Исход

Я вошел в зал. Она сидела за столом, читала книгу - Стивен Кинг «Лангольеры». На столе стоял бокал с водой и лимоном. В левой руке у нее была соломинка, которой она помешивала свой напиток. Я бы мог смотреть на нее вечно. На то, как она перелистывает страницы. Этого достаточно. Даже не нужно ее эмоций и чувств, возникающих от сюжета этого романа. Просто, листание страниц. И, конечно же, глаза, строка за строкой опускающиеся все ниже.
Но, увы, времени у меня осталось очень мало. Потому я, как бы случайно, скрипнул дверью. Она, конечно, испугалась, резко подняв глаза. Меня она ожидала увидеть меньше всего. Хотела и не хотела одновременно.
- Прости, но я должен был прийти.
- Говори!
Она говорила строго. Очень строго. Но с каждым вдохом в ней все больше нарастало волнение.
- Я хочу о многом рассказать тебе. Но сперва, я должен сказать два слова. Только два слова. После них ты решишь, смогу я продолжать или исчезну из твоей жизни и по своей воле уже не появлюсь.
Я замолчал. Метания чувствовались в сердце и душе Реджины. Любовь и ненависть, тяга и страх, желание и разочарование.
- Всего два слова, Реджина. Ты позволишь?
- Это и есть эти два слова?
- Нет, что ты – сказал я и улыбнулся. Совсем немного, краешками губ. Боль не позволяла мне больше.
- Хорошо – выдавила она из себя, а потом, стараясь вернуть туже строгость, с которой она встретила меня, добавила, – Говори!
Воцарилась тишина. Я смотрел прямо в ее глаза. Она же – на бокал с водой и лимоном. Было понятно, что метания в ней усиливаются с каждой секундой тишины. Нельзя ее мучить.
- Люси умерла.
Я произнес это спокойно, монотонно и размеренно. Насколько размеренно можно было произнести два этих слова. Лицо Реджины замерло. Я чувствовал в ней надежду и смятение. Два осевших на дне чувства, которые вновь взбудоражены моим явлением. Она молчала. Я молчал. И не потому, что обещал сказать лишь два слова. Не потому, что ждал ее решения. Нет. Мы оба знали, что она скажет. Сейчас. Ее дыхание вновь уравнялось, плечи расслабились и опустились, а глаза оторвались от бокала с «лимонадом». Теперь они смотрят прямо на меня.
- Говори…
Да, это именно то, что я должен был услышать. И то, зачем я здесь. Я перестал улыбаться. И опять же из-за боли. Боль рвала меня, но добраться до мыслей она не могла.
- Реджина, я знаю, ты любишь меня. Я всегда это знал. Но мы расстались на лживых нотах.
Я вновь замолчал, стараясь сдержать вырывающуюся на лицо конвульсию.
- Что с тобой? Ты бледный очень.
Она сидела неподвижно, руки ее застыли на бокале.
- Все в порядке…
Я солгал. Теперь уже в последний раз. Я собрал последние крупицы своей воли, способной противостоять боли и продолжил свою речь.
- Реджина, мы расстались с тобой шесть лет назад.
- Шесть лет, два месяца и пять дней, если точнее.
- Да, каждый раз, считая дни, с нашей последней встречи, я сразу слышал твой голос и твой счет.
Мы вновь замолчали. Она, от того, что забылась, желая оставаться невозмутимой и собранной. Я - из-за дикой агонии. Через минуту я продолжил.
- Я пришел сюда, в первую очередь, объясниться с тобой. Моя жена умерла. Это случилось полтора месяца назад. У нее остановилось сердце. Во сне.
- Я соболезную, правда!
- Спасибо тебе, Реджина. Но пора переходить к сути. Иначе, меня скоро разорвет на части.
Реджину напугали эти слова, она видела, как меня потихоньку скручивает, руки дрожат, а голос хрипит.
- Реджина! У меня осталось очень мало времени! – внутри себя я кричал, но снаружи, это был истошный, забитый хрип. – Слушай меня внимательно. Очень многое, что шесть лет назад я представил о себе, как неправду, все же на самом деле - правда. Да, я хотел напугать тебя, чтобы ты сама ушла. Но я не могу больше. За несколько недель до встречи с тобой, я заключил контракт с Люси. Она все знала. Знала обо мне все!
Я замолчал. Стало легче. Немного отпустило. Но это было, что называется «Затишье перед бурей».
- Что за контракт? О чем ты?
- Реджина, прости меня. Я не успел тебе все сказать…
Боль стала сильнее меня. Я упал на колени.
- Сиди и не двигайся, Любимая! Не надо!
Реджина хотела было соскочить со стула и помчаться ко мне, но как будто марионетка, четко услышала мои слова и не двигалась. Глаза ее уставились на дым, который меня начал обволакивать.
- Реджина, прошу тебя, просто скажи мне сейчас! Ты еще любишь меня?
- Да!
Она отвечала быстро, ни секунды не задержавшись. Но единственное, что изменилось – мой голос.
- Спасибо тебе – легко сказал я. Это было странно для нее, видеть меня, корчащегося от боли и почти самовозгорания, на полу и так непринужденно и легко говорить. – Я люблю тебя! Теперь, похоже, уже совсем времени впритык. Слушай меня внимательно. Когда умерла Люси, наш с ней контракт был расторгнут. Сгорел, вместе с ее остановившемся сердцем. И теперь моя сущность вырывается наружу.
- Что еще за сущность? Что вообще сейчас происходит?
- Реджина, я не человек! Вернее, я конечно человек, мне тридцать три года, родился я в Бостоне и у меня двое детей, машина и годовой абонемент в спортзал. Но душа моя не относится к человеческим.
- Что?
- Реджина, ты хочешь увидеть то, кем я являюсь?
- Не уверена… - в ее голосе была целая скала недоверия, но любопытство и еще теплая любовь ко мне, заставляли ее желать этого.
- Любимая. То, что ты сейчас увидишь, ты должна была увидеть уже давно. Но тогда, я просчитался. Сейчас, главное не шевелись.
Мое тело вдруг перестало дергаться. Я встал, посмотрел прямо в глаза Реджины. В следующую секунду, жуткая судорога овладела правой рукой. Вены на ней прорезались и закипели, кожа начала стремительно чернеть и покрываться пепельной коркой, ногти срослись с пальцами, удлинившись на несколько дюймов. В след за ней, левая рука проделала такой же путь преображения. В одно мгновение мой рост увеличился, ноги удлинились. Одежда испарилась в клубах дыма. От сердца расползалась сухая черная кожа. Глаза превратились в тлеющие угли, пламя из них расползлось по голове, сжигая волосы и стирая черты лица. На пару секунд я замер, огонь потух, а из трещин в грубой коже исходил дым.
Реджина сидела, ни жива, ни мертва. Она была напугана. Верить своим глазам она отказывалась. Но стоило ей почувствовать запах серы, происходящее снова стало слишком отчетливой реальностью. Все время, что я отсутствовал в ее жизни, я был для нее чудовищным подонком. Но чтобы чудовище было таким!..
- Реджина - я вновь заговорил, но голос был уже другим. Истинным. – В одиннадцатом году до нашей эры, я буду говорить относительно нынешних мерок, я родился первый раз, как человек. На тот момент, мне было уже семьсот пятьдесят девять лет. Я был самым молодым и одним из первых, кто покинул чертоги Преисподни.
Реджина ничего не хотела говорить. Она знала, вопросы здесь – лишние. Нужно слушать и держать себя в руках.
- Сейчас, я проживаю уже четырнадцатую человеческую жизнь. Мы сбежали, нас никто не ищет. Там еще полно народу, внизу. Но мы не люди. В отличие от вас нам не было дано право выбора. И хозяин, которого здесь зовут как Люцифер, Сатана, Дьявол, дал нам… Я называю это «Кредо». Я был одним из надзирателей на седьмом круге Грешников. То, что ты сейчас видишь, это мое истинное лицо. Кем я был, когда решил покинуть Ад - после этих слов, мой демонический образ стал испаряться и опадать, как змеиная чешуя, волосы на голове вновь отросли. Голос снова обрел человеческий оттенок. На мне вновь появлялась моя одежда. Дав своей силе немного вырваться, я лишь на несколько минут отсрочил свой уход.
– Реджина – продолжил я, - У каждого на земле, есть два Кредо. Одно находится у одного человека. Другое у другого. У того, кого ты любишь. И кто любит тебя. У нас, как не человекоподобных душ, концепция немного иная. Когда мы бежали, нас, как я сказал, никто не искал, но искать должны были мы. Найти первое Кредо было не трудно. Достаточно найти подходящее тело. Найти второе Кредо… - я сделал легкую паузу, прочувствовав вкус пепла во рту. Но говорить уже было легко. - Тут мы, как не опытные еще души земные, столкнулись с проблемой. Первый раз, я дожил без малого до сорока шести лет. Это было очень необычное время. Меня убили, посчитав еретиком, когда я говорил об Йешуа.
- Ты знал Иисуса?
- Конечно, мы были его апостолами. Но сейчас не это важно. Суть моего побега я понял только в сто пятьдесят первом году. По порядку. В сто одиннадцатом году, умерла Ферсталия. Моя первая любовь. Ей было всего двадцать пять лет. Это была моя вторая жизнь, которая закончилась через два года после ее смерти. Меня нашли и убили наемники ее отца. Но в своем третьем теле, когда мне было почти двадцать лет, ко мне явился Ангел.
- Настоящий Ангел?
Реджина слушала. Ее сердце билось ровно, глаза полны сожаления о мыслях, которые посещали ее последние годы. И страх. Ведь я – Дьявольское отродье. Самый настоящий Бес.
- Да, это была Ферсталия. Я не могу тебе описать ее состояние. Она пришла ко мне с такой гармонией в глазах. Ее белые крылья были невероятны. Я был мальчишкой еще. И правда, мне хоть и за восемьсот лет, но любил я первый раз. Она сказала мне, что мой путь того стоит. Что я все правильно понял. И я получил от нее благословение.
- И что ты понял?
- Что второе Кредо возможно получить только по-настоящему любя. Только тогда я смогу жить.
- Но что-то мне подсказывает, что ты не просто так жил еще несколько раз?
- Да, Любимая. После Ферсталии, я больше никого и никогда не любил. Я просто не мог вновь ощутить тех чувств, что испытывал к ней. И даже подобных. Но что поделаешь, я ведь не человек. И я нашел еще одну лазейку. Я стал заключать контракты. Как бес, я обладаю очень большой властью. Я и правда мог бы прийти сюда и творить суд направо и налево. Но тогда я не был бы человеком и меня мигом забрали бы обратно. Сдерживая в себе свое… могущество, я должен закреплять его вторым кредо. Примерно в двадцать лет я начинал чувствовать, что огонь начинает меня разоблачать. Я находил подходящую партию и заключал с ней контракт. Мне всегда везло. Вернее, это не везение, я вижу души людей насквозь. Я отдавал себя и свою силу во власть другой женщине, становился ее любящим и заботливым мужем, иногда отцом детей. Взамен, я был рядом со вторым Кредо. Ни одна моя жена не пользовалась моей силой. Но и я был только рядом с Кредо, а не владел им. Таким образом, я мог жить. Как человек. Даже состариться и умереть. Но потом, я вновь возвращался. Потому что, теряя Кредо, я утрачивал шанс быть здесь. Кстати, помнишь, я говорил, что мне предсказывали, что в прошлой жизни я был немецким каннибалом?
- Неужели ты им был?
- Да, это правда. Но только я на самом деле не был каннибалом. У меня был завистник. Его возлюбленную я выбрал себе в жены. У него был на меня зуб. Он смог убедить власти города, в котором мы жили, что я и моя семья – каннибалы. Он даже убил несколько беспризорников и подбросил нам их части тела. Меня, мою жену, Дециму и троих наших сыновей бросили в яму. Мы должны были умереть там от голода. Но я бы выжил. Мне не нужна пища и вода для жизни.
- Значит все, что я тебе когда-то готовила…
- Да. И прости меня за это. Необходимость в еде у меня чисто психологическая. Так вот. Я убедил своих тюремщиков в том, чтобы мою семью отпустили, а меня повесили.
- Получилось?
- Почти. Мою семью посадили в обычную тюрьму на две недели, потом отпустили, а меня обезглавили.
Реджина взглотнула. Она понимала, что сейчас я очень близок к сути разговора. И она, как человек, могла только догадываться, что я собираюсь сказать.
- Реджина, мой контракт разорван. У меня остались считанные часы, что бы найти второе Кредо. Но я хочу, что бы ты знала. Когда я тебя встретил, мой мир и без малого три тысячи лет жизни, рухнули в бездну. Я просчитался…
Молчание. Минуту или три мы смотрели в глаза друг друга. И не было слышно ничего, кроме биения сердца в груди каждого из нас.
- Я люблю тебя, Реджина! Я это понял еще тогда, но мое Кредо было отдано другой. Я не человек. Разрыв контракта сразу повлек бы за собой череду смертельно-страшных событий. И хорошо еще, если только со мной – я вновь почувствовал гарь и пепел на языке. Похоже, что времени все меньше. – Ты пробудила во мне настоящую любовь. Я никогда не любил так, как люблю тебя. И пусть тернистым был и будет мой путь, но я заявляю, что люблю тебя и никогда так не любил и любить не буду!
Она закрыла глаза. Из-под ресницы ее стали просачиваться слезы. Я слышал ее голос внутри. «Я тоже тебя люблю» - говорила она. Но только не вслух.
- Послушай. Я знаю, что значит жить и умирать, что значит приобретать и терять. И даже, что значит жертвовать. Я, конечно, бесконечно хотел бы, что бы ты сказала мне это – я замолчал на секунду и она поняла, что я услышал ее внутренний голос. – Но я ни в коей мере не смею заставлять тебя или умолять об этом. Я не сгину в Адском Огне. Если ты скажешь «Нет»… - я запнулся на этом слове, так для меня было важно это решение. - В общем, через пару-пятерку лет меня родит какая-нибудь австралийка. Боль? Я уже так привык к боли, что умирать мне уже не больно. Да и вообще, это не так уж и больно. Но прошу тебя, ни в коем случае, не основывай свой ответ на моей истории! Я лишь хотел с тобою объясниться.
И вновь тишина. Вновь глаза в глаза, биение сердца такт в такт.
- Скажи, зачем вы покинули Ад?
- Чтобы уйти туда, откуда не возвращаются.
- В смысле в..?
- В Рай. Ты еще не знаешь, да тебе и рано знать. Рай - это невероятно. Даже мне, зная это, трудно рассуждать о нем. Там спокойно и светло, там все так, как ты того захочешь. Я знаю это по Древним манускриптам и летописям, по тому, что видел сам... И по явлению Ферсталии. Так ей было хорошо. Но, только прожив жизнь в настоящей любви, я могу попасть туда.
- И ты на все готов, ради этого?..
- Нет! – перебил ее я. Вдруг я понял для себя некую правду. Истину. – Не теперь, Реджина. Я единственный из первых беглецов, кто до сих пор не попал туда. Но пропади он пропадом, этот Рай, если в нем не будет тебя!
Глаза в глаза. Мы больше ничего не говорили друг другу. Просто смотрели друг на друга до самого утра. В ней плескался страх и тонули сомнения. Она хотела мне сказать «Да». И хотела сказать «Нет». Сотни вопросов кочевали из стороны в сторону в ее душе. И ни одного вопроса не закралось в ее сердце. Она боялась. Это был обычный человеческий страх.
И я, впервые за сотни лет, начал по-настоящему бояться.
Перестав видеть, я понял, что пошел обратный отсчет и тут же попросил ее отвернуться. Но уже не успел увидеть, сделала ли она это. Глаза мои испарились, словно лопнувший мыльный пузырь с дымом. Слух пропал мгновением позже. Руки и ноги переставали чувствовать, сдуваемые, как ветром, песок. Сердце продолжало стучать в груди, разрушая и разжигая песчаную плоть, пока не превратилось в обсидиановый сосуд с багрово-красным вином. Так хрупко и крепко. Легкий резонанс ее метаний и …
Вновь вижу. Вновь чувствую. Вновь кричу и содрогаюсь. Как страстно во мне кипела любовь к ней. Я любил,.. люблю,.. любить буду! Да, я просчитался и должен был за это платить… Любил,.. люблю,.. любить буду!
Любил,.. люблю!
Любил…
Таков исход жизнь. Жизни Беса…