках, даже  и с первого этажа....

 Дверь действительно была подпёрта поленом со стороны улицы.
И выбила я его тоже не с первой попытки.
В этот день я установила собственный рекорд, сократив наполовину время до остановки. 
          

    (Продолжение: http://www.proza.ru/2017/08/17/462 )