Перевал

В те далекие времена границы между республиками были прозрачными, назывались мы все гордо Советским Союзом, что-то такое дружно строили. А люди? Да обычные были люди, такие же, как и сейчас.

Университет я окончила в 24 года – год работала после первого провала на вступительных экзаменах, год потеряла, когда заболела в конце четвертого курса, и пришлось взять академический отпуск.  По распределению мне надо было ехать в город Ковров Владимирской области. Я там никогда не была,  о выезде просила сама, хотя всех желающих с нашего отделения радиофизики и электроники оставляли в Саратове.  Выездных мест было всего два, для тех, кто просил. Я собиралась выйти замуж за парня, с которым давно дружила, договаривались с ним о свадьбе год назад, как только я окончу университет. Свадьба не состоялась, я поняла, что любви здесь нет,  и не было. Мы расстались навсегда. Он ушел в армию в 26 лет, до этого были постоянные отсрочки, я должна была ехать в Ковров.

Но до отъезда месяц отдыха.  Мать взяла мне на своей работе туристическую путевку, автомобильно – пешеходный маршрут. Начало маршрута в городе Нальчике в Кабардино – Балкарии, туда надо добираться  самостоятельно. Отец сумел мне взять билет из Саратова с указанием места, хотя в билетах на проходящие поезда места обычно не указываются, размещает проводник. Но я, получившая только что высшее образование, являюсь на вокзал в час дня, даже не сообразив, что это время было бы указано, как 13 часов. Естественно, мой поезд уже ушел. Бросаюсь с билетом к начальнику вокзала, мне идут навстречу, предлагают закомпостировать билет на следующий поезд. Место будет то, какое достанется.  Выстаиваю огромную очередь, сажусь в поезд. Знакомлюсь со своей соседкой, и выясняется, что она едет тоже в Нальчик по точно такой же путевке. Обе мы очень умные, поэтому проезжаем свою остановку, приходится возвращаться назад на автобусе. Тем не менее, до Нальчика мы все-таки каким-то образом добираемся, находим место, где комплектуются группы для перехода. Размещают нас сначала в палатках и сразу предлагают отправить по почте лишние вещи в конечный пункт маршрута. В путевке все написано о том, что надо иметь рюкзак, спортивный костюм. Но многие явились с чемоданами, зонтиками, массой не нужных в таком походе вещей. Есть эти вещи и у нас с Таей.

Но вот наша группа сформирована, в ней женщины всех возрастов и всего двое мужчин. Сначала нас везут  автобусом на базу, где под руководством инструкторов нам предстоит совершить тренировочные походы. У нас сразу выделяется лидер – шустрая, темноглазая девушка с двумя задорными хвостиками. Ее зовут Рая, она уже была в подобных походах. Мы единодушно выбираем ее старостой. Инструктором нам назначают высокого, красивого кабардинца Джамала.  Шею он только с трудом поворачивает, растянул связки, когда танцевал на спор лезгинку с бараном на плечах. Девушки и женщины вокруг него так и вьются, многим хочется обратить на себя его внимание, Рая в первых рядах.

После недолгих тренировочных походов выясняется, что не всем это под силу. У кого-то поднимается давление, у кого-то болит спина. Им предлагают ехать поездом в конечный пункт, остальные должны преодолеть горный перевал Гезе – Вцек и перейти в Грузию.

Устраиваем прощальный концерт на этой базе.  Каждая группа готовит свои номера самодеятельности. Нам помогают, предлагают исполнить песни, сочиненные предыдущими туристами. Все слова я, конечно, не запомнила, но вот на мотив известной песни о друге:
«Ну, а случится второй инфаркт
С тобой посреди пути,
Ложись в палатку и третий жди,
Третий должен прийти».
И в утешение тем, чей друг далеко или стал обращать внимание на другую:
«На каждой базе
Есть как – никак
Инструкторов косяк».
Вечером начинаются танцы. Народу на базе много, группы из разных концов Союза. Меня приглашает парень в теплом белом свитере. Решительно прижимает к себе, я не отстраняюсь.
- Ну вот, хоть с одной можно нормально танцевать. А то все отталкивают. Меня не нужно охлаждать, я и так прохладный.
Он зовет меня прогуляться вокруг базы, и я  иду с ним. Останавливаемся возле поваленного дерева, он начинает расстегивать мои брюки, я смотрю, не двигаясь с места. Он притягивает меня к себе. Резкая, сильная боль, по ногам течет кровь. Я отталкиваю его, отстраняюсь, натягиваю брюки. Толстая, шерстяная ткань быстро намокает. У меня вырывается горький, короткий смех. Я смеюсь не над ним, над собой. Но он оскорблен, он не оставляет меня. Ему надо довести все до конца: «Я же тоже человек!» Он хватает меня за волосы, ставит на колени. Кричать, звать на помощь стыдно. Преодолевая отвращение, делаю то, что он от меня требует. Захожу в общественный туалет, пытаюсь смыть кровь.

А утром мы должны отправляться к перевалу. К нам присоединяют группу молодых ребят, учащихся военно – мореходного училища, выигравших путевки в спортивных соревнованиях. В нашей группе есть молодые, красивые девочки. Особое внимание вызывает яркая, похожая на цыганку, Наташа. У нее сразу же появляется постоянный друг, тоже молодой и красивый.

Джамал выстраивает нас в колонну перед выходом. Наташа рядом со своим другом. Пожилые женщины едут на поезде, но одна из них не хочет оставлять свою школьницу дочку, идет с нами.  Утром перед уходом вижу того, с  кем была предыдущим вечером. Идет веселый, смеющийся, в компании друзей.  Наверно хвастается победой.

Я все также истекаю кровью. Обвязываю вокруг талии плащ из болоньи, чтобы не были видны намокшие брюки. Рая берет у меня рюкзак. Отмываюсь в одной из встреченных холодных горных речек.  Женщины загораживают меня. Объясняю, что это такие сильные месячные.  Ночуем в горной хижине на двухъярусных дощатых настилах.

А на другой день перевал. Подъем становится все круче и круче. Мы уже идем по вырубленным во льду ступенькам. Тяжелее всех пожилой женщине, идущей с дочкой. Джамал подбадривает ее:
- Теща! Держись, теща! Еще немного! Шагай!
Она ругает его, чуть ли не матом, но идет.

Но вот мы на вершине. Совсем рядом облака, вокруг снег, равнина далеко внизу. Спуститься мы должны в Грузию. Спуск занимает совсем немного времени. Мы просто подходим к ледяному наезженному желобу и мчимся вниз кто на чем, как сумеет. Сидя на рюкзаке, на боку, на спине, на животе.

Несколько минут и мы уже в Грузии, встречающей нас теплым, летним дождем. Мы идем под дождем до базы часа два. Приходим насквозь промокшие. Сушиться негде, переодеваемся,  кто во что может. Но на удивление никто даже ни разу не чихнул после этого перехода.

Джамал прощается с нами, возвращается на свою базу. На следующий день мы должны идти дальше уже по Грузии. Новый инструктор требует,  чтобы мужчины выстроились впереди шеренги, женщины сзади. Наташа упорно встает рядом со своим другом, никуда уходить не хочет. Инструктор в бешенстве. Он кричит, что такие группы идут у него каждый  день.   Они все надоели ему, они обязаны слушаться его. Наташа все-таки остается на своем месте.

Но вот мы уже на море, в Чакве. Нас с Таей размещают в красивом летнем домике.  Предварительно  собирают всех вновь приехавших в большом зале базы. Пожилой мужчина с седыми висками и усталыми глазами говорит о горячей,  южной крови своих земляков. Предлагает женщинам вести себя осторожнее, не провоцировать, чтобы не просить потом о помощи. Рассказывает несколько случаев.

 За Таей начинает ухаживать один из работников базы. Я никого не хочу видеть. Разговариваю с одним из ребят мореходки. Спрашиваю, почему вдруг распалась одна из пар.
- Он добился того, что хотел, дальше уже неинтересно.
- А Наташа?
- Наташа – крепкий орешек. С ней так просто ничего не добьешься.

Пять дней мы проводим на море, оттуда возвращаемся домой. Наташа трогательно прощается со своим другом.

Я ничего не рассказываю тому, кто становится отцом моего старшего сына. Да он и не спрашивает.  Он получает то, что ему было надо, я получаю сына. Моего любимого, драгоценного, солнышко мое.

Моя семейная жизнь так и не сложилась, но у меня есть два сына и я рада, что они у меня есть.

Добавлю только, что не пошла на близость с тем, кого очень любила (нет, не того, с кем должна была быть свадьба), опасаясь не доучиться в университете. А он нашел другую, доступную, женился на ней. Через год развелся из-за ее измен. Я, может быть, простила бы его, но заболела, ушла в академический отпуск. Он женился снова.

Никаких  предохранительных средств  мы не знали. Все разговоры о сексе были под запретом.