Все будет хорошо

1. Инициация

Ракете, взмывшей унылое существование Коли Пичугина в стратосферу вечного праздника, предшествовал небольшой семейный конфликт - Коле в суп плюнула теща. Просто подошла, колыхаясь желеобразной тушей, замерла на секунду, собираясь, и отправила в центр тарелки четкий плевок.
- Алевтина Сергевна! - возопил Коля, привыкший более к унижениям словесным
- Писят лет, как Алевтина Сергевна, - горько ответствовала теща - А у Варечки на праздник костюмчика нет и папа му... Чудак!
Варечка уже стояла рядом, набираясь житейской мудрости. Немедленно материализовалась Лера, поддержать женское сообщество. Не встревала - она уже кричала сегодня на мужа.
"Перед лицом неприятеля, превосходящего силами, не стыдно отступить, собраться и затем перебить противника к собачьим херамъ" - спасение пришло от знаменитого полководца, биографию которого Коля собирался употребить вместе с ужином.
Коля захлопнул журнал, с сожалением взглянул в тарелку - предполагался первый прием пищи за день, и пошел в прихожую.
- Куда? - разом вскинулись жена и теща.
- За костюмчиком! - зло бросил Коля и вышел. Подождал немного. Погремел ключами. Закрыл замок и направился к лифту.
На улице было темно и холодно. Прогревая машину, Коля в очередной раз проклял тамплиеров - отцов современной кредитной системы.
- Взять кредит - это так же просто... как.... как... - менеджер автосалона в сутенерском полосатом костюме крутил толстыми пальцами, ища нужное сравнение.
- Как обосраться на морозе. Вначале даже было тепло, - мрачно подумал Коля. Большая часть зарплаты уходила на выплату кредита за машину.
Выехал со двора, и ему сразу повезло - на остановке мужичок с пивной банкой тянул руку. Коля подъехал к нему и приоткрыл окно.

Постепенно втянулся. Днем вкалывал в офисе, полночи бомбил, собирая мятые сотни. Привык к темным улицам - новый мэр экономил на освещении, справедливо считая, что без света и кривая плитка будет выглядеть дорогой и красивой. Перестал бояться налоговых служб - щиты по всему городу обещали немыслимые кары самоорганизованным бомбилам. Плакат предлагал немедленно, по посадке пассажира, позвонить на круглосуточно работающий номер и сообщить данные таксиста и стоимость поездки. Меры, по отношению к несознательным таксистам, плакатом определялись как "крайне жесткие".
Эти плакаты, да социальная программа добровольной эвтаназии для пожилых жителей города, служили основными темами для обращения власти к народу. Раз Коля, пугаясь собственной наглости, позвонил с оставленного заносчивой пассажиркой телефона на номер, указанный на плакате. Вместо гудков услышал голос - автоответчик монотонно воспроизвел содержимое плаката.
Потом раздался щелчок и мужской голос:
- Алло.
-Здрасти, - сказал Коля. - Я вот тут пассажира везу... Вы записываете?
- Совсем ох**ли - задумчиво сказал через паузу голос и трубку положили.
Больше Коля не звонил.

Катаясь по улицам, Коля часто думал о вещах, на обдумывание которых в другой жизни не было ни времени, ни желания. Например, почему старики так охотно участвовали в программе "Дай Пожить Другому". Ведь любому понятно, что продай пенсионер квартиру - денег с лихвой хватило бы на красивый и яркий остаток жизни. Но нет, старики меняли свое жилье на добровольное умерщвление, скрашенное разве что прекрасным прощальным ужином с друзьями до и пышными похоронами после. Наверное, похороны играли решающую роль - процедура обсуждалась заранее до мельчайших деталей. Наряд героя скорбного торжества, количество гостей и речи перед гробом прописывались в договоре и неукоснительно соблюдались.
И, стоило на улице появиться траурной процессии - торжественной, неспешной, появление которой предварялось звуками печальных музык и венчалось сотнями статистов в темных одеждах - редкий старик не спешил к окну. Разговоры на скамеечках прекращались, только головы синхронно поворачивались, провожая в последний путь счастливца, поставившего красивую точку после бессмысленной, и зачастую никому не нужной жизни.
"Что удивительного? - думал Коля, - Люди врали всю жизнь себе и другим. Как может изменить их смерть?"
Если Коле не думалось, он разговаривал сам с собой.
- Вот вы, Алевтина Сергевна, умный вроде человек... В институте всю жизнь проработали. А по мне, вы обыкновенная тупая хлеборезка!
Алевтина Сергеевна виновато тупила взор и не находила, что ответить.
Еще Коля пристрастился слушать аудиокниги, осознав как-то, насколько заметно тупеет даже сам для себя от мегатонн рекламно-музыкального радийного говна. Не то, что Коля любил литературу - как все, но прослушивание книг доставляло ему большее удовольствие, чем маразматические шуточки неведомых говорунов.
Чувствовал Коля какую-то отмороженность, что ли. Все ему было неинтересно, перестал почти общаться с домашними - просто брал список продуктов, или оставлял деньги. На работе, что удивительно, механически-равнодушный подход сказался положительно - повысили зарплату, что было очень кстати в связи с очередным увеличением ставок по кредиту. А может, сказались несколько цитат из классиков, сказанные ненамеренно, но к месту. Колю не любили в коллективе, но определенное уважение он заслужил.
Впрочем, Коле с каких-то пор стало наплевать на отношение семьи или коллег к нему. Как отрезало. Были вещи поважнее.
- Вот на хера, Коля, ты живешь? Что ты сделал? - спрашивал он себя, довезя очередного пассажира, и сам себе отвечал полюбившейся фразой - Самое важное событие в вашей жизни у вас впереди.

Мужчина, видимо, ждал такси давно - в том, как он махал рукой, чувствовалось нетерпение и раздражение. Впрочем, это объяснялось легко - моросил дождь со снегом, а человек был оттягощен объемистой, тяжело висевшей спортивной сумкой. Похоже, держать ее мужчина устал, а ставить в снежную грязь не хотел. Подъезжая, Коля выключил "Записки из мертвого дома", предвосхищая недовольство или ненужные расспросы. Ехать было недалеко, предложенная сумма приятно удивила. Сумка отправилась на заднее сиденье, клиент сел рядом. Коля включил радио, чувствуя, что раздражение пассажира не проходит. И почти сразу сомнение переросло в уверенность - пассажир был опасным. Коля хорошо чувствовал этот тип людей. Такой мог неожиданно блевануть, вытащить нож и истыкать им водилу ради забавы, или прямо сейчас достать шприц и вмазаться, а потом немедленно двинуться от передоза - обычный грабеж в таких случаях считался бы везением.
- А сейчас, дорогие радиослушатели, в рамках программы "Час здоровья" мы поговорим с доктором Веселкиным, который расскажет, как правильно, и главное, безопасно для жизни выйти из многодневного запоя, - сообщил радиоведущий, у которого судя по голосу, проблемы были как раз с алкоголем, но уж точно не с пассажирами-убийцами.
- Не заплатит, - думал меж тем Коля, - и хорошо, если просто не заплатит.
- Погодка нынче... Да? - спросил Коля, надеясь разговором укоротить время поездки.
Пассажир не ответил, и только когда они уже почти приехали к требуемому месту, отозвался:
- Знаешь что... Мне сюда не надо. Мне надо за город, километров сто. Не обижу.
Коля, все больше жалеющий, что подобрал себе на жопу приключений, немедленно поведал о больной жене, ожидающей жизненно необходимые лекарства. К жене были присовокуплены дети, не получающие ввиду болезни матери и отсутствия отца должной заботы и внимания. Из за детей выглядывала теща - та еще сука, но практически неходящий инвалид.
Ничем не ответив на Колины страдания, пассажир попросил остановить незамедлительно, сунул Коле купюру и вышел под дождь. Cтремясь побыстрее покинуть неприятное место, Коля заметил, что к опасному человеку, вставшему у обочины и протянувшему руку, тут же подъехала машина.
- Вот пусть этот и везет за сто километров, - цинично подумал Коля. - Знаем, сначала за сто километров везешь, потом тебя сто лет ищут.
Решив не искушать судьбу в этот день, Коля поехал домой. Запарковался. Вышел из машины, и увидел на заднем сидении сумку. Чертыхнувшись, открыл дверцу и потянул за молнию. В сумке были пакеты, много пакетов. А в пакетах был порошок. И, хотя этот порошок походил чем-то на детское питание, детским питанием он точно не был.

2. Порошок