Параллель. Часть 2

Солнце, осторожно прокравшись мимо занавеси, горячим пятном ложилось на письменный стол, слепя меня ярким светом. В воздухе висела необычная тишина, более не нарушаемая уже ставшим привычным жужжанием, ибо самый упертый из моих пациентов сломался и наконец-таки обрел способность самостоятельно проходить все процедуры, в то время как я мог насладиться заслуженными минутами спокойствия.
Разомлев под теплыми лучами, я уж готов был отдаться на суд Морфея, но неожиданно очнулся, пробужденный легким царапаньем, доносившимся из-за стены. Должно быть, это мой подопечный, вернувшись с экзекуции, пытался достучаться до меня… Общение на морзянке практиковалось среди больных еще времен всемирного Потопа, но я, как ни старался, не мог в совершенстве овладеть этим поразительным языком, и потому, нервной дробью ответив: «Стоп!», вызвал медсестру,  с неким злорадством представляя шприц со снотворным в ее ловких длинных пальцах. 

… Все затихло. Вновь засипела меж стеклами, борясь за незамеченную жизнь, муха; вновь, презрительно рассмеявшись, скрылось, заглянув в мою работу, солнце, а я продолжал сидеть на своем стуле, лениво зевая и тупо таращась в замызганное окно. Медленно, подобно расплавленному свинцу, ползли бесшумные минуты, когда настойчивый стук вновь рассеял воздвигнутую мной стену, казалось, надежно сокрывшую создателя от внешних раздражителей. Я приподнялся, вслушиваясь в быстрый перестук.
- Прием, прием! – телеграфировал мальчик, едва слышно ударяя по глухой к его призыву стене.
Увы, я не мог быть так же глух.
- Прием, - отвечал я, выплюнув всю свою леность, коя, запутавшись в складках плотных штор, забилась, словно погибающая муха, и вдруг затихла… Не к добру…
- Я желаю говорить с Вами.
- Хорошо, - немного подумав, согласился я и, кивнув неизвестно кому, припал к стене, стараясь сквозь пелену всепожирающей Тишины услышать хоть что-нибудь похожее на знакомую «речь».
Чрез несколько секунд вновь поскакала быстрая дробь, и я замер, боясь пошевелиться, чтобы не расплескать тот восторг, что наполнил душу благодаря истории, которую мне поведал маленький шизофреник.

- Я проснулся посреди ночи, будучи обуянным странным чувством тревоги, налетевшим на меня и вдруг сошедшим подобно суровому валу, подгоняемому разбушевавшейся грозой. Сердце зашлось, сотрясая стены гулким стуком, и, несмотря на все свои попытки, я не мог усмирить его. Волнение овладело душой моей, мерзким смехом щекоча нервы, и я поднялся с постели, дабы немного прийти в себя.
Тонкий серп луны заливал комнату мистическим голубым сиянием, до неузнаваемости изменив все, к чему я так привык. Мне было интересно наблюдать за этим превращением; за тем, как, потягиваясь, разбегаются по своим делам пробужденные тени, до этого мирно дремавшие в темных углах. Сама же Луна, греясь в ледяных лучах далеких звезд, укоризненно качала седой главой, следя за каждым моим движением, и казалось невозможным спрятаться от этого жуткого света, льющегося из беломраморных очей Ее. Я готов был юркнуть обратно под теплое одеяло, когда, наклонившись к своей постели, заметил, что там… Уже кто-то лежит!
Ужасу моему не было предела, но страх мой рассеялся, когда нежданный гость, сладко позевывая, поднялся и взглянул на меня фосфорически светящимися в лунном сиянии очами. Это была светловолосая девушка, юная и нескладная, словно угловатые тени, ложащиеся на Луну, но взгляд Ее и царственная осанка выдавали повадки истинной Леди, будто бы сошедшей на землю со страниц старинного французского романа.
- Благодарю Вас за то, что Вы позволили мне провести ночь в Вашей постели, - произнесла она, чуть склонив головку набок, словно вслушивалась в собственный голос, хрипловатый и столь нейдущий к миловидному лицу.
Соскочив с диванчика, девушка, бормоча себе под нос, медленно передвигалась по моей комнате, дотрагиваясь до каждой вещи, которая попадала ей в поле зрения. «Да-да, все верно!» - восклицала она, раз за разом пролистывая пыльные книги, смотрясь в зеркальную поверхность дисков, просматривая старые альбомы, и со вздохом совала все эти предметы обратно мне в руки, словно искала не это, а что-то другое, а что – уже давным-давно забыла. Я же был поражен настолько, что не смел произнести ни слова, а лишь ходил следом за ночной посетительницей, расставляя по местам фоторамки, и смотрел на Нее во все глаза, силясь понять, сон это иль явь.
Выйти из оцепенения я смог лишь, когда девочка, вдруг распахнув окно, вскочила на подоконник.
- Стой! - я бросился к ней, и девушка, будто только сейчас заметив меня, испуганно обернулась, но осталась стоять на узком карнизе, покачиваясь, словно былина на ветру.
- Ты видишь меня? – спросила она удивленно и, вдруг широко улыбнувшись, протянула мне ладонь, призывая подняться следом, но я упрямо смотрел на нее снизу вверх и не двигался с места. – Пойдем, я покажу тебе твой мир.
Я застыл, недоверчиво глядя на гостью, но, немного оправившись от шока, переспросил:
- Что?
- Твой мир. Место, где ты будешь по-настоящему счастлив.
- Как же мы попадем туда? – удивился Я - Настоящий, в то время как Воображаемый Я уже гулял по райским кущам, но, увидев, как девочка с серьезным видом кивнула на оконную раму, в испуге отшатнулся. – Я не пойду. Это же верная гибель!
- Что ты! - Светловолосая весело рассмеялась. – Ведь раньше ты путешествовал во снах и, как видишь, остался живым.
- Ну, если это лишь сон… - недоверчиво протянул я, но, крепко ухватив за руку свою проводницу в «Мир Счастья», шагнул в пустоту…