Глава 4. Как я был главврачом

Глава 4. Как я был главврачом.

Не помню точно, сколько именно прошло времени с начала моей трудовой деятельности, однако явно не очень много. Потому что когда Виталий Ильич объявил мне что уезжает в отпуск на сорок календарных дней, и мне придётся заменять его – я напрягся не по-детски. Дело в том у меня, как у рядового сан.врача опыта, с гулькин хер, а тут нужно исполнять обязанности главврача района, да ещё после аварии на Чернобыльской АЭС. Не два, три дня -- как бывало не раз, а сорок календарных. И надо решать возникающие проблемы в рабочем порядке. Тут не скажешь как раньше — "Я подумаю, рассмотрим ваш вопрос в рабочем порядке, позвоните мне на следующей неделе". Сорок дней тянуть кота за яйца мне было бы просто стыдно перед людьми.  Честно говоря, ответственности я никогда не боялся. Беспокоило другое – а в друг я не справлюсь? А вдруг приму неверное решение. Ну что ты смеёшься дорогой читатель, что насмехаешься над отставным бойцом санитарной службы? Вспомни что было мне тогда двадцать три года и все мои знания о реальной жизни чисто теоретическими, более того носили явно выраженный нереально розовый оттенок. Я свято верил, что от правильности моих решений зависит судьба человечества.

 Была ещё одна причина чисто психологического характера. Дело в том что на нашей сан.станции кроме меня было ещё три врача, имеющих на мой взгляд большие основания замещать шефа во время его отсутствия. И я не знал, будут ли они дисциплинированно выполнять мои директивы и указания или же ущемлённое самолюбие заставит их взбунтоваться. А вести войну за должность, к которой я вовсе не стремился, совершенно не хотелось. Меня полностью устраивало статус-кво. Забегая вперёд замечу – я напрасно беспокоился. Никто не горел желанием стать у штурвала нашего санитарно-гигиенического титаника.
Итак, имелось четыре потенциальных главврача района, даю краткие характеристики для полноты картины.
Первый претендент на должность исполняющего обязанности, доктор Марголин, зав. микробиологической лаборатории, заслуженный ветеран ВОВ,  пенсионер, в прошлом --главврач нашей сан. станции.

Второй, Горохов, по прозвищу Горох, зав. эпид.отделом. В своё время также работал главврачом СЭС. Гораздо ниже среднего роста, эмоциональный, общительный, харизматичный, однако вместе с тем, бестолковый до беспредела. Суди сам дорогой читатель. Вот первая история о нём, которую  мне не без удовольствия поведали  со всеми подробностями, в первые часы моей трудовой деятельности. Привожу её краткое содержание со слов очевидцев легендарных событий.  Итак, спрашивается, за что Горохова сняли с должности главврача? Оказывается, доктор любил шумно повеселиться в местном ресторане в хорошей компании и на определённом этапе достаточно утомил окружающих. И вот в один прекрасный вечер, кто-то чисто по-дружески поинтересовался:
-- А слабо тебе, доктор, на столе станцевать?
-- Да не вопрос! – лихо воскликнул Горох и резво полез на стол, даже не дослушав до конца.
-- Нет, дорогой так каждый дурак станцует, ты голый давай!—подначивал доброжелатель. Вроде как для танцев голышом требуется много ума. 
Горох был уже в той стадии опьянения, которая широко известна в народе  под названием -- «Меня все так любят, ну просто обожают»  и легко поднял провокативно брошенную перчатку. История деликатно умалчивает, кто именно позвонил в райком партии. Тот самый затейник, который предложил станцевать на столе, или какой-то другой ревнитель высоких моральный ценностей. А только должность главврача пришлось освободить навсегда, причём в пожарном порядке.
Третьим кандидатом была Лариса Вячеславовна. Она приехала на год раньше меня, и было бы гораздо логичнее назначить её исполняющей обязанности главврача.
И напоследок -- автор, Ваш покорный слуга. Как уже было замечено выше, я не был уверен, что имею достаточно чисто практических знаний, и  самое главное -- опыта для такой ответственной должности и чистосердечно как на духу высказал свои соображения шефу.

И Виталий Ильич, терпеливо объяснил мне ход своих мыслей:
-- Марголин, не смотря на древний возраст, развернёт такую революционную борьбу с местными властями, что даже на фоне перестройки она будет выглядеть как штурм Зимнего дворца. С большим трудом народ дождался пока этот Дон Кихот ушёл на пенсию и благополучно застрял в микробиологии.
Легко предсказуемый Горохов сразу возьмёт больничный, как только надо будет за что-то ответить лично, или просто поставить автограф. Он  этого не категорически не любит. Вячеславовна действительно серьёзный, грамотный доктор, и человек хороший, и всё подходит – и я даже думаю, что она справилась бы каким-то образом. Но к моему приезду была бы вся седая. Просто по-человечески жаль девушку… -- завершил шеф своё довольно логичное объяснение.
Однако, не увидев особой радости на моём лице, он беспечно рассмеялся и сказал:
-- Не волнуйся, на заседания ты вместо меня ходил? В Обл.СЭС на день главврача ездил? Сейчас -- всё тоже самое. И потом -- для человека, который купается в проруби и отжимается сто раз на кулачках это даже не вызов.
--И действительно —согласился я. Где уж Вячеславовне – она и трёх раз не отожмётся. Посмеялись. Шеф достал бутылку "пшеничной", и мы выпили на посошок.
Отдав последние распоряжения относительно работы, шеф протянул мне ключ от сейфа:
-- Вот—говорит -- от верхней дверки. Там-- печать, бланки, книга приказов и ещё кой-какие бумаги.
--А от нижней?— полюбопытствовал я.
--Там мои личные вещи. Ничего особенного… — коротко объяснил шеф, энергично пожал руку  и направился к выходу. Однако, будучи уже в дверях остановился и немного поколебавшись, сказал:
 --Да, и ещё... Я тебе книгу приказов не просто так оставил…
-- И правда, зачем она мне?—запоздало удивился я.  Всё равно никого за такой короткий срок на работу не возьму и тем более не уволю...
 Шеф замялся и после небольшой паузы ответил:
--Цуканова можешь уволить. Совсем неуправляемый стал. Повод не ищи —но и не упускай.
Я лично против Цуканова ничего не имел, но хорошо зная его вздорный, бунтарский характер был уверен, что повод он и сам мне даст при первой возможности, поэтому сразу спросил:
--На его место кого брать?
Виталий Ильич засмеялся:
--Ты его хотя бы уволь, а дальше я как-нибудь разберусь...
 
Итак, Виталий Ильич благополучно уехал. Радиоактивная пыль медленно осела на дорогу и начал накрапывать холодный дождь. Тяжело вздохнув, я перешёл в кабинет шефа и уселся на командирском кресле. Хотя, скорее всего это был стул. Теперь уже трудно сказать. Внимательно огляделся по сторонам и задумался. Естественно я сидел тут неоднократно. Но не на такой длительный срок. А теперь… Я не карьерист, но моё эго ненавязчиво мурлыкало – "Не плохо, не плохо…" Что делать дальше я не знал. С чего начать мою руководящую деятельность? В конце концов, я решил, если я до возвращения сумею сохранить существующее положение вещей, то это и будет самым большим достижением для начинающего санврача.
Мои размышления прервал осторожный стук в дверь и в узкую щель просунулся, словно голова большой черепахи безволосый череп зав. эпидемиологического отдела Горохова. Получив разрешение войти, он плотно затворил дверь и,  не присаживаясь, тотчас начал подробный доклад, в котором с несвойственной ему педантичностью сообщил, кто из сотрудников куда ходит и чем занимается в рабочее, а так же нерабочее время. Говорил он это очень эмоционально с выражением словно профессиональный артист, усиливая эффект богатой мимикой и энергичными жестами. Честно сказать я поначалу растерялся. У меня было возникло стойкое впечатление, что я не главврач СЭС, а директор театра или вовсе цирка. Что делать я не знал и решил обратить всё в шутку:
-- Да, -- говорю – обширное у Вас досье, партайгеноссе … Горох гордо выкатив тощую грудь, сказал:
-- Я в этом деле, хуже милиционера! —с гордостью заявил он и, не заметив иронии продолжил методично выкладывать богатый компромат на ничего не подозревающих сослуживцев. Я предпринял ещё одну мужественную попытку остановить докладчика, но тот вошёл в раж и абсолютно не реагировал на мои попытки вставить словечко.  Тогда я встал, подошёл к нему вплотную пожал руку, и, обняв за плечи доверительно сказал:
-- Благодарю за службу. Однако я здесь человек временный – шеф вернётся, вот ему всё и расскажите. И начал легонько подталкивать Горохова к двери. К моему огромному удивлению там образовалась небольшая очередь из трёх человек, кармических родственников Павла Морозова. Чтоб ты ничего не перепутал, дорогой  читатель, они были старше в среднем лет на двадцать пять-тридцать, и мне было ужасно неудобно сказать "Приёма нет и не будет» Но я всё-таки сделал это, и хотя  крайне разочаровал коллег, большой шершавый  камень упал с души моей.
 
Честно говоря, никогда не понимал, почему в детских сказках главные герои такие тупые и мягко говоря, бестолковые. Например, говорил древний сверчок Буратино – "Слушайся папу Карло, деревянная голова!" –так слушайся, не лезь в бутылку!  Адаму с Евой велели – "Дети мои, не ешьте немытых фруктов!" -- Так  нечего надкусывать, что не попадя. Ну, что спрашивается, не понятно?
И только теперь до меня дошло, что и сам я принадлежу именно к тому роду-племени, которому категорически не следует говорить слово "нельзя". Этот запрет втыкается где-то в самой середине головы, клинит какие-то самые главные шестерёнки, и мозг переключается  на одну единственную волну.—«А почему собственно "нельзя"? А что там может быть? Наверняка что-то интересненькое…»

По прошествии двадцати восьми лет вспоминая это эпизод своей биографии я написал шуточные стихи прекрасно иллюстрирующие моё состояние на тот момент.

Я всегда не понимал Адама

Я всегда не понимал Адама
--Не послушал бога, почему?
Ладно -- Ева, баба - это ж баба,
Ну а ты? -- ответа не найду...

-- Или Бог тебе сказал не ясно?
Или ты немного туповат?
Но старанья божьи все напрасны
Нет, не зря ты получил под зад!

Годы шли, мне пятьдесят минуло
И однажды чётко осознал
Сердце тихо, ласково шепнуло
-- Ты бы тоже яблоко сожрал…

Не нужны тебе подсказки Евы
И соблазны змея ни к чему
Любопытен с детства ты без меры
-- Запрет мАнит хуже сатаны…

Раз нельзя-- то очень, очень важно
Подглядеть, потрогать, укусить
Страсть узнать, а не простая жадность-
Велика, её не победить…

И теперь Адама не сужу я
Знаю точно, что он предок мой
Яблоко - приманка лишь господня
Бог всё знал и тешился игрой…

Ну а мы вперёд спешим на мины
Дед смеётся глядя на наш цирк
И судьбы рисуем мы картины
Помогая строить ему мир…


И действительно, любопытство, штука – ужасная и непреодолимая, как позыв мочевого пузыря после пивбара. 

 Поэтому с огромным трудом  дотерпев до вечера, я заперся в кабинете, и приступил к вскрытию толстостенного и неприступного как Бастилия сейфа.
Однако,  при ближайшем рассмотрении оказалось, что замок находящийся изнутри не приварен, а просто прикручен болтами, головки которых находились снаружи сразу под ручкой сейфа.  Я благополучно открутил их, и замок глухо упал на дно железного ящика. Дверь, таинственно заскрипела немазаными петлями, и гостеприимно распахнулась, словно приглашая ознакомиться со своим богатым внутренним миром.

 "Да-а! – думаю—слабовата броня оказалась. Хорошо, что мною движет элементарное обывательское любопытство. А если бы там были драгоценности и, самое главное – пришёл бы настоящий грабитель?"
Тут мой взгляд упал на канцелярские папки в глубине сейфа. Оказалось что это личные дела сотрудников СЭС. Я прочёл несколько наугад. "Ужасно скучно мы живём" – подумалось мне. Личные дела были похожи друг на друга как китайцы, и отличались только при тщательном и скрупулёзном рассмотрении.  Порадовали как обычно только доктор Горохов и доктор Марголин. Как известно творческую натуру невозможно затолкать в бюрократические рамки.  Так например, на вопрос – "Какими языками владеете?" – Горохов официально декларировал -- английским, французским, немецким, испанским и итальянским. Я удивился не меньше, если бы  увидел, как лягушка превращается в писаную красавицу и, уже было проникся уважением к скромному полиглоту. Честно говоря,  верилось с большим трудом, потому что и по-русски доктор говорил довольно косноязычно.  И тут я заметил маленькую приписку – со словарём. Недоумение моментально испарилось вода с раскалённой сковородки, всё стало на свои места, и картина мира приобрела первозданную гармонию. Я оценил юмор  и подумал -- "Вы бы ещё написали с переводчицей"

Доктор Марголин, ветеран войны с многочисленными боевыми наградами, на вопрос,  бывал ли за границей и в каких странах вызывающе дерзко перечислил с полдюжины стран европейского континента. Тут я поразился-- всё-таки мы жили хоть и в социалистическом раю, однако за тяжёлым, можно сказать пуленепробиваемым железным занавесом. Поэтому поездка за рубеж для простого смертного была не намного реальней, чем полёт на луну. Однако удивлялся я недолго. В следующей графе цель визита – доктор глумливо пояснил -- в составе Красной Армии. В остальных папках ничего смешного я не заметил и вскоре оставил свои безуспешные поиски.   

А ещё я обнаружил потрёпанную записную книжку с анекдотами. Сразу признаюсь, я чрезвычайно люблю анекдоты. Однако и здесь меня постигла неудача. Виталий Ильич, очевидно, большой лентяй или того хуже -- садист, поэтому записывал только последнюю строчку анекдота. Поэтому  те анекдоты, которые я сумел восстановить -- были мне известны и потому не смешны. А те, которые не известны – я не попросту не мог понять. Самое ужасное было то, что спрашивать у шефа было как-то неловко.
Посидев ещё немного, и окончательно утратив надежду найти что-либо интересненькое, я аккуратно  прикрутил замок. Немного с опозданием пришла мысль, что больше всего людей интересует то, что их совершенно не касается. Покрутилась в голове да так и не найдя поддержки исчезла по-английски.
Честно говоря, я даже затрудняюсь сказать, что именно ожидал найти в сейфе. Возможно он просто манил своей загадочностью или просто неизвестностью.
И вот я достиг желаемой цели. Однако, перебирая разные абсолютно неинтересные вещи, я поймал себя на мысли, что страшно разочарован. Наверно похожие чувства испытывал Остап Бендер, вскрывая пустые воробьяниновские стулья мастера Гамбса.

Удовлетворив свою непреодолимую тягу к знаниям, или попросту говоря, чисто житейское любопытство, я  сразу успокоился, и с чувством честно выполненного долга покинул рабочее место.

Следующий день, мягко говоря, меня не порадовал совершенно. Когда я вошёл во двор санэпидстанции то обнаружил там милицейский УАЗик, вокруг которого суетливо бегали мои коллеги, и я догадался, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
И действительно, что нашу родную, можно сказать бедную бесприданницу СЭС ограбили. Я спросонья даже подумал, что не расслышал. Обнесли санэпидстанцию? Тут же вспомнился детский анекдот, как брали кассу в уценённом. Но я не ошибся. Оказалось, что примерно то же самое время, когда я легкомысленно занимался изучением содержимого сейфа у шефа, отчаянные  злоумышленники дерзко взломали жестяной сейф нашей  бухгалтерии и забрали примерно тысячу рублей. Вчера был день выдачи зарплаты, и буквально несколько человек, не успели получить свои кровные денежки.  Именно они и стали добычей грабителей. "Жизнь – театр" – сказал Шекспир. "Возможно – грустно подумал я-- однако в наших реалиях – жизнь это театр абсурда"-- и направился к себе в кабинет".
 
   Сотрудники СЭС, параллельно  официальному следствию, которое вёл местный  Скотланд-Ярд, отрыли собственное дело. Они, не сговариваясь дружно считали, что это жуткое преступление совершенно по наводке завхоза, профессионального алкоголика.  Но тот, тёртый калач,  естественно ушёл в глухую несознанку и на все вопросы отвечал одной фразой: "После того как получил получку – ничего не помню… У меня железное алиби"

А тем временем у всего персонала доблестные представители местного отделения милиции катали пальцы как того требовала строгая криминальная наука. Посидев немного в кабинете, и, не дождавшись, когда меня позовут на специальные процедуры, я решил пойти сам. Очевидно, у меня было очень расстроенное лицо, потому что, когда я  зашёл в сан.отдел, начальник милиции Асоторьян (к сожалению не помню имя-отчество) энергично встал и пошёл мне навстречу. Он заботливо усадил меня и по-отечески заботливо утешал и уговаривал, что на самом деле абсолютно ничего страшного не случилось. Начальник авторитетно с глубоким знанием  дела доходчиво объяснил, что денег они не найдут. И если быть честным до конца – то искать особо не станут. Ну, действительно, сумма-то небольшая и возиться с этим делом не стоит. Просто жаль драгоценного времени доблестных стражей порядка. А лично мне он советует всячески беречь нервы и ни в коем случае не расстраиваться. Узнав, что зарплату я успел получить ещё до ограбления, тут же радостно заявил,  что причин для огорчения и вовсе нет.

На прощание я продемонстрировал свою законопослушность и беспрецедентную лояльность, добровольно предложив свои пальцы для снятия отпечатков. Начальник милиции в свою очередь продемонстрировал безграничное доверие, отпечатки пальцев снимать категорически отказался.  Так как мы были людьми воспитанными, то продемонстрировали свои замечательные качества ещё пару раз минимум, а затем я вернулся к своим делам государственной важности, а он к своим.
Подробности этого загадочного  преступления целых два дня с наслаждением смаковала вся Ветка, заинтригованная не меньше придворные королевского двора после пропажи нижнего белья принцесы. До тех пор пока возле деревни Тарасовка не перевернулась фура, в чреве которой находился "напиток молодости нашей", портвейн под названием «Агдам». Народ с низкого старта рванул на место происшествия. Наше невероятное ограбление века тут же поблекло и пожухло на фоне такой удачной катастрофы. Джек Лондон в своё время описывал гонки золотоискателей, которые рискуя  жизнью, спешили, чтобы застолбить участок с золотой жилой. Наш рывок к месту винного источника, само собой, разумеется, был покруче. Но это уже совсем другая история, но хотелось бы вернуться к Асоторьяну.

Дело в том, что начальник милиции оказался действительно очень приличным  и порядочным человеком. Этот факт сильно вступал в противоречие с моим представлением о милиции. Но вспомнив народную мудрость: "В семье не без урода"-- я немного успокоился. По моему скромному мнению, он, безусловно,   заслуживает отдельного более пристального внимания и даже отдельного рассказа.
 Как гласит народная мудрость -- новая метла по-новому метёт. Именно поэтому в своё время, получив назначение в Ветку на должность начальника милиции Асоторьян довольно энергично, можно сказать с большим энтузиазмом стал гонять самогонщиков по всему району. Для этого придумал весьма оригинальный и  действительно очень эффективный метод.  В два часа ночи по его распоряжению отключали  воду в двух-трёх близко расположенных между собой деревнях. Бригада сыщиков сидела и терпеливо, словно весточки от любимой  ждала звонка. Ведь каждому советскому гражданину с младых ногтей хорошо известно, что по классической технологии самогоноварения критически необходима проточная вода для охлаждения змеевика и конденсации паров спирта.

 Статистика британских учёных, которым известно всё, категорически утверждает, что обычно  человек ночью спит и холодной водой совершенно не пользуется.  Тем не менее, есть отдельные личности, которые предпочитают под покровом ночи вершить свои тёмные дела.  Кому не спится в ночь глухую? Только самогонщикам и находчивому начальнику милиции, который с бригадой срочно выезжает по вызову на каждый звонок лично. Много, ох много выявил точек самогоноварения отважный борец с зелёным змием. Да только в конце года вместо того чтобы отметить его заслуги если не премией то хотя бы благодарственной бумажкой областное начальство объявило ему выговор.

"За что?!" – горячо воскликнет наивный читатель, и будет в корне не прав. Ибо просто не знаком с извращённой логикой советской администрации. Ну, конечно же, дружище -- за массовый рост самогоноварения по району. 
С этого момента самогонщиков города Ветки и ветковского райна больше никто не беспокоил и ночными визитами не тревожил, зато в динамике количества случаев самогоноварения пошёл резкий спад, что было тут же отражено в соответствующей отчётности. Тут я хотел бы вернуться к пословице про метлу, но уже в полной, не урезанной версии. А именно: "Новая метла по-новому метёт, а как сломается - под лавкой валяется…" Вот, примерно так, просто и очень действенно нам отбивали желание проявлять инициативу и работать по-новому…

 Возвращаясь к ограблению, хочется заметить что деньги, как ясновидчески заметил уважаемый начальник милиции так и не нашли, однако пострадавшим компенсировали утрату полностью,  до копейки. Ограбление местного масштаба, к сожалению так и не раскрыто до сих пор, благополучно забыто и не вошло в классику криминологической науки. 


"Гробовые"

Радиационная обстановка тем временем не смотря на оптимистические прогнозы властей всех мастей совершенно не улучшалась и чтобы как-то удержать население на местах в некоторых деревнях района стали производить специальные доплаты. Если мне не изменяет память по тридцать рублей на человека. Ну, чтобы обеспечить усиленное питание, а также,  чтобы крепостные, то есть мы, меньше роптали. В результате  семья из четырёх человек получала сто двадцать рублей дополнительно к ежемесячному бюджету. Неблагодарные аборигены тут же безапелляционно заявили, что деньги эти выдали на гробы и называли их исключительно "гробовые". Вскоре выяснилось, что дотацию эту проесть практически невозможно, зато пропить запросто. Жизнь в Ветке сразу стала налаживаться. Хотя имелись отдельные несознательные элементы, типа меня которые портили общую картину и продолжали настаивать, что радиоактивное излучение по-прежнему коварно подрывает здоровье населения.
Тут следует сделать маленькое уточнение. "Гробовые" поначалу получали не все жители Ветки и района. А только те, кто живёт и  работает в наиболее загрязнённых зонах. Создавалась парадоксальная ситуация. Работники СЭС постоянно ездили в самые опасные точки для замеров радиационного фона и отбора продуктов, но так считались офисными работниками, "гробовых" не получали. В скором будущем заветные "гробовые" получат действительно все жители Ветки и района. Но тогда мы, сотрудники санэпидстанции этого знать  не могли и чувствовали себя обделёнными и обокраденными, униженными и оскорблёнными. Виталий Ильич то ли не хотел конфликтовать с начальством, то ли вообще не верил в успех, но вопрос  дотаций на свежие гробы особо не продвигал. Когда он уезжал в отпуск я спросил, могу ли проявить личную инициативу и вступить в неравный бой с бездушной бюрократической машиной.

Шеф скептически улыбнулся, однако по-отечески благословил на это безнадёжное дело и даже  пожелал ни пуха, ни хера. 
Начал я своё хождение по мукам с главврача Хулап Зои Алексеевны.
Это была серьёзная, с тяжёлым взглядом, малоразговорчивая женщина. Внимательно выслушав меня, она коротко и внятно сказала:
-- Не положено.
К её немалому удивлению я тут же охотно согласился.
-- Разумеется. Я вовсе ожидал, что вы тут же подпишите.
Хулап вопросительно посмотрела на меня. " Чего же ты пожаловал, недобрый, глупый молодец? – красноречиво говорили её алюминиевые глаза.
-- Зоя Алексеевна, распишитесь здесь пожалуйста, что дескать Обл. СЭС – против—миролюбиво сказал я и подсунул челобитную.
Автограф на такой петиции  Хулап ставить явно не хотела. И она приняла стандартное проверенное временем  решение -- отфутболила меня в другое ведомство, а именно в  райфинотдел Ветки. Я откланялся и пообещал скоро вернуться. Зоя Алексеевна хмуро улыбнулась, в  глазах легко читалась уверенность, что вопрос закрыт и это наше последнее рандеву...
-- Ну что Ильич, Хулапиха послала тебя на хутор бабочек ловить? –ухмыляясь спросил Поляков. Водила  естественно  в теме и, хотя крайне заинтересован в положительном результате, убеждён, что проще выиграть миллион в лотерею чем вырвать то, что тебе положено у нашей родной советской власти.

-- Запрягай, поехали назад в Ветку – сказал я и объяснил ему ситуацию.
Всю дорогу Поляков популярно объяснял мне на пальцах, какой я феноменально наивный и даже глупый,  и совершенно ничего не понимаю в жизни. 
Я молчал, время от времени говоря "Таковы правила этой ****ской бюрократической игры" и "Мне чужого не надо, но своего я не уступлю"
Зав.фин.отдела Батраков, мой старый знакомый по госприёмкам, встретил меня с распростёртыми объятьями. Понял меня с полуслова, и проникся бедственным в положением обиженных работников СЭС. Он подробно объяснил, как работает бюрократический механизм и нарисовал всю длинную цепочку, по которой мне следует пройти, причём не один раз. Мы дружно посетовали на бюрократию вообще, и на советскую в частности. Батраков заслуженный ветеран войны, поэтому из его уст диссидентские сентенции всегда звучали очень неожиданно и всегда вызывали смех.
Прошло много лет, уже не помню точно, сколько длилась эта эпопея с "гробовыми",  где был и сколько раз именно, но все поездки заняли у меня примерно недели две. Я никого не уговаривал, просто вежливо, но настойчиво просил зафиксировать свой отказ письменно. Оказалось, что советскому бюрократу очень трудно сказать "да". Слово «нет» говорится легко и просто. Однако, написать то же самое слово "нет" да ещё на официальном запросе – страшновато. И вот он вертится как уж на сковородке и говорит общие фразы и  выражения -- "нам надо подумать, хорошенько всё взвесить", "приходите на следующей неделе", "это не только от меня зависит". Однако я тупо совал свою бумагу и дело со скрипом, но шло.

И ещё. Я взял за правило, не смотря на то, что у всех моих новых "друзей" были телефоны, навещать их лично. Заходил, вежливо здоровался, сообщал, как мы ним продвинулись в деле получения "гробовых", отчитывался  буквально за каждый шаг. Мы боролись как бы за общее правое дело. У меня уже появился нездоровый охотничий азарт, намеченная цель как таковая ушла далеко на второй план и растворилась за горизонтом. Мне стало просто любопытно, сколько можно врать человеку в лицо? Повторяю, я ничего у них не просил, а только тщательно описывал создавшуюся ситуацию и спрашивал, что нужно делать дальше. Приносил нужную бумагу и терпеливо ждал подробных инструкций: "Что теперь? К кому идти на подпись?"

В итоге к приезду шефа заветные «гробовые» мы таки получили. А ещё через пару месяцев все без исключения жители Ветки, включая членов семей которые даже уехали из города и месяцами не проживают по месту прописки, имели абсолютно законное право на эти злополучную доплату.  Причём без всяких усилий и ненужных волнений. Но я как обычно не жалел ни  потраченного времени, ни сил. Просто дорисовал ещё одну звёздочку на фюзеляже своего самолёта, под названием характер.

Время исполнения обязанностей главврача незаметно подошло к концу, и я уже не совсем понимал, чего собственно опасался…