Немного о Колыме окончание...

  На  Джелгале  Шаламов  был  два  раза. Первый  раз  с 22 декабря 1942  по  май 1943 г. — работает на общих работах на штрафном прииске «Джелгала».  Второй  раз  с  весны    по  осень  1945  года   в  наказание  за  побег  вновь  направляется  на  общие  работы  на  штрафной  прииск  «Джелгала».
  Вот  выдержки  из  его рассказа  «Джелгала. Суд в Ягодном»: 
«В карцере на Джелгале я сидел полтора месяца[1] . Это была крошечная камера полтора на два метра, деревянный ящик глухой, куда воздух, свет и тепло попадали только через открытую дверь. До потолка я доставал рукой без труда. Это была часть штрафного изолятора, карцер штрафного изолятора, ибо в каждом карцере должен быть карцер еще меньше. Как изолятор был карцером для джелгалинской спецзоны, а сама Джелгала была карцером всей Колымы, а сама Колыма была карцером России. С этим чувством я и провел эти полтора месяца. Кормили меня— триста граммов, кружка воды и суп через день. Изолятор был построен по каким-то типовым чертежам, в нем была и большая камера с нарами, где было всегда много людей и откуда ходили на работу. Такие бригады были во всех РУРах. РУРы — это роты усиленного режима. О РУРе на прииске «Партизан» в 1938 году написан мой документальный очерк «РУР».

"Такой же изолятор рабочий был и на Джелгале. Люди выполняли план, давали металл. Каждый день за работягами приходил конвой. Работали они где-то неподалеку, потому что на обед их приводили и кормили обедом, уже принесенным, дневальный за обедом, конечно, не ходил, но к обеду все было готово.
Бригада уходила на работу, а дневальный приносил грязную посуду и заставлял меня ее мыть: за это я доедал остатки, да и от своего обеда хлеб и кашу отдавал мне дневальный за труды. Сначала он боялся, приносил в карцер воду для мытья, но началась весна, горячее колымское солнце сияло, лиственницы пахли. Дневальный осмелел, стал пускать меня мыть под струю воды: мимо шел желоб с текущей водой для промприбора, для бутары».
...

На  Джелгале  у  нас  стояла  АТС  на  50  номеров  и  аппаратура  уплотнения  для  связи  с  Бурхалой,  где  была  центральная  станция.  А  эта  центральная  станция  в  свою  очередь  соединялась  с  райцентром  Ягодное.   За  время  работы  на  Джелгале  я  был  много  раз.  Помню,  здесь  была  пекарня,  где  пекли  очень  вкусный  пышный  хлеб.  Коллеги  даже  просили  привезти  этот  хлеб  в  Ягодное.  Была  очень  хорошая  столовая,  лучше  многих  ресторанов.  Готовили  здесь  по-домашнему,  очень  вкусно  и  по  заказу.  Пока  ешь  первое  блюдо,  готовят  для  тебя  уже  второе,  жарят,  к  примеру,  картошку. 
Этот  прииск  работал  и  в  восьмидесятые  годы.  Однажды  с  начальником  прииска  пришлось  столкнуться…Я  вечером  проверял  качество  телефонной  связи  и  звонил  многим.  А  он  оказывается,  уже  спал.  Прибежал  на  АТС  ругаться…я,  конечно  же,  был  неправ.
В  центре  этого  небольшого  поселка  стоял  сортир с  мужскими и  женскими  отделениями.  Почему  в  центре  устроили  это  заведение,  я  не  очень  понял.  Можно  же  было  где-то  в  стороне  установить  это  очень  нужное  заведение.
Помню  ещё,  что  рядом  со  столовой  была  небольшая  речушка  и  был  мостик  через  неё. Скорее  всего в  этой  речушке  и  мыл  посуду  Шаламов. И  эта  речушка  вытекала  в  реку,  а  вода  в  ней  была  грязная.  Но  это,  скорее  всего,  из-за  работающего  прииска.


В  апреле  1984  года  мое  трехлетнее  отрабатывание  закончилось  и  я  уехал  из  Колымы…
Обратный   билет  купил  в  Ягодном  свободно  без  какой-либо  очереди  в  тот  же  день.
О  Колыме  у  меня  остались,  как  и  у  многих  других  здесь  побывавших,  хорошие  воспоминания. Тогда  я  был  молод, холост,были  "шуры-муры", влюбился  в  замужнюю  женщину...потом душевно страдал  долгие  годы. Было  дело...
  На  днях   нашел  в  Интернете  дом  в  Ягодном,  где  мы  жили.   Это  сейчас  2-х  этажный  дом   с  тем же  адресом,  а  тогда  одноэтажный  домик  барачного  типа.  В  этом  домике  умудрялись  жить  три  семьи.  Сейчас  Ягодное  сильно  преобразилось,  построено  много  многоэтажных  домов.  А  тогда  домиков  барачного  типа  было  очень  много. 
  На  Колыме  остались,  оказывается,  только  крупные  поселки,  райцентры,  а  всё  остальное  разрушено.  Произошло  всё  это  после  горбачевской  перестройки.  Оказалось  всё  печальней  печального.

Поселок Хатыннах  прекратил свое существование в 1990 году. Жителей переселили в соседний Верхний Ат-Урях (которого сегодня тоже нет). Часть строений была разобрана на дрова и на теплицы и перевезена в другие поселки, а оставшиеся переданы старательской артели “Колыма”, которой тоже уже нет.

В 1991 году 22 июня недалеко от бывшего поселка Хатыннах, на том месте, где когда-то находилась “Серпантинка” - тюрьма для заключенных, приговоренных к смерти, был установлен первый на Колыме памятник жертвам политических репрессий. Установили его члены Ягоднинского общества ПНР (поиск незаконно репрессированных)...
Совхоза  Эльген  тоже  нет,  дома  полуразрушены…  Жителей  по  последним  данным  всего  несколько. 
Прииска  им. Горького  тоже  нет,  дома  полуразрушены …как  после  бомбёжки. 
Прииска  "Джелгала"  тоже  нет.
И  так  по  всей  Колыме  и  это  после  всех  событий,  которые  происходили  здесь…

Ещё  заметил,  что  на  Колыме  много  бывших  заключенных.  Приходилось  видеть,  как  они  собирают  пустые  бутылки  для  сдачи.  У  каждого  из  них  была  своя  небольшая  территория  для  этого.  Он  не  имел  право  собирать  бутылки  на  чужой  территории. 
Их  не  сажали  в  попутные  машины,  видимо  был какое-то  негласное  правило.  Не  знаю,  ездили  ли  они  на  общественном  транспорте, врядли…Для  этого  и  денег  у  них  не  было,  скорее  всего.  Однажды  в  Хатыннахе  один  бывший  обратился  к  нашим  монтёрам,  приехавшим  сюда  из  Ягодного  по  работе,  чтобы  ему  помогли  добраться  до  Ягодного.  Монтеры  направили  его  ко  мне  как  старшему  по  должности.  Он  попросил  меня   подвезти  его до  райцентра.  Я  стал  расспрашивать  по  какой  причине  и  зачем.  Он  рассказал,  что  сидел  за  убийство  10  лет (подумал,  может  быть  убил  защищаясь)  и  ему  надо  в  райцентр.  Хатыннах  поселок  маленький  и,  видимо,  ему  здесь  было  тяжело  прокормиться.  Их  же  не  принимали  ни  на  какую  работу.  Я  немного  подумал  и  решился  помочь  ему.  Посадил  его  в  теплый  кузов  вместе  с  монтерами.   Потом  я  его  часто  видел  возле  столовой.  Несколько  раз  я  ему  дал  даже  денег  немного.  А  потом  он  куда-то  пропал. 
   Зимой  они  сильно  страдали  от  мороза,  не  знаю,  где  они  грелись.  Много  лет  спустя  я  задумался….а  ведь  можно  было  их  кормить  бесплатно  хотя  бы  раз  в  день.  Для  этого  было  всё,  тогда  на  Колыме  жили  небедно,  получали  хорошую  зарплату.   Вот,  к  примеру,  в  Питере  кормят  же  раз  в  день  бесплатно  бездомных.  А  в  восьмидесятые  годы  при  развитом  социализме  над  этим,  наверное,  никто  даже  не  подумал.  Эти  люди,  по  понятиям  власти,   были  отработанным  материалом  и  не  нужны  были  больше  никому.  У  бывших,  скорее  всего,  не  было  права  выезжать  куда-либо.  Тем  более,  что  автодорог  на  материк  не  было.  Летали  только  самолеты.
  При  желании  со  стороны  местных  властей,  можно  было  поручить,  к  примеру,  уборку  территорий  от  снега,  мусора  и  оплачивать  эту  работу  как  всем.  Тогда  положение  бомжей  стало  бы  значительно  лучше. Но,  думаю,  такие  мысли  не  приходили  в  головы  всяко  рода  начальникам,  привыкшим   выполнять только  указания  сверху. 
   Так  и  они  сгнили  там…на  Колыме  даже  в  сытые  восьмидесятые…
Однажды  зимой  1984  года  в  Ягодном  кто-то  сказал  мне,  что  похоронили  несколько  бомжей  в  одной  яме,  точнее  сложили  в  одной  яме.    Оказывается,  они  замерзли,  в  те  дни  стояли  особо  холодные  дни.  Кто  они  были  эти  люди.  Были  ли  у  них  родственники,  да  вообще  откуда  они  родом,  наверное,  об  этом  никто  не  интересовался  из  властей.
  Не  знаю  как  другие,  но  я  не  видел  агрессии  со  стороны  бомжей  к  остальному  населению.  Тот,  которого  мы  подвезли,  не  требовал,  не  угрожал,   а  просил  подвезти.  Я  мог,  конечно,   отказать  ему,  он  бы  ничего  не  сделал,  тем  более  рядом  были  монтеры-мужчины,  но  я  по  его  голосу  понял,  что  в  данном  случае  надо  помочь…
  Однажды  вечером  зимой  в  квартиру,  где  мы  жили  три  инженера,  зашел  какой-то  бомж.   Не  знаю,  был  ли  он  пьян,  может,  замерз  сильно.   Сел  возле  двери  на  стул  и  начал  материться,  ругаться.  Я  растерялся,   в  тот  момент  был  один  в  квартире,   не  знал,  как  поступить,  откуда  знать,  что  у  него  на  уме…  Срочно  позвонил  товарищу,  рядом  живущему  и  объяснил  ситуацию.  А  он  дольше  прожил  на  Колыме,  знал  больше  в  таких  вопросах,  да  и  старше  меня  был.  Он  прибежал  и  громко  начал  матом  крыть  этого  бомжа,  стал  прогонять  его.  Бомж  ушел  что-то  бормоча  в  ответ. 
  Вот,  примерно  такое  отношение  было  между  бомжами  и  остальным  населением. 
   Если  зашел  бы  обычный  приезжий,  к  примеру,   человек,   и  сказал  бы,  что  не  знает  как  доехать  до  поселка  такого-то,  ему,  конечно  же,  помогли.  Или  человек  опоздал  на  автобус,  всякое  бывает…  Нашли  бы  место  для  ночлега,  дали  бы  поесть.  А  с  утра   рассказали  бы  как  лучше  доехать. 
    Однажды  в  Верхнем  Ат-Уряхе  ко  мне  подошел  молодой  человек  и  сказал,  что  не  знает,  что  делать  дальше.  Оказывается,  он  прилетел  с  материка  на работу  и,  видимо,  не  нашел  эту  организацию.  Говорит,  что  и  деньги  кончились.  Не  знаю,  как  у  него  так  получилось.  Вот  ситуация.  Что  делать,  дал  ему  денег  немного,  чтобы  не  голодал  и  посоветовал  ему  устроиться  к  нам  монтером  в  Верхний  Ат-Урях.  Он  согласился  и  утром  следующего  дня  поехал  в  наш  узел  связи  в  Ягодное  устраиваться.  Работал  у  нас,  вроде,  недолго,  был,  видимо,  какой-то,  приблудный…
  А   другой  раз  в  Ягодном  ко  мне  подошел  мужчина  и  сказал,  что  только  что  вышел  из  тюрьмы   и  нужны  деньги  на  хлеб.  Он  был  трезвый.  Понял,  что  надо  помочь  человеку.  Дал  ему,  помню,  пять  рублей.  Этого  было  достаточно  продержаться  несколько  дней.  В  то  время  на  рубль  можно  было  неплохо  пообедать  в  столовых.

  В  то  время,  если  бы  был  знаком   с  «Колымскими  рассказами»,  с  рассказом  «Саночки»  Жженова,    имел  бы  понятие  о  наличии  «Архипелаг  ГУЛАГ»  и  других  произведений   про  Колыму,  то,  конечно  же,  поинтересовался  бы  о  местной  прошлой  жизни  больше.   Поговорил  бы  с  бывшими  заключенными,  чтобы  больше  узнать.  Хотя,  даже  в  то  время  (восьмидесятые)  было  небезопасно,  скорее  всего,   проявлять   такой  интерес.  Кто-нибудь  донес  бы  «куда  надо»…

На  Колыме  мне  ещё  запомнились  более  дружеские  отношения  между  женатыми  мужчинами  и  замужними  женщинами.  Имею  ввиду  знакомство  между  ними  для  дальнейших  более  тесных (телесных)  отношений.    Происходило  это  явление  значительно  чаще,  чем,  к  примеру,  в  средней  полосе  России. Была  даже  такая  поговорка  -  если  у  женщины  только  муж,  то  она  считается  одинокой  женщиной…  Был  случай: однажды один молодой  мужчина уехал  на  материк  купить  машину  для  семьи.  Приезжает...а  жена успела  замуж  выйти за  другого.  Было  дело...
У  меня в  те  времена   даже  появился  афоризм:  «В  семейно-брачном  отношении  Колыма  стоит  ближе  к  коммунизму,  чем  остальная  Россия».

Ещё  заметил,  что  в  столовых  принимающие  пищу  не  снимают  головные  уборы  во  время  еды.  Это  особенно  заметно  зимой.  Снимут  пальто,  могут  снять  даже  пиджак,  а  шапку  нет.  Такое  явление  по  всей  Колыме  и  Чукотке.  Почему  в  этих  местах  нарушается  один  из пунктов  христианской  морали,  я  за  три  года  не  успел  выяснить. Сам  вначале  всегда  снимал  головной  убор  за  обеденным  столом,  а  потом  как … все.
   
     На  Колыме  дальше  населенного  пункта идти  куда-либо опасно,  особенно  одному.  Не  сложно  представить  что  может  случится,  если  иногда  даже  по  райцентру  медведи  гуляют.  Люди,  конечно,  отдыхают вне  населенного  пункта,  особенно  летом,  но  всегда  знают  об  опасности.   


   Из  Магадана  я  улетел  15-го апреля  1984  года  днем  и днем того же дня*  прилетел  в  Ленинград. Так  закончилась  моя  колымская  часть жизни.
 Впереди  меня  ждала  работа в  пригороде  Ленинграда,  женитьба, получение  квартиры, рождение  сына,  теща-полу сволочь..,  развод. 

Но  об  этом  я  ещё  не  знал.



*  Из-за  часовых  поясов.