Ёлка-семистволка

МАРИНА ОВЧИННИКОВА 74 - http://www.proza.ru/avtor/marinao74 - ТРЕТЬЕ МЕСТО В 47-М КОНКУРСЕ ДЛЯ НОВЫХ АВТОРОВ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ


    Была у нас в лесу любимая ель. Когда ходили за грибами, всегда старались к этому месту выйти, где она росла. Не простая ель, вековая, было у неё несколько стволов, и все росли и изгибались в разных направлениях, будто букет. Манила она к себе какой-то силой неимоверной, а также своей магической природной красотой. За необычность и прозвали мы её ёлкой-семистволкой.

   Доброй энергией она одаривала тех, кто приходил к ней. Встанешь рядом, спиной прижмёшься к могучему и шершавому стволу, посмотришь вверх, где ветви в небо уходят, и чувствуешь, как вливается в тебя сила, уходят в землю болезни и мысли мрачные…

   Лес принимает тебя в своём неисчерпаемом, бездонном, всепоглощающем и невероятно хрупком мире.
   Сядь на старый, весь покрытый мхом, пень, обязательно съешь брусничку или чернику, оказавшуюся у твоих ног, замри, освободись от всяких мыслей, вдохни воздух-бальзам и прислушайся. Ты вдруг услышишь и поймёшь музыку журчащего ручья, вот где-то упала шишка, хрустнула ветка. При каждом порыве ветра раздаётся скрежещущий стон. Это страдают два сухих дерева, стволы которых уже несколько лет трутся друг о друга, но никак не могут упасть.

   Приходит необычное ощущение, что ты – часть леса. Начинает казаться, что и не ноги у тебя, а замшелые корни, уходящие вглубь муравьиных троп, а руки превратились в кусты черники…
   Когда поймёшь, что и не хозяин ты вовсе, и даже не гость в этом лесном мире, а лишь его малая частичка, как жучок или травинка – только тогда лес откроет тебе свои тайны, выведет на потаённые тропы, не даст уйти с пустой корзиной.

   Нежданная беда пришла в эти края. Налетел невиданный по силе ураган. Как подкошенные падали огромные сосны и ели, их выворотни, будто страшные чудовища, встречаешь на каждом шагу. Смерч не пощадил и ёлку-семистволку. Не смогла устоять, бедная, напору стихии. Упала, как и многие другие тысячи вековых деревьев в этом лесу.

   Ходили мы по бурелому, как по побоищу, разглядывая каждый выворотень, будто лицо убитого воина. Перехватывает дыхание, соскальзывают сапоги с мокрых веток, руки исцарапаны до крови. Где же ты, семистволка? Неужели не найти нам то место, которое твоим навеки останется?

   Вот он, знакомый изгиб ствола… Распластались по земле могучие ветви, сломанные смерчем, словно плечи и руки смертельно раненого богатыря. Защемило сердце… Грусть почему-то быстро ушла. Наверно, потому что некоторым корням удалось зацепиться, остаться в земле и теперь, через год после урагана, кое-где на веточках иголки всё так же зелены. Да и грибам ураган нипочём, водят хоровод сыроежки, в разноцветном мху прячутся сочные, хрустящие чёрные грузди.

   Возвращались мы домой знакомой просекой под ЛЭП. Шли молча, с полными корзинами, но радости не было. Тропинка изуродована тяжёлыми лесовозами, которые устраняли последствия урагана, работая от рассвета до заката.
   Остановились передохнуть, листья и иголки из сапог вытряхнуть. Лежит на обочине подмятая лесовозом ёлочка-невеличка, чуть больше метра. Жестокая реальность неумолима – если взросла под ЛЭП, то будущего нет.

   Грубо втоптана, в землю вкручена, искорёжена железом ржавым. Глазам своим не поверила – у ёлочки-то семь стволов!
Смотрели в небо и в мою душу глаза ёлочьи, смолянистые, колкие, помощи просили. Уж не встать ей, видно, хоть и наполнена жизненной силой.

   «Уничтожена стихией наша исполинская ёлка-семистволка, неужели и тебе,– думаю,– уготована та же участь? Чувствую, что не смогу я, малахольная, пройти мимо и оставить тебя, обречённую. Весь лес не спасёшь, а тебе, красавица, помогу».
   Голыми руками, однако, много не наработаешь, решили отложить операцию по спасению ёлки на следующий день.

   Вечером сидели у костра. Чуть потрескивают угли, пахнет прелой листвой. Дымок сначала стелился лениво между ландышей, потом вдруг, превратившись в огромный столб, закрутился игриво и стал похож на джинна. Все мы, по очереди, попали в его горьковато-едкие объятия. Покусанные мошками, опалённые костром, уставшие от обработки грибов, мы с нетерпением ждали, когда же будет готова печёная картошка. Наконец, ароматная картошка так и прыгнула в ладошку. Нос и щёки в золе, зато картошечка – на славу!

   Утром привёз муж деревце на велосипеде. Оно было бережно укутано покрывалом, корни с землёй в пакет завернуты. Рассказывал, сколько удивлённых взглядов провожали его на пути, народ смеялся – сбрендил, видать, мужик, раз к Новому году в августе готовится.
   Посадили ёлочку под окном дачи.

   Я сидела в траве возле ёлки, по ногам взбирались муравьи, какой-то неугомонный паучок уже начал плести свои сети на рукаве. Глубоко вдохнув запах багульника, доносившийся с озера, я подумала: «Живи, расти, ёлочка, пей дождик, радуйся солнцу, исполняй желания. Пусть продолжается добрая сказка о волшебной ёлке-семистволке».