Эксперименты Фитяева

Я не верил своим глазам: по узкой боковой улочке немецкого провинциального города мне навстречу двигался зелёный мотоцикл «Урал» с люлькой. Из мрачных пустых глубин памяти неожиданно всплыло: рабочий объём двигателя – 649 см3, диаметр цилиндра 78 мм, ход поршня 68 мм. Часто забываю как пишется моя фамилия на немецком языке, а эта совершенно ненужная информация, оказывается, была записана и сохранена в моей не очень молодой голове. Зачем?

За рулём был нормальный немецкий мальчишка с нормальной стрижкой: это когда на темечке оставляют прямоугольную подушечку волос, а все остальные пространства выбривают. Эта причёска придаёт человеку дураковатый вид, но именно это современной молодёжи и надо. Мотоцикл завернул за угол, выехал на главную дорогу и там знакомо, глухо, как большой закормленный пёс, рявкнул, когда мальчишка крутанул ручку газа. Стало приятно, как будто повстречал хорошего старого знакомого, который обязательно возьмёт тебя за рукав и поведёт в кнайпу, что в трёх шагах отсюда, закажет пивка и что-нибудь покрепче для улучшения пищеварения, а с ним у меня последнее время совсем плохо, - сосёт и сосёт то слева, то справа.

Такой мотоцикл, только без колёс и без люльки, стоял у нас, в сибирском посёлке, возле помойки. Он тарахтел летом почти целыми днями, когда был бензин. Это был рабочий мотоцикл, хотя на нём даже вокруг барака нельзя было газануть. Но заливать бензин, заводить мотоцикл – это пожалуйста, это позволялось под присмотром даже малышне. Силовая передача, коробка сцепления - всё это было изношено и поломано. А нам они и не нужны были, - главное, чтобы мотоцикл тарахтел, работал. И он работал, старался, знал, - если что не так - сразу на свалку. Однажды пионеры, увлечённые сбором металлолома, чуть не спёрли наше средство передвижения, но мотоцикл спасла активная малышня, которая подняла вой на весь двор. И передовой пионерский отряд пятого «В» класса ретировался, удовольствуясь тремя спинками кроватей и одним ржавым ведром.

Мотоцикл отличался не только отсутствием колёс, тормозов, силовой передачи, но и тем, что был оснащён длинным резиновым хвостом. Это Фитяев придумал.
После работы мужикам в бараке делать было особенно нечего, комнатки были тесные и все стремились на волю – во двор. Многие проводили время пассивно – курили табак, плевали под ноги, смотрели задумчиво на помойку и даже в домино играть ленились. Но Фитяев не такой был, он много критически рассуждал о политике, а когда замолкал - начинал искать какое-нибудь разумное занятие. И мотоцикл он установил, и хвост длинный придумал, про который дядя Витя сказал коротко: «Гигантоманию снова показывает, засранец».

Фитяева мужики не любили из-за его жены, Дуси, которая нравилась всем мужикам, но её, опять же, не терпели все бабы из барака. Хотя, что в ней интересного? Можно сказать – ничего. Ну, а если ничего интересного нет, то почему не терпели? А потому что все бабы в бараке заторможенные. Это им Дуся в глаза сказала, когда эти бабы её отлупить хотели на седьмое ноября.

 Всё - зависть, всё - зависть. Ну вот не нравится бабам, что она, Дуся, орёт громко на весь барак, который построили в тысяча девятьсот двадцать восьмом году, когда звукоизоляция стен в многоквартирных бараках была запрещена декретом совнаркома, хотя Булганин голосовал против, а его за это освободили от всех высоких постов в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом. Вот тебе - и маршал! Это Фитяев нам рассказывал.

Да бабы в бараке все крикливые, горластые, постоянно возбуждённые, с нервами у них совсем плохо – это вам любой наш мужик скажет, если смелости наберётся. Поэтому они орут, как резаные, все. Но они, как нормальные женщины, орут днём или вечером, ну, ещё утром, если, к примеру, Вовка Силин опять обоссался, а на дворе зима – где матрац сушить? Да и как в таком случае не заорать? К такому все с пониманием относятся, никто и не укорит. Анурез - он анурез и есть, сами знаем, тоже - грамотные, но Дуся орала поздно вечером и по ночам. Орала и стонала, вроде как, от удовольствия.

Получалось так, что у других удовольствия в ночное время совсем мало, а у ней, у этой сучки, - полно, хотя Фитяев простой рабочий на дробильно-сортировочном заводе и зарплата у него даже меньше, чем у дяди Вити. А народ в бараке вообще не любил, если кто высовывается. Ты конституцию почитай, которую ещё когда умные люди придумали, почитай про равенство. Конечно, с братством не получилось, но равенство мы защитим от любого нового мышления, нам выскочки не нужны.

Понятно, если мужик просит, - можно ему дать, при условии, что он и получку всю домой принёс, что не материл весь день, и, к тому же, сама разохотилась. Но надо же соблюдать нормы общежития, ты же, дура, не одна в этом деревянном бараке, который давно уже свой срок отслужил, хоть бы он сгорел, к чёрту, поскорее. Это же восемь семейных пар в койках полчетвёртого ночи просыпаются, что бы выслушать концерт этой бессовестной сучки. А как её ещё назвать? А как потом заснуть безмятежно? И это ещё не всё. Если мужики после бессовестного концерта засыпали, то им снилась Дуська. И что в ней кроме крика? Да вообще ничего. Толстая, как все, вечно неприбранная, как все, короче, с виду нормальная женщина из барака, если кто не знает. А знают уже все.

Дядя Витя, если говорит, то говорит коротко и непонятно. По поводу ночных происшествий в бараке он произнёс: «Экстремалы, ё-моё».
Бабы и корили её, и материли, а она, вроде, как осознаёт свои ошибки, вроде, хочет дальше по-людски жить, а как ночь, так сознание своё теряет и опять за своё. Поэтому её бабы и хотели отлупить. А что делать, если перевоспитания не получается?

Вот, дяди Витин Сашка в шестом классе хотел со школой завязать, уже кастет из плексигласа себе сделал и к старому ножику красивую рукоятку приделал, а лезвие с двух сторон камнем шлифовальным заточил, короче, принял самостоятельное решение сбиться с пути. Дядя Витя стал с ним беседовать, отговаривать и даже в качестве примера привёл своего бывшего шурина, который в зоне уже десять лет мастерит скворечники и регулярно глотает гвозди, чтобы попасть в лагерный лазарет, - это, вроде, как в отпуск пойти. Нет, не помогало, не хотел Сашка от своей мечты отказываться. Тогда дядя Витя взялся за более эффективные методы воспитания - начались регулярные побои. Причём, чтобы брату Сашкиному не обидно было, бил их ежедневно по очереди, учил уму-разуму. Тоже – кричали. Но, что характерно, - к концу восьмого класса Сашка стал другим человеком. И даже, говорят, что когда дядю Витю хоронили, он на поминках, после того как водка кончилась, не сдержался и заплакал. Вот так! Значит осознал.

А в западных странах совсем по-другому с воспитанием. Его там просто нет. Это дело там запрещено. Пальцем тронуть домашнего хулигана нельзя, этот хулиган дома и в школе абсолютно свободный. Ему даже права даны папку и мамку засудить, если они вздумают его уму-разуму учить. Поэтому они с ним общаются преимущественно по интернету или через семейного психолога, это такая симпатичная шустрая молодая бабёнка в узких штанишкаx, которая запирается с хулиганом в его отдельной комнате для многочасовых бесед и совместного прослушивания совершенно идиотской музыки, от которой развивается хроническая мигрень у всех членов семьи, только хулигану и психологу – хоть бы что.

Но тогда, когда дядя Витя своих сынов драл, мы об альтернативных методах воспитания ещё ничего не знали, - мешал железный занавес. А когда мы открылись миру и распахнули наши наивные глазки, как девки нецелованные, то стали быстренько всё-всё западное импортировать: и люминотерацизол, и альтернативные методы, и пассажирские воздушные лайнеры, и приборы для имитации счастья в постели, и дефиле с гламуром, и спид, а сифилис уже у нас был свой. Импортное мы всегда очень любили.

Да, бабы наши дрались часто. А когда они на Дусю седьмого ноября разгорячённые накинулись, она попросила последнее слово и объяснила, что причина-то не в ней, а в этом Фитяеве, в этом болтуне. Так у баб сразу и руки опустились. Догадывались они об этом. Чувствовали они себя обделёнными, когда Фитяев в протёртых, старых трикотажных штанах выходил из барака во двор после работы. Что-то могучее и большое обозначалось то в мотне, то в левой или в правой штанине. Значит, прав был дядя Витя, когда про гигантоманию говорил. В общем, на седьмое ноября вечером все бабы разошлись по квартиркам барака разочарованными и, даже, можно сказать, обиженными – их подозрение подтвердилось. Конечно, такой мужик любую до крика доведёт. И нечего Дуську виноватить. А так, вроде, дурак-дураком этот Фитяев. А вон, оказывается, что! Ещё и с мотоциклом связался.

А этот мотоцикл с хвостом Фитяев называл испытательным стендом. Когда первый эксперимент на Фитяевском стенде был закончен, то не сложилось единого мнения об эффективности новой технологии. Жена дяди Вити материлась и обещала засунуть хвост мотоцикла Фитяеву в одно место. Фитяев же уложил рядком на скамейке три дохлых крысы, на мордах которых был запечатлён ужас предсмертных мук, и, указывая на них, сказал:
- Факты вам налицо.
К первому эксперименту готовились основательно. Заинтересованно к идее Фитяева отнеслась только детвора младше десяти лет, они его и поддерживали морально, и помогали конкретно, выспрашивали детали научно-технического эксперимента. Те дети, которые были постарше уже потеряли интерес к познанию наук и к любой практической деятельности: они втихаря курили, играли в ножички, мечтали убежать из дома, рассказывали друг другу порнографические истории, так как интернета тогда ещё, к сожалению, не было, а советское кино было целомудренным и целеустремлённым.

Хвост мотоцикла был сделан из старого резинового шланга. Между шлангом и выхлопной трубой был установлен переходник. Свободный конец хвоста мотоцикла засовывался в крысиную нору, которых возле барака и помойки было много, а пространство между шлангом и стенками норы герметизировалось глиняной пробкой, чтобы газы из норы не выходили. Оставалось только завести мотоцикл – и готово.
Через многие годы научно-техническая идея Фитяева будет бессовестно украдена всегда враждебным Западом. Когда парниковый эффект приведёт к исчезновению альпийских ледников, они, западники, станут нагнетать углекислый газ под землю и там его складировать в порах горных пород – это такие проходы, вроде маленьких крысиных норок. Ни в одной статье, ни в одной монографии вы не найдёте упоминание имени русского первооткрывателя технологии, которая должна спаси мир от величайшего несчастья, от потопа, от климатического коллапса, от конца света. И они нам рассказывают о справедливости! И они нас учат жить! Причём, если бы ледники стали бы таять на нашем Алданском нагорье, где масса ледников в восемнадцать раз больше, чем в Альпах, то никто на Западе и не заметил бы этого, да и мы, наверное, заметили бы это только тогда, когда наши огороды за бараком и наша помойка под холодной водой скрылись бы. А туда им и дорога.

Когда мотоцикл завели, то первые пятнадцать минут эксперимент протекал нормально, согласно плану. Мотоцикл трясся и выдавал три кубометра окиси и два кубометра двуокиси углерода в минуту, - эти параметры были известны всем заинтересованным малышам. Первой на эксперимент отреагировала жена дяди Вити, что было неожиданностью, так как все участники эксперимента сосредоточились на наблюдении загаженного пространства вокруг помойки. Она выскочила с тыла, из барака, с криками, но что она кричала – было непонятно, так как мотоцикл надрывался и выдавал максимальное количество газа. Она подбежала к мотоциклу и стала его пинать, - хотела таким образом его заглушить, а что такое ручка газа и ручка сцепления и когда какую нажимать надо - она и понятия не имела, потому что ничем, как и все остальные бабы, не интересовалась, - так, одни сплетни в голове, да ещё эта гигантомания Фитяева.

Фитяев понял, что нормальное течение эксперимента может быть нарушено истерическим поведением жены дяди Вити. Он подошёл сзади, обхватил её крепко под грудями, повалил на себя и стал оттаскивать полное тело соседки подальше от работающего агрегата. Тапки слетели с голых ступней бабы, которые оставили после себя на земле две полосы. Она маленько помахала руками, а потом сдалась, вроде как обеспамятела. Фитяев подтащил бабу к широкой скамейке возле барака, положил тело на скамейку, слегка потискал и склонился над ней, спрашивая: «Чё ты, Мартыновна, сдурела?»
- Паскудник, крыс полный дом, – отвечала соседка траурным и уже не очень злым голосом.
Фитяев пошёл в барак и скоро вышел с тремя дохлыми крупными крысами, которых держал за хвосты. Пояснил:
- Которые в возрасте, уничтожаются в первую очередь; им много воздуха надо – одышка, как у Мартыновны.

Почему газ погнал крыс по подземным каналам в сторону квартиры дяди Вити, было непонятно. Но крысиное сообщество было впервые перепугано и стало, вероятно, задумываться о своём дальнейшем существовании. Какого-либо эффективного средства против газовой атаки они так и не смогли найти. Таким образом, технология Фитяева достигала две цели: уничтожала грызунов и обеспечивала захоронение вредных газов.

Мотоцикл заглох только тогда, когда Фитяев попал в больницу с паховой грыжей и его прооперировали. К общему разочарованию баб и к радости мужиков, то могучее и большое, что обозначалось то в мотне, то в штанине Фитяева исчезло, а Дуся перестала по ночам орать, так как Фитяеву уже нечем было разгорячить фантазии своей жены.

Так что, наш сибирский посёлок не так прост: тут жил и работал крупнейший печник своего времени Кромбахер; тут творил и экспериментировал автор новой технологии подземного захоронения вредных газов Фитяев; тут родился и вырос широко известный в северной части земли Гессен актёр театра юного зрителя Северьян Штурмберг, к которому постоянно привязывается какая-то Клементина. А с этими интересными людьми вы сможете познакомиться, если прочитаете мою книгу лирических рассказов «Дурнина», которую можно найти во всех книжных магазинах Западной Европы. Кстати, она недавно выдвинута на литературную микшен-фикшен-премию «Позолоченная Петля» издательства «Кошкин Хоуз».