Амурные дела

               
Остался хлам в углу
и покосился храм
от мысли,
ветерка,
от сквозняка,
а думали
он  будет вечным.
Мы строили
казалось на века
и клялся ты, что
верный, безупречный.
*Lusi Soleil*

Мой одуванчик!
Так называл Rafael ее, а иначе и нельзя было назвать Guli-  блондиночку виолончелистку, пришедшую по рекомендации в оркестр  концертного зала Olympia, одного из самых  старых,  ныне действующих, и популярных в мире, что  в 9-м округе Парижа.


К вновь прибывшей , не все отнеслись дружелюбно, но буквально все мужчины стремились ей понравиться и это было приятно.  Красноречивые заискивания сбивали с толку Guli. Но, так как она была на тот момент одинока, то она постаралась не медлить с выбором, что бы не передержать пылавшее пламя клавишника Rafaela, который ревностно распихивал неугомонных поклонников не только из оркестра, но и из кардебалета. А ведь было чего остерегаться, Guli была просто красоткой. Весь ее вид просто кричал: " Возьмите  меня!"  Грудь ее была подобна двум холмикам, круто выписанное бедро несколько утяжеляло ее стан, но как раз этот элемент и приводил мужскую плоть в состояние необузданной страсти. ведь не секрет, что мужчины любуются на подиуме и приходят в восторг от  худощавых моделей, но в постель же не прочь затянуть именно пухленькую.
 Всегда полуоткрытые уста, зовущие и пьянящие, Rafaela, а томные с поволокой глаза, приводили в бешенство и  неистовое желание поскорее овладеть этой особой, которую в оркестре прозвали Viola из за ее инструмента.
Guli любила свою Девочку – так она и называла виолончель за то, что она кормила ее неплохо, и напоминала ей дамскую фигуру, туго взятую в корсет,  из-за  чего раздувались равномерно нижняя и верхняя части ее тела.
Guli напоминала Rafaelu легкий стремительно летящий майский одуванчик,который по легкому дуновению ветерка, издаваемому мужскими устами,  сиюминутно готов был полететь.
Она была рассеянна, постоянно теряя ноты. Времени ей вечно не хватало и поэтому всюду опаздывала; была туповата, но имела добрый нрав и это придавало ей необыкновенный дамский шарм, как запах французских духов. Тупость ее была не настолько велика, чтобы не понимать, что это ее слабое звено. Она определенно знала, что слабость - это неотъемлемое право женщины, но в этом и была ее сила, которая влекла к себе мужской пол, который всегда стремился быть умнее.
Guli отдала предпочтение Rafaelu еще и потому, что ее буквально доводит до мурашек, когда она видела пред собой  чопорного чисто выбритого мужчину во фраке, с густо накрахмаленным стойкой воротничком под галстук - бабочку, и, потом, по ее убеждению, отложной воротничок говорил ей, что с серыми клеточками его хозяина все в порядке, а парни из кордебалета не устраивали ее за расхлябанность в одежде и небрежный вид.

Rafael всегда был безупречен в одежде. Рубашки он относил в китайскую прачечную и никак не мог понять, почему густо крахмалят носовые платки, а воротнички у рубашек, наоборот. Ведь спросить-то можно, но китайцы не знают французского.

Так размеренно и текла жизнь этой красивой музыкальной пары. Rafael  в оркестре был не основным исполнителем, а состоял на подменах в резерве на случай болезни или отсутствия артистов клавишников, поэтому и заработок был у него невелик по сравнению с Guli, но он ее боготворил; одаривал свою избранницу подарками за ее же счет; любил; целовал  каждую клеточку ее организма. По вечерам он сочинял небольшие пьесы, которые казались ее поклоннице шедеврами.

За месяц до Рождественских святок в оркестр Olimpii прибыла новая персона, взамен ушедшей на пенсию скрипачки, в лице совершенно молоденькой девочки-выпускницы парижской консерватории, лауреата, только что прошедшего, международного конкурса скрипачей.

Rafael, как старослужащий в оркестре, взялся заботливо помогать скрипачке по имени Eloiz: подносить ноты; подставлять пюпитр... Он был очарован голосом вновь прибывшей в оркестр Eloiz. Ее грудной голосок тонкой струйкой покидал ее тело, от чего Rafael приходил в смятение и этого он не мог скрывать даже от Guli. Он уже был вне времени и своего тела. Им овладело желание быть только с этой маленькой  и хрупкой девочкой и это состояние было ведомо только ему.

В канун Рождества, после праздничного концерта Rafael  и Goli решили никуда не идти, а отпраздновать вместе наедине. У Rafaela было задание- прикупить вино и фрукты к столу, а Guli немного задержалась в театре для продления контракта на следующий год.
Такси подвезло радостную Goli к подъезду. Подойдя к двери , она заметила маленькую ухоженную, не грязную собаченку, но не щенка, которая сидела на пороге и повизгивала от холода, да и от голода, наверное, тоже. Только дверь приоткрылась, лохматый комочек вскочил в помещение и стремглав понесся в угол прихожей, как на свое место. На столике лежала короткая записка такого содержания " Дружок, Guli, я не смогу сегодня и в дальнейшем быть с тобой. У меня амурные дела и с кем, ты, наверное, догадываешься..."

Испорченный праздник был не самым большим огорчением этого, надолго запомнившегося, вечера. Goli вошла в ванную комнату, что бы помыть руки, и увидела в углу грязные предметы личного туалета ее сожителя, а иначе она его и не смогла сейчас назвать, да старую зубную щетку с выжатым тюбиком пасты.
Ей было  необъяснимо больно и досадно, что человеческая натура способна так лгать и носить шкуру льва поверх шкурки  мелкого зверька.

На время забытая гостья, напомнила о себе, но дать ей было нечего, т.к. нужно было еще сходить в маркет. Лохматый зверек как будто бы понимал новую и, уже полюбившуюся ему, хозяйку.Он подбежал к Guli, обхватив своими передними лапками ее точенные ножки, начал лизать их и, повизгивать, как бы уговаривая, не печалиться. Его две черные искрящиеся пуговички излучали столько тепла и света.

07.91.2012

     Продолжение *Портрет*.

https://www.youtube.com/watch?v=5vdM9mPzNU4

"Goli и Bob"
Бумага.Акварель.*Lusi Soleil*
15Х21.2009 год