Глава 4. Монолог со смертью

  Удар он почувствовал сразу. Резкая тупая боль в виске, повалила его на землю. Второй удар пришелся по плечу. Свело мышцу. Лёжа на животе, барахтаясь, как беспомощный угорь, выволоченный на песок, Жак ожидал третьего удара. Ожидания не сбылись. Чья то шустрая и жёсткая рука прошлась по одежде. Сорвала с ремня небольшой позвякивающий мешочек. Грабителей было несколько. Голова набухла и, казалось потяжелела. Из лопнувших, как спелые вишни губ, текла кровь. Набравшись смелости Жак решил перевернуться, воспользовавшись небольшой заминкой. Их было трое. Высокие мужчины. Лица скрыты под капюшонами. И тут Жак окаменел. Справа от крайнего стоял ребёнок, невысокий мальчик, капюшона на нем не было. Тот, кто стоял посередине, пнул Жака в живот. Плотный тугой сапог с силой вмялся в тело. Группа тем временем бросилась к концу улочки и растворилась в темноте. Жак не мог решить: плакать ему или смеяться. Да он узнал мальчишку. Это был Гаврош.
  Шатаясь он брел к дому. Старался обходить светлые и полные народу улочки, ибо лицо его, как он уже понял, представляло картину весьма неприятную. Совсем незаметно пройти ему не удалось. Один из местных пьянчуг дёрнул его за плечо, с просьбой подать на "пропитание", но завидев лицо предполагаемого "спонсора", перекрестился снизу-вверх и кинулся прочь, бормоча под нос что-то непристойное и несовсем понятное.
  С горем пополам, шатаясь, Жак дошёл таки до знакомой двери. Войдя в неё он тут же оказался в полной темноте.
Но мрак не пугал, он был тёплым и дружелюбным.

  Старожилы поговаривали, что такого ни один из них на своём веку не видывал. Да. Что-то страшное творилось с природой в тот день. Резко похолодало и, ни с того ни с сего, пошёл вдруг снег в середине весны! Чудо, каприз матери Природы был воспринят, как дурное предзнаменование, вновь поползли слухи по городам. Якобы всех христиан в Иерусалиме сожгли на огромном костре, а детей порубили на части и головы их повесили над воротами. Мол сами боги восстали против грешников. В общем, в крови утонула Святая земля. Кто-то видел колесницу в небе, а слепая вещунья из одной далёкой деревеньки подпалила себя вместе с домом, спасаясь от бесов, кои на белый свет повыползали.
  Так или иначе, а ясно одно: время было неспокойное.

  Свеча догорала, ветер за окном гонял по кругу лёгкие пушинки снега.
  "Остерегайтесь этого мальчишку, что бы он ни говорил, не верьте ему. Он Лукач и хитер, словно бесенок." Фраза никак не выходила у Жака из головы.
-Ведь он предупреждал! Предупреждал! А я не послушал...-Жак был в отчаянии. Такой удар, неожиданный, непредсказуемый, но верный, как удар в спину, ранит больнее всего.
 
   Он сидел один в тёмной мрачной комнате, свеча давно потухла, а за окном дул ветер. Лицо страшно щипало. Жак боялся зажечь свет, боялся увидеть свое отражение. Ветер выл, словно полчища бесов. Даже дома, за крепкими серыми стенами, даже посреди Парижа, многотысячного города, Жак не ощущал спокойствия, он чувствовал себя одиноким, опустошенным, и был уверен, что именно сегодня случится что-то - судьба преподнесет ему сюрприз, просто, неведомо от чего, он знал это. Просто знал. Поэтому, когда в дверь постучали, Жак не выказал особого удивления.
  Нерешительный, сначала слабый и приглашённый, словно эхо, звук пробился сквозь траурную симфонию ночи. И смолк, тут же, словно мираж, размытый и неловкий шерох у двери. Чьё то быстрое неровное дыхание.
-Есть кто нибудь?-раздался во тьме мягкий детский голос.
  Известно, жизнь непредсказуема и порой случаются, бывает самые необыкновенные чудеса. Судьба время от времени удивляет, да ещё как! А все-таки редко происходит что то, совсем уж за рамками возможного, разумного и обьяснимого. Но, бывает, что жизнь, в один прекрасный день меняется до неузнаваемости. Да, судьба подшучивает и смеётся над людьми, высмеивает их непреспособленность.
 Так или иначе, а следом произошло то самое, что можно назвать необъяснимым. Все мог ожидать Жак, но только не этого. Он ещё не забыл обладателя этого голоса. Да и не мог он забыть такого.
 -Пустите, добрые люди, здесь очень холодно.-донеслось с улицы.
 Жак прилип к стулу, замер, горло пересохло, а губы слились. За дверью стоял Гаврош.
-Кто нибудь есть? Пустите обогреться, очень холодно!
  Жак не знал, что делать, ему хотелось провалиться на месте, забраться в самый тёмный далекий угол и спрятаться. Сердце билось. Казалось, ещё немного и оно выпрыгнет из груди. "А что если он следил за мной?" Жак старался не дышать, он боялся обнаружить себя. В дверь стучали. "Что ему надо, почему он не уходит? Разве не видно, что тут никого нет?" Наконец стук прервался, и ,наперебой с тоскливой симфонией ветра, послышались удаляющиеся шаги. Метель за окном скреблась и посвистывала. В комноту сквозь оконную раму проникал холод, но Жак не зажигал света.

 Всему на свете приходит конец. Кончилась и эта ночь. Настал новый день.
  Снег- противоестественное явление этого времени года сгладил, украсил и превратил землю в хрустальное полотно. По серому утреннему небу летели невесомые раздувшиеся облака. Солнце выглядывало лишь из редко, заставляя твороженное покрытие блестеть. На улице было явно теплее чем ночью. Снег медленно таял.
  Накинув серый потрепанный плащ и надев сапоги Жак прикоснулся к деревянной ручке и, отдернув засов, оттолкнул её от себя. Тело сразу обдала прохлада и необычная свежесть. Улица была пуста, несмотря на столь не ранний час. Более уверенно человек ступил на покрытую снегом землю: Жак боялся, что кто-нибудь увидит его разбитое лицо, почувствовал хруст морозных хлопьев под сапогом. Наклонившись, Жак захватил рукой немного пушистого снега, который вскоре растаял на его руке, оставив на коже прозрачные капельки.
  Послышался чей-то сухой кашель, совсем близко. Жак вздрогнул и повернулся в сторону донесшегося звука. Оцепенел на миг, затем сорвался с места и захлопнул дверь:  чуть поодаль него, прижавшись спиной к стене, сидел Гаврош.
  Жак не мог подойти к окну или, чего лучше, выйти на улицу, с которой вот уже на протяжении трёх часов доносится тихий кашель. Нет, он не забыл. Болевшее плечо и изодранное лицо, не позволяли сделать этого. Там за дверью сидел тот, кто воспользовавшись его добродушием использовал его и, в конце-концов, нагло продал, унизил и обокрал. Не мог Жак и отомстить. Казалось бы, сейчас, самое время отплатить сорванцу той же монетой. Нет. Не такой человек был Жак. Не мог он мстить. Просто не мог и все. Да, к тому же, среди клуба неясных мыслей, зарождалось некое чувство. Неясна и непостижима человеческая природа. И тут, подавляя другие чувства, проснулась вдруг жалость. Да! Именно она.
  С улицы до носились далёкие всхлипывания и кашель. Жак видел, с каким презрением смотрят прохожие на мальчика. "Почему же он не идёт в другое место. Чего он ждёт?" Но время шло, а звуки не отдалялись. И странная мысль зародилась вдруг в сознании Жака. И с каждым часом, он становился все решительнее.

  Снег стремительно таял, пока не превратился в грязную, перемешанную с землёй и грязью кашу. Весна приобрела типичный характер. Гаврош, отогретый у камина, продолжал кашлять. И если обрадованный и повеселевший Жак не придавал этому особое значение днём, то к вечеру он явно обеспокоился.
 Ночью у мальчика поднялся жар и начался озноб, его колотило. Кашель превратился в постоянный, а его сила в разы увеличилась. Вызванный лекарь развел руками. После бессонной ночи настало утро, оно было серым и мрачным. Новый день не принёс радости. Гаврош стал бредить. Жар усилился. В течение дня лекарь приходил трижды, приносил различные отвары и настойки. Не помогло. К концу дня мальчик стал кашлять кровью. Несколько раз он выходил из забытия и разговаривал с Жаком. Недолго. Затем снова погружался в забвение.
  Жак был крайне расстроен. Ему удалось узнать всю историю несчастного. Оказалось, что отец Гавроша умер этой зимой от обморожения, оставив мальчика наедине с огромным миром, полным лжи и злобы. Узнал Жак также, что от безденежья похоронили отца в какой-то яме за городом. Оставленный мальчик долго нищенствовал и жил впроголодь, не имея дома и крыши над головой, он мерз на городских складах. Работать ему не давали, так как количество подмастерьев в цехах контролировалось, а для иной работы нужна была сила. Оставшись перед выбором, умереть с голоду или выжить любой ценой, Гаврош выбрал второе. Именно с этого момента он встал на ложный путь. Попав в дурную компанию, он научился многому , в том числе и воровать. Судьба спихнула несчастного на обочину, стерта в порошок прежние ценности, заменила добро злом и спутала карты. Мальчик вынужден был противостоять обществу, которое, как адский паук, перемалывало все на своём пути. И вот, затерявшись в этом лабиринте, Гаврош не мог найти выхода. Противостояние обществу, как игра с огнём, оказалось опасным. Но бывает и такое, что посреди лжи и лицемерия, вспорхнет вдруг настоящая истинная доброта. Как луч света, она рассеет мрак и новой искрой разгорится в сердце.

 - Лекарь сказал, что это, возможно, от переохлаждения. Ты сильно замёрз на улице?
- Это уже не важно. За последнее время ты был моим единственным другом. Даже после того... ч...то я сделал.-мальчик закашлялся.-Спасибо тебе за все.
- К чему такое настроение? Завтра тебе полегчает, вот увидишь.
-Зачем, ты говоришь мне это? Я прекрасно вижу, что со мной. Мир меня сломал. Ты был мне, как брат, Жак.
  Они оба не заметили, как перешли на "ты".
-Перестань, все хорошо.
 Внезапно три свечи, что освещали помещение, погасли. Гаврош вздрогнул, Жак тоже. Комната погрузилась в темноту, освещаемую лишь отблесками искр в камине.
  -Вот видишь.-сказал мальчик после недолгого молчания.-Это знак.
-Это вздор-старался подбодрить мальчика Жак.
-Это знак, сквозь слёзы проговорил тот. Но я не хочу, так не хочу.- не в силах больше сдерживаться, мальчик горько заплакал. -Что...Ждёт меня после?
 Жак прикоснулся рукой ко лбу. Горячий.-Не знаю. -признался он.-Говорят, все хорошие люди отправляются на Небеса. А уж правда это, или нет?..
 -Жак, спасибо тебе за все, если бы я знал, если б знал раньше...
-Успокойся. Отдохни, соберись с силами, завтра снова придёт лекарь.
  Гаврош закашлялся.-Ты сам видишь, что дело худо. А свечи, скажи правду, это ведь знак?-мальчик бессильно плакал, его бросало в жар, стучали зубы, дыхание участилось.-Но я не хочу...Так нелепо. И кто в этом виноват? Никто.-кашель.-Раньше ведь я не думал... А сейчас мне страшно, так страшно!
 Жак молчал, опустив голову. Где-то в углу скреблась мышь.
-За что?-горячие слёзы текли по лицу мальчика.-Ведь никто не виноват. Я сам, сам. Как глупо.

"Никто...Никто...Нет, виновник есть! И он сидит перед тобой." Жак поднял голову. Его взгляд встретился со взглядом мальчика. В его заплаканных уставших глазах было что-то, что заставило Жака тут же опустить голову.
В них была мольба, просьба и страх перед чем-то таинственным, страшным, но уже таким близким, неизбежным, страх перед смертью.
 
-Я не знаю, правда ли то, будто все люди после смерти отправляются на небеса, но, как бы там ни было, тебе будет открыта дорога в лучшее пристанище. Говоришь никто не виноват...Никто...Я хочу остаться честным пред тобою. Так знай...-вдруг вырвалось из груди.- что виновник сидит перед тобой.- Жак упал на колени.-Прости.
 Мальчик ничего не ответил.
 Жак был полностью погружен в себя:внутри бушевала буря эмоций и нескончаемых упреков. Гаврош ворочался и шептал что-то, бредил. Но перед тем, как все закончилось, перед тем, как душа, покидая тело взрывается ввысь, сквозь бессвязные фразы и звуки можно было услышать нечто крайне важное, судьбоносное. Жак не слышал. Этим "нечто" были два слова, возникшие среди отрывистых звуков, произнесенные осознанно, произнесенные за миг до конца. Два слова, которые ускользнуть от слуха, не были восприняты, растворились в тишине. Всего лишь два слова в которых было ВСЕ! Два слова: "Прощаю" и "Правда".

-Про...-это было последнее, что слышал Гаврош, перед тем, как погрузился в беспамятство. Спустя несколько минут, у него пошла горлом кровь. Ближе к утру он вдруг дернулся и затих навсегда, оставив Жака одного в мрачной тёмной комнате, наедине с собой, наедине с угнетающее, вечной, всепожирающей тишиной. Тишиной, в которой утонуло все.

- Как? Как это произошло? Почему столь юные и чистые люди покидают этот мир, полный лжи и коварства? Как он мучился! Боже, ведь его уже нет! Больше нет! Предо мной лишь бездыханное тело. Ничто. Оболочка...лишь только. Да!Нет? Его душа несомненно нашла другое, лучшее пристанище. Но кто виноват? Я ведь знаю это. Нет? Да! Но кто виноват в том, что этот беспризорник пошёл на воровство? На этот низкий поступок. Был ли у него выбор? Сделать добро... Но что есть добро, а что истинная подлость? Я сам низок. Ведь я отчасти тоже виновен... Не отчасти, а полностью. Если бы я выслушал его раньше. Но нет! Упрямство,безразличие, в конце концов? Жестокость? Я был в гневе? Но я оставил человека на улице, предал, променял, как можно? В чем тогда смысл жизни? Предоставить себя на греховный и гнусный путь существования, продаваться за монету? Быть готовым растерзать себеподобного за право быть под Солнцем? Куда катится Мир? Или... Быть чуточку счастливее от возможности сделать его лучше, сократить количество творимых другими несправедливостей, стать чище, наконец! Найти своё предназначение? Не всякому это удаётся. Это бездыханное тело никогда уже не исполнит своего предназначения. Оно угасло. Почему? Где же Господь? Почему он не видит этих страданий? Теперь я понял наконец, что правды нет, существует лишь ложь и лицемерие, а добра настолько мало, что Мир выглядит тёмным и беспощадным. Каждый с рождения попадает в единый поток. Жизнь устроена так, что приспособится могут лишь самые отвратные люди. Иначе, как объяснить, что такой светлый и добрый человек покинул этот уродливый клочок земли. А может это и к лучшему. Он не успел исполниться., впитать в себя всю копоть, не успел очерстветь.
Он был искрой среди урагана, лучезарно сверкнув, он тут же угас, не способный противостоять... Хм... Кому? Богу? Болезни? Силам природы? Или мне, человеку, испорченному миром. И чем дальше, тем хуже? Во главе всегда стоит тот, кто сумел впиться зубами в стержень власти и держать её кровавыми когтями. Грустно, печально и подло.-Жак отвлекая, глянул на тело мальчика. Постарался улыбнуться.-Тебе там лучше, несомненно.-огонь в камине погас, теплясь переливающимися багровыми пятнами тлеющих досок. Жак задумался снова. Мысли путались, возникая беспорядочно, невпопад, крутились вокруг чего-то. Снова и снова возникали старые извечные вопросы. Сдержать их натиск не представлялось возможным, Жак знал это. Знал, и продолжил.-Почему он прожил столь короткую жизнь? Ведь он был не хуже остальных-лучше. Разве он был недостоин жить долго и счастливо? А тот гадкий толстяк на площади. Ведь он много хуже бедного, несчастного ребенка., которого он был готов разорвать за копейку. Кто же создал нас? Господь? Попадаем ли мы на небеса после смерти, или дальше ничто? Небытие, беспамятство. Придет ли расплата за все содеянное, или незачем сдерживаться? Дозволено делать все, что хочешь, вплоть до убийства? Для чего он жил? -Жак смотрел на бездыханное тело.- Нет. Лекарь сказал, это от переохлаждения, в котором виновен я. Значит и в смерти виновен только я.
  Так было до самого утра. Миллионы мыслей терзали сознание. Смерть мальчика потрясла Жака. Справедливости ради следует заметить, что умер Гаврош не от переохлаждения, которое лишь спровоцировало критическое ухудшение заболевания куда более серьёзного. Брат его отца, вернувшись с военного похода скончался через несколько дней после приезда. С приобретенным заболеванием, которому постоянно сопутствовал кашель, познакомился также и отец Гаврош, а, следовательно, и мальчик. Именно от него спустя три месяца скончался приходивший лекарь. И именно оно будет неразлучным спутником Жака на протяжении всей жизни.